Диагноз-бессмертие
Время действия близкое будущее.
Одноместная палата центра экспериментальной геронтологии была слишком велика для одного человека. На койке, опутанный проводами подключенных датчиков, лежал старик. Его грудь под белоснежным одеялом тяжело вздымалась, дыхание было хриплым и прерывистым. Весь этот центр, когда-то, был построен на его деньги с одной единственной целью, продлить насколько это будет возможно его жизнь, а в идеале, найти средство, останавливающее старение. Кроме него здесь были и другие, люди, давшие свое согласие на применение экспериментальных методов и препаратов, с целью оттянуть неизбежный конец. Старику было 102 года. Он был очень богат, построив за свою долгую жизнь целую империю. Его биотехнологическая компания являлась одним из крупнейших производителей лекарственных препаратов. Поэтому он мог позволить себе вырвать у смерти лишний день-два, а то и больше. Вокруг койки располагались приборы, отслеживающие давление, пульс и другие жизненные показатели. Датчики, прикрепленные к телу, были готовы в любой момент отправить сигнал в случае ухудшения состояния и тогда, по тревоге, в палату сбегались врачи и медсестры, работающие в центре. Процедуры гипербарической оксигенации, прием геропротекторов, инъекции гормонов, особых белков и ферментов и многое другое, лишь оттягивало неизбежный конец. Старик умирал. Его тело было изношенным, органы отказывали один за другим. Словно из прохудившегося сосуда, из него уходила жизнь, которую уже не могло удержать слабое, дряхлое тело. Глядя в потолок, он думал о том, что возможно не успеет увидеть сегодня сына, до того, как отправится в небытие. Внезапно он вздрогнул, дыхание его замерло, а веки закрылись. На пульт дежурного поступил сигнал об остановке сердца и в палату спешно отправилась реанимационная бригада…
К центру геронтологии подъехал серебристый электромобиль. С тех пор, как для легкового транспорта был введен запрет на использование в черте города углеводородов в качестве топлива, повсеместно стали использоваться электромобили. Из машины вышел человек и направился ко входу. Человеку было сорок с небольшим, но на вид ему нельзя было дать больше тридцати лет. Его черные, зачесанные назад волосы еще не тронула седина. Добравшись до палаты, где лежал его отец, человек обнаружил выходившего из нее врача.
- Мистер Уолтингер, вы так вовремя, – казалось, врач был рад его видеть. – Я вынужден вам сообщить…
Норман Уолтингер молча поднял ладонь и отмахнулся, не желая слушать. Он и так уже все понял, слова врача были ни к чему. Зайдя в палату, он обнаружил то, к чему давно пытался подготовиться морально. Его отец был мертв. Присев на стул, стоящий рядом с койкой, Норман смотрел на отца. Желтоватая кожа, испещренная морщинами, запавшие глаза, заострившийся нос, тощие руки с выступающими венами. Вот, что ждет его самого в старости. Они с отцом были очень похожи. Теперь это сыграло с ним злую шутку. Он словно смотрел на самого себя в будущем. Словно он сам лежал сейчас на этой койке слабый, дряхлый… мертвый. От этой мысли ему стало не по себе, а в желудке будто сжался ледяной комок. Неизбежное старение и смерть. Через это пройдет каждый, не важно сколько у него денег или власти, исход будет для всех один. Или уже нет?..
