Раннербокс

Взрыв – и бегун рассыпался на части. Остатки его, скреплённые наспех херовым мастером, попали кому в кроссовок, кому в рот, а сам бедолага разразился такой бранью, что молодёжь едва животики не надорвали от смеха. Бах – и один из весельчаков опал с дырой в боку. Вот ведь дал жребий загонщиков.

Протей краем глаза уловил движение на стреле шагающего крана. На сетчатку силуэт подсветился красным – противник. Изловчившись, развернулся юлой и запустил ярдов на шестьдесят вверх бомбочку. Даже обернувшись, глаза полоснуло вспышкой старого доброго магния, чего уж говорить о полузащитниках – выведены минуты на две. Сканировал мимоходом – пусто.

Оставшиеся биомехи, признали наконец в нём чемпиона и не сговариваясь выстроились в крыло. Хорошо ещё на ходу не стали просить автограф. А он бы дал, внутренне ухмыльнулся Протей и вывел перед глазами призрачную проекцию трассы. Вполглаза изучал историю перемещения трейсеров и одновременно следил за движением на сто восемьдесят градусов. С остальным справятся притихшие ведомые.

Если с ролью ведущего Протей совладал с налету, то роль аналитика ему не далась – поди разбери, кто из двадцати групп несёт вожделенный бокс. И что это, обычный бокс или нечто символическое: кристалл в честь Дня сверхскоростей, горсть бриллиантов – отсылка к лихому герою, несшему их королеве в книжке древних романистов или бионическое сердце несчастного мальца, ставшего жертвой медицинского шоу. Раннербокс – хорошая игра, но лишь до тех пор, пока не приносит прибыль дельцам. Пришлось заняться третьим делом: пролистать интервью бегущих сегодня трейсеров и джет-репортажи. И этим наверняка воспользуются. Протей рейтинговый трейсер, за ним следят зрители, конкуренты, на него ставят деньги.

Пока очередной ша цы, дурачок, похвалялся, что несёт бокс в заднем проходе, Протей лишился ещё одного ведомого, а спустя четверть часа ход застопорился. Дорогу им преградил «спайдер». Тремя механизированными конечностями врылся в каменистый грунт, двумя свалил на пути груду ощетинившегося арматурой лома, одно ногощупальце ещё поскальзывалось на стальной поверхности. Решение пришло мгновенно.

Молодые ведомые, байчи, идиоты, вознамерились драться – этим не до правил, дай выпустить пар. Но Протей рванулся изо всех сил и в подкате скользнул по стальному листу. «Спайдер» выпустил электросеть, и изумлению его не было предела, когда соперник не поморщился от возможностей приспособления. Да, господин паук, с живым телом такой трюк не прокатит, слишком мало модификаций. Бедро всё-таки стянуло ледяным онемением. Или уже сводят мускулы после трёхчасовой гонки?

Но что Протей точно знал: когда создают защиту бокса, «спайдеры» охраняют самых важных трейсеров. Протей выискал возвышенность и, подтянувшись, забрался на балку. Так и есть – глаз подсветил красным удаляющуюся фигурку под охраной долговязого увальня. Один за другим беглецы механически точными движениями забирались на контейнеры, разбросанные точно кубики для развития моторики. За спиной «спайдер» крошил противников в капусту, но молодёжь вцепилась мёртвой хваткой. Обычно такие штурмовики не носят бокс, а если и он – раннербокс, то достанется другим.

Напрягая мускулы, Протей забрался следом за беглецами. Лёгкие горели, дыхание сбивалось от густого горячего воздуха нагнетаемого действующими вхолостую механизмами автозавода. Трейсер тишком отправил в рот капсулу. Иденозипотрифосфат словно сбросил неподъёмную ношу, и тело обрело небывалую лёгкость. Одно плохо – заработали искусственные надпочечники, и отныне оружие биомехов вроде сетей «спайдеров», может нанести урон.

Вскарабкавшись на ржавеющую гряду и не сбавляя хода, Протей живо оценил ситуацию. Одна только проекция, выдаваемая каждому бегуну, не даёт возможности осмысленно выстроить траекторию движения. Часть контейнеров образовали кишку, по которой беспрепятственно двигались «красные», но немного поодаль металлические боксы громоздились один на другой и уходили дальше вниз. По проекции, ярдов на сто-двести. Осталось немного задержать тандем, чтобы компенсировать расстояние. Он вложил в бросок все силы. Не добросил конечно, но шуму наделал порядочно, даже в ушах зазвенело от взрыва. Защитник обернулся – ему нужно несколько секунд, чтобы выстроить тактику боя. И то, что Протей рванулся к нагромождению контейнеров подозрения не вызвало: искал укрытия от импульсных разрядов. Биомех, судя по всему, метко палил на ходу, и сам защищён неплохой бронёй. Эдакий подвижный танк. Но к удаче – танк, мощная неповоротливая машина.

