Дорога к бессмертию
«Никто не знает, что теряет он, так что за важность потерять все рано?» Уильям Шекспир.
Мишель Пристайло был прагматичным человеком. Он не верил в безумие, экономику и даже в светлое будущее. Конечно же, он не верил в конкурсы, разрекламированный победы и наигранное веселье. Так и жизнь его прошла - в неверии и сварливости. Что поделать, таким он родился человеком. Однако в старости, когда тело его уже давно было приковано к инвалидной коляске, и никакой ни будь, а коляске, разработанной для американских солдат, он стал еще более замкнутым и нелюдимым. К слову, коляску, как у него, придумали, когда солдат пришлось вывозить по частям из Вьетнама. Она и стоила дешевле, да и тысячи солдатских спин не могли врать о надежности и простоте системы. Мишель провел в ней достаточно времени, чтобы свыкнуться и относиться к ней, как к одной из частей своего тела. Сегодняшнюю жизнь он считал удачной, ему нравилось, как он жил, хотя многие современные люди, сказали, что он просто сумасшедший старик. Ему хватало четырех стен и окна, ему с головой хватало своих мыслей и рассуждений о том, что было. Так ему было спокойно и уютно.
Почему то, именно в тот момент, когда Пристайло свыкся и полюбил свой способ существования, фортуна повернула свою голову в его сторону. Наверное, чтобы немного пошалить. Как не кстати, сказал бы Мишель, но последующие события развивались достаточно бурно, для пожилого человека с легкой степенью деменции, чтобы было время все хорошо обдумать.
Сначала позвонила мама. Да, мамы есть даже у стариков, и это немного странно. Мама давно была продвинутым пользователем интернета. Она была подписана на все современные методики омоложения, фитнеса, йоги и здорового питания. Куда же без него? Мишель кашлянул во время разговора, и хотел было потянуться к сигарете, но вовремя вспомнил, что мама видит его и лишь задумчиво потеребил брючину. В противовес полутемному жилищу сына, за спиной мамы висело какое-то веселенькое панно, а на ее голове царствовала шляпа с широкими полями. Мама улыбалась и светилась от счастья:
- Сынок, ты выиграл в конкурсе и тебя ждет вечная жизнь! Боже, неужели ты не посмотрел новости на Ютубе?
Мишель отключил интернет еще месяц назад. Решил, что это ему уже не нужно. Комп возмущенно пискнул, не понимая своего предназначения без постоянного подключения к сети. Мишель выключил и его, и стал днями смотреть из своего окна на улицы Парижа. Мама ему рассказывала, что когда она, молоденькая танцовщица, приехала первый раз в Париж, то влюбилась в этот город на всю жизнь. Она танцевала и дышала воздухом вольного города. На его улочках мама и встретила Антона Пристайло, шеф-повара из Украины. А через пять лет у них появился Миша. Михайло или Мишель, так она его называла. Шли годы. Папа умер. Мишель съехал от мамы, поступил на работу в приличную фирму, удачно сделал карьеру. Ему пророчили будущее финансового гения. Цифры всегда слушались его. А сложные графики и векторные показатели казались родными и простыми. Уж точно получше многих людей вокруг.
И однажды, он поехал покататься на лыжах, на север Франции, со своей очередной подружкой. В тот радостный и немного сумасшедший день, во время пятого или шестого спуска, Мишель слишком резко повернул, оступился, съехал не туда, подвернулся на камне и в итоге сломал себе позвоночник. Сломалась не только кость, сломалась и его жизнь, вытеснив простые и обязательные радости, переменчивые эмоции и воспоминания. Мишель как-то по-другому стал смотреть на жизнь, скучно что ли. Нет-нет, ему еще повезло, что денег хватало, и мама жила безбедно, и он умудрился удачно продать несколько акций. В общем, он был обеспеченным человеком. Если не шиковать, и не ездить в зимние пансионаты Швейцарии, а летом в утомленную солнцем Италию, то денег должно было хватить до глубокой старости. Но, у него, почему-то, вообще пропал интерес к какой-либо активности. Психологи говорили, что это нормально, что апатия скоро пройдет, а доктора уверяли что у него и с женщинами все будет хорошо, несмотря на прикованное к инвалидной коляске тело. Мишель не верил им. Он закрылся от мира, закрыл все свои аккаунты и вытянул штекер кабеля, чтобы руки по привычке к экрану не потянулись. Остался только телефон с одним номером – его мамы.
