Мусорная планета
– Да, ладно, дружище, это же такая возможность, – вещал бодрый голос в наушнике. – Разве не ты вечно жаловался, что конвенция о контактах устарела? И вот нам представляется шанс все изменить, внести свою лепту в великое дело! Ты же не собираешь на самом деле уйти на покой?
Старина Ханс... Во всем видит радужные перспективы. И как только жизнь до сих пор не ткнула его носом в серые реалии? Мэтью Паррэт вздохнул, выдержал паузу и ответил:
– Ты знаешь мою позицию. Это бесполезно. Сколько бы мы ни прописывали права коренных жителей, корпорации найдут лазейку. Ведь каждый заинтересован только в своей выгоде, а не в благополучии каких-то там аборигенов. Я за полвека на такое насмотрелся, что больше не хочу иметь дело ни с конвенцией, ни с... В общем, ты меня понимаешь.
– Как раз не понимаю. Что за скептицизм? Только подумай...
– Хватит. Ты меня слышал.
– Ах вот как? Ладно... Если передумаешь, звони.
Ханс отключился, и Мэтью вернулся к планшету, чтобы еще раз пролистать электронные документы туристической компании «Новый Эдем». От самого названия уже тошнило, неужели нельзя было придумать что-нибудь пооригинальнее? Впрочем, чего еще ожидать от очередной колонизаторской корпорации?
Мэтью нажал на кнопку «связаться». Выскочило окно и появилось лицо моложавого мужчины с идеальным белым воротничком и прилизанной челкой.
– О! Мы так рады, что вы откликнулись на наше предложение, – широко заулыбался сотрудник. – Мы слышали, что вы крайне избирательны. Но, как вы могли убедиться, у нас полное соответствие конвенции о контактах. Права коренного населения будут полностью соблюдены. Все четко и прозрачно.
Мэтью нахмурился, откинулся на спинку кресла и сложил руки на груди:
– Не понимаю, зачем вам я? Коэффициент разумности местных – "С", а значит, они способны воспринять почти все, что вы им предлагаете. Неужели ваш эксперт не смог договориться?
Конечно, он знал, что наладить диалог с любой новой расой не так-то просто. Но обычно корпорации как раз пользовались недопониманием и легко добивались от обитателей планеты подписания контракта на выгодных для себя условиях. Взять хотя бы недавний случай на Фарде. Технологически развитая цивилизация, пока не вышедшая в открытый космос, продала свои уникальные ископаемые за пару космических кораблей устаревших моделей. Добывающая компания землян не стала просвещать коренное население о настоящей цене их сокровища. Вопиющая несправедливость. Но формально фардцы одобрили сделку, а значит, все соответствует конвенции.
– В чем подвох? – напрямую спросил Мэтью.
– Понимаете, – сотрудник заерзал на стуле. – Их мышление слишком своеобразно... Зато потенциал планеты в плане туризма просто огромен! Чего только стоят светящиеся в темноте насекомые и растения! А радужное мерцание ночного неба! Поэтому нам необходим эксперт высшей категории. Если не мы с вами, то кто вернет беднягам красоты их родной природы?
Мэтью хмыкнул. Когда-то в молодости он сам наивно полагал, что люди способны помогать более отсталым инопланетным расам, но теперь он уже ни за что не поверит, что компанию на самом деле заботят местные. Во все времена на Земле развитое человечество обманывало аборигенов. Теперь же вышло на космический уровень, прикрываясь правовыми актами, законностью и мнимой пользой. Желание обхитрить простаков неистребимо.
– Допустим, все так и есть, и вы действительно восстановите биоценоз, – продолжил Мэтью. – Но местных отправят в резервации, верно я понял?
Прилизанный сотрудник театрально взмахнул руками:
– Ну зачем же употреблять такие устаревшие термины! Мы выделим большие территории именно в исконных местах обитания. И при этом вернем им естественную среду. Только представьте: несчастные смогут опять собирать фрукты и ягоды, ловить рыбу, прятаться от жары под тенью деревьев, наслаждаться красотами своей родной планеты... Продолжать можно бесконечно!
Эксперт прищурил глаза, забарабанил по столу пальцами. Условия, на которых «Новый Эдем» собирался колонизировать планету, выглядели сносными, даже очень. Неплохо для самого последнего дела. Быстренько слетать туда-сюда и отправиться на заслуженный отдых – идеально. Больше никаких мотаний по галактике, никаких угнетений инопланетных рас. Только спокойная жизнь на Земле в давно купленном домике на берегу озера, как он всегда мечтал. В тишине и покое. Неплохо, очень неплохо.