До конца дежурства оставалось еще несколько часов. Тянуло в сон, и чтобы отогнать сонливость, доктор Габриэль Салазар начал прохаживаться по ординаторской хирургического отделения. Ночь выдалась неспокойной. Сначала привезли человека с несколькими десятками ножевых ранений, потом двоих пострадавших в ДТП. А часом ранее он закончил оперировать полицейского, пострадавшего в перестрелке при задержании преступников. В ходе операции из него пришлось вынуть несколько пуль и теперь он боролся за свою жизнь, висящую на волоске. Тонкая грань подчас отделяла жизнь от смерти. Работая в экстренной хирургии, Салазар знал это, как никто другой. Подойдя к окну, он приоткрыл его и стал вдыхать свежий, ночной воздух. В голове прояснилось и сонливость начала отступать. Где-то рядом выла сирена скорой помощи, и судя по звуку она приближалась. Надежда на то, что остаток ночи пройдет спокойно стремительно улетучивалась. Как хорошо, что его сын, решивший было пойти по его стопам, и стать хирургом, в итоге передумал и стал заниматься молекулярной генетикой. Поиск лекарства от рака позволит спасти не меньше жизней, чем экстренная хирургия. Салазар улыбнулся, он не жаловался на работу, это было его призвание. Но для сына он такого не хотел. Размышления прервал звонок. Звонили из приемного отделения. Один из ординаторов поднял трубку и молча слушал некоторое время, потом положил ее и обратился к Салазару.
- Скорая помощь только что привезла пациента, после ДТП. На нем нет живого места, говорят, из него куски металла торчат. Его нужно экстренно оперировать.
Салазар и другие члены операционной бригады вышли в коридор и направились к лифту. Добравшись до операционного блока, в коридоре они столкнулся с каталкой, на которой санитары везли человеческое тело.
- Известно сколько пострадавших в ДТП?
- Парамедики, которые его привезли, сказали, что три десятка, все насмерть. Похоже ему повезло остаться живым. На трассе бензовоз столкнулся с фурой. От удара его развернуло и в него врезался автобус. Произошел взрыв и пожар. Говорят, там был ад. Везде пламя и обломки искореженного металла.
Бегло осмотрев человека, находившегося без сознания, Салазар подумал, что «повезло» это не совсем то слово, которое применимо в ситуации получения сочетанной травмы. Черепно-мозговая травма, переломы конечностей, наверняка травмы внутренних органов. Кожу местами покрывали пузыри от ожогов, а обгоревшие остатки одежды свисали лохмотьями. Из груди и рук в нескольких местах торчали металлические фрагменты. Но несмотря на все повреждения, человек был каким-то чудом жив и еще дышал.
Зайдя в предбанник операционной, Салазар, надел специальный стерильный халат, бахилы, маску и шапочку. Потом два раза тщательно вымыл руки с мылом до локтя, вытер их насухо, а после, еще пару минут обрабатывал антисептиком. Только так можно было обеспечить стерильность. В самой операционной было прохладно, а подававшийся воздух проходил через несколько фильтров.
- Кровь на анализ, рентгенография, УЗИ, - раздавал указания Салазар. К счастью, мобильные устройства для проведения рентгенографии и УЗИ находились прямо в операционной. Это позволяло не терять времени на транспортировку, а проводить исследования прямо в операционной, в ситуациях, когда дорога была каждая минута.
- Надо извлечь из него эту металлическую дрянь, видимо она попала в тело при взрыве.
- Можно начинать, - сказал анестезиолог.
- Дайте мне скальпель…
Кабинет Нормана Уолтингера находился на сотом этаже небоскреба, являвшегося офисом корпорации «НеоГен». Раньше это был кабинет его отца. Зайдя в приемную, Норман обнаружил там двух мающихся в его ожидании людей. Один из них, Чарльз Бреннан, грузный человек лет 50, с короткой стрижкой и непроницаемым выражением лица, был начальником службы безопасности. Второй, Карл Рихтер, высокий и худой, как спичка человек лет 45, был руководителем лаборатории молекулярной генетики и системной биологии старения. Все трое зашли в кабинет.
- Я…, - начал было Рихтер, но осекся, посмотрев на Бреннана. – Мы… хотим принести вам свои соболезнования…
Да, - кивнул Бреннан.
- Заткнитесь, оба! Ты! – Норман указал на начальника службы безопасности. – Не смог нормально организовать его транспортировку в новую лабораторию! А ты, - на этот раз он указывал на руководителя лаборатории, - не знал, что препараты, которыми вы его напичкали, перестали на него действовать! Из-за вашей халатности он смог сбежать при перевозке. И теперь, последние 10 лет, мы пытаемся найти иголку в стоге сена! Может быть за это время удалось бы воспроизвести механизм остановки старения не только на нем, но и на любом другом человеке! Мой отец, возможно был бы жив! А я не слушал бы ваши соболезнования!
