Голоса Земли
я увидел, как прекрасна наша планета.
Люди, будем хранить
и приумножать эту красоту,
а не разрушать ее!
Ю. Гагарин
Корабль, медленно вращаясь вокруг своей оси, шел через темные пространства космоса, отражая в стеклах иллюминаторов свет тысяч звезд.
– Капитан, сэр... – неуверенно начал Ларсен.
– Говори, давай, не тяни, – ворчливо перебил его Капитан, почувствовав раздражение, потому что помощник Ларсен прервал поток его важных размышлений. Поблескивающие синим огнем мониторы делали лицо Капитана похожим на маску, испещренную морщинами, с темными впадинами глаз и тонкими сжатыми губами.
– Полтора световых года назад наш корабль вошел в пространство системы Проксима Центавра. – Ларсен осторожно присел рядом с Капитаном.
– Не люблю, когда ты начинаешь с очевидных фактов. Значит, готовишься к трудному разговору... – напрягся Капитан.
– Последний раз, когда мы получали сигналы от остальных кораблей-исследователей, он исходил именно из этой системы. Но мы так и не увидели ни одного из них, и больше не слышали сообщений. Корабли просто исчезли. Все одиннадцать! Даже если мы найдем их? Согласятся ли выжившие астронавты продолжать искать пригодную для жизни планету и колонизировать ее? Это скорее мечта, чем реальность. На поиски пригодного для обитания объекта могут уйти десятилетия.
– Хочешь вернуться обратно на Землю? – недобро ухмыльнулся Капитан.
– Было бы куда вернуться! Я не мечтаю о невозможном, сэр, вы меня знаете. – Голос Ларсена дрогнул на секунду, и Капитан услышал в нем плохо скрываемое отчаяние, которое все чаще проскальзывало и у других членов экипажа.
– Не теряй надежды, помощник, только не ты. – Капитан обхватил голову ладонями, и устало вздохнул. – Если объединимся с другими астронавтами, то сможем возродить человечество на новом месте, создать новую Землю. Разве мы имеем право лишиться такой возможности?
– Сегодня команда навигаторов опять анализировала карты, еще раз просчитывала матмодель..
– И как? – почти без интереса спросил Капитан.
– Специалисты уверены в том, что на нашем маршруте нет других кораблей, и никаких признаков того, что они вообще еще существуют. Может, их снесло космическими вихрями, размолотило метеоритным дождем, затянуло воронкой звездного взрыва. Да мало ли, что могло с ними случиться! – Ларсен внимательно посмотрел на Капитана в ожидании, что он, наконец, внемлет очевидному, и внезапно заметил, как тот постарел за последние несколько месяцев.
– Мы уже давно не слышим сигналов, не видим на мониторах даже следов от одиннадцати кораблей–исследователей! – Капитан вдруг вскочил со своего кресла. – Ларсен, они шли перед нами один за другим, курс в курс по протоколу, и все поочередно пропадали в одной и той же точке. – Капитан задумался на минуту.– Без них дальнейшие поиски пригодной для жизни планеты не имеют смысла. На нашем корабле недостаточно оборудования, людей и провизии. Поэтому решено, мы направимся туда, откуда сигналы поступали в последний раз и посмотрим, что будет.
– Но мы не знаем, что там, – запротестовал помощник.
– А вдруг в той самой точке – наш шанс на новый дом? – почти закричал Капитан и потряс кулаками, угрожая звездам и метеоритам, проносящимся мимо.
– А вдруг там наша смерть?
– Ты сможешь спокойно лететь дальше, даже не попытавшись это выяснить? – Капитан задал вопрос, не ожидая на него ответа. Он снова устало опустился в свое кресло. И Ларсен промолчал.
Оба смотрели сквозь стекло в бескрайнюю черноту космоса. Розовые, голубые, красные облака далеких галактик, кружащиеся, вихрящиеся и зовущие их к себе, то и дело появлялись и исчезали, таяли в пустоте. Где-то в бесконечности кружились планеты, вертелись, сталкивались и расходились снова, будто мячики для тенниса, нарушая все известные человеку законы физики и выстраивая их заново, на свой лад. Мимо них проносились кометы, волоча за собой драконьи хвосты из горящего газа, летели одинокие глыбы льда, подгоняемые космическими вихрями.
«Как красив и заманчив был бы для нас космос, если бы мы были в нем просто туристами, его временными гостями. Если бы дома на Земле нас ждал кто-то, если бы у нас все еще был наш дом. Нам не пришлось бы заботиться ни о чем, кроме исследований и сбора образцов. В вечерние часы по земному времени мы вели бы неспешные беседы о том, какая команда победит в этом сезоне, и где самое лучшее поле для гольфа. И засыпали бы уверенные в себе, чувствуя опору под ногами в бесконечно расширяющейся вселенной», – думал Капитан.
