Психотронный привет!

Когда началась вторая волна эпидемии, тогда я и подумал о том, что самое время перебраться подальше за город. За городом оно поспокойней будет переждать это вторжение бактерий. Запереться в дедушкином погребе, в котором у него соленья и разные другие полезности и ожидать окончания суеты вокруг, в мире. Но поехать туда я не смог из-за событий, случившихся накануне отъезда. И раз уж я пишу этот рассказ, то разумно предположить, что события эти заслуживают, если не целой книги, то, по крайней мере, одного малюсенького рассказа. Рассказа, в котором будет фигурировать один «совершенный человек», манипуляции с нашим сознанием и не менее увлекательные проявления земной жизни.

Был поздний вечер, я собрал свой чемодан на колесиках и решал, какое пальто мне надеть завтра в деревню. Из шерсти альпака или на флисовой подкладке. А в окно барабанил мокрый снег и, кажется, он уже решил за меня своими этими плевками, что мне надеть. В кладовке висел старый желтый дождевик, под ним стояли резиновые сапоги с пятнами престарелой грязи. Я завел свою 102 Арию Стерео, названия пластинки я не помнил, но это был такой ненавязчивый джаз. И когда к партии саксофона примешались звуки пианино, я непроизвольно стал выплясывать по комнате, глядя на себя в зеркало. Мои руки взлетали выше плеч, ноги изгибались зигзагами. Я нравился себе таким молодым, естественным и здоровым. Хотя, стоит заметить, что в последнее время у меня проблемы по части невралгии. Когда я иду по улице, то мое тело, как будто живет само по себе. Ноги маршируют, руки вот так же, как в этом диком танце подпрыгивают выше плеч. Странное дело мое тело, оно живет обособленно от моего мозга. Разве это не тревожный звоночек, может, это пережало нервы? Я думал о том, что пережив эту вторую волну за городом, я смогу приехать в полупустой город в конце апокалипсиса, и обязательно посетить невролога, который выпишет мне таблеток или скажет, что все от нервов и посоветует успокоиться. Сторона пластинки закончилась, проигрыватель зашипел. На него зашипела моя кошка, заглянувшая в комнату. Я выключил проигрыватель и пошел умываться.

Потом залез под одеяло, но заснуть не успел, в окно помимо мокрого снега прилетело что-то еще. И вот это чувство грусти из-за выбитого стекла вытеснило все мои тревожные мысли по поводу возможного конца света, автокатастрофы, которая может случиться завтра утром и всякого такого. Когда я бежал к окну, подумал, каким же нервным я стал, если обычное разбитое стекло способно пробудить во мне такую лавину грусти. Конечно же, я наступил на осколки, поскользнулся, упал, потом принялся ползти в сторону подоконника. Вскарабкался по батарее. Под фонарным столбом в редком свете мне махал рукой Валера. Валерий Константинович, мой бывший одноклассник. Но такой наглости с его стороны я не ожидал, каким бы Константиновичем он ни был. У меня возникла мысль прямо в таком виде сейчас прыгнуть в окно и больно Валерку поколотить. Второй этаж мне позволял это сделать, но я так не сделал, потому что одноклассник выглядел каким-то… жалким. Хотя с другой стороны, высадить мне окно, и вот так бесстрашно потом стоять и махать ручкой без весомого повода сомнительное занятие. Валера сказал мне тогда: Миша, я их вычислил, нам нужно поговорить. Рядом со мной, на подоконник запрыгнула кошка, она с интересом смотрела на улицу. Снег все падал и падал, превращаясь в капли дождя налету. Фонарь несколько раз мигнул, но не погас. Эта картина была похожа на кадр из старого фильма про экзорциста: ночь, дождь, фонарь, Валерка в плаще и шляпе. Тяжело вздохнув, я кивнул головой, и одноклассник вышел из луча света, побрел к моему подъезду.

Валера сильно изменился с последней нашей встречи на выпускном, было бы странно, если бы он остался тем же хилым умником из девятого класса. Когда мы учились, он все время ходил с какими-то конденсаторами, схемами, таблицами. На переменах подолгу разговаривал с нашим физиком. И, кажется, физик его понимал, они о чем-то щебетали, пока не звенел звонок на урок. Валерка зашел в прихожую и первое, что он сказал, было: прости за окно, я все починю. Он выглядел лет на десять старше меня, когда-то русые волосы поседели. Седина тронула даже усы и бородку. Я спросил у него: материализуешь стекло и вставишь? Он ничего не ответил, вымученно улыбнулся. Я кивнул на вешалку: раздевайся, пошли на кухню, о чем будем разговаривать среди ночи? Валерка помедлил перед тем, как снять плащ цвета слоновой кости, и ответил: о психотронной обработке и уровнях радиочастотной кодировки мозга. Я не совсем понял, шутит ли он или сошел с ума, но ничего не сказал, пошел на кухню заваривать чай.