Бреннан и Рихтер молчали. Первый, как бывший работник спецслужб видел и не такое, поэтому истерики начальства его не пугали. Второй был подавлен. Отец Нормана не был вспыльчивым и с ним было гораздо проще.
- Я удивляюсь, почему он до сих пор не обратился к властям! В полицию или к федералам! Удивляюсь тому, что на нас еще не завели кучу уголовных дел! Я думаю, вы не захотели бы…
- Он не обратится, - наконец выдавил из себя начальник службы безопасности. – Пока он находился у нас, и над ними ставили опыты, ему внушали, что все это происходит в рамках секретной правительственной программы. Поэтому властям он доверять не должен. Новую лабораторию, куда его не довезли, он никогда не видел. Из старой, где он содержался, все вывезли, сейчас там просто склад. Доказательств у него никаких нет…
- Кроме его организма, который теперь не стареет, - раздраженно перебил говорящего Норман.
- Именно поэтому, он никуда и не обратится, - с нажимом в голосе продолжал начальник службы безопасности. Как только миру станет известно, что его тело - это ключ к бессмертию, он тут же станет нужен абсолютно всем. И правительству, и нашим конкурентам. Все, чего он добьется, привлекая к себе внимание, это просто смена нашей лаборатории на какую-то другую. В него будут втыкать иголки и резать на части до тех пор, пока не поймут, как сделать бессмертными других людей. Именно это вы с ним делали, Рихтер? - Рихтер молчал.
- Ваш договор с моим отцом остается в силе, - Норман, похоже, начал успокаиваться и говорил уже тише. – Когда мы поймаем его и вернем в лабораторию, мы продолжим эксперименты. Надеюсь, вам, Рихтер, удастся с помощью его тела понять, как остановить старение у людей, не имеющих его мутаций. После завершения экспериментов и отладки процедуры, вторым бессмертным стану я, - Норман широко улыбнулся. Дальше, бессмертие получите вы, оба. Ну а потом, - он улыбнулся еще шире, - для всех остальных, надо будет сделать так, чтобы старение останавливалось, только пока происходит прием препарата. А получат его, только те, кто сможет очень хорошо заплатить за вечную жизнь. Это стоит любых денег! Весь мир будет вот здесь, - он поднял ладонь и сжал ее в кулак. – Я буду решать, кому умирать, а кому жить вечно! Если бы вы, Рихтер, были хотя бы наполовину так талантливы, как ваш учитель, который изобрел «амброзию», мы не топтались бы на месте. Большая часть всех результатов была получена именно профессором Мёрдоком. Но к сожалению, с ним случился тот несчастный случай. А вы, Рихтер, всего лишь идете по его стопам. И надо признать, делаете это очень плохо. Вам есть, что сказать?
- Мёрдок вел записи очень хаотично, не системно. Для продолжения экспериментов нужно вернуть беглеца. Убедиться, что в его организме после наших экспериментов не начался онкогенез. Нам требуются новые образцы его тканей. В первую очередь костный мозг, кровь и …
- Вы пробуете альтернативные методы и препараты или ждете пока мы его вернем?
- Они пока не дают успеха. Кроме того, расходный материал не очень хорошего качества. Те асоциальные элементы, которые люди Бреннана доставляют в лабораторию не идеальные кандидаты для опытов, долго они не выдерживают. У бездомных и наркоманов никогда не было хорошего здоровья. Асоциальный образ жизни не предполагает. Альтернативные методы вызывают различные проблемы, такие как системное воспаление, лейкемия или другие виды рака, либо начинается массовый апоптоз в жизненно важных органах. Все заканчивается летальным исходом.
- Как происходит утилизация?
- Отработанный материал кремируется. Оставшиеся фрагменты растворяются в кислоте. Никаких останков.