- Ты же все проспал, мой любимый затворник. Раньше я тебе звонила, и ты проспал приход к нам чужих, потом ты проспал революцию в медицине и техническую революцию в освоении космоса. Мы же скоро будем летать с другими космическими расами наравне! Да, пока дальние прогулки по космосу еще не доступны, но я уже записалась на туристическую экскурсию к Плутону. Хочу посмотреть оттуда на наше солнце, что ты на это скажешь?
Мишель Пристайло был хорошим сыном, поэтому промолчал. Он и раньше был немногословен, а теперь и вовсе любил тишину.
- У меня вылет через неделю, а ты умудрился проспать победу в таком конкурсе! Ты же знаешь, что раз в год чужие выбирают трех победителей и даруют им возможность обретения вечной жизни. Представляешь, ты вошел в эту тройку! Единственный на нашем материке! Правда, там мальчик еще из Малайзии претендовал, но пересчет голосов выявил именно тебя победителем. Поздравляю!
Мишель с трудом прочистил горло, даже откашлялся и наконец спросил:
- Подсчет голосов? А как люди знали, за кого они голосовали?
- Так, я же про тебя все и всем рассказала! Фото выложила, наши видео старые. Подключила к голосованию мою группу по вязанию, йоге, фитнесу и рисованию...
- Я понял, мама.
- Ты перебил меня, Михайло, будь вежливым к своей маме! Там еще присоединилась большая группа защитников природы, отдельно общество по спасению морских черепах и христианское объединение «Воскрешение». Ну, и конечно, повезло что я познакомилась с прекрасными людьми, которые тоже мечтают полететь на Плутон, и у которых тоже есть дети.
- Я понял, - сказал Мишель, когда мама наконец замолчала, - а что значит выиграть бессмертие?
- Ох, сынок, я же говорила тебе, чтобы ты не отключался от сети, здесь столько всего интересного.
Мишель вздохнул. Переговорить маму было не легче, чем признать существование чужих.
Из его окна была видна Эйфелева башня. На ней, в противоречие всех законов физики, примостилась летающая тарелка. Казалось, что чужие прилетели недавно, но уже прочно вошли в человеческую жизнь. Они были похожими на землян, только выше, метра два с половиной, серые, и какие-то абсолютно безликие. И еще – они привезли дары. В ответ человечество радовалось, человечество визжало, человечество приглашало чужих на ток-шоу и симпозиумы, открытые и закрытые государственные совещания. Чужие ходили везде и продолжали раздаривать знания. И самое главное – они ничего не требовали взамен! По крайней мере, сразу. Человечество шиковало, а Мишель искал подвох. Наверное, ни он один, но ведь он ни с кем не общался кроме мамы, поэтому хорошо знал только о ликовании. Ее было слышно даже из открытого окна. Плохо – о причинах их нахождения здесь. Слабенькая легенда, о изучении дальних границ космоса и желание взять землян в военный и торговый союз против других агрессивных рас, не впечатляла. Совсем ничего он не знал и об образе мышления и традициях чужих. Не знал и не хотел.
- Хорошо, я подумаю о бессмертии завтра.
- Что значит, подумаю? Я ему лайки по всему миру собирала, подписки оформляла и сделал все, чтобы единственный сын выздоровел и жил, как древнегреческий бог! А ты мне рассказываешь про завтра! Нету у нас завтра. У нас одно бесконечное сегодня. Точнее, завтра уже шоу, и ты на него записан. А я заказала тебе новый костюм и коляску на управлении, чтобы ты был похожим на победителя.
- Коляска останется моя.
