Аксиома
- Я думаю, что они оставались счастливыми до самого конца. Счастливые ведь смерти не боятся.
Сделав глоток воды, Павел отвернулся от брата в сторону громадных экранов, заменявших иллюминаторы. Почти на всю их площадь проецировались южные широты Элпиды. Зелено-фиолетовая суша планеты с небольшим внутренним морем и малахитовым океаном, занимавшим чуть больше половины планеты, воспринималась, как обыкновенная заставка. Но Павел с Алексеем знали наверняка, что Элпида существует по-настоящему.
- Я не сомневаюсь в этом, - медленно ответил Павел, не отрывая глаз от экрана. – Но сам подумай: это же проявление истинного эгоизма в их исполнении. Особенно после постоянных наставлений отца о важности нашей миссии и главном правиле жизни сообщества.
- Ты хочешь сказать, что не согласен с ним?
- Я пока не могу ответить на этот вопрос, но по всей видимости у наших родителей слово расходилось с делом.
- Ты заблуждаешься, - покачал головой Алексей Окко.
- И в чем же?
Павел отвернулся от экранов и уперся взглядом в карие глаза своего родного брата. И чем дольше он смотрел в них при обоюдном молчании, тем больше верил в то, что на него взирает отец.
Но они оба помнили его по-разному. И несмотря на то, что разница между братьями составляла всего лишь пять земных лет, на самом деле их разделяли эпохи и десятки столетий.
- Я склонен верить в то, что и мама, и папа до конца своих дней следовали нашему всеобщему закону. Что их решение умереть означало лишь глубокое понимание последствий, сильно подсобившие нашему обществу.
- Да о чем ты говоришь? Это чистый воды эгоизм! Я хочу – сказали наши родители, плевав на все порядки корабля и команду.
Он помнил их строгими и постоянно занятыми. Впрочем, как и всех остальных взрослых, пропадающих в своей работе. Они как роботы ходили по кораблю, выполняя предназначенные лично для них задания, готовя детей через школу к жизни в этом тягостном движении времени.
Единственный раз, когда родители Павла действительно участвовали в его воспитании, оказался настолько запоминающимся, что парень всегда рассматривал его как поворотный момент своей жизни. В тот раз отец сидел рядом, а его боль и ярость Павел чувствовал на расстоянии вытянутой руки. Он то переставал дышать, то со свистом втягивал в себя воздух, чтобы почти сразу выдохнуть его. Мама стояла в дверях узкой и продолговатой каюты; не скрывая слез, смотрела на них.
А отец и сын, не отрываясь, пропускали через себя ужасные кадры. Видео, игравшее на экране, та жизнь, которую оно изображало, никак не вязалась с тем, в каких условиях рос Павел: мальчик гулял по темным коридорам корабля вместе со своими сверстниками, лазил по вентиляции и уже умел взламывать электромагнитные замки различных интересующих его компанию помещений. Они ни о чем не беспокоились, ведь корабль заботился обо всем. Школу же он часто прогуливал к сущему неудовольствию своих родителей. Дети скучали, а взрослые не могли ничего предложить им, кроме учебы, надеясь, что их отпрыски поймут ее ценность, от которой зависело будущее не только детей, но и всех людей на корабле.
На экране происходили ужасы: худые люди, лежащие без движения в горах мусора или на пыльных дорогах; матери, из последних сил и с немой мольбой протягивающие уродливых детей в камеру; множество животных со вздутыми телами; разрушенные поселки и города; выжженная до горизонта земля, на которой чернели остовы того мира. Внутри мальчика все холодело от увиденного. Он не мог оторвать взгляда, но только потому, что фильм оказался настолько ужасным, что приковывал к себе.
- Это сделали мы, - дрожащим от гнева голосом бросил отец.
- Ты с мамой?
- И мы тоже к этому причастны. Все наше общество! И поколения до нас. Смотри на это! Смотри внимательнее…
Павел всхлипывал время от времени, но всхлипы становились реже и тише – на эмоции уже не хватало сил после встряски.
- У тебя есть выбор: либо ты сейчас же меняешься, взрослеешь, как твой брат в свое время, и учишься. Учишься упорно, как никогда. Учишься, чтобы такого больше не допустить. Либо ты становишься частью этих кадров, и их повторение будет твоей виной.
Отец не умел шутить, а его угрозы всегда пророчески исполнялись.
Конечно, после такого разговора Павел ходил в школу без прогулов. Ходил угрюмым, но полным решимости никогда больше не видеть те кадры.
- Я не могу воспринимать ее, как свою сестру, - вздохнул Павел, вернувшись из воспоминаний. – Тем более, как свою младшую сестру, когда по возрасту она даже старше тебя.
- И мне сложно. Но ты сам понимаешь всю специфику нашей реальности. Им требовался человек, который продолжит их дело. Сам подумай: ни во мне, ни в тебе этого не было. Карина же превратилась не только в любимого ребенка, но и в продолжение идей и мыслей. После их смерти именно она довела проект до конца. Только представь: искусственный интеллект, мыслящий, как неизвестные доселе нам существа, и при этом способный помогать нам не только понять их мышление, так филигранно имитируемое, но и взаимодействовать с ним, отрабатывая различные сценарии контакта! Для меня это феноменальное подспорье! Поэтому я и говорю о том, что их выбор в конце концов оказался верен, а смерть – плата за благодетель, хотя ты видишь это по-своему.
- Да.
- Но ты ставишь себя в позу эгоиста.
- Как и они, в таком случае.
- Однако они пожертвовали собой ради интересов всего общества. Они создали великий инструмент для общения с другими цивилизациями! При всем желании, даже если бы они ложились в криосон время от времени, то никак не смогли бы завершить такой колоссальный проект одни. Ты же понимаешь…
- Они не захотели даже увидеться с нами еще раз!
Эту фразу Павел как будто бы прокричал. Он сомневался в своих эмоциях, и поэтому немного втянул шею в плечи и огляделся по сторонам. Люди в столовой старались делать вид, что не замечают спора двух братьев, но их любопытство выдавалось взорами через плечо, тихими разговорами и нарочито аккуратными движениями.
- Паш, в тебе говорит детская обида. Сколько я себя помню, они отдавались нашей общей цели до конца. И всё это делалось в том числе ради нас с тобой. Мне тоже больно, что они обещали встретить меня при пробуждении, но и их надо понять. Ты не жил на Земле, ты родился здесь.
