Люди Земли верят в вас!
Шестой запущенный в рамках международной космической программы «Пионеры мира» корабль продолжал свой полёт. С момента старта по корабельному времени прошло чуть более четырёх лет и почти шестьдесят по времени Земли. Ещё через четыре бортовых года корабль «FR-11» развернётся и отправится домой, на Землю. Если, конечно, не произойдёт контакта с Другими.
Герман смотрел в бегущие по экрану цифры. Федя или, если к нему обращался Нил, Фредди – бортовой компьютер «FR-11» непрерывно сканировал пространство, корректируя курс и собирая бесценные для земных астрономов данные. Даже если ни один из отправленных «пионеров» не встретится с внеземной цивилизацией, польза от экспедиций уже огромная. Благодаря пересылаемым с кораблей на Землю данным космическая картография человечества значительно продвинулось вперёд. Космически продвинулось.
– Нил, кажется, мы нашли ещё одну планету со спутником, – Герман окликнул напарника. Издалека Нил Дженкинс, американский астронавт из НАСА, мог показаться братом-близнецом Германа. Оба высокие: русский – два метра ровно, американец на полтора сантиметра выше, широкоплечие, поджарые. Уровень жира в организме обоих колеблется от девяти до семи процентов. Нил рассказывал, что в университетские годы блистал в студенческих спортивных лигах и даже получал предложения от всех четырёх основных спортивных лиг Америки. Был момент, даже сомневался, всерьёз приглядываясь к баскетбольной, но отец не позволил. Космос у Дженкинсов – мечта семейная, отец проходил подготовку и участвовал в отборе на третьих «Пионеров», но не прошёл. После чего стремительно женился и самозабвенно готовил появившегося вскоре сына к космическому будущему, рассчитав, что на шестой запуск сын по возрасту попадает идеально. «Пионеры» раз в десятилетие. Так что путь Нила был предопределён заранее и хотя в своих рассказах он часто возвращался к собственным спортивным достижениям, всегда подчёркивал как сильно он благодарен отцу и как разделяет его увлечение космосом. Герман обычно смеялся: трудно не разделять, когда ты уже четыре года висишь посреди чёрного нечто и лишь во время сеансов связи с Землёй, узнавая в каждый раз новых усталых руководителях проекта тех, кого ещё несколько дней назад видел на экране подающими кофе стажёрами, можешь осознать как далеко ты от родной планеты. Сам Герман спортом не увлекался, о принятом решении не жалел и если и тосковал о чём-то земном, то о рыбалке с отцом во время всегда коротких отпусков. Отцы у них с Нилом тоже оказались похожи. Валерий Конкин, хотя сам никогда не мечтал попасть в космос, здоровьем не вышел, но всю жизнь проработал на проекте, выйдя на пенсию в качестве ведущего инженера «FR-7», того, на котором полетела четвёртая экспедиция. На пенсии, когда наконец нашлось время на семью, с удивлением обнаружил, что из всех четырёх детей остался дома и всё ещё остался ребёнком только младший, мало запомнившийся ему Герман. Тому и досталась вся неизрасходованная на других родительская любовь Валерия. В результате Герман боготворил отца, впитал в себя его главные страсти и не мыслил себя без космоса и рыбалки. Даже отправляясь в экспедицию, загрузил среди прочей личной информации в память Феди симулятор рыбалки. Правда, так за четыре года к нему и не притронулся. Космос завораживал сильнее.
– Четырнадцатая... – Нил оттолкнулся ногами от пола в комнате управления и вместе с креслом подъехал к монитору Германа. Вблизи сходство казалось менее удивительным, хотя по случайности оба оказались кареглазыми и немного лопоухими, рублёные твёрдые черты лица Нила не соответствовали мягким линям внешности Германа. – Фреди просканируй и пошли сигнал в ту сторону.
На самом деле распоряжение Нила было излишним: компьютер и так собирал всю доступную ему информацию и непрерывно рассылал электромагнитные импульсы, служившие, согласно надеждам земных учёных, приглашением к общению. Однако Герман понимал напарника, он сам регулярно командовал компьютеру перепроверить маршрут или подготовить отчёт для Земли. Такие команды позволяли им сохранять ощущение собственной важности для миссии. Без этого иногда казалось, что они – лишь операторы, обслуживающий компьютер персонал. Что, конечно же, не так.
