Ангелы внаем
- ...познакомиться и понять перспективы взаимодействия...
Солнце жгло голые плечи. В траве ходил жук с длинной серой спиной и страшными усами – у ее левой сандалии. Антошка, сопевший справа, тоже смотрел на жука. Малявка слева присела - жук интереснее речей взрослых зануд. Но главной причиной их слежки за жуком был страх взглянуть на ребят из шеренги напротив.
Нави.
От самого слова мурашки – хотя Женька уже видела их раньше. С одним даже подружилась в позапрошлом августе. Но встретишь снова – и опять молчишь с перепугу. Антошка вон бледный и хмурый – первый раз навигаторов живьем увидел! Да, эти, напротив, в белых рубашках, Квинтус, пятое поколение – жуть...
Женька, преодолевая страх, взглянула сквозь ресницы – одинаковые, белолицые, красивые. Четверо и еще один, маленький, который прятался за спинами старших, а они его как бы не нарочно прикрывали.
- ...только заложенные сейчас, в детстве, навыки сотрудничества позволят вам...
Да зануда ж какая этот главный дядька. Ну зачем вот он их всех выстроил? Полоса травы как линия фронта. А в яслях сами знакомились. Хотя тогда что разбирать, кто там под панамкой: нави или человек; рылись лопатками в песке, плескались на мелководье, делили игрушки...
Мама говорит, нави надо уметь понимать, если хочешь работать на Гекконе. А нави надо спускаться на грунт и общаться с природой. Интересно, люди для нави – это часть природы? Ей стало не по себе, что распустила волосы и нарядилась в короткий сарафан. Слишком много загорелой кожи и выгоревших до белизны косм.
С севера пришел и расплылся в воздухе гул грузовика, почти сразу начал таять, поднимаясь выше – и стих.
- ...надо познакомиться. И как некрасиво уклоняться от знакомства! – Главный дядька повысил голос, и вздрогнули все.
Малявка выпрямилась, обошла Женьку и затаилась между ней и Антошкой. Дядька указал на маленького из нави, который прятался за остальных:
- Выйди-ка вперед, малыш! Правило одно: доброжелательный, открытый контакт!
Мелкий нави послушно вышел, опустив голову и что-то теребя на куртке. Миг – и стал невидимым. Штаны и куртка скрыли его, насквозь проецируя вовне площадку собраний, детей, сосны и домики неподалеку. В тишине стало слышно, как на сосне долбит кору дятел. Малявка вышла вперед и снова присела, разглядывая в траве нечеткий очерк ботинок маленького нави.
Женька испугалась, что Главный дядька вот-вот закатит ужасное воспитание и все испортит. Не думая, она скорей вышла из шеренги, заслонила малышей и сказала:
- Не надо! Не надо никого заставлять!
На дальней поляне Антошка молча валялся в траве, а она сидела рядом. Под деревьями почти не было тени. Ушел в небо один грузовик. Потом еще. Женька смотрела, как странно шевелится от ветра трава, перегретая солнцем. Жарко. Наконец Антошка поднял руку и лениво воткнул палец в зенит:
- Геккон над нами?
- Не знаю. У него сложная орбита.
- Женька. А, Женька! Зачем тебе эти нави?
- Они хорошие. Я их жалею. Мама говорит...
Антошка перебил:
- А Геккон самой тебе зачем?
- «Геккон зачем»?!! Это же.... Это же порт всего Созвездия!
Антошка сел:
- Ты меня заколебала этим Гекконом. Да, твоя мама там работает, да и моя, в общем, со своей логистикой, тоже, только внизу. Но разве мы – обязаны?
- Да у нас вся планета – обеспечение Геккона!
- Не вся.
- Не вся. Но где еще работать?! В Агрохолдинге?
- Да хоть в заповеднике для болотных птиц!! Все лучше, чем на складах или топливных терминалах... Или ты наверх хочешь? Может, в те секретные лаборатории, где навиков лепят? Да тебя даже в санитарки туда не возьмут!
- Я не хочу в заповедник!! Я не хочу в санитарки! Я просто... Ну, нави ведь хорошие! Добрые!
- Да будь они хоть ангелы! Ну их, Женька, нафиг!
- Нет. Им надо помогать, - рассердилась Женька. – И тут внизу, и вообще. Потому что они сами – мальчишки, а работа у них – ад.
- И что? Их для того и сделали. Сотни поколений селекции. Полетают, сколько могут, а потом... А потом! Чем занимаются взрослые нави? Да чем хотят. И где хотят. А мы? Логистика Геккона? «Космосервис»? Водокачки? Пенсия по выслуге?
После обеда Антошка с мальчишками в футболках с надписью «Колледж «Верфи Геккона» пошел гонять мячик на поляну. Женьке сделалось одиноко.
- Он тебе кто? – спросила Нюрка, приехавшая из приморского заповедника, где у нее работала мать. – Ничо так парнишка, симпатичный.
- Друг, одноклассник и сын маминой подружки.
- Друуг, - улыбнулась Нюрка, влезая в розовые шорты.
Женьку эти Нюркины шорты немного пугали: стразики, кружева в швах и ультракороткая длина. Да и сама Нюрка, года на два постарше, не выглядела безопасной. Ей, наверно, уже целых тринадцать. Женька все ж ответила твердо:
- Друг. Мы сначала в Антошкин морской лагерь плавать с аквалангом ездили, а потом сюда. Я даже выполнила график погружений и получила сертификат. А Антошка не любит космос, но со мной приехал, потому что я хочу эту экскурсию на Геккон.
- Возьмут только тех, кого навики сами пригласят... Я подлизываться не буду, - дернула она плечом. - Слушай: сначала я в бассейн, а ты за Малявкой присмотришь, а потом наоборот. Что ее с собой ее тащить. Да? Договорились?
- Да, - согласилась Женька. Ей хотелось, чтоб розовые шорты уже куда-нибудь ушли. – Иди купайся, все норм.
Нюрка ушла, но от одиночества стало только хуже. Женька села на ступеньку крыльца. «Сами пригласят»? И что теперь делать? Не подлизываться же... Просто так на Геккон не попасть, даже если там мама работает - затратное жизнеобеспечение. А в Бездне, на кораблях, оно в сотни раз сложнее и дороже. Потому, наверное, нави так рано начинают работать? Чтоб с детства как можно больше пользы? Вот у этих шестерых, что собрались в беседке на краю поляны, уже есть контракты с флотом? И там, наверху, за небом, где огромные корабли – они уже свои? Летают, и капитаны кораблей говорят с ними, как с равными?
Какие они медленные, белокожие, странные... Красивые, как ангелы со старинных картинок. Сидят, склонившись над слитыми в один экранами своих устройств, и там у них черное облако космоса с белыми точками звезд, что-то в этой тьме они изучают. На пыльных, бешеных мальчишек, гоняющих мяч, и не смотрят, только вздрагивают и морщатся, когда те орут. Так взрослые морщатся, когда дети мешают.