- Поэтому отец и ставил тебя всегда мне в пример, - вдруг ухмыльнулся Павел. – Вы из одного мира. Из мира, убитого технологиями.
- Эти технологии позволили прилететь на Элпиду…
- Да. Но зачем же тогда продолжать совершенствовать их? Неужели этот ИИ не сможет в один момент подставить нас, чтобы аборигены нас убили? А может капитан сойдет с ума и уничтожит корабль вместе с собой?
- Ты несешь бред.
- О да. Конечно. Просто надо понимать, что не нужно переступать определенную границу. Это не бьется с правилом: интересы общие важнее частных. Какой смысл тогда заставлять меня учиться, заставлять меня верить в идеалы, если мои же учителя не замечают за собой косяков? Зато ставят тебя в пример: будь, как Леша, учись, как он. Стремись изменить мир. Тьфу.
Их взгляды встретились. Павел тяжело дышал, распаляясь все сильнее. Он видел, что в глазах брата загорелся подобный огонь.
- В таком случае, ты мне тоже должен не нравиться, как и Карина. Ведь тебя тоже могли не рожать. Зачем? Кто ты в итоге? Социолог, как я? Человек, налаживающий контакт с первым в человеческой истории разумным инопланетным видом? Или ты, как Ванесса? Или ты Арнольд? Нет! Ты не двигаешь наш прогресс.
- Ты…
- Подожди. Знаешь почему их разработка необходима? Потому что ИИ наших родителей и сестры помог избежать трудностей в общении с аборигенами. Потому что эта твоя страшная технология, якобы загнавшая человечество в такие условия, помогла нам совершить прорыв в коммуникации с другими видами. Все разработки делают нас совершеннее. Знаешь, что? Не важно, насколько разрушительно оружие, важно, кто нажимает на курок.
Они вновь замолчали, буровя друг друга взглядами.
- Ты тоже не сахар, как я погляжу. Думаешь, мне было приятно узнать, что у меня есть сестра и брат, когда родители больше никого не собирались рожать, и им в принципе квота не полагалась? Приятно быть старше тебя по факту на тысячу лет, а биологически всего лет на пять? Приятно осознавать, что ты и Карина видели родителей совершенно другими людьми?
- И что же ты тогда сидишь со мной?
- Потому что раз ты здесь, значит ты тут нужен. Значит родители видели в этом смысл, не смотря на твои выходки. А я, в отличие от тебя, готов делить их любовь.
Алексей хотел продолжить, а те немногие, кто ел вместе с братьями в помещении столовой, готовились навострить уши еще сильнее, они даже заняли позы, как будто хотели пробежать спринт, как тут же раздался спокойный, громкий и властный голос.
- Приятного аппетита.
От тембра этого голоса Павел сразу напрягся. Он почувствовал, как между комбинезоном и его кожей воздушная прослойка начинала нагреваться, резко стали появляться капельки пота. Он даже не повернулся в сторону говорящего, только молча кивнул, уставившись в свою тарелку. Алексей же выдавил из себя улыбку и поблагодарил гостя.
- Паш, как дела на поверхности?
- Отлично, - буркнул тот. – Через полчаса у меня челнок туда. Я лечу на несколько дней, чтобы проверить функционирование…
- Как успехи в общении с аборигенами?
Человек бесцеремонно прервал начальника службы безопасности, чтобы обратиться к его брату.
- Есть сложности, но они преодолимы. Нам нужно несколько больше мощности от токамака для увеличения качества и скорости работы ИИ.
- Когда летишь?
- Сегодня с Пашей.
- Понятно. Паша, что по планам в целом?
Поняв, что отвертеться больше не получится, Павел обернулся на говорящего. Перед ним предстал высокий и худощавый мужчина с короткой бородой и залысиной на голове. Этот человек выглядел явно старее всех нынешних участников вахты. Его голову украшали шрамы, тянущиеся от левого глаза по виску за ухо. И этот глаз, казалось, светился ярче другого в электрическом свете столовой.
Будь воля Павла, он бы никогда не встречался лицом к лицу с этим человеком. Но они жили на одном корабле. Его корабле. Капитан выглядел измотанным и постаревшим. Казалось, что начавшаяся недавно разборка корабля для строительства колонии убивала его.
«Как когда-то это чуть не сделал я,» - промелькнуло у Павла.
Он навсегда запомнил тот день до мельчайших подробностей. И часто просыпался в ночные часы, поглощенный слишком реалистичным сном из своего прошлого.
Их компания постоянно старалась найти себе развлечение поинтереснее. Поэтому они и шатались по всему кораблю, даже там, где им запрещали находиться. Единственный представитель службы безопасности – Владимир Михайлович – не мог с ними совладать, так как его больные ноги не давали возможности поспевать везде, где появлялись «маленькие засранцы», которые юрко путешествовали по вентиляции и взламывали закрытые до востребования двери. И, конечно, Павлу в этом не было равных.
Школа не привлекала никого из компании. Им не было дела до Земли и их собственного будущего - молодая кровь требовала приключений. И они искали развлечения с подростковой упёртостью.
И однажды им повезло. То, что компания пятнадцатилетних детей так упорно искала, наконец-то нашлось, не без доли случайности, как это обычно и происходит. Они свернули в неизвестную доселе часть вентиляции и упёрлись в мелкую стальную решетку, с которой справилась Диана, вырезав ее лазерным резачком, сворованным у мамы. А за решёткой их ожидала тьма, влекущая своей густотой. В ней терялись лучи слабеньких фонарей, а эхо от падения решётки на пол долго шептало им о перспективах повеселиться здесь. И дети поддались. Когда первые эмоции схлынули, и они поняли, какое огромное помещение оказалось в их распоряжении, то начали с некоторой опаской ходить между ящиков и тентов. Из любопытства они вскрывали некоторые из них. Под тентами обнаруживались громоздкие машины или их детали, а в ящиках лежало множество различных изделий из металла и пластика, назначение которых никто не понимал. В одном из ящиков Арнольд Кербер нашёл нечто похожее на бумеранг из черного пластика, который, казалось, поглощал свет фонарей. В ящике этих изделий лежало множество, ряд за рядом и слой за слоем, так что очень быстро вся компания взяла себе по трофею, удобно ложившемуся в ладонь. Но никто не решался нажимать на обнаруженные кнопки бумерангов, лишь осматривая детали с восхищением и непонятным благоговением, пока Павел не окрикнул всех.
