Контракт

 

Каменная крошка глубоко резанула по щеке. Радик по прозвищу «Кукольный театр», мазнул под глазом, смахивая выступившую кровь, вытер липкий палец о штанину и, стиснув зубы, прильнул к окуляру винтовки, старясь поймать в перекрестье юркого гусеничного дрона, что мельтешил по сыпучему склону под прикрытием валунов. Вокруг цокал свинец, дымила едкой вонью слезоточивая граната, мешая прицелиться. Дрон ливанул очередью разрывных пуль, взвыл сервомоторами и, выбрасывая фонтаны песка ринулся менять позицию. Но зацепился траком за высохший корень, на секунду потеряв ход. Большего Радику не требовалось. Приклад толкнул в плечо, и в бронированном боку робота зазияла дыра с алеющими краями. Безвольно повисла автопушка на гидравлике, из-под корпуса повалил жирный черный дым.

Радик выдохнул, похлопал по цевью, как по крупу лошади: годный карамультук. Не зря тащил. Невесело раскатил в пальцах оставшийся боезапас: три кумулятивных патрона. Два добил в магазин, один отложил в сторону. Если снять стабилизирую головку с наконечника, начнется неконтролируемая реакция... Радик с тоской посмотрел в серое небо, туда, где закрытая черным пятном защитного паруса слепила солнечная корона. Похоже, на этот раз, он свое отбегал. На руках у него ни единой комбинации.

Погоняло свое Радик заработал еще подростком, когда по бакланке загремел в колонию-поселение на Капе-3. Тамошний бугор, большой любитель замесить глину, настойчиво пытался загнуть юношу в позу акробата. Радик стащил ключ-допуск от погрузчика руды, спрятался в кабине, и, улучив момент, ювелирно закуканил обидчика манипулятором. Подняв над землей, катал по поселку, пока того, беспомощно дрыгающего руками и ногами, не сняли конвоиры. Это был первый и последний случай, когда Радик ходил в академию. В будущем благоразумно предпочитая очным университетам, образование заочное.

– Э, брат! – послышался голос. – Зачем тебе эта мясня?..

– Ишак тебе брат... – скривился Радик.

Зашипев, тронул острый край кости, что торчал наружу, пропоров штаны. Искалеченная нога начинала ныть, действие обезболивающего заканчивалось.

– Отдай мое. Я тебя не трону!..

– Иди, забери!.. – предложил Радик.

Предвыборные обещания раздавал Ашот, широко известный в узких кругах под псевдонимом «Шаварма». Его крокодилы загнали Радика на вершину холма, плотно прессовали, прижав к обрыву. Правда, после того, как самого неосторожного прямым попаданием превратило в Венеру Милосскую, оторвав обе руки, под размен больше никто подставляться не спешил.

В поле зрения показалась следующая штурмовая единица, по ходу, полицейский кибер с перепиленными мозгами. Вот он мелькнул на открытом участке, глупо, по-куриному, потоптался на месте и зашагал в неизвестном направлении.

– Э? Куда пошел?.. – его остановили, и, усиливая директивы национальным диалектом, уточнили целеуказание: – Туда иди, да? Убей дядю!..

– Шаурмян? – прокричал Радик, сложив ладони рупором.

– Что-о?..

– Давно тебе хотел сказать...

– Что-о? Говори!..

– Ну, ты и бар-ран!.. – Радик зашелся в приступе смеха, переходящим в кашель.

– Ай... Очень больно тебе будет!.. Маму звать будешь!..

Робот приближался, не заморачиваясь с тактикой, пер по кратчайшей прямой. Вместо штатного станнера умельцы из диаспоры приляпали ему легкий пулемет с ленточным питанием. Вот остановился, поводя из стороны в сторону стволом. И вполне закономерно получил кумулятивный заряд в область силового блока: Радик стрелял в упор, промахнуться было трудно. Но, вопреки ожиданиям, кибер не разлетелся на закопченные фрагменты, а лишь отшатнулся назад, окутавшись облаком компенсационного поля, поглотившим взрыв.

Радик нелитературно выругался и, упав на живот, изо всех сил вжался лицом в острую щебенку. И очень кстати. Потому, как бот, не сковывая себя церемониями, принялся крошить валуны вокруг длинными воющими очередями.

– ...Э! – снизу кричали и улюлюкали. – Рудик! Радик! Как тебя?.. Не смеешься что?.. Давай, смейся! Скарамох!..

Рудик-Радик, не мог ответить. Сосредоточенно закусив зубами ремень винтовки, он пытался выползти из пылевого облака, поднятого свинцовым смерчем, мыча от боли и бессилия.

– Скрываясь от представителя правопорядка, вы совершаете федеральное преступление! – сообщил робот приятным баритоном. – Встаньте и зафиксируйте руки над головой!.. – предложил он, видимо, чтобы сэкономить время. После чего с энтузиазмом продолжил служить и защищать.

Радик перевалился на спину. Не обращая внимание на каменное крошево, летящее в лицо, лапнул с пояса прыжковую мину в яйцеобразном футляре, беречь ее больше не имело смысла. Сжал в руке, активируя. Дождался, пока индикатор подтвердил захват цели, и швырнул устройство как можно дальше в сторону. Кибер на угрозу отреагировал молниеносно, переместив огонь на скачущий по стохастической траектории мячик. Но тщетно. Радик не имел возможности наблюдать, как мина, совершив несколько рваных рывков, оказалась у робота за спиной, как коварно приклеилась к корпусу... Зато близкий взрыв, от которого забило писком уши, ознаменовал конец очередного продажного копа.

Радик с трудом сел. Кое-как очистил прицел от грязи.

Вокруг, куда ни падал взгляд, простирался типичный для Архана пейзаж – растрескавшиеся скалы, песок и небогатая флора: скрюченные узловатые деревца с редкими листьями. Скоро не останется и таких, планета начнет прожариваться на адском вертеле. В нескольких шагах позади вниз уходил крутой спуск, преходящий в почти отвесную стену. Неверный шаг – и ты унесенный ветром, так шутили про упавших с высоты. Соваться туда нечего было и думать даже со здоровыми ногами. Надеяться на милость со стороны Ашота также не приходилось. Причин для нее попросту не существовало. Что там говорить, Радик и сам бы себя не пощадил на его месте... А уж Ашот встречать любит. И умеет. Лучше уж отколупать наконечник...