Хорошо, что никаких воспитателей нет. Женька посмотрела, где Малявка – вон, бродит с сачком среди сосен по краю поляны. Уж слишком она мала – года четыре, пять? Почему она вообще тут? Зачем ей-то экскурсия на Геккон и общение с нави? Странная какая. Всегда молчит. Только иногда как взглянет, так мороз по коже.
Женька заплела косу потуже, завернула и заколола на затылке – все равно жарко. А в бассейне прохладная вода, сверкающая на солнце... Малявка-то уже какая чумазая. Вся в пятнах черники, как в узорах... А что это на девчонке в жару столько одежды: штанишки, платье с длинными рукавами, мятая курточка с капюшоном? Это ведь нави любят надеть побольше - им неприятно на открытом воздухе из-за сверхчувствительной кожи, вон сидят, все в белом с головы до ног...
Малявка поймала сачком бабочку, выпутала из сетки, разглядела и отпустила. Потом поймала что-то мелкое, вроде бы кузнечика, разглядела и отпустила. Нави в беседке, кажется, вообще не шевелились. Наверно, недавно сверху – им тяжело. Все ж на Гекконе сила тяжести полегче.
Мальчишки на поляне завизжали. Женька оглянулась: мяч свечкой ушел в небо и через пару затяжных секунд гулко стукнулся о землю. Антошка как маугли извернулся в прыжке, врезал тяжелым башмаком по мячу и неуклюже шлепнулся в траву. Мяч просвистел полполяны, врезался в черное космическое облако меж нави, взорвал его на разлетевшиеся хлопья и звонко запрыгал по деревянному полу беседки. Все замерли.
- Звезда смерти, - тупо хрюкнул один из пацанов.
Женька помчалась к нави. Они растерянно переглядывались. Мячик стукнулся о перила и покатился обратно. Нави почему-то встали и слегка поклонились. Что, ей?! Она свирепым пинком отправила подкатившийся мячик пацанам на поляну и сказала нави:
- Извините. Он нечаянно. Антошка! Иди сюда!
Антошка подошел, потирая спину. Женька спросила:
- Ты ведь правда не нарочно?
Антошка непонятно мотнул головой.
- Да не нарочно, - из-за старших вышел мелкий нави и тоже чуть поклонился Женьке. – Я вижу. Его чувства сейчас – испуг, что мы неправильно поймем, - малыш усмехнулся, посмотрел на Антошку. – И стыд за недостаток координации. А еще он нас жалеет, - он перевел взгляд на Женьку – глаза прозрачные, серые. Детские и жуткие одновременно. - Только не искренне, а так, чтоб за жалостью от себя самого спрятать этот вечный ваш страх.
- Чего сразу страх-то! – возмутился Антошка.
- Я тоже вас не боюсь! – рассердилась Женька.
- Ты другая, - ближний нави так застенчиво, добродушно улыбнулся, что у Женьки на миг замерло сердце. – Ты оперируешь чувствами, то есть в том пространстве, где интеллект не важен и где, значит, между нами нет различий.
- Еще как есть. Женька, уйдем, - некстати буркнул Антошка. – Обозвали трусом, а драться с ними нельзя.
Женька растерялась. Ей тоже хотелось уйти, а не подлизываться. Она и не будет. Но стыдно понимать, что она соображает медленно по сравнению с нави, что не может найти слова. Ум недорабатывает.
Антошка засопел. И вдруг предложил:
- Вы... Космические обитатели. Пойдем играть в футбол.
Они переглянулись. Такого от Антошки не ожидала даже Женька.
- Спасибо, Антон, - сказал мелкий. – Только мы не можем. Нас, понимаешь, гравитация пришибла. Дня через три-четыре... Сыграем, да?
- Взрослые одобрят, - проворчала Женька. На самом деле Антошка-то нави словом «обитатели» - обозвал. На море он всю живую подводную мелочь называл «морскими обитателями», морщась даже при виде медузы. Погоди, Антошенька, разберемся! – Ну ладно. Я понимаю про гравитацию... Давайте познакомимся по правде. Как нас зовут, вы слышали. А вас?
Маленький нави промолчал, но другие по очереди назвали себя:
- Снег.
- Град.
- Шторм.
- Буран, - улыбнулся последний. – Мы один выводок. По-вашему, близнецы. И мы друг в друге не путаемся, если ты хотела бы уточнить.
- Да вы все держитесь по-разному, - усмехнулась Женька. – А я хочу, когда вырасту, работать на Гекконе, - она чуть не добавила «как мама», но вовремя прикусила язык.
- Кем? – жестко спросил мелкий нави. – Возиться с малышами в ясельках и давать им то тепло и ласку, что им, несчастненьким, недодают?
- Нет, - рассердилась Женька. – И я не мечтаю всю жизнь мыть задницы одинаковой, как горох, малышне! Просто я вам завидую, потому что... Потому что вы увидите далекие миры и всякие там галактики Пояса, и потом тоже будете делать, что захотите, а я... Да ну вас. Все, хватит на сегодня. Пока.
И она гордо развернулась и ушла с веранды. Антошка двинулся следом. По пути Женька прихватила из черничника Малявку, где-то потерявшую сачок, и повела в домик. Малявка не заупрямилась, пошла. Но спотыкалась и зевала. Далась умыть, и пятна на щеках и ладошках из лиловых сделались голубыми. Женька уложила ее на тихий час. Маленьким нужно.
Интересно, мелкий нави тоже еще спит днем? А имя-то свое он не назвал. Сколько ему, лет шесть? Одно лицо со старшими, глаза серые, голова большая, в белой плотной шапочке - на симбионт не похоже. Наверное, просто шапка, потому что нави вовсе волосы удаляют, чтоб контакт с симбионтами был плотнее. Шапки - чтоб голый череп не мерз. А может, Квинтус сразу уже безволосые. Старшие вон тоже в легких шапках, в слоях рубашек. Все равно заметно, какие они жилистые – как из тросов.
За окном раздался шорох, и кто-то положил на подоконник открытого окна большой зеленый букет. Женька замерла. Антошка убежал в бассейн вместе с пацанами, да и Женька ему – боевая подруга, а не возлюбленная принцесса. А это... За окном уже никого не было – а может, этот «никого» был в одежде-невидимке? Женька на всякий случай сказала «спасибо» и взяла букет – нави вместе собирали цветы и травинки вперемешку с березовыми веточками в такую ни на что не похожую, наивную красоту? Или кто-то один? Зачем? Извинились так, - поняла, когда уже отыскала в общей комнате пыльную вазу, отмыла, наполнила водичкой и установила букет на столике. Букет будто сиял и наполнял комнату густым запахом середины лета.
