Трасса
- Я же говорил тебе, что не стоит сходить с трассы здесь, - сказал молодой человек с непослушной копной темных волос и карими глазами. – Даже не именно здесь, а вообще в любом месте.
Он сидел в кресле второго пилота, его окружал мерцающий экран с множеством переключателей и разноцветных кнопок. Его младший брат, с такой же густой шевелюрой и отцовскими серыми глазами, сидел по соседству за главным штурвалом. Перед ним так же располагалось сенсорное полотно с еще большим количеством тумблеров. На обзорном экране чернел бескрайний космос, лишь несколько блестящих точек разрывали удушающую тьму – бесконечно далекие галактики и окрестные звезды, что можно было пересчитать по пальцам. Окраина Млечного пути, мягко говоря, захолустное место. Внизу экрана мигал красный восклицательный знак, очень настойчивый.
- Что он означает? – спросил юноша.
- Ты как на права сдал, Олег? – воскликнул старший брат.
- Да нормально я сдал! С третьего раза. Просто с таким не сталкивался, Дим.
Дмитрий взял себя в руки. Он винил себя в том, что случилось. Он, как старший брат, должен был предусмотреть стандартный набор проблем и подготовиться к ним. А он понадеялся на авось и на младшего брата, едва сдавшего на права.
Правильно говорил их отец - Трасса не прощает ошибок.
Человек сравнительно недавно преодолел барьер скорости света, но как! Теперь путешествия из центра галактики на ее край занимали не больше нескольких часов. Все равно что съездить в другой город на выходные прошвырнуться по магазинам.
Но связь отставала в развитии, как неандертальцы от современного человека. Все те же пресловутые радиоволны.
- Топливо на исходе, - сказал Дмитрий. - На трассу выйти не получится. Аварийный зонд будем запускать.
- А что если топливо с зонда как-то перенести на корабль? – спросил Олег. – Там его должно быть много, ведь зонд выводится на трассу. Нам на занятиях говорили.
Дмитрий покачал головой.
- Не выйдет. Масса корабля больше массы зонда, а значит и топлива надо значительно больше. Да и оборудования нет, чтобы перенести Черную энергию. Это тебе не бензин, как на отцовской машине, чтобы слить который достаточно шланга.
- Что же делать? – спросил Олег и посмотрел на свои руки – они мелко дрожали. – Мы же не застряли здесь, да?
Дмитрий молчал. Ему совершенно не хотелось признавать, что он не знает, как быть в такой ситуации. Это уязвляло его самолюбие, и брату говорить не хотелось – первый полет, может запаниковать.
- Придумаем что-нибудь, - сказал он. – Для начала просканируем округу, насколько хватит датчиков, вдруг есть что-то или кто-то.
На последнее Дмитрий особо не надеялся, но у Олега перестали трястись руки. Для первой самостоятельной поездки младшего брата они выбрали самое глухое место в галактике, чтобы случайно ни с кем не столкнуться.
Люди открыли способ передвигаться быстрее скорости света с помощью темной энергии, приспособили ее под свои нужды, усовершенствовали, назвали Черной, и вскоре заметили, что ее расход крайне неравномерный. Путем бесчисленных экспериментов ученые открыли, что влияние темной энергии разнится в разных точках пространства. Пока светлые головы человечества строили гипотезы, пилоты нашли пути, следуя по которым, можно было значительно снизить расход такой дорогостоящей Черной энергии. Эти кроличьи норы в пространстве-времени - звериные тропы в глухом лесу. Они позволяли быстро, буквально за несколько дней перемещаться из одного конца галактики в другой. Пути, проложенные первыми пилотами, складывались в непрерывную сеть, опоясывающую звезды Млечного пути. Их назвали трассами и дали номера.
Дмитрий выбрал эту захолустную трассу, чтобы не было даже вероятности, что кто-нибудь полетит им навстречу. Здесь не было торговых маршрутов. Не проводились военные маневры. А исследователи открыли все звезды и планеты и вынесли вердикт. Хомо Сапиенс – единственный разумный вид из ныне живущих в этой галактике. Исследователи встречали лишь руины сгинувших в безвременье цивилизаций.
- Мы довольно далеко забрались, - сказал старший из братьев шепотом.
- Что? – спросил Олег. – Ты что-то придумал?
Он всецело доверял старшему брату и надеялся, что тот найдет решение.
Дмитрий ответил вопросом на вопрос.
- Что там у нас поблизости?
Олег повернулся к сенсорному экрану и принялся осторожно, обдумывая каждое движение, нажимать пальцами на экран.
- Есть несколько звезд, - начал он. – С системами планет.
- Пригодные для жизни есть? – спросил Дмитрий.
- Всего одна.
- Выведи на экран.
Олег, опасаясь нажать не туда, дотронулся до кнопки на сенсоре экрана.
Планета сменила черноту космоса и красный восклицательный знак на белоснежный шар, скованный льдом.
- Сейчас там зима, - сказал младший брат. – А вообще в справочнике сказано, что на планете царствовали тропики. Как интересно. Год на этой планете длится десятки тысяч земных лет, так что зима на ней – это ледниковый период на несколько веков.
- Хм, - пробормотал Дмитрий. – Понятно. Есть что-нибудь ещё?
- Ага, - ответил Олег. – Руины цивилизации С класса. Конец земного двадцатого и начало двадцать первого века.
- Хм, а еды ты взял?
- На пару недель хватит.
- Значит, еды ты набрал, а о топливе не позаботился? – пожурил брата Дима.
Олег запустил руку в волосы, затем провел ею по лицу, словно убирая воду после умывания.
- Ну, - вздохнул он.
