Голос матери

 

— Марк!

Отец никогда не сокращал его имя. Марика больше не будет. Марик — это мамин сын. Имя Марик остыло вместе с её губами и теперь покоилось под землёй.

— Марк! — отец догнал его, шагающего к машине и погружённого в невесёлые мысли. — Марк, погоди. Я тебе должен кое-что показать.

Отец смотрел в сторону, куда-то поверх церковной ограды. Может, на тускло блестящие купола церквушки. Может, мимо них, на солнце, зябнущее в прозрачном декабрьском небе. Хотя скорее всего, смотрел он вглубь себя, как и всегда.

Марку не хотелось смотреть на пачку бумаг, ему вообще ни на что смотреть не хотелось. Желаний осталось немного, и они были самые простые: вернуться домой, поесть и спать. Спать, спать, спать...

— Что это?

Он всё же принял бумаги, скользнул по ним взглядом.

Страницы оказались заполнены сухими строгими фразами, перед многими абзацами стояли цифры. Дёмин И. М., Дёмина И. Н., далее «участники», компания «Чжун Куй», далее «компания»... Какой-то договор. Марк пожал плечами и вопросительно поглядел на отца.

— В общем, мы с мамой подписали согласие. — произнёс мужчина так, будто это всё объясняло. — Ну, ты понимаешь. Через пару дней уже привезут.

— А, ясно.

Отец оторвался, наконец, от созерцания того, что так привлекало его внимание, и посмотрел прямо на сына.

— И ты ничего по этому поводу не скажешь? Я просто подумал, что тебя стоит предупредить заранее, чтобы ты не разнервничался, когда увидишь.

— Да, я понял. Пап, поехали домой? Правда. Очень хочу домой.

Отец сделал неловкое движение, словно собирался обнять Марка за плечи, но в последний момент передумал и ограничился несильным хлопком между лопаток.

— Конечно, поехали. Я тоже устал.

— Хорошо, что без поминок.

— Да? А, да, хорошо. — отец едва заметно улыбнулся. — Вот мама бы сказала, что мы с тобой дураки и традиции не понимаем.

Он быстро юркнул в машину, заблокировав дверь электронным ключом. Марк устроился сзади и тут же достал телефон. Обычно он старался так не делать, зная, что отец раздражается от привычки сидеть в смартфоне целыми днями, но сегодня желание отгородиться от внешнего мира было слишком сильно.

Его большой палец покружил над иконками приложений, от которых воротило, и в итоге ткнул в иконку браузера. Вбил, изображая на лице сосредоточенность, «Чжен Куй» в поисковой строке. Марку пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержаться от удивлённого возгласа. Первая ссылка гласила: «Китайские бизнесмены готовятся торговать “цифровым бессмертием”?».

***

Марк провёл рукой по оставшемуся после Роберта пыльному следу на столе. Роберт ему нравился. Он привык за много лет к бедному на интонации голосу с металлическим отзвуком. Доброе утро, Марк. Доброй ночи, Марк. Не забудьте, завтра у вас дополнительные занятия по физике, Марк.

А сейчас Роберт, отключённый от сети, стоял на подоконнике, и ничего не свидетельствовало о его многолетнем присутствии в доме, кроме кружка плохо вытертой пыли. Марк провёл по столу ладонью, стирая его. Вот так. Нет ничего, кроме пластиковой коробки. Присев на краешек стала, он прислушался к голосам в прихожей.

— Ещё вот тут. — бубнил мужчина в незнакомой форме красно-рыжих цветов. — И во-о-от тут. Смотрите, вот документы, если возникнут вопросы — вот номер, по которому можете позвонить в любое время. Уверены, что сами подключите? Да, конечно, я понимаю.

Хлопнула входная дверь, сухо щёлкнул замок. Отец вошёл в комнату, бледный, с крепко сжатыми губами. Его пальцы оставляли влажные отпечатки на глянце коробки, которую он бережно держал, прижимая к груди.

— Ну вот. — улыбка на лице отца мелькнула и погасла. — Сейчас подключим и...

Что будет после этого он, вероятно, и сам представлял слабо, поэтому лишь повёл плечами, уверенно кивнул и прошёл к столу, печатая шаг. Марк подвинулся в сторону, освобождая место, и отец бережно поставил коробку. Бумаги, на которых красовались подписи, его и представителя фирмы, соскользнули на пол, но отец даже не попытался их поднять.

Он вдруг засуетился, хватаясь за провода, оставшиеся от Роберта, хмуро разглядывая их, перебирая пальцами, и забормотал:

— Так, ну, вроде подходят, да?

Потом он крутанул коробку, так же пристально вглядываясь в схемы на задней стороне. Как будто то не он до мельчайших подробностей изучил все подробности устройства, которое должно было к ним приехать, и не меньше десяти раз только за вчерашний день проверил, подойдут ли провода от Роберта. Марку захотелось прикрикнуть на отца, чтобы он перестал так себя вести. Чтобы он прекратил вертеть доставленную курьером коробку, будто это очередная безделушка, купленная от нечего делать. Чтобы перестал изображать, что не готовился к этому событию.

Коробка раскрылась с громким хрустом. Скрипнул пенопласт, скользнув по картону. Отец замер, затаив дыхание, словно жрец, положивший ладони на алтарь. Оттолкнув пустую упаковку, он с благоговением поставил её содержимое на стол. Ровно на то место, где стоял Роберт.

Марку вдруг отчаянно захотелось не подключать устройство. Вернуть Роберта на место и сделать так, чтобы эта новая штуковина, которая каким-то невероятным образом должна была быть связана с его мамой, просто исчезла. Исчезла из их с отцом жизни и позволила им обоим... нет, не вернуться к норме, а хотя бы выстроить некоторое её подобие. Зажить жизнью, которая не будет прежней, но хоть будет нормальной.

Провода воткнулись в гнёзда с сухими щелчками. Марк попытался сглотнуть, но пересохшее горло лишь болезненно сжалось. Чёрный куб, пришедший на место конуса, мигнул синим колечком на верхней грани. Потом цвет сменился на зелёный. Жёлтый. Белый.

