Срок годности - вечность

1.

Полки с консервированными продуктами окружили Роба, он стоял с пустой корзиной и медленно переводил взгляд сверху вниз. Тишина свисала с полок, давила своей высотой и прохладой, волнами приходящей с огромных сплит-систем, приросших к потолку. Роб Оулден аккуратно брал консервы, читал срок годности и также аккуратно ставил на место. Каждый раз, смотря на выбитый год на банке, он вспоминал, сколько ему лет. У него побаливало колено и спина, он не размялся с утра, плохо позавтракал и уже испортил себе настроение утренними новостями. Только сообщение о начисленной пенсии заставило его улыбнуться в пустоту своей комнаты, на стенах которой все еще висел шерстяной ковер с выцветшими красными цветами.

- Раньше я тоже не обращала внимания на дату, а теперь думаю, доживу ли до конца срока годности той или иной банки, - сбоку подошла красивая стройная девушка с нахальным и притягивающим взглядом. – Производители будто специально надсмехаются, увеличивая возможности хранения своих консервов. Я – Ким.

Ей было чуть за тридцать, русые волосы были аккуратно и скромно собраны в хвост.

Ким взяла одну из банок с каким-то супом, повертела в руках и, нагнувшись, пустила ее по проходу. Звук катящегося металла по кафелю стройным эхом поплыл между рядов. В конце ряда банка остановилась, и ее подобрал бесшумный манипулятор, выехав слева, и поставил в ряд со своими собратьями.

- Меня всего лишь пугает мое исчезновение в этой вселенной, - сказал Роб, продолжая смотреть на блеск рядов. – Хотелось бы увидеть, что будет дальше, в следующих веках. Космос, медицина, еда, изобретения, кино. - Он поморщился и вспомнил, что забыл принять витамины, таблетки которых стояли на холодильнике.

Ким задрала голову, молчала и смотрела в потолок, покрытый трубками и проводами. Роб взял банку ярко коричневого цвета, положил в свою корзину и пошел дальше, вспоминая список с продуктами. Он прошел мимо витрины с аккуратными и идеальной формой фруктами, дальше стояли тысячи белых пакетов растительного молока, их сменяли светло-розовые колбочки витаминных наборов. Ряды тянулись своими упаковками, штрих-кодами, одинаковыми слоганами и буквами производителей, надоевших и вызывающих зевоту.

- А если удастся увеличить наш срок годности? – Ким вынырнула из-за ряда с разноцветными вареньями.

Роб немного дернулся от неожиданности, сглотнул и шморгнул носом.

- Законсервируете что ли? – Роб спросил первое, что пришло в голову. - Или будете заменять части тел на искусственные?

- Именно так, - Ким смотрела в глаза Робу. – Сделаем все органы из материала, который работает, например, тысячу лет.

- Забавно, - ответил Роб. Он так всегда отвечал, когда не верил и хотел побыстрее закончить разговор. Потом пожал плечами и подошел к электронной кассе.

- Приложите пенсионную карту скидок, - быстро проговорил плоский экран с улыбающимся лицом.

Роб достал карту и еще раз вспомнил про свой возраст. Ему теперь не продавали алкоголь, в кафе автоматически выдавали меню без острого и жареного, в отелях селили на нижних этажах. Также не продавали билеты на фильмы ужасов и что самое раздражительное – все снисходительно улыбались. Вот и сейчас электронная касса своим плоским искусственным лицом снисходительно ждала реакции Роба.

- Пошла к чертям, - Роб хотел плюнуть и бросить карту в экран, но только махнул рукой и показал фигу.

Затем повернулся, ища глазами Ким, и найдя ее все там же у полок с невкусным вареньем, быстро направился к ней.

- Что там про срок годности Вы говорили? – Роб грубо приподнял брови. – У Вас, я так понимаю, есть ко мне предложение, – голос Роба сразу стал бойким и свежим и по-молодежному нагловатым.

Ким посмотрела куда-то на лоб Роба, потом на подбородок и, наконец, в глаза, чуть наклонила голову набок, будто решая, что же стоит рассказывать.

- Пойдем со мной, - она быстро перешла на «ты», и Роба это ничуть не смутило, а даже придало сил и уверенности.

Они вышли из магазина и направились к парковке. Ким остановилась возле мотоцикла, черного и пыльного, с толстыми колесами.

- Я готов, - будто на вопрос ответил Роб и достал из внутреннего кармана своего потертого пиджака темные очки «капельки».

