Умножение сущностей

Космический корабль «Гюйгенс», металлокерамическая громада, полторы мили корпусов, выносных сегментов, наблюдательных постов, антенн и эмиттеров защитных полей, фантастический гибрид антикварного подсвечника и нескольких елочных игрушек сразу, взорвался изнутри, подобно глубоководной рыбе, вынесенной убийственным течением в пелагиаль. Взрыв шел каскадами от реакторных отсеков к головной части, в направлении обитаемой зоны, и это оставило всем желающим какое-то время на размышления о вечности. «Гюйгенс», средоточие изощренной механики и высшей интеллектроники, повел себя самоотверженно: он начал отстреливать спасательные капсулы прежде, чем попытался спасти собственную бронированную шкуру. Когда протокол ЭксЭвак, экстренная эвакуация экипажа, был выполнен, времени на борьбу за живучесть практически не осталось. Корабль погиб. Достойно и бесповоротно. Честь, слава и вечная память.

Дилан Эшер, дежурный навигатор, молодой человек незапоминающейся наружности и весьма средних личных качеств, очнулся внутри капсулы, когда маленькая сверхновая уже погасла. Век техногенных взрывов в вакууме недолог. Вакуум и не такое способен проглотить. Все, что оставалось Эшеру, так это несколько раз задать себе вопрос, что случилось с «Гюйгенсом», не найти вразумительного ответа (да и кто бы нашел!) и впредь посвятить весь досуг более насущной проблеме. Собственному выживанию.

Позже он придумает ответ, сообразный ситуации: такое случается. То, что не должно сломаться, ломается. То, что не может гореть, горит. Корабль, чудо инженерной безопасности, построенный для испытаний галактического масштаба, взрывается, словно ярмарочный фейерверк. Такое случается, без обид.

Тем, кто успел добраться до капсул, безусловно повезло, хотя и не настолько, чтобы испытывать эйфорию. Во всяком случае, Дилан определенно ничего такого не испытывал.

Взрыв произошел сразу после выхода из транспортного портала, и рассчитывать на быстрое спасение не стоило. Звездная система Гаусс 879, сто двенадцать парсеков от Солнца, безумная удаленность от всех обитаемых миров. Это был экспериментальный рейд, бросок сквозь пространство наудачу, и удача изменила. Никто не придет на помощь, даже искать не станут. Капсулы будут падать в холодной темной пустоте, и падать, и падать.

Дилан Эшер был хорошо подготовлен к миссии. Обычный человек на его месте оценил бы шансы на спасение, скоро убедился в их ничтожности, вообразил перед собой вселенские бездны, прочувствовал свою обреченность, ощутил безнадегу, впал в истерику и за считанные часы превратился бы в живой, дурно мыслящий кисель. Дилан же сделал глубокий вдох, обвел прощальным взором небогатые внутренние интерьеры капсулы, после чего инициировал ментальный протокол эмоционального демпфирования. Как у всякого астронавта, отправлявшегося в дальнее странствие с непредсказуемыми последствиями, у него в мозгу таких протоколов было никак не меньше десятка, на все спрогнозированные случаи жизни. Для ситуаций, какие предусмотреть не удалось, также имелись свои протоколы, задействовать которые предписывалось с большой осторожностью, на свой страх и риск. Протокол ЭмоДемп, использованный Диланом без колебаний, должен был понизить интенсивность переживаний и спекуляций с деструктивного для психики до уровня хладнодушных философствований, никакого касательства к внешним обстоятельствам как бы вовсе не имевших. Выждав полторы протокольных минуты (учащенный пульс, прерывистое дыхание, биение крови в висках), Дилан прислушался к себе обновленному и нашел изменения отрадными. Он больше не тяготился своим состоянием, не тревожился безысходностью. Наконец-то оценив шансы на спасение, он спокойно воспринял значение, близкое к нулю, мысленно пожал плечами: «Мы все умрем рано или поздно, такая смерть ничем не хуже иных вариантов». Затем вспомнил о родных и близких, что остались на Земле. «Они знали, что билет мог быть в один конец».

Покончив с рефлексиями, Дилан приступил к обустройству внутри капсулы.

В реальности шансы на спасение все же были отличны от нуля. Корабль погиб, но подобно переспелому овощу разродился семенами-капсулами. Каждая капсула, бессмысленно покувыркавшись на волнах вырожденного газа, сориентировалась по базовым звездным координатам, активизировала бортовые гравигены и устремилась в направлении Солнечной системы. Негостеприимный Гаусс 879 остался позади. Лет за триста, в сроки по галактическим меркам незначительные, капсулы должны были достичь обитаемого периметра. Если, конечно, к тому моменту человечество не найдет способ самоистребиться.

От пилота в данном раскладе не зависело ровным счетом ничего. Поэтому Дилан Эшер несуетно готовился к погружению в сон. Ему предстояло проснуться в мире, о котором он ничего не знал и благодаря ЭмоДемпу не желал размышлять. Еще с большей вероятностью он мог не проснуться вовсе. ЭмоДемп и здесь был наготове.

Приводя в действие гибернационные процедуры, Дилан заодно попытался установить связь с другими капсулами. Не один же он оказался везунчиком!.. Никто не ответил, и в иных условиях такое могло бы не на шутку огорчить. Впрочем, пульс и дыхание давно пришли в норму, от панической атаки не осталось и следа. Пора баиньки, малыш Дилан.

Кресло услужливо приняло форму тела. С трудом ворочаясь в тесном пространстве капсулы, Эшер избавился от рабочего комбинезона, в котором его застала тревога. С сообразным моменту прилежанием опустил собственное тело в тенета невидимых силовых нитей. Укрепил присоски питающих кабелей системы перманентного жизнеобеспечения на шее и запястьях. Смежил веки. «Вы готовы, сэр?» — осведомился бортовой коммуникационный демон синтезированным голосом-унисекс. Хронометр на главном экране показывал пятнадцатое августа, двадцать часов двадцать пять минут. Чем он должен был заниматься в это время на корабле?.. «Готов», — спокойно ответил Дилан Эшер, совершил последний свой выдох полной грудью и инициировал протокол СомнаЛонг.

Триста лет спокойного сна как одно мгновение.

Дилан зевнул, потянулся, прислушался к ощущениям. Он дышал самостоятельно, ничего не болело. Он открыл глаза и посмотрел на хронометр.

Пятнадцатое августа, двадцать часов сорок минут.

«Какая точность», — подумал Дилан, принимая сидячее положение.

