Отшельник
За усыпанным камнями Наждачным Полем начинался подъём: не крутой, но растянувшийся на многие километры. Когда-то этот участок Ацедалийской равнины тоже представлял собой сплошное каменное поле, но последняя буря нагнала сюда столько песку, что над его поверхностью остались лишь самые большие валуны. По какой-то необъяснимой причине, по какому-то странному капризу ветров, весь песок скопился именно здесь, и теперь он лежал вокруг невысокими, изогнутыми серпами островерхих дюн или в виде мелкой ряби. Вокруг точащих камней рисунок получался ещё более замысловатый: углубления, конуса, какие-то причудливые завитушки... Сами камни тоже хранили на себе отпечаток тысяч и тысяч таких бурь: их горбы были обточены мириадами несущихся с бешенной скоростью песчинок. Они «выпиливали» тонкие борозды ветровой эрозии, медленно, но верно разрушая неподатливую гранитную, туфовую и базальтовую «плоть». И превращая её в такой же грязно-жёлтый или рыжий песок. Марс – планета песка. Та было, так есть, и как бы печально это не звучало, так оно и будет.
«Что верно, то верно, - подумал Сагаров, удерживая прыгающий на камнях вездеход в нужном направлении. – Первая попытка провалилась с треском. Если ничего не получится и у меня, Марс можно будет считать покинутым... Может, не навсегда, но очень надолго - точно».
Перебравшись через Наждачное Поле, Сагаров переключился на более низкую передачу, и начал взбираться по откосу, слушая, как поют спрятанные под полом электромоторы. Вездеход плавно покачивался, точно лодка на волне, проплывая по этому наклонному морю песка, оставляя за собой две похожие на желоба канавки – единственный на всём протяжении почти стокилометрового пути, след присутствия человека. Кроме него здесь почти никто не ездил, да и он сам наведывался в эти края не часто. Кроме того, любой отпечаток, будь то след ноги или шины, не держался долго. Песок постоянно двигался, даже тогда, когда, казалось, и ветра-то никакого нет. Пустыня с какой-то маниакальной настойчивостью стирала всё, что было чужеродно ей, словно делая прозрачные намёки укоренившимся тут людям.
Подъём неожиданно стал круче, переходя в склон холма. Из-под плотного красноватого песка снова начали проступать мелкие камни. Взрывая брюхом последние дюны, шестиколёсная машина легко одолела и это препятствие, очутившись на вершине одного из тянущихся цепочкой холмов. Отсюда открывался прекрасный вид на лежащую по другую их сторону долину.
Те, кто искал, где бы вбить первый кол, выбрали идеальное место – ровное как стол, и такое же однородное – ни скальных выходов, ни трещин, ни коварных пылевых ям. Словом, лучшей площадки для строительства первого на Марсе города и придумать трудно. Но великий почин окончился фиаско. Сейчас три десятка высоченных стальных колонн, из которых он состоял, выглядели на этом громадном пустом пространстве сиротливо сбившимися в кучку каменными столбами, и если б не правильные геометрические формы, их вполне можно было бы принять за естественные образования. У них даже цвет был под стать окружающему пейзажу: рыжий. Казалось, обшивка этих исполинов покрыта ржавчиной, но то была всего лишь пыль; ржавчина в этом, почти лишённом водяных паров, воздухе, не образовывалась.
Под колоннами виднелись приземистые, похожие на кочки, производственные корпуса, конусы, закрывающие стволы шахт, рукава транспортных магистралей, и множество других построек, сливающихся в единую зернистую массу.
Долина Несбывшихся Надежд. На картах это место, понятное дело, обозначалось совсем иначе, но с тех пор, как рухнули все планы освоения Марса, по другому её и не называли.
Всё это Сагаров видел уже множество раз, и никогда не останавливался на холмах, но сейчас кое-что в облике города заставило его притормозить. Сняв ногу с педали акселератора, он выпрямился в кресле, и удивлённо поднял брови.
