Кружево Вселенной

***

Натан Корбетт мрачно смотрел на собеседника, раздражённо постукивая пальцем по столу. Воздух в кабинете сгустился от возникшего напряжения, но оно было не сравнимо с бурей в душе профессора. Натан не просто сердился. Он негодовал.

— Это и есть ваше предложение? — недовольный голос Натана разорвал гнетущее молчание. Сидевший напротив него человек средних лет с коротким вздохом устроился поудобнее на жёстком стуле и скрестил длинные пальцы. Значок межпланетной корпорации "Кенорланд-Транспортер", приколотый к форме гостя, и металлические посольские шевроны вызывающе блеснули в свете ламп. Полные губы Мэйтленда Нгабе тронула едва заметная снисходительная улыбка.

— Да, — утвердительно кивнул он, — и я хочу, чтобы вы наконец поняли, насколько всё серьёзно. Альянс действительно намерен вмешаться в проект Межзвёздной Петли.

Холодный взгляд тёмно-серых глаз визитёра не дрогнул под натиском нарастающего гнева в аквамариновых глазах физика.

— Поверьте, мистер Корбетт, последние заявления Правительства – не пустой звук. До вас наверняка доходили слухи о том, что оно стало проявлять... недовольство.

Натан с досадой покачал головой, поморщившись, как от зубной боли. Конечно доходили. И ещё исследователь подозревал, что очередной визит агента "Кенорланда" не был простым совпадением.

— Вот как? — с горечью произнёс Натан. — Так теперь нас благодарит Альянс?

Посол пристально посмотрел на рассерженного учёного.

— Поверьте, человечество у вас в неоплатном долгу, — чуть смягчившимся тоном сказал Мэйтленд, — если бы не Межпланетные Магистрали, люди так бы и остались запертыми на Земле и в ближнем космосе, похоронив мечты о внешних планетах Солнечной системы. Но ваш очередной проект...

Тут гость многозначительно кашлянул.

— Риск слишком велик. Если уровень энергопотребления работающих межпланетных установок чудовищен, то аппетиты "Петли" – запредельны. Я прекрасно понимаю как вас, так и ваших партнёров из "Гелиоса", движимых благородной целью достичь новых рубежей. Укротив мощь Солнца, они оказали вам неоценимую помощь, но готовы ли они ручаться за безопасность, заигрывая с энергиями, которые лишь возрастают?

— Я уже много раз говорил, система полностью безопасна, — в голосе физика зазвенела сталь, — проводимые нами испытания не несут угрозы жизни в регионе. Отчёты контролирующих организаций от всех суверенных миров Солнца не дадут соврать.

Визитёр с сомнением покачал головой.

— Как бы то ни было, доктор Корбетт, Альянс твёрдо намерен это проверить. И я не рекомендую идти ему наперекор. Земля же не зря отказывала вам в финансировании. Её, в отличие от Внешних Миров, вопросы надёжности волнуют куда более остро.

Натан скептически фыркнул. Внутренние распри членов Альянса не сегодня-завтра окончатся глобальным кризисом. В свете последних событий в научных кругах даже ходила горькая шутка: правительство делит сферы влияния и плоды науки куда охотнее, чем выделяет деньги на эту самую науку.

— Ну конечно, — усмехнулся учёный, — а когда Большая Трасса стала реальностью, Правительство из кожи вон лезло, чтобы наложить на неё лапу. Ещё бы, такой удар по транспортной монополии. Верно, мистер Нгабе?

Мэйтленд усилием воли проглотил колкость. С запуском Магистралей, скоростные танкеры-диахроны корпорации утратили былую востребованность. Попытка аннексировать Магистрали Альянсом провалилась после того, как "Гелиос" обнаружил вмешательство "Кенорланда". Разгоревшийся следом феноменальный по своему размаху скандал обернулся компании огромными финансовыми и репутационными потерями.

— Однако, прошлое не должно мешать настоящему, — улыбка посла напоминала оскал, — поэтому, прошу вас ещё раз: убедите ваших партнёров добровольно приостановить проект. Вообразите, что будет, если энергия целой звезды выйдет из-под контроля. Например, в результате аварии или какого-нибудь иного просчёта... Масштаб вероятной катастрофы сложно даже представить. Насколько я помню, четыре последних запуска Петли были неудачными, верно, доктор? А это, знаете ли... настораживает.

Физик холодно посмотрел на светящегося самодовольством наглеца. Очевидно, компания опять что-то затевает.

— Не вижу смысла разрывать партнёрство с "Гелиосом", — сказал учёный, — более надёжного, и, заметьте, ревностного, защитника наших общих интересов, мы ещё не встречали.

В змеиных глазах посла масляно блеснуло понимание.