* * *
Космошлюпка медленно приближалась к поверхности планеты. Повсюду расстилалось бежевое полотно земли с разбросанными, будто веснушки по телу, коричнево-рыжими холмами. Вдоль грязно-жёлтых прожилок рек, напоминая скелеты гигантских древних монстров, громоздились здания бывших заводов.
Мэтью присвистнул.
– Все это мы уберем, не волнуйтесь, – засуетился уже знакомый сотрудник «Нового Эдема». – Цварги в этом плане совершенно беспринципная раса. Прилетели из своей глубинки, высосали из планеты все соки, довели до экологической катастрофы и полетели к новым источникам прибыли. За пятьдесят лет природа так и не смогла восстановиться. Все из-за гигантского количества отходов. Но поверьте, теперь этот край в надёжных руках!
Они высадились на небольшой ровной площадке, со всех сторон окружённой горами мусора в два-три человеческих роста. Чего тут только не было: проржавевшие до дыр поломанные металлические конструкции, оплавившееся осколки стекла, скукоженные куски пластика и уйма мелких электронных деталей. Кое-где индустриальный пейзаж разбавляли торчащие из глинистой почвы клочки серо-зеленой травы да жиденький кустарник.
На пыльной тропинке появился низкорослый гуманоид. Щуплое тело обматывали выцветшие тряпки, почти сливающиеся с бледно-желтой кожей. Всклокоченная сероватая шевелюра заслоняла большую часть лица. За собой абориген волок связку из железяк и проволоки. Поклажа иногда скрежетала, отчего мужчина морщился и замедлял шаг. Поравнявшись с очередной мусорной кучей, он достал крупную гайку и с неожиданной ловкостью закинул ее на самый верх горы. Поглядел с секунду на результат и потопал дальше, так и не обратив внимания на вновь прибывших.
– Как видите, бедолаги совсем не понимают, что творится с их планетой, – пояснял моложавый сотрудник компании. – Они не только не пытаются ее очистить, но наоборот, растаскивают мусор куда только можно. И как мы им ни объясняли, сколько ни предлагали помощь... Слышать не желают. Хорошо хоть других проблем с ними нет – по натуре совершенно мирные и тихие. Даже когда говорят, еле языком ворочают. Мы их прозвали шептунами.
– Хм. Шептуны...Очень интересно, – рассеянно повторил Мэтью. – Сегодня же приступаю.
Эксперт поселился подальше от базы корпорации, в палатке на берегу реки. Именно там местные обитали в больших норах, вырытых на крутых склонах. Аборигены отнеслись к появлению незваного гостя совершенно спокойно, и Мэтью мог целыми сутками наблюдать за ними.
Жизнь на берегу отравленной химикатами реки текла мирно и упорядоченно, точно никогда и не колонизировалась цваргами. Женщины приглядывали за детьми, плели грубую одежду, настилы и корзины из сухой травы. Мужчины ловили сетями мутировавшую рыбу или же уходили на охоту за ящерицами в степи. Дети возилась с песком, иногда помогали взрослым собирать моллюсков. Над поселением витала непривычная тишина: шептуны общались жестами или еле слышно бормотали. Даже младенцы не имели привычки истошно вопили, а лишь попискивали.
Через пару дней Мэтью так втянулся в царство покоя и размеренности, что даже скудный замусоренный пейзаж перестал вызывать отторжение. Вот только к цели он продвигался чрезвычайно медленно.
Эксперт перепробовал десятки формулировок, разъясняя привлекательное предложение «Нового Эдема». Обращался к мужчинам и женщинам, к старикам и молодежи, и все, как один, закрывали ладонью глаза. «Твердое нет. Отказ от дальнейшей беседы», – переводил автоматический видеопереводчик. Возможно, дело в особых обычаях аборигенов? Или мусор имеет для них какую-то скрытую ценность? Без понимания причин ничего не добиться.
Все еще больше усложнялось отсутствием в лексиконе шептунов слов «почему», «отчего» и «зачем». На всевозможные расспросы они отвечали: «мусор есть хорошо, чисто есть плохо», – и прикладывали ладонь ко лбу в знак искренности своих слов.