— Какой сейчас год?

Бесполый голос назвал полную дату.

— Повторить, — потребовал Дилан, решив, что ослышался.

Приказ был исполнен с подобающим равнодушием.

— Какого черта, — сказал Дилан.

— С благополучным пробуждением, сэр, — произнес голос, и в нем при желании можно было уловить иронические нотки.

Дилан сидел напротив темного экрана, пытаясь собраться с мыслями, которые очень ему не нравились.

Если верить хронометру, он проспал не более пятнадцати минут. Не тот срок, на какой он рассчитывал.

— Почему я не сплю? — спросил Дилан.

— Очевидно, система гибернации не стартовала, — пояснил коммуникационный демон. — Надлежит выполнить генеральную проверку. Этот модуль безусловно прошел предстартовый контроль, но еще на Земле.

— Неплохая идея, — сказал Дилан несколько потерянно. — Приступай.

Теперь он сидел в кресле, по-прежнему оглушенный протоколом ЭмоДемп, но однако же слегка подавленный, как обычно бывает с людьми, которые собрались совершить некий отчаянный поступок и обнаружили, что попытку придется повторить. Его глаза рассеянно следили за слайдером процесса, в душе понемногу вызревала нехорошая тревога, но пульс, дыхание, кровоток — все оставалось в норме. Никакой паники. Что будет, то и будет. Полное отрешение и принятие судьбы, Будда Шакьямуни был бы доволен.

Слайдер дополз до упора и затих.

— Система гибернации производит впечатление работоспособной, — сказал демон отвратительно безразличным голосом. — Я бы посоветовал обратиться в сервисную службу.

— Повторить, — приказал Дилан, не веря своим ушам.

Коммуникационный демон повторил сказанное с точностью до тончайших интонаций.

Затем Дилан задал самый глупый из возможных в данной ситуации вопросов:

— Тогда какого дьявола?!

После короткой паузы демон озвучил знакомую уже универсальную формулу:

— Такое случается, сэр.

Дилан не преминул повысить градус нелепости следующим вопросом:

— И что мне теперь делать?

— Какой ответ желаете услышать, сэр? — осведомился демон. — Честный, реалистический или конструктивный?

— Все и по порядку, — сказал Дилан.

— С готовностью, сэр, — откликнулся демон. — Не знаю. Вы не уснете, но у вас будет достаточно времени для самопознания. Вам следует разбудить Инженера.

Под ЭмоДемпом воображение не способно вволю разгуляться, но Дилану удалось слабыми штрихами нарисовать себе картину трехсотлетнего самопознания. Такой эскиз ему не понравился.

— Считаю своим долгом напомнить о протоколе... — начал было демон, но Дилан грубовато пресек его речь:

— Я помню про ЭкстраФин.

А про себя подумал: отчего это большинство ментальных протоколов начинается на «э»?

Корабль, который погиб, мог с относительным комфортом разместить полтыщи специалистов, которых все равно было недостаточно для полноценной исследовательской миссии. Выдуманные фантастами истории про пару-тройку первооткрывателей, которые пересекают галактику очевидно лишь затем, чтобы воткнуть древко флага в пески чужого мира, не имели никакого отношения к реальности. Поэтому всякий член экспедиции к Гауссу 879 хранил в своем ментальном пространстве несколько дополнительных виртуальных личностей, которые при необходимости могли бы сильно расширить функционал миссии. Дилан Эшер не был исключением. В его мозгу ждали своего часа два виртуала: Инженер, технический специалист широкого профиля, и Мозгоправ, нейромедик.

Разбудить Инженера было неплохой идеей по целому ряду причин. Инженер сильно повышал шансы на починку забастовавшей системы гибернации. А еще он мог своим присутствием несколько скрасить досуг. Коммуникационный демон, при всех его достоинствах, все же личностью не был: никому и в голову не пришло снабдить спасательную капсулу полноценным виртуалом, хотя, казалось бы, отчего же нет.

К слову, протокол пробуждения назывался Эвигиляцией.

Дилан откинулся в кресле, закрыл глаза, простым мысленным усилием обратился к загруженной в активный сегмент долговременной памяти библиотеке хранимых протоколов, инициировал Эвигиляцию Инженера и с некоторым даже облегчением лишился чувств. Сюрпризом это не стало, его предупреждали о побочных эффектах.

Придя в себя, Дилан отметил, что провел в отключке минут десять. Никаких кардинальных изменений в себе и в окружающем мире он не наблюдал, что сразу навело его на естественную мысль о сбое Эвигиляции. Если уж все пошло наперекосяк, мутным потоком непрухи, было бы странно ждать, что сверху вдруг прольется хотя бы слабый дождик удачи.

— Привет, — услышал он над самым ухом.

Внешне Инженер был копией самого Дилана, о чем также предупреждали, но копией неточной, словно бы нарочно шаржированной. Так, Инженер был оболванен под ноль и носил искусственно высветленную бороду-эспаньолку, тогда как сам Эшер еще на Земле во избежание лишних хлопот зафиксировал на голове короткую стрижку походного типа и радикальное отсутствие прочей растительности на лице и теле. Инженер теребил кончик носа, беспрестанно хмурился и выглядел озабоченно, словно был недоволен своим пробуждением.

— Гибернация не сработала, — без предисловий начал было Дилан.

— А поговорить? — хмыкнул Инженер. — Ну, там, установить неформальный межличностный контакт...

— Стоп, стоп, — сказал Дилан. — Вначале дело, и тогда вволю потреплемся.

— И тогда ты немедленно уйдешь в небытие, — возразил Инженер, без церемоний присаживаясь на край приборной панели. — Кстати, можешь звать меня Харви. Харви Эшер, к вашим услугам. — Он проследил напряженный взгляд Дилана и небрежно отмахнулся. — Пустяки, я же виртуал, я невесом, моя иллюзорная задница не повредит тому, что и так не работает.

— И как ты своими иллюзорными руками намерен починить систему гибернации?

— Ну, ты же на что-то рассчитывал, пробуждая меня.

— Я всего лишь следовал протоколу.

— Молодец, так всегда и поступай, и жизнь твоя будет легка и безоблачна.

— От твоего сарказма она точно не становится проще.

— Согласись, это не мой сарказм, а твой. Я всего лишь реплика твоего психотипического конквизита, избыточно отягощенная инженерными познаниями.

— Если честно, не так я себе это представлял, — признался Дилан.