С каждым новым шрамом на теле Радик учился никому не верить, привыкал полагаться только на себя, на циничный расчет и внимание к мелочам. К пресловутому фарту, потворствующему людям его образа жизни, относился скептически, чтобы не сказать: презрительно, полагая, что в удаче нуждаются лишь мелкие бакланы. А риск – вовсе не благородное дело, а степень осмысленной вероятности. Однако, даже если ты не веришь в везение, невезение при этом никто не отменял... Радик попытался плюнуть с досады, но не смог, рот оказался забит пылью.

Надо сказать, свой конец он как-то так себе и представлял. Не то, чтобы уж вот прямо так конкретно, однако точно не обложенным подушками в окружении внуков, промакивающих платочками уголки глаз. Но одно дело – смело представлять, другое, действительно здороваться с костлявой за руку. Тут ведь самое страшное не то, что ты можешь ее коснуться, а то, что она коснется тебя. С минуты на минуту.

Плакать по нем никто не станет. Жены у него нет, детей нет. По крайней мере, тех, о которых Радику известно. У него нет дела, нет цели. Дома нет – всю жизнь перекати поле. Если разобраться, его на этом свете ничего и не держит. Ну, хотелось, конечно, напоследок осесть где-нибудь, покуролесить. С упругими мулатками попускать пузыри в джакузи из шампанского. Окурки гаванских сигар побычковать в серебряное ведерко с красной икрой. Но назвать это мечтой как-то у Радика не поворачивался язык. Мечта – это же что-то светлое, большое. А целую жизнь потратить на то, чтобы по утрам наблюдать, как горничная вылавливает сачком гондоны из бассейна?.. Радику стало очень горько. Здесь, на агонизирующей, забытой всеми планете, он вдруг отчетливо понял, что жизнь его подошла к концу. Сбежала сквозь пальцы песком. И уже поздно пить боржоми...

– Э! – снизу выражали неудовольствие от порчи имущества. – Хватит уже! Будь мужчиной, да?..

Пожалуй. Хватит. Какой прок тянуть? К горлу подступил комок, предательски перехватило дыхание. Радик рванул ворот куртки: хорошо, что его таким никто не видит. Пальцы случайно зацепили тонкую цепочку на шее. С зеленым мягким брелоком в форме сердечка. Радик усмехнулся. Когда-то хорошие деньги за него отдал.

Несколько лет назад в одном веселом месте Радик отхватил в техасский холдем неплохой банк. У одних веселых людей. Далеко уйти с выигрышем ему бы, все одно, не дали. И Радик лихорадочно искал, куда бы пристроить кэш. На глаза попался один из офисов «Спасения», выглядевший на фоне притонов и борделей более чем респектабельно. Что внушало робкую надежду, что внутри Радику не проломят череп сразу же, как только сфотографируют сумку с наличкой. Чем занималась контора, Радик представлял плохо: страховая компания или что-то вроде того. Их представительства встречались время от времени в разных местах. Поэтому Радик жестом прервал щебет миловидной девушки-менеджера, не глядя подмахнул какие-то бумаги, и с облегчением избавился от тугих капустных пачек. Взамен получив какое-то невразумительное устройство в виде мягкой игрушки. Что было, однако, гораздо лучше, чем получить шило в печень. Бог дал – бог взял. Брелок Радик таскал с собой, как талисман.

Под зеленой оберткой находилась капсула размером с ноготь. Радик помнил, что для активации ее нужно проглотить. В дальнейшем, по заверениям миловидной девушки-менеджера, капсула должна раствориться и выйти из организма естественным путем, и волноваться по этому поводу не стоит совершенно. Надо признаться, что в сложившейся ситуации, это последнее, о чем бы стал волноваться Радик. Сам не зная зачем, он бросил пилюлю в рот. На поверку та имела приятный мятный вкус.

Некоторое время ничего не происходило. Потом, немного погодя, тоже...

Радика затрясло в приступе беззвучного смеха. Не в силах остановиться, он расходился все больше. Смех превратился в хохот, затем в истерику. Отличная бизнес-идея: открыть разветвленную сеть по продаже леденцов премиум-класса!.. Внезапно откуда-то прилетела парализующая граната, прокатилась по камням и замерла в каких-нибудь полутора метрах. Реагировать на нее было уже поздно. Все, что Радик успел сделать, перед тем как на несколько секунд потерял сознание, так это зажмуриться и зажать уши руками...

Когда способность соображать частично вернулась, верхом на нем уже восседали двое амбалов. Один держал ноги, включая сломанную, второй пытался вывернуть из побелевших пальцев кумулятивный патрон, к которому Радик отчаянно, как верблюд за морковкой, тянулся губами.

В поле зрения показался Ашот.

– Э!.. – присел на корточки и скривился, как от вида свинины. – Тащишь в рот всякую дрянь!..

Радик взвыл, проклиная себя за мягкотелость. Ситуация складывалась для него катастрофическим образом.

В стороне, в шаге над поверхностью возникло неизвестной природы свечение. Вначале тусклое, едва заметное, на которое по началу никто не обратил внимания. Но по мере того, как интенсивность его возрастала, взгляды присутствующих оказались прикованными к изменяющей очертания кляксе света, собирающейся в сгусток. По ушам стегнул упругий хлопок, будто выплюнула пробку огромная бутылка с шампанским, и на месте сияния возникла молочно-зеленая сфера, парящая в нескольких сантиметрах над песком. Сектор внешней поверхности съехал в сторону, обнаружив внутри довольно плотно запакованное тельце, свернувшееся в позе эмбриона. Тельце выбралось наружу, распрямилось, оказавшись молоденькой девчушкой, на вид максимум лет тринадцати, одетой в сплошного кроя комбинезон все той же нежно-зеленой гаммы.

Совершенно игнорируя направленное в ее сторону оружие, девчушка обвела внимательным прищуром лица собравшихся, преимущественно бородатые:

– Рада приветствовать вас от лица корпорации «Спасение», – и, безошибочно остановившись на Радике, зафиксированном в крайне неудобной позе, обратилась уже конкретно к нему: – Вы, надо понимать, Рафаэль?

– Рафаэль? – поднял мохнатые брови Ашот, и, захохотав, перегнулся пополам, хлопнув себя по колену. – Я всегда подозревал, что он немножко Рафаэль!..

