Лайк

Про Ольгу Александровну Свенцицкую мы впервые услышали в телевизионной передаче “Осторожно, мошенники!” Описав уйму мерзких, беспринципных и совершенно ужасных существ, которых и людьми-то назвать язык не поворачивается, ведущий привел пример светлого, бескорыстного служения добру. “А вот Ольга Александровна Свенцицкая – пример противоположный, эта женщина перенесла столько на своем хребте, что любой мошенник бы не выдержал, а она – сдюжила и показала всему человечеству, что такое самоотверженная материнская любовь.” Очень странно, но больше в передаче про нее не говорилось ни слова. Нам стало крайне интересно узнать подробнее об этой даме. Мы провели собственное маленькое расследование. Удалось выяснить, что она живет в провинциальном городке, окруженном гигантскими айсбергами, разведена и воспитывает пятилетнюю дочь. Супруг ее давно не навещает, так как ему, по его словам, “опротивела эта семейка”. Он валандается на даче, гуляет с белым пуделем и “не собирается женится”, потому что “бабы не нужны”. С этим эгоистичным типом мы еще разберемся как следует, напишем куда надо и доведем ситуацию до сведения соответствующих органов, но прежде всего – ради чего и затеялся весь этот сыр-бор – мы хотели бы акцентировать внимание читателя на ребенке.

С ребенком в семье Свенцицких проблема была изначально – он никак не хотел зачинаться, упрямился в своем небытии, и периодические походы жены к гинекологу не скоро дали нужный результат. А когда все-таки дали – тот ошеломил или даже огорошил семью. Изменился привычный рутинный ритм жизни, и вообще все изменилось, вплоть до того, что муж удрал в неизвестном направлении, и лишь через полгода отписал в вайбере коротко и ясно: не могу. Жена тоже, безусловно, не могла, но проблемы переносила стоически, как настоящий спартанец.

И вот тут мы подбираемся к самому главному. Нужно рассказать о том, что за невероятные сложности были в семье. Но рассказать об этом не просто, потому что, с одной стороны, выходит сплошная банальщина, с другой – все-таки такова реальность и нам с вами в ней жить, поэтому скажем откровенно, не менжуясь: у девочки после рождения обнаружился врожденный порок сердца.

Ольга Александровна мечтала о ребенке с детства. Хотела родить дочку, катать в коляске, кормить манной кашкой, менять подгузники, и всячески оберегать от вторжения внешнего мира, но этот мир прокрался изнутри. Диагноз врачи поставили быстро и строго заявили: не выживет. Нет, выживет! – выдохнула женщина, и убежала от врачей, сграбастав девочку, покамест безымянную, но уже к концу этого предложения она будет иметь имя: Тамуна. Тогда в разгаре была мода на причудливые имена. Лена, Катя и подобные тривиальные Маши не вдохновляли абсолютно. Внезапно из глубин подсознания выплыла эта странная Тамуна, героиня какого-то далекого советского фильма, уже лишенного названия и всяческих очертаний. Тамуна Свенцицкая и есть тот трагический персонаж, ради коего мы заварили всю эту кашу, герой, который пройдет красной нитью через это короткое повествование и, возможно, останется надолго в воображении читателя или не останется совсем, вызовет отторжение, а то – сильную приязнь. Да не имеет особенного значения – приязнь или отторжение вызовет сей персонаж, главное, чтобы действовал и радовал нас активностью – и вот тут кроется еще одна проблема, девочка с пороком сердца не очень-то и активна, даже совсем неактивна, можно сказать – если нам разрешат. Вся активность малышки сосредоточилась в лежании на постели под разноцветным ночником, пускавшим по ночам бледные звезды и тусклые цветы на стены и потолок. Любые деньги моментально убегали на лекарства, или убредали на оплату обследований и лечений – а их Тамуна перенесла несколько сотен.

И с каждым годом, по мере того как болезнь усиливалась, финансы уменьшались, врачи разводили руками, а семейная жизнь окончательно разладилась, и образовались отверстия в реальности, откуда на Ольгу Александровну смотрели древнегреческие сущности – Голод, Холод, Нищета и Мор, - по мере оного приходилось сорокадвухлетней маме бросаться очертя голову к самым неожиданным и вредным способам исправить плачевное положение. Она регулярно посещала церковь, покупала корешки у знахарки, покорно выслушивала платные заговоры грязной цыганки, стучала по дереву, помогала сироткам в приюте, – да все как-то без толку. Финансы таяли, болезнь росла. Девочка не приходила в полноценное состояние и постепенно умирала. Вряд ли она сможет зимой кататься с горки или летом купаться в озере, едва ли научиться прыгать через козла и играть в бутылочку.