— Бьюсь об заклад, ты вообще никак это не представлял, — ухмыльнулся Харви.

— И ты чертовски прав, — вынужден был согласиться Дилан.

— Было бы неплохо, окажись на борту капсулы пара-тройка киборгов с подходящими для нашей ситуации базами знаний. Ты мог бы сидеть, хлебать кофе, наблюдая за их работой, и временами покрикивать, как плантатор на рабов. Но капсула, как всем нам прекрасно известно, размерами своими немногим больше желудя, поместиться в ней может лишь одно физическое тело, и упомянутое тело — единственный набор инструментов в нашем с тобой распоряжении.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — поморщился Дилан.

Харви задумчиво потеребил нос.

— В данный момент я оцениваю твой потенциал, — пояснил он. — Насколько ты окажешься эффективен для решения стоящей передо мной инженерной задачи.

— И как?

— Не бог весть что. Но, как гласит народная мудрость, бери, что дают, а то и этого не будет.

— В таком случае, хватит прохлаждаться, за работу!

— А вот дерзить не надо. Не забывай, что я — это ты с некоторыми усовершенствованиями. Тебе понравилось бы такое обращение?

— Если честно, мне плевать. Я лишь хочу поскорее отключиться, пока меня не начнут одолевать мрачные воспоминания. ЭмоДемп неплохо справляется, но я не намерен испытывать его на прочность.

— Что ж, разумно. Кстати, собеседник ты не из лучших. С чего бы? Ты уверен, что твое тело прямо сейчас занято базовой личностью, а не каким-нибудь виртуалом с доминантой навигатора?

— Иди к черту.

— Будет тебе... Расслабься и передай мне инструменты.

— Что-что?!

— Право, для виртуала-навигатора у тебя слишком замедленные реакции. Добавлю, что виртуалу с виртуалом всегда проще договориться, уж он бы не стал ерепениться. Просто дай мне чертов контроль над твоим чертовым телом.

— Представления не имею, как...

— Зато я имею представление. Что с тобой, парень? Тебя не доучили?

— Н-ну...

Дилан на мгновение почувствовал себя ущербным. Он мог справиться с управлением громадного корабля миссии (разумеется, не один, а в команде и при поддержке интеллектроники). Он мог посадить и поднять с планеты любой транспорт, что входил в состав бортового парка «Гюйгенса». Но необходимость оперировать собственными виртуалами с самого начала находилась за пределами его интересов.

— О, дьявол! — сказал Харви. — Произнеси вслух какую-нибудь связную императивную формулу. Что-нибудь вроде: прими мою душу, князь тьмы, в обмен на горы золота, океаны вина и толпы голых красоток...

— Что-о?! — снова вскричал Дилан.

— Шутка, мать твою! Но, надеюсь, ты понял.

— Надеюсь, — проворчал обескураженный Дилан. — Инженер, добро пожаловать на борт. И что там было насчет красоток?

До него донесся явственно озабоченный голос демона:

— Полагаю, вы все это время разговаривали с виртуалом Инженера, сэр?

— С кем же еще... — начал было Дилан.

И отключился, как будто непроницаемую шторку опустили.

Ни вина, ни золота. Никаких красоток. Сплошная темнота, которая, к ее чести, длилась не более секунды.

— С возвращением, сэр, — услышал Дилан.

Голос был чужой. Как если бы Инженер за то время, пока безраздельно властвовал над телом, успел простудиться. И, кажется, градус его сарказма сильно возрос.

— Только не говори, что облажался, — сказал Дилан и открыл глаза.

Кресло уже не выглядело усыпальницей. Кабели жизнеобеспечения были отсоединены, от силовых нитей не осталось и следа. Возможно, поэтому ныла спина и нехорошо отдавало в правый локоть. Дилан сел и как следует проморгался.

Перед ним стоял, по-журавлиному подавшись вперед и уперев руки в бока, незнакомый тип в неуместном на борту капсулы деловом костюме, в старомодном галстуке и атласной жилетке под пиджаком. Тип был коротко стрижен и гладко выбрит, на остром носу неким чудом удерживалось винтажное пенсне, отчего взгляд приобретал дополнительную неприятную цепкость.

— Если кто-то здесь, с позволения сказать, облажался, — произнес тип скрипучим голосом, — так это вы, сэр.

Ни черта не понимая, Дилан повел вокруг себя взглядом. Инженер был здесь же, но несколько в стороне, и не сидел по своему обычаю в развязной позе на краю приборной панели, а стоял едва ли не навытяжку с весьма смущенным видом.

— Что это за субчик? — спросил у него Дилан.

— Я и сам прекрасно могу отрекомендоваться, — скрипнул незнакомец. — Инвестигатор, латентный виртуал, помещенный в ваше ментальное пространство для ситуаций, требующих специального исследования.

— Расследования? — переспросил Дилан.

— Исследования... пока. Полагаю, имя Саймон Эшер мне подойдет.

Инженер едва заметно пожал плечами: мол, он тут ни при чем, Эшером больше, Эшером меньше, его не касается.

— В чем я, по-вашему, облажался? — сварливо осведомился Дилан.

— Некорректно провели запуск гибернационных процедур, — сообщил Саймон Эшер. — Только и всего.

— Что за бред! — возмутился Дилан. — Уж это в нас при подготовке миссии вдалбливали чуть ли не на уровень рефлексов. Словно чуяли, что добром не кончится.

— Допустим, — покивал Инвестигатор. — Вас не затруднит восстановить последовательность событий?

— Могли бы допросить...

Саймон требовательно воздел палец.

— Опросить! — уточнил он.

— Хорошо, опросить... того же демона, в присутствии которого все происходило и документировалось.

— Так я и поступил, — усмехнулся Саймон. — Как только понял, что вы... гм... облажались.

— И что?

— Демон, увы, оказался не лучшим свидетелем в вашу пользу. В его задачи не входит регистрация тех протоколов, которые вы приводили в действие конфиденциально. Если угодно, такое вообще не входит ни в чьи задачи.

Инвестигатор не нравился Дилану. Он вел себя дерзко, напористо, и в речах его читался обвинительный уклон.

— Что скажете, господин навигатор? — спросил он, придвинув свое лицо почти вплотную.

Дилан мог поклясться, что от виртуала исходил запах мятной жвачки.

— Послушай, как там тебя... Саймон, — сказал он. — Прелставить не могу, чтобы моя ментальная реплика так вела себя и так воняла. Просто признайся, что ты галлюцинация.