– А что, взрослых никого не было? – проскрипел Радик.

– Идентификация голоса подтверждена, – удовлетворенно кивнула девчушка и изобразила вежливую улыбку: – Господа, своими действиями вы создаете для моего подопечного угрозу жизни и здоровья. Корпорация «Спасение» выражает надежду на плодотворное сотрудничество и предлагает ваши претензии перенести в судебную плоскость.

– Адвокатка твоя, да? – Ашот двинул подбородком. – Вах, зачем в судебную? Сами порешаем. По этому... – Ашот запнулся, – по согласованию сторон!..

– Я настоятельно рекомендую, – с нажимом произнесла девчушка, – воспользоваться данным предложением.

Довольно странно выглядит со стороны, когда маленькая девочка сердито морщит носик и что-то настоятельно рекомендует десятку вооруженных до зубов дяденек вида самого нехорошего. Особенно, когда ближайший сотрудник правопорядка находится в нескольких световых секундах.

Ашот сделал неопределенный жест и отвернулся, утратив к разговору интерес. Несколько джигитов, обступив корпоративной расцветки капсулу, с интересом изучали ее содержимое.

– Хорошо, – равнодушно дернула плечиком девчушка. – Меньше возни...

Она сделала некий пасс над поверхностью сферы, внутри открылся проем, и в следующий момент в хрупких детских пальчиках оказался отнюдь небезобидный плазменный пистолет – оружие элитных киллеров и сотрудников спецслужб. Дальнейшее произошло настолько быстро, что впоследствии, прокручивая в голове картину событий, Радик мог воспроизвести их лишь фрагментарно. Вот, восседающие на нем шкафы синхронно валятся в разные стороны с одинаковыми дырками в голове. Вот, брызнув на щебенку содержимым черепной коробки, на удивление богатым, к ним присоединяется Ашот. Как наглядное пособие неудачного урегулирования споров досудебным путем. Вот, подростковое тельце с изяществом лани исполняет нечеловечески-высокий кульбит, и скоропостижно погибают не успевшие разбежаться абреки. А потом и успевшие, чуть позже...

За все это время Радик только и смог, что подтянуть винтовку с единственным зарядом и забиться под камень. С восхищением и ужасом наблюдал, как девчушка скупыми, предельно точными движениями надела разгрузочный пояс, рюкзак, закрепила нож и распределила по организму прочий обвес. Люди так не двигаются. И не стреляют.

– Полагаю, – закончив со сборами, объявила девчушка, – теперь следует заняться вашей ногой.

Милое личико с конопушками, челка, длинные ресницы, волосы, собранные в хвост, большие серые глаза – все это никак не вязалось с образом хладнокровной убийцы. Дизайнерам из корпорации нельзя отказать в чувстве юмора.

– Ты – синтет, – приговорил Радик.

– Я – синтет, – согласилась девчушка, распаковывая медицинский кит.

– Все очень плохо? – Радик кивнул на торчащую наружу кость в обрамлении фиолетовой в кровавых прожилках гематомы.

– К сожалению, ногу придется ампутировать...

– Что?!..

Девчушка улыбнулась, обнажив белые, идеально ровные зубы:

– Я пошутила. Вы – в надежных руках, не волнуйтесь!

И, прежде чем Радик успел что-то сказать, пыхнула ему в обе ноздри аэрозолем наркоза...

 

Когда Радик очнулся, левая штанина была аккуратно укорочена до уровня шорт. Далее следовала полоска естественной шерсти, потом голубой биогипс, и снова шерсть до самого ботинка. Немного кружилась голова, но, в целом, Радик себя ощущал сносно. Рядом мерно тарахтел трехосный ровер, позаимствованный, по всей видимости, из парка покойного Ашотика. Девчушка сидела неподалеку на валуне, обхватив колени, и мечтательно смотрела вдаль.

С трудом поднявшись, Радик доковылял до сферы, используя винтовку, как костыль.

– В общем, ты, само собой, это... Красава, – Радик неуклюже изобразил благодарность. – Скажешь потом, куда чаевых закинуть... Давай, рассказывай, как тут чего нажимать?..

– Не поняла, – девчушка собрала бровки у переносицы.

– Ну, взлетать как?.. Тесновата, конечно, хата...

– Гиперкапсула, – девчушка соскочила с камня, отряхнула ладошки, – не предназначена для атмосферных и заатмосферных полетов.

– А-а... – протянул Радик, – То есть, просто садишься и тебя переносит?

– Да, – кивнула девчушка. – Транспортировку выполняет гиперстанция. В одну сторону... Сюда.

– А обратно?.. На своих двоих?..

Радик помрачнел, поймав себя на мысли, что поспешил с чаевыми.

– Срок прибытия спасательного корабля составляет около восьми стандартных суток, – терпеливо, как для аудитории с задержкой в развитии, пояснила девчушка. – Спустя это время, боюсь, он бы вам не понадобился...

– Проституток!.. – взвился Радик. – Ты в курсе, что это? – винтовка-костыль ткнула вверх. Казалось, в небо сейчас ударит молния.

– Да, – снова кивнула девчушка. Вывести из себя ее было попросту невозможно. – Защитный экран. Развернут на время эвакуации населения...

Радик хлопнул себя по лбу.

– Это значит, – ледяным голосом продолжил он, – что через пару дней, когда парус начнут сворачивать, здесь, – Радик замахал руками, – здесь, там, везде – можно будет жарить мясо. Без огня. Ты любишь жаренное мясо?

– Нет, – поразмыслив, ответила девчушка. – Поэтому я и не вызывала корабль.

– Не вызывала?.. Ну, тогда все в елочку, че... – Радик обреченно вздохнул.

– К северо-западу отсюда припаркован орбитальный челнок. По всем признакам – работоспособный...

Радик закашлялся. Катер он прятал тщательно и по всем правилам, с генератором поглощающего поля и прочими танцами. Ни одна живая душа о нем не знала. Может, это еще чей-то? Ну, да... Закрытая на карантин планета прямо изобилует разбросанными челноками...

– Не стану спрашивать, откуда наколка. Но вообще, это, похоже, мой...

– Тем лучше, – пожала плечами девчушка.

– Нормальный сервис такой у вас... Ненавязчивый...