Ким передала гладкий черный шлем Робу. Аккуратно забравшись на сиденье сзади, Роб выдохнул и обнял одной рукой Ким. Мотоцикл негромко защелкал, пару раз взревел и плавно покатился по парковке. Выехав на дорогу, Ким повернула ручку газа и, присвистнув, рванула с места. Роб зажмурился и почувствовал сильный ветер на щеках. Вокруг шумел мотор и воздух, огибающий несущуюся пару. Роб прищурился и открыл глаза, улыбнувшись от новых ощущений и подумал, что даже если ничего не получится – это неплохое приключение, к тому же, он всего лишь послал к черту электронную кассу, а не выбросил свою пенсионную карточку.

 

2.

Роб Оулден сидел на кровати в стареньком халате и аккуратно трогал свои новые ноги. Они были мускулистые, упругие, сильные и здоровые. Колени слушались и сгибались без щелчков и нытья. Ступни с красивыми пальцами и ногтями были полны сил. Роб посмотрел на них с завистью и улыбнулся.

- Это только начало, - произнесла вошедшая Ким Эвол, одетая в хорошо сидящие брюки и футболку с надписью «Дарвин 2.0». – В течение недели заменим оставшееся тело, оставим только голову. С ней придется повозиться.

- Такая сложная? - попытался пошутить Роб.

Ким будто не услышала шутки.

- В твоем головном мозге около ста миллионов нейронов и более ста триллионов связей между ними. Память децентрализована, то есть размазана по всем клеткам в голове. И все это надо нам повторить один в один, иначе... - Ким замолчала.

- Иначе я умру?

- Иначе, это будешь не ты. Твое сознание – это не просто эфемерность или слово. Это алгоритм обращения к памяти, к каждому атому воспоминаний, из которых построена твоя жизнь и личность. Надо полностью создать техническую копию твоего мозга, с точностью до одного нейрона и повторить весь алгоритм взаимодействия всех клеток. Ошибемся в алгоритме в мелочах, и ты забудешь эмоции из детства или не отличишь добро от зла, нежность от боли или не сможешь шутить, или будешь ощущать себя девочкой с разбитым сердцем и плаксивым настроением.

- Ну то есть, исчезну как Роб Оулден!? - Роб помял свой лоб, размышляя. - А вы уже...? - он не договорил.

- Ты первый. На обезьянах не имело смысла пробовать, они не расскажут ничего. На себе не можем, надо контролировать весь процесс до конца и потом оценить тестами результат.

- Неужели не нашлось добровольцев?

- Страх сковывает людей, они боятся потерять даже им осточертелую стабильность. Сейчас мы нашли технологию копирования алгоритма сознания и хотим использовать ее на обычных людях, дать им шанс. Большие корпорации обязательно дойдут до этого и удлинят жизни своих владельцев, и соответственно ограничат доступ к этой технологии обычным смертным. И мы реально станем настоящим расходным материалом со сроком годности шестьдесят лет. – Ким погрустнела. – Мой отец вышел в тираж, и его выкинули как отработанный патрон. Такого больше не хочу.

Роб посмотрел на висевшие на стене черно-белые фотографии улиц с обычными людьми, вешающих белье или мерно куривших у двери, подметающих улицу или несущих ящики с продуктами. Он подумал, что это веселые и жизнерадостные люди со своими проблемами и желанием счастья и что, возможно, этих людей уже нет в живых, хотя, если бы была возможность, они бы жили дальше и были бы дольше счастливы.

- А вы уверены в этих обычных смертных? Быть может, они добры и отзывчивы, пока находятся в своей среде. А дадите им бессмертие, и получите черствых, циничных и узколобых тиранов.

- Мы не можем быть уверены даже в самих себе, но мы пробуем, - быстро ответила Ким.

Роб Оулден потрогал подбородок, вспоминая какие-то моменты прошлого. Он встал на новые ноги, совсем не ощущая дискомфорта и неуверенности. Подошел к окну, за которым доживал свой век старый забор, поросший мхом и вьюном, открыл форточку и подставил ладонь встававшему солнцу. В свои шестьдесят семь лет он не ощущал старости, а только медленность желаний, скромную эмоциональность и странную тревогу.

- Я приду за тобой через два часа, - Ким проговорила четко и вышла из комнаты, оставив дверь открытой, давая понять, что всегда есть выход.

 

3.

Роб уселся в кресло с холодными подлокотниками, поежился и вздохнул. Ким возилась с потертым утыканным множеством проводов шлемом, в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, в комнату вошел мужчина в темно-синем халате с закатанными рукавами, волосы его были седыми, лицо уставшее. Он молча кивнул Робу и подошел к Ким.