Нюрку Женька встретила на крыльце домика, приложив палец к губам. Нюрка кивнула, развешивая на перилах розовое полотенце:
- Не, ну какой ж у тебя все-таки сарафан красивый... Спит? Как она вообще – утомительная?
- Да нет. Но сама по себе. И молчит. Я просто за ней слежу, и все.
- Она странная, - сказала Нюрка. – Я не понимаю, кто она... Но для таких случаев есть...Сейчас!
Она сбегала к себе и вернулась с планшетом, отыскала и открыла незнакомое Женьке приложение – картинка с радужным отпечатком пальца:
- Смотри, надо приложить палец, и оно скажет, кто ты такой по генетике.
- А зачем?
- Парнишки, бывает, притворяются то сигмой, то еще кем, чтоб произвести впечатление, - свысока пояснила Нюрка и подставила экран: - Ну, ты кто?
- Мама говорит, сигма, - вздрогнув, Женька приложила палец к экранчику. И вздрогнула снова. Экран пошел волнами, будто она ткнула в жидкость, а потом там появился кружок диаграммы: почти весь он был синим. Восьмушка - человеческой, зеленой.
- У-у, - с почтением сказала Нюрка. – То-то я смотрю, ты храбрая такая. Сигма, да.
- Ну и что. Все равно в космос нельзя. Да и симбионты лишь чуть-чуть полегче, чем для людей. И в школе - программа как каторга.
- А я целиком зеленая, - Нюрка приложила палец и предъявила зеленый кружок. Просто человек. Да, никакого космоса, и что? Мне и тут хорошо. Я хочу в турфирме для нави работать. Хотела на них посмотреть. Красивые, да... Даже красивее, чем я думала. Белые только, жуть. Говорят, нави влюбчивые...
- И ты сюда приехала ведь из-за них?
- Посмотреть, - облизнула губы Нюрка. - Чтоб знать, какие. Что они хорошие, что они люди, только приспособленные для космоса. А мы – планетарные. Думаю, Геккон без меня обойдется, а вот нави... Понимаешь, девушек-нави почти нет, - она порозовела. - Не понимаешь? Ладно, пойдем лучше посмотрим, Малявка-то наша - кто такая?
Девчонка спала, спрятав ладошки под щеку. Нюрка пожала плечами и отогнула одеялко с ее ног.
- Может, не надо? Какая нам разница? – шепнула Женька. Ей почему-то было стыдно.
- Интересно же, - и Нюрка приложила экранчик к пальчикам белой, измазанной в чернике ступни. Отняла и тут же попятилась прочь: - Все, пусть спит...
В коридорчике они уставились в круг на экране, как две тупые овцы: зеленая половина. И половина – белая, как молоко. Как белые шапочки и рубашки нави. Женьке стало тошно:
- Говоришь, нави влюбчивые?
- Так мы тоже влюбчивые, - мрачно сказала Нюрка. – Не, лучше быть целиком человеком, чем полукровкой. И симбионты не все подходят, и работу фиг найдешь... Вишь, мамаша-то уже от девки избавиться хочет, раз сюда отправила: куда ж такое умное дите в нормальной жизни. А девка, хоть и молчит – себе на уме...
Больше всего Антошка любил простор. А тут кругом был лес с высокими соснами, и простора – только площадка посреди лагеря. Антошке было тесно, он все время поводил плечами, ежился.
За ужином он спросил, косясь в сторону нави в другом конце столовой:
- Женька. А девчонки-нави есть?
- Мало очень. И их не учат таймфагу. Вроде как они наукой занимаются. Долголетие, геномика, все такое.
- Слушай, а зачем таймнавигаторы вообще? Если все может сделать навигаторский ИИ? Ведь есть же корабли-автоматы?
- Говорят, в таймфаге никакой ИИ за человеческим мозгом не угонится. На скоростях, где пространство и время так условны, что их как будто нет, только живой мозг может как-то проложить курс, - она помешала какао в чашке: - Видишь? И для тайм-навигатора поток таймфага – будто водоворот такой из всевозможных и невозможных цветов. И через эти цвета они строят нужный цветовой вектор, по которому сквозь время летит корабль. А весь ротопульт – это гигантский симбионт прям сразу на все тело. И они управляют и двигателями корабля, и собственно таймфагом руками-ногами, локтями-коленками...
- Но почему ИИ не может построить вектор?
- Потому что у ИИ нет эмоций. А человеку просто выбрать самый красивый, самый любимый цвет в воронке и вытянуть из него курс для корабля.
- «Любимый цвет»?
- На тщательный анализ даже у ИИ не хватит времени, а человеческий мозг умеет выкручиваться из трудностей с помощью эмоций, - она тоже посмотрела на нави: что-то мелкого не видно. - Вся мощь корабельного ИИ идет на переработку внешних условий в водоворот цветов, который видит навигатор, и на мгновенную передачу его ответа двигателям таймфага, - она отодвинула тарелку с куском черничного пирога, потому что ей вдруг не понравился синюшно-фиолетовый оттенок раскисших ягод. – Сложно это все. Нам в прошлом году в лагере объясняли, да, но плохо: мол, вам это ни к чему, не старайтесь даже вникнуть... Пирога еще хочешь?
Антошка скорей доел свой пирог, слопал Женькин, допил какао и снова покосился в сторону нави:
- Я думал, они противнее. А это просто лысые пацаны в белых шапках.
- Ничего не просто. Селекция, лекарства, симбионты, тренировки с рождения, - чтоб в нейронные сети встроились нужные навыки. Да даже до рождения – мозг плода ведь активен сразу и управляет своим развитием. Наш тоже. Любой. Но у нави этим развитием и снаружи управляют - паттернами импульсов, химическими и всякими другими сигналами. Так идет настройка. Еще до рождения. Такой механизм научения.
- Откуда ты все это знаешь?
- «Энциклопедия Геккона для школьников», - улыбнулась Женька и нечаянно посмотрела на Нюрку, которая за соседним столиком помогала Малявке управиться с ужином: - Мало собрать нужные гены в геном нави. Если такого младенца не обучать, нави он не станет.
- А кем станет?
- Ну, будет очень талантливый.
- Но не человек.
Вредный он бывает временами просто противно.
- Нет, человек. Может, с нужными необычными способностями. Есть ведь нави, которых учат не летать, а чему-то поважнее... Все нужны. Хватит злиться, - попросила Женька.
- Я злюсь? Да, злюсь... На природу, что ли... На все. Ну, что надо жить или на кораблях в космосе, или на планетах...
- Почему? – спросила проходившая мимо Нюрка с подносом. – Переходи вон в чисто квантовую форму и будешь...Жить везде.
- Но я же буду тогда не человек, а...Волна?
- Вообще-то мы и так уже из квантов, - буркнула Женька. – Потом из атомов, потом – из молекул...