И Ларсен думал о том же. Он шел по длинному коридору, с обеих сторон которого располагались одинаковые двери. Но одна из них была для Ларсена особенной. Он тихо постучал.
– Заходи, – так же тихо сказала Ава.
На постели было аккуратно разложено длинное голубое платье с тонкими бретелями.
– О! Похоже я не вовремя... – сказал Ларсен, удивленно глядя на платье, так похожее по цвету на небо в середине ясного погожего дня, которое они видели последний раз на Земле много лет назад. – Ты все время прятала его в шкафу?
– Я хотела надеть его на наше первое Рождество на борту. Но эта страшная новость о Земле... Мне больше не хотелось наряжаться.
– Надень платье, пожалуйста, – попросил Ларсен, усаживаясь в кресло напротив ее постели.
– Отвернись, помощник Ларсен, – скомандовала она. – Ну же, Тим!
Тим Ларсен хихикнул, но прикрыл глаза рукой. Через минуту Ава была готова. Она покружилась перед Ларсеном, подняла длинный подол платья, что цеплялся за туфли на высоком каблуке. Изгибы и линии тела Авы пленяли Ларсена, он смотрел как завороженный на прекрасную женщину, которая, похоже, не сильно изменилась за пятнадцать лет, проведенных на борту.
– Слушай, Ава, а не это ли платье ты надевала на выпускной нашей академии? – вдруг вспомнил Ларсен. – Ведь именно в тот вечер я влюбился в тебя.
– Потому я и взяла его с собой на борт, зная, что мы будем с тобой в одной команде. И да, память у тебя что надо. Только тогда в меня все влюбились, – нескромно заметила Ава, приподняв тонкую бровь.
– И у меня не было даже шанса потанцевать с тобой, такая была очередь из твоих поклонников.
– Если мы, в конце концов, снова обретем дом, обещаю тебе танец, – улыбнулась Ава.
– Представь, что мы найдем пригодную для жизни планету. Понимаешь, насколько это маловероятно? И что дальше? Вдруг окажется, что Землю заменить нам нечем. Потому что дом – это твои родные, друзья, твое прошлое, твои собаки и конюшня с любимыми лошадьми, сад с деревом, которое посадил еще твой прадед, супермаркет по-соседству и кинотеатр, да много чего еще, что давно уже мертво. Вот это был дом. А грунт с правильным химическим составом и кое-какая атмосфера не станут для нас новой Землей. Мы просто продлим и без того долгую жизнь, которая досталась нам по случайности. Лишь потому, что все мы вылетели в космическую экспедицию незадолго до гибели Земли. Кажется, было бы гораздо легче, если бы мы тогда исчезли вместе с человечеством. Мы потеряли все.
Ава обняла Ларсена за плечи, внимательно посмотрела в глаза.
– У меня все-таки осталось кое что, что я люблю...
– Твое платье? – пошутил Ларсен.
– Дурачок. – Ава в платье цвета земного неба начала целовать его лицо, руки, шею. Звезды смотрели на них через широкое стекло иллюминатора и, кажется, немного завидовали.
– Вы слышали, слышали? – Ларсен и несколько астронавтов, крайне встревоженные, ворвались в командный отсек. Глаза их горели.
– Конечно, я слышал, – подавляя улыбку, сдержанно подтвердил Капитан.
– От одного из астероидов отразился сигнал-сообщение. Теперь мы знаем местонахождение седьмого корабля.
– Да, Титаника... – заметил Капитан.
– Ну, какой же придурок дал ему такое название, – сердито пробурчал кто-то из команды, просто чтобы скрыть волнение.
– Как видишь ничего страшного с ним, тем не менее, не случилось, – Капитан ввел координаты, полученные в сообщении, и корабль, взял новый курс.
Они ждали, затаив дыхание. Весь экипаж напряженно всматривался в темноту.
– Вот же, я их вижу, корабли! – восторженно закричал Ларсен.
– Да, их много. Здесь не только Титаник! Погодите, почему они не двигаются? – испуганно поинтересовался один из астронавтов.
– Они просто дрейфуют на орбите с выключенными двигателями... – Капитан всмотрелся в монитор. Их пропавший отряд. Все одиннадцать покорно плывущих по кругу кораблей. А планета, вокруг которой они вращались, вибрировала, пульсировала, билась, будто живое сердце, без остановки качающее кровь.
– Титаник, ответьте, – снова и снова повторял Капитан, наклонившись к спикерфону.
В динамике защелкало, зашуршало, застонало и затихло.