Одноклассник долго молчал, мы пили чай с бергамотом, я еще акцентировал его внимание на этом чае: Валер, смотри, с бергамотом, говорят, для нервов полезно. Мимоходом подумал: надо бы чем-то закрыть окно, наверное, в комнате уже потоп. Оставил приятеля, а сам пошел за молотком и гвоздями в кладовку. Когда я прибил одеяло на месте выбитого окна и вернулся на кухню, Валера сидел за столом в той же позе, но что-то в окружающем пространстве изменилось. Я не знаю, как это описать, но воздух, как будто стал осязаем. Я чувствовал его сопротивление, когда делал шаг навстречу столу. Единственное сравнение, которое приходит в голову, это кисель. Мне показалось, что к столу я шел целую вечность, продираясь сквозь этот новый и странный воздух. Валера поднял на меня глаза, и тут я заметил, что перед ним лежит спичечный коробок черного цвета. Он стукнул по коробку ладошкой, и воздух приобрел свои первоначальные свойства. А я, кажется, перестал ориентироваться в пространстве, и неуклюже присел на пол. Ошеломленно спросил Валеру: Валера, ты дурак, что это было? Одноклассник покачал головой, предложил мне сесть за стол, попить чай с бергамотом, который полезен для нервов. Эту фразу я где-то уже слышал.

Мы просидели с ним до самого рассвета, несколько раз я задремывал. Бывший одноклассник рассказывал о своем новом месте работы в НИИ. Он занимался чем-то вроде исследований влияния радиоволн на человеческий мозг. После третьей чашки чая я перестал его останавливать и просить объяснения всем этим терминам и сложным словечкам. А за окном запели птицы, начало светать. Уставший Валера подходил к сути вопроса, которую я так и не уловил во время этого затяжного монолога. Переживания моего бывшего одноклассника (бывают ли одноклассники бывшими?) заключались в боязни того, что он увидел в последние смены на своей работе. Страх этот был иррациональным, но в то же время имел под собой вполне конкретные примеры необъяснимого воздействия. Что уж говорить про страх Валеры, я сам испытал это воздействие тем вечером. Спичечный коробок был ретранслятором первой ревизии. Одноклассник умыкнул его в доказательных целях. Я спросил его: почему ты пришел ко мне? И Валерка рассказал о случайной встрече с моей бывшей девушкой Сашей, которая вскользь упомянула, что я журналист. И как журналист смог бы написать что-то про эти воздействия, чтобы люди узнали правду о том, как ими манипулируют. Правда, Саша забыла, что я уже год не журналист: ох, уж эта девичья память.

Я посоветовал Валере прилечь отдохнуть, судя по его дерганым движениям и диким глазам, чай с бергамотом ни капли не успокоил. Сам я тоже прилег, постелив себе на полу. Засыпая, мы условились пойти в этот НИИ вдвоем завтра вечером. Я не представлял, какой у НИИ должен быть режим защиты, чтобы посторонний бывший журналист смог туда попасть. Но Валерка заверил, что он все устроит, главное держаться его. Мы уснули под стуки лопат дворников. А когда проснулись, наступил вечер. Одноклассник замкнулся в себе, говорил мало, односложно, впрочем, ничего нового. Он всегда был молчаливым, если разговоры не касались физики. Мы поужинали, вышли на улицу. Место работы Валеры находилось в некотором отдалении от города, пришлось долго ждать рейсовый автобус. На остановке я все-таки спросил его: что я должен там увидеть, и что мне делать, если то, что я увижу, мне не понравится? Он ответил мне: ты должен фиксировать все события, чтобы ничего не пропустить. Подошел наш автобус, и мы сели в этот старомодный ЛИАЗ.