– Объём ведущего объекта: двенадцать тысяч триста двадцать четыре на десять в одиннадцатой степени кубических километров. Объём ведомого объекта: три тысячи двести двадцать два на десять в десятой степени кубических километров. Приблизительное расстояние между центрами объектов: пятьсот семьдесят одна тысяча сто двадцать километров. Признаков атмосферы на ведущем объекте не обнаружено. Признаков воды на ведущем объекте не обнаружено. Признаков жизни на ведущем объекте не обнаружено. Признаков атмосферы на ведомом объекте не обнаружено. Признаков воды на ведомом объекте не обнаружено. Признаков жизни на ведомом объекте не обнаружено. Желаете изучить визуальную информацию?
После подтверждения свет внутри корабля погас и стены как будто растворились. Космонавты остались сидеть в креслах посреди бесконечного тёмного пространства, даже не пространства, посреди густо намазанной, убирающей возможность любых измерений, чёрной краски, напротив двух огромных, кажущихся светлыми на этом фоне, серых пятен.
– Поменяй спектр, – Глухо приказал Герман. Многократно испробованная и часто используемая возможность «FR-11» превращаться в огромный коконом со всех сторон окружающий космонавтов экран по-прежнему впечатляла. Компьютер послушался, изображение моргнуло и слегка изменилось. Космос всё ещё оставался тёмным, но под воздействием иначе интерпретируемого сенсорами коробля света ближайших звезд, перестал казаться плоской стеной тьмы, стал объёмной расстилающейся вдаль иссиня-чёрной бесконечностью. Два серых пятна стали серыми гигантскими булыжниками, угловатыми, с тёмными пятнами впадин и ниточками горных систем. Предположительно не обладающие ни водой ни атмосферой они, окруженные бескрайним непрекращающимся ничем, казались неоспоримо живыми. И хотя из общего были только пропорции, Герман вспомнил последний перед выходом корабля на сверхсветовую скорость взгляд на танцующую с Луной Землю. Нил, он не сомневался, вспоминал тоже самое.
– Хватит.
Плотный мрак в несколько мнгоновений наполнился цветами и формами привычной обстановки. Герман посмотрел на экран с часами. По условному бортовому разделённому на двадцать четыре внутрикорабельных часа времени было семь вечера.
– Подготовь дневной отчёт, присоедини наши рапорты, отошли на Землю. Замедлись и оставайся на благоприятной для связи скорости до подтверждения. Вдруг вызовут... Ужинаем?
– Давай, – Нил согласно кивнул. – Что хочешь смотреть: что-то из архива или, пока во временном потоке, трансляцию с Земли?
Герман поморщился. Технологический прогресс позволял моментально передавать и принимать информацию из любой точки космоса, независимо, пока не доказано обратное, от расстояния. Но скорость, которую развивали последние модели кораблей серии «FR» делала разницу в течении времени внутри корабля и на Земле критической для синхронной двусторонней связи. Для неё корабль вынужден был замедляться до околосветовой скорости. В это время можно было подключиться к медиа родной планеты и в первые месяцы космонавты охотно пользовались этой возможностью. Потом постепенно перестали. Слишком далеко уходила жизнь землян от их воспоминаний, слишком глубоко в будущее им приходилось смотреть. Слишком чужими были новости.
– Давай лучше фильм. Твоя очередь выбирать.
К концу ужина компьютер остановил автомобильную погоню на экране чтобы озвучить стандартное уведомление: «Спасибо за рапорт. Данные получены и подвергнуты обработке. Люди Земли верят в вас!» Сеанса не будет. Напарники досмотрели кино, сыграли привычную партию в шахматы и разошлись по каютам.
Озеро дёрнулось от сейсмического толчка, накренилось, переламывая толстую корку льда, показывая скрывающиеся под ней тёмные чёрные воды. «Пап, разве у нас бывают землетрясения?», – Герман повернулся к отцу, но после следующего толчка не удержался и повалился в воду. Ледяная крошка блестела в воде серебристой россыпью, уходящему под лёд с головой Герману казалось, что он плывёт в открытом космосе среди звёзд. Очередной толчок заставил его сильно приложится затылком об льдину.