- Как успехи с клонированием беглеца?
- Получающиеся эмбрионы не жизнеспособны. Но мы продолжаем попытки.
- Бреннан, что у вас?
- Пока он не попадал в поле нашего зрения. Близких родственников у него не осталось. Друзей было очень мало, но даже за ними я установил слежку, на случай, если он решит выйти с ними на связь. Пока ничего. Его дальних родственников мы проверили на наличие схожего набора мутаций. Ничего. Такой набор был только у него. Возможно, пока мы его пытаемся поймать, нам попадется еще один экземпляр с таким набором. Как только в банке генетических профилей окажется…
- Мы искали 20 лет, - устало протянул Норман, - прежде чем его данные попали в банк генетических профилей. Неизвестно, сколько еще лет придется ждать. Время играет против нас. Мы стареем, а он уже нет. Ему достаточно просто пережить нас, скрываясь все это время. Идите, - Норман раздраженно махнул рукой. – Если что-то изменится, докладывайте сразу же, в любое время дня и ночи…
Выйдя из здания офиса, Рихтер направился к своему электромобилю. Сев на сиденье, и уже собираясь сообщить куда ехать, он услышал голос бортового компьютера.
- Для совершения поездки пристегните ремень безопасности.
Точно… Сегодняшняя взбучка от начальства не прошла даром. Мысли его блуждали, и он по рассеянности забыл пристегнуться. После того, как ремень щелкнул в замке, бортовой компьютер снова подал голос.
- Назовите пункт назначения.
- Лаборатория.
Электромобиль, управляемый автопилотом, двинулся с места. Рихтер рассеянно смотрел в окно. Он был рад поскорее уехать, так как не любил бывать в офисе. От него требовали результатов, которых он пока так и не достиг. Сегодняшний разговор особенно уязвил его. Хотя, во многом Норман был прав. До гениальности Мёрдока, Рихтеру было далеко. Он завидовал своему учителю и в тайне ненавидел его. Именно Мёрдоку удалось разработать эффективный способ трансдукции нужных для остановки старения генов во все клетки организма с помощью вирусных векторов. Вот только этот способ почти со сто процентной вероятностью убивал подопытного. Тогда Мёрдок выдвинул гипотезу, что только носитель очень редкого набора мутаций cможет не только перенести такую соматическую генную терапию in vivo, но и избежать последствий, в виде возможного инсерционного мутагенеза – превращения протоонкогенов в онкогены, приводящего к перерождению нормальных соматических клеток в раковые. Трансдукция новых генов в организм такого индивидуума остановит его старение, сделав его фактически бессмертным. По крайней мере, срок его жизни не будет ограничен. Это первый шаг. Дальше, изучая его тело, останется понять, как сделать бессмертными других людей. Вот только такой набор мутаций встречался лишь в теории. Ради поиска такого индивидуума, Уолтингер старший, помешанный на достижении бессмертия, потратил огромные деньги на то, чтобы был принят ряд законов в сфере здравоохранения, в том числе о создании единого банка генетических профилей. Сначала генетические тесты населению предлагалось сделать по цене чашки кофе, причем не самого дорогого. Потом вообще бесплатно. Под видом борьбы с раком, его ранней профилактики, корпорация «НеоГен» искала того, кто станет ключом к достижению бессмертия. Огромные деньги, помноженные на время, почти всегда приносят результаты. Такой человек нашелся, пусть и не сразу. Влияние генетического материала, интродуцированного в тело подопытного, удалось сделать постоянным. Его клетки делились, но теломеры уже не укорачивались. Тем самым клетки преодолели предел Хейфлика, перестав стареть, при этом не перерождаясь в злокачественные. Также удалось значительно ускорить регенерацию тканей при повреждениях, а неожиданным побочным эффектом стала сопротивляемость к препаратам, влияющим на нервную систему. Из-за чего, собственно, подопытный и смог сбежать во время транспортировки в новую лабораторию, когда для перевозки его накачали снотворным. Разработанный Адамом Мёрдоком комплекс методов получил кодовое название «амброзия». Но к несчастью, практически сразу после обнаружения уникального кандидата