Старший брат с усмешкой посмотрел на младшего. Все же у них есть еда, немного топлива и куча времени. Найдут их или нет, неизвестно. Дмитрий размышлял над возможными вариантами. Первый это остаться на месте, забить в аварийный зонд координаты и направить его к ближайшему оживленному перекрестку в надежде, что долетит. Минус один – за это время можно с ума сойти в этой консервной банке, оснащенной по далеко не последнему слову техники. Есть второй вариант. Интересный и интригующий. Шанс разгадать одну из мириадов тайн вселенной. Почему вымерла цивилизация типа С на столь благоприятной раньше для жизни планете? Что с ними случилось? Удалось ли им выйти в космос перед концом? И что помешало им двигаться дальше к звездам?
Дмитрий не знал, но его брат размышлял над теми же вопросами.
- Интересно, они вышли в космос? Успели открыть энергию атома? – спросил Олег. – Может, это их и погубило. Как думаешь, Дим, они знали, что не одни в галактике?
Старший брат покачал головой, повторив жест брата с волосами.
- Зато мы знаем, что одни. Хочешь посмотреть на руины? Там еще есть, где провести экскурсию, им всего несколько веков.
Олег с энтузиазмом закивал.
- На уроках истории нам рассказывали о таких цивилизациях. Я всю ночь мог пролежать, мечтая, как открою новую погибшую цивилизацию, буду изучать ее историю, разгадаю тайны прошлого. А потом ее назовут моим именем. Цивилизация Сидорченко! А? Как тебе? Звучит!
Дмитрий хохотнул.
- Не особо.
- Ну да, - насупился Олег. – Куда тебе? Ты и на историю не ходил.
Подколка не задела старшего брата.
- Просто я мечтаю о реальных вещах, - сказал он. – Например, поскорее выбраться отсюда. Несколько недель в твоем обществе я не выдержу.
Дмитрий увидел, что задел младшего за живое, и примирительно добавил:
- Ладно, запрограммируй зонд. Отправим его нас спасать, а сами прошвырнемся до планеты.
«Топлива впритык», - подумал Дмитрий. – «А лететь два дня». Даже если кто-то поймает сигнал зонда, пролетая мимо, корабль станет их домом на неизвестный срок.
Олег, предвкушая прогулку по руинам сгинувшей расы, торопливо нажимал кнопки на экране. Он успокоился и сконцентрировался. Курс до планеты назначен. Зонд запущен. Желтый карлик манит блеском платины. Корабль ослепительно сверкнул двигателями и устремился вперед.
Планета поражала снежным великолепием, слепящим, потрясающим разум, громогласно звучащим в черноте космоса, и сияла бледно-голубой короной атмосферы. Белый шар разрывали трещины крупных рек, золотом горящие в лучах звезды, бугрились горы, бурым одеялом укрывая планету, облака окутывали поверхность дымкой ледяного дыхания в морозную ночь. Экран превратился в белоснежное панно, которое заставляло щуриться своих зрителей.
Братья заворожено смотрели на молчаливое царство снега и льда, застывшее на пике своего великолепия. Они забыли на миг, что в беде. Да и какая беда может затмить возможность ступить там, где нога человека не ступала миллиарды лет?
Дмитрий толкнул брата в плечо. Олег замотал головой, стряхивая гипноз снежной планеты.
- Выходи на орбиту давай, - сказал старший брат.
- Ага, сейчас, - отозвался младший, и его пальцы заскользили по сенсорной панели.
Корабль загудел, натужно закряхтел, двигатели закашлялись остатками топлива, но все же вывели корабль на новую орбиту. Планета бесшумно скользила под днищем.
- Вот так, - сказал Дмитрий. – Молодец.
Олег кивнул в ответ.
Они парили над поверхностью на огромной скорости. Полотно снега замерло под ними, но линия терминатора, где день становился ночью, неумолимо приближалась. Горы, реки, леса, покинутые города скрадывала темнота.
Старший брат посмотрел на приборы и сказал:
- Черной энергии почти нет, не хватит даже на посадку.
- Что тогда делать? – спросил Олег. В широко распахнутых глазах плескалась паника, грозя вылиться через край.
- Отключи второстепенные системы, - ответил Дмитрий. – Бортовые огни, например. Щиты тоже отключи. При вхождении в атмосферу сожрут остатки энергии.
Пальцы Олега запорхали над панелью.
- И начинай снижаться.
Младший выставил максимально допустимый угол снижения и поднял голову. Над линией терминатора что-то сверкнуло в лучах солнца.
- Что это? – произнес он. – Похоже на снег.
Дмитрий бросил взгляд в экран. Хватило мгновенья, чтобы понять.
- Щиты! Щиты! – закричал он.
Но он не успел произнести и первое слово, как облако космического мусора, летящее навстречу со скоростью пули, окутало корабль, прожевало его и умчалось прочь. Обломки, куски обшивки, болты, заклепки с немыслимой силой впивались в корпус. Одни отскакивали, не причинив вреда, другие оставляли огромные вмятины, а некоторые пробивали металл насквозь, разрывая плоть корабля. Из множества крохотных отверстий струйками морозного пара выходил воздух и растворялся во мгле.
Экран горел красными знаками, как маковое поле. Системы выходили из строя одна за другой – один из обломков попал в генератор. Сверху выпали кислородные маски. Дмитрий надел одну, помог Олегу. Двигатели вышли из строя. Корабль падал.
Младший из братьев застыл, руки сжимали штурвал, как последнюю спасительную ветвь, но не шевелились. Он видел, что корабль падает все круче, но руки не слушались, в голове звенела пустота. Ни одной мысли. Разум отстранился, не зная, что делать, и просто наблюдал.
- Олег! Олег!
Звал старший брат, но голос доносился как с другого корабля.
Дмитрий, видя, что младший в ступоре, перевел управление на себя. В отличие от брата он сохранил ясность ума и холодный расчет. Время замедлилось, мир обрел резкость и стал настолько четким, что Дима видел каждый волос на брови застывшего брата, поры на бледной коже, бисеринки пота на лбу и верхней губе.
