Звездолёт 14034

Звездолёт летел, как казалось, сам по себе. Никто из нас не задумывался, сколько времени мы летели, да и вообще, что такое задумываться, что означает лететь или, в конце концов, что такое время? Никто не помнил, кто нас послал, когда, зачем и с какой целью. Где-то, в отсеке «Z», жила всё знающая «прародительница», так все её называли, но туда простым смертным все равно путь был заказан, так что мы особенно на эту тему и не ломали головы. В иллюминаторы мы видели одну и ту же картинку – чёрное-пречёрное небо, либо можно было установить любое изображение природы, что не имело большого смысла, так как не осталось людей, чтобы разъяснить нам, что такое «дерево», «закат» или «море».

Нас было довольно много, но все мы были одинаковые, все голубоглазые со светлыми волосами, так что на самом деле было трудно понять, выйдя из столового отсека и войдя в кинозал, не те ли это люди, которых ты только что оставил за спиной. Имен не было, да и самого понятия «имя» тоже не существовало. На общем фоне выделялась одна брюнетка, которую я, покопавшись в никем не востребованных книгах (только никому не говорите, что меня тайно ото всех научила читать какая-то довольно старая «бабушка» - так она себя называла во всяком случае), назвал про себя «Ниной»...

Я любил бывать у бабушки, правда, для этого нужно было пройти через пару-тройку защитных, вечно видоизменяющихся в сторону всё большей и большей опасности участков, действовавших по принципу «зазеваешься - голова с плеч». Конечно, бывало всякое, но со временем я научился обходить внезапно появляющиеся кислотные гейзеры, режущие лазерные лучи, и довольно смешные, неожиданно падающие сверху кувалды – видимо, ностальгические весёлые атрибуты далекого прошлого. Эта часть звездолета была очень интересна своими обитателями – все были разного возраста, разговаривали друг с другом и обращались по именам. Меня тянуло туда, каковой факт, а равно и как путешествия из общего отсека «A» в отсек «B» и назад я благоразумно оставлял при себе – да в целом это мало бы кого могло заинтересовать, так как люди без имен перетекали дружно и вечно радостно из одного отсека в другой в основном для получения пищи, сна или развлечений. О назначении этих довольно многочисленных отсеков знал любой житель отсека «B», так как они все произошли оттуда. В отсеке «B» меня хорошо знали и называли «Сеня»...

― Сеня, давай, дуй сюда... Расскажи, что там сегодня было при прохождении между отсеками A и B? – этот вопрос мне традиционно задавал красномордый Вася, вечно веселый, тучный мужик с животом. Он мне еще раньше врал что-то, что был каким-то «десантником»... Бог его знает, что он имел в виду. Но я кивал, вспоминал (читай, придумывал) истории из газет, из своего опыта службы.

― Вась, ну скучно – хоть бы что новенькое придумали ... – сегодня просто огнемет из зеркала, выпрыгивающие ножи и пики из стены и самовзрывающееся тотальное минное поле. То ли дело в моё время службы в окопах – удачно вспомнил я незнакомое слово!

Оставив Васю записывать полученные сведения в «Журнал десантника», я ушёл по знакомым переулкам к бабушке. Приходилось быть начеку, так как меньше всего в секторе «B» ты хочешь наткнуться на патруль и получить безо всяких разговоров, как говорил Вася, «9 граммов в лоб». Лишних граммов, да и дырки в голове мне не хотелось.

― Да нет, показалось – сказал я себе, увидев на миллисекунду знакомые черные волосы в одном из окон.

А вот и бабушкин домик, притаившийся рядом с болотом, куда нормальный человек и не заглянет лишний раз.

― Сеня, я давно хотела тебе сказать, что тебе бы надо дальше идти – сказала мне бабушка.

― Да куда же, бабушка?

― В сектор «C». Только идти далеко, а потому вдвоем надо идти, с девушкой. Есть у тебя кто на примете?

― Есть одна. Я ее только что видел неподалеку. Красивая такая. Брюнетка.

― Нина, что ли?

― Откуда ты знаешь, бабушка? А ты с нами пойдешь?

― Конечно! Что мне тут делать? С Васькой, что ли, про его десантную юность песни петь?

Собрались быстро. По дороге зашли за Ниной.

― Пойдешь с нами в сектор «C»?

― Пойду. А что там?

― Не знаю... Это важно?

― Нет.

Бабушка знала путь через мириады пустынных и все более и более противных переулков, каких-то лазов, забитых крысами и никому не нужными алмазами.

― Этот туннель ведет в сектор «C» - сказала бабушка.