– Если бы вы прыгнули со скалы и активировали контракт на подлете к земле, я бы вообще вам ничем помочь не смогла. Следует исходить из реальной ситуации. Хочу отметить, – девчушка поджала губы, – что всего час тому назад, вы лежали с открытым переломом и весьма туманными перспективами на вечер...

«А теперь качаете права», закончил за нее фразу Радик.

– До челнока, как до Китая раком. А у меня, вон, ласта склеена. Мы как доберемся-то?

Девчушка демонстративно выпростала руку с направленным вниз указательным пальцем и молча потыкала в тарахтящий ровер.

Ну, пожалуй. Радик был склонен принять разумность доводов. Пигалица все обосновала резонно.

– Ладно, – он примирительно выставил ладонь. – Ладно... Только давай проясним некоторые моменты. Во-первых, перестань мне «выкать». А то кажется, что здесь есть кто-то еще.

– Хорошо.

– Во-вторых... Ты не обижайся, – Радик поморщился, – но телком меня водить – затея гнилая. Я расклад привык держать за эти... за бубенцы, – Радик многозначительно пожамкал воздух. – Поэтому забьемся сразу, главный – я! – и потребовал: – Пистолет сюда дай!..

Девчушка молча сняла оружие с пояса, протянула рукояткой вперед.

– Вот и славно. Если ты что-то хочешь сделать, давай сперва обсудим: я – понятливый. Договор?

– Это может усложнить выполнение задачи, – нахмурилась девчушка.

– Ничего, разрулим как-нибудь, – отмахнулся Радик и заковылял к роверу. – Ну, поехали, что ли?.. Да! Звать-то тебя как?

– Стандартно. По первым трем буквам в имени клиента.

– Ух, ты! Прямо польщен... Значит, ты – Рад?..

– Раф, – поправила девчушка, усаживаясь за руль.

– Может, все-таки: Рад? – скривился Радик.

– Раф, – отрезала девчушка.

И, взметнув облако пыли, уверенно направила ровер вниз по склону.

 

Вездеход плутал в лабиринте громадных камней, переваливался через узкие расщелины. Огибал одинокие или сбившиеся в рощицы деревца, что спутались высохшими заскорузлыми корнями в местах, где, по всей видимости, недалеко от поверхности залегал водяной пласт. Из-за горизонта показался Большой Брат – газовый гигант, по орбите которого мотался Архан. Наполз краешком туши на жалящую корону светила, и все вокруг погрузилось в сумерки. Сразу здорово похолодало, что Радик тотчас ощутил оголенной своей ногой. С неба яркой лампочкой засияла Пуговица, крохотная луна. Но, вопреки ожиданиям, видно лучше не стало: длинные тени скалистых пиков сливались с бездонными трещинами. И после того, как ровер повисел передней осью над одной из таких, с трудом выбравшись задним ходом, Раф решила остановиться. Радик не возражал. Его била крупная дрожь, то ли от холода, то ли от усталости. Действие транквилизаторов прошло, и организм требовал законной платы за пережитое, настойчиво склоняясь к земле.

Поэтому Радик упал, где стоял, в двух шагах от ровера, едва отыскав более-менее свободное от камней место. Закутался в термо-пленку, отчаянно пытаясь согреться.

– Выпей! – маленькая ладошка сунула ему в рот пригоршню таблеток. – И пусти меня под одеяло. Я включу внешний обогрев.

Радик послушно уткнулся носом в девичий затылок и осторожно обнял хрупкое тельце:

– Ты только, это... Не подумай ничего...

– Не подумаю. Спи.

Волосы щекотали щеку и пахли, совсем как человеческие. От девчушки разливалось умиротворяющее тепло. Радику казалось, что он чувствует ее дыхание и слышит биение сердца. Но этого, конечно, быть не могло...

Проснулся Радик от того, что у него из-за пояса аккуратно тащили пистолет. Привычка спать вполглаза осталась еще с зоны и не раз спасала жизнь. Радик резко сел, собираясь высказать маленькой воришке, что быть искусственной и искусной – большая разница. Но Раф молча прижала палец к губам и навскидку выстрелила в чернильную тень за одним из валунов. В темноте послышался звук падающего тела.

– Прости. Не хотела тебя будить.

– Это... там... кто?.. – гневная отповедь застряла у Радика в горле.

– Пещерный койот, полагаю. Точнее смогу сказать при свете, – Раф поставила пистолет на предохранитель, повертела в руке, – Может, пока у меня побудет? Если что, мне все равно... Я – несъедобная.

– У тебя, – Радик сглотнул, – пусть побудет...

Девчушка улеглась обратно, как ни в чем ни бывало. Радик последовал ее примеру. Но сон уже не шел.

Зато в голову одна за другой полезли разные мысли. Надо же. Он едва не попрощался с жизнью. Каким-то чудом пробежал по лезвию над бездной. Осознание произошедшего настигло только сейчас, пронеслось холодком по спине. Ни фига! Везет тому, кто везет – Радик поймал нотку привычной самоуверенности. Никакого чуда не случилось бы, не подстели он в свое время соломки. Кто молодец? Радик молодец! Ну, и эта, конечно... Киборг-пигалица. Не отнять.

– Не спишь? – нарушил молчание он.

– Ты пошутил сейчас?..

– Ну, да... – Радик понял, что сморозил глупость. – Скажи, а вас зачем такими мелкими делают?

– Для уменьшения массы и объема, – Раф дернула плечиком. – Гиперпереброска – удовольствие дорогое. К тому же, девочка-подросток – образ, вызывающий наиболее позитивную реакцию у окружающих.

– Для отвода глаз. Я так и думал... А на самом деле тебе лет сколько?

– Тебя посадят.

– Да я не в этом смысле!.. – Радик обиженно засопел и попытался отодвинуться.

– Расслабься! – Раф хмыкнула. – Нисколько мне нету лет... Если говорить про собственный жизненный опыт, то он начался за пару минут до нашей встречи.

– То есть? Тебя специально для меня...

– Вывели из гибернации, – подсказала Раф, – да. Один клиент – один спасатель.

– Ну, а потом что ты будешь делать?

– Когда?

– Когда закончишь со мной...

Раф замолчала, оставив вопрос без ответа.

– Если ты отдохнул, то поехали. Светает.