– Подбери настройки, Ларсен! – приказал Капитан.
Кнопки приемника замигали, перебирая частоты.
«И это были все новости...» – щелк, щелк, помехи.
– Титаник, Космопёс, Лесоруб, Звезда, черт вас возьми! Как слышите, – упорствовал Капитан.
Команда притихла в напряженном ожидании.
– Не отвечают, попробуйте на другой частоте, – скомандовал Капитан.
«Я вижу твои губы,
Летние поцелуи,
Загорелые руки,
Которые я держал когда-то.»
Щелчок, шум, помехи.
– Твою ж... Это что, Синатра? – Ларсен не верил своим ушам.
– Как будто радио играет, – взволнованно прошептала Ава.
– Смени чистоту, – распорядился Капитан.
«На сегодняшнем заседании... Время – плохой доктор... Двадцатого апреля... Пожар разгорелся в сердце Лос... Кто слишком часто оглядывается назад...» – щелчок, шорох, помехи.
Вся команда стояла, и оторопело смотрела на корабли, безвольно плывущие по кругу, на темные, безжизненные проруби их иллюминаторов. И в глазах растерянных людей застыл не заданный вопрос. Капитан дернулся, будто пробудился ото сна, и выключил приемник.
– Что это такое было? – неизвестно кого спросил Ларсен.
– А что это за планета? – в свою очередь спросил Капитан.
Ларсен внимательно посмотрел на голографическое изображение развернутой звездной карты.
– Капитан, в данной точке пространства зарегистрирован объект, но без названия.
В трехмерной голограмме сотрясалась и пульсировала незнакомая планета.
– А волны, похоже, звуковые, – предположил Ларсен.
– Но откуда их так много! Оглушительно много. – Капитан, почесывал подбородок. – Через некоторое время попробуем выйти на связь с кораблями еще раз, – проговорил он после долгой паузы.
Капитан и Ларсен прошли в столовую, где собралась за обедом вся команда.
– Никаких новостей нет, – поднял руку, пресекая расспросы, Ларсен.
– Мы так и не получили ответа ни от одного из кораблей, – пробормотал Капитан, садясь за стол. – Бог знает, что там творится, как будто они там все умерли. И почему они тут крутятся и никуда больше не летят?
– Может, они просто слушают? – вслух подумала Ава. С тех пор, как она услышала радиоголоса, она была сама не своя.
– Ты о чем это? – с подозрением спросил один из астронавтов.
– Ты слышал, все мы слышали. Это было прекрасно, – прошептала Ава так мечтательно, что все остальные застыли с поднесенными ко ртам вилками. – Много лет назад мы оставили позади все, что когда-то было нашей жизнью. На нашей Земле, которой больше нет...
– Ни одного напоминания о ней не доносилось до нас через холодное пространство космоса, – продолжил Ларсен.
– Как мы вообще собирались выжить без нашей планеты Земля, и надо ли нам это? – заметил один из астронавтов.
– Мы, двенадцать оставшихся кораблей, много световых лет летели неизвестно куда и непонятно зачем, прочь от наших погибших близких, от наших выжженных в пепел лесов, затопленных радиоактивными океанами городов, – поддержал другой.
– А я отвечал за вашу жизнь, как мог вселял в вас надежду на будущее, и мы все летели и летели дальше, – вздохнул Капитан. – Когда на Земле произошла катастрофа и никого не осталось, двенадцать кораблей находились в космосе. Оказалось, что мы единственные, уцелевшие последние люди. И мы не были готовы к этому. Нет.
Голос Капитана стих. В столовой никто не произнес ни звука.
– Мне хочется вскочить и бежать, включить радио на полную катушку, – начал Ларсен.
– О да, попалась бы еще рождественская песня, вроде Jingle Bells, – мечтательно добавил один астронавт.
– А что, дело к Рождеству близиться, – подтвердила Ава. Она посмотрела на Ларсена, и он заметил, что глаза ее лучились счастьем. Кажется, Ава не признавалась даже себе, насколько сильно тоскует по дому все эти долгие пятнадцать лет скитаний. Она прятала свое чувство ото всех так же, как свое вечернее платье.
– Были бы на Земле, сейчас бы такой стол закатили, – размечтался биолог.
– И гуся самого жирного, – Ларсен вздохнул.
Собравшиеся за столом невольно посмотрели в свои тарелки, наполненные одинаковыми серо-желтыми кусочками синтетических протеинов со вкусом мяса и картошки.
– Да иди ты со своим гусем, – беспечно рассмеялся Капитан. И все засмеялись в ответ.
– Давайте займем позицию между Лесорубом и Звездой, – предложил Ларсен.– И будем как игрушка на срубленной елке под Рождественской звездой!
