Смерть идёт по плану
New York Times от 27 августа 2021 года
17 ре-июля 2020 года
Виктор с детским восторгом смотрел, как на её голове пробившиеся светлые волосы. Он не удержался, аккуратно провёл по ним рукой и ощутил лёгкое покалывание. Мама дёрнулась и тяжело вздохнула.
- Который час? - она говорила тихо, но ровно.
- Пол восьмого, - Виктор поправил маме подушку и включил ночник на тумбочке у кровати. Ей всегда нужно было много света.
- Детей вези в сад, а не вошкайся тут, - она пыталась ворчать, но с радостным голосом это получалось плохо.
- Моются они. Просто зашёл проведать, - Виктор убедился, что таблетница на месте и все лекарства в нужных местах. - Кстати, ты сегодня не стонала во сне.
Мама с трудом приподнялась и опёрлась спиной о подушку.
- Хватит подслушивать. Ночью спать надо - и так не высыпаешься.
Виктор понимал, что она права. За последние три месяца его сон сократился с восьми до четырёх-четырёх с половиной часов. Но он каждый раз сжимался, когда не слышал тяжелого дыхания в маминой спальне больше пяти секунд.
Мама продолжила:
- Наконец противорвотное подобрали нормальное. Я, конечно, знала, что химия - это гадость, но не настолько же.
- И теперь тебе станет лучше и появится больше сил на восстановление, - Виктор улыбнулся и обнял её, после чего пошёл помогать детям одеваться.
Чтобы через минуту броситься назад с тазиком - маму снова тошнило.
- Да, доктор, ей стало лучше. Боли? Уменьшились. К сожалению, ещё тошнит, но знаете, у неё начали отрастать волосы! - Виктор прижимал мобильник к уху плечом и в то же время сдавал назад, отъезжая от детского сада. - Да, спасибо, буду учитывать.
Он сбросил звонок, потёр слезящиеся глаза и поехал работать. По дороге набрал жену.
- Врач сказал не спешить с нагрузками, дать организму немного восстановиться. Сказал понаблюдать ещё недельку и, если пойдёт также, выводить на прогулку. Отметил, что волосы это хорошо.
- Понятно. Как дети? - уставший голос жены звучал глухо. Виктор понимал, что у него такой же.
- Поскакали. Они же нормально спят, в отличие от нас. Почти не опоздали - удалось объехать пробку.
- Вить, приедешь, надо поговорить.
Виктор нервно дёрнул рукой, и машина вильнула на дороге.
- Хорошо.
«Но ничего хорошего там не светит», подумал он. И оказался прав.
Супруга сидела над чашкой остывшего кофе, оперев голову на руки. С их переезда к маме прошло несколько месяцев и за это время жена здорово изменилась. Почему Виктор заметил это только сейчас?
- Что случилось, солнце? - Виктор тоже налил себе кофе из аппарата, заменил холодную чашку жены на горячую.
- Вить, я не знаю, сколько это будет продолжаться, - она кивнула в сторону спальни мамы. - Но такими темпами в могилу быстрее ляжем мы с тобой, а не она.
Виктор медленно пил кофе, не спешил с ответом.
- И что ты предлагаешь?
Она не поднимала головы:
- Я позвонила коллегам. Сейчас есть отличные пансионаты, где профессионально ухаживают за такими больными, как она, - жена, наконец, подняла голову и посмотрела ему в лицо. - У нас дети, своя жизнь. Мы и так десять лет жили в тени твоей мамы. А теперь ещё и вынуждены смотреть, как она умирает. Ты же это понимаешь?
- Понимаю.
Виктор не строил иллюзий: врачи дали маме год, от силы - полтора. И то, если химиотерапия окажется эффективной. А в мамином случае шанс на успех - один к трём. Не говоря про метастазы.
- Солнце, надо посчитать. Потянем ли мы пансионат. И, в любом случае, ещё месяц ей придётся пробыть дома - перевозить её ещё раз небезопасно. И ты, как медик, это прекрасно понимаешь.
Супруга кивнула, сказав только:
- Через месяц поговорим. Если ещё не разучимся от недосыпа. Когда же пройдут эти колики...