Он схватил штурвал и рванул на себя. Основные двигатели отказали, но маневровые каким-то чудом работали. Старший выровнял корабль, но падение продолжалось. Остановить его было нечем. Сквозь алеющие сигналы на экране прорывались редкие сполохи огня. С каждой секундой все чаще и больше. Они входили в атмосферу и очень быстро. Слишком быстро.
Трение воздуха нагревало корабль, система охлаждения на последнем издыхании почти не справлялась. Температура росла, грозя убить братьев еще до приземления.
Дмитрий рисковал потерять руки, пытаясь удержать штурвал, который изо всех сил бросало из стороны в сторону. Ветер швырял их посудину, словно мусорный пакет. Жар внутри обжигал кожу на лице и руках, мокрая от пота одежда прилипала к телу.
Казалось, что они зажарятся прямо в этой консервной банке, но огонь отступил. Корабль вошел в атмосферу и теперь неконтролируемо падал. Сквозь предупреждения об опасности они увидели на экране сверкающие снежными шапками горы, устремившиеся остроконечными вершинами им навстречу. Ещё чуть-чуть и их посудина вот-вот спланирует прямо на них.
Дмитрий снова рванул штурвал на себя. Позади в двигателях вспыхнуло, взорвалось, корабль в последний раз швырнуло вперед, и половина шестиугольника пронеслась над острыми, как бритва, пиками гор, оставляя за собой шлейф из дыма и огня.
Заснеженные вершины, сверкающие алым закатом, остались позади. Корабль братьев на последних каплях крови, Черной энергии, преодолел горный кряж. Экран, на миг очистившись от назойливых красных предупреждений, погас. Последней, что увидели Дмитрий и Олег, была долина, окруженная кольцом из ледяных зубьев горной пилы. В середине долины, на покрытой льдом реке, окруженный лесом из замерзших деревьев высился город. Когда-то его огромные здания, устремленные ввысь, отвечали закатному солнцу бликами тысяч окон. Сейчас на их месте зияла пустота. Скелеты из железа и бетона, вот что осталось от покинутого города.
Братья беспомощно уставились на черный экран с сетью бледных трещин. Они падали вслепую. Красный свет заливал кабину. Дмитрий сжимал штурвал побелевшими пальцами, пытаясь удержать в голове картину местности. Олег вцепился руками в панель, которая уже не работала, зажмурился, оскалив зубы. Он в ужасе ждал удара об землю.
На секунду повисла тишина. Штурвал перестал вырываться из рук. Дмитрий удивленно моргнул.
Удар. Невесомость. Желудок у горла. Аварийное освещение погасло. Снова удар. Невесомость и тут же еще один удар. Дрожь озноба сотрясла корабль и вскоре успокоилась.
Дима выбрался из удерживающих ремней. В темноте он нащупал младшего брата и помог освободиться. Он подхватил его под руку и потащил наружу.
- Что это было? – слабым голосом спросил Олег. Он был в полном порядке, но испуган и оглушен.
- Какие-то обломки, - ответил Дмитрий. – Остались от тех, кто населял эту планету раньше.
Он пинком открыл заклинившую шлюзовую дверь. В лицо бросился холодный воздух, голова закружилась от упоительно свежего и чистого воздуха. Скафандры хорошо держали тепло внутри, а вот шлемы разбились при посадке. «Впрочем, - подумал Дмитрий. – Они без надобности. Воздух, похоже, пригоден для дыхания».
Он оглянулся. Им несказанно повезло - они ударились об лед реки, проломили его, но, к счастью, сработал пиропатрон и подкинул корабль, выбросив его на берег.
- Космический мусор от одного из старых спутников на орбите. Или что-то в этом роде. Зря я сказал выключить щиты. Дурак.
Его волосы, мокрые от пота, прилипли к лицу. От головы шел пар. Он со злостью сплюнул. И тогда пришла боль, резкая, злая.
Дмитрий от неожиданности скрючился, привалился спиной к теплой обшивке корабля и прижал руки к левому боку. Под перчатками чувствовалось что-то липкое.
Дмитрий взглянул на ладонь. По белой ткани скафандра скатывались бордовые капли. А ведь он никогда не видел собственную кровь. Глаза его закатились. Перед тем, как темнота укрыла сознание мягким покрывалом, он успел услышать крик брата.
- Дима, Дима!
Олег с ужасом наблюдал, как его брат, закатив глаза, сползает по корпусу корабля. Сбоку на скафандре зияла дыра, кровь стекала по непромокаемой ткани.
От вида крови ему сделалось дурно, к горлу подступила тошнота, его вырвало в сугроб. От результата шел морозный пар. Голова закружилась.
Нет. Ему нельзя падать в обморок. Не сейчас, когда его брат лежит без сознания и истекает кровью. Нужно действовать, и прямо сейчас. С каждой секундой все меньше шансов, что Дмитрий переживет падение.
Олег ударил себя по лицу. Черные точки отступили, в ногах появилась твердость, синее небо перестало крутиться над головой. Еще раз. Хлесткий удар эхом разнесся по лесу, словно кто-то резко порвал несколько бумажных листов подряд. Взгляд прояснился, Олег почувствовал себя лучше, но его все еще подташнивало.
Корабль зарылся носом в берег реки. От горячей обшивки поднимался пар, снег вокруг растаял. Дмитрий завалился на бок, не приходя в сознание, за ним тянулся кровавый след по обшивке, ноги зарылись в песок.
Над ним нависал покрытый снегом лес, дальше по реке устремлялись в небо обломанными зубьями ржавые скелеты зданий. Кладбище, на котором похоронена целая цивилизация.