— Ваша обязательность восхищает. Но позвольте обратиться к вам, как к человеку науки, — агент на мгновение замолчал, тщательно подбирая слова, — не хочу показаться предвзятым, но повторю вопрос: способны ли ваши спонсоры осознать имеющиеся риски? Поверьте, я не желаю подорвать вашу деятельность, но призываю оценить проблему максимально ответственно.

Натан устало потёр лоб ладонью. Беседа с настырным послом его изрядно утомила.

— Они оказались теми, благодаря кому корабли Альянса перестали тратить месяцы и годы на межпланетные полёты. — со значением сказал исследователь, — Не забывайте, мистер Нгабе, это касается и транспортных флотилий "Кенорланда". Жаль, что стратегическое мышление руководства вашей компании вместо научного подхода ставит в приоритет иные... компетенции.

Сделав нажим на последнем слове, физик иронически улыбнулся:

— Дороги к звёздам прокладывают смелые и открытые сердцем. Поэтому, мой ответ прежний: нет.

Лицо Мэйтленда помрачнело. Но агент быстро взял себя в руки и натянуто улыбнулся.

— Ну что ж, — с деланым добродушием сказал посол, вставая из-за стола, — я вас услышал. Преданность вашему делу воистину... похвальна. Моё почтение.

Холодок сарказма, повисший в воздухе после небрежного прощального жеста гостя, физик проигнорировал. Дойдя до двери, Мэйтленд обернулся.

— Вас может ожидать славное будущее, мистер Корбетт, — ставший свинцовым взгляд Мэйтленда тяжело упал на пожилого исследователя, — но, как и у всех великих, оно далеко не всегда бывает лёгким.

— Я знаю, — кратко ответил Натан.

Когда дверь закрылась, оставшийся в одиночестве профессор потёр седые виски узловатыми пальцами. Мужчину не покидало отвратительное ощущение, что он из человека превратился в ценный приз, за который дерутся потенциальные владельцы. Эдакий джек-пот с учёной степенью. Не лишённый честолюбия и сам, Натан реагировал на жадность сильных мира всего с заметным раздражением. Не для того он прошёл тяжелейший путь в девять десятилетий, чтобы труд всей его жизни попал в загребущие руки недостойных. От нелёгких мыслей его отвлёк писк входящего сообщения. Взглянув на дисплей, исследователь оживился. Писал "Гелиос".

— Открыть, — велел Натан.

Распознав голос хозяина, компьютер с приветливым мурлыканьем распаковал файл.

С каждой строкой профессор хмурился всё больше. Дочитав до конца, он с тяжким стоном откинулся на спинку кресла. Текст послания укоризненно смотрел с невинно светящегося экрана, отозвавшись терновым клубком в животе физика. Вот уж точно, беда не приходит одна. Глупо было надеяться, что компания оставит без внимания череду неудачных запусков, в которых сгорели миллиарды гелионических фунтов.

Уловив настроение хозяина, стены и потолок рабочего кабинета преобразились, воссоздав умиротворяющую картину горного пейзажа, который физик так любил. Зашумел климат-контроль, имитируя шёпот ветра. Прохладные потоки воздуха с выверенной дозой коктейля из нейромедиаторов окутали учёного, выгоняя смятение из его души.

Постепенно успокаиваясь, он обдумывал текущую ситуацию. Для того, чтобы провести работу над ошибками, у него оставался всего месяц.

И снова здравствуйте, бессонные ночи.

***

Мэйтленд сумрачно смотрел в иллюминатор, наблюдая, как увеличивается в размерах атриум Межпланетной Магистрали. Чудовищное звездообразное сооружение, зависшее на гелиостационарной орбите, напоминало причудливую чёрную дыру. Обрамлённое всполохами огня, пляшущими на конических зубах энергопоглотителей, оно удерживало в своём центре клубок из нитей багровой темноты.

Когда транспорт оказался в пределах досягаемости ловчих щупалец тьмы, его пассажир невольно поёжился.

"Даже обретя невероятное могущество, мы остаёмся феноменально беспомощными", — подумал он, когда шаттл корпорации влетел в громадный зев Магистрали. Метастекло иллюминатора преобразилось, утеряв прозрачность, и космолёт сотрясла мелкая дрожь. Начался гиперпереход. В ушах заложило, Мэйтленда начало мутить. Сквозь дурноту в его голове навязчиво вертелись самые странные слухи и небылицы о том, что происходило с людьми, вздумай они выглянуть наружу во время Прыжка. Физики не раз упоминали о каких-то "складчатостях", но рядовые лётчики возвели их опасность чуть ли не в абсолют. Люди всегда боялись того, чего не знали.

Вибрация нарастала. По коже побежали мурашки, которые затем сменились тупым онемением. Становилось прохладно, хотя столбик термометра в каюте резко скакнул до тридцати градусов по Цельсию.