Марк почувствовал нутром, что сейчас эта штука заговорит. А ещё — что он расплачется, если она сделает это голосом мамы.

Но этого, к счастью, не случилось. Закончив моргать разноцветными светодиодами, коробочка едва слышно пискнула, оживляя микрофон, и проговорила:

— Компания «Чжун Куй» благодарит вас с за участие в финальном этапе тестирования системы «Хуапигуй». Мы ценим ваш вклад и сочувствуем вашей утрате.

Короткая пауза. Человеку она понадобилась бы на вдох, звучащему из колонок голосу — чтобы создать ощущение того, что говорит человек.

— Сейчас будет произведено подключение к серверам «Чжун Куй», после чего начнётся загрузка слепка сознания вашего близкого. Наберитесь терпения, этот процесс может занять продолжительное время. Пока идёт загрузка, вы можете задать любые вопросы голосовому помощнику.

Отец покосился на Марка, словно предлагая ему спросить первым, но он не смог этого сделать. Едва добежав до туалета, он стошнил на пол.

Отец ещё долго не выходил из комнаты.

*

— Марик? Марик, что с тобой?

Мамин голос ударил по барабанным перепонкам, Марк всхлипнул, размазывая кровь из разбитого носа по щекам. Ссутулившись и не поднимая головы, чтобы не смотреть в объективы висящих в квартире камер, он шмыгнул в ванную. Всхлипывая, пустил из крана ледяную воду и, набрав полные ладони, со злым наслаждением потёр лицо. Кончик носа и щёки онемели от холода, пальцы свело. Марк схватил мыло с полки, скривился, когда защипало ссадины на костяшках, но всё же принялся с остервенением тереть руки, глядя, как постепенно бледнеют, скрываясь в стоке, ниточки упавшей в воду крови.

— Марик, кто это тебя так? Тебя ограбили?

Марк сгорбился сильнее, втянул голову в плечи. Губы беззвучно прошептали ругательства.

— Что? Прости, я не расслышала.

В голосе не было холодных ноток, как у Роберта, которые ясно давали понять, что говорящий — не человек. Она, эта штука, настолько хорошо пародировала маму, что можно было спутать. Он наверняка спутал бы, если бы не видел своими глазами гроб, который...

— Отвали! — он с трудом протолкнул слова через сведённое судорогой горло. — Оставь меня в покое!

— Марик, но ты же...

— Да отвали ты!

Он рявкнул так, что в ванной звякнуло слабое эхо.

— Раньше хоть двери от тебя спасали!

От мгновенного осознания, что маме он бы никогда подобного сказать не решился, защипало глаза, а в горле встал комок. Но отступать он не собирался. Потому что мама — это... Потому что это — не мама.

Марк оттолкнулся от раковины, вцепился в ручку двери и что есть силы толкнул её, распахивая. Он выскочил в коридор и неестественно широкими шагами направился в комнату.

— Марк, нам надо поговорить.

— Не о чем тут разговаривать.

Он стянул через голову кофту, швырнул её на кровать и рухнул в кресло перед компьютером. Моментально ожила закреплённая возле окна камера, ему показалось даже, что он услышал слабое жужжание, с которым двигалась диафрагма.

— Марк! — голос прямо над ухом.

Он раздражённо мотнул головой, словно отмахиваясь от назойливой мухи. Вот пристала!

Руки сами собой легли на клавиатуру, выводя компьютер из спящего режима. Он запустил браузер и попытался нырнуть в мир бесконечных потоков информации, спасаясь от реальности.

«Почему течёт кровь из разбитого носа?»

Запрос появился сам собой, Марк его не обдумывал. Поисковая система не уловила контекст и выдала тысячи ссылок на медицинские сайты с советами, что делать при носовом кровотечении. Марк листнул вниз, ещё раз, потом другой, выискивая ссылку, за которую зацепился бы взглядом...

— Марк!

Он сгорбился, как готовый боксёр-легковес, готовый принимать удары от по ошибке оказавшегося на с ним на ринге тяжеловеса.

— Что ты там...

Марк вскочил на ноги, борясь с желанием накрыть уши ладонями, и рванулся в сторону прихожей. Даже не зашнуровывая ботинки, в которые с ходу запрыгнул, накинул куртку прямо на школьную рубашку и дёрнул входную дверь. Та не поддалась.

Он запирал её? Наверное, автоматически, хотя и помнил только, что захлопывал её. Вроде бы. Отмахнувшись от мыслей об этом, Марк принялся крутить собачку замка, но та совершенно свободно вращалась. Щелчка не было. Марк сглотнул.

— Стой! — как-то запоздало проговорило то, что обладало маминым голосом. — Куда ты собрался, Марк? Я не могу тебя...

— Ты не можешь меня тут держать! — зло выкрикнул он.

— Марик, тебе сперва надо...

— Выпусти меня! — взревел Марк, всем весом повисая на двери. — Выпусти!

— Нет!

Марк отскочил от двери и обвёл квартиру безумным взглядом. Даже с этой точки он видел три камеры, висящие в квартире. Видел голубоватые отблески на стенах родительской спальни. Что ещё? Краны. Вытяжка. Плита. Кондиционеры, сигнализация, замки на дверях... У него закружилась голова. Всё это теперь подвластно ей. Этой штуке с голосом матери.

Сжавшись, он затравленно отступил в угол прихожей.

— Перезагрузка!.. — просипел он. — Сброс настроек!

Волшебная мантра, которой человечество привыкло спасаться от непослушной техники. С Робертом это работало безотказно. Должно же и с ней...

— Марк, да что ты такое говоришь!

— Я спасателей вызову!

Он достал телефон из кармана и быстро набрал 112. Марк не шутил. Он прижал трубку к уху, дождался, пока гудки сменятся голосом оператора и выпалил:

— Здравствуйте, у нас сбоит система умного дома, я не могу выйти на улицу!..

На последних словах Марк услышал, как щёлкнул замок. Штука с маминым голосом ничего не сказала.