- Ага, уже торгуемся? Значит, и в другом найдем компромисс. Пора уже тебе выходить из своей берлоги. Жизнь дается только раз. Ну, кто тебе сказал, что жить в постоянной апатии, это хорошо?
- Это плохо, мама. Я подумаю, - сказал Мишель и выключил связь.
Если бы мама только знала, что апатия, по своему эмоциональному воздействию на человека лишь намного лучше физической смерти? Он откатил свою коляску от окна и поехал забирать продукты, которые курьер ежедневно оставлял перед внутренней дверью квартиры. Кроме пакета с едой и бытовыми вещами, в буферной зоне висел новый костюм в быстро разлагающимся полиэтиленовом пакете. Мишель почему-то улыбнулся и тут же погрустнел. Его бледный лоб прорезала большая вертикальная морщина.
Опять зазвонил телефон. Мишель, чертыхаясь, поехал к нему, собираясь сказать, что ему не нужно никакое бессмертие, врученное под пляски и песни с бубном, на дурацком ток-шоу. Надо же такое придумать – предложить ему роль древнегреческого бога!
На этот раз звонила не мама, а ее доктор. Он сказал, что у нее только что был очередной приступ, уже третий за эту неделю, и она умерла в больнице, не приходя в сознание. Доктору лишь осталось набрать последний номер, по которому звонила старушка. Мишель хотел бросить трубку. Ему было плохо, ему было противно, ведь он ничего не знал, ни о больнице, ни о приступах мамы.
- Извините, она скрывала от вас правду, а мы, как могли, подыгрывали ей в этом. Так она просила. Вы же знаете, ей невозможно отказать.
Мишель знал. Поговорив с доктором несколько минут он, скрипя сердцем, дал добро на кремацию и последующую доставку пепла умершей на Плутон.
- Эта была ее последняя воля и так прописано в завещании! Она категорически была против ваших прощаний, поэтому вчера еще через электронного нотариуса прописала все свои озвученные пожелания, - с грустью сказал доктор на прощание.
После разговора с доктором, Мишель долго кружил по комнате, направляя коляску, то в одну, то в другую сторону. Ему захотелось выть, только он забыл, как это делается. Поэтому старик только скрипел зубами, покусывал пересохшие губы, и опять вырисовывал восьмерки по скрипучему паркету. Когда на улице зажглись фонари и послышался обычный шум из ближайшего кафе, он решительно включил запылённый комп. Мишель Пристайло хотел знать о бессмертии все.
- Дамы и господа! Да-да-да! – ведущий шоу не говорил, он проповедовал и визжал.
Мишель даже подумал, что ведущий какие-то возбуждающие средства принимает, потому что не может нормальный человек сорока пяти – пятидесяти лет так скакать, как будто ему первый раз дала однокурсница.
Мишелю не нравилось шоу, не нравился ведущий, не нравились и зрители в студии. Все было слишком шумным, ярким и противно сладким, утопающим в конфетти и блестках. Ведущий, разодетый как клоун, с жалким хохолком крашеных кудрявых волос желтого цвета, казался ему жалким. Пухлые щечки и утопленный подбородок ведущего шоу, то ли второй, то ли уже третий, скакали по сцене вместе с его руками и ногами. Публику это безмерно веселило, особенно когда он гротескно корчил рожицы или кричал нараспев:
- Бес-смер-тие! Да-да-да! Бес-смер-тие. Эксклюзивно и только сегодня, в честь второй годовщины прилета наших звездных друзей. В этом году только троим счастливчикам на планете Земля повезет, и они обретут...
Тут не выдержал уже зал, дребезжащий от возбуждения перед чем-то запретным для простых людей и, наверняка, очень интимным, и пошлым:
- Бес-смер-тие! Да-да-да! Бес-смер-тие!
Кричали все. Летали сотни маленьких дронов, ища для сьемки неожиданные и наиболее удачные ракурсы. Кричал и ведущий, только глаза у него были какие-то тоскливые, совсем не вяжущиеся с полненькими щечками. Он тоже хотел бессмертия для своего утомленного тела.