Так и есть: контейнеры уходили вниз, и Протей буквально падал перебирая ногами. Ступеней достаточно, чтобы противник только гадал, куда ступит трейсер. Несколько раз защитник чуял, но лишь подпалил ботинки. Впрочем, сближаться со стрелком Протей не намеревался; в дальнем бою биомех поджарил бы его до хрустящей корочки.

Прошло ещё четверть часа. Ближайшая группа загонщиков в полумиле. Пришлось бы сосредоточиться на защитнике, но устроители трассы оказали «красным» медвежью услугу в виде участка подземных коммуникаций. Биомехи видели в любом спектре, но в этом и их слабость. Протей дождался, когда они достаточно углубятся в малоосвещённый грузовой тоннель, до отказа заполненный неликвидом в пластиковых боксах, навечно застывших траках, среди которых метнулась фигурка. Всё это Протей зрел мгновение, когда защитник в очередной промазал из ружья и, не раздумывая, взорвал световую бомбочку. Мир утонул в белой вспышке. Воздух загудел от удара ногой в том месте, где секунду назад стоял Протей. Тот двигался вслепую, по памяти, и безошибочно определил скрюченного биомеха.

Лупить по броне бесполезно. Зато вывернул ружьё и от души разрядил импульс в лицо. Грубовато вышло, парню будут восстанавливать череп до утра, но это же раннербокс, потеха зрителям. Оставалось дать последнее шоу и даже не пришлось притворяться, до того ловок оказался противник. Несколько киков в голову, джеб шершавым пластиковым кулаком позволили оценить биомеханические моды: ноги и одна рука. Протей скользнул вниз, сделал подсечку и, всё ещё надеясь не на зрение, но осязание, безошибочно провёл болевой на шейные позвонки.

– Ванпуада! Хватит, – пискнули под ним. – Нет у меня. Ну?

Протей разочарованно ослабил хватку: сканер не показал ничего инородного, кроме утверждённого оборудования для игры, биомеханических частей и органов

Бормоча ругательства на языке затеявшей некогда большую войну страны, девушка откинулась спиной к контейнеру. Позвала напарника, тот слабо откликнулся.

– Ну, хоть чемпиона полапала, – Протей не удержался от колкости.

Зрение понемногу возвращалось, а скромного света хватило разглядеть черты лица хорошенькой девчонки.

– Гуэ! Срать я на тебя хотела.

– Прости, я не копрофаг.

Шутка получилась двусмысленная. Он возвращался в мир боли до судорог сведённых мышц. Поскорее принял гормональную капсулу и арексин медленно наливал обессиленное тело энергией. Жаль, что с таким же скрипом набирала высоту кривая его рейтинга; не один он ожидал, что тандем несёт вожделенный бокс. Перед глазами замигала жёлтая панель – перерыв игры и время до начала следующего периода – двенадцать часов.

– Ладно, давай лапку, – примирительно сказал Протей.

Девчонка нехотя протянула пластиковую ладонь – ясно, ещё дулась. Напарнику, как и ожидалось, досталось: вместо лица сплошная каша. Он отшучивался тем, что у него и до выстрела рожа была не ахти какого красавца. Ладно, любая травма в роллербоксе лечилась за счёт страховки на раз-два. Поддерживая парня, они выбрались в утопающий бронзой тяжёлый закат. Горелое небо источало смог с запахом машинной смазки и раскалённого металла – вот дух победы.

К площадке геликоптеров двигались, переговариваясь, недавние соперники. Первыми на глаза попалась группа ведомых Протея. Окровавленные, искалеченные парни как в древности дикари несли на плечах добычу: невесть как оторванную конечность «спайдера». Последний, спрятав остатки ногощупалец в пилон и брызжа слюной, угрожал исками в суде.

Уже на базе, в душе, к Протею подошла та самая девчонка и буркнула имя: Аня Крюгер. Осталась рядом как какая-нибудь кошечка, которую погладил незнакомец, и она принялась тереться об ноги. С ней было бы приятно провести часы, но после игры. Пришлось обидеть её вторично, закрыв перед носом дверь в комнату отдыха.