 

Местность становилась все более пересеченной. Вездеход нарезал многокилометровые петли и круги, приближаясь к цели едва-едва. Огибая горный массив, Раф выбралась на условно-ровное плато, погнала ровер хорошим ходом, стараясь наверстать упущенное время. Но воодушевление длилось недолго.

Радик тронул девчушку за локоть и кивнул на знак, намалеванный на скале выцветшей краской:

– Поворачивай!

– Почему? – не поняла та.

– Это – резервация, – пояснил Радик. – Аборигены живут. У них тут своя атмосфера... Никого на свои земли не пускают. Бесполезно вязаться!..

Когда-то давным-давно потомки первопроходцев, колонизировавших Архан, образовали обособленные поселения, из-за чего аборигенами их, конечно, можно было назвать с натяжкой. С внешним миром контактов они почти не поддерживали. Даже эвакуироваться, вон, отказались наотрез. Собираясь укрываться, по слухам, в подземных убежищах. Чем существовали, Радик особо не интересовался. Приторговывали всякой ерундой, вроде окаменевшего кала летучих мышей, вызывающего эротические галлюцинации. Но территории свои охраняли болезненно.

– Не проедем, – повторил Радик.

– Я попробую, – возразила Раф.

Очень скоро опасения Радика подтвердились. Вдали показалась группа местных граждан, замотанных с головы до пят в разноцветные тряпки. А по ходу движения ровера взвились предупредительные пылевые фонтанчики: на каждой высотке сидели невидимые снайпера, пристрелявшие в округе каждую кочку. Их примитивные до нельзя винтовки, а может статься, аркебузы или фузеи – Радик не разбирался в антиквариате – в пику своей архаичной конструкции били чертовски далеко и противоестественно точно.

– Посиди, – Раф остановила вездеход.

И пешком направилась к пестрым представителям коренного населения, стараясь держать руки на виду и не делать резких движений.

Впрочем, весьма скоро возвратилась, не говоря ни слова, досадливо развернула вездеход в обратном направлении.

– Что, девочка не сработала? – съязвил Радик.

– Не сработала, – Раф пожала губы.

– Я думал, ты их положишь всех...

– С какой стати? Они в своем праве.

– А-а, – Радик не унимался, – то есть мы чтим уголовный кодекс?

– А что, это плохо? – ответила Раф с неожиданным вызовом. – Нужно обязательно наплевать на всех?

Радик хмыкнул. Чего спорить? Сама жизни не нюхала, в мозгах – опилки. Личность искусственная. Солянка сборная. А туда же, гнилую мораль ввинчивает, плавали...

Под вечер въехали в поросшую густой травой низину, узкой полосой растянувшуюся вдоль подножия изломанных скалистых утесов. Как их преодолевать, Радик не представлял. Двигаться еще было можно – видимость позволяла, но Раф остановила ровер здесь, видимо, также перенося решение очевидной проблемы на завтра.

Светило клонилось за горизонт. Вокруг собирался туман, расползаясь в приземном слое сизым облаком, укутывал лощину влажным покрывалом.

На какой-то момент Радик упустил девчушку из виду. Когда отыскал взглядом вновь, та плыла по пояс в траве с грацией дриады, едва касаясь пальцами склоненных стеблей, будто перебирала шерсть на теле исполинского зверя. Она пила этот вечер, этот истаивающий мир. Радик невольно залюбовался ее непосредственностью, ее кратковременной мимолетной свободой и простотой.

И словно в подтверждение аналогий откуда-то из сумеречных лугов, изрезанных складками оврагов, выступили, величественно перебирая колоннам ног, громадные животные. Полуслоны-полуносороги, размерами, впрочем, превосходящие земные свои прообразы в несколько раз. Вереница приближалась. Впереди горделиво вышагивал самец, подобный темному крейсеру в пелене спящего моря. От его мощных выдохов белесая дымка закручивалась в спиральные завитки. Вот, он заметил девчушку. Грозно опустив рог к земле, устремился навстречу. Казалось, он сейчас сомнет, стопчет крохотную фигурку.

Раф не двигалась.

Но, подойдя вплотную, гигант замер, изучая девчушку огромным немигающим глазом. Раф положила ему на морду руку. Некоторое время они так и стояли, не шевелясь. Странные существа...

Потом самец фыркнул шумно, будто прощаясь, и устремился к своим... Вернулась назад и Раф.

Она ничего не говорила, Радик не спрашивал.

Подобрав с земли кирпичный красящий обломок, Раф задумчиво водила им по каменной стенке. И под ее неуверенными движениями возникала цепочка слонов-носорогов, бредущих вдаль...

Радику вдруг очень захотелось прижать это хрупкое создание к себе, укутать одеялом.

– У тебя еще работает... внешний обогрев? – как можно более нейтрально осведомился он, но внезапно севший голос выдал с головой.

– Замерз?

– Да, – соврал Радик.

– Еще работает, – улыбнулась Раф уголками губ.

 

...Рельеф усложнялся с каждым метром. Чтобы не сверзиться с вездехода, приходилось держаться обоими руками. И, вот, что это еще за напасть? Радик поймал себя на том, что беспрестанно вытирает слезы: солнце слепило больше обычного. И щеки с носом как-то щиплет...

Началось.

Вместо тонкого контура, закрытого защитным экраном светила, разгоралось слепящее, невыносимо яркое марево. Радик спешно обмотал чем придется незащищенные участки кожи. Ультрафиолетовые ожоги – это цветочки, скоро заполыхает по-настоящему.

Ровер шел все тяжелее, с пробуксовкой, опасно кренясь на валунах. Наконец уперся в сплошное месиво корней, проволочного кустарника и расслаивающихся каменными страницами глыб.

– Все. Дальше пешком, – объявила Раф. – Здесь по прямой – рукой подать. Нужно только перевалить гряду.

Радик с тоской посмотрел на уходящий вверх бурелом, попробовал наступить на больную ногу и зашипел от боли. Задача из трудновыполнимых превращалась в невозможную.

– Забирайся ко мне на закорки, – Раф подставила спину.

Радик было замялся, но пацанская гордость, пискнув, юркнула куда-то в глубину сознания под давлением непроходимых обстоятельств. Он послушно обнял девчоночью шею, ощутив под коленями не по-детски сильные руки. Раф тащила его, баклажки с водой и, при всем при этом, умудрялась перескакивать через препятствия с ювелирной точностью горной козы.