Виктор улыбнулся и обнял жену. Она на секунду прижалась, а потом отстранилась. Нехотя отпустив её, Виктор подошёл к балкону и со вздохом прислонился лбом к стеклу: в коляске на свежем воздухе дремала дочка. Им не повезло - приступ колик у неё начинался ровно в час двенадцать ночи и длился два часа. А после четырёх начинало тошнить маму.
13 ре-августа 2020 года
- А говорила, что не любишь копаться в земле, - со смехом сказал Виктор и подал грабли.
Мама полола клумбу у дома, сидя на низеньком стуле.
- Это от безысходности. Я бы поехала в Барселону, забралась бы на Тибидабу, да кто-то слишком вжился в роль моего сторожа, - её голос звучал ворчливо, но весело. Изредка она касалась грязными руками отросшего ёжика на голове. Густая щётка седых волос стремилась вверх, делая всегда изящную бизнес-леди своенравным панком на клумбе.
- Сторож? Это я всего лишь возвращаю тебе долги, мамуля, - с ухмылкой сказал Виктор и подал бутылку с водой. - Попей, жарко сегодня.
Женщина, не отводя взгляда, выпила несколько глотков.
- Мне всегда казалось, что я забочусь о вас. Делаю, как лучше. Оберегаю от опасности. Но никогда не думала, что сама стану для вас сторожем, - а потом очень тихо, еле слышно добавила - или тюремщиком...
Виктор взял маму за руки:
- Я не это имел в виду. Понимаю, что ты хотела нам лучшего, просто...
- Что просто?
Он не смог закончить.
- Вот и я о том же. А сейчас, - она обвела руками свою небольшую грядку, - ты стал моим личным надсмотрщиком. И всё равно привязан ко мне, как к какому-то вонючем столбу!
Мама раскраснелась, и Виктор спохватившись поднял её на ноги, обнял.
- Тихо-тихо, всё окей. Я ни в чём тебя не обвиняю...
Она отодвинула сына, посмотрела ему в лицо и сказала:
- В этом и проблема, дорогой. В этом и проблема.
После чего собрала инструменты и медленно пошла к дому. Виктор сбитый с толку пошёл следом.
Сегодня мама не прошла положенные четыре тысячи шагов, но Виктор счёл достаточной работу на свежем воздухе. Когда мама уснула, он пошёл в свою комнату и прилёг на диванчик. Как только голова коснулась подушки, зазвонил телефон.
- Чтоб вас. Вот выключу телефон, как говорит жена...
Звонила как раз она.
- Что случилось? Куда ехать?
Виктор вскочил с дивана и уже через две минуты, кинув куртку на заднее сидение, сел в машину. В салоне, почему-то, пахло табаком, хотя ни он, ни жена не курили. Вжав педаль в пол, он вылетел на улицу и помчался в магазин.
14 ре-августа 2020 года
Виктор тёр глаза, пил кофе, но всё равно дышал с трудом. Двадцать семь часов без сна…
От неприятного света больничных ламп болела голова, а врачи не давали таблетки – не пациент.
За последние шестнадцать часов он трижды мотался из больницы домой и обратно. Как только появлялись врачи и сообщали, что «мы делаем всё, что можем», «сейчас анализы, процедуры», «операция на три-пять часов», Виктор мчался домой, проверить маму.
И всё время вертел телефон в руках, боясь пропустить звонок.
Пока что ему позвонили только с почты и продавцы какой-то очередной хрени. Из последнего разговора он запомнил одну фразу:
- Вы уверены, что не хотите прекратить?
Он послал оператора далеко и надолго. После обречённо позвонил в медицинский центр и попросил приглядеть за мамой в его отсутствие. Минут через сорок приехала медсестра и, осмотрев Виктора, сказала:
- Что же вы раньше не обращались?
Он раздражённо махнул рукой и снова поехал в больницу.
Спустя час ожидания под невыносимым светом ламп приёмного покоя, его пригласили в палату. Накинули халат, протёрли руки спиртом, проверили на алкоголь. Виктора передёрнуло, когда медсестра тихо сказала дежурному врачу: «На всякий случай, а то смотрите, какие глаза красные».
Солнце лежало под тонким одеялом, опутанное трубками системы и проводами кардиомонитора.