Пять часов он пересматривал информацию по предпроизводству текущей игры и результаты первого периода. Связался с агентами, заказал слежку. Ещё пять часов ушло на несколько сеансов быстрого сна. В голове появилось несколько зацепок, но раннербокса он не нашёл.

Тренируя перед началом второго периода объёмную сосредоточенность, он пусть и не без труда отыскал в толпе Аню Крюгер. Та сидела нахохлившимся воробушком. Слежка ничего не дала, девушка не общалась и не пересекалась ни с кем из игроков. Уж не её же собственная инициатива сбить с толку чемпиона?

Через пять часов среди чанов перерабатываемого металла путь ему преградили двое защитников с ружьями и «бегемот» – почти неуязвимый биомех, главная задача которого крушить всё подряд. От такой троицы лучше сбежать: сил потратишь много, а от остальных групп отстанешь. Но в этот раз «бегемот» уж очень сторожился, пусть и оказался сопливой девчонкой. Протей решил не пренебрегать интуицией. Раз в игре его водят за нос, доверимся противнику.

Напарником оказалась геномод. Помимо невероятной скорости атаки, формировала образы на сетчатку глаза и сильно отвлекала внимание. Лучше не придумаешь склонить стрелков на ближний бой. С одним разобрался, другого оставил на попечение женщины. Бороться с человеком, облачённым в живую броню бесполезно, и Протей вновь воспользовался светошумовой гранатой. Пока «бегемот» приходила в себя, оседлал её и прошёлся пальцами по стыкам брони. Уловка сработала: девчонка потянулась к самому сокровенному. Тут уж Протей использовал всю свою мощь генномодифицированного тела, разорвал свежие швы, и не слушая воплей, опростал свищ. Поднял над головой пластиковую капсулу, и пока не завыла сирена татчдауна, ощутил чудовищный удар по голове – стрелок успел отомстить. «Цао ни ма», как говорят азиаты.

Он отключил мозг на пресс-конференции, отвечал заученными до автоматизма фразами. Домой возвращался на такси, не мог сосредоточиться на дороге. Ожог от выстрела почти зажил, ухо отрастало и страшно зудело. Слоновья доза эндорфинов, интенсивный массаж в медкомплексе и полный покой ждали его в комнате.

На бордюре жался предмет зуда в другом месте – Аня Крюгер.

– Классная игра, – с трудом произнесла она. – Ловко ты его. Отлично.

– Хочешь мастер-класс от чемпиона? – с досадой поморщился от топорной речи девушки Протей.

«А внутри она такая же болванка что ли?», успел подумать трейсер, но девчонка вновь показала зубки.

– Поцелуй меня в задницу, – с чувством произнесла она.

Протей заинтересовано скользнул взглядом. Едва ли за двадцать, спортивная подтянутая, с резкими чертами вытянутого лица и пепельными волосами. Ледышка. Мягкая ледышка. Хватит на сегодня таблеток.

– С удовольствием поцелую. И в попку, и много куда ещё.

Когда они оторвались друг от дружки, зуд от заживающей плоти почти миновал, и тело налилось приятной тяжестью. Отличное завершение дня.

– Скажи, в чём секрет счастливчика Протея? – Девчонка так до конца и не расслабилась и играла в юного медийщика.

– Высо-око-о на вершине позвоночника, – шутя, запел парень, – есть полтора-а килограмма мате-е-ерии. Вот и весь секрет.

Аня по-кошачьи тихо фыркнула и равнодушно скользнула взглядом по телу парня, словно скрученному из жгутов.

– Слабость у каждого есть.

– Ну, ты меня почти загоняла, девочка

– Геномоды все такие клоуны?

– Не, только чемпионы. Победителей не судят.

Аня недоумённо прищурилась, недоучка очаровательная.

Зажгли свет, и в комнату вошла дородная женщина в невероятной газовой хламиде, но зато с початой бутылкой вина в одной руке и букетом хрустальных бокалов в другой. В комнате усилился аромат розмарина и гвоздики с кислинкой хлеба – странный выбор духов.

– Чемпиону – салют! – с напускной торжественностью произнесла она. – Видела-видела ваши побегушки. А у вас, похоже, продолжается бой. И кто побеждает?

Протей с досадой накинул одеяло, в отличие от девчонки, вставшей для поцелуя. От симпатии женщина отмахнулась.