– Я с тобой не рассчитаюсь, – смущенно пробормотал Радик.

– Сиди, пожалуйста, ровно, – велела Раф.

– Пойдешь в телохранители ко мне?..

Раф помолчала. Подкинула сползающего седока:

– В другой раз...

Вот так. Отшила. Видали?

– Ну, а какие у тебя планы? Что-то ты темнишь, подруга ...

– Хорошо, – Раф замедлила шаг и проговорила предельно четко, с расстановкой: – Планы у меня такие. Мы доберемся до челнока. Ты – взлетишь. Я – останусь здесь.

– Почему? – не понял Радик.

– После выполнения контракта, моего дальнейшего функционирования не предполагается. Спасатель подлежит утилизации...

– Как это?..

– Тебя интересует, как это произойдет технически?.. У меня в организме выделится токсин, который растворит все ткани. Потом жидкость испарится...

– Постой-постой! Остановись! – Радик спрыгнул на здоровую ногу, развернул девчушку к себе за плечи, заглянул в глаза, почему-то из серых ставших зелеными. – Какой токсин?.. Со мной, говорю, полетели отсюда на хрен!..

– В этом случае, утилизация произойдет на борту. Как только ты достигнешь безопасной точки, протокол сработает. Неминуемо...

Радик медленно постигал смысл сказанного. И становилось ему от того, прямо скажем, не очень...

Раф с тревогой посмотрела в небо, где клубились оранжевые тучи:

– Надо двигаться...

Ее выбившиеся из хвоста прядки щекотали нос. На скулах – детский пушок, совсем, как настоящий. Радик сжал зубы. Он должен заплатить жизнью этой малявки за свою. За свою лихую никчемную долю с куражом и загулами, без смысла, без цели, чтобы когда-нибудь, в итоге, заработать-таки дыру в темени в очередном переплете. Было в этом что-то неправильное. Неестественное.

Ну, да. Мир, вообще, устроен несправедливо. Однако раньше это как-то не очень заботило. Только ли в этом дело? Радик боялся признаться себе. Он привык жить легко, не засовывая пальцы между косяком и дверью. А тут, надо же, защемило...

– Ты, – заговорил Радик, – с самого начала знала, чем все кончится?

– Конечно.

– И у тебя это не вызывало... протеста?

– Нет. Нестабильную личность не загрузят в носитель. Есть основополагающие директивы: защита объекта, защита себя, выполнение прочих правил компании. При их достижении становится... – Раф замялась, подбирая слово, – хорошо. Возможно, это аналог вашего счастья...

– Хорошо, от того, что ты умрешь?

– От того, что выполню задачу. Вы тоже умираете во имя чего-то. Время от времени...

– Скажи, если бы тебе дали возможность выбирать...

Раф воздела очи:

– Какой смысл обсуждать то, чего быть не может? Базовые инструкции не обойти и не отключить.

– Теоретически...

– Ну... А какая следующая цель?

– Да какая угодно, в том-то и дело. Можешь путешествовать, слушать музыку, не знаю, рисовать... Обо мне продолжать заботиться...

Раф ничего не произнесла вслух. Радик прочел ответ по ее глазам, из больших, сделавшихся огромными. И карими. По разгладившейся морщинке не лбу, по улыбке, мимолетно тронувшей сухо сжатые губы. И тут же Раф спохватилась, упрямо помотала головой:

– Бесполезно!.. Прости.

На привал остановились под нависшим козырьком скалистым выступом, защищавшим от поднявшегося ветра и солнца, что прижигало все сильнее.

– Дождемся сумерек, – огласила неизбежное Раф. – И пойдем. Дойдем... Остался последний рывок.

Радик прислонился спиной к шершавой пористой стене и сполз вниз, будто из тела вынули все кости. Рядом опустилась Раф.

Радик разглядывал ее озорные конопушки, густые ресницы, с загнутыми кверху кончиками, трогательную ямку над верхней губой.

– Ты очень милая, знаешь?..

Глупости какие лезут в голову...

Синтеты пошли – от людей не отличить. Рассуждают, шутят. А ведь они же бессмертные по сути, только запчасти меняй вовремя. А вишь ты, не рвутся к вечной жизни. Их разуму нужна цель. А цель предполагает финал. И такой короткий цикл, видимо, устраивает всех: и бенефициаров, и их самих. И «Спасение», знай себе, лепит одноразовых девочек...

Только Радика не устраивает такой финал.

Что бы он ни делал, Раф обречена. Если Радик улетит, она погибнет. Едва в небе истает клякса стартовых дюз. Если останется, их обоих убьет планета. Скорее всего, его первым. Но с небольшим отрывом...

– Не относись ко мне, как к живой, – попросила Раф. – Все станет проще. Я не девочка. И не женщина. И не человек вообще. Я – изделие. Собственность корпорации.

Радужные оболочки подернулись холодной серой сталью. Слишком отстраненной, слишком равнодушной. Радик легко читал эмоции прожженных актрис. Куда девчонке тягаться с ними?

– Ты не человек, – вздохнул он. – Ты – лучше...

Раф виновато улыбнулась.

Снаружи выла желтая метель, заметала трещины. Горячий ветер мотал по небу хлопья мути. Радик чувствовал на щеке мягкие волосы и ловил себя на удивительной мысли, что ему нигде не было так хорошо, как здесь, на пороге преисподней.

Так хорошо. Так хорошо, почему?..

А потом все окутала мгла...

 

– Пора... – Раф зачитала приговор.

– Я не хочу... – прошептал Радик, уткнувшись ей в основание шеи. – Я...

Он не мог произнести то, чего не могло быть...

– Мне нужно выполнить задачу. Ты мне мешаешь!

Радик помотал головой.

– От лица компании приношу свои извинения, за то, что я такая милая... И что причинила тебе грусть, – Раф отодвинулась.

– Я не смогу... потом...

– Мне наплевать! – Раф вскочила на ноги.

– Врешь...

– Если потребуется, я буду врать! – радужки ее полыхали синим. – Если потребуется, запихну тебя в челнок силой. Цепляйся, ну!.. Пожалуйста!..

– Сам пойду! – зло отстранился Радик.

Надоело ему это офтальмологическое шоу!.. Подобрал изогнутый узловатый дрын, и, сцепив зубы, заковылял впереди. Благо, стало ровнее.