Олег, наконец, стряхнул с себя оцепенение и бросился внутрь корабля, на ощупь нашел аптечку и тут же вернулся наружу. Трясущимися руками достал тюбик с обеззараживающим биоклеем. От волнения он слишком сильно надавил на него, клей бесцветными сгустками брызнул на скафандр. Олег разорвал его и пальцами замазал кровавую дыру, перевернул брата, уже более спокойно и уверенно повторил операцию со сквозным отверстием на спине. Обернул самозатягивающийся бинт поверх скафандра, закрепил.
Оставаться здесь нельзя. Скоро наступит ночь, вместе с ней придет холод, а пробирающий ветер на открытом берегу не даст согреться даже у костра.
На корабле осталась еда, которую Олег собрал в дорогу. Замороженное мясо, овощи и несколько сухих пайков, купленных в магазине: галеты, лапша, тушенка. В лесу он наломал веток потолще, связал их бинтом, чтобы получились носилки. Кое-как накидал туда припасы, а сверху положил бесчувственного брата.
Олег сделал несколько пробных шагов в сторону города призраков. Ноги вязли в снегу, носилки едва поддавались, а ветки выскальзывали из рук. Тяжело.
Оранжевое солнце коснулось верхушек деревьев, заблестело в них апельсиновыми искрами. Ветер морозил мокрую вспотевшую голову.
Если он не хочет, чтобы они с братом умерли, так и не дождавшись спасения, то необходимо двигаться. В руинах есть укрытие от снега, ветра и холода. Должно быть. Нужно идти. И Олег пошел, пробивая дорогу через сугробы. Ноги загудели уже через сотню метров, а мягкий вязкий снег манил прилечь и отдохнуть, но от Олега зависела жизнь старшего брата.
Толкаясь и пихаясь, в ноздри Дмитрия забился приятный аромат, пробуждая его от болезненного сна. Пересохший рот заполнили слюни - пахло очень аппетитно.
В боку пульсировала боль, но не так сильно. Действовал клей, притупляя ее.
Дмитрий хотел застонать и открыть глаза, но не получалось. Слабость сковывала тело.
В ушах шумел огромный насос, активно качая кровь, но отчетливо был слышен треск костра. В красном мареве под закрытыми веками танцевали тени. Скоро они вновь утонули во мраке.
Кто-то мягко, почти ласково, тормошил Дмитрия за плечо. Бок отзывался болью на каждое прикосновение.
- Дим, - произнес голос из темноты. – Очнись, ну же. Тебе надо поесть.
Едва пришедший в себя брат непроизвольно сглотну – в ноздри сильнее прежнего ворвался аромат куриного бульона. Он сводил с ума. Дмитрий все еще не мог открыть глаза, и дыхание с трудом вырывалось из груди.
- Я приготовил бульон из тушенки, - сказал Олег.
Кто же еще мог спасти его?
- Не как мамин, конечно, но пойдет.
Дмитрий едва снова не рухнул в забытье и отдал почти все силы, чтобы разомкнуть губы. К ним незамедлительно прикоснулся горячий металл, и в рот, обжигая, полилась жидкость, пахнущая жиром, специями и куриным мясом.
Он торопливо глотал, им владел иррациональный страх, что еду отберут, отдадут другому, а его обманут. Но ложка вновь и вновь прикасалась к его губам, заливая между пересохшими губами куриный бульон, от которого еще шел пар.
С последней ложкой бульона пришла сытость, в желудке затеплился огонь.
- Вот и все, - сказал Олег. – Вот и молодец.
Дмитрию стало очень тепло и уютно, боль утихала, дышать стало легче. Он облизал губы, собирая остатки бульона, и провалился в сон.
- Ранение серьезное, - донеслось с другой планеты. – Но ничего важного обломок не задел. Просто крови много потерял, пока я... не важно.
Олег прижал пальцы к шее брата. Пульс слабый, но ровный. Дыхание медленное и размеренное.
- Спишь, - сказал он. – Я пока осмотрюсь, а ты не умирай, хорошо?
Олег сжал руку брата, чтобы тот услышал и выполнил просьбу.
- Ладно. Пойду.
Он поднялся, укрыл захваченным с корабля куском ткани лежащего на подстилке из веток брата и подбросил в костер дров.
Лишь несколько звезд разгоняли кромешную темноту ночи и, как могли, освещали путь, пока Олег добирался до города. Он ориентировался по темным силуэтам, копьями пронзавшими небо впереди. От усталости ноги превратились в негнущиеся деревянные костыли.
Олег пробрался в один из железных остовов на окраине и отыскал помещение с целыми стенами, покрытыми ржавчиной и ветвями неизвестных растений. Обледенелые корни костлявой рукой закрывали дверной проем. Олег, валясь с ног от усталости, пробился внутрь и затащил брата, который всё не приходил в себя.
Костер, который развел Олег, быстро обогрел помещение, а куриный суп придал немного сил. Достаточно, чтобы покормить раненого брата и сходить осмотреться.
Олег хотел убедиться, что этой ночью их отдыху ничто не помешает.
Он оглянулся на Дмитрия. Брат мирно спал возле огня, а щеки едва заметно порозовели. Дым от костра просачивался в ржавые щели между стволами и корнями растений на потолке. Комната выглядела безопасной. Олег кивнул сам себе и вышел.
За неполный день Олегу пришлось насильно провести с собой метаморфозу, из мальчика стать хотя бы подобием мужчины, научиться быстро принимать решения, держать себя в руках и идти к цели.
Другого выбора не остается, когда от твоих действий и твоей расторопности зависит жизнь близкого человека.
Обуреваемый этими мыслями Олег обходил здание, которое никто не посещал уже несколько веков.
Трудно представить какой первоначально у этих стен был вид. Сейчас все заросло лианами, корнями, плющом, родными для этой планеты. Бурная растительность пробивалась сквозь пол, лезла в щели в стенах, расцветала там, где раньше умелые руки выкорчевывали и выпалывали сорняки, едва они появлялись. И наступившей зимой все это великолепие покрыл слой прозрачного льда и инея, причудливо преломлявших свет нагрудного фонарика скафандра.