– А глаза на затылке не хочешь вырастить? – Женщина с неудовольствием цокнула языком, разглядев коросту вокруг девственно розовой ушной раковины.

– Бабуль, да налей уже всем.

– Бабуль?! – Аню разбирал смех. – Великий Протей, выходит…

– И заходит, – осадила её женщина. – Моих генов процентов на пятьдесят. Конечно, я его бабуля. Я им так и сказала в генетическом контроле. Давайте мальца, не будь я Ариадной.

– Она просто очень хочет быть родительницей, – деловито сообщил Протей. – Не обращай внимания, это причуды рождённых.

– Да уж, я в отличие от вас не пальцем деланная, – сварливо заметила женщина, с грохотом ставя бутылку на панель передвижного медицинского комплекса. Машина призывно раскрыла лепестки кабины, Ариадна демонстративно сплюнула в кресло.

Толстый намёк на искусственное происхождение рассмешил Аню, она влюблено взглянула на женщину.

– И не таращись на меня, кукла. Я с девками не целуюсь.

– Не обращай внимания, – посоветовал Протей, подхватывая тёмного стекла тару с настоящим винным напитком. – Выпьём. Совсем как древние боги Олимпа. Протей и… и...

– Меня нет среди богов. – Аня сама плеснула густой бордовой жидкости в бокал, неумело залпом выпила. – Мне бы поднять деньжат на новые модули. Будь они на хорошем ходу, фиг бы ты, Протей, меня одолел. Молчи. А ну-ка, поднимай своего божка, поглядим какой ты олимпийский.

Утром она первой выскользнула из постели и, не прощаясь, вышла. Осталась в победительницах. Впрочем, времени сожалеть не оставалось.

Два дня на восстановление и очищение организма, сессия по прохождению трассы, участие в рекламных акциях, съёмках ин-кино о роллербоксе, товарищеские забеги в рамках праздников. С Аней он несколько раз пересекался, разок предлагал секс, но получив от ворот поворот, удовлетворялся с более доступными девчонками. Таков нехитрый путь спортсмена: изволь соблюдать режим. А удовлетворение плоти – приятный и безопасный способ выбросить пар.

Бывалые трейсеры судачили о Крюгер – она-де сняла броню, чтобы бежать быстрее. Ну, будет у девчонки ещё и грудь на клеммах – делов-то. Он почти забыл её пепельно-серебристые локоны, но странный случай вновь свёл их вместе.

На некалендарные встречи его почти всегда ставили полузащитником. Их главная цель придержать загонщиков. Физически пока геномоды проигрывали биомеханическим собратьям, но будь ты хоть «бегемотом» на Протея нельзя не обратить внимание. Он преграждал путь ловушками и вынуждал к ближнему бою. На этот раз за пять часов он вывел из игры лишь нескольких молодых геномодов, затеявших его посрамить. В остальное время деланно зевал на потеху зрителям и вполглаза посматривал спортивное шоу.

Совсем рядом закипел бой, что на таких встречах редкость. Сотня парящих камер устремилась в гущу. Спайдер, упустив трейсеров, вымещал злобу на юркой девчонке. Одно из ногощупалец успело до хруста костей хлестнуть девушку. Камеры просмаковали успешную атаку с нескольких позиций и крупным планом вывели харкающую кровью девушку. Аня Крюгер сделала вид, что захватывает пару щупальцев, чтобы сбить биомеха. Старый трюк, после которого из строя выйдут оба. Значит, дела плохи. Тут только Протей сообразил, что «спайдер» может не знать о снятой броне. Догадывалась ли в пылу боя об этом Крюгер?

Аня использовал механические стебли, как уступы и, с нечеловеческой ловкостью взобралась наверх, вплотную приблизилась к носителю паучьих лап. Хелицеры проткнули тело – показалось насквозь, – но Аня сорвала чеку и всунула бомбу в пилон «спайдера». От взрыва биомех потерял сознание, и ногощупальца выполняли последний приказ – впивались в тело. Организаторы наконец поняли, что дело неладно и вызвали к месту геликоптер. Но не успело замкнутое в щупальца тело девушки пасть на землю, её подхватил Протей. Не жалея пальцы, разорвал металлическое волокно щупалец, оставив брызжущие искрами хелицеры в теле.

– Уоцао, больно, – всхлипнула Аня. – Он готов?

– Лучше не придумаешь, хаодья. Ну и чокнутая ты. Не двигайся, сейчас медики прибудут.