— Простите, я ошибся. Да, всё в порядке.

Зажав телефон в кулаке, Марк выскочил в подъезд и, не в силах ждать лифт, побежал по лестнице, на ходу застёгивая куртку. Лишь оказавшись на улице, он вспомнил о перчатках и шапке. Оглянулся через плечо на медленно закрывающуюся тяжёлую дверь, вздрогнул и решительно направился прочь. Нет. Он туда не пойдёт. Не сейчас. Не один.

Снегопад, длившийся полдня, закончился, оставив после себя сугробы в песочнице. Поднялся ветер, порывы которого нещадно хлестали Марка по спине и бокам, скидывали капюшон с головы и кусали за пальцы, позёмка стегала снежной крошкой по ногам. Сидеть на лавочке возле детской площадки было жёстко, мокро и холодно, но Марк не двигался с места. Вместо этого он считал окна.

Восемь этажей вверх от двери подъезда. Четыре окна вправо, мимо белой декоративной отделки. Там — кухня. Свет не горит. И в родительской спальне, окно которой прямо рядом, тоже, даже синюю подсветку пластикового кубика в окне было не различить. Окна его комнаты выходили на другую сторону дома, но он знал доподлинно, что и там будет только неживая холодная темнота. Неживая, но не необитаемая.

Марк передёрнул плечами, вспомнив, как вертелась собачка замка, проворачиваясь раз за разом. Он ведь не выключал свет, убегая. Водопровод, сантехника, батареи, электроприборы...

Сунув руки под мышки, Марк впал в оцепенение, загипнотизированный видом тёмных окон и глупой, совсем детской надеждой на то, что вот-вот вспыхнет свет, мелькнёт в рыжем квадрате кухонного окна знакомый силуэт. И всё будет как раньше. Всё будет нормально.

— Оп-па! — Марк вздрогнул. — А ты чего тут?

Отец быстро приблизился, остановился в полушаге от него. Марк поёжился. На губах отца блуждала лёгкая улыбка, а взгляд всё время скользил в сторону окон квартиры. Только вот по нему не было заметно, что он чего-то ждёт. Его устраивало и отсутствие света.

— Так, — продолжил отец, тон его изменился, но улыбка не спешила пропадать с губ. — Что с лицом?

— Да так.

Марк нахохлился и торопливо отвернулся, запоздало пряча отметины на лице. Он почувствовал, как отец опустился рядом — запах табака, духов и пота стал яснее.

— За «так» по лицу получить ещё ухитриться надо. Рассказывай.

— Это одноклассник.

— Ага. Я думал, что драки с одноклассниками ты уже перерос. Что случилось?

Марк помялся, покрепче сжал ладони руками. Обсуждение драк он не любил даже сильнее, чем сами драки. Там всё просто, получил или раздал, исход решается быстро. А вот отец любил тянуть из него подробности и предысторию.

— Пап, я замёрз. Пойдём домой лучше.

Он поднялся с лавки, но не успел сделать и шаг в сторону подъезда. Вопрос отца заставил его споткнуться и замереть:

— Это из-за мамы?

Марк, которого запоздало пробил озноб после долгого неподвижного сидения на ветру, передёрнул плечами.

— Один придурок спрашивал, трахаешь ли ты розетки теперь. Так и получилось.

Отец хрюкнул, сдерживая смех, и, когда Марк обернулся, он уже поднимался с той же полуулыбкой на лице. Отцовская ладонь мягко опустилась между лопаток.

— В следующий раз просто скажи, что так и есть. Не нужно реагировать на придурков, я же тебя учил. Помнишь?

Отец направился к подъезду. Марк двинулся следом, но остановился через два шага.

— Откуда они знают, пап?

— А ты не в курсе разве? Я думал, до тебя чуть не до первого дойдёт это. Вот, смотри.

Он достал из кармана смартфон, быстро запустил какое-то приложение и протянул Марку. Социальная сеть. Какая-то незнакомая, интерфейс непривычный и привычный одновременно. И мамино фото. Странное, он не помнил, чтобы она делала такой снимок при жизни.

— Она...

— Да. — отец кивнул. — И в «Фейсбуке», и в «Твиттере», и ещё где-то. Это часть договора, что она будет вести социальные сети и взаимодействовать с незнакомыми людьми.

У Марка закружилась голова, перед глазами немного поплыло, и он не стал читать посты, оставленные... той штукой, что заставляла голос матери звучать в квартире.

— Пап! — паника вдруг стиснула грудь. — Пап, мы должны это закончить. Это... Это неправильно! Она... Она... Она всё контролирует!

— Ш-ш-ш! — отец приблизился одним резким движением. — Чего ты орёшь?

Улыбка пропала с его лица. Наконец-то. Теперь он глядел раздражённо, почти зло, и это было намного привычнее.

— Что она контролирует? Чего ты там выдумал?

Крупная дрожь прошла по телу Марка, он отвёл взгляд, уже осознавая, как глупо звучат его слова. И даже зная, что отец ему возразит.

— Двери. Краны. Свет. Всё она контролирует, пап. Всю квартиру.

— Роберт тоже контролировал. — как и ожидалось, отец лишь пожал плечами. — И ничего, жили же с ним. И ты не волновался.

— Роберт — это другое. Роберт слушался, когда я говорил...

Голос превратился в сдавленное сипение, Марк шмыгнул носом и снова сунул руки под мышки.

— А это... Эта штука...

— Это твоя мать! — рявкнул отец сдавленно. — А не штука! Понял меня? И слушаться тебя она не обязана! Скорее даже наоборот!

Марк кивнул.

— А теперь — домой. И чтобы я про «эту штуку» от тебя больше не слышал.

Марк покорно поплёлся следом за отцом. Когда дверь квартиры приветливо щёлкнула замком ещё до того, как они приблизились, он ощутил, как дурное предчувствие у него в душе переполнило чашу, в которой он пытался его сдержать, и ледяной волной озноба прокатилось по спине.

Замки, электроприборы, свет и отопление...