Олег, боясь заблудиться, царапал ботинками стены, вдоль которых шел, каждые несколько метров. Комнаты, закованные в цепи корней и ветвей, похожи одна на другую.
Потеряв счет поворотам, он набрел на зияющий темнотой дверной проем. Судя по его высоте, первые обитатели планеты, обладали примерно тем же ростом, что и Олег с братом. Он прошел внутрь и, когда глаза привыкли к темноте, понял, что оказался на лестничной площадке. Парой этажей выше свистел ветер, гуляя по разрушенным этажам, а вниз уводили ступени, обледенелые и припорошенные снегом.
Олег оглянулся назад. Ледяное безмолвие ответило ему безразличием. Следы на стенах в свете фонаря горят белым, их хорошо видно, а Дмитрий проспит еще несколько часов. Олегу было любопытно, куда заведет эта лестница, которую никто никогда не исследовал. Люди, открывшие эту планету, лишь диагностировали, что руинам много лет, а раса, населявшая планету, вымерла.
Ничего не случится, пока Олег спустится вниз, чтобы удовлетворить свое любопытство молодого ксеноархеолога. К тому же, он совсем недавно сдал последние экзамены и сейчас должен готовиться к защите дипломной работы, а исследование древних неизученных руин – это превосходная практика для выпускника.
Он осторожно шагнул на первую ступень. Так. Все хорошо. Вес держит нормально. Без всяких сомнений наступил на следующую. Она закономерно подвела самоуверенного брата. Оглушительно громко хрустнула, когда Олег перенес вес на нее, и просела. Незадачливый посетитель древних руин соскользнул и кубарем покатился по лестнице вниз.
Олег не мог остановить падение – лед был ужасно скользким, - он лишь впустую пытался ухватиться то за стены, то за поручень. Лестница больно давала сдачи за его наглость и столь непочтительное отношение к ее возрасту.
Особенно сильный удар прекратил позорные пируэты Олега. В голове вспыхнули яркие звезды, мириадами усеявшие его поле зрения, как персональный центр Млечного пути. Боль отдалась гулким звоном в ушах, как после удара в гонг. Наглец, оскорбивший лестницу, осторожно пощупал затылок. На пальцах осталось немного крови. Звон проходил, но на голове стремительно набухала шишка, а ссадина одаривала той неприятной болью, когда хочется руками растереть ушибленное место, чтобы та поскорее ушла. Но обычно становилось только хуже.
Олег благоразумно не стал больше прикасаться к затылку и огляделся. Падение привело его в самый низ, где лестница кончалась. А ударился он об огромную железную дверь, какие ставят в бункеры или сейфы. Ржавчина не тронула этот металл, он лишь слегка покрылся инеем, и пара капель крови блестела в свете фонарика, как спелая вишня на солнце.
Над дверью красным горела овальная лампа с желтыми символами. Крючки и точки не несли для Олега никакого смысла. Люди, установившие ее, давно канули в небытие огромного космоса, а эта лампа все еще горела.
Алое марево заливало бледное лицо Олега, принявшее крайне глупое выражение, пока он истуканом стоял напротив двери и пытался осмыслить увиденное. Может, удар был настолько сильным, что какие-то отделы мозга повредились и проецируют галлюцинации? И никакой двери нет, а Олег с глазами, сведёнными в кучу, и тонкой блестящей ниточкой слюны изучает голую, покрытую изморозью стену.
Олег снял перчатку и потрогал дверь. Холодная, даже обжигает. Иней в месте прикосновения растаял и смочил ладонь. Ксеноархеолог задумчиво потер пальцы. Значит, не галлюцинации.
Он стал руками шарить по ледяному металлу, но не мог нащупать ни единой щели или стыка. Что бы ни прятала дверь, она делала это надежно.
Олег в приступе безумного любопытства продолжал водить руками по двери и окрест нее по стенам.
Она не просто так здесь. Не просто так лампа предупреждающе горит уже не одну сотню лет. Первооткрыватели наверняка даже не приземлялись на планету, просканировали, не вдаваясь в подробности, и улетели. А дверь продолжала хранить свои секреты.
Рука споткнулась о бугорок на стене. Олег принялся яростно оттирать его от пыли и грязи.
Это была панель с несколькими кнопками и начертанными на них, почти стертыми символами чужого языка. Олег попробовал понажимать их в разном порядке, но ничего не произошло. Тогда он со злостью, пришедшей вместе с нетерпением, подцепил ногтями краешек панели и дернул что было сил. Она вылетела и повисла на паре разноцветных проводов.
Ксеноархеолог, оказавшийся в своей родной среде, вгляделся в скопище проводов и микросхем.
В школе помимо уроков, Олег с удовольствием посещал факультативы по схемотехнике и радио. Он любил своими руками паять схемы и провода, чтобы услышать чужие голоса других стран, поющие, спорящие между собой, сообщающие новости или рекламирующие зубные пасти на неведомых ему языках. В детстве, когда мир ограничен домом и школой, обмен приветствиями с таким же мальчишкой-мечтателем на другом конце земного шара все равно, что полет на другую планету.
Так и есть. Кодовый замок с многоуровневой защитой и сканером отпечатков, который со временем затерся и слился со стеной. Последнее слово техники для представителей вымершей расы, скрывшей свои секреты за этой дверью. Но не для Олега. Вскрыть этот замок было для него раз плюнуть.
Когда он закончил выдергивать и вновь скручивать провода, внутри панели проскочила искра. Олег инстинктивно вскрикнул и отдернул руку. Давно его не било током. И не хотелось обновлять счетчик дней без электрических ожогов.