- Я не знаю, - гордо сказала Нюрка. – Я не умная, а красивая. И когда про Стандартную Модель думаю, то мозг перегревается, - и ушла, качая подносом, как будто его несет волна.
Ежедневно в 22.30. с океанской платформы в пятистах милях к северу от Женькиного дома стартовал водовоз с опресненкой для Геккона. Когда мама на работе, вот как на этой неделе, звонить ей вообще нельзя. Поэтому еще давным-давно Женька и мама договорились, что гул этого водовоза, в начале ночи плывущий с северного края неба, будет означать, что мама желает Женьке «спокойной ночи». Проводив его на небо, Женька, успокоенная тем, что в мире все в порядке и мама вроде как рядом, шла спать. Вот и сегодня, когда время подползло к этой точке, Женька накинула куртку и вышла наружу – лагерь ближе к океану, всего триста миль, значит, водовоз будет слышнее. А может, и видно даже будет, ночи уж чернично-темные, август...
Ох, сколько звезд на небе! Пять крупных звезд этой стороны Созвездия сияют так близко, будто в верхушках елок и сосен запутались: вон Дом, и Мир, и Око... Когда-нибудь она слетает на Дом. И на Мир тоже. Там огромные города, там... Да там вся настоящая жизнь Созвездия, вся цивилизация, а тут у них что – так, заповедники дикой природы да инфраструктура Геккона. Планета обеспечения. Хотя мама говорит, что именно Геккон – пиковое развитие цивилизации.
Она вышла на середину площадки, чтоб сосны не загораживали обзор, и отыскала взглядом серебристое колесико Геккона – мама там. Геккон, маленький серебристый венок, плыл в своем секторе, а бесконечно далеко за ним виднелась серебристая пыль галактик Пояса. Сориентировавшись по Геккону, Женька повернулась к северу и прислушалась. Еще тихо. Оглянулась посмотреть на Легийскую галактику на юге – там край неба светлел от густого звездного света, но самой галактики из-за сосен не было видно. Да ее вообще летом плохо видно, так, краешек над горизонтом. А вот зимой, если она серебристым блином во все небо, значит – новый год...
- Ты что тут? – тихонько спросил кто-то. – Что ты смотришь в космос? На звезды?
- И на звезды тоже, и на Геккон, - Женька повернулась к тихому мальчику в белой шапке. Почему он подошел? – А ты что, тоже на Геккон смотришь?
- Ну да. Он такой маленький отсюда. Я всегда в первую ночь на грунте выхожу смотреть, как он там, - доверчиво сказал мальчик.
Ни один мальчишка в Женькином классе уже не говорил так по-детски. Но Женька давно знала, что нави куда бесхитростнее и доверчивее, чем люди. Несмотря на весь свой космический интеллект. Зато с ними и самой можно говорить доверчиво:
- Я жду водовоз на 22.30. Вот-вот уже. Его гул значит: «Спокойной ночи».
- Ты с кем-то, кто далеко, так уговорилась? – мгновенно понял мальчик.
- Да.
- А можно я с тобой подожду?
- Можно.
И они стали смотреть в небо, стараясь скорее расслышать гул водовоза. Сектора неба привычными орнаментами расчерчивали искорки: быстрые – спутников Нео, медленные – далеких кораблей. Мимо проходила, виляя меж точек Лангража, грузовая трасса с других планет системы, и Женька знала, куда смотреть, чтоб различить тихоходные точечки грузовиков.
С севера небо ожило и будто сдвинулось вперед, к Женьке. Это пришел гул. Он нарастал и скоро занял все небо – Женька даже взглянула в сторону домика: не проснулась бы Малявка. Небо будто раздвинулось вширь, а промежутки меж звезд стали похожи на огромных черных медуз. Их щупальца дрожали от гула водовоза. Миг – и звук стал утихать, удаляться вверх, угасать и скоро стих. Снова слышно, как ночной ветер шуршит в макушках сосен. Небо снова пустое и легкое. Только домашние звезды на своих местах.
- А ты кем станешь, когда перестанешь летать? – спросила Женька.
- Не думал еще. Мы потому и здесь, чтоб решить, хотим ли мы когда-нибудь жить на грунте. Присмотреться, людей узнать, все такое, - усмехнулся он. - Я пока что не хочу, но не из-за людей. Открытые пространства плохо переношу. Ночью еще ничего, потому что вон, звезды на месте, небо черное, а вот днем, когда свет этот слепящий, ветер...
- Понимаю. Но на самом деле из-за людей тоже.
- С вами сложно, - усмехнулся мальчик. – Эх, ну вот: не даст нам этот парень спокойно дружить!
Женька оглянулась: от домика мальчишек шел Антошка.
Утром Женька проспала завтрак. Потому что с Антошкой все-таки поругалась, потом помирилась, но все равно расстроилась и уснула поздно, через два водовоза.
Она встала и подошла к окну: над дорожкой низко плыл серебристый пляжный зонт от солнца, а из-под него виднелись две пары маленьких, торопливо шагающих ног: одни в измазанных в чернике штанишках, в сандаликах, а другие в белых штанах и сложно устроенных навигаторских ботинках... И куда эта малышня?
Нашлись они в черничнике, который и так был в тени, под соснами. Воткнули зонт среди кустиков и сосредоточенно под ним паслись, о чем-то переговариваясь знаками и междометиями. Подружились. Не похоже, чтоб нужен присмотр. А под зонтом они как в домике – мелкому нави так спокойней, наверно, раз они не любят солнце.
А что, уже начались лекции про Геккон? Двое нави на своей веранде объясняли что-то Антошке, Нюрке и пацанам «Верфи», развернув на объемном экране таймфаговую воронку. Под ногами у Антошки праздно замер мячик. Женька подошла послушать. Ой, как раз про это они говорили с Антошкой в столовой:
- ...воронка из очень тяжелых. Вот эти тошнотно-зеленые свивающиеся сектора всегда стаскивают весь контур в запредельные временные глубины, откуда не выскочишь, пока весь желтый до оранжевого не смотаешь, а его еще поискать надо...Да, каждый цвет – оттенок времени... Тут много нужных цветов, хороших. Стабильных. Но вот эти полосы отрицательного времени... Они как сладкая отрава. По краешку продернуть в бирюзовый – и проскочишь навылет, в минутку можно века смотать, но нужна точность - до пикосекунды. Если собственный пульс подведет или выдержки не хватит - снесет в сердечник, в болото, в изнанку, выматывайся потом минута в минуту вахт двадцать...
К Женьке подошел нави – наверное, вчерашний, поклонился и улыбнулся:
- Нравится?
- Красиво. Ты кто? – какой же он белолицый. - Я запуталась в ваших именах.