- Мы уже столько получили от них: вечный аккумулятор, вечные колеса и вакцину от всех существующих болезней. И вот наконец, вишенка на торте - вечная жизнь!
И весь вторил ему, как загипнотизированный:
- Да-да-да! Да-да-да! Да-да-да!
У Мишеля, как и полагается, взяли интервью. Это вызвало много хохота со стороны всей студии. Мишель не мог говорит красиво, не мог радоваться с остальными, все время представляя перед собой то маму, обманывающую его, что у нее все хорошо, то ненавистную тарелку, висящую за окном. Зал все больше и больше погружался в безумный транс, повторяя словно молитву:
- Вечный аккумулятор, вечные колеса, вакцина от всех болезней! - Вечный аккумулятор, вечные колеса, вакцина от всех болезней! Вечная жизнь! Да-да-да!
Мишель довольно не вовремя подумал, что чужие зачем-то подумали о вечных колесах для машин, а антиграв, позволяющий висеть пятидесятитонной тарелке над Парижем, решили не дарить. Что же там такое на самом деле с этим загадочным бессмертием? Интернет не давал никаких четких ответов на эту щекотливую тему. Если убрать хвалебные сопли и вопли, то в сухом остатке оставалось очень мало информации. Википедия сообщает о том, что уже трое человек подверглись этой процедуре. На последних фото счастливчики выглядели так же, как и до смертного существования. Чужие утверждали, что организм перерожденных постепенно будет молодеть и восстанавливаться. Окрепнут зубы и мышцы. Мыслительные процессы будут более быстрыми и качественными. Появиться радость жизни. Впрочем, о последнем могли и не говорить. Более отвратительно радостных улыбок, таких натуральных и неестественных, Мишель в жизни своей не видел. Только сын лавочника, где он до травмы покупал себе свежие багеты, также улыбался. Правда, если парню перед этим положить в потную ладошку несколько центов. После инициации бессмертных отвозили на остров, где они должны адаптироваться к своему новому статусу. Прежние контакты прерывались. Посторонних людей на остров не пускали, обслуживанием поселенцев занимались исключительно роботы. Остров уже год принадлежал чужим и был подарком благодарных землян. Чужие его обновили, улучшив общую экологическую систему в радиусе пяти километров вокруг острова. Правда, после этого ни один человеческий корабль физически не смог подходить к новому Криту – глохли двигатели, слепли локальные системы слежения. Спутники его тоже перестали видеть.
Как Мишель не искал, ему так и не удалось узнать ничего о принципе отбора на роль бессмертных, якобы абсолютно случайного и зависящего только от голосования. Среди новых детей Зевса уже числились: один генерал в отставке, девочка-вундеркинд и парень, страдающий аутизмом. В случайных богов, которым даровано бессмертие, Мишель не верил. Даже при беглом рассмотрении биографий победителей, становилось понятно, что случайностями тут и не пахнет. Вундеркинд еще при смертной жизни написала эссе, заставившее ученых опять начать спорить о фундаментальности теории относительности. Аутист ранее работал в химической отрасли, и говорят, был одним из лучших в своей профессии. В этом году, кроме Мишеля, финалистами стали женщина-космонавт и чемпион мира по шахматам. Мишелю категорически не нравилась таинственность вокруг отряда бессмертных, якобы направленная на преодоление общественного шока и излишнего внимания к вечным после обращения. Википедия верила всему и хвалила все новое.
Как-то неожиданно кончилось шоу. Мишель задумался о своем, отодвинутый в почетный уголок очередным балетом и хором, воспевающим радость бытия. Постепенно начали гаснуть огни прожекторов и вокруг стало меньше людей. На сцене стали появляться техники и уборщики, наводящие порядок и убирая кое-какое оборудование. К нему подошел уставший ведущий, вытер пот и снял блестящий пиджак, кинув его небрежно в руки ассистентке. Под пиджаком оказалось умело спрятанное пузико и темные круги вокруг подмышек.
- Ну, и что это было? – спросил ведущий, подкуривая поднесенную сигарету.