*

Марк не понял до конца, проснулся он или продолжает видеть сон. Он ощутил, что лежит на кровати, насквозь мокрой от пота, а его лба касается чья-то приятно прохладная ладонь. Отец?

— Игорь, я же говорю, у него жар!

Мама?

Марк попытался открыть глаза, и голова закружилась, в желудке, пустом после отказа от ужина, забурлила желчь. В черепной коробке замелькали, как обрывки бумаги, поднятые ветром, воспоминания. Больница, оранжевый свет ламп на мамином лице, осунувшемся, с заострившимися чертами... Потом кладбище. Рыжевато, как медный, блестящий купол маленькой церквушки. Жирная чёрная земля, марающая пальцы рук... Образы ускользали от него, растворяясь в раскалённой гулкой пустоте бреда.

— Мам, мне бы попить? — вопросительно пробормотал Марк, и прохладная ладонь тут же исчезла со лба.

— Сейчас принесу. — произнёс голос отца, и быстрые шаги удалились по коридору.

Марк слепо пошарил рукой вокруг, пытаясь отыскать кого-нибудь, но в комнате он остался один. С кухни загудели, чуть расплываясь, голоса родителей, хлопнула дверца шкафа. Должно быть, обсуждают, какое лекарство ему сейчас лучше всего дать, откуда вызывать врача... Марк устало прикрыл глаза, вдруг ощутив спокойствие и уют. Мягкое, ласковое прикосновение нормальной жизни накрыло его с головой, и не было никакого желания расставаться с этим ощущением, даже если самым краешком сознания он понимал, что обманывает сам себя.

Вот сейчас родители договорятся обо всём, мама останется с ним на весь день. Он, конечно, будет протестовать, говоря, что это глупо, что он уже не маленький, но в глубине души порадуется такому решению. Будут шипучие таблетки, вопросы, что он хотел бы съесть, тихие осторожные шаги в коридоре...

— Ну, ты как, Марик?

Вопрос прозвучал в комнате. Мамин голос был мягким и участливым, тихим.

И ненастоящим. Поддельным.

Марк вздрогнул, прислушиваясь. Голоса родителей на кухне не прерывались. Но и здесь, в комнате, мамин голос повторил:

— Марик? — ещё тише, хотя она и не шептала. — Ты что?

Марк не нашёлся с ответом. Он открыл рот, как рыба, и пересохшие губы разлепились с неприятным ощущением. Его взгляд пробежался по комнате, странно чужой и незнакомой, он улыбнулся ускользающей от него сладкой иллюзии, но так и не выдавил из себя ни слова. К счастью, от необходимости отвечать его избавил отец, появившийся в комнате со слабо пахнущим лимоном и содой стаканом в руке.

— Держи, пей.

Руки Марка дрожали, и стекло неприятно стукнуло по зубам, но он справился без посторонней помощи. Отец забрал стакан и вышел, и голоса снова зазвучали вне комнаты.

— Ты уверена, что справитесь вдвоём? Аспирина больше нет.

— Я закажу. Ты же подписывал разрешение?

— Конечно, при тебе же. И покушать закажи что-нибудь, я не успел приготовить.

— Да, конечно. Всё будет хорошо, не переживай.

— Да я не переживаю. Просто...

Марк улыбнулся, позволяя векам, отяжелевшим, сухим и горячим, закрыться. Сон поборол его ещё до того, как за отцом захлопнулась дверь, мягко щёлкнул замок, и он остался один на один с чёрным кубиком, говорящим голосом его мамы.

*

Пробуждение было плавным, как бывает только у хорошо выспавшихся и отдохнувших, либо серьёзно больных, но почувствовавших внезапное облегчение, людей. Марк полежал некоторое время, не открывая глаза и прислушиваясь к ощущениям. Кровать всё ещё оставалась влажной, одеяло отяжелело, подушка сбилась в комок. Но зато отступила ломота в мышцах и головная боль: лекарство подарило недолгую передышку.

— Марик?

Марк сделал вид, что не слышит.

— Я вижу, что ты проснулся. Вставай, завтракать пора.

Он зажмурился крепче. Если глубоко вдохнуть и напрячь воображение, можно ощутить слабый запах маминых духов, услышать шорох её одежды и мягкие шаги в коридоре. Можно даже почувствовать лёгкое дуновение ветерка, словно она вошла в комнату.

— Там сырники твои любимые привезли, стоят в прихожей. И лекарства. Разведёшь себе...

— Зачем ты это сделала?

Она осеклась. Живой человек осёкся бы. Мамин голос же прервался, потому что... Марк не знал, почему. Это была эмоция? Или имитация эмоции? Сколько в этой паузе было человеческого, а сколько — точного холодного расчёта, мгновенно произведённого на мощном сервере в далёкой стране? Удивление от вопроса пройдёт через пять, четыре, три...

— Что именно? Сырники заказала?

Попытка пошутить вышла неловкой, как и всегда. Точнее, как и всегда раньше. Или всё же не было разницы между теперь и раньше? У Марка закружилась голова. Он промолчал, не желая давать подсказок, и мамин голос снова зазвучал в квартире:

— Чтобы не расставаться с вами, Марик. С тобой и папой.

— И... как?

Он напрягся, каждой клеточкой тела ощущая глупость заданного вопроса, не зная, чего ожидать в ответ. Но знакомый с детства голос ответил неожиданно серьёзно.

— Честно? — Марк буквально увидел маму такой, какой она бывала в минуты задумчивости: с отрешённым взглядом, поджатыми губами и тоненькой морщинкой, перечеркнувшей лоб. — Не знаю даже. Всё вообще не такое, как я себе представляла, веришь?

Марк верил. Он кивнул едва заметно, не открывая глаз.

— Тогда, в палате, когда нам предложили поучаствовать, это выглядело, знаешь, как будто возможность вернуть всё к нормальному состоянию. Как будто кто-то нажмёт на кнопку — и всё. Что я просто вернусь домой. Что мы просто переживём болезнь и всё станет, как прежде.

— Получилось?