Дверь оглушительно зашипела, выпуская струи воздуха со сверкающими кристалликами инея. Ксеноархеолог, как он сам себя любил называть, с ужасом понял, что на лице не хватает маски с фильтрами. Законсервированная за дверью бактерия могла долго ждать своего часа, прежде чем случай предоставит ей новую жертву. Но к счастью Олега, судорожно зажавшего ладонями рот и нос, лица коснулся прохладный, стерилизованный воздух. Он пах озоном и больничным кварцем.
Олег вошел в коридор, скрывавшийся за дверью. Над ним зажглось несколько ламп. Светодиоды. Старая, но долговечная технология. Тихо гудела вентиляция, бесконечно фильтруя воздух. Олег шел мимо многочисленных комнат, в которых, стоило Олегу ступить, включался свет. Столы, стулья, мебель из нержавеющего металла стояли нетронутыми без единой пылинки. Но и чьего-то присутствия тоже не ощущалось. Везде убрано и подчищено. Не осталось ни одной соринки, способной принести с собой инфекцию, бактерии или плесень. Олег видел по пути светильники, которые не включались при его появлении. Лампами в них были длинные прозрачные трубки. В памяти всплыла фотография старой больницы докосмической эпохи. В те годы такие лампы использовались для обеззараживания воздуха и поверхностей, которых касались голубовато-пурпурные лучи.
Совершенно прямой коридор напоминал ветку с почками комнат и помещений. Он никуда не сворачивал, а из-за белых стен казалось, что он бесконечный.
Олег все никак не мог понять, откуда здесь энергия, что за источник питает все эти светильники, вентиляционные двигатели и кварцевые лампы спустя столько лет. Провода наверняка спрятаны в стенах.
Впереди блеснуло, отражая свет, который наступал на темноту вместе с Олегом. Еще одна дверь, как и та, что не хотела впускать его внутрь и огрела по голове. Ксеноархеолог осторожно прикоснулся к шишке. Все еще больно.
Спустя несколько долгих мгновений и множество мелких шагов Олег дошел до новой двери. Блестящая, на ощупь такая же гладкая и холодная. Он уже ставшим привычным движением оторвал крышку панели кодового замка и скрутил несколько проводов. Шипение и свист вытолкнули в сторону Олега новую порцию стерильного воздуха.
Странно. Он думал, что дверь ведет наружу, а коридор – сквозной туннель между двумя зданиями, хоть и не понимал к чему в таком случае секретность.
Олег потянул толстую металлическую створку на себя, открывая ее посильнее, и протиснулся внутрь.
Холод пробрался под скафандр и заставил Дмитрия проснуться. Открыв глаза, он увидел догоравшие угли костра. Ему стало лучше, но есть хотелось неимоверно. Он сел, ветки под ним захрустели, бок взорвался болью. Дмитрий осторожно отогнул повязку и посмотрел. Кровавое месиво, которое он увидел в последние секунды перед тем, как потерял сознание, сменилось розовой тканью и аккуратным отверстием под слоем прозрачного биоклея. Тот делал свое дело, превращаясь в новую ткань.
Пройдет пара дней и только шрам будет напоминать о столкновении с космическим мусором. И разбитый в хлам корабль. И эта планета.
Дмитрий огляделся, нашел немного дров, которые успел насобирать Олег, и подкинул в угли. Костер прежде чем потухнуть хорошо отогрел комнату. Корка льда освободила корни и ветви, лианы и плющи, заменявшие стены. На некоторых даже начали набухать почки. До чего жизнелюбивые растения.
Голод слегка утих, когда Дмитрий подкрепился остатками супа, сваренного из куриной тушенки. Но новый вопрос требовал ответа и не оставлял времени для раздумий, а уж тем более для еды.
Где его брат?
Голос Олега прорывался сквозь сон, когда Дмитрий впал в забытье, но он смутно помнил сказанное им.
Кажется, брат хотел осмотреться. Но где?
Костер успел прогореть, оставив только угли и пепел после себя, а значит прошла пара часов, как Олег ушел, подкинув дров.
Насколько далеко он решил осмотреться?
Дмитрий снял перчатки, погрел руки у костра, а затем, опираясь рукам о колени, встал и пошел к выходу, выкрикивая имя брата.
- Олег! Где ты?
Он покрепче ухватился за корни, закрывавшие проход, и дернул их в стороны. Шип, скрывавшийся в зарослях, больно уколол человека, легко прорвав нежную кожу тыльной стороны ладони.
- Ау! – вскрикнул Дмитрий. Он потер руку, унимая жжение в месте укола и размазывая кровь, и пошел дальше.
- Олег! Олег! Это я!
Голубая темнота смыкалась впереди, в ледяных чертогах. Свет фонарика силился развеять ее, но получалось не очень. Дмитрий увидел на стене на уровне коленей белые черточки, словно кто-то краем ботинка ставил отметины.
Так вот куда держал путь его брат.
Покачиваясь и опираясь о стены, Дмитрий пошел по следу.
В темноте на кончике шипа, отражая свет удаляющегося фонарика, блестела капля крови, красная с белесыми разводами.
Лифт, в котором Олег спускался вниз уже несколько минут, был огромен, не меньше сотни метров по диагонали. Ксеноархеолог терялся в догадках, что за габаритный груз понадобилось спускать под землю, да еще так глубоко. В ослепительно пустом лифте он чувствовал себя крайне неуютно.
Наконец, лифт дернулся и застыл. Двери разъехались, выпуская его в темноту. Свет, падавший из-за спины, выхватил металлический решетчатый пол. Олег ступил на него, и двери позади с тихим шелестом закрылись.
Глаза привыкли к полумраку, и ксеноархеолог понял, зачем лифт имел такие размеры. И, наверняка, он был далеко не единственным.