Открыв глаза, Герман обнаружил, что парит над кроватью и землетрясение во сне вызвано происходящим в реальности. Корабль последний раз встряхнуло, невесомость исчезла и Шерман упал, больно стукнувшись о спинку кровати.
– Герман? – Тут же раздался крик Нила, от неожиданности напарник действительно кричал вместо того чтобы воспользоваться передатчиками. – Ты в порядке?
Или они не работали. Герман поднёс запястье с браслетом к лицу. Нажал кнопку вызова, услышал возбуждённое дыхание друга. Связь есть.
– Цел, только при падении ушибся. Что это было?
– Понятия не имею. – После ответа Германа трвога в голосе Нила сменилась на простую профессиональную озабоченность. – Любая из тысячи причин. Идём в комнату управления, будем разбираться.
Разбирались большую часть корабельного «дня». Тряска разбудила их в шесть утра по бортовому времени и до одиннадцати Герман с Нилом отлаженно прогоняли тесты диагностики системы корабля. В одиннадцать сделали получасовой перерыв на завтрак и после завтрака перешли к технической проверке. Техническая проверка затянулась до пяти «вечера», не выявила никаких повреждений и сбоев и после неё, не став обедать, напарники принялись за изучение последних суток круглосуточно фиксируемого кораблём протокола. Там тоже не было ничего необычного. Ни одна из тысячи возможных причин не находила подтверждения. К девяти «вечера» сдались и, сбросив скорость, послали отчёт на Землю. Сели ждать. «Спасибо за рапорт. Данные получены и подвергнуты обработке. Люди Земли верят в вас!», – через полчаса буднично сообщил компьютер. Друзья переглянулись. Хотя сеансы двусторонней связи не происходили на регулярной основе, в случае чрезвычайных ситуаций Земля всегда реагировала. Согласно протоколу обязана была реагировать.
– Федя, пошли запрос «Ожидаем инструкций или рекомендаций», – Подумав, приказала Герман. «Спасибо за рапорт. Данные получены и подвергнуты обработке. Люди Земли верят в вас!», – снова повторил компьютер. Друзья помолчали. Герман, кусая губы, кивнул на немой вопрос Нила. Нил скомандовал:
– Фред, найди нам трансляцию новостей. Пожалуйста.
Пошли новости. Друзья напряженно всматривались в центральный экран, старательно пытаясь понять очередные новые реалии планеты. Планету, прямо как недавно – корабль, трясло. Разногласия между всеми пятью мировыми государствами, согласно новостям, достигли критической точки. На пресс-конференциях мировые лидеры поочерёдно повторяли, что не намерены больше терпеть грубые вмешательства друг друга в свои дела, кто-то уже отозвал дипломатов, кто-то намеревается сделать это. Отвернувшись от экрана, Герман протёр лицо ладонью. С удивлением обнаружил, что вспотел.
– Нил, это война?
Напарник не отводил глаз от трансляции. В ответ на вопрос Германа только дёрнул плечом. Герман сглотнул. Неизвестность угнетала не меньше неприкрашенного фильтрами космоса.
– Ускоряемся?
– Нет! – Нил весь затрясся. Герман положил руку другу на плечо.
– Нил, мы замедлимся утром и всё это... – Рассудительно начал, но понял, что не может продолжать, не может представить как всё это закончится, не может думать об этом. Постоял рядом с другом, пока не понял, что смотрит куда угодно в комнате, только не на экран. Не может смотреть. – Нил, я не могу. Я иду спать, в таком случае.
Нил только кивнул, не поворачиваясь. Герман, сам не зная чего ждёт, простоял ещё минуту и вышел. Проходя в каюту, смотрел на разлетевшиеся по короблю в результате утреннего инцидента вещи. В каюте поднял с пола одеяло с подушкой. Бросил на кровать, лёг поверх них. Старательно думал о том, что завтра нужно навести на корабле порядок. Засыпал нестерпимо долго.