"...Бывало и так, что судно перекручивало", — некстати вспомнилась очередная байка от подвыпившего пилота танкера "Кенорланда", — "был корабль, как корабль, а потом рраз – и завязало узлом! Скрутило как твой выжатый тюбик из-под рациона! Спасателей желчью рвало, когда они зашли в жилые отсеки!".

Тряска достигла максимума, и посол едва не лишился чувств. Взмокнув от холодного пота он не сразу сообразил, что качка исчезла, а по тут сторону окна миролюбиво сияли звёзды. Солнце, что минуту назад пылало с адской яростью, в миг растеряло свой пыл и стыдливо спряталось в полосатой вуали исполинских колец Сатурна.

Мужчина с облегчением выдохнул. Сверхбыстрые космические перелёты, о которых с придыханием говорили фантасты прошлого, стали уж очень суровой реальностью. Такое выдержит не каждое сердце. Вытерев лоб платком и немного придя в себя, агент компании включил мнемокоммуникатор и приготовился ждать ответа. Строптивый учёный ещё пожалеет о том, что неправильно расставил приоритеты.

***

Для Натана месяц пролетел на одном дыхании. Вырвав несколько минут отдыха, он шагал по обзорной палубе и смотрел в громадный иллюминатор. Рои из спутников, инженерных кораблей-кластеров "Гелиоса" и мобильных диагностических станций Университета кружились в функциональном вальсе вокруг его детища. Посылаемые ими последние заключения о состоянии оборудования шли в мнемоинтерфейс учёного нескончаемым потоком. Данные с узлов подтверждали наличие устойчивой связи "Петли" с далёкой, тщательно выбранной целью – землеподобным миром KOI-3010 b.

Натан скрестил пальцы, невероятным усилием воли подавляя рвущиеся с цепи страхи и сомнения. Открытие танбрионной сцепленности, как шестого фундаментального взаимодействия, было его личным прорывом и ящиком Пандоры одновременно. Вместе с тяготением, она соединяет всё сущее в изящном танце, но на качественно ином уровне. Если гравитация подобна волнам в безбрежном космическом океане, то танбрионные складчатости были невидимыми "жилами Вселенной"; причудливой вязью на страницах её летописи. Сворачивая пространство в многомерные петли и каньоны, они сплетались в изменчивое кружево привычного пространственно-временного континуума, где даже самые удалённые объекты могли быть близкими соседями.

Натан с коллегами поймал танбрионным сачком все планеты Солнечной системы и запряг в единую упряжь. Но, чтобы изловить чужие звёзды, верёвка требовалась куда длиннее и гораздо прочнее. Транспространственный Проектор или Межзвёздная Петля стал таким лассо. Обстреливаемая хромоплазменными излучателями, она ежесекундно поглощала столько энергии, сколько людям не снилось за всю их историю. Известный кошмар прошлого – получение под боком чёрной дыры, бледнел на фоне всевозможных ужасов, которые пророчили Натану научные оппоненты. И в глубине души профессор понимал, что в их словах была доля истины. Для опытного охотника недостаточно лишь ловко заарканить свою добычу. При этом важно иметь и крепкие руки. Иначе...

— Волнуешься? — раздался женский голос, и учёный обернулся.

Его сестра выглядела такой же уставшей, как и он сам. Преждевременные морщины на её лице стали казаться глубже, а в бирюзовых глазах плескалось утомление. Последние недели напряжённой работы ни для кого не прошли даром. Особенно для неё.

— Очень, — честно ответил Натан.

Повисло молчание. Так они простояли пару минут, созерцая величайшее творение человечества, которое купалось в лучах близкого Солнца. Потустороннее синее гало окутывало непробиваемую тьму в самом сердце Атриума.

— Мы в шаге от чуда, Натан, — проговорила женщина, глядя на световые всполохи, — дорога к чужому миру почти открыта. Как ты думаешь, что нас там ожидает?

Пожилой мужчина сложил руки за спиной. Переполнявшее его волнение огнём аэрозольной бомбы сжигало мечущиеся мысли и рассеивало в вакууме обрывки нерождённых слов. Он не знал. Ещё никогда люди не посещали экзопланеты. Осознание того, что это вот-вот случится, захватывало дух. Но проложить тропу к землеподобному миру, расположенному в зоне обитаемости... Это могло вскружить голову кому угодно.

Но стал ли его бросок лассо удачным? Натан с раздражением прогнал непрошенную мысль. Но та, увернувшись от его пинка, напоследок развернулась и оскалила крысиную морду в издевательской усмешке.

— Ты уже ответила на свой вопрос, Лейла, — сказал он, стараясь не обращать внимание на оживший терновый клубок, сцепившийся в схватке с предвкушением, — нас ждёт чудо.

Последняя зелёная лампочка.

— Час пробил, — сказал учёный, расправляя плечи. Он связался с центральным управлением.