После того, как чужие научились вылечивать рак легких, быстро и задаром, эта пагубная привычка опять вернулась в моду. Что может быть лучше, чем медленно и сознательно убивать себя?
- Это было ваше шоу, - ответил Мишель, ожидая скандала.
- Да, это было мое шоу! А ты сидишь, как немой! Я уже, чуть ли не на голове крутился, чтобы отвлечь зрителей от тебя, такого редкостного зануды.
- Вы бы поаккуратнее выражались, ведь я скоро стану бессмертным. Могу, ради шутки, напомнить вам об этом разговоре лет через тридцать. Вы где тогда будете? В доме престарелых, среди таких же жалких и немощных стариков?
Ответ прозвучал через чур грубо. Хуже и жестче, чем хотел Мишель. Но, слово не воробей, что сказано, то сказано. Бессмертие никогда не будет для всех, а значит обязательно будет показательное разделение на группы и лютая классовая зависть тех, кому ничего не досталось. Куда без нее?
- Вообще-то, я рассчитывал еще на пятьдесят лет активной жизни, - плечи ведущего как-то опустились сами собой.
- Хорошо. Но у меня то впереди - бес-смер-тие. Да-да-да.
Ведущий докурил и неожиданно засмеялся:
- Все. Я все понял, и прошу извинить. Вам слава и мое шоу до фени, а я в этом просто сразу не разобрался.
Мишель мимо воли тоже улыбнулся, и тут же извинился за свое поведение, чем несказанно удивил и растрогал ведущего. Расставались они уже почти друзьями. Мишель перед выходом неожиданно остановил коляску:
- А вы не знаете телефон того мальчика из Малайзии? Ну, который был вторым после меня.
- Зачем он вам? – искренне удивился ведущий.
- Попрощаться хочу. Ну, и извиниться.
- Странный вы тип. Совестливый. Таким бессмертие не нужно, вы уж извините за откровенность.
Затем он посмотрел в своем телефоне и записал Мишелю номер.
«Земля, природы мать, ее же и могила: что породила, то и схоронила». Уильям Шекспир.
Путь к его персональному бессмертию лежал через Эйфелеву башню. Мишель не знал, юмор это такой или сакральный умысел. Его довезли до первого лифта, пожали руки и удалились. У ведущего уже начиналась подготовка к новому шоу о воскресшем Будде, да-да-да, поэтому он естественно в этом процессе не участвовал. Возле лифта кто-то баллончиком написал «В АД». Стрелка после надписи вела почему-то вверх.
- Что дальше? – спросил он у провожатого.
- Людям дальше путь запрещен. Между первым и вторым лифтом вас встретит робот, еще наш, земной, ну а дальше начинается зона чужих.
- Странно, почему мы их до сих пор называем чужими? Они же столько для нас делают.
Сопровождающий посмотрел на него непонимающе, но потом протянул пачку сигарет.
- Спасибо, я не курю.
- Понятно. Я просто подумал, что это удовольствие потом будет вам не доступно.
Сопровождающий закурил сам, а Мишель не спешил нажимать кнопку вызова лифта. Ему было неприятно вдыхать дым, но вынужденное ожидание окупилось. Провожатый докурил и проговорился:
- Если честно, то они меня пугают. Я пытался разобраться в себе, даже к другу ходил, он у меня на психолога учится. Мы поговорили, выпили даже. Друг сказал, что это не профессиональный прием, но для быстрого раскрытия пациента, ну то есть меня, вполне подойдет. И после услышанного от меня он пояснил, что это не ксенофобия, а я действительно их боюсь. И в этом нужно себе признаться. Боюсь такого будущего, где все предоставлено даром, и при этом ценники за эти блага припрятаны. Где появитесь вы...
Он запнулся, решая не продолжать, но тут и так все было понятно. Мишель тоже боялся чужих. И подаренной ими возможности.
- Очень надеюсь, что после инициации вы не забудете из какого вы теста скроены.
Мишель не знал, что ответить и вызвал лифт. Вообще, с разговорами после перелома у него не сильно ладилось. Слова часто, словно собаки, слетали с его языка злыми и недовольными. Михайло потом сожалел о сказанном, поэтому старался побольше отмалчиваться. Кому о таком расскажешь? Друга психолога у него не было, а мама так неожиданно умерла.