Будто зная, что долго не проживет, Тамуна была необыкновенно тихой, покорной, часто вздыхала и с сочувствием смотрела на маму ясными голубыми глазами. Кусая губы, бродила в отчаянии Ольга Александровна по квартире, стояла над кроваткой, потом бежала к ноутбуку и лихорадочно стучала клавишами, проникая во всемирную сеть и рассказывая о семейной беде другим мамочкам на форумах, посвященных больным детям. Как из рога изобилия на нее сыпались советы, пожелания, утешения. Кто-то делился горьким опытом, другой рекомендовал хорошего врача, третий язвил и злословил, впрочем, недоброжелатели были в меньшинстве, ведь нормальные люди понимали, какая это немыслимая задача – “поднимать” больного ребенка.

Но самый лучший “совет” пришел из оффлайна. Разбирая старые газеты, Ольга Александровна наткнулась на СПИД-ИНФО и на задней обложке увидела столбец с просьбой о помощи. Некая женщина сообщала, что ее дочь тяжело больна. Тут же имелись плохие черно-белые фотографии малютки. И реквизиты, куда перечислять деньги. Гениальная идея осенила родительницу.

В тот же вечер она создала группу вконтакте, предварительно в разных ракурсах пофотографировав крошку. Группа называлась “Спасем Тамуну!” И точное ее предназначение было неизвестно самой создательнице. Она знала, что вряд ли сумеет собрать много денег, знала, что болезнь неизлечима в любом случае, понимала, что никому не интересна судьба чужого ребенка, но, пытаясь себя хоть чем-то полезным занять, ретиво корпела над страничкой в сети.

Понемногу и нехотя начали добавляться люди. Через неделю их было пятнадцать, через месяц – сорок. Большинство с форумов больных деток, где Ольга Александровна “прорекламировала” группу. Ей писали восторженные сообщения:

“Какая вы умная и находчивая!” “Вконтакте никогда не было таких групп и вообще мало кто знает, что в этой социальной сети можно создать сообщество. Благодаря вам я узнала и теперь тоже попробую!” По мере увеличения численности группы, на биткойн-кошелек стали приходить денежки, чаще всего небольшие, но иногда весьма солидные. Ольга подробно отчитывалась обо всех транзакциях и вообще завела себе привычку каждый день писать в соответствующую тему, рассказывая о том, как себя чувствует Тамуна.

И внезапно людям понравилось. И тематика, и неторопливая, обстоятельная манера письма новоявленной модераторши, ее искренность. Они ощутили драйв. Добавляться стали каждый день, по пять, по десять, по сто человек. В том числе иностранцы. Через полгода в группе было сорок тысяч участников, и поток новых не прекращался. На заглавной фотографии ребенка стояло полсотни тысяч лайков, ниже – уйма ободряющих комментариев. Девочку жалели, ругали власть, Россию, природу, даже бога, и рекомендовали лучшие мировые клиники (Ольга Александровна обращалась туда, и неизменно получала жесткий ответ: “Сложный случай, не возьмемся”). Деньги с донатов исчезали мгновенно – уходили на поддерживающее лечение. Наступил момент, когда ребенка дома держать больше было нельзя. Мать перевезла Тамуну в столичную больницу. Стерильные палаты, тишина, широкие окна, в которых видны блестящие новостройки. И там, под капельницей, девочке предстояло лежать до самого конца.

 

***

Между тем в Голландии проживал двадцатилетний паренек по имени Лиам. Он был начинающим программистом, обожал котят и бездомных детей, имел доброе сердце и навыки технаря. На деньги отца, преуспевающего ресторатора, жилось ему неплохо и большую часть свободного времени он страдал от скуки, не знал, куда приткнуться и чем заняться. Колледж был элементарным, девушка – недалекой, деньги он делать не умел и не любил, и все-таки постоянно хотелось нечто этакое отчебучить, и когда Лиам, прочитав статью о русских матерях, набрел на группу Свенцицкой, то мысленно вскричал: Эврика! В нем проснулись родительские инстинкты, и желание помочь бедной девочке росло с неистовой силой. Он быстро пролайкал все фотографии, написал ободряющие комментарии, и погрузился в чтение тем, вздыхая и хмурясь. К утру он уже знал, что врачи делают все возможное, что девочка умрет, что деньги подписчиков испаряются моментально, и впал в депрессию. Нервически пробежался Лиам по группе, ставя новые лайки на свои старые. Пальцы скользили по планшету и точно попадали на красные сердечки, которые начинали пульсировать и плавно затухать. Двадцать, тридцать, сто лайков. Юноша смотрел пустыми глазами в экран и механически сгибал указательный, тыкая. Сколько нужно еще, чтобы не умерла? – вдруг подумал он и сам же посмеялся над своей дикой идеей. И, как оказалось, зря.