- Да ладно вам! Это точно для тех гусеничных машин!
- С чего ты это взял? – усомнился Арнольд, вертя в руках деталь от чего бы то ни было.
- А с того, что мы уже находили в ящиках кучу других деталей, похожих друг на друга. Тут даже компания та же самая.
- Они были стальными. А здесь пластик. Его нельзя же использовать в станках и машинах. Он не подходит… - подала голос одна из девочек.
- Бред! – только и выкрикнул раздраженный Павел.
Его палец тут же нажал на изогнутую кнопку.
Раздался оглушительный грохот. Яркая вспышка озарила испуганные лица детей и эхо побежало по складу, в истерике набрасываясь на металлические стены. И всё погасло. Дети от страха выронили свои фонарики, которые, упав, разбились в дребезги. Их лучи мигнули и пропали в кромешной темноте. Павлу показалось, что его уши заложило чем-то мягким, но звуконепроницаемым. Парень не двигался с места, его мышцы онемели, а конечности как будто покинула горячая молодая кровь. Ему стыдно было в этом признаться даже себе, но он испугался. Только спустя несколько долгих секунд, когда эхо улеглось, а никто не издал ни звука, он неуверенно спросил тьму:
- Что это было?
Но буквально сразу после его вопроса склад озарился красным мигающим свечением и наполнился протяжным воем сирены. Этот свет включился неожиданно вместе с пронзительным звучанием под потолком, от чего некоторые дети, вскрикнув, бросились к вентиляции. Однако Павел и еще несколько человек остались стоять на месте. Их поразила не резкая смена обстановки, а то, что они увидели в кровавом свете.
На полу навзничь лежал Арнольд, раскинув руки в стороны. Он распластался в паре метров от Павла, но тот все равно сделал неуверенный шаг вперед, чтобы рассмотреть лужицу, растекавшуюся из-под головы его друга, чье лицо теперь не узнавал – на месте левого глаза зияла дыра.
Последующие события он помнил, как в тумане. Из-за ящиков неожиданно выбежали взрослые. Кажется, они уже знали, что произошло, потому что сразу подхватили Арнольда и потащили прочь со склада. Другие взрослые кинулись к детям, чтобы быстро осмотреть их, отобрав бумеранги, а затем повести обратно в темные коридоры со спертым воздухом; кто-то побежал к вентиляции. Коридоры тянулись одним одинаковым нескончаемым массивом, прервавшимся комнатой, в которой обычно сидел спокойный Владимир Михайлович. Но в этот раз его лицо выражало нечто большее, чем обычное снисхождение к детям. На мгновение, как к Павлу вернулось самообладание, он подумал, что теперь этот мужчина смотрит на них как на взрослых. Взрослых, совершивших непозволительный проступок. В его глазах он разглядел холодную сталь.
Сглотнув, Павел отвел взгляд от своего капитана. Он делал так каждый раз, когда не чувствовал в себе сил совладать с виной, пролежавшей с ним в камере сотни лет и пробуждавшейся на промежуточные вахты вместе с носителем, часто стоявшим рядом с криокамерой Арнольда, гадая, какими они встретятся, когда придет время. Отомстит ли он обидчику?
- Надо наладить оборонные турели. Ничего критичного, просто профилактика. Еще надо бы запустить дронов в местные пещеры – аборигены клянутся, что там живут злые духи. Как по мне, бред полный, скорее всего стая очень смышленых хищников. И в-третьих, хотел бы поговорить с аборигенами.
Капитан кивнул головой, и задумчиво направился к другому столу, чтобы расспросить людей и за ним о результатах работ. Двигался он, как хорошо смазанный робот: плавно, с точным пониманием того, что он будет делать дальше. Павел всегда гадал, насколько сильно Арнольд и корабль проникли друг в друга. Злополучный выстрел выбил глаз и задел левое полушарие мозга. Мальчика тут же положили на операционный стол, чтобы спасти его и заодно провести модернизацию: теперь вместо глаза и половины мозга в черепе капитана работали импланты, навсегда связанные с системами корабля. Павел предопределил его судьбу, сам того не желая.
С тех пор, как он проснулся на орбите Элпиды, то его не покидало чувство, что Арнольд, проснувшийся на года раньше, всюду следит за ним. Что он замышляет нечто ужасное, чтобы воплотить свою месть. Павел не доверял имплантам, не доверял разуму, находившемуся то ли в черепе человека, то ли в жестких дисках корабля.
Когда он в первый раз ложился в камеру для криосна, не очень подходившую ему по размерам, в последний раз обняв родителей, то, честно говоря, готовился к смерти.
Камера сдавила плечи, но Павел постарался лечь, как можно удобнее, пока персонал криохранилища подготавливал его кровать на ближайшие сотни лет. Он знал всю процедуру погрузки в сон досконально и теперь прогонял свои знания в памяти, чтобы скоротать время, изучая бритое лицо и бритую голову в отражении крышки камеры.
После закрытия криокамеры и её тестирования ему введут тиопентал натрия, погружающий человека в глубокий сон. Затем начнет работать система искусственного дыхания и камера охладится до нуля по Цельсия. Манипулятор введет иглу в сонную артерию, другую иглу введут в яремную вену. Павел радовался, что в этот момент он будет спать, так как всегда боялся игл и уколов.
Потом камера наполнится стекловидной жидкой смесью, служащей охлаждающей средой для тела на все время сна. В этот же момент кровь начнет откачиваться, а ее место будет занимать питательный криораствор, позволяющий существенно замедлить все процессы в организме. И только после полной откачки крови температуру тела опустят ниже минус ста двадцати четырех по Цельсия и в конце концов произойдет витрификация – тело превратится в жидкое стекло.
- Всегда было интересно, как я пойму, что заснул? – его голос усилился благодаря акустике маленькой криокамеры.
