Дыши
Главное – дышать.
Медленно.
Осознанно.
Непрерывно.
Завести свои мозговые алгоритмы на бесконечное повторение этих действий. Как старая кукла из музея, которую остановит только отсутствие ключа в позвоночнике. Меня – отсутствие заряда.
Он горит красным. Графики, отражаемые в моих зрачках, улыбаются машинным кодом. «Осталось немного»,- шепчут они. Аккумулятор издаёт трель, подтверждая это.
«Просто дыши до тех пор, как разум не поглотит тьма. Тело будет в полном покое, поверь. В космическом пространстве с ним ничего не случится. Его даже заберут. Возможно. «Почтить первого прошедшего» или что-то вроде. Я горю желанием увидеть лица спонсоров. Спорим, они будут напоминать гримасы с карикатур?» - твой голос раздаётся в барабанных перепонках неким отблеском ушедшего.
Прости, Энди. Ты не сможешь сложить эти панорамы к моему пеплу в цветочном горшке.
Рывок.
Кусок экзоскелета отлетает в сторону, давая импульс. По телу пробегают мурашки, сбивая ритм на целую секунду. Становится заметно холоднее, или это частичное отравление радиацией?
Следом летит ещё один. И ещё. До момента, пока не остаётся лишь тонкий слой в семь миллиметров. Критическая отметка защиты, словно врата в ад. Ледяной ад.
Слишком медленно. Выкинуть следующие защитные слои кажется всё более гипнотизирующим. Рука уже тянется это сделать. Но температура с отрицательным знаком вновь лизнула меня, давая понять, чем это грозит. Фотографии последствия пребывания трупного яда в теле мгновенно вспыхивают в нейронах памяти. В них же мелькает страх.
Перед глазами, словно щупальца огромного осьминога из природной зоны, мелькают толстые пряди маскировки. «Я отрежу каждую из них»,- мелькает в голове. «Тест Девяти» должен закончиться только так. Я этого хочу.
И не промахнуться. Только не это. Вцепиться в этот одиночный корабль словно автоматическая клешня, так, чтобы пальцы захрустели от напряжения. Продолжить существование.
Вздох, прежде чем преобразовать последние остатки воздуха в мощных импульс. Звук химической реакции.
Удар.
Проектор наложенной реальности вылетает из лобового крепления. Он разбивается о шлем изнутри, осколками царапая лицо. По нему течёт синяя жидкость.
Есть сцепление.
- Сегодня мы собрались здесь, чтобы отметить новый виток истории в межкосмическом сотрудничестве...
Нервно заламываю пальцы за спиной. Единственное место, которое ещё не запечатлели. Находясь в ореоле искусственного света, я хочу сломать все измерители времени. Лишь тогда никто не сможет доказать это. Моё первенство.
Многие из присутствующих испускают ауру довольства. Другие – сладковатую ложь. Под шлемом я позволяю себе оскал. Они хотят быть тут. На моём месте. Быть тут, ради того, чтобы их препарировали на кусочки алчными взглядами все присутствующие инвесторы, чтобы на них смотрели эти девять миллиардов человек со всей Земли, а также все те, кто находится за этими прозрачными экранами. Иные формы жизни.
Голос ИИ, ранее кажущийся таким далёким, звучит непозволительно близко. Ритм снова сбивается, а датчик начинает смеяться своим светом. Он готов прекратить всё.
Транклюит в крови дестабилизирует его на время. Это не сработает ещё раз. Только через целый оборот планеты. С каждым разом начинает казаться, что действие всё короче. Шлем на голове покрылся испариной. Стеклянная оболочка, защищающая меня от множества глаз, мечтающих сожрать.
Вспышка.
Время обеда. Новое крепление не сразу поддаётся кончикам пальцев. Их лица вызывают искру веселья. Голодные до зрелищ, они готовы буквально запрыгнуть на эту платформу. Сорвать занавес.
Неловкое движение пальцами. Они соскальзывают. Пожатие плечами. Молчаливый рёв толпы.
Сквозь неё ко мне несётся «спаситель» этих существ. Готовый сломать прочный металл собственными руками. Но очередь не ждёт. Ко мне приближается усилитель громкости, как и интерактивная часть экрана, жаждущая моего внимания.
На ней мигает скрытая запись. Первого человека, прошедшего в ЭДСД, нужно запечатлеть во всех местах. Служба «Экстренного Реагирования Союза Двенадцати». Пафосные таблички и значки больше не будут действительны. Совсем скоро появится асимметрия.
Лишь исход, когда тот умрёт на первой миссии, заставит весь Рукав Ориона сотрястись от смеха и негодования. Их лишат бурлящих зрелищ.