Далее она объяснила, что по туннелю ходит пустой поезд-мясорубка раз в 30 минут, лечь на рельсы нельзя, сбоку и сверху зазора нет, и, чтобы покрыть все расстояние, нужно не менее 40 минут... и...

― А кто не спрятался, я не виноват – предположил я вариант исхода всего приключения.

― Типа того! – согласилась бабушка и изучающе на нас посмотрела.

― Ты как, Нин? По-моему, все звучит не так уж и плохо?

― Ну уж назад по этим диким переулкам я точно не пойду! – призналась Нина.

― Не струсите, ребята? – спросила уже успокоившаяся бабушка.

― Не пить же в отсеке «A» вечно этот сладкий кисель, да и тут в «B» надоело с Васькой байки про десант придумывать – сказал я за двоих. Нина только кивнула.

Торопиться было некуда – следующий поезд шел через 29 минут. Мы спокойно себе шли по рельсам, и по мере приближения к выходу все больше и больше пахло...

― Это пахнет морем – разъяснила бабушка.

― Господи, как хорошо! Теперь я хоть знаю, как пахнет море! – сказала Нина и сзади на всех своих все истребляющих порах пронесся поезд-мясорубка.

― Не буду вдаваться в детали – мои способности плюс ваше бесстрашие... в общем, какая разница – у всех свои таланты. Главное – все хорошо! - разъяснила бабушка случившееся, а точнее не случившееся, в ответ на наш немой вопрос.

Впереди было море, небольшая хижина и много последующих отсеков. Мы с Ниной много смеялись, ничего не боялись и делали что хотели. Когда всё было хорошо и сытно, то приобретали самые нужные вещи и понимающих нас временно друзей, а в плохие времена теряли и то и другое. Ключи к последующим отсекам находились с трудом – там, где порой и не скажешь. Порой именно потеря всего и помогала найти ключик к следующему отсеку. Бабушка была с нами, когда мы этого хотели, была она, конечно, и при рождении детей, а потом и внуков. Как водится, дети и внуки попадали в самое начало – в тот самый первый отсек «A» с одинаковыми людьми. Мы наведывались к нашим внукам, когда им это было надо, а в основном шли вперед или вместе задерживались в очередном отсеке, чтобы послушать пение птиц и изучить их язык, или чтобы поговорить с ветром. Чем дальше мы забирались, тем меньше встречались люди, или, точнее, тем они были незаметнее, спокойнее, со все более и более светящимися глазами. Многие жили там поколениями, изучая что-то, радуясь чему-то. Часто они не стремились общаться со своими соседями по отсеку, но охотно принимали нас, потому что мы надолго нигде не задерживались. Почему-то это всем было ясно с первого на нас брошенного взгляда.

Неважно, сколько прошло времени, но я стал замечать, что передвигаться мне становится все сложнее, а таскать огромные валуны для постройки очередного жилища все тяжелее. Я не особо обращал на это внимание, да и Нина не давала понять, что замечает моё старение. Мы по-прежнему бодро и умно обходили препятствия и отыскивали вход для попадания в следующий отсек. Может быть, чуть медленнее... Один раз громадный круглый камень, который я нес в гору, скатился с горы и пробил скалу. Я спустился, чтобы взять его и снова нести в гору, так как мы надумали сделать Альпийскую горку на вершине горы, то есть обсадить круглый валун цветами в нашем новом, почти уже обжитом, постойте, предпоследнем отсеке «Y»!

― Нина, иди посмотри, кажется дверь в отсек «Z» - последний, наверное! – крикнул я и посмотрел на Нину, которая откинув назад ее прекрасные седые волосы, занималась Альпийской горкой.

― Пойдем в последний отсек? – спросил я.

― Конечно! И камень уже здесь, и цветы. Не тащить же его тебе наверх, тебе тяжело же, я вижу...

Отсек «Z» состоял из совсем маленькой комнаты и садика, такого маленького, что как раз и хватило бы места для камня и цветов, которые мы захватили из предыдущего отсека «Y». В комнате я увидел бабушку, о которой почти забыл.

Бабушка была уже собрана, то есть держала в руках крошечный узелок. Она была очень рада нашему приходу.

― Ну вот, вы и пришли, наконец! Теперь вы – прародители, а мне пора двигаться дальше. Это большое счастье для меня, что вы дошли; порой доходят дети, порой внуки, иногда правнуки, или вообще никто не доходит ... – грустно сказала бабушка.

―Куда же ты дальше, бабушка? Это же последний отсек!

― Вон в ту калитку в конце сада! Ан, не приметил, Сенечка? Я хочу выйти из звездолета 14034.

― И куда же ведет калитка?

― Я не знаю... А это важно?

― Нет, бабушка!