Где-то в сознании он сомневался, что сможет определить тот момент, когда команда разбудит его. И Павел оказался прав. Он как смотрел на себя в отражении полированной крышки камеры, так ничего и не менялось. Не чувствовалось никакого фазового перехода из реальности в сон и обратно. Он лежал и ждал, когда же вокруг него пространство потемнеет или вдруг оно еще как-то даст знать о том, что он отключился. Снов в криосне никто не мог видеть, но ему надоело смотреть на свое отражение: бесстрастное, с сомкнутыми синевшими губами. Зеркальная поверхность саркофага заставляла думать, что пространство вокруг не огорожено, а бесконечно, что рядом с Павлом лежит еще много его копий, повторяющих в точности все его движения и, возможно, мысли. Захотелось сказать им хоть что-то, но язык не слушался.
Потом последовали минуты паники в замкнутом пространстве, попытки справиться с одеревеневшим телом. Затем крышка пошла вверх и его вытащила бригада пробуждения. Он остался жив, проспав сотни лет.
Теперь же, идя по ярко освещенным коридорам, ему вспоминались рейды по ним, некогда сонным и темным. Сейчас же никакой общности с воспоминаниями не существовало. Корабль ожил, он гудел от людского движения: сотни бодрствовали, сотни тысяч еще спали. Потому что его история приближалась к концу – судьба так распорядилась. И фоном к такому величественному для человечества финалу служила Элпида в тысячах километрах от кружащего на ее орбите корабля.
На электромобиле ехать до ангара братьям предстояло минут тридцать, поэтому Павел позволил себе расслабиться, к тому же, его клонило в сон после обеда.
Коридоры выглядели однообразно, пока одна из металлических стен вдруг не стала прозрачной, обнажив за собой величественный вид огромного машинного отделения – сердца корабля. Павел уже и не помнил, когда в последний раз видел термоядерный реактор, поэтому как ребенок уселся поудобнее на свое место, облокотившись на корпус машины.
Тороидальный токамак обволакивали балки несущей металлоконструкции, а по всему его корпусу кто-то разбросал сотни, если не тысячи, огней прожекторов: инженеры и их роботизированные помощники готовили реактор к спуску на планету, как только от специалистов внизу придет сводное заключение о возможности обосноваться на Элпиде. Поэтому, как и весь корабль, токамак должен был продолжать служить людям, но уже на поверхности их нового дома.
Павла всегда завораживал вид этого величайшего изобретения человечества. Работающий на паре дейтерий – гелий-3, реактор не представлял радиационной угрозы для своих создателей, хотя за поддержанием его рабочего состояния следило множество спецов в течение всего полета корабля, а это десятки поколений, так и умершие на борту, понимая, что на всех спасательных капсул не хватит. Как это сделали его родители. Теперь их иссушенные мумии должны были бороздить просторы Вселенной почти вечно.
- Запустится ли он внизу?
- Увидим, - ответил брат.
А затем стена вновь стала сплошной и непрозрачной. Так они и ехали вдвоем, в молчании, до самого ангара, представлявшего собой крупное помещение, вмещавшее в себя около трех десантных и пяти грузовых кораблей. Это был один из десятка ангаров, и тут, как и на всем корабле, кипела жизнь: люди и роботы сновали туда-сюда, вокруг серо-черных бортов стояло множество знакомых ящиков со складов.
На челноке их уже ждали. Команда терраформистов – одна из главных на данном этапе работ – уже сидела на своих местах в ожидании. Поздоровавшись со всеми, братья Окко заняли и свои кресла.
Алексей начал о чем-то оживленно разговаривать с остальными пассажирами, а Павел достал планшет, чтобы связаться со своими людьми. Одна группа находилась на планете, защищая аванпосты и экспедиции внутрь континента, потому что местная флора так и норовила попробовать человеческое мясо, что же говорить о недружественных племенах аборигенов, которым придумали звучное имя - дохлики. Не смотря на неблагородное имя, они отличались особой скоростью и прытью, поднявшись на вершину пищевой цепочки на суше. В море обитал второй развитый вид, но он на контакт шел не очень охотно.
Челнок дернуло, дрожь по его корпусу перестала пробегать высокочастотными волнами, а затем тело Павла отклонилось вбок – они выходили по пусковому коридору в космос. Через пару секунд наступила невесомость, и Павел убрал планшет, ловя свою сумку, старающуюся улететь от него к люку. В этот момент он внимательно прислушался к разговору Леши и Диего Алонсо – командира терраформистов, который, как и Алексей Окко, спал с самого отлета из Солнечной системы.
- Они часть этой экосистемы! Мы просто не должны как-то затрагивать их существование. Уверен, терраформирование можно провести и без геноцида.
- Да какой геноцид? О чем ты? – отмахнулся Диего. – Да они до сих пор племя на племя воюют. Кому их жалко будет? Тебе да Ванессе только.
- Дело не в том, будет жалко или нет. Планета же подходит нам и так! Глобального терраформирования не требуется, а значит и их не обязательно трогать. Неужели ты не понимаешь, что мы нашли-таки разумных существ на другой планете? Да наши предки за такое бы отдали все, что у них было.
- И были бы не правы. Ты, как и я, рос на Земле, а поэтому должен помнить все то, что творилось там. Ведь криокапсулы не стирают же память, верно?
Он обвел всех взглядом, в котором играли насмешливые искорки. Его люди улыбались во все рты.
- Так вот, если это потребуется для нашего выживания, то мы разберем и соберем здешнюю экосистему обратно, но под нас. На кону слишком многое, а капитан уже начал разбирать свой корабль, не дождавшись результата исследования планеты. Дохлики никто перед вопросом нашего выживания.
- Их надо оставить в покое и изучить! – не сдавался Леша. – Как и морскую расу. Они – ключ к понимаю того, как мы можем приспособиться к здешним условиям.
- У нас нет времени на это.
- Ладно тебе, - махнул рукой уже Павел. – Ты как будто все еще бежишь с Земли. Успокойся. Мы уже никуда не улетим, а планета почти полностью для нас пригодна. Некоторое время мы можем пожить и с кислородными масками.
- Сразу видно человека, родившегося на корабле. Готов терпеть все лишения. Еще раз повторяю, нам следует как можно быстрее начинать трансформацию планеты. Я не хочу снова чего-то ждать. Мы заслужили планету.
- Ты тянешь за собой наследие Земли.