На Роба надели шлем, прикрывший глаза. Он почувствовал сотни тонких холодных прикосновений к своей голове и поморщился. Ким подтянула еще провода с силиконовыми наконечниками, шедшие из кресла, и вставила в уши и в нос Роба. Затем плотно застегнула вокруг шеи воротник, также заставивший съежится. Роб тихо застонал.

- Система будет считывать твои головные импульсы. Через шею посредством множества инъекций, совсем незаметных, будет подаваться успокоительное. Нужно обнаружить и измерить каждую связь твоих нейронов, каждый электрический импульс разной амплитуды и частоты, без мысленного шума. Система запишет и соберет математическую модель, - Ким замолчала, проверяя шлем и шейный воротник.

Затем послышался небольшой щелчок, что-то тихонько завибрировало, и Роб отключился.

Ким посмотрела на показатели монитора: мозг Роба уснул, давление было в норме, частота сердечных колебаний снизилась до сорока. Запустили запись. Разноцветные струйки кривых потекли по экрану в своей хаотичной упорядоченности, мигали отдельные всплески, превращаясь в закодированную информацию. Машина пробиралась по лабиринтам памяти, эмоций и страхов, запоминая каждый закоулок, трещинку и ступеньку. Роб спал, притаившись в темном уголке своего сознания, замедлившегося и парящего. Ким наблюдала за текущими цифрами без эмоций, будто за движением бесконечных волн.

- Рутгер, подключи дополнительный процессор и увеличь скорость сканирования. И поставь ему Вивальди.

Мужчина в халате произвел некоторые манипуляции, и где-то далеко заиграла музыка, расплылась, зависла и потекла.

 

4.

- Сегодня последнее сканирование, - Ким вошла в комнату Роба.

Роб с голым торсом стоял у окна, уткнувшись лбом в холодное стекло. Тело Роба выглядело упругим и идеальным, будто только что куплено в дорогом магазине. Такое преображение вызывало восторг, чувство превосходства и беспечности. Но сейчас у него сильно болела голова, он не понимал - спал ли он вообще сегодня.

- Вы будто потревожили каждую клетку в моей голове, они все гудят и переговариваются. Или я схожу с ума.

- Нам пришлось импульсами добраться до каждого нейрона, измеряя его мощность. Они успокоятся со временем. Твой новый мозг уже готов.

Роб не ответил. Ким подошла и положила руку ему на плечо, на новое сильное плечо. Роб чуть вздрогнул и повернулся к молодой женщине. Его поседевшие волосы были немного взлохмачены, Ким пригладила ему волосы и прижалась щекой к его груди. Роб попытался отвлечься от боли и поцеловал Ким сначала в лоб, а затем в ее уставшие и нежные губы. Теплые и будоражащие даже новое тело прикосновения подняли с глубин памяти всплески чувств и переживаний. И сейчас под его руками начинала трепетать красивая и умная женщина, которая, возможно, подарит ему долгие годы жизни и их смысл.

Через час Ким вышла из комнаты и аккуратно закрыла дверь. Она задумалась, кротко улыбаясь, и в тоже время, борясь с сомнениями, словно мелкими крючками цепляющими ее мысли. Она боялась новой ошибки, если что-то упустила, но не сомневалась, что надо продолжать работу.

В коридоре появился Рутгер и, подойдя к Ким, дотронулся до нее. Ким очнулась, посмотрела в знакомые глаза, прикоснулась к теплой руке Рутгера и кивнула головой, отвечая на волнения своего помощника.

- Как идет процесс? - спросила она как бы невзначай.

- Скоро будет готово.

У Рутгера был приятный голос с хрипотцой и добрыми нотками заботы. Его глаза в приглушенном свете коридора чуть поблескивали.

Ким вспомнила появление Рутгера, когда на мониторе электроэнцефалограммы появились первые импульсы, мелкими всплесками пытаясь вырваться из тонких прямых, тянущихся поперек экрана. Зрачки дернулись, и Рутгер стал Рутгером. Отец в тот момент дотронулся до его лица, поцеловал в лоб и ушел в свою комнату.

- Пойдем работать, - тихо произнесла она.

 

5.

Теплый свет из окна покрывал пол комнаты, утренние сверчки заиграли на свирелях по им известным нотам. Кровать Роба пустовала уже пару часов, дверь была открыта, тапочки ровно лежали кверху подошвами. Ким зашла с опущенными руками, осмотрелась с надеждой и выдохнула с мелкой злобой.