— Глупости, — отрезал Саймон. — Я не ваша реплика. А того парня, что сидит в стороне и строит вам глазки. И проявите уважение, в конце концов я здесь представляю закон.

Дилан проследовал взглядом в указанном направлении. Забирая влево и вверх. Там, где стены кабины сходились, образуя купол, неудобно скорчившись и едва ли не вниз головой, сидел еще один незваный гость. На нем был глухой, синий с белыми вставками комбинезон, какой носят обыкновенно медики в операционных. Гостя можно было бы принять за брата-близнеца Дилана, которого несколько лет не выпускали из темного помещения. Словом, он походил на вампира, переборщившего с диетой. Судя по безмятежному выражению на пергаментном лице, никаких неудобств от своего положения он не испытывал.

— Час от часу не легче, — сказал Дилан. — А ты кто такой? Граф Дракула, перепутавший шхуну «Деметра» с «Гюйгенсом»?

— Разве по униформе не видно? — хмыкнул бледнолицый. — Я Мозгоправ, ваш штатный виртуал. Согласен на имя Кевин, если нет других претендентов.

— Еще не хватало, — сказал Дилан. — И без того уже не повернуться. Так и будешь изображать из себя нетопыря?

— Если никто не против, — промолвил Кевин, демонстрируя редкостный альтруизм, что, впрочем, вполне отвечало его профессиональному статусу. — К тому же, отсюда удобнее оценивать твои реакции, приятель.

— И как обстоит с ними дело?

— Подозрительно неплохо.

— Не помню, чтобы я тебя пробуждал.

— Это я сделал, — подал голос Харви, о котором все уже и подзабыли. — Когда ты передал мне контроль над инструментом, я вскрыл техническую панель, чтобы протестировать систему гибернации. Должен заметить, внутри обшивки капсулы тесновато, а ты, старина, не страдаешь от анорексии.

— Можно было избавиться от трико, — заметил Дилан.

— Не принимай меня за идиота. Я избавился почти от всего, что на тебе было. Кстати, неплохо было бы простирнуть бельишко, поскольку момент эвакуации не прошел для твоего организма бесследно...

— В капсуле не предумотрен ландромат, — огрызнулся Дилан. — Ты знаешь это лучше моего.

— Чушь, — поддержал его Кевин-Мозгоправ. — Абсорбирующее белье специально рассчитано на любые экстремальные ситуации. И не забывай, что Дилану предстоит дрыхнуть не меняя исподнего несколько десятков, а то и сотен лет.

— Почему я должен слушать этот бред? — спросил Саймон в пространство.

— В общем, я подозреваю, что ты слегка потянул спину, пытаясь добраться до удаленного гнезда наносхем, — заключил Харви. — А еще тебя садануло статическим разрядом в правый манипулятор.

— Ну спасибо, — возмущенно сказал Дилан. — Черта с два ты когда-нибудь получишь контроль над моим телом.

— И не понадобится, — сказал Харви. — Гибернатор в порядке.

— В чем же дело? — удивился Дилан.

— В тебе. Поэтому я и растолкал Мозгоправа, чтобы он привел тебя в чувство...

— Я что, вырубился?! — вскричал Дилан.

— Ну, извини, — проговорил Харви, отчаянно лицемеря. — Разряд был неслабый. Я уж было забеспокоился, что так и останусь куковать внутри хладного трупа до полного распада серого вещества.

— Ложное утверждение, — язвительно объявил Саймон. — Вы не забеспокоились, сэр, а ударились в панику. И принялись будить всех подряд...

— Да сколько же вас там! — воскликнул Дилан.

— ...И только самообладание господина, именующего себя Кевином, позволило своевременно пресечь этот процесс, рисковавший выйти из-под контроля. Ни я, ни эти джентльмены не планировали очнуться от квантового небытия на борту космического аппарата, мало рассчитанного на пребывание экипажа числом более одной персоны.

— Я изменю свой вопрос, — осторожно промолвил Дилан. — Сколько же вас ЗДЕСЬ?!

Позади него деликатно откашлялись.

— Не имею намерений претендовать на ваши командные прерогативы, сэр, — произнес значительный низкий голос, которым уместнее было отдавать приказы, нежели оправдываться. — Но будь в капсуле судовая роль, я числился бы в ней первым номером. Имею честь представиться: резервный капитан «Гюйгенса» Райан Макдональд Эшер.

Дилан ошарашенно обернулся. Очередной близнец, не особо чинясь, до половины утопал в обшивке кабины. То, что находилось снаружи, выглядело ощутимо старше и солиднее прототипа. На видимой своей части резервный капитан облачен был в парадную летную форму, на голове имел парадную фуражку с серебряным рантом и эмблемой в форме сплетенных галактик, а также носил аккуратную, пегую от проседи бороду. При этом он взирал на Дилана с отеческой строгостью.

— На меня можете не обращать внимания, сэр, — сказала, выглядывая из-за капитанского плеча, голова в пестрой бандане. — Я вообще не понимаю, зачем тут оказался. Я дубль-навигатор, причем совсем не обязательно ваш. Подозреваю, меня впихнули к кому-то из присутствующих с тем лишь, дабы заполнить свободное место. Насколько мне известно, на старике «Гюйгенсе» навигаторов и без меня хватало. Кстати, что с ним случилось?

— Он взорвался! — раздался хор голосов.

— Какая досада, — пробормотал дубль-навигатор и печально потупил взор. Возможно, он желал бы склонить голову, но рисковал утонуть носом в капитанском кителе.

— Имя у тебя есть, страдалец? — иронически осведомился Дилан.

— Не было повода задуматься над этим, — признался дубль. — Поймите, я вовсе не рассчитывал на пробуждение. Не было ни единого шанса.

— И все же, коль скоро вы здесь, следует озаботиться вашей условной идентификацией, — настаивал дотошный Саймон-Инвестигатор.

— А смысл? — меланхолически вопросил дубль.

— Выполнять! — коротко приказал капитан.

— Дубль-навигатор Джереми Эшер, сэр! — без промедления отчеканил дубль. — Надеюсь, среди всех этих смутно знакомых джентльменов нет ни одного Джереми?

— Пока обошлось, — сказал Дилан. — На кой мне, навигатору, собственный дубль?

— Полагаю, распихивали виртуалов без разбору и куда придется, — засмеялся Харви. — Не удивлюсь, если у какого-нибудь астрофизика в ментальном пространстве отыщется парочка лишних астрофизиков.