Примыкающая к поселению, обычно пустая площадка космодрома, давным-давно занесённая песком, в этот раз была расчищена, и что самое удивительное, в самом центре её громоздилась какая-то несуразная пузатая конструкция: этакий бочонок, с выпирающими, вытянутыми вверх, обтекаемыми «наростами». Над ним виднелись склонённые стрелы двух кранов, а чуть поодаль – распластанное «тело» мощной грузовой платформы. Ближе к краю площадки, рядом с корпусами космодромных служб, лежали ещё два больших серебристых предмета, но эту часть космодрома отсюда видно было плохо – мешал административный квартал. Там ничего не двигалось: похоже обитатели города, вытащив откуда-то этакое чудище, внезапно потеряли к нему интерес и бросили всё как есть.
«Что эти олухи опять задумали, - подумал Сагаров. – И откуда они выволокли эту страхолюдину?».
Ответы лежали где-то впереди и внизу, и Сагаров снова взялся за руль. Тяжёлая машина перевалила через вершину холма, съехала вниз и мягко покатила по дну долины. Увиденное заставило Сагарова немного изменить план своего визита. Вместо того, чтобы сразу направить вездеход к «Основателю», где сейчас обитали оставшиеся жители города, он повернул в сторону космодрома, заинтригованный стоящим там предметом.
Лишь подъехав поближе, он понял, что это такое: нижняя, топливно-двигательная, часть небольшой грузо-пассажирской ракеты. Когда-то такие вовсю курсировали между Марсом и Землёй, перебрасывая с планеты на планету тысячи тонн материалов и оборудования, а когда обратный отток переселенцев превратился в паническое бегство – вывозили отсюда перепуганных насмерть неудавшихся колонистов. Одновременно космопорт мог принять и отправить три таких ракеты, и одна из них, захваченная обезумевшими людьми, взорвалась на взлёте, когда те попытались стартовать прямо из шахты. Взрыв её повредил соседнюю шахту, намертво заклинив движущийся по ней «стол», поднимающий ракеты на уровень космодрома. Досталось и стоящей там ракете. Её так после этого и не отремонтировали – было уже не до этого. Третья благополучно сошла со «стола», но ошибка пилотирования привела к тому, что этот старт тоже закончился трагически. И семьдесят пять человек нашли свою смерть среди песков и скал Марса, от которых они так спешили убежать. Эта секция, по-видимому, принадлежала именно той, второй, ракете. Все эти годы она мирно провела, прячась от невзгод взбаламошной марсианской погоды в глубоком колодце шахты, под защитным колпаком, и вот сейчас кому-то понадобилось вытащить её наружу.
Поднять такую махину целиком, было не под силу ни одному крану, поэтому её и разобрали на три части. Две остальных – грузовая и жилая – лежали возле открытого зева шахты, дожидаясь своей очереди на обратную сборку. Те самые два загадочных серебристых предмета, увиденных ещё с холмов. Всё пространство вокруг них было завалено разным добром, свидетельствующим о том, что ещё недавно тут кипела активная деятельность.
- На кой чёрт им понадобилась ракета? – проговорил вслух Сагаров, подкатывая к широченной как футбольное поле грузовой платформе. – Совсем с ума посходили от безделья...
Вокруг не было ни души. Сагаров повернул к шахте, но там тоже никого не оказалось.
Выбравшись из вездехода, он заглянул в колодец шахты, не увидев ничего, кроме царившего там сумрака. Пустая, тёмная, облицованная бетоном яма. Кто-то начал вытягивать из неё толстые нити силовых кабелей, но до конца не довели даже это дело, бросив бухты на полпути. На толстых наболдажниках закрытых крышками контактных клемм трепетали крошечные красные огоньки – кабели были под напряжением.
Потоптавшись вокруг шахты, Сагаров забрался обратно в вездеход. Развернув его, он поехал прямиком к «Основателю».
Возле квартала тоже всё было не так, как обычно.