Хм, тут было над чем поломать голову. Что если они используют отходы цваргского производства в быту, потому и сортируют его? Мэтью ухватился за эту идею, несколько раз понаблюдал, как мужчины собираются по утрам и вечерам у ближайшего мусорного полигона и растаскивают его «богатства» по кучам. Но ни единого контейнера, ни единой пружины или банки они не уносили в поселение. Аборигены пользовались исключительно своими традиционными орудиями. Даже ножи продолжали изготавливать из обломков раковин речных моллюсков.
Тогда появилась гипотеза о религиозном культе. Что если местные поклоняются цваргам как Богам и выстраивают мусорные горы в знак почтения? Это бы сильно осложнило возможность сотрудничества. Но, к облегчению эксперта, все обряды проходили рядом с норами, сопровождались обсыпанием песком и еле слышным пением, в котором не найти и слова о свалках или бывших колонизаторах.
Оставалась версия о своеобразных арт-объектах. Почему бы кучам не оказаться произведениями искусства? Но неужели эти творения ценнее, чем возможность восстановить экологию?
Нет, здесь было что-то другое. Шептуны разносили мусор с совершенно безразличным выражением лица, никакого почитания, творчества или любопытства. Сплошная рутина. Почему же они за него так держаться?
Однажды Мэтью заметил, как мужчина, тащивший ржавую трубу, остановился и выдернул торчавший из мусорной кучи чахлых цветок. Тут же бросил на землю и с усердием растоптал.
Эксперт включил автопереводчик и подошел к местному, подняв над головой ладонь в знак приветствия:
– Цветок есть хорошо.
Абориген прошептал в ответ:
– Цветок есть плохо. Мусор есть хорошо.
– Цветок есть жизнь, мусор есть смерть.
– Тишина есть жизнь, – выдал мужчина и двинулся дальше.
Что-что, а тишину аборигены действительно уважали больше мусора. Эту любовь Мэтью с ними разделял, но все еще ни на шаг и не приближался к решению проблемы.
Сотрудник с прилизанной челкой через день навещал эксперта и лично выслушивал отчёт. Кидал в ответ несколько бестолковых фраз вроде: «скоро здесь будут цвести райские кущи» или «мы обязаны спасти бедняг от экологической катастрофы» – и удалялся с лучезарной улыбкой.
Но через неделю он заявил нечто иное:
– Возможно, коэффициент "С" им вообще присвоили по ошибке. Они не способны понять элементарных вещей и адекватно позаботиться о себе и планете. Если мы так и не сможем выстроить диалога, то проверяющей комиссии придется воспользоваться тридцать второй поправкой...
Так вот оно что! Теперь Мэтью понял, почему позвали именно его. По сути, им с самого начала был не важен результат его работы. Убедит шептунов – прекрасно! Если же нет – тоже хорошо. Это докажет невозможность взаимопонимания. А тогда лишь остается воспользоваться тридцать второй поправкой, и планета у компании в кармане.
– Отличный план! Как все продумано! Какая забота о коренном населении. Полное соответствие конвенции, – Мэтью с усилием похлопал мужчину по плечу.
Тот закашлялся, пригладил челку и быстро ретировался.
Мэтью сдвинул брови, заложил руки за спину и начал отмерять шаги среди мусорных кучек.
Да... Он изначально ждал подвоха, и вот. Черт бы побрал эту поправку! И кто придумал, что если с местными в силу их примитивности не удается вступить в полноценный контакт, то согласия от них уже и не требуется. Комиссия с Земли самостоятельно принимает решение об использовании ресурсов.
Нет, он не желает быть игрушкой в алчных руках корпораций и комиссий. Шептуны имеют право на свой собственный выбор, каким бы странным он ни казался. Нельзя ставить ниже себя всех, кого не можешь понять. Нет-нет, он не может допустить, чтобы с его помощью очередной раз облапошили простаков! Как тогда со спокойной совестью сидеть на крыльце домика, наслаждаясь заслуженным покоем? Надо успеть выяснить, зачем шептунам мусор. И пусть тогда комиссия идет куда подальше со своей поправкой!
* * *
Мэтью спустился к норам, присел на песок.
Вода в реке поблескивала неестественным оранжевым цветом. На берегу дети тихонько играли с ракушками. Женщины в молчании раскладывали засушенные корешки по корзинам. Мужчины возвращались после вечерних мусорных ходок, подходили к бочке с дождевой воды и медленно, с удовольствием пили из ковша.
Красноватое солнце садилось на западе, а с другой стороны, на темнеющем полотне неба, проступили разноцветные всполохи, словно брызги акварели. Они постоянно менялись, перетекали и сияли все ярче. Раньше огни восхищали и завораживали эксперта, но теперь отзывались в душе болью. Именно ради них корпорация и задумала превратить планету в туристический Рай, игнорируя пожелания местного населения.