Вокруг, насколько можно было рассмотреть, Олег видел запечатанные капсулы, стройными рядами уходящие вдаль, вверх, вниз и в стороны. Он не видел стен или потолка, взгляд тонул в синеватом мареве, подсвеченном слабыми огнями капсул. Хранилище было настолько огромным, что его размеры потрясали. Из одного конца в другой наверняка нужно было идти не меньше дня.
Олег подошел к одной из капсул и заглянул в маленькое окошко на уровне головы. Но стоило ему приблизить лицо к стеклу, оно запотело от влажного и теплого дыхания человека. Сквозь испарину светились мягким зеленым светом индикаторы с теми же таинственными символами языка этой планеты.
Он аккуратно вытер рукой стекло и вгляделся внутрь. В темноте угадывались черты инопланетного существа. Оно очень сильно походило на человека. Короткие волосы на голове, высокий лоб, небольшой острый нос и аккуратный рот. Только уши вытягивались к низу почти до самых плеч, напоминая сосульки, свисающие с крыши. В темноте под слегка приподнятой верхней губой виднелись мелкие ровные зубы. Судя по четырем парам резцов, обитатели этой планеты прошли схожий с человеком эволюционный путь. Хотя эта теория была преждевременной, так как Олег не знал, были ли эти существа млекопитающими.
Ксеноархеолог подошел к соседней капсуле. Она была пуста. Поспешно сдвинулся к следующей. В ней лежал еще один представитель, на сей раз, похоже, женщина. Черты лица были более утонченные и нежные. Даже красивые. Шелковистые темные волосы спускались к узким плечам, скрывая уши, а глаза обрамляли длинные ресницы.
Олег в восхищении рассматривал ее и не мог оторваться. Он был молод, а перед ним лежала, возможно, одна из самых прекрасных представительниц этой расы. Его рука потянулась к ее лицу, из подсознания пришло глупое мальчишеское желание прикоснуться к ее коже, почувствовать, какая она мягкая и гладкая.
Пальцы стукнулись о стекло.
Олег замотал головой, стряхивая наваждение, и стыдливо отвернулся. После, придя в себя, он осмотрел еще несколько капсул. Мужчины и женщины всех возрастов выглядели мирно спящими очень глубоким сном. Но не все капсулы дождались своих обитателей. Некоторые были пусты и слегка приоткрыты, приглашая любого желающего занять вакантное место.
Похоже, население этой планеты пыталось спастись от наступающего ледникового периода. Они знали, сколько он продлится, или слепо доверились судьбе? Никто не ответит Олегу на этот вопрос. Но остальная природа приспособилась к новому климату. В справочнике было сказано, что на планете есть флора и фауна. Неизученная естественно.
Назойливый червячок точил сознание Олега у основания затылка. Наконец, он прогрыз себе путь внутрь и ошарашил ксеноархеолога до обидного простой мыслью. Он напрочь забыл о брате. В погоне за неуемным любопытством это незаметно вылетело из головы.
Дмитрий должно быть уже очнулся и беспокоится, где пропадает его младший брат?
Олег поспешил назад к лифту.
Темные круги плавали в ледяном тумане перед глазами Дмитрия. Он едва различал круг света от своего фонарика, веером рассеивающего темноту впереди. Язык распух и едва ворочался во рту, дышалось с трудом. Рука, уколотая ядовитым шипом, нещадно болела и беспомощно висела вдоль тела. Он едва переставлял ноги, опираясь здоровой рукой о ледяную стену. Кисть замерзла и едва сгибалась, но служила хорошей опорой.
- Олег... - сипело горло.
Дмитрий упал на колени и полз, неуклюже переставляя здоровую руку. Он снова и снова мотал головой, отгоняя темные круги, но получалось плохо. Темнота подступала со всех сторон. Дмитрий видел только узкий круг света и синий шероховатый лед. Отекшая рука волочилась следом, холод непостижимым образом стократно усиливал боль.
Он не видел следов, оставленных братом, полз, не разбирая дороги. Дышать становилось все труднее. Горло распухло и причиняло адскую нестерпимую боль. Круг света становился все меньше, лед опасно качался, норовя броситься навстречу.
Замерзшая рука ткнулась в порог. Дмитрию не хватило сил перелезть через него. Какое-то время он стоял на четвереньках и покачивался, представляя, как сейчас соберется с силами и преодолеет злосчастный порог. Но не успел. Лед расплылся, погас свет, и темнота сомкнулась вокруг Дмитрия.
- Ол... - только и успел просипеть он.
Олег, находясь внизу лестницы и закрывая дверь, услышал шорохи наверху. А затем звук падения, словно уронили мешок с бельем. Он бросился наверх, отгоняя от себя догадки, одну страшнее другой. Дыхание вырывалось из его рта маленькими и частыми облаками тревожного морозного пара, пока он бежал по лестнице. Сердце бешено колотилось, гораздо сильнее, чем перед открытием этой загадочной двери.
Выбегая с лестничной площадки, Олег чуть не споткнулся о лежащее лицом вниз тело. Он тут же бросился к своему брату и перевернул его. Глаза закрыты, дыхание вырывается сиплым шепотом из груди, шея набухла и стала похожа на гнилое дерево. На отекшей руке Олег увидел капельку запекшейся крови.
Вот оно что. Ну как ксеноархеолог мог забыть об элементарных правилах безопасности? Он собственными руками местной природе дал шанс уничтожить их, отогрев костром их комнату, полную неизвестных растений. Результат не заставил себя ждать.
Но Олег не был намерен сдаваться так легко. Он все сделает, чтобы спасти брата. Если надо, отдаст свою жизнь взамен его, чтобы искупить свою непростительную глупость.
У него была одна идея и один шанс на миллион. Если Олег успеет, то жизни брата ничего не будет угрожать. Он взвалил Дмитрия на руки и помчался по лестнице обратно, в Новый рассвет, как он про себя назвал хранилище капсул.
В этот раз, сбегая по лестнице вниз, он миновал сломанную ступень и без падений спустился к двери. Открыв ее, Олег со всех ног бросился бежать по темному коридору, свет не успевал за ним.