и до начала экспериментов Мёрдок погиб в той нелепой автокатастрофе 11 лет назад. Продолжать пришлось Рихтеру, ученику Мёрдока. Незадолго до автокатастрофы, Уолтингер старший вызывал Рихтера к себе и спрашивал, сможет ли он продолжить в одиночку, если с Мёрдоком что-нибудь случится. Рихтер заявил, что прекрасно справится и сам. А еще тогда он не придал значения этому неожиданному вопросу… Его учитель всегда был идеалистом. Его не интересовали ни деньги, хотя платили ему очень хорошо, ни власть, которую могло дать открытие метода, останавливающего старение. И как большинство идеалистов, он плохо закончил. Иногда Рихтер сомневался, что та автокатастрофа была случайной. С одной стороны, для «НеоГена» Мёрдок представлял огромную ценность. С другой, его идеализм и желание помочь всем, противоречили жесткому прагматизму Уолтингера старшего. Поэтому последнее время они сильно конфликтовали. И насколько Рихтер знал, основной причиной конфликта было нежелание Мёрдока вести опасные эксперименты над людьми. Сам Рихтер не был таким гуманистом, и когда ему предложили занять место погибшего учителя, он согласился…
Придя на дежурство, в ординаторской Салазар обнаружил удивленных коллег. К нему подошел бледный дежурный врач. Обычно дежурного врача можно было узнать сразу же, по серо-бледному после неспокойной ночи лицу.
- Габриэль, тот пациент, которого ты оперировал, единственный выживший в ДТП…
- Он умер? – Хотя голос звучал буднично, и в нем не было ни капли сожаления, внутри у Салазара что-то сжалось. За годы работы хирургом, он видел многое. Даже через чур многое. Последствия различных несчастных случаев и того, что одни люди творили с другими. Он пытался научиться дистанцироваться от чужой боли и страданий, чтобы не выгореть, принимая все слишком близко к сердцу. Но до конца так и не смог, и хорошо помнил каждого пациента, которого не удалось спасти…
- Нет, он жив. Но с ним происходит что-то странное. Его поврежденные ткани регенерируют очень быстро. От ожогов не осталось и следа. Те раны, которые ты зашивал, тоже зажили. Сегодня мы уже снимали швы, они вросли в здоровую кожу! Никаких шрамов, рубцов, ты представляешь? Но он пока без сознания. Мы сделали рентгенографию, смотри…
Взяв пленки рентгенограммы, Салазар стал их внимательно изучать.
- Эти сделали, когда его привезли, эти сегодня, - продолжал дежурный врач. Стадии аутолиза, пролиферации и перестройки костной ткани прошли. А дальше…
- Ее полное восстановление…, - с недоумением продолжил Салазар. Так быстро… Этого не может быть…
- Похоже, что может, - дежурный врач растерянно улыбался, - этого человека не так-то просто убить. Он аномально быстро восстанавливается.
- Диагноз … бессмертие…, - медленно и задумчиво произнес Салазар. Тогда почему он еще без сознания?
- Он восстановился не полностью, возможно нужно еще время. Возможно мозгу нужно больше времени, чтобы прийти в норму после травм…
Зайдя в палату интенсивной терапии, Салазар подошел к койке. На пациенте, которого он оперировал и тело которого было покрыто ожогами действительно не было никаких следов ожогов! Он хорошо помнил, как извлекал металл из плоти и зашивал раны. Недоумевая, он начал рассматривал предплечье левой руки, в том месте, куда наложил 13 швов. Никаких следов от раны. Только бледно розовая кожа. Поразительно! Рана, на заживление которой у обычного человека ушло бы несколько недель, затянулась за пару дней. За 25 лет работы хирургом он ни разу ничего подобного не видел. И не мог увидеть, потому что организм обычного человека на такое просто не был способен. Невероятные вещи иногда случались. Но таковыми они были лишь на первый взгляд. При подробном изучении оказывалось, что изначально где-то была ошибка, в постановке диагноза или в анализах. Но только не в этом случае. Как говорил его учитель, если факты противоречат теории, значит пора пересматривать теорию. Он сам видел в каком состоянии привезли пациента. В коридоре суетился медперсонал, причем больше обычного. Причину он понял, когда столкнулся с главврачом по пути в ординаторскую.