Мэтью вздохнул – завтра прилетала комиссия, а у него так и не нашлось ни одного вразумительного объяснения. И об этом придется доложить. Понимание между расами признают невозможным, шептунов лишат права голоса. Точка. В конце концов, может все к лучшему? Природу на планете возродят, зазеленеют луга, поля, леса. Это же неплохо. Правда местные больше не будут хозяевами своих краев. Шум и суета заполнят пространство...
И, главное, его отчет будет решающим во всем этом безобразии. Скорее бы уже закончить и оказаться дома!
На берегу раздался резкий вопль. Мэтью обернулся. Какой-то мальчик стоял на песке и издавал непривычно громкие горловые звуки. Никто из взрослых не обращал на него внимания. Зато другие дети начали скакать и разбрасывать вокруг кусочки металла и пластика, добытые со свалок.
– Что они делают? – спросил Мэтью отдыхающего рядом мужчину.
– Дети играют, – ответил тот.
Вскоре мальчик замолчал. Дети заулыбался и обнялись.
– Что есть эта игра?
– Веселая игра, хорошая игра, – протяжно начал шептун. – Назад, много-много дней, прилетать машины чужаков. Тишина не есть. Мусор стать много-много и чужаки улетать. Тишина есть. Хорошая игра.
Так вот оно что! Мэтью хлопнул себя по коленке и выпалил:
– Мусор есть тишина! Гениально!
Абориген улыбнулся и прислонил ладонь ко лбу в знак полного одобрения.
Как все просто и логично. Почему он не догадался раньше? Больше никаких поправок! Комиссии не увильнуть, придется признать права местных на свой собственный выбор. Он заставит их признать!
* * *
– Нет, это какой-то бред, – возмущался моложавый сотрудник. Теперь он выглядел несколько помятым, а вечную улыбку сменили поджатые губы. – Кто же в здравом уме хочет жить на помойке?
Они с Мэтью стояли у широких иллюминаторов и смотрели, как мусорная планета превращается в голубой мячик и постепенно тает в черной дали космоса.
Эксперт усмехнулся:
– А по-моему, это отличный способ защититься от чужаков. Они поняли, что пока их земля завалена ненужным хламом – никто на нее не позарится. Больше мусора – больше свободы и тишины.
– Ерунда какая-то! Могли бы просто отказаться подписывать договор, конвенция закрепляет это право за ними. Зачем же целенаправленно поддерживать экоцид родной планеты?
– Допустим, они бы отказались от договора и начали сами восстанавливать природу. Что тогда? Вы бы прилетели к ним через год, и еще через год. А потом еще какая-нибудь фирма. Или кто-нибудь вроде цваргов. От шептунов бы не отстали, не так ли? А конвенция... Она создана людьми для людей. Ее можно вертеть, как хочешь.
Сотрудник недовольно хмыкнул, а Мэтью, насвистывая легкомысленную мелодию, удалился к себе в каюту. Лег на койку, закинув руки за голову, и связался с Хансом.
– И кто это у нас? Неужели сухарь-Мэт, не желающий слушать своего старого друга? – прозвучало в микрофоне. – Звонишь, чтобы похвастаться выходом в отставку? Так знай, я тебя поздравлять не собираюсь.
– И не надо, – спокойно проговорил Мэтью. – Извини за прошлый раз. Грубо вышло. И знаешь, я действительно увольняюсь. Но только для того, чтобы принять твое приглашение.
– Ты о чем? Ты хочешь сказать... Да, ладно! Ты присоединишься к нашей группе разработчиков?
– Если вы меня еще ждете.
– Конечно ждем, старый ты лис. Заставил же мне нервы потрепать! У тебя уже появились идеи?
– Начнем с тридцать второй поправки, а там посмотрим. Вдруг нам удастся заставить конвенцию хоть немного поработать, как мы того хотим.
– Отлично. Безумно рад за тебя. Обговорим детали, как прилетишь.
Мэтью отключил наушник, закрыл глаза и погрузился в тишину. Спасибо шептунам. Они показали, что с людской жаждой наживы можно бороться. Грубыми, абсурдными способами, жертвуя красотой и благополучием ради покоя. Но, главное, можно. Следующий шаг за человечеством, оно должно измениться. Возможно, не сейчас, но когда-нибудь.