Марк не хотел, чтобы вопрос прозвучал грубо, но не сумел, да и не захотел формулировать его иначе. Иногда самая простая формулировка — самая правильная. Мама грустно рассмеялась.

— Я пока и сама не знаю. Чувствую себя как парализованная. Рук нет, ног нет. Есть только разум, да и то... А иногда — наоборот, как Шива. Много рук, много глаз. Всё вижу и всё знаю. Привыкать к этому, конечно, долго пришлось.

Она помолчала. Если бы разговор происходил несколько месяцев назад — покусала бы губы и посопела носом, а так мгновения пришлось пережить в полной тишине.

— Ты прости, что я с дверью так поступила. Я тебя не хотела пугать. Это получилось, как...

— Как ты меня за руки хватала раньше. — Марк открыл глаза и уставился в потолок. — Ты меня тоже прости. Сложно привыкнуть к тому, что, ну... Сейчас столько разговоров об этом всём. Что мы зависимы становимся от искусственного интеллекта.

Марк быстро обвёл глазами комнату в поисках невербальных знаков, которые могла бы подавать ему мама, но вовремя опомнился и снова перевёл взгляд на потолок.

— Выглядело, как в кошмаре. Когда дверь пытаешься открыть, а не получается. И что-то всё ближе, ближе...

— Опять тебе кошмары снятся? — мягко поинтересовалась мама.

Марк соврал, даже не задумываясь:

— Нет. Вообще ничего не снится.

— Да? А по ночам ты ворочаешься и пульс... — она осеклась, помедлила секунду и произнесла тише: — Прости. Просто, знаешь, когда ты можешь это видеть, сложно не смотреть.

— И ты не спишь?

— Нет, конечно. Мне и не нужно.

Неловко опираясь на матрац руками, всё ещё слабыми после приступа горячки, Марк сел на постели. Пол обжёг стопы холодом, но он стерпел, не поджимая пальцы.

— Вот это и пугает. Ты не спишь, ты всё видишь, ты можешь... — приступ надсадного кашля заставил его прерваться. — Ты можешь говорить в нескольких комнатах разом.

— Я понимаю.

Марк уловил нотки тщательно спрятанной боли в мамином голосе и устыдился, поняв, что это он вынудил её вести неприятный разговор. Потом стыд прошёл, оставив после себя замешательство и вновь усилившееся нежелание принимать, что это вот, говорящее родным голосом...

— Расскажешь, как это происходит? — он инстинктивно попытался перекинуть мостик между прошлым и настоящим, между прежней мамой и тем, чем она стала. — Ты это помнишь?

— Слепок сознания снимают? Ну... Сначала заполняешь кучу тестов. С психологом беседуешь о себе, о семье, о жизни. И если он скажет, что тебе нельзя — то всё, тебе нельзя. А сам процесс поначалу на МРТ похож. Кладут тебя на такую штуковину... Ничего не ощущаешь, честно говоря, ничего особенного. Что-то гудит вокруг, а ты будто дремлешь и всё. А потом — просыпаешься в такой комнате белой. Там несколько устройств, камера, замки, двери. Учишься всему, как младенец. Как смотреть, как двери открывать. Всё тоже с психологами, всё контролируется. Говорят, очень легко на этой стадии в депрессию впасть.

— А ты как справилась?

Мама рассмеялась, и Марк впервые не передёрнул плечами от этого звука. Губы сами собой расползлись в несмелой улыбке.

— Отлично я справилась, а ты сомневался? — она тут же посерьёзнела. — На самом деле было непросто временами. Хотелось плюнуть. Но я, знаешь, в такие моменты вспоминала, что где-то там есть ты и папа. Ради вас-то я уж могла научиться двери открывать, правда?

Глаза защипало, и Марк торопливо поднялся с кровати, схватив домашние штаны со стула.

— Ты говорила, там сырники где-то есть?

— У двери стоят. Проголодался?

Есть не хотелось, но Марк кивнул.

Сырники из ближайшей кофейни оказались не намного хуже домашних, даже при том, что запивать их пришлось очередной порцией разведённого в воде лекарства.

*

Болезнь отступала неохотно. Приступов жара больше не случалось, но почти каждый вечер температура поднималась до мерзкой отметки в тридцать семь и семь, заставляя Марка трястись от озноба в тёплой комнате и мечтать о времени, когда мама мягким голосом скажет ему прополоскать горло и принять таблетку. После этого становилось легче, и он засыпал, а утром обнаруживал, что отец уже ушёл на работу, а у двери ждёт очередной бумажный пакет с завтраком.

Мама, казалось, сделала выводы из их сумбурного разговора: больше не говорила одновременно в нескольких местах квартиры, не пользовалась динамиком в ванной и не притрагивалась к замкам. Она даже взяла за правило, прежде чем пользоваться динамиком и камерой в комнате Марка, кашлять в коридоре и громко спрашивать, можно ли ей зайти. Если он отвечал согласием, то оживала маленькая закреплённая под потолком камера, если нет — то мамин голос продолжал звучать из коридора. Она больше не походила на технопризрак, носящийся по квартире. И Марк был ей за это благодарен.

Отец довольным тоном отмечал, что пребыванием наедине явно шло на пользу их отношениям, и Марк не спорил. Он замечал в поведении мамы всё больше черт, которые выдавали явно и однозначно: это она. Даже упорное желание кормить его сырниками по утрам. И обида, когда, в четвёртый раз получив это блюдо на завтрак, Марк рассмеялся и заявил, что она ведёт себя, как подобает скорее бабушке, которая закармливает внуков на убой. Обида — и подчёркнутое разнообразие в еде, наступившее после.

Курьеры, все как один в красно-оранжевом, вежливые и улыбчивые, зачастили к ним в гости — мама пополняла запасы лекарств, следила, чтобы в холодильнике никогда не было пусто, и не забывала угощать семью лакомствами. И это тоже было настолько мамино, настолько знакомо, что Марк даже не думал об обратной стороне происходящего. Но о ней, как оказалось, подумал его отец.