Все словно затаились на этот земной цикл, что определит будущую экономику. Разочарование – моя стезя.
Лучшие не умирают?
- ...хотите ли Вы что-нибудь сказать в этот торжественный день?
Он почти тут. Тот, кто сорвёт последнюю преграду между моим разумом и всеми остальными. Да?
Совсем забыл. Им нужно только тело.
Звон специального стекла мгновенно распространился в самые дальние уголки вселенной. Реакция у публики пестрит всеми оттенками эмоциональной палитры.
Тишина так глубока, что любой звук в ней тонет.
А они хотят сейчас лишь один звук. Мой.
- Мне жаль, что вся основная символика Союза стала недействительна.
- Ты зажёг.
Его насмешка напоминает патоку. Течёт между пальцами, приклеивает тебя к месту. Координатор со сладкими речами, которые заменяют законы гравитации. Слышал ли я когда-нибудь честность в этом наигранном тоне?
Он не скажет. А я... могу лишь дышать. Отрывисто, с немыслимым трудом пропихивая в себя глотки жизни. Сможешь ли понять?
- Я сгорал на их глазах. Хватило ли им фотонов на то, чтобы осветить себе этот вечер?
Он усмехается. Всегда говорит, что моё восприятие искажено. И как же выглядит здоровая действительность?
Датпад в его руках извивается информацией, показывая только самые лучшие кадры того вечера. Если закрыть глаза, можно забыть о том, что там есть эта фигура. Фигура с моим лицом.
- Я выходил на воздух лишь раз. Почему это так... привлекло внимание?
Его глаза не смеются на этот вопрос. Он курит очередной раритет, губя свои возможности. Заказная диковинка, что за считанные секунды сократит твой предел. Когда-то я звал его с собой.
В космос.
Но он – дерево, вросшееся в эту планету. Его корни уже настолько глубоко погрузились в неё, что стоит их оборвать – сок вытечет из ствола, забирая с собой всю сущность.
Восемь месяцев назад его здоровье достигло черты, когда он не сможет покинуть атмосферу.
- Выход, да? Ничего странного. Только твой взгляд. Что же касается остального... Тебя уже определили?
Я смотрю на потолок, поглощающий всё насущное своей белизной. Кажется, ему в силах поглотить и меня.
Энди редко ждёт. Даже в этот раз он воспринял всё по-своему.
- Все настолько плохо?
Индикатор угрожающе мигнул. Но оборот закончится лишь через два с четвертью земных шага. Я вновь лишь деревяшка без прорисованного рта. Царапать его больше нет сил...
- Я не знаю. Они держат всё в прозрачной секретности, но каждый из людей твёрдо намерен поставить меня в «алмазный» легион.
Свист у него тихий.
- Зачастую я не могу тебя проанализировать. Ты говорил, что стремился к этому с малых циклов существования. Мне смешон тот факт, что достигнув вершины, ты готов сброситься с...
Когда глаза собеседника оказываются на одном уровне с моими, тот внезапно замолкает. Кто-то в прошлом обмолвился, что так не принято. Но я отчаянно нуждаюсь в том, что люди воспринимают иначе. Впериться своими «зелёными светильниками», попытаться сокращением зрачков донести всё, на что не хватает диалекта.
- Я не привык.
Находиться в зоне комфорта, где из окружения лишь записи прошлых времён, смотреть на них свозь призму, молчать. То, что заставляет делать вздох. Метка на теле, что заставляет двигаться вперёд. Индикатор, чей свет напоминает о цели.
Алгоритм, удерживающий мою личность наплаву. То, что защищает меня от того, чтобы разбиться на тысячу осколков, засверкав невероятной мозаикой из звёздного света, дабы вмиг упасть, погрузившись в вечную тьму.
Космическое пространство успокаивает вестибулярный аппарат, а одиночество пропитывает всё вокруг запахом тишины.
Мои ритмы вновь сбиваются.
- ... как мне найти общий язык с пятью гуманоидами?
- Я сейчас расплачусь. Напоминаешь заправочную желеобразную смесь. Из-за неуверенности перед своими социальными навыками. Я не слышал шутки лучше.
Восстанавливаю дыхание.
- Ты молчишь слишком много. И явно не скажешь, в чём реальная проблема.
Мне никогда не нравился мой смех. Я закрываю рот ладонью, не давая проскочить ни звуку.
- Я всегда люблю твой цинизм. Но уверен ли ты, что твой разум справиться с этой информацией?