Вдруг она зашевелилась, и Виктор придвинул стул:
- Солнце, я здесь, я рядом.
Женщина мутным после наркоза взглядом посмотрела на мужа. Она словно не могла сфокусироваться. Или не понимала, кто рядом.
- Вить, - наконец сказала она тихо-тихо. – Витя…
- Да, - почему-то у Виктора навернулись слёзы на глаза. Хотелось вцепиться кому-нибудь в горло, но точно не видеть это потерянное лицо и с трудом разбирать слова. – Я здесь.
Она глубоко вздохнула, напрягла плечи и, приподнявшись сказала:
- Уйди. Пожалуйста.
14 ре-сентября 2020 года
Когда ему позвонила тёща, Виктор как раз забирал детей из сада.
- Почему? – спросил он, надевая шапку на старшего и придерживая телефон плечом.
- Она не поедет домой. Она попросила привезти вещи.
- А дети? – Виктор поправил шарф и отправил ребёнка к выходу.
- Сегодня у тебя, а дальше – посмотрим. Скажи, что маме лучше.
Виктор положил телефон, обнял среднего.
- Сегодня пообщаемся с бабушкой, а завтра, наконец, увидимся с мамой и сестрой. Их выписали.
Сын изо всех сил обнял Виктора и побежал сообщить новость старшему брату. Мужчина вздохнул. Поморщился:
- Какая-то сволочь курила на территории сада.
В тот день ему не дали пообщаться с женой.
Мама, услышав его историю, спросила:
- И что ты будешь делать?
- Подожду, когда она немного отойдёт, позвоню. Как минимум уточнить, по детям. Ей сейчас будет тяжело с тремя…
- Может, хоть тебе выспаться удастся, - криво улыбнувшись поддержала его мама.
Виктор с благодарностью положил свою руку на её. Рука оказалась ледяной.
- И давно ты мёрзнешь? – вскочил он за градусником. Через тридцать секунд прибор запищал – тридцать девять и восемь.
Ответить она не смогла – изо рта плеснула кровь.
18 ре-ноября 2020 года
Виктор смотрел в зеркало заднего вида и не видел ничего. Только туманную дымку, да редкое движение машин. В пять утра даже у крупной больницы машин раз-два и обчёлся.
Он всё ещё держался, но запах курева дразнил его своим вездесущим присутствием. Он даже в какой-то момент задал вопрос врачам: не пахнет ли от него табаком – может он сам не замечает, как курит? Но врач порекомендовал ему выспаться и меньше пить кофеин-содержащие напитки.
Два месяца пролетели незаметно. Второй курс химиотерапии снова оголил череп мамы, убрав начавшие отрастать волосы. Она ослабла, постоянно жаловалась на тошноту, но опухоль, прибитая в желчном, перекочевала в лёгкие и продолжала медленно расти.
Поговорить с женой так и не удалось. После двадцатой попытки звонить перестал. Детей пару раз в неделю ему выводила тёща, изредка рассказывая о состоянии супруги, которая после больницы сильно похудела и ослабла, днями лежала в кровати. Иногда возникали трудности с кормлением дочери, а пацаны бесились от нехватки маминой заботы. Виктор несколько раз передавал детское питание и фрукты, а также деньги на детей. Тёща смотрела строго, но понимающе.
Радовало только то, как дети встречали его на прогулках: обнимали и смеялись его простым шуткам. Кроме дочки, которая чего-то испугалась и больше ему на руки не шла.
Но сейчас в зеркале заднего вида не было видно ни детей, ни супруги, ни выхода из ситуации. Запасы денег подходили к концу, а сил работать не оставалось: всё уходило на решение проблем со здоровьем мамы.
Подавив очередной приступ тошноты, Виктор вылез из машины. Холодная влага на секунду взбодрила, а потом заставила стучать зубами. Сжимая под мышкой коробку конфет, он побежал к воротам больницы.
- С юбилеем! – Виктор вручил коробку конфет маме и сел рядом.
- Я не праздную этот праздник, ты же знаешь, - мама сидела, положив исхудавшие, бледные руки поверх одеяла. Тонкие сине-зелёные венки струились по коже, перемежаясь синяками там, где ставили катетеры.