– К херам медиков. – Она на удивление легко поднялась, непринуждённо помахала камерам, но Протею бросила сквозь зубы: – Помоги, а то вырублюсь.

– Так вкати укол, ша би.

– Это. Царапина, – со значением сказала Аня и уже умоляюще добавила: – Царапина, понимаешь? – Она поцеловала его и горячий, солёный вкус неожиданно заставил вздрогнуть.

Такая неприступная, ледышка – и вот умоляет, просит.

– Дай код в твой особняк, – едва слышно пролепетала она. – Я – в медкомплекс.

Протей не заметил, как кривая рейтинга опустилась вниз, желал только делать шаги к геликоптеру вместе с ней, пока та с величайшими усилиями двигалась к посадочной площадке. За слухи среди зрителей и окружения не беспокоился. Что такого: помог как спортсмен спортсмену. А то, что они трахались, так это болельщики уже посмаковали.

После игры пропустил пресс-конференцию, махнул домой. Не обращая внимания на причитывания Ариадны о потоках крови в доме, рванулся к медкомплексу. Роботы едва справлялись с уборкой, натекло и вправду много для одного человека.

Компьютер как раз накладывал последний шов. Аня непринуждённо болтала по связи, старательно хихикала, но зеленоватый цвет лица говорил об обратном. После отключения она оставалась в сознании.

Протей грубо выругался.

– Выступать без брони. Я не верю, что ты такая двинутая.

– Я была без брони, свалила «спайдера», не приняла наркоту, – спокойно перечислила она, – и маршалы об этом не узнали.

– А-а-а! – догадался наконец чемпион. – Так это договорной бой. И сколько тебе обещали? Нет, не хочу знать. Штопайся и вали из дома.

– Не ссы, уйду, – не без сожаления откликнулась девчонка.

– Никуда она не п-йдёт!

Ариадна, порядком нализавшись вина, неодобрительно переводила мутный взгляд от одного к другому.

– Хоть вы и, ик, пальцем деланы, а всё же… ты мой внук, а эта… трахашь иё, так умей отвчать.

– Бабуль, ты охренела?!

– Прсти, внучёк, я не транс-вес-тит.

И, шатаясь, вышла.

– Так вот откуда у тебя шуточки, – нагло ухмыльнулась Крюгер.

Ругаясь про себя, Протей глянул на данные машины – рецепиент. Разрыв внутренних органов – это несколько дней. Да ещё искусственную печень покупать. Всего несколько дней.

Дни растянулись на две недели. Для федерации раннербокса придумали легенду, что для Ани калибруют купленные модули, учится справляться с обновкой, ставит гаджеты.

Вернувшись с очередной трассы, Протей застал Крюгер в чём в инкубаторе родилась, без модулей. Используя невообразимые упоры подмышками здоровой руки и культи, она, хохоча, передвигалась по гостиной. Ариадна умильно улыбалась.

– Это костыли, – пояснила бабуля и с ностальгией добавила: – Вот так ходили инвалиды до биомехов. Есть в этом что-то искреннее.

– Без биомехов не играли бы в раннербокс, – авторитетно заявил Протей. – А геномоды выведут его на новый уровень. Я думаю потратиться на бронированную кожу, «дедскин» называется, образуется на время атаки и исчезает, не затрудняет хо...

– Бицуэ-э! – прикрикнула на него Ариадна. – Раннербокс придумали, чтобы испытывать возможности сверхлюдей. Целились в космос. А теперь, цао ни ма, твердят – не приносит, мол, доход. Цаогао!

– Ну, значит, следующий гонорар потратим на покупку шаттла, – примирительно пошутил трейсер.

– Ни мэй, – отмахнулась Ариадна и устало объявила: – Идите есть, дети.

«Дети» переглянулись.

– Она скучает, – неожиданно сказала Аня. – По тебе. Любит тебя.

– Она же рождённая, – раздражённо напомнил Протей. – Любовь – это её причуда. Привязанность, симпатия. Я тоже её люблю, наверное. Она всегда здесь, как часть дома.

– Тогда нечего было меня спасать! – В голосе Ани проявились бабушкины интонации. Она заковыляла в обеденную залу.

Без модулей её задик был такой же исхудалый как у Ариадны. И волосы серебрились как у бабушки; Аня даже успела впитать запахи дома и уже не казалась гостьей. Те же мысли возникли у знакомых трейсеров. «Она поддерживает Ариадну, – отмахивался от подначек Протей. – Нужно уважать своих предков».