В пластине зазвучал голос, который слышали люди конца первого «тысячелетия» по старому счёту. Папироса в руках координатора начинала бессмысленно сгорать. Он не ответил, всё ещё смотря на то, как мои судороги веселья утихают.
Он родился не в то время. Мой друг – клептоман, крадущий прошлое.
- Обращайся.
С человеческим оскалом, сочащимся уверенностью.
Все были уверенны в успехе. И вот, они с капающей слюной наблюдали за тем, как пятеро существ отправляют на пробную миссию.
«Золотой набор», настоящее ассорти из жителей разных систем. Имеют неплохие шансы сработаться, почти...
Почти. Я – слово, которое каждый боится произнести.
Пилот, которого никто не хочет сажать за управление.
И именно поэтому они меняют мои индикаторы, сменив старые программы на те, что не потерпят сбоя. Ритм не может сорваться вновь.
Так?..
Хлопок по плечу высосал все размышления, припаяв внимание к себе.
- Ты определённо не потеряешься в первой же миссии, ведь твой пак координировал самый перспективный специалист этого выпуска. И он с удовольствием примет оплату в лице породы астероида того сектора.
Его руки пахнут виртуальными теми деньгами, что он спускает на всю мишуру, а в глазах отражаются сточки кода.
- Если подождёшь ещё немного, я сменю гравитационные поля этой планеты от радости.
Но тот, кто отреагировал на эту фразу, стоял дальше, чем Энди. Он заинтересованно повёл антеннами, перехватывая фокусировку моего индикатора.
- Люди способны эмпатически воздействовать на окружающую среду?
Мне стало так легко, что нервные сигналы закричали о падении.
Они не знают, что из себя представляет человек.
Шесть шагов полёта.
Шесть шагов подсчёта стука сердца и поднятий грудной клетки.
Температура клонила в сон, а кожа ощущалась липким слоем. Ритм стал учащённым, но пока что сохранял свой темп.
Система терморегуляции всё ещё справлялась со своей задачей.
Датчики трещали коротким сигналом. Это продлится ещё два шага. Пальцы мелко подрагивали, но напрягались над интерфейсом крепче, чем это позволяли мышцы. Те уже дрожали под слоем малого экзоскелета, готовые полностью потерять единственный ориентир.
Кислородной смеси с каждым разом не хватало. Нужен был один-единственный полноценных вздох.
Индикатор судорожно мигнул.
И я не сдержался.
Звук, изрезавший тишину словно старая лазерная установка, выбил все силы. Стоило ли оно того?
- Что-то не так?
Пузырьки неизвестной мне смеси всполошились. Экзоскелет, наполненный синтетическим раствором, завораживал своим механизмом. Сильнее, чем моё восхищение к механикам, было лишь восхищение к той, что занималась установкой связи между несколькими формами жизни.
Имя Гретта ложилось на язык подобно помехам в адаптере речи. Но они никогда не раздражают.
Бортовой инженер устал ждать, повторив свой вопрос. Обитателю околоводной среды не были страшны высокие температуры. Как легко списать всё на них.
Моя батарейка садиться.
- Всё высосано из пальца. Звёздный ветер в пределах нормы. Но слепые зоны отвлекают рациональные мысли, щёлкая переключателем сосредоточенности всех сенсоров. Здесь достаточно жарко, да?
Стационарный свет прибора показывал, что перевод всё ещё продолжается. Такая разница языков захватывает сознание лёгким смехом, кружит, заставляя догадываться о том, как можно было бы удлинить высказывание на изначальном языке.
- Что значит «высосано из пальца»?
Второй пилот, лишь своим присутствием сбивая моё ощущение справедливости, прикладывает к сенсорной панели дополнительные конечностями, языком тела давая мне простор для продолжения незначительного диалога. Манипулятор на экране продолжил выверенную траекторию.
Отдаю большую часть контроля, переходя на данные, полученные от этого металла.
- Это... Двусмысленное высказывание. Старое. Настолько, что большинство даже никогда о нём не услышат. «Сделать проблему из ничего». Время искажает изначальные фразы.
- И почему же ты его используешь?
Инсектоид, который знает земной. Ничуть не меньшая аномалия, чем я. Есть ли у него крылья? Его оболочка прекрасно переносит подобные условия окружающей среды.
Покрытие в восемь миллиметров подстегает изучающе смотреть на сегменты, пока собеседник не раскроет всё сам.
Есть ли у него чувство юмора?
- Не хочу, чтобы оно исчезло.
Четырнадцать тысяч и ещё пятьсот.
Удары сердца, прописанные в отчёте моей системы. Отключить её – подобно мгновенному отрыву от точки опоры в космическом пространстве.