- Но разве мы от него избавимся когда-либо? – подал голос Бенуа Шо, одноклассник Павла. – Нам придется в любом случае подгонять планету под себя. И если при этом пострадают местные виды, то тут ничего не поделаешь. Наш дом теперь тут.
- Мы тут гости! – воскликнул Алексей. – Вы снова решаете вопросы с позиции силы, как это было и на Земле. Вы снова уничтожаете слабых ради того, чтобы выжить, хотя надо наоборот сделать их своими союзниками в завоевании этого мира.
- Они нам ничем не помогут, - фыркнул Бенуа.
- Помогут! Это у них подходящая для этого места биология, а не у нас. Отредактировав геном, мы сможем спокойно жить тут.
- Когда? Через три-четыре поколения? Когда от меня останется только пыль? Я не готов ждать, - отрезал Диего.
- На Земле уже уничтожали индейцев при завоеваниях, - вставил свое слово Павел. – Мы тогда потеряли возможность сохранить потрясающую культуру. И тут может повториться то же самое. Неужели вам на это плевать?
- Мне не плевать на людей.
- Да, но желания одного ничего перед желаниями общества. А тут и есть общество!
- Не неси чушь. Это не применимо к дохликам.
- А вот и применимо! – не сдавался Павел. – Они слабее, а значит мы автоматически должны проявить заботу о них, раз они еще и ниже нас по развитию. Мы и правда гости, а значит должны думать не только о себе.
- Главная цель – выжить, - покачал головой Бенуа. – Всё остальное – лирика. Если мы не выживем, то все эти разговоры ничего не значат. Тем более, что некоторые их племена не в восторге от нас.
Спор вскоре затих, потому что челнок стал трястись, как при припадке – они входили в атмосферу планеты. Павел уже летал на поверхность, но это был всего лишь третий его полет, поэтому он закрыл глаза, вцепился в свой ремень и начал считать секунды до того момента, пока они не преодолеют опасный участок. Вскоре дрожь прекратилась и корабль выровнялся.
- Товарищи, теперь вы можете оценить красоту внизу, - послышался в наушниках голос пилота.
И после этого пол превратился в прозрачное стекло, испугав, будто корабль разрывается на части, но между тем, открывая неописуемый вид на поверхность Элпиды. Внизу, среди зелено-фиолетового моря из растений, продолжавших свою межвидовую борьбу, виднелось несколько больших блюдец озер. Лес, покрывавший большую часть суши и только на западе переходящий в небольшую пустыню, правда походил на неспокойное море: планета в 1,5 раза превосходила Землю по своим размерам, и вся ее поверхность вздымалась холмами, похожими на аккуратные волны. А там, где леса редели, тянулись к космосу высокие горные хребты. В нескольких местах Павел смог разглядеть действующие вулканы.
Челнок быстро снижался к расчищенной площадке среди леса у озера, где уже месяц строился аванпост №3 – первые два находились на втором континенте. Сверху он выглядел брошенным, но чем ниже они спускались, тем больше деталей открывалось перед глазами, и, в конце концов, стало понятно, как много народу работает здесь. Перед тем, как горизонт пропал за верхушками деревьев, Павел успел обратить внимание и на белые дымовые столбы – там находилась ближайшая дружелюбная деревня аборигенов.
- Господа, мы на месте, - прозвучал в динамиках голос пилота. – Напоминаю о необходимости надеть кислородные маски и проверить свои баллоны. Все-таки 17,5% кислорода для нас маловато.
С открытием двери в кабину просочился настоящий звук жизни. Такого Павел никогда не слышал в коридорах корабля. А в первую свою высадку у него от этого закружилась голова. Гравитация на Элпиде составляла 87% от корабельной, поэтому перемещение доставляло большее удовольствие, даря легкость.
Павел сошел с трапа на вытоптанную траву, и перед ним открылся вид, радовавший глаза людей, вид, который так хотели увидеть его родители.
- Мы не уйдем отсюда, - услышал Павел голос брата. – Тут слишком великолепно.
Тот лишь кивнул головой, потому что в следующее мгновение из небольшого скопления встречающих выбежала девушка в ярко-желтом одеянии и бросилась в объятия Алексея. Ванесса – его невеста, не видела суженного около месяца. На радостях они даже сняли маски, чтобы скрепить губы в долгом поцелуе.
- Как ты себя чувствуешь?
- Сейчас лучше всех! – лукаво посмотрела девушка на жениха. – Беременность протекает хорошо. Свежий воздух идёт на пользу плоду.
Затем она протянула руку Павлу, с которым познакомилась еще в первый его прилет.
- Как вам? Мы здесь уже так обжились!
- Тут потрясающе! – восхитился Алексей, надевая маску обратно. – Как ваши успехи?
- Просто отлично! Дохлики идут на контакт. Пока с опаской, но любопытства у них не занимать. Тут ты очень сильно пригодишься. Они такие милые!
Правда Павел лично никогда не находил дохликов милыми: долговязые, высотой в 2-2,5 метра, пластичные, но крепкие, они представляли из себя идеальных хищников в условиях своей планеты. Они бегали очень быстро, поэтому даже турели имели сложности с прицеливанием в них. Их 4 конечности венчало по шесть пальцев, один из которых вырос костяным и выполнял роль кинжала. Поэтому Павел не разделял всеобщего ликования на счет этих существ, хотя и испытывал приятное чувство от того, что во Вселенной человечество не одиноко.
Оглядываясь по сторонам, Павел не очень хорошо слушал разговор брата, Ванессы и Диего с Бенуа.
- Самое поразительное, и это прослеживается у всех видов, которых мы уже изучили в какой-то степени, в том числе это касается и дохликов; так самое поразительное, это то, что они способны изменять структуру своего ДНК, тем самым влияя на свой организм и подстраивая себя под условия окружающей среды.
- То есть они его могут изменять произвольно? – удивился Бенуа.
- Нет, изменения конечно не происходят мгновенно. Скорее всего в течение нескольких лет.
- Тогда зачем им такая способность?
- Но они же могут передавать информацию об изменении своим детям. Так что следующее поколение будет лучше предыдущего.
- А что служит катализатором? – решил уточнить Павел, которому не очень понравилась такая способность потенциального противника за жизненное пространство.
- Пока понятия не имеем. Но, ребята, нам надо будет с осторожностью отнестись к изменениям, если терраформирование все-таки потребуется.