- Мы вчера с тобой ночью разговаривали. Я – Снег, - он пожал плечами: - Все путаются. А ваши имена нам еще хуже - как наборы звуков. Я понимаю, это кусочки древних языков, но ... Что значит твое имя?
- Да только то, что мама помешана на евгенике, - махнула рукой Женька. - А мне нравится, как тебя зовут! - Неужели с ним правда можно подружиться? - Слушай, Снежок... Не будешь смеяться?
Он мотнул головой:
- Нет!
- Я смотрю на эту воронку... И мне жутко. Понимаешь... - Женька встретила взгляд Антошки с веранды – он вздохнул и отвернулся. Женька посмотрела на Снега и сосредоточилась: - Ваш таймфаг - это нас и разделяет. Говорят, люди едва справляются с управлением кораблем даже на марше, и то лишь при помощи тяжелых симбионтов.
- И то лишь на простых очень треках. А паттерну с марша в таймфаг всегда строит сам тайм-навигатор, - кивнул Снег. - И сколько продлится полет, не от людей зависит, а от того, как нави решит преодолеть пространство через цвет этих безумных проекций прямо на мозг. Это правда не рассказать толком. Корабля нет. Кажется – ты сам летишь сквозь хорошие и плохие цвета.
- Я летаю сама только во сне, - через силу улыбнулась Женька. – А ты уже водишь корабли?
- Больше пока в имитаторах. Ну, еще грузовики вон вроде того, на 22.30., это уж года три мы все летаем, еще на топливозаправщиках, но это дома: грунт – Геккон. А по Созвездию – скоро в стажеры на рейсовые корабли, там в таймфаг уже пускают, - он улыбнулся: - Вот сдам экзамен сегодня, физику, получу допуск... А знаешь, меня с осени уже наняли на Почтовый «Око-Мир»!
- Это хорошо?
- Да. Понимаешь, мы только года через два-три будем готовы, чтоб нас нанимать на тяжелые корабли, на пассажирские трассы... Еще лет через десять лучшие получат фрахты в Бездну: разведка, исследования, военный флот... Нас уже капитаны присматривают: по рейтингу, по часам налета, по тому, куда нас берут внаем. Если я на Почтовом буду молодец, то и дальше...- он опять улыбнулся.
- Но ты же совсем маленький мальчишка... А правда, что взрослых пилотов почти не бывает?
- Правда. Только молодой мозг способен так быстро превращать хаос в порядок. Поэтому мы так созданы, чтоб медленно расти и большему учиться. А вообще нави, когда взрослеют, уходят из пилотов в капитаны, в ученые, в госслужбу. Это пацану пилотом быть не зазорно. А потом уж хочется летать своими путями... Ой.
- Вот и лети... Своими путями, - рыкнул, подойдя, сердитый Антошка. – Женька, идем.
- Антошка, ну не начинай опять!
- «Не начинай»?! А ты знаешь, что они, - он злобно глянул на Снега, - сюда приехали не дружить с тобой, дурой, а зачет получить по предмету «Коммуникация с людьми»?
- А это разве имеет значение? – удивился Снег. – Вам-то что?
Женька шагнула к Антошке, взяла за руку, и они молча пошли прочь, не оглядываясь. Но Женька краем глаза заметила приближающиеся розовые шорты со свитой футболок «Верфи», услышала сладкий Нюркин голос:
- Да ты, Снеговичок, лучше со мной коммуникацию устанавливай, ага? Ты любишь чернику? А вы, Верфи, валите; вон ваш мячик...
Они сидели на рюкзаках в тени кустов у забора, за которым была стоянка люггеров. Сквозь слезы Женьке казалось, что трава вокруг странно шевелится. И весь мир странно шевелится и едет от горя вбок. Съезжает. Под откос.
- ...не реви. Ну, не реви уже, хватит, - сказал Антошка, роясь в слоях экранов, развернутых с планшета. – Смотри, я лучше лагерь нашел, «Страна летних звезд» называется. Аквапарк, катание на пони... Или вот, «Озерный рай»... Мама завтра нас заберет. Сказала, сегодня с работы ну вот никак не отпустят.
Из Женьки опять полились слезы. Остаться? Идти с рюкзаком на глазах у всех обратно в домик, как жалкая дура? Но сидеть в кустах до завтра еще глупее!
- Давай возьмем палатку, еду и уйдем... Что ему надо опять?! – Антошка вскочил.
Подошедший нави шарахнулся и выставил ладони:
- Спокойно!
- Я вот тебе сейчас дам «спокойно»!!
- Да ну тебя, - сердито сказал Снег. – Нельзя драться, если Женя плачет.
- А тебе-то что? – рявкнул Антошка.
Из-за кустов вдруг появилась Малявка с огромным зеленым листом лопуха на голове и с другим таким же – в руках. Уставилась на всех внимательно и безмятежно.
- Мне – что. Нам – что. Все плохо, - горестно сказал Снег. - Я от этой розовой еле убежал. Все, пошли мириться!
- Нет, - шмыгнула Женька. – Как теперь мириться, если ты без этого зачета с нами и говорить бы не стал.
- Стал бы! Но мы вас боимся, а вы – нас!
Навалилась тишина. Хоть бы грузовик прошел, что ли.
Малявка легонько пнула пустоту над примятой травой. И еще разок. Потом положила на пустоту лист лопуха, и тот остался в воздухе.
- Спасибо, - сказала пустота Малявке и вмиг превратилась в мелкого нави. Он поправил лопух на голове и пожаловался: - Голову печет... Ну да, шпионю. Хожу и подслушиваю. Потому что фиг узнаешь, что вы на самом деле о нас думаете. Большие не говорят. А мы хотим знать. Есть надежда или совсем нет.
- На что надежда? – насупился Антошка. – На успешную коммуникацию?
- Ах да, зачет... Понимаешь, нас просто так вниз не пускают, надо проситься на какой-нибудь спецкурс.
- Хоть больше гербарии не велят собирать, - добавил Снег. - Я просто хочу...да, хочу дружить; и не могу, когда плачут. Плевать на зачет.
- ...А на шпионство? – шмыгнула Женька.
Нави переглянулись.
- Не плевать, - подумав, сказал мелкий. – Это правда нечестно. И... Ну... Как извиняться-то... А! Вот что... Женя, ты еще хочешь слетать на Геккон?
- ...Что?
- Снег рассказал, как ты смотрела на Геккон вчера. А Снегу все равно надо сегодня там экзамен по физике сдать и заодно забрать сюда одного из наших, Тумана. А ты пока, я договорился, погуляешь там с Геком.
- С кем?
- Познакомишься. Ну, пойдем, если хочешь?
- Только я?
Люггер Снега оказался белым, блестящим от какого-то незнакомого покрытия. Снег смущенно улыбнулся, когда Малявка попыталась поцарапать поверхность. Женька тоже потрогала - пальцы отталкивало чем-то невидимым.