Прошел месяц. Врачи отчитывали дни, оставшиеся Тамуне. Ольга Александровна хлопотала над страничкой. Лиам находился в подавленном состоянии. Он размышлял об ужасе жизни, изучал религиозные тексты (забросил, увязнув в догматах), и привыкал к мысли, что вскоре вместо фотографии ребенка в группе появится изображение свечи на черном фоне.

Однажды у него сломался процессорный кулер. Лиам для удобства и одновременно развлечения предпочитал заказывать компьютерные детали через интернет. Он зашел на алиэкспресс и на заглавной странице увидел рекламу: “неделя скидок” – сразу же отыскался нужный кулер, и рядом, по сниженным ценам, висело еще несколько товаров. Он зачем-то вяло просмотрел эти объявления и внезапно замер как вкопанный. Ничего не понимая, думая, что ошибся, еще раз перечитал название товара: “переходник аорта-USB”. Не может быть, - решил Лиам, - ошибка гугл-переводчика. И все же кликнул на картинку.

Очень странный девайс возник перед ним. Обычный USB 2.0 кабель разветвлялся на три округлых шланга, вот только совершенно непонятно было, с чем их соединять. Свайпнув вниз, юноша увидел описание на ломаном нидерландском, из него следовало, что переходник крепится к так называемой дуге аорты (лат. arcus aortae), тройному сердечному сосуду, и служит для “соединенно сердце при, каждое организация, поддерживать штандарты usb”. Дальше были совсем путаные пояснения, и Лиам не стал читать, а просто кликнул “заказать”. Цена для такого редкого переходника была чисто символической. Конечно, он краем уха слышал, что в поднебесной начали делать подобное, но особого внимания слухам не придавал, считая все это пустыми россказнями, а теперь, что называется, загорелся и нетерпеливо прождал две недели, пока агрегат к нему добирался. Также, не теряя ни секунды, он вступил в переписку с Ольгой Александровной и убедил отчаявшуюся мать попробовать нечто совершенно новое – благо это было несложно. Она находилась в таком состоянии, что верила кому угодно и готова была сделать что угодно, лишь бы здоровье Тамуны показало положительную динамику. Получив переходник, Лиам тут же отправил его в Москву, безутешной родительнице, в пространном письме объясняя, как использовать уникальную новинку.

Юноша считал, что с помощью переходника нужно сердце подключить к компьютеру, затем зайти на сайт вконтакте и поставить лайк в группе помощи Свенцицкой-младшей. “Механизм воздействия элементарен, – писал парень. - Я заметил сразу, едва сделал заказ и принялся в очередной раз обдумывать ваше трагичное положение, что лайк выполнен в виде сердечка, следовательно, нажатие на него может оказать лечебное воздействие на реальное человеческое сердце, если найдется нужный переходник. Теперь у вас он есть. Надеюсь, вы воспользуетесь им наилучшим образом.”

 

***

Она получила перетянутый скотчем пакет из Голландии и, не вскрывая, отнесла лечащему врачу девочки. Сорокапятилетний профессор недоверчиво хмыкнул, увидев китайский агрегат и принялся возражать, но красноречие загнанной в угол мамочки пересилило его неуверенность в успехе дела (и сам aorta-USB выглядел солидно, качественно). Доктор собрал консилиум, и уже через неделю Тамуне была проведена операция. Мастера хирургии вставили в переходник три аорты ее сердца. USB выход воткнули в старенький компьютер, найденный на складе и через мобильный модем подключенный к сети. Мать вошла в интернет и курсором нажала на сердечко около фотографии дочери. Оно проиграло привычную анимацию – запульсировало, потухло, и вместо 347 879 лайков возникло 347 880. Еще! – скомандовал доктор, следивший за состоянием девочки. Она нажала еще. И еще. Тамуна спала, но вдруг слабо улыбнулась во сне и глубоко выдохнула, словно ей стало легче. Работает способ, - зашептались молодые медсестры, - даже щечки порозовели. Нужны дополнительные проверки, - раздумчиво произнес доктор и, уходя, добавил: продолжайте лайкать.

Об удивительном эксперименте узнал весь интернет. Огромные стаи пользователей хлынули в группу, чтобы поставить лайк, то есть помочь ребенку. И действительно, девочке становилось лучше. Она открывала глаза, самостоятельно принимала пищу. У нее нормализовался сон, пришло в норму давление. Она стала общаться с доктором и рассказывать о том, что чувствует, когда в интернете нажимают лайк на ее фотографии. “Сначала холодок в груди, потом по телу разливается тепло. Хочется бегать, прыгать. Делается весело.”

В считанные дни (по всем мировым новостям только про этот случай и говорили) количество людей в группе приблизилось к миллионной отметке, а лайков набралось с десяток миллионов. Профессор спустя месяц внимательного наблюдения за пациенткой официально заявил, что благодаря обильной поддержке Тамуна пришла в норму, словно у нее и не было никакого порока сердца. Единственный нюанс (добавил он, пытаясь заглушить аплодисменты) состоит в том, что, если лайков не будет, ребенок мгновенно вернется к прежнему состоянию и скончается. Главное активность, а не количество.