— Подозреваю, уже не отыщется, — мрачно заметил Дилан. — Разве только научным офицерам выпал то же сомнительный шанс, что и мне. Вы так и будете торчать в стенке, словно бутафорские лосиные головы в техасском салуне?

— Как только этот странный джентльмен со стекляшками на носу и повадками киношного детектива подвинет свою задницу, — промолвил капитан Райан М. Эшер, — есть неплохой шанс нам двоим разметиться на свободных участках. К сожалению, вопрос с Мозгоправом остается открытым.

— Не беспокойтесь, — отозвался Кевин. — Мне и под потолком неплохо. А самое главное, отсюда удобно наблюдать за всем зоопарком.

— Если бы вы сочли за благо изложить свое предложение в более учтивой формулировке... — начал было Инвестигатор, сверля глазами капитана.

— Я могу просто приказать, — веско заметил тот.

Саймон смял свою физиономию в брезгливую гримасу, но спорить не стал и уполз в дальний угол кабины, откуда бросал на всех неприязненные взгляды. На освободившееся пространство перенесся капитан, осмотрелся и отдал еще несколько распоряжений по диспозиции, после чего стало еще просторнее.

Дилан продолжал полулежать в кресле гибернатора, прислушиваясь к ощущениям. Кабели системы жизнеобеспечения трепетали на весу подобно кобрам в боевой стойке, готовые в любой момент вернуться к снабжению вверенного их заботам организма полезными субстанциями. Семейка виртуальных Эшеров выжидательно следила за ним, причем кое-кто делал это с прохладным познавательным интересом, а кто и с неприкрытым сочувствием.

— Парни, — наконец объявил Дилан. — Мне абсолютно безразлично, как вы в таком количестве и многообразии вписались в мой мозг. Подчеркну, что даже не подозревал о такой радости...

— Спасибо, сэр, — сказал Джереми и прочувствованно всхлипнул.

— Это сарказм, дурень, — ввернул Харви-Инженер.

— Также мне наплевать, кто из вас кого разбудил, — продолжал Дилан.

— Тоже мне маятник Фуко! — снова откликнулся Харви. — Ты разбудил меня, я поднял медика и...

— Всех, до кого смог дотянуться, — не замедлил желчно дополнить Саймон.

— Тебя я не будил, — отрезал Харви.

— В вашем участии не было необходимости. Для таких целей существует специальный протокол АвтоКвест, который инициируется самопроизвольно при возникновении ситуаций...

— ...требующих специального исследования, — сказал Дилан. — Я помню.

— Я помню, что вы помните. Сейчас имеет место именно такая ситуация, сэр. И дело даже не в том, что вы по какой-то своей оплошности не в состоянии штатно погрузиться в сон. Куда важнее выяснить, что же привело вас, а затем и всех нас в это не лучшее для досуга место. А именно: отчего произошел взрыв на «Гюйгенсе».

— Не представляю, как вы намерены это выяснить, сэр, — сказал Райан М. Эшер. — У вас нет ни доступа к месту инцидента, ни набора вещественных улик.

— Я работаю над этим, — пасмурно сказал Саймон. — И уж будьте покойны...

— А я еще не закончил, — оборвал его Дилан. — Пусть ни у кого не останется иллюзий на свой счет. Все вы с вашими профессиональными навыками и личными заморочками мне безразличны. Я не желал вашей компании, и после короткого общения лишь укрепился в этом мнении.

— Перестаньте ныть, Джереми, — шепотом сказал Райан М. Эшер. — Я тоже вижу, что мне здесь не рады. Я тоже не желал проснуться там, где мое присутствие лишено всякого смысла. Но я же не хнычу, как девчонка...

Дилан возвысил голос:

— Ничего я сейчас не хочу сильнее, как уснуть и забыть о творящемся на борту вавилонском столпотворении на ближайшую пару веков. И если я что-то понимаю в архитектуре ментального пространства, вы никак не можете уклониться от исполнения своих профессиональных модальностей, даже если бы и попытались.

— Закон, — возгласил Саймон с неожиданной торжественностью, — либо то, что замещает его в настоящем осколке социума, на вашей стороне, сэр.

— Прекрасно. Разберитесь с гибернатором и сгиньте с глаз моих, черт бы вас побрал.

— Ладно, — сказал Харви. — Есть у меня некоторые догадки. Но для этого тебе придется снова доверить мне инструменты.

— Еще чего! — запротестовал Дилан. — Ты хочешь меня угробить и таким образом отделаться навсегда!

— Не неси чепухи, — фыркнул Харви. — Твоя тревожность вкупе с суицидальными наклонностями искусственно подавлена ЭмоДемпом, а в моем психотипе не предусмотрена вовсе. И все же никто здесь не в восторге от перспективы твоей смерти как единственного гаранта нашего пускай виртуального, но все же бытия.

— А вот это уже интересно, — сказал в сторону Саймон и сделался похож на ищейку, которая против ожиданий вдруг наткнулась на след.

— Не стоит беспокойств, сэр, — откашлявшись, произнес капитан Райан М. Эшер. — Мы с малышом Джереми проследим, чтобы с вашим телом обращались достойным образом.

— А я прослежу за всем зоопарком сразу, — добавил со своего насеста Кевин-Мозгоправ.

— Я тоже хочу наверх, — плаксиво сказал Джереми. — Но не получается, я пробовал.

— Это потому, что твоя виртуальная модель основана на реалистической системе координат, — пояснил Харви. — А на Мозгоправе решили сэкономить. Ну так как... босс? — спросил он, обращаясь к Дилану.

— Ладно, будь по-твоему, — проворчал тот. — Выбор у меня невелик. Прими мое тело грешное...

— Не ему, — внезапно вмешался Саймон. — Мозгоправу.

— Развлекайтесь, — буркнул Дилан. — Кевин, добро пожаловать на борт. И кто-то, помнится, обещал красоток...

Темный занавес рухнул.

И тотчас же поднялся.

Чтобы незамедлительно окунуть единственного зрителя в безыскусную сценическую свару. Где все собачатся со всеми без разбору, громко бранятся и не стесняются в выражениях.

— Оставьте босса в покое! — орал Харви. — Он не обязан знать все тонкости!

— Эти, по вашему идиотскому выражению, тонкости зафиксированы в инструкциях! — возражал дребезжащим фальцетом Саймон. — Из-за таких, как он, в миссиях царит хаос и, простите, бардак, а корабли взрываются!

— Если у вас есть обоснованные подозрения, сэр!.. — громыхал Райан М. Эшер.

