Чувствовать

Он представил, как сейчас выглядит и усмехнулся. Эта эмоция отдалась в нем новым резким уколом боли, приятной сладкой боли, разливающейся по всему телу, и гаснущей где-то в глубине его организма. Серый дизайнерский ковер измазан темной, почти черной кровью, что все еще сочилась из его ран. Глаза заплыли гематомами от ударов, он почти не видел большую кровать, через узкие щелки, возле которой лежал, на ощупь дотянулся до полупустой бутылки виски, немного приподнялся на локти и сделал несколько жадных глотков. Пойло обожгло сухую глотку, и он снова повалился на пол, держа бутылку. Боль в ноющем теле отошла, а на смену ей разлилась легкость алкоголя. Как же он докатился до того, что боль стала его любимым наркотиком, что он позволил себе подсесть на эмоции, разрешил себе чувствовать.

Брай закрыл глаза и представил ее лицо. Воспоминания закружили его унося из шикарной квартиры в центре города в тот день, когда он впервые ее увидел.

Тусклый свет в раздевалке мешал сосредоточиться. Он уже несколько раз говорил агенту заменить лампы. Это отвлекало его. Брай ударил перчаткой о перчатку, короткий гортанный рык вырвался из него. Дверь открылась, в проеме показалось лицо тренера:

- Готов?

- Я рожден готовым, - грубо ответил Брай, сплюнул и, оттолкнув дверь вместе с тренером, вышел в темный коридор.

Он проделывал это путь уже десятки раз. От раздевалки и до ринга, через темноту, отдаленные крики с трибун, людей, что хотят крови и зрелищ. Бои становились жестче, с каждым годом все сложнее было оставаться зрелищным, когда никто не чувствует боли. Мир изменился, и всем пришлось подстраиваться, чтобы оставаться частью шоу. Сначала это были просто таблетки, он помнил, как в 2030 первые бойцы ММА стали принимать новый обезболивающий препарат, сначала он притуплял сильную боль, позже стал ее убирать. На ринге стояли до отключки или обескровливания. Было много разговоров о том, чтобы запретить это, но толпа жаждала насилия как никогда. А позже ученые зашли еще дальше, и через десять лет работы и экспериментов людям представили новый чип, который заглушает боль. Какая у них была рекламная компания, Брай помнил их обещания: “Жизнь без боли для спортсменов и стариков” - чистый кайф. Все те, кто подвергал свое тело тренировкам пошли на эксперимент не задумываясь, они стали почти машинами. А потом производство стало массовым. И мир заиграл другими красками. Никакой боли, никакой жалости, никаких эмоций. Да, только после массового запуска люди стали наблюдать, что и эмоции притуплялись. Никакой грусти, сожалений, самокопания, но и радости тоже больше не было. Мир снова изменился, и стал жестче, вместе со всеми своими обитателями. Любовь стерлась до похоти, дружба стала партнерством для бизнеса, и только жажда насыщения стала сильнее. Все превратились в монстров с зияющей черной дырой внутри, которую пытались забить хотя бы на время алкоголем, наркотиками, оргазмами и адреналином.

Отголосок страха, смешанный с предвкушением, всегда настигал его в момент, когда он поднимал канат ограждения ринга. Здесь, в центре, стоя лицом к лицу со своим новым соперником, в лучах света, окруженный криками толпы, он снова что-то чувствовал. Но этого было недостаточно. А потом сигнал к началу боя, и удар за ударом он мысленно заставлял соперника сделать хоть что-нибудь, чтобы он смог почувствовать. Ведь столько было написано об этом в старых книгах и фильмах, до которых больше никому нет дела, никому кроме него.

Вот он валит соперника, удушающий, у парня закатываются глаза, рефери бьет по рингу, толпа отсчитывает до десяти. Брай отпускает захват, поднимается, его немного шатает, но он сделал это, самодовольство наполняет его, он поднимает руки, и его настигает резкий удар в затылок, а за ним еще один. Ринг расплывается, в его теле будто взрывается миллион бомб, выпускающие миллиард игл в каждый миллиметр его мышц. Тьма поглощает его, и Брай уже не чувствует глухого удара о пол ринга, с которым падает.