- Салазар, вот вы где! А я вас ищу! Вы знаете, что наша больница попала в газеты? У нас же лежит единственный выживший в страшном ДТП. Просто чудо, что он остался жив. Говорят, что он восстанавливается гораздо быстрее обычного! Жаль, что при нем не оказалось никаких документов, по которым его можно было идентифицировать и найти родственников. Вы же его лечащий врач, вы его осматривали? Что можете об этом сказать?
- Я бы… не стал… так уверенно заявлять…, - начал Салазар неуверенно, - нужно все проверить, дождаться окончания выздоровления, хотя бы того, что он очнется. Он до сих пор без сознания.
- Вот как. Значит, не так уж и быстро идет восстановление. Сегодня должны приехать с телевидения, они заинтересовались этим пациентом, хотят снять сюжет. Нашу больницу покажут по федеральным каналам. В реанимацию мы их естественно не пустим, но остальное пусть снимут. Кстати, как я смотрюсь?
Только сейчас Габриэль заметил, что главврач, славившийся отсутствием вкуса, был одет в желтый костюм с красным галстуком, смотревшийся на нем откровенно нелепо. Вымученно улыбнувшись, Салазар поднял большой палец вверх.
- Я тоже так считаю! – Главврач улыбался, как ребенок. – Я уже всех родственников предупредил, чтобы смотрели сегодня вечером новости, меня там будут показывать!
Смотря в спину быстро уходившему главврачу, Салазар задумался. А ведь правда, кожа восстановилась очень быстро, а вот мозг, после черепно-мозговой травмы нет, иначе он уже был бы в сознании. Почему так? Избирательная скорость регенерации? Одни ткани заживают быстрее других? Человеческий организм может обновляться, но разные ткани делают это с разной периодичностью. Клетки желудка обновляются за несколько дней, а клетки сердца и мозга за всю жизнь практически не обновляются…Если организм неизвестного так быстро заживляет раны, может он и проживет дольше обычного? Или уже прожил? Интересно, а сколько ему лет? От мысли, свидетелем скольких исторических событий мог быть неизвестный пациент, у Салазара захватило дух. Надо будет с ним непременно пообщаться, когда он очнется…
Лежа на кушетке внутри барокамеры, Норман вдыхал обогащенный кислородом воздух. Он регулярно проходил в центре геронтологии различные процедуры, в том числе и гипербарической оксигенации. Сквозь окно барокамеры он видел медсестру, контролирующую давление и уровень кислорода. На стене висел таймер, показывавший, сколько еще продлится процедура. Рядом с медсестрой появился еще один человек. Это был Бреннан. Он подошел к окну барокамеры и показал газету, помахивая ею из стороны в сторону.
- Прямо, как собака хвостом, - подумал Норман усмехнувшись, и указал пальцем на таймер на стене. Когда он выбрался из барокамеры по завершению процедуры, Бреннан протянул ему газету и Норман пробежал взглядом по полосе.
… страшное ДТП на трассе… взрыв бензовоза… 32 погибших… единственный выживший… в городскую больницу экстренной хирургии…личность не установлена… организм неестественно быстро восстанавливается…
- Что это? Очередная газетная утка? Мне плевать где и сколько погибло. Есть дела поважнее…
- Не думаю, что утка. Вчера я случайно увидел новостной репортаж об этом случае.
- И? Ты хочешь сказать, что это он?
- Я этого не утверждаю. Но факт быстрого восстановления крайне любопытен. Даже, если это не он, наверняка такой организм мог бы нам пригодиться. Я отправлю туда своих людей чтобы…
- Нет, ты должен отправиться туда лично. В прошлый раз твои люди упустили подопытного. Выясни кто это, если это он, верни его в лабораторию. И не вздумай облажаться в этот раз!