Не проблема! Не вопрос! – закричали из зрительного зала, - обеспечим активность!

И словно отправляясь на ратные подвиги или на военные заводы, помчались домой, к ноутбукам, компьютерам, планшетам и телефонам. Равномерно застучали пальцы, посылая спасительные лайки, и Тамуна блаженно улыбалась, прикрывая глаза. Ее фотографии с подключенным переходником были растиражированы по сети. Пользователи умилялись и с неистовой силой нажимали на новые сердечки. Постепенно забота о девочке стала своеобразным “делом нации” и даже международной миссией. Каждый мог внести свой вклад в спасение ребенка.

Остальное вы и без нас прекрасно знаете – все завертелось, как в романах классиков. Человечество проявило себя с наилучшей стороны, не давая умереть ребенку, жертвуя для этого всем. Экономическое развитие, политические разногласия, социальные неурядицы – все отошло в тень и отныне не имело прежнего смысла, ведь на кону была жизнь маленького создания, - а дети, как известно – наше будущее. Для того, чтобы лайки поступали своевременно и в достаточном количестве, инженеры сайта вконтакте упростили и облегчили доступ к группе, отключили другие страницы и оставили только одну. Переработали дизайн так, чтобы гигантское число лайков не закрывало надписи и комментарии.

Тамуна, между тем, жила жизнью обыкновенного малыша (кабели значительно удлинили, чтобы они не мешали передвигаться). Носилась по палате, смеялась, рисовала, играла с сиамским котом, подарком сердобольной нянечки. И никто не мог бы подумать, что еще неделю назад она находилась при смерти. Народ лайкал самозабвенно, самоотверженно, забывая делать перерывы на обед и ужин. Отдельные ушлые господа специально сидели на кофеине, чтобы спать как можно меньше. Неделю подряд они лайкали, потом смотрели видеотрансляции с счастливой девочкой и, понимая, что ее счастье это, в буквальном смысле, их рук дело, опять принимались кликать, погружаясь в блаженный туман, в котором смешались и родительские чувства, и гражданский долг, и мораль, и духовность.

Вы знаете без нас, как расслоилось общество через несколько лет такого “бескорыстного служения добру”. Большинство стали “лайкерами” и, минимизировав жизненные потребности, аутично утыкались в экран. Остальные – “сервы” – прислуживали им, платили за интернет, напоминали о необходимости помыться, принять пищу и т.п. Разумеется, от монотонной и примитивной деятельности народ отнюдь не поумнел, напротив, превратился в подобие растения без проблеска мысли, но весьма полезного растения (и способного гордиться этим) – борется за жизнь ребенка, и борется успешно. Однако лично нам было крайне нелицеприятно смотреть на эту убогую вакханалию, маразм исписавшегося детективщика. Мы видели, что, прикрываясь заботой о ребенке, страны скатились черт знает куда, в бездонную ямищу. Мы уже были готовы сами прикончить чертову Тамуну, чтобы туман в головах обезумевших людей прояснился. Да куда нам. Мы не убийцы. Мы действуем иначе.

И вообще – почему я все время говорю “мы”, хотя в комнате (в маленькой клетушке с ободранными обоями) сижу лишь я, я, я?! И ежели для начала разговора официальное “мы” было относительно приемлемо, то сейчас дело подходит к концу, и я хочу избавиться от глупого церемониала.

Передо мной открыт сайт-одностраничник вконтакте. Количество цифр под сердечком сбоку от фотографии постоянно растет. Там уже невероятное число, не возьмусь озвучить. На столе лежит ножовка, и то, что я собираюсь сделать, формально – преступление, но по сути – спасение. Ибо только так можно всех спасти.

День разгорелся в полную силу. Нет облаков, нестерпимо яркое солнце сияет из космической бездны. Час икс, господа! Беру ножовку, начинаю пилить экран ноутбука по кайме проклятого лайка. Процесс идет медленно, но верно, и вот я вижу: аккуратно, будто лобзиком по картону, выпиленное сердце держится на узкой форме снизу, где еще не прошлась ножовка. Но мне и не нужно его вырывать. Я ставлю ноутбук на подоконник и пальцем слегка отгибаю лайк, так, чтобы солнечный свет ударил в него. И свет проходит насквозь, словно через мощную лупу, и концентрируется, фокусируется, становится тонким лучом. Я навожу луч на огромные айсберги, что высятся над городом вдали, за много километров. Через час я замечаю: процесс пошел, - самый крупный сдвинулся, покачнулся и стал чуть ниже. Они растают и затопят нас всех. Миссия выполнена. Я ложусь в постель и засыпаю, чтобы умереть во сне.