“Как же все ужасно звенит”, - подумалось ему, и Брай открыл глаза. Его тут же ослепила яркая вспышка света, какая-то комната ужасно кружилась.

- Вы пришли в себя, замечательно, - над ним склонилось чье-то лицо, обрамленное светом. Брай пытался сфокусироваться, но все тщетно, и он снова провалился во тьму.

Когда он снова пришел в себя, комната больше не двигалась. Он понял, что это палата больницы, в такой он лежал после внедрения чипа много лет назад. В комнате, кроме его койки, стояло кресло, в котором сейчас сидел его агент. Джимми выглядел препаскудно. То ли он опять не спал, то ли прошлый бой сильно ударил по его ожиданиям навариться и купить новую тачку.

- Чего такой кислый, Джим, неужели твой чемпион проиграл? - с трудом усмехнулся Брай.

- Знаешь, что в тебе мне нравилось всегда больше всего? Твои шуточки в самый неподходящий момент.

- Нет неподходящих моментов для юмора, ну может кроме смерти.

- Саймон Парк, твой последний соперник, сломал твой чип, ты вырубился от боли. Его конечно дисквалифицировали из лиги, но и победу тебе не засчитали. Все деньги, Брай, все деньги со страховки ушли на операцию. Чип исправить не удалось, но для тебя заказали новый. Он уже пришел, но врачи говорят, что перед установкой ты должен восстановиться, слишком глубокую рану они расковыряли в тебе, чтобы достать осколки старого. Месяц, Брай, - Джим вскочил с кресла и начал мерить шагами маленькую палату. Одет он был шикарно, как и всегда, дорогой черный костюм тройка, темно-зеленая рубашка, кожаные черные туфли, идеальная укладка, только лицо белее обычного, на фоне которого очень контрастно смотрелись темные запавшие круги под глазами, и сухие, потрескавшиеся губы.

- Да ладно, Джим, - Брай попытался подняться повыше, - отдохну немного, восстановлюсь и заработаем еще, какие мои годы.

- Несколько месяцев без прибыли, нужно будет жестко экономить, - быстро заговорил он, - во всем себе отказывать. - Джимми резко остановился, взглянул на Брая, тяжело вздохнул:

- Да, ты прав, восстановись, и с новыми силами заработаем больше денег. А я пока попробую раскрутить это для рекламщиков, и навариться на такой громкой истории.

Брай увидел натянутую улыбку своего агента, после которой тот вышел за дверь.

Парень долго лежал, слушая свое тело, ему вживили чип в четыре года, когда начались его тренировки, а до этого давали обезболивающее, чтобы он был спокойным, как и все дети. Карьеру спортсмена для него выбрали родители, он мог обеспечивать себя сам уже с раннего возраста, а Брай был и не против: всегда занят, всегда при деньгах. Кажется в нем что-то ныло, внутри него было что-то чужеродное, оно отдавалась эхом в каждой мышце.

Его медитацию прервала открывшаяся дверь. В палату вошла молодая блондинка в розовом больничном костюме.

- Мистер Бэнкс, меня зовут доктор Нолла Харрис, я ваш врач. Как вы себя чувствуете?

“Она такая красивая”, - подумал Брай, но вслух произнес:

- Необычно, наверное.

- Из-за того, что чип подавления боли был выведен из строя и вы пережили операцию по его удалению, мы даем вам обезболивающее и антибиотики для быстрого заживления, но они глушат боль лишь на время, не влияя так на нервную систему, как чип, поэтому со временем вы можете чувствовать болевые ощущения. Просто нажимайте эту кнопку, и обезболивающее средство будет добавляться в вашу капельницу, - девушка указала на кнопку на панели над кроватью. - А если понадобиться что-то, то вот кнопка вызова дежурного врача.

- Спасибо, док. Когда меня выпишут?

- А вам не отдыхается? - она улыбнулась, - Будем наблюдать за вашими показателями, и через неделю, я думаю, сможем отпустить вас домой, прописав необходимые препараты.