- Не убежал еще, - из-за спины подошел Роб с полотенцем на шее. – И не убегу теперь.

- Математическая модель собрана, теперь ее нужно протестировать. Это можешь только ты, - Ким проговорила смущенно.

Роб оделся, и они вместе вышли и направились в ближайший кабинет. В светлом помещении на столе стоял большой монитор с мигающим курсором.

- Садись, - Ким указала на стул. - Проверяем память, затем на спектрометре эмоциональность. Ты должен задать вопросы, которые можешь знать только ты. Но не удивляйся ответу, он может быть не таким, как ты ожидаешь. Сделай паузу и подумай, твоя память - это не статичные страницы книги с информацией. Память строится относительно настоящего момента, новый день - новая память, твоя голова достает информацию и выстраивает ее с учетом твоих новых мыслей и положения дел.

Ким посмотрела Робу в глаза.

- Не проверяй его на истинность, разговаривай с ним, как если бы размышлял сам с собой.

Роб почесал нос, нахмурился и кивнул головой. Затем сел на стул, приблизил микрофон и кашлянул.

"Зачем я кашлянул, меня всегда это бесило ...", - подумал он.

"... бесило в людях, словно они придумывают, что сказать", - высветилось на экране.

Роб дернулся и встал, покрутив головой. Ким в комнате не было.

Он обошел вокруг стола и вновь присел.

- Мне нечего спросить тебя, - произнес Роб отчетливо.

Экран не изменился.

- Вспоминаешь поездки в горы? Их красоту и безразличие. Тишину и пугающую высоту.

Курсор замигал и быстро написал.

"Было такое. Эти красивые камни безразличны к твоим чувствам, прошлому и условностям, оставленным внизу в городах".

- Жалеешь о чем-то прошедшем?

"Конечно. Но не люблю самокопание, это удел скучающих оптимистов".

Роб усмехнулся своему небольшому цинизму.

- А чтобы из прошедшего ты бы повторил?

"Влюбился бы еще раз в Дарью, сам процесс мне понравился".

Роб сделал паузу, вспомнил прошедшие влюбленности и улыбнулся.

- Неплохо было. Интересно, хоть и больно порой. А хотел бы жить долго? Пару сотен лет, может?

"Хм. Хочу, ради любопытства – что еще придумают, и чем будут заниматься люди!?"

Роб замолчал на некоторое время, и потом задал еще несколько простых вопросов, на которые получил более или менее ожидаемые ответы.

Когда вернулась Ким, он попросил выпивку и вернулся в свою комнату один.

 

6.

Рутгер ел с неохотой. Накалывал вилкой овощи и, долго рассматривая, отправлял в рот. Сколько он себя помнил, он недолюбливал овощи, но придерживался здорового питания, жертвуя удовольствием и настроением.

Он расставлял все по местам и придерживался порядка. Сейчас после обеда, Рутгер внесет записи о Робе Оулдене и запустит инициализацию нового мозга.

Будто две светлые большие слипшиеся фасолины модель мозга покоилась под прозрачным и крепким стеклом. Порой были видны всполохи, радужными волнами прокатывающиеся вдоль его гладкой поверхности. Рутгер собирал такую сложную модель уже второй раз, декодировал все электрические и химические связи, тестировал и запускал новое сознание.

Рутгер доел, сполоснул посуду и продолжил знакомую работу.

 

7.

Роб вошел в лабораторию и вздрогнул. На столе стояла его голова без морщин и с закрытыми глазами. Он сглотнул и посмотрел на Ким, которая выглядела довольной. Сбоку стоял Рутгер, словно застывший манекен.

- Что это? Шутка или маска такая?

- Это ты! - Ким подошла к голове. - Твоя новая голова, новое сознание, новый мозг без возможных болезней, с длительным сроком жизни.

Ким нажала несколько кнопок на клавиатуре, и в мониторах на стене задергалась электроэнцефалограмма. Несколько рядов запрыгали, чертя острые импульсы и скачки. Голова открыла глаза и испугано посмотрела на Роба. Он раздул ноздри от неожиданности и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.

Где он сейчас и чего хочет? Покоя или гармонии, жить еще сто лет или заснуть на двести, а потом проснуться и радоваться каждой новой мелочи? Влюбиться и не думать о времени или мчаться вдаль, забыв о тревогах и скрипах уставшего тела? В любом случае, выбор за ним, за тем, кто испуганно и пока с удовольствием смотрит именно через эти зрачки.

Он открыл глаза.