Он не лгал. Аня часто засиживалась в комнате женщины, пододвигала поближе кресло, чего Ариадна никому не позволяла до этого времени. На Крюгер вылился поток затаённых обид и переживаний; она выдерживала беззлобную брань в свой адрес за то, что, как и все молодые люди, уродует тело. Стремление к сверхвозможностям она считала блажью и договорилась до того, что однажды в постели Аня встретила его без модулей. Но чудачество Протею понравилось: в сексе Крюгер стала вдруг беззащитной и не противилась не в меру ретивым движениям парня.

– Знаешь, она считает моды тюрьмой человечества, – тихонько сообщила Аня после трудов.

– Хочешь устроить побег на костылях? – саркастически осведомился Протей, проникая в имитацию пупка.

Может ещё и поэтому Ариадна нашла в ней родственную душу. И куда делась прежняя колючая девчонка.

– Для этого нужно разрушить стены в голове.

Выросла девчонка. Или постарела. Да запах розмарина и гвоздики – это аромат старости, ненужности.

– Она умирает.

– Знаю, – недовольно признался Протей, и речь его обратилась в сумбур. – Потому и болтает всякую чушь. Все они, рождённые, думали о благе человека. А потом война. И что осталось? Ругательства на азиатском. Она не хочет ставить моды. Думает, что биомехи не попадают в рай.

Она промолчала, и Протей воспользовался паузой, чтобы заняться тем, в чём он сильнее риторики.

Скоро он вживил в тело «дедскин» и усилил восстановление тканей. Вкупе с невероятной даже для геномода способностью анализировать пространство он становился опасным не только для «спайдера» или «бегемота», но и для тяжеловооружённых стрелков. После победы в календарном чемпионате продюсеры заявили: «Это уже не шоу, это избиение. Нам такая джиба доньши не нужна». На что Протей посоветовал создать лигу раннербокса для сильнейших спортсменов.

– Лига чемпионов, – объявил он за столом дома и вывел над блюдами проекцию баннера. – Новая трасса и боевые машины.

– Уо као. – Ариадна с грохотом бросила ложку в полоскательницу. – Зачем всё это, какая цель? Мало добыть бокс, так ещё и умереть.

– Отличная идея. Сдам семя для будущих модов. Пусть бегают Протейчики.

– А сам не хочешь сделать? Ещё не стерилизовался, жеребец? Не расстраивай бабушку.

– Уоцао! Ты кому угодно вынесешь мозги, гранда. Мы уважаем ваше последнее поколение рождённых, зовём грандами. Но ты вспомни, какие рождаются дети после войны. Никакой генетический контроль не может изменить ту китайскую дрянь. А тебе просто повезло, гранда. Чувствуешь разницу: родиться уродом и носить биомоды, чтобы просто ходить или обрести мод, чтобы летать. А что?

Крюгер даже почернела после грубой сентенции трейсера; Ариадна сжала кулачки и потрясла ими у лица в бессильной ярости.

– Что не так?

– Анечка у нас рождённая.

Протей удивлённо прищурился на поникшую девушку. Дибао ла.

– И что молчала? Ты же трейсер с хорошим рейтингом, на тебя равняются.

– А потому что презираешь рождённых, – строго ответила за девушку Ариадна. – У молодёжи одно на уме: раннербокс, биотех или геномод. Для тебя человек – прошлое, слабость.

– А что, не так? – сухо, даже угрожающе уточнил Протей. – Аня же ковыляет на костылях, она стала спортсменкой. Хорошей спортсменкой.

Последнюю фразу он говорил не так уверенно. Но после полуфинала уверенность эта склонилась к знаку минус.

Протею вновь досталась роль загонщика. Но по жребию и расстановке сил он оказался одним против шести. Похоже, продюсерам хотелось остановить его на месте половиной группы, чтобы остальные продолжили путь. На него пикировал «сокол» – летающий биомех, вдобавок метающий когти. Одна у него оказалась беда: бесконечно долго искал место снижения, а рассчитать его бросок не составляло труда. Точно так же как во время очередного захода «сокола» рвать на части ногощупальца «спайдера». Обоих сканировал на ходу – пустые, можно терзать.