- Оно потребуется, - вставил свое слово Диего.
- Снова ты за свое! Экосистема уникальна! – всплеснула руками Ванесса. – Это же первый живой мир, известный человечеству! Мы не должны его уничтожать. Сами подумайте, наш корабль, как метеорит, который несет жизнь – то есть нас. А мы уже должны её сберечь. Любую жизнь. И эту тоже. Тут же такое поле для исследований!
- Будем надеяться, что эти зверушки смогут быстро адаптироваться к новым условиям, - усмехнулся Диего. – У них не будет особого выбора.
- Будет или нет, решать не тебе, - отрезала Ванесса. – Я, между прочим, тоже вхожу в комиссию. Наша цель жить здесь не будет оправдывать те средства, которые мы можем для этого применить. Жизнь слишком ценна в объеме Вселенной.
- Моя работа заключается в том, чтобы обеспечить жизнь в первую очередь нам, - напомнил главный терраформист.
- А если ты не сможешь этого сделать? Здешняя природа похожа на земную своей сложностью. Слишком просто все испортить. Возьмешь на себя такой риск?
- У тебя слишком много если, - заметил Бенуа.
- Всё имеет риски. Так что мы пойдем заниматься своим делом, чтобы их избежать. Паш, зайди потом, скоординируем действия группы поддержки, хорошо?
Примерно через неделю Павел поехал в один из патрулей. Терраформисты улетели на корабль, защиту аванпоста тщательно проработали, так что Павел мог наконец-то устроить себе небольшое сафари. На Элпиде деревья имели высокие и мощные стволы, раскидистые кроны, образующие на уровне в сотню метров сплошной плетенный потолок. Росли они на больших расстояниях друг от друга, поэтому вездеходы без проблем могли кататься по лесу. Иногда Павел даже снимал свою кислородную маску, чтобы вдохнуть пьянящий воздух Элпиды.
Передвигались два вездехода с осторожностью. Не смотря на кажущуюся безопасность и эйфорию от того, что живая планета – это реальность, приходилось всегда быть начеку.
Но в этот раз вездеходы остановились среди леса после того, как с веток на них начали падать туши элпидских зверей. Патруль резко встал, приготовившись к обороне, но это оказалось ненужным – животные лежали на земле и корчились, дергались в конвульсиях. Павел с удивлением оглядывался вокруг и видел одну и ту же картину: стая местных древолазов, которые, если верить Ванессе, обычно не спускаются на землю, валялись у подножия деревьев с перебитыми костями, но еще живые. Из их ртов сочилась пена, а сами животные издавали ужасные стоны, продирающие до самой души.
- Что же это такое? – прошептал один из солдат.
Павел вызвал по связи Ванессу, чья группа находилась в паре километров от него. Она прибыла довольно быстро, сразу же побежав к древолазам. К этому моменту патруль рассредоточился и взял площадку под контроль, на всякий случай еще и запустив боевых дронов в воздух.
- Это очень странно, - комментировала девушка, которая вместе со своими ассистентами забирала образцы слюны и тканей у мертвых и пока живых особей. – Мы наткнулись на нечто похожее. Один хищник альфа-класса и стадо всеядных. У всех наблюдаются похожие симптомы.
- Может это бактерии с корабля всему виной? – предположил Павел.
- Маловероятно. Мы в первый месяц сделали всё, чтобы микроорганизмы с планеты и с нашего корабля не действовали ни на нас, ни на местную природу губительно. В долгосрочной перспективе были возможны какие-то проблемы, но никак не сейчас.
В этот самый момент Павла по связи вызвал брат из аванпоста.
- Паш, у нас проблемы.
- Какие?
- Терраформисты подняли бунт!
- Чего-чего?
- Процесс терраформирования начался. Они сделали это самостоятельно! Сейчас со мной связался Арнольд – его отключили от системы терраформирования. Кто-то позаботился, чтобы она работала автономно.
- Черт возьми.
- И еще. Некоторые твои люди его поддерживают. И на корабле и здесь, в лагере. Я видел, как они связали наиболее недовольных, в том числе и своих коллег. Сейчас они пытаются что-то сделать с турелями. Аванпост под их контролем.
Ванесса тем временем заканчивала сбор образцов, но вопросительно смотрела на младшего Окко, слушая его ответы по связи. Павел внимательно огляделся. С ней прибыло три ассистента. Выглядели они как обычно увлеченными. В патруле находилось шесть человек под его командованием. С Ванессой приехало еще трое солдат. И никому из них он теперь не верил.
- Ты как?
- Я спрятался на складе, - ответил брат. – Со мной еще двое.
- Понял тебя.
Прелесть должности у Павла состояла в том, что он имел доступ ко всему вооружению и всем системам, при этом его проникновение в управление для операторов оставалось незаметным. Первым наперво он подключился к турелям, обладавшим системой распознавания лиц. Через них Павел увидел то, что творилось на аванпосте – почти у всех турелей стояли люди с планшетами, пытавшиеся взломать децентрализованное управление. Павел не колебался. Через секунду все попытки взлома оказались пресечены, а их инициаторы лежали навзничь с дырами в груди.
Далее Павел проник в управление дронами над своей головой.
- Терраформирование началось, - громко и ликующе крикнул он, смотря только в свой экран на костюме.
- Как? – вскрикнула Ванесса.
Шестеро из девяти его человек улыбнулись и посмотрели друг на друга, разворачиваясь в сторону Павла и ученых. Сразу же прозвучали выстрелы. Шестеро трупов упало на поверхность Элпиды.
Ванесса испуганно вскрикнула, проскользнув за спину Павла. Ее ассистенты упали на землю, спрятавшись за тушами умирающих животных. Павел выхватил свой пистолет-пулемет и направил в сторону оператора.
Двое других его людей, ничего не понимая, повторили его действия, присев на колено и боязливо всматриваясь в крону деревьев, за которой пропали дроны, улетевшие по заданию на аванпост.
- Я ничего не делал, - пролепетал ошеломленный оператор дронов.
- Кто в сговоре с терраформистами? – выкрикнул Павел.
Никто из его людей не ответил.
- По машинам.
- А как же… - начала Ванесса. – Что случилось? Где Леша?