Всю дорогу молчали, помимо нас в салоне сидело еще два человека. Может быть, я мнительный, но, кажется, эти мужики на нас посматривали и обсуждали между собой. Обычные работяги: синие пуховики, щетина. Окошко запотело, я протер его, мы проезжали мимо лесного массива (вот и съездил за город). И когда мы добрались до места, я подумал, что этот НИИ не внушает никакого доверия. Вообще, не стоило влезать во всю эту авантюру. Знаете, такое чувство, когда волосы на теле встают дыбом от того, что где-то рядом электрическое напряжение, тогда я испытывал это чувство. Полукруглое здание, этажа три, ночь, вокруг лес. Мы шли с одноклассником к проходной, позади нас плелись эти два мужика. Вчерашнее событие с плотностью воздуха можно было списать на психоз, поэтому я размышлял о том, чтобы развернуться сейчас и поехать домой. Озвучить свои сомнения я не успел, мы дошли до проходной, и стояли перед металлической вертушкой. Сторож, выглянув из-за газеты, спросил: кто это с тобой, Валерий Константинович? Валерка ответил ему: новый стажер, все согласовано с Аркадием. И я надеялся, что сторож пойдет проверять согласованность моего визита, но он не пошел, просто махнул рукой, и опять погрузился в свою газету. Меж тем, каждый волосок на моем теле продолжал шевелиться, одноклассник шел впереди по узкому коридору, я плелся за ним. В конце коридора виднелся лифт, его двери открылись, казалось, сами собой.

Внутри пахло медицинским спиртом, словно в детстве, когда мне ставили прививку. Мы спускались все ниже и ниже под землю. Я всерьез запаниковал по поводу всей этой ситуации: Валер, сколько под нами этажей, и что мне предстоит сейчас увидеть? Он молчал, лифт остановился. И перед тем, как двери открылись, он сказал мне: тут нет этажей. Я не успел осмыслить его реплику, двери распахнулись, и мы оказались в залитой светом аудитории. Ее размеры были сопоставимы с моей комнатой (нет, с двумя моими комнатами). В центре стоял круглый стол, на котором была огромная стеклянная колба литров на пятьдесят. В этой колбе в физрастворе плавал мозг, так мне показалось тогда. Весь сюрреализм происходящего вызвал приступ истерического хохота. Голова профессора Доуэля, Валера, НИИ, что может быть смешнее и нелепее, разве что апокалипсис. Помню, как присел на пол, держась за живот. Валера что-то говорил, но я продолжал смеяться. Мозг пульсировал, из него пробивались тонкие щупальца, словно луковые отростки, одно, второе. Я обратил внимание, что они двигаются по стеклу вверх, вниз, сканируют. И ощутил вибрацию внутри своего тела, как если бы проглотил мобильный телефон, а кто-то набрал мой номер. Голова нестерпимо зачесалась, почесал ее, на пол спикировал клок волос. Кажется, вибрировало и зудело не только во мне, но и во всей аудитории. И я услышал, как Валерка сказал: вот он, человек будущего.

Не помню, как мы очутились в соседней комнате, соседняя ли она была. В ней было множество стеллажей с приемниками. Волосы на моем теле вроде бы перестали колебаться. Я помню наш разговор с Валерой смутно, как будто сквозь дымку. Дымку, которая шла из моей головы, у меня подскочила тогда температура. Именно об этом рассказывал одноклассник, про воздействие волн на человека. О том, как радиоволны различной длины абсорбируются кожными покровами людей, меняют структуру внутренних процессов, и даже меняют мысли. Кому это нужно? Для чего это нужно? Вопросы, которые я тогда задавал Валере, были сумбурными, неточными. Ответы моего одноклассника сбивали с толку, он говорил о правительстве, кодировании людей в целях понятных и простых во все времена. Что же касалось мозга в той колбе, спросите вы. Валерка сказал следующую мысль, я запомнил: они научились отделять мозг человека от тела, и поддерживать в нем жизнь, будущее уже наступило. Тот мозг был тренажером в упражнениях по калибровке. Он существовал там, в той аудитории для установления зависимостей, для подстройки показаний, кажется, так сказал товарищ. Представьте мое состояние тогда, я не знал, с чего начать, что предпринять, вся ситуация выглядела паршиво. И тут меня оглушила сирена, в комнату зашли те два мужичка из автобуса, только теперь на них были медицинские халаты. Валера побежал в другой конец комнаты, а я не успел даже дернуться. Ощутил подлый укол в область спины, и все погрузилось во тьму.

Сейчас я пишу этот малюсенький рассказ, сидя в комнате приемного отделения психоневрологического диспансера. Наверное, меня притащили сюда те два человека. Не знаю, где находится Валера, о нем я подумаю позже. В сущности, вся моя история может показаться бредом воспаленного сознания. Но я уверяют вас, вы измените свое мнение на этот счет. Только что я нащупал в своем кармане одну незначительную на первый взгляд вещь. Это черный коробок, тот самый, что изменил структуру воздуха у меня дома. Сквозь стекло в двери я вижу, как по коридору сюда идет доктор и два санитара. Я знаю, что делать с этим ретранслятором. Валерка, кажется, ударял краем коробка о стол, я сделаю то же самое. И тогда мы посмотрим, кому из нас привиделась вся эта запутанная история, и кто из нас не в своем уме.