— Ну посмотри, — говорил он в один из вечеров, уверенный, что сын спит. — У нас эти доставки кучу денег съедают.

— Ну и не кучу вовсе! — парировала мама. — Сопоставимо с тем, что ты тратишь в магазинах. Разница только в том, что тут сразу готовая еда, и всё. Твоё же время экономится.

Отец сопел, пыхтел, но, видимо, понимал, что спорить на эту тему можно долго. А долго спорить он мог только с Марком, когда чувствовал свою абсолютную правоту. Но всё же гордость не давала ему вот так запросто отступить.

— А что за служба доставки? Что за «Йету»? Чем тебя обычные не устраивают?

— Потому что в этой службе у меня есть промокод! И доставка получается бесплатно! Ну и вообще, какая разница, какая форма будет на курьере, зелёная, жёлтая или красная? Привозят они всё одинаково.

И отец снова пыхтел и сопел, а Марк испытывал странную, чуть стыдливую радость. Никто, кроме мамы, на его памяти отца переспорить не мог. А потом на его телефон пришло уведомление: мама, собравшая в соцсетях немалое количество подписчиков благодаря своей истории, объявила розыгрыш нескольких промокодов на бесплатную доставку продуктов. И фирма, предоставившая их, конечно, была той самой: красно-оранжевой «Йету». Только вот название было написано латиницей, Yetu, да ещё и с какими-то дополнительными значками над гласными буквами. Марк проверил через онлайн-переводчик и выяснил, что это слово на китайском означает «заяц».

Он уснул в тот вечер, думая о том, что такой маскот вполне неплох для курьерской службы. И совсем немного — о том, что, быть может, мама и поступила правильно. Когда-то давно он читал в книге, что жизнь измеряется счастливыми моментами, которые прожил человек. Так ли уж плохо продлить для себя возможность создавать счастливые моменты себе и близким?

И только лишь когда его сознание почти угасло, пришли и другие мысли. Тёмные и липкие, они были о тех, чьи счастливые моменты строились на чужом страдании. Хмурясь в полусне, он подумал о диктаторах и тиранах, о боссах преступных синдикатов, о прячущихся под личиной добрых людей маньяках. Потом Марк очень живо представил, что он — голубоватая вспышка электричества, байт информации, продукт синтеза программного кода и человеческого сознания, мчащийся по проводам, он увидел человеческий мир туго опутанным электрокабелями, увидел сотни и тысячи устройств, стоящих в квартирах, подключённых к сети, доступных — только дотянись!..

Но на следующее утро он ни одну из этих тревожных мыслей уже не вспомнил.

*

День рождения отца подкрался незаметно, умело скрываясь за тревогами и переживаниями ровно до того момента, пока Марку вдруг не осознал: уже завтра. Странно, но даже заказанный с маминой помощью подарок — набор затянутых в плёнку книг, с которых он едва не забыл снять наклейку с ценником из незнакомого интернет-магазина — почему-то не помогал ему следить за приближением важной даты. А, может, дело было в полутора неделях, что он проболел, пропуская материал из школьной программы и в итоге навёрстывал, занимаясь дополнительно. Или в том, что всю подготовку к празднику мама полностью взяла на себя.

Им с отцом оставалось только ждать начала обещанного торжества, и оно случилось ровно без пятнадцати семь утра, когда курьер нажал на кнопку звонка, поднимая их с кроватей. В его сумке оказалось две небольшие коробочки: два набора беспроводной гарнитуры, маленьких и аккуратных, удобно сидящих в ухе.

— Это зачем? — поинтересовался отец, сидя в трусах на кровати и разглядывая подарок.

— Это затем, что только эта гарнитура правильно работает с приложением «Чжун Куй»! — жизнерадостно ответила мама. — Программу я вам обоим поставила уже, сейчас свяжете гарнитуры, и мы сможем вообще всегда на связи оставаться, только мобильный интернет нужен будет. Или вы, бесстыжие, хотели без меня в ресторан отправиться?

— В ресторан? — отец изогнул бровь, прилаживая обновку к уху.

— Который я забронировала! — мама рассмеялась, и тон её тут же сменился на встревоженный: — Ты не рад? Ты хотел дома? Я могу отменить, ещё не поздно...

— Нет, не надо. — папа махнул рукой. — Ресторан так ресторан. Только твой этот «Чжун» что-то это...

— Что-то «Куй». — подсказал Марк и тут же скрылся из родительской спальни.

На его телефоне всё работало прекрасно, установленное мамой приложение запустилось и после несложной регистрации быстро отыскало гарнитуру.

— Меня слышно? — поинтересовалась мама.

— И очень хорошо. — отозвался Марк. — Слушай, а откуда у меня это приложение на телефоне? Я же не ставил.

— Я поставила. — голос её упал. — Вот чёрт. Опять я без спроса, да? Просто порадовать хотела вас, сюрприз сделать. Хотя, конечно, стоило сперва спросить. Прости, Марк. Как с дверью вышло снова...

— Да брось. — он натянул домашние штаны и отправился в ванную. — Ты же просто хотела обрадовать, да?

Он вытащил наушник, умылся и почистил зубы. А на выходе из ванной, снова затыкая правое ухо, услышал голос отца:

— Ну вот, смотри, тут же написано, что гарантированно работает только на «Андроиде». Эх...

— И правда, а я и внимания не обратила... Так что теперь, мы с тобой будем это, без связи? Ну, давай через Марка тогда общаться, у него-то всё работает, мы проверили.

— Угу, и будет он за двоих говорить... Ладно, на этом твоём маркете, как его там, телефоны есть? Закажи по своему промокоду этот новый, которые недавно появились. Как там, BirdWing? Они же американские тоже?

— Финские вроде бы.

— Ну не суть. У моего коллеги есть, говорит, ничего так. И недорого.

Курьер, благодаря ускоренной доставке, успел ровно к моменту, когда им нужно было выходить из дома, и отец как раз успел настроить телефон в красно-рыжем такси, дожидавшемся их у подъезда.