- Все в вездеход! Всё по пути расскажу.
Вся компания с трудом уместилась в одну из машин и на всех парах отправилась к аванпосту.
- Как они могли? – плача, лепетала Ванесса. – Это же потрясающий парк! Заповедник! Тут еще столько можно изучать! Жизни не хватит.
Очень скоро они буквально ворвались на территорию аванпоста. Выйдя из вездехода, начальник службы безопасности сразу же отдал распоряжение подготовить челнок к вылету, а пятерым своим людям приказал готовиться к сопровождению.
- Алексей, Ванесса. Берёте этих троих и едете к дохликам, проверяете, все ли с ними хорошо. Потом докладываете мне. Остальные охраняйте аванпост. Особое внимание небу.
Ученые практически сразу похватали все необходимое и выехали в лагерь к аборигенам. Павел же сел в челнок вместе со своими людьми. Тот завибрировал и тяжело оторвался от земли.
- Арнольд, как обстановка? – вызвал Павел капитана, используя передатчик челнока.
- Рад тебя слышать. Они забаррикадировались в своей части корабля. Мы ничего не можем сделать.
- Как они тебя, а?
- Заткнись и прилетай. Нужно решать проблему, пока она не вылилась в катастрофу.
- Уже лечу.
Через полчаса с челноком связался Алексей.
- Всё плохо. Они чем-то больны. Ванесса получила данные анализов – все живые организмы поражены вирусом земного происхождения. Он уничтожает их изнутри. Всех!
- Сколько у нас времени?
- Она говорит, что дня три. Самые слабые умрут уже сегодня.
В ангаре Павла встречала целая делегация во главе с Арнольдом. Тот невозмутимо стоял напротив трапа в окружении охраны.
- Есть идеи?
- Есть. Они все находятся в одной части корабля?
- Именно.
- Тогда у нас есть шанс.
Павел сразу отправился по знакомым с детства коридорам к гермодвери, отделявшей царство терраформистов от остального корабля. Он никогда не задумывался, почему именно эта дверь такая усиленная. Теперь же парень понимал, что подобный план закладывался еще с самого начала – с постройки корабля.
Он связался с бунтовщиками.
- Диего, друг мой, как у тебя дела?
- Не называй меня так.
- Почему же?
- Мы с тобой из разных миров, Паша.
- Но одного вида.
- Уже считай нет. Поэтому я и делаю то, что должен делать.
- А как же твои ребята, родившиеся на корабле? Тоже не из твоего мира?
- Они мои коллеги. И мои единомышленники.
- Что же вы делаете? Зачем всё это?
- Всё ради нашего выживания, Паша. Вы слишком обмякли, пока рождались тут и летели к Элпиде. Вы смотрели на кадры умирающей Земли и впитывали совсем не тот смысл, который нужно было впитывать.
- И что же мы не так поняли?
- Всё.
- Может объяснишь?
- Твой отец должен был говорить тебе, что интересы группы всегда важнее. Так вот интересы нашего вида важнее, чем причитания ученых.
- А ты не ученый?
- Мы конструкторы. И мы видим, что за время полета вы теперь считаете, что интересы группы – это и интересы аборигенов, и интересы тварей внизу.
- А разве нет? Разве это не представители жизни, столь редкой в космосе?
- Это не так. Эта фраза всегда использовалась применительно только к нам. К нашему виду. Мы вымирали и вопрос выживания встал ребром.
- А кто в этом виноват?
- Главный вопрос не в этом. А в том, как нам выжить. Именно поэтому проект терраформирования изначально делали самодостаточным.
- Да вы прям как опухоль в теле нашего корабля.
- Думай, что хочешь. Я знаю, что я прав. Мы больше не сможем найти другую планету для жизни. Надо обживаться здесь.
- Я согласен, но не такой же ценой.
- Удачи, Паша.
Тот сразу же переключился на внутреннюю связь с Бенуа.
- Друг, зачем ты это делаешь?
- Так надо, - отрезал тот.
- Как? Вспомни Землю!
Ответом было молчание.
- Вспомни, что они с ней сделали! Тут будет все тоже самое. Дохлики жили тут до нас, а мы приговариваем их к смерти! В их доме, на их же планете. Как когда-то мы сделали это сами с собой. История повторяется, Бенуа. Мы снова губим жизнь. Не дай этому произойти!
- Но ведь это вопрос нашего существования!
- Мы тут гости. Мы забираем у них то, что забрали у себя.
- Поздно.
- Надень кислородную маску.
Отряд Павла подошел к нужной гермодвери. Тут отряд уже ждали двое его людей, которых глава службы безопасности отправил за баллонами с газом и масками.
- Лезь туда. Надевай маску и лезь туда, - приказал Павел самому невысокому из своих людей. – Там есть датчик справа наверху. И один на нижнем листе вентиляции. Плоскогубцами сдавливаешь их. Затем прожигаешь заслонку лазерным резаком из комплекта и выбрасываешь баллоны внутрь. Времени у тебя полторы минуты.
Парень резво запрыгнул в вентиляцию, а Павел испытал дежавю.
- Маски надеть. Оружие приготовить. Стрелять на поражение во всех, кто сопротивляется – у них могут быть маски. Остальных лицом в пол.
Следом он сел рядом с электронным замком гермодвери и начал заниматься тем, чем он занимался, будучи подростком - взломом.
- Доложи.
- Еще немного, - ответил по связи солдат в вентиляции.
- Быстрее.
Прошло несколько томительных секунд. Адреналин у Павла сильно подскочил. Он чувствовал, как покраснел от напряжения.
- Готово. Газ уже проник к ним.
- Ждем двадцать секунд. Возвращайся.
Когда осталось пять секунд, Павел прошептал для всех.
- Приготовиться.
Последним своим действием он закончил взлом замка. Тот радостно пискнул. Дверь поехала вбок, а отряд ринулся внутрь. Сопротивления почти никто не оказал: большинство бунтовщиков уже растянулись на полу под воздействием газа. Лишь несколько солдат успели надеть кислородные маски. Но их сопротивление сломили несколькими выстрелами. Теперь они корчились от боли на полу.
Бенуа, как и предполагал Павел, тоже успел надеть маску. Он сидел за центральным компьютером в окружении отравленных коллег.
- Что мы можем сделать? – сразу же спросил Павел, перешагнув через Диего.