— Будут! Всенепременно и во благовремении!..

— Зачем так громко? У меня голова идет кругом! Ы-ы-ы... — привычно нюнил Джереми.

— Я уже жалею, что обнаружил этот чертов конфликт, — пытался перекрыть голосом закипавшую кашу Кевин.

— Тихо! — завопил Дилан. — Истреблю всех!

Взоры виртуалов обратились к нему. Понемногу установилась тишина, в которой однако же змеились беззвучные разряды избыточной энергетики. Последним угомонился Джереми, его протяжные вздохи вплетались в технологические шумы и никому особо не мешали.

— Что за конфликт вы сейчас упомянули? — спросил Дилан уже спокойнее.

— Кажется, мы нашли причину твоей бессонницы, дружище, — сказал Харви. — Как я и утверждал, техника тут не при делах.

— Вспомни, приятель, — сказал Кевин. — Что ты сделал первым долгом, когда оценил свои шансы на спасение.

— Огорчился, — сказал Дилан.

— Ненадолго, не так ли?

— Для того и существует протокол ЭмоДемп...

— ...который препятствует полномасштабному развертыванию протокола СомнаЛонг, — подытожил Кевин, воздев указательный палец.

— Конфликт протоколов, — вмешался Саймон. — Бич дилетантов. Которым не место в дальних миссиях. Разве вас не предупреждали, сэр, что погружаться в гибернацию надлежит с мозгами, свободными от ментальных транквилизаторов?

Дилан не успел огрызнуться, за него ответил Кевин:

— Если и предупреждали, то не его. Я бы знал.

— Каким образом? — въедливо осведомился Саймон, и тут же сам себе пояснил: — Ну да, у вас же с ним общая память.

— Как и у тебя, законник, — неприязненно молвил Кевин.

— Ошибаетесь, свидетель, — парировал Саймон. — Моя память специально изолирована, дабы избежать предвзятости в расследованиях подобного рода.

— Похоже, все стало на свои места, — заключил капитан. — И я намерен выступить в вашу защиту, Дилан, сэр, если вы, Инвестигатор, не против. — Не дав тому и рта раскрыть, капитан продолжил: — В силу своего положения я более прочих осведомлен о процедурах подготовки и укомплектования дальних миссий и прекрасно представляю, какой при этом творится бедлам. Все пытаются впихать в ограниченный объем как можно больше груза, и ментальное пространство экипажа не является исключением. Считается нормой поставить в известность о подгрузке двух-трех виртуалов, когда на деле их число может доходить до десятка. И не пяльтесь на меня с таким выражением, будто я выдаю самую страшную тайну человечества, Инвестигатор, сэр! Голова этого парня, как и головы тех, кто нашел успокоение либо по сей час, как и мы, несется сквозь осиянные чужими светилами бездны навстречу неизвестности, превращена в матросский кубрик. Что удивительного, что один протокол вступает в конфликт с другим, как два склочных кока, не поделивших камбуз?! Можно и дальше искать виноватых, но что изменится? «Гюйгенс» не воскресить... Посему если у кого-нибудь есть здравые мысли насчет того, как упокоить мистера Дилана, самое время довести их до всеобщего сведения. Разного же рода упреки и подозрения будут безжалостно пресекаться, и вы все прекрасно знаете, что в общем для нас ментальном пространстве я, капитан, на всякого найду управу.

— Пространство, может быть, и общее, — ядовито заметил Инвестигатор. — А домены могут быть разные. Посему не уверен...

— Желаете проэкспериментировать? — осведомился капитан, и Саймон заткнулся.

— Но теперь ясно, что делать, — заключил Кевин. — Вырубаем ЭмоДемп, выдыхаем, врубаем СомнаЛонг...

— А что будет с нами? — опасливо спросил Джереми.

— Разве это так важно? — произнес Кевин. — Не забывайте: мы всего лишь виртуалы, то есть фантомы, неощутимые сущности.

— Лично я прекрасно себя ощущаю, — упорствовал Джереми. — И при желании могу это доказать.

— Успокойся, — вмешался Харви. — Никуда ты со своими соплями не денешься из ментального пространства Дилана. Всего лишь отправишься на ответственное хранение в архивные секторы мозга. Или уснешь вместе с боссом, если тебе так больше нравится.

— Нисколько мне это не нравится...

— Не будь слюнтяем, сынок, — произнес капитан. — Честно исполняй свой долг, как и все мы.

— Эй, а моего мнения никто не хочет знать? — подал голос Дилан.

— А что не так с твоим мнением? — спросил Харви.

— Вы все сгинете. А я останусь наедине со своими страхами и эмоциями. Увижу грядущую безысходность впереди. И тотчас же сойду с ума.

— Не успеешь, — заверил Харви. — Здесь важно все делать быстро и ни о чем не думать. Действовать, как автомат. Ты справишься, я верю.

— Жаль, что у меня нет твоей уверенности.

— Потому что все эти чертовы протоколы тебя избаловали, — начал закипать Инженер. — Как будто нейронаны, что носятся в твоем мозгу, словно чертовы шутихи в Рождественскую ночь, напрочь лишили тебя собственной воли. Но это не так. Ты чертов герой-космопроходец, не забывай. Почему я должен объяснять тебе прописные истины, в то время как я лишь чертова реплика твоего психотипа?!

— Нет, не должен, — вынужден был признать Дилан. И добавил без особой уверенности: — Я справлюсь.

— Давай, сынок, — велел капитан. — Мы на тебя полагаемся, как на закон всемирного тяготения.

Дилан открыл было рот, чтобы задать очередной и, по-видимому, лишний вопрос, но инженер его прервал:

— Ты не хуже моего знаешь, что нужно делать, приятель.

— Знаю, — согласился Дилан. — Ладно, увидимся.

— Вряд ли, — усмехнулся циник Харви.

— Эвигиляция, тотальный роллбэк, — сказал Дилан. — Код подтверждения «индия-четыре-гольф-танго-пять-пять-виски».

От стаканчика виски он бы сейчас не отказался.

— Принято, — прозвучал тусклый голос коммуникационного демона.

В кабине стало пусто. Словно налетел порыв холодного ветра и разметал миражи.

Дилан вернул все присоски на положенные места, улегся поудобнее, расслабился. Тут важно не останавливаться. Как говорил насмешник Харви: не думать, стать автоматом.

— ЭмоДемп, стоп, роллбэк. Код подтверждения...