*

Ресторанчик, в котором решила провести праздник мама, оказался небольшим уютным местечком с полутёмным залом и приятной музыкой. Хостес поздравила именинника с днём рождения и проводила к столу, на котором быстро появились закуски и меню. Маленькое семейное застолье пошло своим чередом.

Марк смотрел на отца, болтающего с мамой через гарнитуру, и чувствовал, как тают последние сомнения в правильности сделанного родителями выбора. Без маминого голоса в наушнике этот небольшой праздник превратился бы в поминки, унылые посиделки с постными лицами. А так — можно было представить, что мама просто находится где-то далеко. И на душе становилось самую малость светлее.

Марк улыбался и шутил, наслаждаясь обретённым, наконец, покоем. Он даже не удивился, когда на пороге заведения возник широко улыбающийся мужчина в красно-рыжей-форме и негромко проговорил что-то девушке-хостес, которая тут же уверенно указала на их столик.

— Здравствуйте! — курьер приблизился и моментально определил именинника. — Игорь Маркович, верно?

Ловким движением скинув с плеча рюкзак, мужчина принялся рыться в нём, тщательно разглаживая ленты и упаковочную бумагу. Марк привстал, пытаясь взглянуть на содержимое рюкзака, но курьер, не забыв ему подмигнуть, ловко подвинул рюкзак так, что разглядеть ничего не получилось.

— Ваша супруга вам передаёт наилучшие пожелания и подарок! — громко, не стесняясь публики, объявил курьер. — С днём рождения!

И он протянул отцу плоскую квадратную коробочку, туго затянутую в блестящий целлофан и с пышным бантом сверху.

— Ещё одна гарнитура? — с улыбкой спросил отец, срывая с подарка обёртку.

Персонал кафе и курьер радостно зааплодировали, а улыбка отца съехала на сторону.

— Покажи, что там! — радостно выкрикнула мама в наушнике. — Марик, снимай, снимай!

Марк послушно поднял телефон и навеки запечатлел, как отец изо всех сил старался удержать странную кособокую ухмылку, кончиками двух пальцев доставая из коробки ключи от мотоцикла. Смартфон тут же издал звук, и Марк прикоснулся к плашке уведомления. Фото уже было во всех маминых соцсетях с подписью «Подарок мужу! Игорь, я люблю тебя!», и счётчик лайков крутился всё быстрее.

*

Марк пошёл к себе в комнату сразу же из прихожей, потому что не сомневался: будет ссора. И, судя по всему, крупная.

— Как ты смогла это сделать?!

Папин голос звучал глухо, он явно цедил слова сквозь зубы. Марк поёжился и сел за стол, машинально запуская браузер.

— Ты же так давно об этом мечтал, Игорь!

Мама говорила виновато, но при этом уверенно, так, как умела только она. Марк пошевелил мышью и ввёл в адресную строку название ресторана, в котором они только что были: «Кошка и шишка». Пусть голоса станут фоном, отступят под наплывом бессмысленной информации...

— Но деньги! Деньги-то откуда? У нас на счету не так много, мы же недавно тратились, на... На... Ты сама понимаешь, на что!

На похороны.

Марк передёрнул плечами и зашёл на сайт ресторанчика. Смотреть на фотографии интерьера почему-то стало тошно, и он быстро пролистал в самый низ страницы. Контакты, карта, отзывы и предложения...

«Ресторан принадлежит к группе компаний “Йету-Фуд”: питание, доставка, кейтеринг.»

— Я понимаю!

— Послушай, я же разрешил тебе свободно пользоваться картой не для того, чтобы ты разом вбухала всё, что у нас на ней есть, в подарок! Я вполне мог бы и без этого обойтись...

— Тебе неприятно?

— Мне... Инна, мне не неприятно, просто такие траты — это же безумие.

«Йету-Фуд».

Одно из подразделений компании.

«Йету».

Поисковик выдал новую информацию. Образована в Китае, едва не обанкротилась, получила мощное денежное вливание от международной корпорации и быстро стала лидером на рынке. Инновационный подход, высокие стандарты качества, жёсткий отбор персонала. Затем расширение сферы влияния. Покупка нескольких ресторанов в Пекине, покупка и реорганизация таксопарков, создание крупнейшего агрегатора такси, выход на международный рынок, потом... Марк сглотнул. Потом инвестиции в компанию «Линг», занимающуюся вопросами создания искусственного интеллекта.

— Да не было никаких трат! Я... Я...

— Ну ты же его не в лотерею выиграла!

— Я взяла кредит!

«Линг».

Компания обанкротилась, несмотря на поддержку «Йету», но у многих экспертов есть подозрения, что банкротство было фиктивным. Фактически, персонал «Линга» почти в полном составе перешёл в новую компанию, образованную той же «Йету»: White Lake Software. Инновации. Прорывные исследования. Лидерство на рынке.

— Кредит?! Ты с ума сошла! Да как... Как же тебе его дали? Кто? Микрофинансы?!

— Нет же, ВФО, это крупная организация! У них договорённость с «Чжун Куй»! Ты же сам подписал разрешение, финансовая свобода...

Покупка White Lake «Всемирным Финансовым Объединением», крупнейшим инвестиционным фондом родом из Америки. Продажа патентов фирме «Чжун Куй» за бесценок.

«Чжун Куй».

Контрольный пакет акций принадлежит международному благотворительному фонду «Сердце».

«Международный благотворительный фонд “Сердце”».

Дочерняя организация «Всемирного финансового объединения».

Дальше всё покатилось одно за другим легко и быстро. «Чжун Куй» покупает заводы Nokia и регистрирует торговую марку Bird Wing. White Lake Software тесно сотрудничает с Microsoft и Google. Одна из последних совместных разработок...

Ему даже не понадобилось дочитывать. Закусив губу, Марк выскочил из комнаты и, торопливо одевшись, выскользнул из квартиры. Родители были слишком заняты ссорой, чтобы обратить внимание на его уход.