Скорее ощутил, чем увидел атаку со спины. Противник мешкал, и Протей с досадой вслепую ударил, и одного обоняния хватило понять: волосы источали слабый аромат розмарина. Прозрение едва не стоили ему травмы: «сокол», сам промахнувшись, до кости задел его жёстким крылом. В ярости стальной крепости кулаком пробил пилон «спайдера», а со вторым биомехом расправился новым финтом. «Сокол», не ожидая такой силы, едва увернулся от брошенного куска листовой стали; потерял равновесие и эффектно, с грохотом, ударился о бетонные опоры разрушенной автострады и кубарем полетел вниз.

Аня убежала недалеко и даже не пыталась толком скрыться. По правилам им предстоял бой, и Протей не собирался делать поблажек. Она знала его движения, он помнил её; он сильнее, она – проворнее. Но именно последнее качество подкачало. После короткого града ударов она сдалась как какой-нибудь салажонок из молодёжной лиги. Протей не стал ломать Крюгер, удостоил хорошего пинка. Рана потребовала ресурсов тела, и догнать в срок беглецов он не успел, потерял очки.

В перерыве он отыскал её у медиков, и едва дождавшись, пока бригада отвлечётся на тяжелораненого биотеха, напустился на девушку.

– Уо цао, что это было? Новые ускоряющие моды, импульсивная атака – где?

Она сидела воробушком, но не злым, жалким; попыталась коснуться пальцами заживающей раны. Протей отстранился.

– И эта рана дурацкая. Мне сейчас нельзя на тебя отвлекаться. Скоро финал, потом – своя лига. Прекратим эти игры в бабушкины сказки про «жить-поживать и деток рожать». Уходи из моего дома сегодня. Уходи.

В тот же вечер он привёл с улицы двух подвыпивших подружек. Но не «божок» подвёл его, наоборот: двигался механически, без дрожи. Потеряв ощущения от ежедневного моциона, повадился бегать до исступления. Можно было побаловаться китайской травкой, но только после финала.

Вернувшись с очередной тренировки, застал сидевшую в кресле гранду. Ариадна в последнее время осунулась и ограничивалась дежурными фразами. Но не в этот день.

– Это любовь. Признайся, мальчик

– Ни мэй, гранда. Любовь мешает делу, значит – гуэ, любовь.

– Это не мод, его не отключишь, не вынешь. Это человеческое. И ты прав – ослаб наконец-то, чемпион.

Ариадна затряслась от мелкого дребезжащего смешка. Протей искренне ненавидел аромат розмарина и гвоздики – удушливый аромат старости.

– Любви нужно лишиться мальчик, по-настоящему лишиться, чтобы понять, да.

Протей шагнул к креслу и тряхнул женщину в такт словам.

– Мне. Она. Не. Нужна.

Ариадна продолжала мелко дрожать. Почувствовав неладное, парень ощупал пульс – почти не ощущается. Подхватив невесомое тело женщины, Протей в мгновение ока оказался перед медкомплексом. Аппарат отсканировал состояние организма и потребовал клеммы выхода, которых у рождённой никогда не было. Машина вызвала проекцию дежурного медика, но молодчик сам потребовал клеммы для диагностики. Когда подоспели нужные специалисты, Протей сам массировал остановившееся сердце. Ни врачи, ни подоспевшие службы утилизации не могли отнять ладони. В ушах трейсера бесконечной нотой пищал датчик пульса.

Он преследовал его и во время похорон, и дома, когда прах гранды оставили в её комнате, он едва слышал дежурные сочувствия окружающих людей. Лишь когда вновь вышел на тренировочную трассу, нота затихала под мерными ударами сердца.

В день финального чемпионата камеры уделили ему должное внимание. В качестве слезливого джет-репортажа к нему подошёл похлопать по спине ветеран раннербокса – биомех с вросшим в кисть руки динамическим щитом – и пробурчал пафосную максиму, давно ставшую пустой в раннербоксе: «За будущее человека!». А сам тишком шепнул одними губами: «Мы все любили Ариадну», на что Протей во всеуслышание холодно произнёс:

– Я от этой болезни излечился.

Привычная роль загонщика, ровный быстрый бег как на тренировках, резкие вспышки энергии и короткие схватки мимоходом. Медийщики сосредоточили внимание на хладнокровном трейсере. Протей не торопился нападать, использовать бомбы. В финале противник выдаёт себя не сразу, поэтому таблетки лучше поберечь на потом. До финиша оставался час бега, когда наконец на проекции выстроилась тактика соперника.