И в эти первые секунды, когда тело рефлекторно расслабляется, я начинаю счёт своих собственных шагов. С увеличением числа приближается мостик, а тишину прерывает лишь мерцание датпада, чей свет отражается от металла корабля.
Химические элементы сливаются в нужный гормон. Каналы, по которым он течёт, вибрируют на границе моего сознания. Хочется застыть на стыке этих ощущений, откинуть все сложные мыслительные процессы.
Датчик на виске окрашивается бардовым. Не сейчас...
Ещё раз.
Снова.
Сильнее.
Это разрушительно. Пак данных, присылаемых системой, требует немедленной разархивации. Я поднимаю веки, оглядывая голограмму.
И выворачиваю штурвал так, что он начинает трещать.
Грудная клетка сокращается, судорожно пытаясь успокоиться. Нелогично. Неправильно.
Ты стоишь над камерой кремации, разглядывая своё лицо.
Слышны шаги остального экипажа.
Но перед глазами яркая вспышка. Ощущение дрожащих конечностей.
Датпад валялся внизу, мигая неизвестной страницей.
«... он улыбнулся и прыгнул в пропасть»
- ... то есть, вы хотите сказать, что это просто случилось? Вы не смогли предвидеть подобного исхода вопреки своей подготовке? Ваша компетентность настолько ограничена?
Застыть, внимать. Сжимая за спиной треснувший прибор.
Карусель из дежавю, где не хватает смелости отпустить.
Но вы ведь уже потеряли надо мною контроль, ведь так?
Он звонко стукается об пол.
Шлем летит туда же. Моя улыбка непривычно царапает щёки. Их оттенок ещё более синий, чем свет от индикаторов.
- Жду указаний.
- Когда-нибудь я тебя проанализирую.
Дым в земном сумраке выглядит не хуже, чем старые снимки млечного пути.
- Абсолютно верно.
Он делает пять затяжек подряд, а я готов вызвать медицинскую проверку. Энди не морщится.
- Мне нечего сказать. Документировал ли ты это?
- Ни одной записи. И я не сожалению. Мне не нужна была месть или удовлетворение. Только взгляд в глаза, когда пала маскировка. Прямо на совете Тринадцати, их обман раскрылся... Ты ощущал пьянящее веселье от контроля над своим собственным существованием?
Без метки, тело стало чище. Без перекрывающих био-склер, вгрызающихся в глазное яблоко, видеть стало проще. Со шрамами на месте индикаторов, нервы ощущались чётче.
В каналах, где шумел поток жизни, не было ни одной враждебной сыворотки.
Заливаюсь смехом.
- Я в твою сторону дым не выпускал, Гео.
- Не думаю, что ты поймёшь. Гибрид, который свободен.
Следующие шаги были наполнены суматохой. Мне хотелось лишь повторить ему «ты зажёг». Вовлеченность внушительной доли людей в подпольный галактический бизнес отразилась мощнейшим ударом по репутации и экономике планеты.
Тысячи запросов на то, чтобы скрыть координатные пути, раздобыть маршруты в самые затерянные, но пригодные для жизни планеты. Моя коллекция пополнилась снимками множества лиц, когда те оказались прямо «в руках закона».
Руки испачкались в клею, пока я заполнял стены фотографиями. Эта комната – всё то, что значимо для моей работы.
Но, разумеется, люди всегда отличались превосходной приспособляемостью. Уже через четверть цикла множество специалистов по восстановлению биогеоценоза отправились в различные части вселенной, дабы у Земли вновь появились торговые отношения. И способность их оплатить. Хоть что-то у нас получается хорошо.
Момент, когда множество гибридов откинули статус рабов, стал поворотным. Мне оставалось лишь наблюдать, как общество вновь переносит реформы.
Разумеется, это коснулось даже его. Гео стал выглядеть гораздо лучше, когда из этого потрёпанного пилота вытащили внушительную долю металла.
Наблюдая за его поведением, я стираю прежние пометки в анкете. Он всё ещё напоминает сюрреалистичного и неправильного андроида, но его мотивы больше не напоминают ломанную кривую очередного графика.
Высший Совет всё ещё не принял однозначного решения по поводу положения человеческой расы. А та не спешила легализировать межвидовые отношения. Холодная волна в несколько систем.
Но, судя по тому, что дрянь, вводимая результату подобной ксенофилии, исчезала даже с теневого рынка, дело сдвинулось с мёртвой точки. Если не считать того, что люди наконец признали беспомощность собственных тел в зонах с повышенной концентрацией черных дыр.
Но мне до сих пор непонятно. Чего ты хочешь, Гео?