Он чувствовал, как брат все больше обмякает, а руки наливаются свинцом. Его дыхание слабело с каждой секундой. В голову Олегу пришла глупая мысль, что он, хватая ртом воздух от затяжной пробежки, ворует у Димы воздух, уменьшая его шансы выжить. Он отмахнулся от глупой и неуместной фантазии и еще ускорил бег. Времени оставалось все меньше.
Дыхание Дмитрия стало незаметным, только грудь едва поднималась и опускалась. Опухоль почти сомкнулась вокруг последней щелочки, через которую к легким проникал воздух.
Олег кинул тело брата в первую попавшуюся свободную капсулу и с силой отчаявшегося человека захлопнул ее. Он не заметил, что из его глаз, прокладывая дорогу по щетине, стекают слезы отчаяния. Хрипло дыша после тяжелого бега, он ждал. Каждая секунда казалась вечностью и тянулась, как растянутая пружина.
Ксеноархеолог надеялся, что капсулы полностью автоматические и приводились в действие закрытием крышки. Никаких кнопок или сенсорных панелей он на ней не видел. Вдруг на стекле, за которым виднелось распухшее лиловое лицо брата, зажглись индикаторы и непонятные символы. Но они были оранжевого цвета. Олег, глядя на другие капсулы с зелеными огоньками, понял, что это не значит ничего хорошего. Но он верил и молил всех богов, которых знал и которые когда-либо существовали, что обитатели этой планеты применяли ту же технологию погружения в анабиозный сон, что и изобретенная людьми в начале двадцать первого века.
Ничего не происходило. Олег в отчаянии зашарил руками по капсуле, надеясь отыскать хоть какую-то кнопку или рычаг, чтобы запустить процесс. Из его горла вырывались сдавленные рыдания, из глаз катились слезы. Его брат умирал, и он не мог это остановить.
Индикаторы сменили цвет с оранжевого на кроваво-красный.
Это означало только одно. Конец. Конец его попыткам спасти брата. У него не вышло. Он не справился.
Олег сполз спиной по капсуле и сел, обхватив колени. Его губы и подбородок тряслись. Он плакал, безостановочно плакал. Человек, который в детстве заботился о нем, когда родителей не было рядом, который мог остановить его слезы одной шуткой или одним подбадриванием. Человек, на которого он равнялся.
Этот человек был мертв. И виной этому Олег. Не смог справиться с собой в трудной ситуации, промедлил, пытаясь решиться на действия, сглупил и ушел исследовать руины в тот момент, когда ему, наконец, представилась возможность отплатить брату той же монетой за его заботу в детстве – приглядеть за ним самим. Олег виноват в смерти собственного брата, самого близкого человека в его жизни.
Он пришел в ярость, злился на самого себя, молотил кулаками железный решетчатый пол, сквозь который проглядывали нижние ряды капсул. Олег хотел причинить себе максимальный вред, чтобы боль хоть немного отвлекла и искупила вину. Но этого было мало. И всегда будет.
Вдруг позади раздался почти неслышный щелчок. Олег обернулся на капсулу. От нее исходил неясный гул. Трубки, подходившие снизу, едва заметно подрагивали. Цвет индикаторов снова стал оранжевым.
Капсула работала. Она выкачивала из тела Дмитрия отравленную кровь и заменяла на анабиозный физраствор.
Олег видел сквозь стекло, как лицо брата с лилового сменило оттенок на розовый, спал отек, шея стала нормального размера. Индикаторы вновь сменили цвет сначала на желтый, а затем на зеленый. Температура в капсуле упала, дыхание Дмитрия, очистившееся, свободное, замерло. Он погрузился в анабиоз.
Ксеноархеолог снова плакал, но на этот раз от счастья. Его брат спасен.
Забытье, свинцовым пухом опустившееся на глаза Олегу, долго не хотело его отпускать. Ксеноархеолог не отдыхал так давно, что проспал часов двадцать, никак не меньше.
Проснувшись, Олег попытался вернуться на корабль, чтобы оставить возможным спасателям записку или какой-то знак, где их искать, но разыгравшаяся сильная метель спутала все его планы. Колючий снег глухой стеной преграждал путь. Можно было вытянуть руку и не видеть ее дальше локтя. Олегу пришлось спешно возвращаться, пока его собственные следы не замело.
Запасы пищи иссякли слишком быстро. Буран, обрушившийся на старый город, и не думал утихать, рвал и метал, пытаясь добраться до последнего живого человека на планете. Олегу оставалось надеяться, что аварийный маяк на корабле включился при падении автоматически.
Ксеноархеолог спустился в Новый рассвет и запер за собой массивную толстую дверь. Подошел к свободной капсуле рядом с братом.
Он поморщился, когда в руку вонзились иглы. Из щелей в стене с шипением выходил хладагент. Температура в капсуле быстро падала.
Кровь его брата была отравлена неизвестным ядом. Когда они все выйдут из анабиоза, им понадобится новая, чистая кровь, а другого человека поблизости не будет.
Глаза Олега закрылись. Последним, что он увидел, были мать и отец. Они напутствовали Дмитрия, чтобы тот как следует приглядывал за младшим братом.
- Капитан! – позвал худощавый старпом, получив доклад с поверхности.
- Да? – отозвался статный крепкий мужчина.
- Мы нашли корабль и аварийный маяк, но выживших нет.
- Вы все проверили?
- Да, капитан. Корабль полностью уничтожен и погребен под снегом, тел не обнаружили, сканирование планеты тоже дало отрицательный результат. Гуманоидных форм жизни нет. Только руины.
- Значит, мы опоздали, - сказал капитан. Он вздохнул и покачал головой. – Командуйте людям возвращаться. Мы улетаем. Письмо родителям... я подготовлю сам.