В «стойлах», приткнувшихся непосредственно к стене квартала, Сагаров не нашёл ни одного вездехода. Большое, поделённое на секции помещение оказалось пусто, а песок перед ним умят десятками колёс. Следы сначала вели в одну сторону, затем расходились, теряясь средь соседних кварталов и оставшейся городской периферии. Эта часть города давно была необитаемой и служила его обитателям в качестве источника запасных частей и разного рода сырья. Многие кварталы давно были разгерметизированы: попросту некому было следить за сохранностью обшивки и уплотнителей многочисленных шлюзов. Неумолимо ветшающие постройки медленно, одна за другой, сдавались Марсу. Транспортная сеть по этой причине не работала, и все передвижения по городу производились исключительно на вездеходах. И судя по следам, как минимум три четверти обитателей «Основателя» дружно бросились искать в заброшенном городе что-то очень важное и нужное.
«А может быть, не что-то, а кого-то», - невольно подумал Сагаров.
Случайно заскочившая в голову мысль, заставила его нерешительно остановиться, не доходя нескольких шагов до входной двери. Что-то нарушило привычное течение спокойной сонной жизни здешних обитателей, но что? Он не был в этих краях больше месяца, и за это время могло многое измениться. И в первую очередь – сами люди.
Стойко выдержавшие все выпавшие на их долю невзгоды, не поддавшиеся охватившей всё поселение панике, решившиеся на отчаянный шаг – остаться, когда остальные ушли, они, в одночасье, могли стать жертвой какой-то иной напасти. Марсианская лихорадка обошла их стороной, но это не означало, что Марс оставил попытки выжить отсюда упрямо цепляющихся за него людей, пугая их разной необъяснимой чертовщиной. Тут были и огромные тени, мелькающие на облаках, призрачный свет, блуждающий по мёртвой пустыне, «кашляющая» земля, странные отметины, невесть откуда появляющиеся на песке, и жуткая, и одновременно чарующая «колыбельная», рождённая какими-то особыми завихрениями ветра в дюнах... Видимо, именно она стала причиной того, что однажды Эрвин Ли сел в вездеход и уехал в пустыню, самым обычным солнечным днём, для того, чтобы никогда не вернуться из неё. Его нашли в сотнях километров от поселения; он двигался до тех пор, пока не сели аккумуляторы, а потом пошёл пешком, покуда не закончился воздух в баллонах, следуя за зовущими его куда-то голосами... Были и другие случаи. Странные явления, происходящие в этом чуждом и, по-прежнему, плохо изученном мире, плюс осознание того, что от смерти тебя отделяет лишь тонкая оболочка обшивки квартала, могли свести с ума любого. Не исключено, что кто-то всё же сорвался. А ракету начали вытаскивать потому, что поняли: если останутся тут и дальше – тоже съедут с катушек.
Сагаров покрутил головой, точно надеясь увидеть что-то подтверждающее его предположения. В пыли, у самой двери, что-то тускло поблескивало. При виде этой блестящей штуковины у Сагарова неприятно ёкнуло сердце. Подойдя ближе, он ковырнул пыль носком башмака и с облегчением вздохнул: всего-навсего обломанная ременная пряжка. А он было подумал: стреляная гильза...
Открыв входную дверь, Сагаров вошёл в шлюз, задраил за собой дверь, выровнял давление и перебрался в экипировочную. Большинство шкафов, в которых хранили скафандры, он обнаружил пустыми. Тут же стояли оставленные после переодевания ботинки и, пересчитав их, Сагаров пришёл к выводу, что с места сорвались почти все. Тридцать семь человек. В квартале осталось всего четверо.
Сагаров скользнул взглядом по прикреплённым к дверцам табличкам с фамилиями. Так и есть: старый Нольде на месте. Наверняка сидит в своей конуре, рядом с гидропоникой. Это хорошо, тем более именно там он и хотел кое-чем поживиться...
Стянув с себя скафандр, Сагаров повесил его в один из «гостевых» шкафов, который был «закреплён» за ним, вытащил из него свою старую стоптанную пару и переобулся. Топая в разбитых ботинках он прошёл через ещё одну дверь, очутившись в просторном и совершенно пустом помещении.
Когда-то тут стоял один из громадных колоколов маршевого двигателя, но после посадки их демонтировали, отсеки перестроили, отведя под склады и прочие подсобные помещения. Это участок прежнего двигательного отсека сделали лифтовой площадкой, только из десятка лифтов, которые имелись здесь, сейчас работало только два. Войдя в тот, который выглядел не таким обшарпанным, Сагаров нажал кнопку с номером «45», и со стремительностью вихря вознесся на добрых сотню метров вверх.