- Хорошо. Но это другой конец страны, мне нужен один из ваших самолетов. Я соберу людей и завтра мы отправимся туда.
- Только постарайся не привлекать к «НеоГену» ненужного внимания.
Бреннан молча кивнул и направился к выходу из процедурной.
Беглец с трудом открыл глаза. Он то приходил в сознание, то отключался, и уже потерял счет времени. Зная, что его организм после всех проведенных над ним опытов стал восстанавливаться очень быстро, он подозревал, что полученные в аварии травмы были слишком тяжелыми, даже для него. Последнее, что он помнил, это взрыв, бензовоза и автобус влетающий в облако огня, а дальше удар. Потом попытки выбраться из горящего автобуса, ставшего ловушкой… Оглядевшись, он заметил, что рядом с его койкой на стуле сидел незнакомец лет 30. Посетитель пристально смотрел на беглеца и улыбался.
- Я рад, что ты очнулся и вдвойне рад, что это оказался именно ты, - незнакомец достал небольшую сумку, открыл ее и начал вытаскивать из нее одежду. – Ты можешь идти? Одевайся, быстрее. Ты попал в газеты, это плохо, а еще в новости на телевидении, это еще хуже. Тебе нельзя привлекать к себе лишнего внимания и нельзя больше оставаться здесь. Я боюсь, что скоро за тобой придут они. Одевайся, нужно уходить, - он говорил быстро и сбивчиво.
- Кто ты такой, черт побери, - изумленный беглец наконец-то с трудом смог выдавить из себя слова.
Посетитель перестал улыбаться, его лицо резко стало серьезным, а взгляд голубых, выцветших, словно у старика глаз, стал холодным.
- Я тот, кто отчасти виноват в твоих злоключениях. Также, как и у тебя, срок моей жизни не ограничен. Я профессор Адам Мёрдок. Одевайся, нам надо уходить! …
К городской больнице экстренной хирургии подъехал минивэн.
- Сидите в машине, - скомандовал Бреннан свои людям, - я схожу на разведку. Он выбрался из минивэна и пару минут рассматривал здание, затем уверенно направился ко входу. Еще в машине он включил камеру, встроенную в пуговицу костюма, для того чтобы записать расположение нужной палаты, а также расположение входов, лестниц, лифта, чтобы потом составить примерный план здания, который очень пригодится, если придется выкрадывать отсюда пациента. В кармане было поддельное удостоверение специального агента…
- Вынужден вас огорчить, - сказал Салазар, глядя на удостоверение, которое показывал ему Бреннан, - но пациент, с которым вы хотите пообщаться, вчера сбежал из нашей больницы. Вы немного опоздали, - в голосе врача проскальзывала неприкрытая ирония. - Этот несчастный вдруг сразу всем стал так нужен… Вчера вечером была полиция. Сегодня утром его искала пара ребят из какой-то биотехнологической компании, а за пару часов до вас уже приходил ваш коллега, специальный агент. Вечер еще не наступил, думаю, по его душу заявится еще кто-нибудь...
- Это тот самый пациент? – Бреннан пытался сохранить невозмутимое лицо, показывая фотографию.
За годы работы Салазар видел много полицейских, они часто приходили, чтобы опросить потерпевших. Приходилось ему видеть и специальных агентов, ведущих расследования. Но этот человек, который несколько минут назад зашел в ординаторскую и предъявил ему удостоверение, не был тем, за кого себя выдавал, это Салазару подсказывало его чутье.
- Нет, это не он. Не похож, - врач попытался говорить настолько убедительно, насколько это было возможно.
- Вы уверенны? – Несмотря на свою хваленную невозмутимость, Бреннану не удалось скрыть, что он раздосадован.
- Абсолютно.
- Что ж, благодарю за помощь, - Бреннан развернулся и вышел из ординаторской.
Машина Мёрдока выехала из города, и он переключился с ручного управления на автопилот.