Головокружение и тошнота. Как будто оказался на вершине горы, а под ногами, буквально в паре шагов, разверзлась пропасть.

Один, совершенно один. В кабине, в капсуле, во вселенной.

И ничего впереди.

Дилан почувствовал, что задыхается.

Ничего, что он любил, во что верил и на что надеялся, более не существовало. Взрыв «Гюйгенса» лишил его прошлого и будущего.

Долго и тщательно подавляемые мрачные мысли вздымались из глубин сознания, словно тучи удушливого черного дыма со дна ущелья. Они были полны решимости наверстать упущенное и поглотить его с потрохами.

«Черта с два. Я справлюсь».

— СомнаЛонг, старт. Код подтверждения...

— Не так быстро, малыш.

Это говорил демон. Вернее, нечто неизвестное говорило его голосом. И, судя по всему, намеревалось вернуть метафоре демона забытое инфернальное значение.

Дилан помертвел от запредельного ужаса.

Свет в кабине померк и лишился всякого тепла, предметы утратили объем, сделались дурно прорисованными эскизами. Над панелью управления из ничего, из пустоты сгущался уродливый призрак. Ослизлая туша болотного цвета, размеренно шерудившая толстыми бородавчатыми щупальцами, между которых в беспорядке рассеяны были вполне человеческие глаза, но застывшие, немигающие, мертвые. Глаза таращились на Дилана, а тот силился, но не мог отвести взгляд, чтобы разорвать убийственную связь.

— Ты сделал все, как надо, малыш, — сказал монстр. — Остался пустяк. Красиво умереть. Ты справишься, я верю, — добавил он, подражая интонациям Харви.

Если такая смерть была уготована Дилану в конце пути, то она была отвратительна.

Настолько отвратительна, что поневоле оборачивалась собственной противоположностью.

В нарочитом безобразии монстра было нечто комическое. Как если бы его неведомый создатель увлекся и хватил через край. Кошмар ужасает, когда оставляет простор воображению. Здесь же все было на виду. И потому воображение могло позволить себе пририсовать чудовищу рожки и шутовской колпак.

Холод понемногу покидал душу Дилана. Меньше трепетать от этого она, конечно, не стала.

— Что ты такое? — спросил Дилан одними губами. — У тебя есть имя?

— Ты имеешь право знать, — сказал монстр с неожиданным пафосом. — Ведь это последние минуты твоей жизни. Меня зовут Велвултар Эшер. Я — порождение твоего слабого, трусливого разума, потому ношу адское имя и твою фамилию. Технически я ментальный вирус. Я дремал в разрозненных нейронанах, что управляют твоим ментальным пространством. Пока последовательность протоколов не инициировала мое пробуждение.

Известно, что ни один злодей не упустит возможности потрепаться с жертвой. Особенно опереточный. Монстра, что клубился и пульсировал перед Диланом, трудно было назвать опереточным, но куражился он в полном соответствии со своими ролевыми установками.

В кино это всегда давало герою возможность завладеть оружием. Или найти слабое место противника и как следует на него надавить. После чего тот либо раскаивался и переходил на светлую сторону, либо погибал в страшных корчах, изрыгая проклятия. Дилан оружием не располагал. Оставалось искать слабое место. Или же попытаться уболтать монстра до смерти.

— Не поверю, что убить меня — твоя главная цель.

— Разумеется, нет. — Монстр попытался разразиться сатанинским хохотом, но механический кашель выглядел настолько неубедительно, что пришлось от него отказаться. — Если угодно, в миссии я неумышленно. Чтобы структурировать ментальные пространства экипажа, понадобился громадный объем нейронанов. Дефицит решено было восполнить из старых резервов. Которые — внимание! — имели двойное назначение. То есть могли применяться в военных целях. О войне давно забыто, однако нанопрограммы саморазрушения на случай попадания в руки потенциального противника либо прямых диверсий сохранились.

— Так это ты уничтожил «Гюйгенс»?

— Представления не имею, о чем речь. Но если кто-то из наших случайно проснулся, уж он нашел бы способ самореализоваться. Ха... ха... кхм.

«Человек никогда не бывает совершенно один, — подумал Дилан. — Он всегда подыщет пару-тройку внутренних демонов, чтобы заполнить пустоту. И пускай не жалуется, когда они его сожрут».

— Вернемся к вопросу о красивой смерти, — сказал монстр. — Я, Велвултар Эшер, повелеваю тебе, ничтожному мозгляку, привести в действие взрывное устройство и уничтожить эту жалкую посудину...

— С радостью, — кивнул Дилан. — Ты не оставляешь мне выбора. Но здесь нет никакого взрывного устройства.

Монстр озадаченно сплел щупальца и даже несколько сдулся.

— То есть как нет? — спросил он.

— Это спасательная капсула, а не орбитальный истребитель. Все, на что она годится, это обеспечить безопасный сон пассажиру.

— Вздор! — загремел Велвултар. — Взрываться и убивать способно что угодно. Так устроен мир. Если ты пытаешься меня обмануть...

— Это не входит в мои планы, — сказал Дилан. — Я и сам рад поскорее свести счеты с жизнью. Надежды на спасение нет. Как нет и горшей участи, нежели долгое биологическое умирание в обществе такого урода, как ты.

— Не скажу, что такой вариант для меня неприемлем. Но я бы предпочел ускорить процесс.

— Я тоже, — заметил Дилан. — Как насчет протокола ЭкстраФин?

— Неплохая идея, — сказал монстр.

— Но мне может не хватить духу инициировать протокол собственной смерти.

— Не проблема. ЭмоДемп избавит тебя от излишних терзаний.

— Спасибо за подсказку.

— Я бы ответил: «На здоровье!», однако в твоем положении это звучало бы цинично. Но поторопись, мне не терпится насладиться победой чистого зла над разумом.

Обливаясь холодным потом, Дилан запустил ЭмоДемп. Странно было слышать подтверждение процедуры из уст монстра, хотя, конечно же, то был всего лишь коммуникационный демон.

Как только дрожь в поджилках сошла на нет, а мысли упорядочились, Дилан рассудительно инициировал протокол ЭкстраФин, который должен был мгновенно и безболезненно убить его в абсолютно безвыходной ситуации.

Перед тем, как провалиться в желанное небытие, Дилан услышал возмущенный вопль Велвултара: «Какого хрена творится?!» и успел предъявить ему правый средний палец.

А пробудился от шумного многоголосья. Сквозь дрему Дилану померещилось, что полемистов было не меньше тысячи, хотя на деле оказалось лишь пятеро.