- Поле встроено уже в композит, - пояснил Снег. – Да и сам композит новый, выдерживает плюс двадцать тысяч. Для люггера больше, чем достаточно. Весь Геккон таким же покрыт, а то греется очень на солнце, до плюс двухсот, бывает.
- Зачем? – Антошка хотел быть вежливым.
- Да мало ли. Вдруг кто соплом мазнет, если какая авария. Но у Геккона, конечно, есть несколько защитных полей. От метеоритов и пыли только три.
Люггер взлетел. Темные верхушки сосен ушли вниз, открылась вся густая шуба леса. Она казалась бесконечной, но, когда поднялись к облакам, на севере блеснуло море. Малявка прижалась к Женьке. Окутало молоком облаков, и Женька посмотрела на Антошку рядом со Снегом – Антошка напряженно смотрел на приборы. Спросил Снега:
- А ты давно люггер водишь?
- Два года. Нам рано люггер разрешают, это ж не тысячетонный крейсер. Хотят, чтоб мы приучались к ответственности.
- И как? – ехидно спросил Антошка.
Снег будто не заметил его ехидства:
- Никак. Вот вас везу, домой рукой подать, а волнуюсь.
- А когда своих – не волнуешься?
- Волнуюсь. Какая разница, кто за мой промах поплатится?
Люггер вынырнул из белой ваты в бездонное синее небо. Чем ниже уходили облака, тем ослепительнее становилось солнце в пустом темнеющем небе. А люггер казался все меньше. Голубое пространство внизу все выпячивалось, одновременно медленно сваливаясь набок. Небо стало тьмой сползать сверху, заполнять все вокруг, и вот наконец - рассыпанные белые колючие крошки. Звезды. Тьма - бездонная. Женька, чувствуя, как колотится сердце, вдруг осознала эту бездонность: холодом облился затылок и все тело непроизвольно сжалось. Этой черничной тьме нет конца. Она везде.
Снег улыбнулся, на миг обернувшись, показывая, что все в порядке. Женька перевела дыхание. Летают же все. Вон далеко-далеко летит светлая точка, вот, справа и дальше – другая. Она посмотрела в сторону и увидела огромное и невыразимо прекрасное серебряное веретено, все покрытое выпуклыми узорами и цветными огоньками. Снег – голос его дрожал от счастья, будто он приглашал на новогоднюю елку - объяснил:
- Это легкий крейсер. Вы вверх смотрите, что на Гекконе творится.
Им в школе, конечно, показывали это раньше. И терминалы, и огромную верфь, и сам, системой тороидов, Геккон, и корабли. Целый город-лабиринт, ярко залитый солнцем, и танцующий вокруг рой кораблей... Но увидеть все это небесное царство нави по-настоящему – это что же, мечта случайно сбылась? Женьке стало трудно дышать.
Снег чем-то щелкнул, и в салоне тихонько заворчали переговоры диспетчеров и транспорта:
- ...радиус 3.0, грузовик-порожняк, проход на радиус 5.1 ...Верхний причал 7, швартовка борта 044 закончена, разрешите шлюзование. ...Вышка 3 - Топливный терминал 12, отход борта 093, разрешите движение...
Снег вполголоса вмешался в поток:
- Вышка 2 – Кадет 120, прошу проход на Детский.
- Кадет 120 - принято; проход по правой кромке хода вдоль ствола, - отозвался мягкий женский голос.
Женьку затрясло – это был мамин голос! Она зажала себе рот, чтоб не позвать ее – отвлекать нельзя! А мама говорила:
-...Борт 26, начало движения со второго рейда разрешаю, радиус 30, шлюзы 4 и 5. ... Внимание радиус 6 и 7, через минуту проход люггера с детьми. ...Борт 40, бункеровка на Топливный терминал 12, по пятому радиусу, разрешаю движение.
Люггер подлетел так близко, что сложная система тороидов и дуг Геккона стала казаться лабиринтом. Справа, жутко близко, - два огромнейших белых корабля, посверкивающих орнаментами сигнальных огоньков. Один, в узоре синих теней, висел над терминалом, другой, сияюще-белый от солнца, потихоньку швартовался. Женька оглянулась вниз, на планету в голубой дымке. Ее край был темным, и там мерцали нежные золотистые крупинки света. Снаружи проплывали ослепительные конструкции Геккона. А за ними стояла сверкающая от звезд Бездна. Все было словно во сне, и хотелось плакать.
- Ну, почему, почему, - сама себя спросила Женька, – всегда это... Преодолевать непреодолимое? Поколение за поколением! Планетарное млекопитающее вылезло в космос, чтоб взять его себе весь – зачем?
- Такой вид, - понял ее Антошка и хмыкнул: – Только и делает, что преодолевает свою природу. Как из обезьяны вылез, так до сих пор все остановиться не может...
- И не остановится, - Снег подвел люггер к шлюзу, окруженному зеленой светящейся рамкой; створки шлюза разошлись, впуская люггер в золотистую раковину. – Добро пожаловать на Геккон.
За шлюзом было темновато, душно и тихо. Вдруг из полумрака возник мальчик ростом с Антошку. Полупрозрачный, с вежливой улыбкой. Малявка тут же бросила Женьку, побежала и взяла его за руку.
- Привет, Гек, - кивнул ему Снег. – Вот и гости.
- Я рад, - Гек присел к Малявке: - Здравствуй, новая девочка!!
Они с Малявкой так жадно и изумленно разглядывали друг друга, что Женьке стало завидно. Вот бы правда так же с кем-то с первого взгляда подружиться. Даже казалось, что у Гека с Малявкой пошел неслышимый диалог. Что, Малявка может говорить с ИИ без симбионтов вообще?
Снег сказал:
- Нам дали пять часов. Время пошло, Гек. Я на экзамен, а потом мы с Туманом сюда примчимся. А вы что будете делать?
- В Старые доки, наверно. Если нет других пожеланий, - Гек, изучая, посмотрел на Женьку с Антошкой.
- Привет, - сказал ему Антошка, чуть загораживая собой Женьку. – А ты... Ты интерфейс Геккона, что ли?
- Догадливый, - улыбнулся Гек. – Добро пожаловать. Так что, дети, идем?
Снег куда-то исчез. Гек встал рядом, взял Женьку за руку – ладонь как настоящая - и у всех под ногами расплылось чуть светящееся пятно:
- Держитесь за руки. Осторожно. Смотрите, шагайте вместе со мной. Вперед!