Автоматика лифта пикнула и двери кабинки раскрылись, словно пасть голодного зверя. В кабинке стоял человеческий робот – вытянутый прямоугольник с коленями, повернутыми в другую сторону. Головы у него не было вообще. Зато присутствовала дополнительная трехступенчатая лапа, которой он очень по-человечески придерживал дверь.
- Вас ждут, - сказал скороговоркой провожатый и ретировался в темноту.
Мишель закатил коляску сам, а робот нажал на кнопку первой смотровой площадки. Мишеля новая автоматика пугала, ведь робот не говорил, он просто действовал.
Двери первого и второго лифта открылись одновременно. Заехав во второй лифт, Мишель некстати вспомнил, что это уже нечеловеческая территория. Кабина же была обычной, пахло лишь нагретым металлом. Этот лифт должен был поднять до второй площадки. Оттуда уже на борт чужих рукой подать. Кнопки замигали, и кабина неожиданно остановилась. Свет внутри погас. Мишель каким-то звериным нутром почувствовал, что рядом кто-то есть. Он истерично замахал руками, но они лишь дотягивались до темноты. Ничего живого вокруг не оказалось. Через минуту кнопки снова замигали, опять запахло металлом, и кабинка медленно поползла вверх. Свет включился почти сразу. До ада оставалось еще совсем чуть-чуть. Мишель задумался над тем, что бы он сделал если бы кабина не поехала вверх? Наверно бы, кричал и стучал. Орал что-то, лишь бы привлечь к себе внимание. Эта картина, всплывшая в голове, вызвала у него истеричный смешок, потому что инвалид-интроверт в башне, призывающий на помощь то ли чужих, то ли людей, выглядел бы жалко и довольно комично. И вообще, весь это путь к бессмертию был тоскливо комичным. Зачем он вообще ввязался в эту историю? Если бы не мама... Если бы он был более внимательный к ней...Если бы тогда, в горах, он был осторожнее... Столько «если бы» и всего один безумно уставший от себя человек. Будущий внук титанов, блин. Как будто не могла фортуна найти более достойного? Мальчика из Малайзии, например.
В таком странном настроении он и доехал к своей конечной точке. Двери лифта открылись и, на этот раз, на Мишеля пахнула морозная свежесть. Как тогда в горах, когда он, еще здоровый и счастливый, спускался по склону. Его подружка Мари что-то такое радостно крикнула, радуясь солнцу и снегу, словно...
Он перевернулся в воздухе, и чувства как-то притупились сразу. И лишь потом, где-то далеко послышался удар, и пришла боль...
- Боже, как же сегодня хорошо здесь...
... была недалеко. И он еще успел бы обернуться, но увидел камень впереди и повернул налево в последний момент...
... лишь ветер пощекотал его красные щеки, и радостная Мари обогнала его на очередном повороте. Как же хорошо было жить!
Чужой вышел из тени и извинился:
- Почему-то автоматика протестировала вас дважды и не захотела сразу менять. Это и моя вина, ведь я даже не представлял, что у людей бывает такой высокий порог сопротивления и неожиданно стойкое нежелание жизни.
... Мари подбежала к нему и ее милейший ротик стал медленно открываться, растягивая слова, как жевательную резинку. На личике проступили хрустальные слезы. Они покатились вниз, чернея и увеличиваясь, напоминая уже поминальные камни из забытого богом старого обряда.
- Апатия – это еще не смерть, - сказал Мишель хриплым голосом, - вы будите со мной работать?
Чужой сел прямо на пол, чтобы быть одного роста со странным гостем на инвалидной коляске. Он не спешил.
- Что значит работать? Бессмертие – это всегда революция, буквальный шок для всех клеток организма. Его не вызовешь простой работой.
- Тогда как?