Первое, что он увидел, выйдя из кабинки – надпись, занимающая всю площадь противоположной стены:
ЛИЦАМ, ИМЕЮЩИМ КАТЕГОРИЮ ДОСТУПА
НИЖЕ ТРЕТЬЕЙ
ВХОД ВОСПРЕЩЁН!
Надпись была старая, некоторые буква почти не читались: краска осыпалась. Грозное предупреждение давно потеряло смысл. Поселение в нынешнем виде было поселением равных. Никто не был выше или ниже чем другие, никто никем не командовал. Каждый занимался тем, что умел делать, все вопросы решали сообща, приходя к решению, устраивавшему большинство. И если кому-то требовалось войти в реакторный отсек, или в тут же гидропонику, никто не чинил никаких препятствий: пришёл человек, значит надо.
Толкнув тяжеленную дверь, которая не была даже как следует закрыта, Сагаров вошёл в операторскую, больше сейчас похожую на чулан. Что такое порядок, здесь, похоже, давно забыли.
Пульты и стойки управления занимали лишь часть операторской, всё остальное пространство было завалено блоками, безжалостно выдернутыми из других стоек, сложенными в стопки печатными платами, жгутами, похожими на разноцветных толстенных питонов, с зубастыми наконечниками разъёмов, реле, трансформаторами и прочим электрическим и электронным хламом, добытым в тех кварталах, в которых гидропонные установки давно приказали долго жить. В случае необходимости под рукой всегда были запасные части и узлы. Ремонт производился тут же, на большом верстаке, где яблоку негде было упасть, и который, судя по обилию колб и пробирок, использовался и как лабораторный стол. Другая часть наполняющего операторскую добра была исключительно растительного происхождения, высаженная во всё, что можно было использовать в качестве горшка, и расставленная повсюду, где ещё оставалось немного свободного местечка. Получалась этакая смесь мастерской и ботанического сада. Очень живописно и очень необычно.
Хозяин этого диковинного места, восседал возле одного из пультов, ковыряясь отверткой во внутренностях какого-то прибора. Когда Сагаров вошёл, тот даже не шевельнулся, увлечённый этим делом. Пришлось дать о себе знать, «нечаянно» споткнувшись о какую-то железяку.
- А-а, Дмитрий! – весело прокричал Нольде вместо приветствия – Слыхал новости? Наши решили отремонтировать «Егозу».
- Видел я её, - отозвался Сагаров подсаживаясь к старику. – Решили устроить увеселительную прогулку на орбиту?
- Скажешь тоже. Этот корабль для серьёзных полётов. Для межпланетных.
- А то я не знаю... Куда это вы вдруг собрались?
Нольде хихикнул.
- На Землю, Дмитрий. Понял? На Землю!
Сагаров озадаченно заморгал.
- На Землю? Да вы что, нанюхались что ли чего. Какого рожна вас потянуло на Землю?
- А то вторая новость! – воскликнул Нольде, радуясь возможности поделиться с кем-то важной вестью. – На Земле затевают что-то грандиозное.
- Что там можно затевать грандиозного? – недоверчиво фыркнул Сагаров. – И так всё застроено, от полюса до полюса. Ходят чуть ли не по друг дружке. Скоро пророют старушку-Землю до самого ядра.
- Вроде, говорят, будут строить вокруг Земли какую-то оболочку. Обитаемую. Смекаешь? Называется, вроде как Кокон. Марк на позапрошлой неделе поймал сообщение. Налаживается новая транспортная линия между Луной и Землёй, а саму Луну, наверное, разберут по частям...
- Сумасшествие какое-то, - проронил Сагаров ошарашенный такими вестями. – И что теперь?
- А что теперь? – вопросом на вопрос ответил старый гидропонщик. – Теперь там, на Земле, все об этом только и говорят. Что ни сообщение – только и разговоры об этом Коконе. Представляешь, что задумали. На Земле места больше нет, на других планетах не вышло, так они придумали такой изворот. Расселятся по этому самому Кокону и никаких проблем. Всем места хватит.