— Запустить танбрионный пробойник! — скомандовал Натан.

— Подтверждаю, — последовал лаконичный ответ.

Сначала ничего не происходило.

А затем словно кто-то хлопнул в ладоши. Пространство зарябило и изогнулось, как под гравитационной линзой. Схватившись за поручень, учёный боролся с внезапно налетевшим головокружением. Каждая клетка организма, каждая молекула испытывала невыносимую тошноту, попав под удар чужеродной энергии. И это – на расстоянии пяти миллионов километров от Атриума! Натан даже не смел представить, какие силы бушевали в эпицентре событий.

Но на этом чудеса не окончились.

Клубок тьмы задрожал, и в ужасных корчах разорвался на три части. Из расколотого сердца Атриума забил синий свет. Рваные и волокнистые полукольца, напоминающие звёздные протуберанцы, облизали космос языками потусторонней плазмы. Пространство, словно содрогнувшись в омерзении, пошло волнами. Искажённое трансцендентной рябью Солнце разделилось надвое, родив красного двойника.

Всецело поглощённый невероятным зрелищем, старый учёный ощутил, как необъяснимый, смутный страх растекается по его венам холодным ядом. Несмотря на восхищение, профессор осознал, как ничтожны его представления о Мироздании. Тайны, скрытые в изнанке Вселенной и слагающие её незримый фундамент, навсегда останутся таковыми, как бы люди не силились их понять.

Зыбь постепенно сошла на нет, и перед затаившим дыхание зрителям предстала удивительная картина. Сквозь едва заметное кружево, оставшееся от рассеивающейся световой вуали, выглядывали призраки чуждых звёзд. Разлом в центре Межзвёздной Петли испускал ровное свечение, его лучи рисовали на бархате вечной ночи объёмную проекцию иного мира.

Из-за изогнутого края вывернутого наизнанку космоса показался тонкий серп другой планеты. Плывущий в багровом гало карликовой звезды, он с каждым мгновением становился больше. Заняв пол-неба, он величественно плыл перед затихшими в благоговении людьми, подавляя своей дикой, неземной красотой. Натан ощущал себя человеком далёкого будущего, который в глазах фантастов далёкого прошлого стоял на обзорной палубе звездолёта и взирал на другой мир. Только тёмные, отливающие сталью бесформенные пятна чужих морей и океанов с дрейфующими континентами, не были выдумкой. Мечта всего человечества, смелая, дерзкая и очень наглая – стала явью.

"Неужели получилось" — не смея верить самому себе, подумал профессор. Мучительно текли секунды, но проекция оставалась стабильной. "Петля" не думала расплетаться. В глубине души исследователя распустился яркий цветок триумфа. Голова закружилась от осознания того, что дорога к звёздам – наконец-то! – была открыта.

Надсадный вой сирены ворвался в счастливые мысли учёного. Взгляд вздрогнувшего от неожиданности Натана заметался по консоли, выискивая причину предупреждения. Вспыхнула алая пиктограмма "меч в прицеле". Это означало только одно.

Угроза атаки.

В следующий миг из Атриума Межпланетной Магистрали выпрыгнули три корабля. Плосконосые, угловатые и приплюснутые с боков, крейсеры Альянса были воплощением грубой силы. Навстречу им с грацией хищников устремились несколько эсминцев "Гелиоса".

Натан замер, ни жив ни мёртв.

— Какого чёрта... — прошептал он, в оцепенении глядя на сходящиеся и ощетинившиеся оружием корабли.

— Тебя предупреждали. Брат.

Заткнулась сирена, подавившись ватным кляпом. Воцарилась глухая тишина.

Эхо отдающего металлом голоса Лейлы отскочило от стен издевательским рикошетом. Натан медленно повернулся к сестре. Выражение лица женщины изменилось, став холоднее, чем легендарные войды в безднах Вселенной. Злые глаза, в которых жидким гелием плескалась космическая стужа, в упор смотрели на учёного.

— Ты не забыл, что Альянс слов на ветер не бросает?

На краю сознания, среди бурного потока поступающих данных зловещим красным светом зажглось очередное предупреждение.

Критическая перегрузка реактора.

Слабость накатилась на исследователя оглушающей волной. Из глубин сознания чёрным, разъедающим нутро облаком всплыли страшные слова.

Саботаж.

Предательство.

Из Центра потекли рекой тревожные сигналы. Мужчина в неверии посмотрел на сестру, с которой вместе прошёл столь длинный путь. Готовая сорваться с его языка фраза, умерла, не успев родиться.

Лицо женщины расплылось, а тело потеряло вещественность, превращаясь в нечто другое. "Хамелеон!" — с ужасом подумал профессор, глядя как остатки образа сестры вытеснили очертания другого человека. Сердце доктора ёкнуло.