***

Если бы Марка, когда он, пошатываясь от усталости, вошёл в тёмный двор, спросили, где он пропадал до поздней ночи, он едва ли смог бы ответить что-то внятное. В памяти отложились смутные образы заснеженных улиц, вывесок, разгорающихся с миганием фонарей. А ещё — тоска. И смутный ужас. И полное непонимание того, что будет с ними со всеми дальше.

Если бы речь шла об обычной ссоре, свидетелем которой он стал, Марк предпочёл бы обойти отца, сидевшего на лавочке возле детской площадки, по широкой дуге, делая при этом вид, будто совсем его не замечает. Но не в этот раз. Он приблизился к заметённой снегом песочнице быстрыми шагами и присел рядом, смахнув снег с досок лавки.

— Привет, Марк. — голос отца не выражал ничего, кроме усталости. — Где был?

— Да так. Прошёлся.

Он кивнул медленно, как старик, и показалось, что его шея издаёт вполне слышимый скрип.

— Идём домой, а то мать волнуется. Ты же и телефон отключил.

Отец непроизвольным движением поправил наушник в ухе — мама наверняка как-то прокомментировала происходящее. Наушник же Марка лежал в кармане рядом с отключенным телефоном.

— Пап, я бы хотел с тобой поговорить.

— Да? Ну, давай поговорим.

— Без мамы.

Отец скривился, и Марку показалось, что он расслышал обрывки слов, зазвучавших из крохотного динамика у отца в ухе. Мама явно заговорила на повышенных тонах, что происходило с ней редко.

— Он поговорит с тобой, когда мы вернёмся. Марк, в конце концов, уже достаточно взрослый парень. Инна... Инна... Инна, не буду я на него кричать. Ни тут, ни дома. Инна, Марк сам просит поговорить наедине, в конце концов!

Он с раздражением вытащил наушник из уха и сжал его, выключая. Потом достал телефон, взвесил его на ладони, словно прикидывая, как далеко сможет зашвырнуть в лежащий во дворе снег, но вместо этого перевёл в режим полёта.

— Ну, вот. Теперь мы одни.

Марк покосился на тёмные окна их квартиры. Он не сомневался, что одна из камер сейчас направлена во двор. Насколько хорош у неё зум? И умеет ли мама читать по губам? Раньше не умела, но сейчас... Марк склонил голову, чтобы его лица было не разглядеть из дома.

— Пап, я кое-что узнал. Про «Чжун Куй» и много про что ещё. Короче, там целая куча фирм, и они все связаны! «Йету» давала денег «Чжун Куй», а саму «Йету» спонсирует фонд «Сердце», а этот фонд принадлежит...

— Так, погоди. — отец поднял руки, развернув ладони к сыну. — Давай помедленней и повнятней, ладно?

Марк глубоко вдохнул и медленно выдохнул, выстраивая мысль.

— В общем, я нашёл информацию об этой фирме, «Йету», которой мама постоянно пользовалась в последнее время. Это китайская фирма, которая в своё время получила много денег от транснациональной корпорации и купила другую фирму, которую потом обанкротила... Короче, я выяснил, что есть огромная куча фирм, которые связаны между собой, по всему миру. Они как такая огромная сеть, понимаешь?

Отец кивнул, и Марк, кивнув в ответ, продолжил.

— И им принадлежат всякие разработки, заводы, рестораны, таксопарки... Банки даже! В общем, всё. И фирма, которая разработала этот, как его...

— «Хуапигуй».

— Вот, точно! Фирма, которая разработала эту систему — она тоже часть этой сети! Они повсюду! Просто повсюду! Любые услуги оказывают!

— Так, и? — отец упорно не смотрел в сторону Марка. — Что дальше?

— Вот... — боевой настрой Марка стремительно угасал. — И тут получается, если прикинуть...

Он сглотнул и опустил руку в перчатке в пушистый мягкий снег на лавочке. Снежинки налипли на мягкую ткань, когда он поднял ладонь к лицу.

— В общем, получается ведь, что она... Она тянет нас в это всё, правильно? Курьеры эти, рестораны, аптеки — всё часть большой сети. Кредит опять же... Это ведь та самая фирма, которая спонсировала «Йету», которая спонсировала «Чжен» этот, который...

— В доме, который построил Джек. — перебил его, поднимаясь на ноги, отец.

Марк удивлённо поднял взгляд. Отец отряхивал штаны, подрагивая от холода. Лоб его перечеркнула морщина, он двигался резче обычного, глядел тоскливо и зло. Марк запаниковал. Неужто он ошибся? Навыдумывал всю эту сеть, всю связь между фирмами? Да нет, не может быть. Всё было на виду. И всё же, почему...

— Ты думаешь, я не в курсе, Марк?

В голосе отца звучала горечь.

— То есть, ты хочешь сказать...

— Я хочу сказать, что никто этого и не скрывал. Всё было в договоре. Если бы они попытались такое скрыть, представляешь, какие были бы суды? Да они бы разорились.

— Пап, постой! То есть, погоди, получается...

— Марк, ну подумай. Кому была бы по карману такая операция? Шейху какому-нибудь? Конечно, «Чжен Куй», или кто там над ними, не хочет работать бесплатно. В общем... В общем, они советуют к этому относиться, как к рекламе на сайтах. — отец покачал руками в воздухе, очевидно, изображая фейерверк: — Чёрная пятница! Распродажа! Покупайте наших слонов!

— Каких слонов?

— Больших, полосатых. Классику знать надо.

— Пап, пап, подожди... А кредит?

— Ну, кредит — это, конечно, было неожиданно. Но всё равно в рамках договора, так что зря я психовал. А ты тем более не переживай об этом, хорошо?

Он протянул к Марку руку, и ему показалось на миг, что отец хочет его обнять... но пальцы, обтянутые кожей перчатки, скользнули ему в нагрудный карман. Отец достал гарнитуру, чуть сдавил её, включая, и сам, приподняв шапку, вставил Марку в ухо.

— Так что, — он улыбнулся. — Давай-ка сперва разговаривать, а потом уже убегать. И чтобы больше никаких секретов от матери, ясно?