Проснулся с тяжелой головой, как бывает после ночи на новом месте или, в условиях Земли, в непроветриваемом помещении. Поднялся, прислушиваясь к непривычной ломоте мышц, прошёл в комнату управления. Найдя там Нила в той же позе, что оставил его вчера, понял: корабль всю ночь двигался на околосветовой скорости. Вопреки протоколу, вопреки приписывающему не менее шести часов сна в каждый двадцатичетырёхчасовой бортовой промежуток времени режиму. Герман набрал воздух в грудь.
- Офицер Дженнигс, что вы себе позволяете! Немедленно спать! Нарушение... - Громкий протокольный голос затих сам по себе, столкнувшись с взглядом покрасневших глаз Нила. – Всё плохо?
– Герман... - Шёпотом произнёс Нил и мелко затряс подбородком. – Герман-герман-герман-герман...
Герман подошёл ближе. Встал, заслоняя от друга экран. Сказал, стараясь придать мягкость голосу.
– Иди спать, Нил. Мы ни на что там не повлияем, и ты знаешь о последствиях бессонницы в космосе...
Нил знал. Он поднялся и снова нервно закивал.
– Хорошо. Хорошо-хорошо-хорошо... Только, Герман... Не выключай...
Герман промолчал. Они и так провели больше десяти часов в замедленном состоянии. Проводил Нила в каюту.
– Не выключай, Герман.
Вернулся в комнату управления. На экране продолжали идти новости Земли – такой родной, такой далекой, такой непонятной. Единственной. Герман вздохнул.
– Федя...
– Да, офицер Конкин, – Незамедлительно отозвался компьютер.
– Перенаправь звук мне на браслет и следи, чтобы изображение следовало за мной. Пойду убираться...
Изображение с экрана переместилось на одну из стен комнаты и плавно двигалось в такт шагам Германа, оставаясь у него за левым плечом. Вышел в коридор. От браслета поднимался взволнованный дикторский голос. «... Пока правительства остальных государств продолжают обмениваться нотами, заявляет, что сам он больше ждать не намперен...» Герман планомерно проходил по внутренним зонам корабля, устраняя последствия недавнего происшествия. Его каюта, никогда не используемый конференц-зал, кухня. Надолго застрял в складских помещениях. Изображение следовало за ним. Браслет вещал. «Несмотря на всё это, утверждает, что ситуация находится под контролем и от дальнейших комментариев отказывается... Уважаемые зрители, экстренное включение...» Герман поднял голову от рассыпанных вперемешку по полу тюбиков зубной пасты различных ароматов. На стене мерцало лицо бородатого мужчины с усталым видом и добрыми глазами. Голос его был твёрд и только частые паузы выдавали волнение.
– Уважаемые граждане... Уважаемые жители нашей планеты... В это непростое время... Хотим заявить... Что несмотря на все высказывания наших оппонентов... Не мы являемся агрессорами в возникшей ситуации... Мы лишь отвечаем на проявленное против нас насилие... Делаем то, что должно... – Изображение погасло, звук исчез. Герман, не моргая, смотрел на навесной шкафчик с табличкой «Обезболивающее». Вздрогнул, приходя в себя.
– Федя, трансляция прервалась.
– Соединение невозможно, – Ответил компьютер после небольшой заминки.
– Фёдор?
– Да, офицер Конкин, – Как положено, моментально.
– Найди любую доступную трансляцию с Земли.
И снова после паузы в несколько секунд:
– Соединение невозможно.
Выпустив из рук тюбики с ароматом клубники, давя их ботинками, Герман побежал в каюту напарника.
– Нил, – Затряс того, схватив обеими руками. – Нил, просыпайся! Нил!
– Что?.. – Тяжело отозвался тот, медленно поднимаясь на кровати. Мутный взгляд не сразу сфокусировался на Германе. Потом вспомнил. Вскочил. – Что там?
Геман беспомощно развёл руки:
– Я не знаю, Нил. Связи нет.
Нил необязательно поднёс запястье к губам.
– Фред, найди нам трансляцию новостей с Земли.
Пауза, упрямо повторяющий голос компьютера.
– Соединение невозможно.