Мэйтленд Нгабе широко улыбнулся и отвесил насмешливый полупоклон:

— Прости меня за такой маскарад. Но я не мог пропустить это событие. К тебе непросто подобраться и уж гораздо тяжелее найти подход. В отличие от сестры, — тут Нгабе издевательски ухмыльнулся, — она оказалась... сговорчивее.

От одного только вида ухмыляющейся физиономии посла "Кенорланда" внутри учёного вспыхнула бочка с напалмом. Сжигающее до костей пламя ненависти полыхнуло в глазах доктора, застилая их багровой пеленой.

— Где моя сестра, ублюдок? — прошипел он. — Что ты с ней сделал?

Агент хохотнул.

— Корпоративный секрет, — заговорщически подмигнул он, кружась вокруг пожилого мужчины, — и пусть он сгорит вместе с ней в реакторной...

Натан едва удержался на подкосившихся ногах. Отвратительная пустота отравила его болью утраты и жгла едким ядом обмана.

— Всем будет нелегко узнать, что именно она саботировала все пуски, — продолжал глумиться Мэйтленд, — в том числе и этот.

— Ложь, — прорычал Натан, сверля взглядом голографического "хамелеона".

— Скорее, полуправда, — уклончиво сказал посол, — она, как и ты, жертва обстоятельств. Только подробностей никто не узнает. Все сойдутся на том, что бедняжка сошла с ума.

Горящий гнев старого исследователя оседал пеплом горького разочарования. Неужели они не понимают, что натворили? Натан покачал головой. Бушевавшие внутри него слова расталкивали друг друга, но так и не сумели найти выход. Он не мог прийти в себя от дикого поступка, на который пошёл "Кенорланд".

— Вы только что подписали смертный приговор всему сектору, — потрясённо сказал он, — как вы могли... Весь мир погрузится в хаос!

— Он морально устарел, — махнул рукой Мэйтленд, — его давно пора реорганизовать. Благо, удобный повод уже есть. Солнечная Система не простит ни вам, ни "Гелиосу", потери целого сектора и гибель миллионов людей. А недостаточная политическая решительность Альянса остановить проект станет последним гвоздём в гроб нынешнего правительства Земли.

Холод побежал по спине профессора. "Кенорланд", обуянный амбициями, совсем сошёл с ума.

— Это вам с рук не сойдёт, — процедил Натан.

— Сомневаюсь, — парировал посол, — пусть наше, хм, стратегическое мышление оказалось жестоким, но, чтобы построить новое, необходимо избавиться от старого. Мы усвоили урок, будучи вышвырнутыми Магистралями с транспортного рынка.

Он задумчиво посмотрел на Натана.

— Я понимаю, науке и цивилизации нельзя топтаться на месте. И едва не оказавшись списанными, как пережиток уходящей эпохи, мы приняли решение. Грядёт война, мистер Корбетт, а победитель в ней будет только один.

— Знал бы Альянс, какую змею пригрел у себя на груди, — с презрением сказал физик.

— Это уже не имеет значения, — Мэтленд с превосходством смотрел на учёного, — однако смею заверить – "Петля" обретёт жизнь. В своё время и под более чутким руководством.

— Будьте вы прокляты, — выплюнул профессор.

Посол пожал плечами.

— Пусть так, — ответил он, постепенно растворяясь в воздухе, — жаль правда, что твоя твердолобость столь непробиваема. Совершив научный переворот, ты оказался фатально недальновиден и проморгал свой шанс. У тебя могло быть блестящее будущее. Что ж, оно принадлежит не тем, кто начал революцию. Грядущее во власти тех, кто способен её удержать и направить в нужное русло. Прощайте, доктор Корбетт.

Голос агента слабел. Натан следил, как исчезает наведённый морок. Вскоре от него ничего не осталось, кроме стайки порхающих полупрозрачных устройств. Исследователь узнал дистанционно управляемые нанопроекторы-обманки от компании "Дионас Дефенс Дивижн", запрещённые в большинстве секторов. "Мотыльки" издали лёгкий звон и распались на светящуюся пыль, которая бесследно растворилась в воздухе.

А затем всё погрузилось в темноту, будто некий электрик-демиург выключил свет за неуплату. Исчезли звёзды, даже Солнце потускнело, став не ярче захудалого бурого карлика. Связь с центром прервалась, оставив в голове вместо потока данных сосущий вакуум.

Жгучий мороз сковал тело Натана, подбираясь цепкими пальцами к его сердцу. Стало больно дышать. Каждый вздох стоил неимоверных усилий, которые стремительно истощали мужчину. Слабость навалилась бетонной плитой, силы утекали вместе со свистящим дыханием. В руки словно вложили неподъёмную штангу, и едва Натан успел опомниться, как рухнул на пол, не в силах пошевелиться. Беспощадная, чужеродная мощь давила на него всё сильнее, желая перемешать его тело с холодной, покрывшейся инеем поверхностью.