- Да я не про День независимости. Я про твой юбилей, - он хитро улыбнулся и потёр глаза.
Женщина непонимающе посмотрела на сына.
- Мам, пять лет назад ты пережила инсульт. И выкарабкалась. Мне кажется, что пять лет дополнительной жизни заслуживают того, чтобы отпраздновать.
Она улыбнулась и потянулась за бутылкой воды. Остановила Виктора, когда тот бросился помогать. Взяла и попила.
- Уговорил, хороший повод. Давай праздновать жизнь.
Виктор открыл пачку. Конфеты из чёрного шоколада подал маме, сам выбрал молочные. Чокнувшись шоколадками, они с хихиканьем съели праздничное лакомство.
Общаясь и вспоминая другие времена, Виктор наблюдал за смешливыми морщинками вокруг глаз мамы. Впервые за несколько месяцев он искренне смеялся и радовался.
Только чёртов запах сигарет, как облако ядовитого тумана, окружал его со всех сторон.
21 ре-декабря 2020 года
Выходные прошли ужасно: старший кашлял всю ночь, как матёрый курильщик; младший мучался головной болью и ныл без перерыва. У обоих температура то подскакивала до тридцати девяти с половиной, то падала ниже тридцати шести.
Лишь к утру понедельника оба успокоились и уснули глубоким сном. А Виктор позвонил тёще и попросил приехать.
Часам к десяти она добралась. Убедилась, что малыши спят и позволила зятю позавтракать. Пока Виктор жевал, уставившись в мятую скатерть, она придирчиво изучила порядок в комнатах, чистоту тарелок и забитость мусорников. А после налила чашку кофе и села напротив:
- Ну, кроме мятой скатерти, предъявить нечего. Дочь моя и того меньше успевает. Даже с одной, - она громко хлебнула кофе, а Виктор продолжал смотреть только в тарелку. Силы кончились и от постоянного запаха табака мутило.
- Я слышала, что сегодня выпишут твою маму, - продолжала тёща. – Надо чем-то помочь? Кроме детей?
Наконец Виктор поднял голову. Он с трудом сфокусировался на тёще.
- Нет, всё в порядке. Я уже приготовил всё, что нужно. Если её отпустят, то останется лишь покидать овощи в кастрюлю и вскипятить, - он отодвинул тарелку, в которой осталась половина яичницы – больше не лезло. И резко вдохнув, спросил, - Как она?
Тёща сделала глоток кофе, не отводя взгляда от зятя.
- Ну, как она. Тяжело. Детям тесно, места у нас ты знаешь сколько, - и побормотала еле разборчиво. – Она скучает. Тяжело ей, - и снова громче. – Но я понимаю её решение. Нельзя быть мужем у двух.
Виктор опустил голову, снова уткнувшись взглядом в стол.
- Маме осталось меньше года. Я думал, что она потерпит…
- Понимаю, - тёща поднялась со стула. – Иди, поспи немного. Наберись сил. Я побуду с пацанами, а когда привезёшь маму…
- Если привезу, - перебил он.
- Да привезёшь, куда ты денешься. Так вот, когда привезёшь, я развлеку её пару часов. У тебя сегодня встреча в семь.
- С кем? – удивленно откинулся на стуле Виктор.
Тёща улыбнулась, и радостная догадка теплом согрела его сердце:
- Простила?
- Я сказала только про встречу, - ответила тёща, пытаясь состроить серьёзное лицо. – Так что иди отдыхай!
Разумеется, на радости Виктор не смог уснуть. Поэтому следующие два часа он смотрел в потолок, представляя, как обнимет жену, как поцелует, что и как скажет. А когда через час позвонили и сказали, что к четырём можно приехать и забрать маму, Виктор вскочил с кровати и сделал несколько танцевальных па.
И даже запах сигарет его не беспокоил.
По дороге в больницу Виктор заехал в цветочный и взял два букета: маме и жене. Маме простые белые розочки, а жене – её любимые георгины оранжевого цвета. Заскочил в парфюмерный, сбрызнулся из тестера одеколоном, поскольку забыл это сделать дома, и помчался в больницу.