- Бессмертие слишком сложно для обычного тела. Необходимо заставить клетки навсегда позабыть о механизме отмирания в случае интоксикации, и при этом переключить их на постоянную автономную работу. Но, это полная ерунда по сравнению с работой вашего мозга. Убрать усталость и безразличие можно лишь постоянной внешней стимуляцией. А этот процесс вызывает привыкание и зависимость. После проделанных изменений проходят целые десятилетия, пока привычка не стареть закрепляется и пере прописывается на генетическом уровне. Половину испытуемых часто устают от бессмертия и их ждет череда повторяющихся психосоматических парадоксов. В общем, доступное нам бессмертие – это не просто. Его нужно завоевывать или уходить в сторону. Иначе, это все не имеет смысла.
- А вы пробовали? – Михайло сказал и прикусил язык, боясь ответа. Чертова привычка говорить, не думая!
- Пробовал. Не помогает.
Человек не сразу и понял, что это такой юмор.
- Я и не думал, что вы умеете шутить.
- А мы и не умели, но с людьми по-другому нельзя. С вашей психологией, или в петлю лезть, или на телешоу ходить.
- Так вы тоже были бессмертными?
- Мы не смогли ими стать. В нашем обществе действуют суровые запреты, говорящие о том, что личность при физическом бессмертии деградирует быстрее, чем может повзрослеть.
- И что вы придумали? Как обошли эти запреты?
- Мы полетели в космос и встретили вас, таких беспомощных и наивных. Ваш прогресс убивает быстрее, чем строит. И мы поняли, что человеческие тела идеально подходят для нас.
- Мы что, настолько неперспективные?
- Перспективные. Но, очень самодовольные при систематической куриной слепоте. Люди все знают, им ничего кроме содержимого холодильника не нужно! Да, и не забудьте включить любимый сериальчик на ночь. Про звездное небо над головой все и забыли уже давно! По нашим подсчетам, вам нужна почти вечность, чтобы преодолеть все свои страхи и комплексы. Вот вы ее сейчас и получите.
- Подождите, а можно попытаться произвести замену? Ну, чтобы не я, а тот мальчик...
- А, второй номер, - понимающе кивнул серой головой инопланетянин, – Совесть вас окончательно заела. И для чего только ваша мама старалась?
Мишель гневно вскочил с коляски и, от неожиданности, стал падать вперед, прямо в объятия чужого. Раздался щелчок, словно взвели курок пистолета, и тело инвалида просто обмякло, лишившись эмоций и движений.
- Бессмертие – это не шутка, - с грустью сказал чужой, сажая безвольное тело обратно в инвалидную коляску, - к нему можно прийти только осознанно - через боль, сомнения и страдания. И если вы знаете, что впереди уже появилась вечность, то смерть должна остаться в самом начале, как вовремя покинутая невеста.
Тело чужого разошлось от паха до темени, и из душного комбинезона чужой плоти выполз другой Михайло. Его мутило, он кашлял и сдирал с себя оставшуюся слизь. Был он абсолютно голый, но это его не капли не смутило, ведь подаренный мамой костюм подошел на него идеально. Новый Михайло брезгливо скинул остатки тела чужого на инвалидную коляску.
Глаза старого Мишеля неожиданно открылись, он вздохнул опавшей старческой грудью.
- Ма – ма, - слова довались тяжело, они уже не были родными и знакомыми.
- А что мама? – спросил перерожденный человек, - Ведь по сути, все ее желания сбылись: ты снова живой и здоровый, а она сумеет посетить Плутон. Я бы, на твоем месте, порадовался.
Он деловито закрыл землянину глаза и полез обратно в корабль, чтобы послать сообщение на остров бессмертных. Сброшенная шкура чужого стала съеживаться и покрывать старое тело, превращая его в умершего инопланетянина. Конечно, оставалась разница в росте, но кто на нее обратит внимание? Глаза человека закрылись, и вместе с ним ушла тоскливая память о морозном утре, радости спуска и о том, что он смог все-таки объехать камень на том злополучном склоне.
- Боже, как же сегодня хорошо здесь, - крикнула счастливая Мари, но Мишеля возле нее уже не было.
Неужели, он успел так быстро спуститься?