Кровь стучала в голове набатом, до багровой пелены перед глазами. На задворках сознания истерическими молниями проскакивали обрывки отчётов из центрального управления.

— Отказ гравитационных компенсаторов! — раздался полный паники крик, который тут же превратился в смертный визг, заглушаемый скрежетом рвущегося металла.

Хаотический поток данных с сумасшедшей скоростью вломился в угасающее сознание исследователя. Он видел, как огромные, длиной в сотни километров, хромоплазменные излучатели смяла невидимая рука. Изогнутые и перекрученные, они наматывались кольцом вокруг коллапсирующего Атриума. Втягиваясь в уродливый разлом, что стал чернее ночи, громадные конструкции исчезли без остатка.

Натан ощутил, как надсадно взревели двигатели тысяч космических кораблей, безуспешно сопротивляющихся нарастающему притяжению. Попавшие в смертельную ловушку и не успевшие схватиться друг с другом крейсеры Альянса и "Гелиоса" сражались с ужасным тяготением лишь немногим дольше.

Он слышал сумасшедшие крики десятков тысяч погибающих сотрудников Университета и "Гелиоса", с рыданиями умоляющих о помощи.

Петля, призванная изловить другой мир, затянулась пеньковым галстуком на шее своих охотников.

Исчезла пелена. Рухнула светозащита. Разгневанное Солнце с безумной яростью выплюнуло проклятие в глаза учёного, выжигая сетчатку.

Пал антирадиационный экран. Треснуло многометровое стекло иллюминатора. Взрывная декомпрессия в пароксизме рвоты вышвырнула мужчину в вихре обломков навстречу обжигающему вакууму. Бездна приняла умирающего учёного в свои объятия, высосав досуха всю его боль и лишила чувств.

***

Натан очнулся от шума ветра. С трудом приходя в себя, он попробовал пошевелиться. От неловкого движения учёного, обнаружившего себя на какой-то мягкой, как пух, субстанции взметнулась серебристая пыль и растворилась в белой мгле. Потоки холодного, с железистым привкусом воздуха коснулись лица мужчины, окончательно приводя его в чувство.

Он поднялся, ощущая в своём теле поразительную лёгкость, и осмотрелся. Открывшаяся профессору картина была чем угодно, но только не привычной ему реальностью. Чуждые пейзажи, выписанные сумасшедшей кистью авангардиста, кричали неведомыми Земле красками. Сонм веретенообразных облаков неспешно кружил в карминовой бездне. Зависшие вертикально, как пушистые змеи, они тянулись ввысь на десятки километров. Извиваясь и сворачиваясь в петли, они казались почти живыми. Между подкрашенными вечерней зарёй исполинами, сновали стаи мелких тучек, на одной из которых, к своему великому удивлению, и оказался исследователь.

Ледяные когти заскребли в животе мужчины, когда он понял, что витает в облаках на головокружительной высоте, причём в самом прямом смысле. Задрав голову, Натан увидел, как невообразимо высоко, среди туманной перистой вуали зависли гигантские, пересекающиеся между собой кольцеобразные конструкции. Сверкающие алым в лучах заходящей красной звезды, они были сложены из вращающихся вокруг своей оси октагональных модулей и протянулись из бесконечности в бесконечность. Натану доводилось видеть орбитальные станции-кольца вокруг спутников газовых планет, но эти объекты своими размерами превосходили самые смелые проекты человечества, что до сих пор оставались на бумаге.

Натана замутило, и он спешно отвёл взгляд. Испытывая жгучий интерес, учёный несмело шагнул к краю облачка и посмотрел вниз.

Далеко внизу плескались тёмные воды, укутанные плотным паровым одеялом. Изредка среди стальных волн показывались одинокие острова. Ещё реже эти клочки суши объединялись в курящиеся зеленоватым дымом вулканические архипелаги. На глазах исследователя один из островов пошевелился. Напоминающий девятилапого паука, он взмыл над морской гладью и нырнул в океанические пучины, скрывшись с глаз во взметнувшемся фонтане и внезапно налетевшей мутной пеленой. И только спустя несколько секунд донеслись гулкие отзвуки тяжёлого плеска, словно шум далёкого водопада.

Где-то в туманной дали на самом горизонте показалось нечто похожее на полоску суши. Присмотревшись внимательнее, Натан заметил, что она постепенно вырастает в размерах, пока зрение профессора не выхватило громадные, грибоподобные силуэты.

Физик в ужасе отшатнулся назад, когда его облачко на невероятной скорости пронеслось в опасной близости от одного из "горных пиков", образованного волокнистыми нитями и петлями цвета ржавчины. Усеянные причудливыми структур, похожими на спорангии, они изредка выпускали огромные тучи бурой пыли, которая уносилась завывающими ветрами.