Светящееся пятно двинулось с их первым шагом и вытянулось вперед длинной полосой – плавно, с небольшой скоростью движущейся, по которой они пошли, прибавляя свою скорость к скорости полосы. Мимо проносились стальные стены широкого коридора, а путь освещали лишь полоса под ногами да индексы на тяжелых, редко встречающихся дверях. Индексы – как из другой знаковой системы. Иногда от одного до другого тянулась долгая полутьма. Прохладно и глухо, только их шаги и еле слышный гул вентиляционной шахты под потолком. Жутковато. Душно. Но за другую ладонь Женьку держал Антошка; Малявка справа от Гека вообще неслась вприпрыжку, и Женька скоро привыкла. Вот он, Геккон. Тысячи тонн лабиринта, без Гека заблудишься сразу. Жуть. Ну и что - сама хотела. И еще тут так легко, что хотелось подпрыгивать – а вдруг полетишь?
Гек – неужели он правда Геккон?! - сказал:
- Я очень редко вижу детей с грунта. Почему вам было интересно сюда попасть?
- Это другой мир, верхний, - странно сказал Антошка. – А мы навсегда в нижнем, даже если будем работать тут... Гек! А в чем главное отличие нави от нас, если не считать генетики и всего такого?
- Людям легче жить на свете, - сказал Гек. - Они действуют согласно своим желаниям и инстинктам, могут заниматься ерундой, могут ошибаться. У них есть право на глупость, есть куча нравственных норм, но они часто не в силах своим же правилам следовать. А на нави всегда – бремя умных. Они правил не нарушают, должны приносить пользу и всегда быть хорошими. Всегда, во всем – самоконтроль. А вообще... Я не знаю. Но понимаю, что стратификация по генетическим признакам – это справедливо, хотя и неприятно.
- Все равно у всех есть право жить по-своему, - сказала Женька. – А выбора, кем родиться, нет ни у кого. Жребий, да? Удел? Судьба?
- Удел, - задумчиво кивнул Гек. – Нави вам завидуют, вы – им.
- А ты?
- Я? Я – кораблям дальней разведки. Они летают куда захотят, а я навсегда на орбите. Ну и что? Они мне все рассказывают.
- Добрые... Ну и что – удел, - подумав, сказала Женька. – На самом деле вообще все на свете – разные. Главное – просто не делать друг другу больно.
«Старые доки» оказались собранием судов в защищенном от солнечной радиации, но безвоздушном куполе – пространство терялось в сизой дымке, сквозь которую проступали серебристые и черные громадные корабли. Женька озябла.
- Это место, где все, кто хочет, могут изучать старые корабли, их историю, их технологии и системы, - говорил Гек, отводя их от обзорного окна к шлюзу. – И место, где заслуженные суда со всем уважением содержатся в идеальном порядке, полностью готовые к полетам. Иногда они действительно выходят из Доков с учебными группами на борту. Мы можем посетить любой корабль, выбирайте.
Они прошли в шлюз и разместились на переднем сиденье маленькой, наполовину прозрачной капсулы, сразу начавшей движение. Малявка посмотрела на прозрачный пол – далеко внизу проплывали стальные фермы с редкими белыми огоньками – и, тепленькая, тяжелая, залезла к Женьке на колени. Около часа они кружили по Старым Докам меж кораблей. Гек рассказывал о тех, на которые показывали Малявка и Антошка, интересно отвечал на вопросы. Женька просто любовалась кораблями. Какие они ухоженные, все как новенькие, готовые к любому полету, только на топливный терминал завернуть... Антошка думал о том же:
- Как игрушки... Гек. А где все те корабли, что вернулись не такими целыми?
- Битые, - кивнул Гек. – Кому метеор в бок, кто повоевал... Ты это имеешь ввиду? На ремонтных верфях Мира. А то и на базах, далеко. Или на больших платформах, что тихим ходом бродят по Бездне вдоль основных трасс наших флотов. Здесь битым не место, мальчишкам-нави рано на такое смотреть. Это, в общем, игрушки, ты прав. Учебные пособия. Ну что, на какой корабль заглянем?
«Серый жук» Женька выбрала за название из бесконечного списка, который Гек развернул на лобовом стекле. И был он, разумеется, серым. Средних размеров, очень красивый корабль. Даже Антошка разволновался, настолько красивый. А Малявка слезла с Женькиных коленок и прижалась лбом и ладошками к стеклу. Для начала они облетели «Жука» снаружи, и Гек описывал технические характеристики:
- Это дома он серый и сияет при направленном свете, чтоб видно, а в Бездне – энергию на броню, и все, невидимый... Маршевые двигатели стандартные, а вот таймфаговые мощнее, чем обычно... Дедвейт... Живучесть...
- Это ж куда такая мощь? – спросил Антошка. - Гек, я не понимаю целевую принадлежность этого корабля. Что – просто гоняться в таймфаге?
- На нем новые ротопульты испытывали. Так что да, гоняться в таймфаге. Еще дипломатов доставлял в Легийские Домены несколько раз. Это для нас он старый, а для Доменов – недостижимый уровень. Зачем делиться космическими технологиями? Пусть сами развиваются. И Леги, и Древние, и все остальные.
- Они отстали навсегда?
- Корабли чужаков ко мне не приходят, - пожал плечами Гек. - То есть парочка стоит вон в углу, чтоб мальчишкам посмотреть, но их и кораблями-то в нашем смысле слова назвать нельзя. Ядерная прямоточка убогая. Ни скорости, ни защиты – а на одной отваге далеко не улетишь.
- То есть у нас нет конкурентов в Бездне?
- В космосе – пока не встретились. На планетах? Я не знаю. Цивилизации слишком по-разному развиваются.
- Я так понял, что известное человечество – ну, вот люди как мы, голова, руки, ноги – не так и велико?
- Никто не знает. Вероятно существование таксонов, о которых нам ничего не известно. И, хотя, говорят, все от общих первопредков, расселение происходило давно, и отличий теперь больше, чем сходства. Поэтому можно ожидать каких угодно сюрпризов. И, значит, надо быть готовыми к ним.
Внутри корабля пахло свежестью и было теплее. Вроде ничего особенного, белые стены и пол, светящийся потолок, скупая серебристая и синяя отделка, синие индексы разметки и указателей – но нервы заныли. Казалось, все живое и незаметно шевелится. Дело в стереометрии пространства, - сообразила Женька. Оно, построенное на принципах непрерывности, не казалось замкнутым, скорее – бесконечным, однако чутье подсказывало, что тут полно помещений тайных. Но их туда ведь не пустят?
- Это корабль-загадка, - вздохнув, пожаловалась она. – Он открыт – и в то же время заперт. Как уровни сознания внутри одной на всех жизни. Вроде кажется – я вот-вот пойму, в чем дело... Топология вроде бы не для людей, но...
Малявка остановилась и уставилась на нее, жутко по-взрослому приподняв бровь.
- И тут же все становится как будто бы полностью понятным, человеческим, - не смутилась Женька. - Но ведь это не так. Тут есть громадный секрет. Как будто тут не простая математика пространства, а какая-то еще. Которую я не знаю. Которой нет в учебниках.