— Какой год? — спросил он, не открывая глаз.

— Все тот же, умник, — ответил Харви.

— А где этот... как его... Велвултар?

— Кошмары позади, старина, — деликатно заметил Кевин. — Мы снова с тобой, не переживай.

— Я вас не будил, — напомнил Дилан.

— Мы и не засыпали.

— Что, я снова облажался с протоколами?

— Именно так, сэр, и в своем непередаваемом стиле! — торжествующе объявил Саймон, а все остальные дружно загоготали.

— То есть вы торчали неподалеку и наблюдали, как эта скользкая тварь надо мной глумится?!

— И получали истинное удовольствие, — произнес капитан. — Лихо вы с ним разделались, сэр. Как вы догадались спровоцировать фатальный конфликт протоколов?

— Подонки, — устало сказал Дилан.

Под воздействием ЭмоДемпа на более сильные эмоции он был не способен.

— Но теперь мы знаем, отчего погиб «Гюйгенс», — сказал Саймон. — В чьем-то мозгу по роковому стечению обстоятельств пробудился ментальный вирус. Когда на борту сосредоточено такое количество потенциальных вирусоносителей, судьба миссии предрешена.

— Знаем, почему, — сказал Кевин. — Но не знаем, как.

— Боюсь, не узнаем никогда, — вздохнул Харви. — Внутри космического корабля полно уязвимостей, абсолютной же защиты от дурака не придумано.

— Милитаризм всегда был болезнью, — промолвил капитан многозначительно. — И даже из могилы он ухитряется сеять вокруг свои смертоносные споры.

— Печально... — вздохнул Джереми.

— Что же получается, — сказал Дилан. — Все галактические миссии используют расширение ментальных пространств. Следовательно, они под угрозой?

— Увы, — сказал Саймон. — Одна надежда, что в комиссии по расследованию катастрофы «Гюйгенса» найдется хотя бы одна светлая голова.

— Или нас подберут прежде, чем взорвется очередной корабль, — добавил Харви.

— Ставлю на второе, — обреченно сказал Джереми.

— Посмотрим, — буркнул Дилан. — Вы славные парни, хотя и способны вывести из себя кого угодно. Но могу я наконец спокойно заснуть?

— Запросто, босс, — оживился Харви. — Вырубаешь ЭмоДемп...

— Эй, эй! — запротестовал Дилан. — Это мы уже проходили!

— Но теперь все пройдет иначе. Мы станем вокруг, словно волхвы вокруг яслей, и не дадим тебя в обиду, кто бы ни выполз из твоих ментальных склепов.

— Но что будет с вами?

— За нас не волнуйтесь, сэр, — сказал капитан. — Мы найдем, чем себя занять. Итак?

Без спешки, тщательно соблюдая регламент, Дилан остановил ЭмоДемп и запустил СомнаЛонг. И, поскольку со всех сторон сыпались подсказки и ободряющие возгласы, даже не успел толком пережить вселенское одиночество.

— Если во сне не окажется красоток, я проснусь и задам всем хорошую взбучку, — обещал он.

Затем слабым движением вскинул руку в подобии салюта и немедленно уснул.

Теперь уже окончательно. На века.

— Вот и все, — сказал капитан Райан М. Эшер. — Мы живем в его мозгу. В мозгу, который спит. И будет спать очень долго, если не вечно. Пока нас не найдут или не разрушится капсула.

— Ставлю на второе, — не запозднился Джереми.

— Нам предстоит однообразная унылая вечность, — сказал Харви-Инженер, жизнерадостно скалясь. — По тысяче раз перескажем все анекдоты, какие знаем. Сыграем во все игры, какие вспомним, и каждый станет многократным чемпионом. Успеем возненавидеть друг друга до тошноты. Захотим покончить с собой от депрессии, как добрые люди, и не сможем.

— Мы не люди, — напомнил Саймон-Инвестигатор. — У нас иное предназначение. И мы честно его исполнили. Какие могут быть сожаления?

— А можно спросить? — внезапно раздался незнакомый голос.

Скорее даже голосок. Тонкий, как флейта-пикколо. Он принадлежал девочке лет восьми, наряженной в розовое платье с белым поясом, в белые гольфы и лаковые туфельки с золотыми пряжками, с громадным газовым бантом в светлых волосах. Девочка стояла в тускло освещенном проходе, который вел к шлюзовой камере, и с любопытством разглядывала взрослую компанию васильковыми очами.

Капитан шумно прочистил горло и произнес важным голосом:

— Разумеется, дитя мое.

— Вы не видели здесь моего котика?

— Котика? — нахмурился капитан.

— Серого в полоску. Его зовут Эшер.

— Просто Эшер?

— У котов редко бывают фамилии, сэр, — пояснила девочка. — Но здесь все наоборот. У моего котика нет имени, зато есть фамилия. Как и у меня. Я Миранда Эшер, а котик просто Эшер. А вас как зовут, сэр?

— Райан Макдональд Эшер, в настоящий момент я капитан этого космического корабля.

— Корабль! — удивилась девочка. — Я думала, это какой-то чулан...

— Недалеко от истины, — пробормотал Харви, растерянно ухмыляясь.

— Откуда здесь... — шепотом спросил Саймон, заговорщически обрывая фразы. — Кто разбудил?..

— Моя работа, — виновато сообщил Джереми. — Это мой латентный виртуал.

— У тебя есть собственный виртуал?! — поразился Харви.

— Разве только у меня? — удивился Джереми. — Пошарьте по закоулкам своих ментальных пространств, ошалеете. Отчего, по-вашему, я так печален?

— Н-да, — сказал Кевин. Кажется, впервые он выглядел озадаченным. — Кто умножает познания, умножает скорбь. А уж кто умножает сущности... Похоже, те, кто готовил миссию, не поскупились на пасхальные яйца.

— И кое-кто страдал от избытка сентиментальности, — добавил Саймон.

— Я решил, что неплохо будет довести ситуацию до необходимого абсурда, — потупился Джереми.

— И тебе удалось! — усмехнулся Харви.

Между тем девочка уходила. Перед тем, как исчезнуть в темноте прохода, она обернулась.

— Так вы идете искать котика?

— Где? — с готовностью спросили несколько голосов сразу.

— Какие вы странные! — засмеялась Миранда. — В моем мире! Он здесь, за поворотом. Там светло, просторно и весело. Разве не видите?

И они, конечно же, увидели.