Натан в смятении пытался понять, где же он оказался. Из недр памяти выкатились тяжёлые воспоминания. Осколком стекла пролетел миг, когда исследователя вышвырнуло в открытый космос. А затем секунды (минуты? Часы?) ужасных мук, которые затопили собой всё сознание, выдворив даже боль от предательства. И лишь потом... Физик не мог вспомнить ничего. Всё съела агония.

Отвратительное ощущение понимания желчью подкатило к горлу мужчины, которому вторил из желудка знакомый терновник. Он не мог выжить. Не после такого. Натана затрясло.

Звук, похожий на шелест крыльев, заставил его обернуться. Его догоняло напоминающее каракатицу облако, на котором кто-то сидел. Поравнявшись, оно утробно ухнуло и выпустило чешуйчатый щуп. Неизвестный наездник сошёл по нему как по мосту. Всадник что-то шепнул, и странное облачко чихнуло, а затем убрало щупальце. Отлетев в сторону, оно помчалось к грибовидным горам и вскоре скрылось из глаз.

Натан во все глаза смотрел на незнакомца. Внешне как человек, он был невысок, но даже под его просторной одеждой угадывалось плотное сложение. Визитёр посмотрел на замершего учёного, и в его фиолетовых глазах промелькнули лукавые искорки.

— Привет, Натан, — сказал пришелец, — рад тебя видеть в добром здравии.

— А я разве не умер? — невпопад брякнул доктор.

Визитёр звонко рассмеялся.

— Нет конечно! — сказал он. — Хоть и был на волосок от смерти.

Натан с недоверием посмотрел на собеседника.

— Не понимаю... — сюрреалистичность происходящего сбивала учёного с толку, — что вообще происходит? Где я?

Загадочный собеседник примирительно поднял руки.

— Ты сейчас всё узнаешь. Кстати, разреши представиться. Хюрранс.

Натан кивнул, не сводя со спутника настороженного взгляда.

— Ты там, куда стремился, — продолжил Хюрранс, — по-нашему планета упрощённо называется Къёхнташ. Вы же её наградили безликим индексом KOI-3010 b.

Исследователь округлил глаза. Его новый знакомый, глядя на него, понимающе кивнул.

— Всё это правда, Натан. Твоя, едва не завершившаяся история ещё только начинается. В ней нет места ослабевшему старику, которому воткнули в спину нож предательства. А чтобы ты поверил окончательно... Посмотри на себя!

Повинуясь властности, прозвучавшей в голосе Хюрранса, мужчина окинул себя взглядом. Со смешанным ощущением непонимания, удивления и радости пожилой учёный увидел, как исчезла прежняя худоба. По его некогда тонким рукам и ногам перекатывались бугры крепких мышц.

Ощутив прилив сил, Натан вдохнул пряный и влажный воздух могучей грудью. Это было невероятно...

— Сила тяжести на планете выше земной, — заметил собеседник, — поэтому ты выглядишь как один из коренных обитателей планеты. Может, чуть повыше, чем обычно.

— Но как?.. — прошептал Натан. Его мысли путались и терялись. Вопросов было слишком много.

— Вижу, тебя совсем измучила неизвестность, — промолвил Хюрранс, — поэтому позволь показать тебе всю правду.

Он как-то странно посмотрел на кружащие в бездне циклопические кольца. Во взгляде мужчины что-то изменилось. Теперь Натан видел, что за внешностью этого человека скрывалось нечто гораздо большее.

Зрение Натана обострилось, а обоняние уловило новые запахи. Чуждые ароматы вскружили голову, вызывая в голове неестественные образы. Со странным ощущением Натан заметил, как его мышление переписывалось с нуля. Менялась сама история в его книге жизни. Угловатые буквы и резкие фразы, с апломбом записанные на её прежних страницах, преобразились в светящиеся мягким светом предложения, исполненные силой и новым смыслом. То, что некогда считалась пороком, ушло за горизонт без права вернуться, а опыт и мудрость прожитых десятилетий ждали рассвета, чтобы обрести новую жизнь. Испарялась боль потерь и тяжесть поражения, замещаясь стремлением идти вперёд и не сдаваться.

Теперь Натан знал, что он не погиб. Изувеченный и умирающий, он утерял своё тело, обретя взамен нечто гораздо большее.

Исследователю раскрылась правда огромных колец, вращавшихся вокруг планеты. Построенные могучей расой, они стали прибежищем великого разума. Никакие квантовые гиперкомпьютеры и многоуровневые нейровычислители всего человечества не могли сравниться с мощью этих невероятных устройств, хранящих наследие своих создателей. Избороздившие галактику вдоль и поперёк, они перешли на энергетический уровень существования и покинули этот мир в незапамятные времена, задолго до появления первых людей на Земле.