Он не чувствовал песка, клюющего в лицо, не чувствовал рези в не успевшей зажить ноге. Его разрывало от боли куда более сильной. Радик задрал голову в безмолвном крике, оскалился, как дикий зверь, показывая небу клыки.

Так – не будет! Он сдохнет, но так не будет! Он – Радик «Кукольный театр». Он всех вертел на пальце...

Путь лежал вдоль склона, усыпанного мелкой щебенкой. Идти было неудобно, Радик то и дело припадал на больное колено, но исступленно поднимался, раз за разом, с ненавистью втыкая размочаленный конец своего посоха в планету, словно хотел одними страданиями заглушить другие. В какой-то момент вся каменистая масса под подошвами заструилась сплошным потоком вниз, увлекая с собой. А сверху, стронутые с места, поехали, кувыркаясь и набирая скорость, огромные куски породы. Словно в замедленной съемке Радик наблюдал, как прямо на него неслась глыба размером с ровер... И как на пути ее появилась хрупкая девичья фигурка...

На Раф было страшно смотреть. Левое предплечье обрывалось уродливой культей. В боку зияла дыра. Ноги до колен перетерты в хлам, болтаются безвольными плетьми.

Радик опустился рядом и завыл протяжно и обреченно.

– Иди! – Раф погладила его по щеке. – Я сделала, что могла... Иди!

– Сейчас, ага! – Радик поднял девчушку на руки. – Твой контракт не завершен!..

С трудом стараясь удержать равновесие, сделал шаг, другой...

– Зачем? – Раф сдвинула брови. – Зачем ты это делаешь?..

– У тебя свои директивы. У меня – свои...

Радик шел до тех пор, пока впереди не открылась долина в форме чаши. Он помнил это место. Вон за теми кустами ровная площадка. Там, сокрытый от посторонних глаз куполом мимикрирующего поля, должен стоять челнок.

Радик остановился у одной из расщелин, с виду – глубокой, неверный сумеречный свет терялся где-то в могильной тьме. Там можно укрыться на какое-то время. Бережно опустил Раф, на землю. К кораблю он ее не подпустит. Один Билл Гейтс знает, где закоротит ее логическую схему. А так неизвестно еще, что с челноком. Может, койоты дюзы отгрызли. Может, его сперли вообще...

– Побудь здесь. Я быстро...

Раф придержала за руку. Улыбнулась. Одарила теплым карим миндалем:

– Не возвращайся... Я прошу...

Радик проглотил комок и, не оглядываясь, заковылял прочь.

Челнок ожидал там, где и положено. Припорошенный песком и мусором, с готовностью открыл шлюз, пропуская хозяина внутрь.

Все. Он добрался.

Через переборки Архан уже не казался таким страшным. Несколько нажатий на кнопки, и этот скалистый негостеприимный мир останется в прошлом навсегда. Суток через восемь, Радик причалит к транспортной станции местной планетарной системы. Первую половину пути он проспит, на оставшуюся уйдет в запой. Потом рейсовым звездолетом или на частнике отправится, куда ляжет кривая. Когда память вернется и начнет грызть, все будет далеко-далеко позади...

Радик взглянул на свое отражение на приборной панели.

Он так боялся умереть. А теперь боится жить...

Надо же...

Канистры с водой, аварийный комплект, генератор, устройство связи – Радик стаскивал добро за большой валун. Для верности завалил камнями поменьше. Все это он перетащит в укрытие позже. Времени будет достаточно.

А сейчас он спешил обратно. Спешил изо всех сил, едва ли не бегом, не обращая внимания на боль в ноге, страшась, что случилось непоправимое.

Облегченно выдохнул, увидев девчушку на том же месте. Махнул издалека и доложил, не в силах сдержать улыбку:

– Челнок неисправен!

Раф недоверчиво нахмурилась:

– Можно починить?

– Не, – Радик жадно приложился к фляге, – не думаю...

И, словно в подтверждение его слов, по ушам упруго стегнула ударная волна. Над местом, где оставался припаркованный катер, поднималось жирное облако от взрыва.

Некоторое время Раф глупо хлопала ресницами, и, наконец, выдала оценку, непозволительную в отношении клиента компании:

– Ты – идиот!.. – глаза ее искрились ледяной бирюзой.

– Нет, – Радик покачал головой, – нет.

Может быть впервые за долгие годы, он точно, предельно ясно осознавал, чего хочет.

– Я не смогу тебе помочь...

– Сможешь! – возразил Радик.

– Чем же?

– Живи...

 

Устройство гиперсвязи заняло место на пологой каменной плите, как на столе. Смотрела вверх настроенная антенна. Контакты «Спасения» отыскались быстро: на рекламу в справочниках компания не скупилась. Ответила миловидная девушка-менеджер, всем своим видом излучая внимание и заботу. Клонируют их что ли?

– Я хочу заключить новый контракт, – заявил Радик.

– Хорошо, – пропела менеджер, – для этого вам нужно явиться в ближайший офис...

– На особых условиях, – перебил Радик.

– Простите... На каких?..

– Дай нож! – Радик сделал хватательное движение пальцами. Видя, что Раф медлит, добавил: – Харакири буду делать. Дай!

Встал перед камерой, чтобы его было видно, задрал куртку на животе. Кончиком лезвия подцепил квадратный кусок пластыря, наклеенный на тело. Морщась, отлепил, обнажив косую, едва затянувшуюся рану. Выдохнув, полоснул острием по шву.

– Успокойся! – жестом остановил Раф, тревожно дернувшуюся навстречу. – Я умом не тронулся. Кенгурятник у меня там... Потайной карман...

Засунул пальцы в рану, и, скрипя зубами, извлек наружу окровавленный предмет. Вытер о рукав и продемонстрировал в объектив менеджеру, готовящейся, судя по внешнему виду, падать в обморок:

– Знаете, что это?

– На печень не похоже, – промямлила та.

– Это – мемо-кристалл! – презентовал вещицу Радик. – С досье Берлинго... Того самого...

Девушка по ту сторону экрана обреченно вздохнула.

– Простите, я не уполномочена обсуждать подобные вопросы... Советую вам обратиться за медицинской помощью. Приятного дня...