- Ничего. Это не остановить. Я уже все перепробовал. Одно вроде бы небольшое упущение: что за тысячу лет нашего полета что-то на этой планете может измениться, и вот… Черт.
- Что в целом произошло?
- Вирус. Просто вирус, меняющий условия на планете под нас: кого-то убивает, кого-то старается модифицировать. Животных, растения, бактерии. И если он в них, то ничего не изменить. Боюсь, что экосистема может не выдержать.
- И?
- И мы потеряем планету, пригодную для жизни. Придется приложить неимоверно много усилий, чтобы терраформировать ее снова.
Павел оставил своих людей разбираться с бунтующими, а сам направился к капитану. В его небольшой рубке имелось только одно рабочее место, около которого он теперь стоял спиной к Павлу, объясняющему всю сложившуюся ситуацию.
- Я тебя понял.
- Что будем делать, Арнольд?
- Со мной связалась Ванесса. Ты знал, что ДНК почти всех живых организмов там может подстраиваться под изменения окружающей среды?
- Да, она говорила. Значит все не так страшно?
- Почти. Они общались со старейшинами, и те рассказали о ритуале, когда их предки могли получить любую способность от другого вида путем поедания его внутренних органов сразу после ритуального убийства.
- Звучит не очень здорово.
- Да, это так. В этом определенно лежит некий биологический процесс. Но проблема в том, что необходимые изменения в их организмах можем запустить только мы, так как вирус наш.
- То есть…
- Да. Нам надо отправить на смерть своих людей, чтобы спасти этот мир. Изучив то, как это работает у аборигенов, мы успеем спасти большинство видов. Поэтому надо торопиться. Они согласились выделить пятерых мучеников. Я тоже распорядился о создании команды из пяти человек. Среди них и Алексей.
- Что? Что ты сказал? – вскричал Павел.
Арнольд обернулся.
- Не кричи. Ты же знаешь закон. Ты сам с помощью него убеждал Диего.
- Но Алексея ты не можешь пустить на такую смерть!
- Почему?
- Он ведущий социолог!
- Это ничего не значит. Его есть кем заменить.
- Но ведь могут быть и другие кандидатуры. Возьми кого-то из моих ребят.
- Ты готов пожертвовать своим человеком ради брата?
- Да!
- Ты прямо, как твои родители.
- Заткнись! Меняй его!
- Я уже принял решение. Он сам согласен.
- Ты не можешь забрать его у меня. Ты мне просто мстишь, Арнольд! Но именно благодаря мне ты стал тем, кто ты есть!
- Кем же? Человеком, от которого не будет толку, как только весь корабль разберут? – ухмыльнулся Арнольд. – Это не месть. Это расчет.
- Ты тварь.
- Думай, как хочешь. Можешь меня даже пристрелить. А так, ты свободен.
Этим же вечером всё подготовили для ритуала.
Они стояли втроем: Ванесса, Алексей и Павел. Ванесса тихонько плакала, смахивая с век бусинки слез. Она прижалась к своему жениху, пытаясь в последние мгновения его жизни поделиться своим теплом и запомнить, каков же он на ощупь. Он гладил ее руку, и в глазах стояли не только боль и тоска, но и твёрдая решимость.
- Не переживай, брат. Так действительно надо.
- Он мог бы разбудить кого-то для этого.
- Ты сам понимаешь, как кровожадно это будет выглядеть. Нет, так неправильно.
Он взглянул на Ванессу и провел ладонью по ее животу.
- Тем более, я всегда считал, еще с Земли, что жизнь – это дама, ради которой иногда стоит умереть.
Ванесса зажмурила глаза и ее плечи мелко задрожали. Алексей обнял ее крепче.
- Тихо, тихо.
- Он мстит мне, - голос Павла дрогнул.
- Даже если так, то я согласен с его решением. Он обязан сделать всё, что от него зависит, чтобы дать нам всем шанс.
Павел смахнул слезу с щеки. Алексей отпустил Ванессу и подошел к брату. Они крепко обнялись. До дрожи в руках.
- Я не хочу… - прошептал Павел.
- Знаешь, в этом, наверное, есть смысл. Жизнь – такая сложная вещь.
Он обернулся на Ванессу.
- Здесь надо начинать жить без земных предубеждений, - улыбнулся Алексей. – Чтобы мой ребенок жил счастливо. Поэтому, чем меньше коренных землян, тем лучше. Может, родители думали так же. И… Черт возьми, мы должны были стать за полет совершеннее. Но не за счет имплантов или механизмов. Или еще чего-нибудь. Мы не просто так ставим интересы всего общества выше своих, и не просто так жертвуем сейчас собой. Мы стали совершеннее ментально, Паш. Сохраните это, дети корабля, прошу.
Вдруг они услышали окрик. Алексея уже ждали в пещере, где аборигены проводили свои ритуалы.
- Прощай.
Два брата вновь обнялись, не скрывая своих слез.
- Позаботься, пожалуйста, о моем ребенке, Паш.
- Я обещаю.
Алексей взял Ванессу за руку, и, не оборачиваясь они направились к месту смерти.
«Ванессе ещё тяжелее. Она должна наблюдать за всем этим. Это её часть работы».
Павел стоял на месте и чувствовал, как у него оборвалась связь с миром. За два месяца, как только проснулся, он потерял почти всю свою семью. Осталась лишь сестра, которую он винил в потере родителей. По его щеке скатилась очередная слеза, упавшая на почву Элпиды. Местное светило уже садилось за горизонт, ярко разукрашивая декорации вечера. Парень посмотрел наверх. Где-то там их корабль готовился к активной фазе спуска на планету. И конечно капитан руководил там процессами, по сути, своей собственной разборки. «Да, для этого тоже нужна смелость.» Павел сжал левую ладонь в кулак.
Отец однажды сказал ему: «на самом деле нам всё вернется бумерангом. Есть только один закон в жизни, не требующий доказательства: результаты всех наших действий обязательно пожнём мы сами. Такая вот аксиома, сын».
Конечно, глава службы безопасности знал, где можно будет найти тот самый ящик с черными бумерангами. Теперь он умел обращаться с оружием. Он развернулся и направился в аванпост, чтобы затем на челноке улететь на короткий разговор с капитаном.