Несмотря на середину дня, город всё ещё стоял в пробках. Виктор тёр глаза, подпевал радио и думал о том, как бы успеть освободиться до семи. Желательно, даже до половины седьмого. По соседству гудели нетерпеливые водители, подгоняя тех, кто недостаточно быстро реагировал на светофор. А иногда гудели просто, чтобы сорвать злость.
Виктор впервые за несколько месяцев чувствовал, как радость пузыриться в теле, наполняя его лёгкостью. Отпустило напряжение, легче дышалось и пахло лимонным освежителем, а не табаком. Отбивая пальцами ритм по рулю и коробке передач, он потихоньку двигался в пробке.
Впереди несколько машин свернули во дворы и ускорились. Виктор посмотрел им вслед и кивнул сам себе – точно, там можно проехать вдоль трамвайных и железнодорожных путей, сделать небольшой финт и выехать напрямую к больнице, минуя главный затор.
Он газанул. Машина легко ушла в поворот и вот впереди всего две попутки и обе двигаются, а не стоят на месте. От этой лёгкости на душе стало ещё веселее. Виктор выкрутил музыку погромче и, подпевая радио, понесся за мамой и к своей жене.
Двор, поворот, брусчатка, встречная электричка ослепила фонарём, сбросил скорость. Чуть не влетел – с главной в левый борт устремился старый мерс, но тормоза, несмотря на снег, отработали на все сто.
- Фух, - выдохнул Виктор и убедившись, что слева никого, поехал дальше. Через пятьсот метров из-за поворота выскочила ещё одна электричка.
- У них что, пути завалило? – удивился Виктор, чувствуя радость от того, что даже дорога сегодня была на его стороне.
А потом он вылетел под трамвай.
Металлическая балка старого трамвая пробила борт машины, как консервную банку, и вонзилась куда-то ниже диафрагмы. Точнее Виктор сказать не мог: мир словно застыл, радость заледенела, а зрение потрескалось. И только за мгновение до темноты он понял, что на лобовом стекле трещин теперь больше, чем стекла.
28 апреля 2021 года
Его предупреждали, что возвращение может быть долгим. Мутность зрения, потеря ориентации и тошнота. Виктору же важнее всего было то, что он чувствует ноги.
- Виктор, поднимите правую руку. Да, спасибо. Теперь левую. Отлично. Сейчас сестра даст воды и вам станет лучше.
Девушка в маске поднесла ему пластиковую кружку и помогла из неё попить. Виктора посадили и проверили ещё раз пульс, реакцию зрачков, тонус мышц.
- Вы в порядке, поздравляем. Наш психолог примет вас через пятнадцать минут. Он очень просил вас не спешить…
Виктор хотел показать медсестре средний палец, но сдержался. Она-то не виновата.
Психолог встретил его вежливой улыбкой за щитком прозрачной маски, но Виктор легко заметил нервно сжатую в кулаке ручку, кривые заметки на столе и даже неловко припрятанный под документами шприц с транквилизатором.
Но он сделал вид, что всё нормально, сел в скрипнувшее кресло, откинулся и спросил:
- Что случилось?
- Виктор, простите, что заставил вас прийти сюда сразу после процедуры. Обычно мы позволяем участникам программы немного отдохнуть, прожить свой опыт, а потом уже обсуждаем его. Но… Ваша ситуация немного иная.
- И чем же она… иная? – Виктор положил руки на колени и посмотрел на доктора.
- Понимаете, наша программа позволяет людям увидеть иной вариант развития событий. Посмотреть, что бы изменилось, не будь того или иного факта. Да, вы знаете и сами выбрали, исчезновение коронавируса и варианты развития жизни в течение года на основе ваших исходных данных, - психолог неловко взмахнул руками и уронил документы, ещё больше обнажая шприц.
Обиваясь потом, как случайный турист на берегу Амазонки, он нервно поправил стопку.
Такими темпами придётся доктора успокаивать.
- Да, я помню условия участия в программе.