– Покажи нам последнюю запись, – Скомандовал Герман. В зеркале напротив кровати Нила возник уже знакомый Герману мужчина. «Уважаемые граждане... Уважаемые жители нашей планеты...» Запись оборвалась в том же месте. Сидящий на кровати Нил бессильной опустил голову. Герман кусал губы.
– Это конец?
– Не знаю... – Нил вдруг поднял глаза. Сказал, глядя прямо в зеркало. – Фред, покажи соответствующие времени трансляции последней записи данные с космических спутников Земли.
Зеркало потемнело. Космоавты увидели Землю. От участков суши исходили милиарды огоньков, сливающиеся в общий тусклый свет человечества. Вдруг по планете прокатилась волна ярких вспышек. Одна. Вторая. Третья. Свет человечества погас. Голубая планета размеренно продолжала свой танец. В зеркале появилось лицо Нила. Нил плакал.
– Нил... – Герман не знал, что сказать. Напарник покачал головой.
– Герман, уйди, пожалуйста.
– Нил...
– Уйди, Герман. – Нил лёг на кровати, отвернувшись от комнаты. Герман, чуть погодя, вышел. Ему тоже хотелось побыть одному
Прошёл в комнату управления, сел перед центральным монитором. Закрыл глаза. Перед внутренним взором медленным хороводом кружила череда лиц: отец, мать, сестра, братья, старшие племянники. Герман напомнил себе, что все они в любом случае давно умерли. Не помогло. Отец, мать, сестра... Когда четыре года и несколько десятилетий назад стартовал FR-11, войн на земле не было. Даже арабский восток, даже котёл африканских стран бурлил очень умеренно. Основные мировые государства давно миро сотрудничали. Начавшийся в молодости отца проект «Friendly World» = дружный мир или, как он изначально проходил в российской документации, «Дружба народов», начался с международной конференции, где лидеры стран выработали совместную программу, основанную на понимании, что для выхода в космос человечеству необходимо разрешить свои внутренние конфликты, научиться работать сообща, начать осознавать себя единым целым. Осознали. Надолго хватило. Отец, мать... Племянники... Возможно, внуки. Наверняка, внуки. Герман открыл глаза. В комнате управления горел ровный бесчувственно-белый свет, по экранам монитора ползли, скапливаясь, ряды монотонно собираемой компьютером информации. Нарастающий ком бессмысленных уже чёрных символов.
– Федя, покажи космос.
Герман повис в плотном мраке. Закрыл глаза – вспышки ярких взрывов, словно праздничные фейерверки, будто Новый Год пришёл на Землю. Может, это и был Новый Год... Новая эра, уж точно. Конец человечества. Даже непроизнесённая фраза звучала неестественно. Нелепо. Страшно. Конец человечества. Открыл глаза и долго вглядывался в вечное безначалье, тщетно пытаясь разглядеть там что-то светлое. Хоть что-то.
Этого не должно было произойти. Это не могло случиться. Никому не нужна война. Никто ничего не делил, все жили, объединенные общей целью. Космос, экспансия человечества, поиск других культур, встреча с Другими, обмен... Дружба народов... Отец рассказывал, что единственный на его памяти конфликт на проект возник в самом начале из-за названия. Русские, именно их разработки послужили фундаментом проекту, настаивали на «Дружбе народов», американцы, аргументируя всемирным статусом английского языка, проталкивали «Friendly World». Протолкнули.
Перестав ориентироваться в пространстве, Герман висел во мраке. Пространство перестало. Нет его, нет времени, атмосферы и воды не обнаружено. Жизнь отсутствует. Только они с Нилом – две точки в бесконечности. Неразличимые на чёрном фоне чёрные точки.
Из курсов истории он знал, что на заре космического движения, мир был биполярным. Гонка вооружений, космическая гонка. Первый спутник, первый человек в космосе, первая высадка на Луне. Юрий Гагарин, Нил Армстронг, Герман Титов. Вздохнул, даже тут они похожи. Обоих назвали в честь космонавтов-первопроходцев. Русского и американца. Вечное противостояние.