Глядя друг на друга, все как один снова рассмеялись.
Ларсен занял свое место подле Капитана. Ава примостилась за его спиной.
– Если мы встанем в ряд с другими кораблями, то вряд ли куда-нибудь полетим снова. – Ава озвучила мысль, вертевшуюся у всех на кончике языка. – А это значит, что наши поиски окончены. Мы никогда не заселим новую планету, не родим на ней детей и не возродим человечество? – спросила Ава спокойно.
– Значит так. Но, похоже, здесь все «за», – прошептал Ларсен.
Корабль набрал скорость, затем быстро сбросил ее, плавно ввинчиваясь в линию орбиты. Левым боком, правым боком, медленнее, тише, и хоп, захват. Корабль тряхнуло, подбросило немного, ласково покачало, будто убаюкивая.
Они плыли по орбите, захваченные притяжением пульсирующей планеты, в ряду других одиннадцати молчаливых кораблей.
– Включите радио, – попросил механик.
Ларсен аккуратно коснулся кнопки. Из мощных динамиков, расположенных во всех отсеках корабля выплыла, порхая над ними, чистая скрипичная трель. За ней, крадучись, боясь ее спугнуть, через динамики проник рояль. Оба инструмента обменялись между собой десятком нот, слаженно, не piano и не crescendo, а так, как нужно, и затихли, потом снова заговорили, чистыми звуками, без перерывов, плача и смеясь, обнимаясь и отталкиваясь, лишь для того, чтобы снова слиться вместе в протяжном и нежном вздохе. Так они и кружились, скрипка и рояль, двое во всей вселенной, вовлекая в свой хоровод застывших в молчании людей.
«Вы слушали концерт...» – раздался голос из динамика и Капитан приглушил звук.
– Этого просто не может быть, – промолвил Ларсен, в блаженстве закрывая глаза.
– Это все планета, – покачал головой механик.
– Планета-радио, – вздохнул Капитан. – Может быть, она аккумулирует звуки, или...
– Жаль, что только звуки, – посетовал механик.
– Ты не понимаешь, – сказал Капитан. – Мы ждали чего угодно, только не этого.
– Земли больше нет, как и пути назад. Наш выбор тоже не велик. Мы можем либо пытаться найти пригодную для жизни планету, чтобы начать все с нуля, скитаясь в одиночестве в бескрайнем и чужом для нас космосе неизвестно сколько лет... – вслух рассуждал Ларсен.
– Либо остаться тут вместе с Титаником, Лесорубом и другими, – продолжил биолог.
– Мы нашли то, что даже не надеялись найти, – сказал Капитан. – Последнее, что осталось от нашего дома. Эти голоса, песни, звуки – все, что у нас теперь есть.
– Но у нас это теперь есть! – счастливо повторила Ава и улыбнулась. – Капитан, позволите мне выйти переодеться?
Когда Ава вернулась, на ней вместо рабочего комбинезона было голубое платье в пол, платье цвета земного неба.
– Помощник Ларсен, любимый, – сказала она. – Давай потанцуем?
Капитан провел рукой по мониторам и те погасли. Так же незаметно погас свет на всем корабле. Двенадцать одиноких, молчаливых, покойных кораблей кружились по орбите с выключенными двигателями. И люди в них, полсотни обреченных человек, зачарованно вслушивались в живые земные звуки.
Члены команды уселись поудобнее на полу, вглядываясь в ставшую им родной планету. А та дышала, содрогалась от незнакомых для нее голосов, билась в судорогах, источая радиоволны, принесенные к ней космическими бурями. Ее трепещущее сердце стучало на разных языках, на бесчисленном количестве голосов: мужских, женских, детских – скопившихся за сотни лет существования радиотрансляции на Земле. Голосов, низвергнутых в ее глубины и выплюнутых обратно непереваренными.
У одних из под прикрытых век текли слезы. У других на лице сияла блаженная, почти младенческая улыбка.
Ава и Ларсен танцевали. Подол голубого с тонкими бретелями платья покачивался, и всем казалось, что ткань все еще пахнет духами, шампанским, летним выпускным вечером, жизнью, которая в одночасье исчезла с космической карты непоправимо и безвозвратно.
«Как река впадает в море,
Любимая, некоторым вещам
Суждено быть...» – пел Элвис Пресли.
«По итогам последних дебатов...» – внезапно прервал его женский голос.
« Но если я останусь,
Будет ли это грехом?
Ведь я не могу не любить тебя», – продолжал обволакивать пространство лирический баритон короля поп-музыки в звездной системе Проксима Центавра на расстоянии пятнадцати световых лет от Земли.