- Рано или поздно заполнят и его, - хмуро проговорил Сагаров. – Пустая затея.
- И что? Построят ещё один, над этим. Сейчас и не такое делать умеют.
- На такую постройку не хватит ни Земных недр, ни Лунных.
- А другие планеты на что? – всплеснул руками Нольде. – Целая Солнечная система. Венера, Меркурий, астероиды... Так, глядишь, и до Марса доберутся.
Сагаров бросил на развеселившегося старика недовольный взгляд. И чего радуется, старый пень.
- Это всё, конечно, здорово, - сказал он, - вот только никак не пойму, вы-то чего засуетились?
- А то, что решили глянуть на такое дело поближе, - с готовностью принялся объяснять Нольде. – Вспомнили, что у нас в ангаре стоит корабль, разобрали его ребята, вытянули наверх, а потом спохватились: а чем заправлять будем? В хранилище запас остался небольшой, немного в баках было... Поэтому бросили всё, теперь по кварталам шныряют, собирают что где осталось. Много топлива надо, что б до Земли долететь...
- Нет ребята, у вас точно что-то с головой. Ничего себе – слетать за 78 миллионов километров, посмотреть на стройку века.
- Тысячелетия, - поправил его Нольде. – За век они не управятся. А что тут такого? Когда и где ещё увидишь такое...
- Ты говоришь так, словно тоже собираешься лететь.
- А почему бы и нет, - откликнулся Нольде. – На это стоит посмотреть. Пока корабль отремонтируем, да пока соберём, то да сё – там как раз строить начнут.
- А здесь как же?
- Что здесь? – не понял Нольде.
Сагаров обвёл захламлённое помещение операторской широким жестом.
- На кого всё это бросите? Пока до Земли, пока обратно, кто следить будет? Вернётесь – а тут за это время всякое может случиться.
- Если дело затеяли стоящее, может и не вернёмся, - просто сказал Нольде.
Сагаров потрясённо промолчал. Такого оборота он никак не ожидал.
С той поры, как последний корабль с перепуганными переселенцами покинул Марс, в их жизни мало что менялось. Часть оставшихся обосновались в покинутом поселении, другие, по разным причинам, решили обособиться. В их распоряжении была целая планета, на которую теперь никто не заявлял никаких прав. Земляне отказались от попыток колонизировать её, да и в качестве сырьевой базы Марс не очень подходил – слишком далеко. Под боком была Луна и человечество принялось «грызть» её.
Такое положение вещей оставшихся вполне устраивало. Сами того не желая, они стали полноправными хозяевами огромных территорий и собственных судеб, и могли устраивать жизнь каждый по своему вкусу. Того, что успели завести сюда многочисленные транспорты и грузовые корабли, с лихвой хватило на любой, даже самый безумный каприз.
Сагаров, подобно многим, выбрал жизнь отшельника. Выбор пал на кряж Часовая Стрелка, на самую западную его оконечность, вонзающуюся подобно острию кинжала в вечно изменчивое Дюнное Море. В течении последующих нескольких месяцев он перевёз туда кучу всякой всячины, в первую очередь саморазворачивающиеся жилые модули – последнее слово строительных технологий. С той поры он стал обладателем превосходного марсианского дома – Скального Замка, в котором, подобно древним алхимикам-одиночкам, дни и ночи предавался колдовству над пробирками. Его мало волновало получение философского камня или превращение неблагородных металлов в золото, его цель была куда важнее и благороднее. Вокруг лежали бескрайние просторы мёртвой планеты, которые он мечтал озеленить. Вывести такую культуру, которая смогла бы существовать в здешних суровых условиях, расти на здешних песках и камнях, выделяя взамен самый животворящий газ на свете – кислород. Это была великая мечта: создать естественные фабрики кислорода, которые пускай через тысячу лет, но дадут Марсу то, без чего он так и останется экстремальным миром – пригодную для дыхания атмосферу. Сколько бы времени и сил на это ни ушло, дело того стоило. Если удастся, он станет творцом нового мира. Не каждый может похвастаться подобным.