Наверное, американцы виноваты. Наверняка. Отец, мать, сестра, братья. Племянники. Внуки. Кто-то должен быть виноватым в том, что всех их не стало, что все они теперь – ничто. Американцы. Встав с кресла, Герман сквозь плотное бесформенное отсутствие двинулся в сторону каюты Нила, наощупь, по памяти, не сразу сообразив приказать компьютеру вернуть свет. Вспомнил только перед самой дверью. Зашёл, не до конца понимая, что собирается делать. Бить спящего? Душить? Руками? Подушкой? Прижать подушку к этому удивительно умиротворённому, расслабленному, смягчившемуся во сне и ещё больше напоминающему его собственное, лицу? Отдать мраку единственное во Вселенной существо, знающее какого цвета на Земле небо, как по-другому с Земли выглядят звёзды? Кусая губы, Герман рассматривал напарника и не видел его. Он видел озеро, видел бьющеюся под водой, зацепившуюся за блесну щуку, видел смеющегося отца, смеющихся девушек в лёгких летних платьях, наблюдающих через ограду за построением курсантов Космической Академии... Убить единственное во Вселенной существо?
– Проклятые русские! – Удар снизу в челюсть взрывной волной поднял и бросил Германа на пол. Вспышки, волна вспышек, череда вспышек, мрак... Всё-таки американцы! Сбросил с себя превращающего его лицо в кашу Нила, поднялся, пнул. Пнул ещё. Пнул, почти не видя, только чувствуя, что попадает. Пнул с наслаждением. Возня рядом, звук чего-то ломающегося. От нового, явно не кулаком, удара Герман снова падает. Рука нащупывает что-то тяжелое, твёрдое. Гантели Нила. Отчаянным рывком поднимается, выбрасывает руку вперёд. Попадает. Нил валится прямо на него, подминая. Лежат, тяжело дышат.
– Герман, ты в порядке – Из липкой с привкусом железа темноты доносится голос напарника. Друга. Единственного существа во Вселенной. Герман с трудом шевелит губами.
– Цел... Только при падении ушибся...
Утром Германа разбудил рьяный сержантский ор.
– Рядовой, подъём! Кругом бардак как в хлеву, а он отлёживается! Подъём, живо!
– Нил, ты служил шесть месяцев на спецкурсах, – Герман с трудом приоткрыл один глаз. Второй просто не открывался. – И вообще я тут командир экипажа...
На виске Нила вдоль огромной набухающей шишки растекался свежий шрам. Вчера они кое-как, помогая друг другу, доползли до медицинских кабинок, где позволили компьютеру обработать раны. Компьютер справился, из кабинок оба смогли самостоятельно перейти в душевые, а потом и в кровати. Но выглядел Нил всё равно жутко. Проверять, как выглядит он сам, Герману не хотелось.
– Хорошо, – Жуткий Нил вытянулся в что-то, напоминающее стойку «Смирно» и щёлкнул каблуками. – Офицер Конкнин, офицер Дженкинс в ваше распоряжение прибыл и готов приступать к уборке помещения под вашим чутким руководством!
Герман встал. Голова кружилась.
– Дай мне пять минут. Можешь пока завтрак приготовить.
За завтраком, присматриваясь к оживлённому напарнику, не сдержался. Спросил.
– Нил, что происходит?
Нил отложил надкусанный сэндвич из непортящейся хлебной массы с сырозаменителем.
– Апокалипсис! Точнее, апокалипсис уже произошёл и раз мы с тобой живы, мы в постапокалипсисе. А что это значит?
– Что? – Герман послушно переспросил. Он не решил – беспокоиться ли ему за рассудок друга или радоваться, что тот нашёл в себе силы на пусть странный, но оптимизм.
– Это значит, что кто-то на Земле обязательно выжил! Так по жанру положено! Мы вернёмся – там ядерная зима, пустошь, редкие поселения возрождающих цивилизацию людей. А у нас – корабль, архив данных, медикаменты, оборудование! Жизнь продолжается!
Герман нехотя улыбнулся.
– На да, продолжается... Среди руин небоскрёбов в борьбе с мутировавшими, размером с маленький грузовик, тараканами...
– Это всё ерунда! – Нил отмахнулся. – Небоскрёбы, тараканы, города, джунгли... Это всё – антураж. Главное – люди! Согласен?