- Вы ошиблись, это не я, - Роб смотрел на свою молодую голову. - Мое сознание - это опыт, память, ощущения, которые я получил, смотря именно из моей головы. Теперь он смотрит из своей, а я продолжаю из своей. С этого мгновения есть два Роба, которые теперь разные личности.

Роб на столе еле кивнул головой и сжал губы, как он всегда делал.

- Ты же сам хотел дольше жить? - Ким сжала кулаки. - Я сделала тебе нового тебя.

- Ты сделала мою копию, но я благодарен тебе за новое тело и позабытые переживания молодости.

- Работа еще не завершена. Должен остаться один Роб Оулден, молодой и неувядаемый. Который мне не безразличен.

Роб посмотрел на Ким с недоумением.

- А как ты собиралась заменить мне голову?

- Наркоз и операция. Других вариантов нет.

- То есть ты просто убила бы меня, чтобы закончить эксперимент!?

- Это не просто эксперимент, это большой рывок для науки, для человека. Это новый уровень эволюции!

У Роба застучало сильнее сердце, не от новых перспектив для человечества, которое было где-то далеко, за бетонными стенами мегаполисов, а от предательского страха за свою жизнь.

- Надо было усыпить меня на прошлой операции, и сразу запустить сознание нового Роба. Чтобы переход между нами выглядел естественным, - Роб смотрел куда-то сквозь стену. – Но все равно, это было бы убийством, каким бы рывком для заблудившегося человечества это не казалось. Или оставьте нас в покое, потому что теперь я не дамся.

Ким Эвол стояла выпрямившись, в приталенном белом халате, стройная и красивая в своей серьезности. Ее лицо вдруг стало отрешенным и чужим.

- Должен остаться один Роб Оулден, иначе нас раскроют и все отберут. Мы должны продолжить нашу работу, - Ким сказала мягко и даже нежно, будто стараясь уговорить. – Рутгер, задержи его.

Роб быстро посмотрел на мужчину, который медленно двинулся к нему. Он долго не думал, прямой ногой с силой ударил Рутгера в корпус и, бросив взгляд на испуганную голову на столе, выскочил в коридор. Он пробежал несколько метров и затормозил, чтобы осмотреться, сзади он услышал шум и ругательства Рутгера, который через секунду выскочил следом. Роб в страхе попытался открыть ближайшую дверь, она была заперта, потом следующую, в которую и успел он забежать и запереть изнутри. Снаружи послышался стук Рутгера.

- Успокойся и открывай, все пройдет быстро, - Рутгер с силой навалился на дверь.

Роб, оказавшись в незнакомой комнате, осмотрелся в поисках другого выхода или окна. В помещении было темновато и прохладно, а окно оказалось в решетках. У дальней стены располагалась кровать и медицинская аппаратура. Роб увидел, что на кровати лежит кто-то, а тусклые мониторы показывают еле заметное трепетание жизненных сил. Он подошел ближе, и взглянул на больного без сознания. Несмотря на худобу, въевшиеся морщины и редкие седые волосы, лицо показалось знакомым Робу.

Снаружи продолжал жестоко стучать и напирать Рутгер, и в следующее мгновение дверь поддалась и распахнулась, ударившись с размаха о стену. Роб обернулся и приготовился к схватке. В памяти мгновенно всплыли его молодые годы, когда он не боялся участвовать в драках, получая большой опыт, закаливающий его порой несносный характер. Новые руки и ноги Роба будто вспомнили давние времена и напряглись. Помощник Ким двинулся на него аккуратно и твердо, лицо Рутгера было гладким и равнодушным. И тут Роб узнал его, то же лицо только усталое и истощенное болезнью было у больного на кровати, расположенной теперь сзади у стены. Роб обернулся и тотчас взглянул на Рутгера. Из-за его спины появилась Ким.

- Вот ваш первый эксперимент, я так понимаю, - Роб смотрел на Ким. – А Рутгер – это новый мистер Эвол, здоровый и прочный. Что же тебя останавливает отключить его старое тело, отпустить его?

Ким Эвол молчала.

- Ты создала человека, настоящего человека, с его проблемами, мыслями, юмором и привычками. Но я то еще не умер и хочу жить, именно я, тот, который в этой обычной голове. Отпустите меня, вам нечего бояться, кроме себя самих.

 

8.

На выходе одинокого здания стоял человек. По полу и поручням крыльца бегал дождь, брызгаясь на руки и лицо. Роб Оулден вздохнул, поправил волосы и вышел, с удовольствием морщась от свежести и влажного воздуха.