Он кивнул и Нолла вышла за дверь. А в палате Брай почувствовал запах ее духов. Что это? Малина и полевые травы? Он никогда не придавал такому значения.

Здесь, лежа на полу, он будто вновь почувствовал запах ее духов, и увидел перед собой огромные синие глаза. Чувства одурманили его, снова вскружили голову, Брай вспоминал их разговоры, когда он ночью вставал побродить по коридору, а она возвращала его в койку, и сидела с ним, расспрашивая о его жизни, а сама рассказывала о новых препаратах и экспериментах. Говорила, что ученые на пороге открытия мозговых имплантов, что будут не только убирать боль, но и способствовать более быстрому обучению. Ей нравилась биоинженерия, а она нравилась ему. Все больше и больше. И это была не животная похоть, как обычно случалось, а какая-то нежная привязанность, совершенно новое и незнакомое ощущение для него.

Брай помнил, как проснулся однажды ночью от боли. Лежал и не мог пошевелиться. Ему было так плохо и так хорошо одновременно, это было чем-то новым, никогда не испытываемым ощущением. Ему казалось, что он чувствует каждую мышцу своего тела, как она говорит с ним через боль, как они живут и функционируют в нем, Брай будто растворился в этом, и не заметил, как уснул. На следующий вечер, когда пришла Нолла, он рассказал ей все свои ощущения, постарался передать эмоции как можно ярче, а она лишь строго возразила:

- Ты не должен терпеть боль. Боль - это страдания нашего организма. Она не нужна человеку, - и ввела ему двойную дозу обезболивающего.

Весь следующий день Брай чувствовал себя овощем, точнее не чувствовал абсолютно ничего. Он просто лежал, не ощущая ни своего тело, ни эмоций, ни переживаний. Когда на вечернем обходе Нолла спросила о его самочувствии, ему даже не хотелось с ней говорить, она по-прежнему была красивой, и он хотел ее, но это уже не имело никакого значения. Еще одна, сколько их было. Брай вздохнул, натянуто улыбнулся, и ответил, что ему уже намного лучше.

Его выписали вместе с мешком препаратов через неделю. Джим приехал за ним на новой модели Lamborghini, и всю дорогу рассказывал о ее автопилоте, умении рассчитывать оптимальный путь и предсказывать аварии.

- Получилось навариться на истории о моем чипе? - спросил Брай, когда они остановились у подъезда его многоэтажки.

- Я покрыл все твои расходы на лечение, а это, поверь мне, вышло не мало.

- Я маякну, как буду готов приступать к тренировкам. И сам позвоню Таю.

- Он тебя уже заждался, тренировать чемпионов всегда приятнее, чем зеленых юнцов, - усмехнулся Джимми. Они обменялись рукопожатием, и Брай вышел из машины.

Весь день он провел дома, лежал и читал новости в сети, скандал вокруг неспортивного поведения его соперника был раздут так, что парню была закрыта дорога в профессиональный спорт. Он отложил планшет и вырубился, последнее время спать хотелось постоянно. Ночью Брай проснулся от того, что его руки свело судорогами, и они онемели так, что он их не чувствовал. Ему хотелось кричать от боли, но он не кричал. Лежа в полной темноте, он тяжело дышал, пока онемение не отступило, оставив только боль. Он вскочил, ринулся к таблеткам, разбросанным на столе кухни его студии, но резко остановился. Брай сел на стул, и долго сидел тогда, размышляя о потере чувств, пока боль не отступила, и его снова не стало клонить в сон.

Он помнил, как несколько дней не выходил из дома, не пил таблеток, а только лежал и смотрел в сети о чувствах и эмоциях, что были утеряны его поколением. Он прочел все новости с момента создания чипа, о верующих, что отрицали жизнь без боли, о философах, что говорили о том, что невозможно насладиться результатом, если путь был не тяжелым.

Несколько ночей подряд он думал об этом, а потом нашел Ноллу в сети. Его радости не было предела, когда, после недолгой переписки, он предложил ей сходить выпить, и она согласилась.