Глядя в горящие глаза друга, Герман кивнул.
Первую половину дня они провели за уборкой. Вдвоём дело спорилось и к обеду порядок на корабле был восстановлен. После обеда встали перед панелью ручного управления.
– Ну что, разворачиваемся? – Нил возбуждённо тёр руки. –Коды доступа помнишь?
Герман помнил. Как командир экипажа он перед вылетом получил код доступа, позволяющий в случае чрезвычайной ситуации отключить внешний доступ к управлению бортовым компьютером и завладеть абсолютной властью над «FR-11». Этот набор чисел он знал наизусть. Но медлил.
– А есть ли смысл прямо сейчас разворачиваться?
– То есть? – Опешил Нил.
– Ты сам сказал, апокалипсис уже случился, вернёмся мы на несколько десятилетий раньше или позже не так важно. Но если мы всё-таки установим контакт, мы можем дать выжившим не только наши запасы, мы можем привести реальную помощь...
– Сорок восемь звёздных систем, – Нил вздохнул, качая головой. – Мы пролетели сорок восемь звёздных систем. Ты всё ещё веришь, что мы можем кого-то встретить?
– Вселенная бесконечна, – Герман надеялся, что его голос прозвучал достаточно твёрдо. Нил снова вздохнул.
– Значит, летим дальше...
За ужином смотрели фильм про зомби, активно обсуждая грим актёров и проблемы, с которыми могут столкнуться выжившие, если помимо тараканов им придётся бороться ещё и с ожившими мертвецами. Уходил спать Герман в почти хорошем настроении. Наверное, в лучшем, какое могло быть в данных обстоятельствах. Проснулся посреди корабельной «ночи» разбуженный сигналом тревоги.
– Федя, что случилось?
– Зафиксировано снижение уровня жизненных функций офицера Дженнингса, – Ровно доложил компьютер. Герман побежал в каюту Нила. Нил лежал на кровати, рука свисала, с запястья капала кровь, увеличивая и без того немаленькую лужу вокруг кровати.
– Готовь медицинскую камеру к включению системы искусственного жизнеобеспечения! – Договаривая, он уже затаскивал Нила себе на плечи, чувствуя под босыми ногами ещё тёплую кровь. Дотащил его в медицинский отсек, устроил в кабинке, вышел. Услышал как автоматически защёлкнулась за его спиной дверь и прямо на месте повалился на пол. Его знобило. Он не мог подобрать описание тому, что испытывает. Потом понял. Это ужас. Наверное, впервые в жизни.
– Офицер Дженкинс зафиксирован в состоянии анабиоза. Для успешной реанимации необходимо пополнение крови.
– Пополняй.
– Медицинские запасы крови на складе отсутствуют.
Герман не поверил.
– Что?
– Медицинские запасы крови на корабле отсутствуют.
– У нас есть клубничная зубная паста, но нет крови для переливания? – Герман поднялся с пола. Надавил ладонями на лицо. – Хорошо. Зафиксируй для отчёта: «В случае продолжения космической программы, в комплектацию кораблей необходимо добавить человеческую кровь или искусственный аналог для медицинских целей».
Он прошёл во вторую кабинку. Сел.
– Ты можешь использовать меня как донора? Есть шансы на успех?
– Да, офицер Конкин. Шансы на успешную реанимацию обоих объектов – восемьдесят два процента. Шансы на фиксацию обоих в состоянии анабиоза до пополнения медицинских запасов – четыре процента. Шанс на сохранение жизни одного из объектов...
– Не надо одного, – Герман поёжился. – Один – слишком мало. Вдвоём, ещё куда ни шло. Начинай, Фёдор.
Процедура реанимации заняла четырнадцать дней по бортовому времени, но завершилась успехом. Компьютер одновременно выпустил напарников из медицинских кабинок. Первое, что каждый из них увидел – глаза другого. Нил отвёл взгляд первым.
– Прости, Герман.
– Пустое, – Герман кивнул. –Пойдём завтракать.