- У тебя наверняка есть ко мне вопросы? – Обратился он к сидящему рядом беглецу.
- Почему ты мне помогаешь?
- Когда-то я изобрел метод генной терапии, который должен был остановить старение, и помочь быстрее восстанавливаться после травм. Я назвал его «амброзия». Но выжить после его применения мог не каждый человек. Тогда начались поиски идеального кандидата…
- Идеальной лабораторной крысы? – Горько усмехнулся беглец. – Которой оказался я?
- Если честно, я думал, что эти поиски никогда ни к чему не приведут и стал искать другие способы. Но потом они нашли тебя, и применили изобретенный мной метод. Поэтому я чувствую ответственность за то, что с тобой произошло. Поэтому я тебе помогаю.
- Ты тоже не стареешь? Сколько тебе лет?
- Мне 86. Им удалось остановить твое старение и деградацию организма, плюс ускорить твою регенерацию. Я же смог понять, как с помощью генной терапии обратить процесс старения вспять. Они искали такого, как ты почти 20 лет. Все это время я пытался придумать что-то лучше «амброзии». По щелчку моих пальцев мне привозили любое оборудование и любые реагенты, которые только могли понадобиться во время экспериментов. Но Уолтингер старший, в своем страстном желании жить вечно, постепенно все больше и больше сходил с ума. Он был просто одержим идеей бессмертия, и, по его словам, готов был убить какое угодно количество людей, лишь бы добиться своего. Раньше он таким не был. Слишком поздно я понял, что такому как он, нельзя давать в руки ключ к вечной жизни, поэтому об успехах в новых изысканиях ничего не говорил. Когда нашли и похитили тебя, от меня потребовали применить к тебе «амброзию». Я отказался, так как был риск, что это тебя убьет. Я был готов ставить опасные опыты на крысах и обезьянах, но не на людях. После моего отказа от меня решили избавиться, и устроили автокатастрофу. Но на тот момент я уже успел начать тайные от всех опыты над своим собственным организмом. Это был большой риск, но именно это помогло мне пережить падение машины с обрыва в воду. Тело они естественно не нашли, поэтому в итоге официально меня объявили мертвым. Мне хорошо платили, так что сбережения у меня были. Пришлось уехать в другой город, раздобыть новые документы и начать новую жизнь. Недавно я увидел тот новостной сюжет и понял, что только два организма во всем мире могли так быстро восстанавливаться, один это мой, второй это твой. Я был на 0,99 уверен, что это ты, сумевший каким-то образом от них сбежать.
- Как долго я проживу?
- Теоретически, срок твоей и моей жизни не ограничен. Но только, если мы не попадем в ДТП со смертельным исходом или не случится какого-то другого несчастного случая. Слишком тяжелые травмы ни ты ни я не переживем.
- Вечно скрываться? Я в бегах последние 10 лет, это не жизнь.
- Бегать придется пока наши враги не умрут от естественных причин, от старости. Потом станет проще. Но долго задерживаться на одном месте я бы не стал. Люди начнут замечать, что ты не стареешь. Начнется ненужное внимание и вопросы. Хорошим это не закончится.
- Не утешительно.
- Это не все. Есть еще одна неприятная новость.
- Какая же? Чем можно напугать бессмертного?
- Сама по себе жизнь, это бесценный дар. А вечная жизнь еще дороже. Но все имеет свою цену. И цена за жизнь вечную – это невозможность давать новую жизнь. Ни у тебя, ни у меня, никогда не будет детей.
Беглец закрыл глаза, переваривая слова Мёрдока. Он думал о том, что всю его очень долгую, предстоящую жизнь придется скрываться, переезжать с места на место, нигде не задерживаясь подолгу. Придется отказаться от заведения близких знакомств с кем бы то ни было, во избежание раскрытия его тайны. И невозможность иметь детей…Вечная жизнь…Вечный беглец…Вечное одиночество…Все вместе, пожалуй, слишком высокая цена за вечную жизнь, о которой он даже не просил.