Они встретились в модном баре в центре, Брай тогда одел самую лучшую бордовую рубашку и темные брюки, а она пришла в коротком облегающем красном платье. Они весь вечер болтали и смеялись, распивая дорогие коктейли, Браю показалось, что она с ним флиртует, и это делало его счастливым. Их свидания продолжались месяц, и всегда стали заканчиваться у него дома. Она всегда спрашивала о его восстановлении, делая такой серьезный врачебный вид, который не мог его не смешить. Брай всегда говорил, что у него все отлично, так оно и было, только таблетки приходилось прятать, чтобы она не заподозрила, что он их не пьет. Внутри него все болело, но это было лишь побочным проходящим эффектом, боль не мешала его радости, его счастью, его любви.

Брай приоткрыл глаза, через боль поднялся на локти и залпом допил остатки виски. Он помнил с чего все началось, и чем все закончилось.

Он хорошо помнил тот день, когда поскандалил в зале с Таем и Джиммом, сказав, что разрывает контракт, и уходит из спорта. А все потому что не собирался снова вставлять в себя этот идиотский чип, этот ограничитель к его способности чувствовать. Джим назвал его психом, он не верил в людей, которые хотят чувствовать боль, пусть даже ценой эмоций, уже мало кто помнил, что это вообще такое. Тай просто молчал, тренер смотрел на него как на чужого, хотя воспитывал с четырех лет, тренировал каждый день, прожил почти всю его жизнь с ним вместе.

Брай что-то тогда орал в ответ, вылетел весь злой из зала, долго шатался по улицам города, пока не пришло время встречать Ноллу с работы. Он ждал ее у центрального входа в больницу. Она вышла как всегда прекрасная и сияющая, и настроение Брая сразу улучшилось.

- Ну как, когда к нам на операцию? - весело спросила она.

- Я решил завязать со спортом, - ответил Брай и улыбнулся.

- И чем же ты будешь заниматься? - удивленно спросила она, лицо Ноллы отражало недоумение, большие синие глаза распахнулись еще шире.

- Не знаю, я еще не думал об этом, может начну писать сценарии. у меня в последнее время появилось много мыслей.

- Это же не приносит больших денег.

- Не столько как раньше, но и не нужно тратить много денег на восстановление после боев, - пожал плечами Брай, - Ну что, пойдем, детка?

Он взял ее под руку и потянул, но она осталась стоять на месте.

- Что-то не так? - спросил Брай.

- Тогда в этом нет никакого смысла, - ответила Нолла.

- О чем ты?

- Ну в наших с тобой встречах. Ты скоро станешь бедным, окажешься на дне жизни, я не хочу тебя тянуть на своей зарплате, не вижу будущего у всего этого.

- Что ты такое говоришь? Все будет хорошо, мы же вместе. Мы любим друг друга.

- Прости Брай, но любовь - это сказки для дураков, в мире нет чувств, отношения с тобой мне не выгодны. Если передумаешь насчет чипа и карьеры, дай мне знать, - она развернулась и начала уходить.

- Возможно, - крикнул ей вслед Брай, - они были правы.

Нолла остановилась и обернулась:

- Кто?

- Люди, которые говорили о том, что пропадающие эмоции - это наказание для тех, кто не может пережить боль, значит и радости они недостойны.

- Боль делает людей несовершенными, - усмехнулась Нолла.

- Боль делает людей живыми, - Брай развернулся и побрел прочь. Он чувствовал себя разбитым. Эмоциональное потрясение болело внутри него физически. И он хотел лишь одного, заглушить это. И он пил, пил в ту ночь, как никогда раньше, а потом дрался, дрался с какими-то парнями и охранниками клуба, что-то кричал, но самое главное, он чувствовал. Каждый удар и пинок, каждый глоток воздуха, каждую клетку своего тела. Они избивали его, и не могли насытиться криками, что вырывались из него. Он долго лежал не земле, и только утром смог встать. В тумане Брай дополз домой, где вырубался, вставал, чтобы выпить все содержимое бара, падал, кричал от боли и сожалений, снова вырубался. Он лежал на ковре и смотрел в потолок:

“Завтра уже не наступит”, - подумалось ему. Разбитые в кровь губы растянулись в болезненной улыбке и его сознание померкло.