После завтрака, переодевшись в форму, буднично прошли в комнату управления, принялись за работу. Каждый вчитывался в символы на своём мониторе, делал пометки, вводил и перепроверял данные. Герман занимался совмещением данных по пройденному за время их «больничных» с космическими картами из архива компьютера.
– Герман, смотри, два дня назад!
Остановил процессы на своём экране, подошёл к Нилу. Всмотрелся.
– Не может быть...
– Ну, вот же..
Нил показывал на сообщение о пропущенном запросе на сеанс связи с Земли.
– Фред, Федя, замедляйся! – Одновременно скомандовали оба. Когда корабль вернулся на околосветовую скорость, отправили рапорт с отчётами. Ждали результат – не шевелясь, так и замерев, Нил в кресле, Герман стоит рядом с ним.
– Земля вызывает FR–11.
У Германа пересохло во рту.
– Принимай.
Дальняя стена комнаты управления превратилась в экран. Точнее, в два экрана – вопреки обыкновению, связь с кораблём в этот раз осуществлялась сразу двумя группами. Первая – люди в привычной обстановке кабинета управления полётами. Вторая – не люди. Герман не смог сходу подобрать им другие характеристики.
– Дорогой экипаж FR–11, Герман, Нил! – Задыхаясь от восторга начал очередной руководитель проекта, – Люди Земли благодарят вас, мы не зря в вас верили...
Недоумевающим и косящимся на второй экран напарникам земной руководитель проекта рассказал, как совершенно недавно, несколько месяцев назад, цивилизация Других установила контакт с Землёй. Оказалось, они обнаружили всех «Пионеров Мира», кроме самых первых с FR-3, те, по-видимому, затерялись в космосе. Другие не спешили раскрывать свои объятья незнакомцам, вместо этого, они устраивали «пионерам» проверку, подключаясь к бортовому компьютеру и имитируя передачу данных с Земли. Когда нашелся экипаж выдержавший экзамен на космические нормы морали, Другие, наконец, сочли возможным выйти на связь с людьми. Программа «Friendly World» завершилась грандиозным успехом и всё благодаря офицерам Конкину и Дженкинсу, их сплочённости, их готовности к самопожертвованию! Теперь им рекомендуется в скорейшем времени перейти в режим возвращения, чтобы самим быть свидетелями сотрудничества цивилизаций. Согласно совместным подсчётам людей и Других первый визит Других на Землю сможет состояться примерно через пятьдесят лет, то есть незадолго до возвращения героического экипажа «FR-11». Потом взяли слово представители Других и голосом компьютера заверили шокированных Германа и Нила, что для них огромная честь быть представленными двум наиболее благородным, наиболее тонко чувствующим как неописуемо ценна в масштабах космоса жизнь представителям Земли. После окончания сеанса связи напарники растерянно молчали.
– Шесть экипажей... – Сказал, наконец, Герман. Нил тихо поправил.
– Пять. Первые, видимо, потерялись.
– Пять... - Покорно согласился Герман. Помолчали ещё.
– Так ты помнишь код? – В этот раз первым заговорил Нил. Герман кивнул и повернулся к напарнику. Нил кивнул в ответ.
– Пять. Четырнадцать. Тридцать один. Два. Тринадцать. Пятнадцать. Семнадцать. Восемьдесят восемь.
– Всё управление передано офицеру Конкину. Все прочие права на доступ к контролю заблокированы в виду чрезвычайной ситуации. Жду ваших распоряжений, офицер Конкин. – Немедленно отозвался компьютер.
– Ускоряйся, Феденька. Продолжай двигаться вперёд, продолжай рассылать запрос о контакте, но землян и тех, других, блокируй. Ты сможешь отличить, если на связь выйдет кто-то другой?
– Да, офицер Конкин.
– Вот и славно. И запусти, пожалуйста, программу из моей папки «Отдых». Парный режим.
Стена, на которой их недавно поздравляли представители родной чужой планеты превратилась в каменистый берег озера. Рядом с ним в воздухе поблёскивали две объемные модели стадарных телескопических удочек. Взяв в руки одну и улыбнувшись, ощутив иллюзию забытой тяжести, Герман повернулся к напарнику.
– Нил, дружище, я, кажется, никогда не спрашивал: как ты относишься к рыбалке?