- В детских – нет, - усмехнулся Гек. - Странно, что ты это заметила.
- Тут дело в двухмерных компактных связных поверхностях без края, - буркнул Антошка.
Малявка перевела взор на него и с уважением кивнула. Вздохнула и подергала Гека за руку - тот присел перед ней:
- Да? Что ты говоришь? Защита корабля от джета сверхновой? Нет, нереально.
Малявка молча смотрела ему в глаза. А Гек отвечал, будто ее слышал:
- Да, джет сверхновой – это единственное, чего я всерьез сам боюсь. Мы просто не ходим в такие районы, где есть такой риск... - посмотрел на Женьку и Антошку: - Слишком много астрофизики для такой малышки. Боится.
Женька вспомнила, как Малявка пряталась под серебристый зонтик вместе с мелким нави. А Малявка снова подергала Гека за руку - по тому прошла рябь:
- Пожиратель предсверхновых? Что? Платформа, которая идет и съедает все белые углеродно-кислородные карлики в кратных системах? И ты хочешь построить такую платформу? Знаешь, как? ...Позитроны с обратным знаком? Как же ты это придумала?
Малявка гордо улыбнулась.
- Теперь ты наша, - сказал Гек.
Женька глядела на сандалики Малявки в пятнах черники - крохотные. Антошка буркнул:
- Лучше б ты придумала, как людям вообще без кораблей перемещаться...
Время истекло быстро. Сияющую Малявку прямо с «Серого жука» ласковые взрослые забрали в ясли для гениев; потом Антошка, заметив, как тошно Женьке, попросил Гека показать «Вышку 2», и они помчались втроем сквозь Геккон по темным железным коридорам. Женька из-за прозрачной стены посмотрела, как мама работает в окружении многослойных экранов с узорами Геккона и с огоньками судов, и даже уловила секунду ей помахать – и мама успела помахать в ответ. Она показалась маленькой, уставшей, и такой тяжелый был на ней симбионт, что Женьке стало совсем тоскливо.
А теперь Гек проводил их к шлюзу, где ждал Снег и его брат-близнец. Оба поклонились Женьке. Она даже рассердилась:
- Да что вы все кланяетесь?!
- Ты же девочка, - растерялся Снег. – Мы... Ну, девочки для нас, как... Как звезды, до которых невозможно долететь.
- Скорее, незачем, - ляпнул Антошка.
Нави сделали вид, что не слышали. Но Женька заметила, как горестно свел брови Снег, и скорей спросила:
- Как экзамен, сдали?
- Сдали, - ответил новый нави. – Теперь правда каникулы. Пойдем в шлюз, можно... Ну, как вам Геккон?
- Не мое, - вздохнул Антошка. – Я планетарный, человек короткой жизни, хоть и сигма, мне тут не по себе – душно, тесно. Природу не обманешь, - он влез на заднее сиденье и закрыл глаза. - Я стану врачом. Научусь, как внизу людям жизнь продлять, чтоб они могли заняться не только заселением Бездны.
- А-а! – сказал Снег и резко ткнул Тумана в бок. – Бессмертие-то! Вот увидишь Дыма - с ума сойдешь! – оглянулся на Женьку с Антошкой. – Ну, вы видели, наш маленький. Шпион-невидимчик. Он нам ровесник, брат, но его ввели в плато, и он теперь будет жить в сто раз дольше. Кратно продолжительности детства. Потому что он очень умный, а умники должны жить долго, чтоб все успеть. Дымок, правда, скандалит и орет, чтоб всех, не только наш выводок, а все поколение Квинтус ввели в плато. Потому что дел в Бездне - бездна.
Женька и Антошка переглянулись. Им-то прожить бы лет двести, если повезет. А эти белые нави что... Другая судьба. Ангелы внаем.
Женька придвинулась к Антошке: он был теплый, угловатый и весь свой. Загорелый, как сама Женька, до цвета корицы. И башка не лысая, а с густыми мягкими вихрами – захотелось коснуться их нежно, невесомо.
- Да таких, как Дымок, мало, - вздохнул Снег, снова оглянувшись. - Мало, чтоб стать целым человечеством, мало, чтоб слиться с лучшими из людей.
- Малявка – наполовину нави, - Женька смотрела на далекие звезды. Ей казалось, что эти искорки висят где-то в другой вселенной. – Ее забрали к вам.
Туман выручил озадаченного Снега:
- Тогда у нас ей будет лучше. Образование, все такое...Понимаете, ведь развитый человек – это прекрасно. Но это - лишь черта, от которой...
- Не начинай, - мрачно перебил его Антошка. – Мы все понимаем. Конец общему календарю. Вам космос, нам планеты. Женька, а ты? Что тебе Геккон?
- Я у вас замерзла... Да и что мы там видели кроме Старых доков и Вышки 2? – как бы не заплакать? – Все равно больше никуда не пустят, хоть триста лет учись...
- Не говори так, пожалуйста. Ты же добрая. Нам тоже трудно вам в глаза смотреть. И на грунте трудно, - Снег не спеша вывел люггер в черную пустоту. – Но знаешь, старики говорят, что далеко-далеко в Бездне не Геккон они вспоминают, а... Ну, например, чернику. И девчонок. Дом.
Он прибавил громкость приемника, и Женька опять услышала мамин голос:
- ...Внимание радиус 6, проход люггера. ...Кадет 120, разрешаю движение. Грузовой терминал 40, готовность борту 47 десять минут...
Почему-то навернулись слезы. Но ведь у мамы хорошая работа? Нужная, но все-таки какая-то... Безрезультатная. Обслуживание нужд Геккона, и все.
Люггер вышел из-под фермы - слезы вышибло из глаз белым злым солнцем. Фильтры защищали, конечно, но какое оно страшное, если смотреть не сквозь атмосферу. Звезда. Снег забрал вправо и прибавил скорость, потом ушел вниз и вдоль ствола основного сердечника Геккона пошел еще ниже, и вот выплыла - огромная, облачно-синяя, живая, ослепительно отражающая солнце каким-то океаном – планета. Планете безразлично, что она всего лишь планета обеспечения. Она живет, и все. И не обращает внимания на черноту вокруг, защищая себя, людей, зверей и чернику и всю жизнь тоненькой пленочкой атмосферы.
Выбравшись из люггера, Женька замерла, чувствуя, как теплый ветерок несет запах сосен и высушивает слезы. И солнце тут доброе. Антошка глубоко вздохнул рядом. Обойдя люггер, подошел Снежок, растерянно улыбнулся.
Солнце грело плечи, но Женька вздрогнула, подумав, что через неделю они с Антошкой будут вот так же стоять тут на стоянке, провожать их, этих мальчишек с нечеловеческими именами обратно на Геккон, в космос, в Бездну...Но ведь им надо... К кому-то возвращаться из Бездны?