Жребий примерно уравнивал силы команд, и противники воспользовались этим обстоятельством, сосредоточив всю мощь вокруг одной группы; полузащитники-стрелки отгоняли загонщиков. Схема примитивная ещё на заре раннербокса, но оставалось одно «но». Благодаря мощи и высокому рейтингу Протея соперников оказалось на порядок больше. Без своей крови не обойтись.

Он догнал строй через три четверти часа. Загонщики ждали только чемпиона, расколоть группу и дать ему возможность захватить раннербокса игры. Была малая возможность ловушки, но все трейсеры сосредоточились в одной точке – быть войне.

Один из стрелков замешкался, и Протей сходу вогнал кулак в грудь, прогнув броню так, что бедняга тряпичной куклой впечатался в бетонную стену. Удачная атака послужила сигналом: круг сомкнулся. «Бегемоты» не оплошали и расчистили ему путь, став для него единым щитом от стрелков. Вокруг кипела молодая кровь, моды врывались с мясом, но Протей с удивительным хладнокровием выискал в разномастной толпе знакомую девушку. В полуфинале он проявил едва ли не малодушие, пожалев Аню, неудивительно, что противники определили её как раннербокса. А зря. Любви нет. Только цель.

Оставалось четверть часа, когда Протей наконец высчитал траекторию и интенсивность движения «красных». Это далось жертвами большей части команды и хелицером, засевшим глубоко в боку. Трейсер проглотил весь запас допинга – и решился. Едва ли зритель видел атаку, лишь потом в замедленном повторе, но Протей не встретил хоть сколько-нибудь неожиданных выпадов трейсеров. Его задавили бы и разорвали, замешкайся он с Аней, но Протей и на этот раз перехитрил их. Подкат и борьба в партере – неосторожное движение и своего раннербокса повредят. А пока даже проворные геномоды разберутся как быть, пройдут драгоценные секунды.

Аня на удивление не противилась захвату. Она встретилась с его холодными глазами и в долгое мгновение увидела превращение волчьего взгляда в желе. Там, где следовало рвать посторонний предмет в теле, Протей остановил дрожащую руку, «дедскин» уходил с пятерней сам собой. Парень удивлённо и испуганно всмотрелся сначала в данные сканера, затем в виноватые глаза Ани. И живот-то махонький. И существо внутри ненастоящее, вырви как из сердца вон. «Ша би» одними губами произнёс Протей, когда «спайдер», совладав с ногощупальцами, отправил его в глубокий нокаут.

Победу «красных» засчитали. Боксом может быть любой предмет, а зародыша признали долгосрочным финтом, который войдёт в учебники раннербокса. Злой гений финала, Протей, спокойно высидел на пресс-конференции, на расспросы о затянутых отношениях с Анной Крюгер отвечал с толикой развязности, и уловка сработала: медийщики отвлеклись на тактику «красных». Протей не без интереса следил за знакомыми лицами. Кому из них пришла идея? До или после встречи с Аней. Последняя отвечала скупо и скоро самовольно покинула встречу. Победителей не судят.

Вице-чемпион добрался домой с зажившими ранами и металлическим привкусом во рту. В другое время обеспокоился бы изъяном, но пустота в голове обволакивала всё тело, мускулы становились ватными. В гостиной сел в кресло Ариадны, пахнущее вместо пряностей жуткой химией. Гнетущая тишина сменилась бесконечной линией пульса. Писк распространялся волнами, от которых качались стены, разрушался привычный мирок. Голова мелко задрожала. Стены тюрьмы в голове, такой уютной тюрьмы. И не смог убить ребёнка. Беззащитного. Он же как часть дома, только он – часть Ани.

– Протей! Протей!

Он радовался и этому ненавистному лицу в панели вызова, лишь бы не пустота, гнетущая бесконечная нота пустоты. Аня топталась у калитки.

– Это не я придумала. Я была зла, хотела…

– Почему не избавилась от него? – Протей рассмотрел ободок животика под курточкой. – Это дело пяти минут.

– Я его двадцать две недели носила. И хочешь за пять минут.

Злой голос. Давай! Ещё немного и он, наконец, решится на новую атаку.

– Это она, девочка. Её зовут Ариадна.

– Спятила. Зачем тебе эта?

– Чтобы не говорили, что пальцем тыканная, – грустно усмехнулась Аня. – Протей, слышишь? Слышишь…

Говори, говори ещё, почти умолял он, я ненавижу тебя, не вижу.

– Протей!

От калитки исходил аромат гвоздики и розмарина. Калитка становилась частью дома и та, с серебряными волосами, что говорит сущие глупости.