– Слышь, овца! – Радик угрожающе выпятил подбородок. – Я, так или иначе, свои проблемы решу. Но когда выяснится, что вашей вшивой конторе предлагали оригиналы файлов, а ты слила звонок в унитаз, ты представить себе не можешь, как разнообразится твоя половая жизнь...

– Я вас переключу!.. – пискнула менеджер.

– Если не затруднит...

Про досье академика Берлинго слышали все. В свое время история наделала много шума.

Изначально тот и академиком-то никаким не был. Трудился штатным дознавателем в каком-то захолустном РОВД в заднице мира. Занимался мелочевкой: бытовухой, мошенством, кражами. Выстраивал по воспоминаниям подследственных картины преступлений – рутинная работа. Но настолько скрупулезно и с таким вниманием к ненужным деталям, что даже коллеги крутили пальцем у виска. А Берлинго, видимо, нравилось. Отыскал себя в профессии. С утра до ночи наслаивал в агрегаторе образы из мозгов подозреваемых, потерпевших, свидетелей.

И однажды с удивлением, или, скорее, со страхом, обнаружил, что дела чуть-чуть увеличиваются в объемах. Самопроизвольно возникают новые сцены, которых в действительности не происходило. Словно скопированные кусочки личности продолжают жить свой жизнью.

Со свойственной ему кропотливостью Берлинго попробовал переписать в компьютер всего человека, полностью. За неимением под рукой никого лучше, объектом он избрал себя. И, то что не получалось на протяжении многих лет у транснациональных корпораций и светил от науки, удалось свершить замшелому уголовному дознавателю.

Что произошло потом, никто толком не знает. Его высохший труп, нашли спустя полгода в собственной квартире. Есть версия, что виртуальная копия вступила с оригиналом в конфликт, не желая признавать себя копией, и заказала его через даркнет наемному убийце. Кто-то считает, что Берлинго во плоти совершил самоубийство, чтобы вечно существовать в цифровом варианте. А может быть, всему виной стал обычный сердечный приступ. Но факт остается фактом: все это время дознаватель отвечал на звонки, писал письма и публиковал многочисленные статьи на тематических сайтах.

Впоследствии, некоторые утверждали, что сознание прижилось в компьютере потому, что изначально было подобно сознанию робота. Частный, дескать, случай. Но, так или иначе, ни до, ни после подобных результатов никому добиться не удавалось.

Возможность копировать личность открывала заоблачные горизонты. За методику Берлинго сулили огромные деньги. Некоторые считали, что дознаватель и поныне существует где-то в сети.

Откуда досье взялось у Радика? Нашел, откуда...

Хотел отдать – не могли догнать...

На экране возникло мужское лицо: короткая стрижка, колючий взгляд, шрам на щеке. Радик удовлетворенно хмыкнул – с этим он быстрее добазарится. Этот – такой же, как он, только на прикорме. Если Радик – волк, то этот – пес. Специалист по безопасности и решению вопросов.

– Сколько было детей у лейтенанта Шмидта? – скептически проскрипело лицо с экрана. – Отыскался еще один?..

Радик осклабился. Не говоря ни слова, сжал кристалл.

В воздухе возникло объемное изображение пожилого человека в полицейской форме старого образца. Тот двигался, что-то говорил, судя по губам, но слов было не разобрать.

– Как к вам попало... досье?..

Радик снова хмыкнул. Как выпускник школы, которому задали задачку начального класса.

– Вы неверно формулируете вопрос, уважаемый. Вас, ведь, не интересует: как? Вас интересует: настоящее ли оно?

– Допустим. Вы сможете это доказать?

– Легко, – Радик поскреб шею, – вы прилетите и убедитесь сами.

– А если выяснится, что у вас фуфло?

– А если выяснится, что нет?..

– Допустим, – снова проскрипел экран после непродолжительных раздумий. – И каковы ваши условия?

Радик покашлял и продемонстрировал сжатый кулак:

– Миллион кредитов, – Радик разогнул один палец. – И корабль, который полетит, куда я скажу... – Радик разогнул второй.

– Почему вы обратились к нам? Есть более профильные, гм, организации...

Радик развернул камеру в сторону Раф:

– Вы ее... отремонтируете... Это – третье.

Мужчина на экране усмехнулся:

– Даже не знаю, как реагировать... Случалось у нас, конечно, разное... Но не перестаю удивляться, честно, скажу... Степень повреждений сложно оценить навскидку. Но, думаю, проще активировать новую... единицу...

Радик повернул камеру на себя. Проговорил с нажимом:

– Мне нужна эта. И вы устраните все ее психо-блоки. Все до одного, слышите? Иначе сделка не состоится.

– Мы рассмотрим ваше предложение.

– Советую не тянуть. Здесь не самые благоприятные условия для длительного пребывания... И, да! Огорчу вас, если вы надеетесь выпасти няшки с трупа. Последнее, что я сделаю перед тем, как сдохнуть, так это превращу один крупный кристалл в кучу мелких...

Мужчина со шрамом кивнул, дернув уголком рта. Связь прервалась.

– Они не прилетят, – покачала головой Раф.

– Примчатся! – хмыкнул Радик. Он имел другое мнение на этот счет. – Какие риски с их стороны? Транспортное такси? Для них это гроши... А выхлоп, если что, сказочный. К тому же, такие, как этот, чувствуют вранье за версту...

– Так у тебя действительно... подлинник?

Радик коротко кивнул.

– Ты представляешь, сколько он стоит?

Радик сгреб искалеченное тельце в охапку:

– Меньше, чем ты...

Осторожно, чтобы не задеть стенки узкого пролома, двинулся вглубь пещеры. Им нужно продержаться неделю. Всего одну неделю. Несколько дней будут идти бури, вызванные резкими перепадами температур. Это сыграет на руку, потому что песчаные тучи ненадолго закроют поверхность от солнца. На крайний случай, в аварийном комплекте есть термокостюмы. Запасов воды и провизии должно хватить. К тому же, выживают же здесь как-то эти торговцы эрогенным мумием.

Радик бережно уложил девчушку на спину, засветил фонарь.

– Тебе очень больно?

– Нет, – Раф виновато поджала губы, – я просто чувствую ущерб. Скорее мне... холодно...

Радик пристроился рядом и что есть силы прижал девчушку к себе:

– Я буду греть тебя...

И еще он знал наверняка, сейчас у нее карие глаза...