- Так вот, - доктор, видя, что Виктор не бросился на него, немного успокоился. – Наши алгоритмы позволяют с высокой вероятностью рассчитывать вероятное будущее в рамках одной жизни. Безусловно, это модель, но очень точная. Однако наш опыт показывает, что некоторые события если происходят, то происходят несмотря ни на что…
Он замолк, теребя воротник рубашки. Виктор вдруг понял, что психолог – ещё совсем молодой человек, может чуть старше его самого. Как психолог – ещё совсем не стрелянный юнец.
- Вы, наверное, имеете в виду то, что произошло в моей симуляции?
Психолог кивнул:
- Вы, наверное, заметили, что моделирование закончилось немного раньше, чем мы обещали.
- В декабре, вместо конца апреля? Да, заметил, - Виктор был сама вежливость.
- Мы приносим извинения за столь негативный опыт и готовы даже вернуть часть денег – соответственно непрожитым месяцам!
Виктор вдруг понял, что перед ним не психолог, а обычный менеджер. Который больше боится не проблем в голове пациента, а плохих отзывов от клиентов на новый продукт.
- Разрешите один вопрос.
- Да, конечно! – закивал психолог-менеджер. – Думаю, вы хотите знать, что случилось с вашей матерью? Вы потратили столько сил, чтобы помочь ей! Пожертвовали практически всем.
Виктор перестал улыбаться, и менеджер-психолог вжал голову в плечи, автоматически дёрнувшись в сторону транквилизатора. Но ему хватило ума себя остановить.
- То, что моя мать умрёт, я не сомневался. Лекарство от рака не изобрели и коронавирус здесь не помог. Своевременная химиотерапия подарила ей… нам… время. Врачи ей дали год-полтора.
Виктор замолчал, а менеджер уточнил:
- А в чём вопрос?
- Почему мне всё время чудился запах сигарет?
***
Виктор стоял на улице и смотрел на пустую пачку. За сеанс моделирования с использованием компьютеров и, как он предполагал, галлюциногенов, длившийся около четырёх часов, мужчина умудрился бессознательно скурить пятнадцать сигарет. Впервые он затянулся после похорон, а уже спустя месяц не мог представить жизнь без тлеющего табака.
А сейчас он смотрел на пачку и чувствовал омерзение.
Кинув её в мусорник у неброского входа в клинику, он побежал на парковку. Мелкий дождик сыпал с неба, размывая светящееся синим название: «Альтернатива». Клиника, где каждый мог изменить один фактор в своей жизни и посмотреть, что измениться.
Говорят, многие, узнав, что ничего не изменилось, начинали пить и баловаться наркотой. А другие, наоборот, вставали на путь истинный, находили себя.
Виктору было наплевать на всех. Добежав до машины, он быстро сел, завёлся и, пока грелся двигатель, набрал жене:
- Ксюш, я закончил. Да, всё хорошо. Дома расскажу. Детей обнимай. Мне сейчас надо заехать в одно место и потом домой. Целую.
Звенящий голос супруги пожелал удачи. Уже кладя трубку, она сказала в сторону:
- Папа скоро приедет, пошли готовить! – и в ответ раздались радостные детские вопли.
Виктор улыбнулся, чувствуя, как тепло греет изнутри. Он вдохнул и не почувствовал той тяжести, что давила его всю симуляцию. Он дышал легко.
- Я готов, - посмотрев в зеркало заднего вида, сказал Виктор сам себе.
Спустя полчаса езды и ещё пяти минут ходьбы мужчина оказался на месте.
По памятнику стекали капли, делая портрет женщины будто вне фокуса, размытым. Виктор подошёл, протёр камень куском бумаги, в который ему завернули цветы. Улыбнулся и положил белые розы у изголовья могилы. Нежные бутоны коснулись даты: 18 июля 2020 года.
- Прости, что давно не заходил. Нужно было многое сделать. Да ты знаешь.
Виктор замолчал, глядя на молодое лицо.
- Рано, мам. Действительно рано. Внукам тебя иногда не хватает. Но знаешь…
Он опустился ближе к памятнику и прошептал так, словно говорил маме на ухо:
- Всё вовремя. Мне пора было повзрослеть. Так что… Спасибо.
Дождь усилился, орошая каплями розы и памятник. Струи стекали по вырезанному в камне лицу и казалось, что женщина плачет.
Только слёзы это были не грусти, а радости.