Столько лет всё шло своим чередом, и вот вдруг такой сюрприз.
Кокон. Обитаемая оболочка вокруг Земли. Воистину, человек – самое изворотливое существо из всех известных. Если его прижимают к стене, он всё равно находит выход из, казалось бы, тупикового положения.
Проект такого Кокона на первый взгляд казался совершенно фантастической затеей, но старый Нольде кое в чём был прав – они действительно многое научились делать, и многое им под силу. Уже витали над Землёй орбитальные города, уже опоясывало её Энергетическое Кольцо, улавливая и преобразуя в микроволновое излучение солнечный свет, кружились громады заводов, окружённые отражателями гелиопечей, оранжереи, дающие по нескольку урожаев в год... Околоземное пространство было до отказа заполнено всевозможными конструкциями, и до создания монолитной, до объединения их в единое целое, был один шаг. Появление Кокона было предопределено. Чего удивляться.
Нольде что-то продолжал говорить, но Сагаров не слушал его.
С одной стороны, чего ему горевать. Он будет жить как жил, продолжать свои изыскания, но с другой стороны их, жителей Марса, тогда останется всего ничего: две дюжины человек, рассеянных на площади в несколько тысяч квадратных километров. А если с места сорвутся и они – Ивановичи, Осиповы, Форсты... И взрослые, и, что особенно важно, молодое поколение, ради которого он и затеял всю эту возню с биологическими экспериментами. Какой тогда от неё прок, если Марс, и так уже брошенный, станет окончательно покинутым.
- А я? – Сагаров и не заметил, что произнёс это вслух.
- А что ты? – откликнулся на это Нольде. – Если хочешь, и тебя с собой возьмём. Места на «Егозе» много. Я же говорю – всех поднимет.
- Марс – мой дом, - твёрдо произнёс Сагаров. – Он меня принял, и я его не брошу.
- Как хочешь, - сказал Нольде. – А мы полетим.
- Дело ваше, - угрюмо промолвил Сагаров. – Я, собственно, за чем приехал... Мне кое-что нужно у тебя выменять.
- Выменять? – Нольде рассмеялся. – Да ладно. Так бери. Не нужно мне от тебя ничего.
Вожделенная кладовая биоматериалов на этот раз оказалась в полном распоряжении Сагарова. Продолжая угрюмо молчать, он выбрал то, что ему требовалось для опытов, упаковав это в пару одолженных у Нольде контейнеров. Гидропонщик спустился вниз вместе с ним.
В экипировочной за это время ничего не изменилось: поселяне всё ещё шарили по кварталам, собирая по крохам топливо для ракеты.
- Смотри, - сказал Нольде, когда Сагаров снова облачился в скафандр. – Если что, место для тебя найдём.
- Я остаюсь. Спасибо за подарок.
- Не за что, - ответил Нольде. – Ну, ты думай...
Сагаров ничего не ответил. Нацепив гермошлем, он подхватил контейнеры и шагнул в предусмотрительно открытую дверь шлюза.
«Думай» - повторил он, открывая наружную дверь и вынося контейнеры.
«Думай» - продолжал звучать в мозгу голос Нольде, пока он закрывал её и загружал ношу в вездеход.
«Думай...»
Чего тут думать. Он сказал своё слово. Он никуда не полетит. Не для этого он провёл тут столько лет, чтобы взять вот так, с бухты-барахты, бросив всё, пуститься в этот авантюрный полёт. И потом: они будут незваными гостями. Которые никому не нужны, и которых давным-давно вычеркнули из всех списков. Ещё несколько десятков лишних ртов и животов, которые придётся наполнять из и без того вечно дефицитного Продовольственного Фонда.
Всё начинать с начала. Ну уж нет, спасибо!
«Думай» - повторил воображаемый Нольбе.
«Я остаюсь» - ответил ему Сагаров, и пока вездеход пересекал долину, он то и дело повторял это, словно заклинание. Но с каждым разом непреклонности в этих словах становилось всё меньше. К тому времени, когда много часов спустя, он достиг Скального Замка, он уже не был уверен в том, что принял окончательное решение.