Хюрранс не сводил глаз с Колец.

— Я дал им эту возможность, пусть и ценой своего одиночества. Они вознеслись и ушли за пределы галактики, кто куда... Теперь этот шанс есть и у тебя. Когда наши миры соприкоснулись, я понял, что ко мне в гости пожаловал обладатель могучего интеллекта. И ощутив в нём ужасную боль лишившегося всего человека, я не мог допустить, чтобы он пал жертвой низости своих соотечественников.

Натан по-новому взглянул на своего спасителя. Учёный наконец понял, кем был Хюрранс. И это знание кружило голову.

— Спасибо, — тихо сказал он. Иных слов у него не было.

Хюрранс улыбнулся.

— Как и мои родители, ты сможешь беспрепятственно покинуть Къёхнташ. Нет нужды в гигантских звездолётах и столетиях пути. Нет смысла в постройке Врат и прокладке транспространственных магистралей. Мой интеллект объединился с твоим, что позволит тебе дотянуться до любой звезды лишь силой мысли. И даже гораздо дальше.

Он со значением посмотрел на Натана:

— Ибо дороги к новым горизонтам открыты лишь для смелых и открытых сердцем. Отныне расстояния не имеют значения.

Натан ощущал, как с каждой секундой расширялись границы его сознания. И это было восхитительно. Смерть отступила в сторону, позабыв свою косу. Горькая обида и ненависть на подлый поступок его недругов, оставившая рубец на сердце, исчезла, как лёгкая царапина. Впереди у него – вся Вселенная, и неисчислимые жизни на неизведанных мирах. Оставался лишь один вопрос.

— А как же ты? — спросил он, — почему решил остаться?

— Я привязан к этому месту, — пожал плечами Хюрранс, — так уж я устроен. Я способен принять обличье любой формы жизни в этом мире, мгновенно переместиться с высочайших пиков в глубочайшие морские котловины и литосферные пустоты. Мне не сложно создать тело любого живого существа, но если я уйду с Къёхнташа, я буду вынужден рано или поздно принять материальный облик в пункте своего назначения. И вот тогда-то, без других Колец-носителей мне уже не вернуться обратно. Возможно, когда через миллиарды лет погаснет Кнартош и лишит меня энергии, я перестану существовать. Кольца станут мёртвым, опустевшим артефактом былого величия.

Тут он улыбнулся:

— Танбрионная сцепленность творит чудеса, Натан. Поживи ты на Земле ещё чуть, твой народ обрёл бы невероятное величие.

— А ты можешь говорить с ушедшими? — спросил Натан.

— Да, — ответил Хюрранс, — Я всегда говорил с ними раньше. Это было прекрасное время. Сложно передать ощущение, когда миллиарды голосов делятся со мной своими открытиями и впечатлениями. Я с жадностью впитывал любые сведения о бесчисленных, совершённых им открытиях. На протяжении эонов я аккумулировал знания своих создателей и составлял карту Вселенной. Они говорят со мной и сейчас, но с каждым пролетевшим столетием моя связь с ними и их потомками слабеет. В конечном итоге, не все из них избирают путь бессмертия, предпочитая осесть в полюбившихся им мирах. Иные же заглянули слишком далеко. Вселенная бесконечно прекрасна и неизмеримо опасна. Поэтому, будь осторожен, Натан.

Натан слушал, затаив дух. И тут его осенило.

— А кто-нибудь из них построил другие Кольца? — спросил он.

— Нет. Возможно, им не до этого.

Тоска сжала сердце учёного, поражённого парадоксальностью происходящего. Могучий разум, начавший покорять Вселенную, оказался заперт в клетке.

— Тогда я это сделаю, — горячо сказал Натан, — даю слово.

— Не торопись, — со смехом ответил Хюрранс, — возможно, я ещё захочу узнать, что такое забвение. Всё-таки миллиарды лет – это довольно большой срок. Мысль о бренности бессмертия начинает меня немного пугать.

Он подошёл к учёному и положил ладонь ему на плечо.

— Пора, друг мой. Ты рвался к звёздам и проиграл, чтобы выиграть тур по всей Вселенной.

Натан посмотрел вдаль. Старое солнце клонилось к горизонту, и в густеющей карминовой тьме загорелись первые, неизвестные звёзды. А сколько ещё таких скрывается в необъятных безднах космоса, где потерялись триллионы галактик? Ещё никогда бессмертие не выглядело таким заманчивым.

Окутавшись ярким сиянием, Натан взмыл в чужое небо серебряной кометой. В его разум хлынул поток знаний из архивов Хюрранса, стирая прежние сомнения. Учёный решил, что откажется от вечной жизни лишь тогда, когда найдёт новый дом и выполнит обещание, данное своему спасителю. Он непременно его выполнит. Чего бы это ему ни стоило.