В начале была вечность

 

— Аодин, смотри! Смотри, что я нашла!

Голос Едвы звучал непривычно высоко, как перетянутые струны, готовые в любой момент лопнуть от напряжения и возбуждения. Резким движением она стянула с Аодина одеяло, заставив того медленно скукожиться в гуттаперчевое подобие креветки, желающей продолжить сон, но совершенно не желающей мерзнуть. Затем Едва сделала паузу, выжидая реакции мужа. За стеклами панорамы неспешно взошло солнце. Терпение девушки иссякло.

— Аодин! Быстро! Вставай!

— Но зачем? — искренне удивился Аодин, с трудом поднимая веки.

— Я нашла!

— Я это уже слышал, — он взглянул на старинные механические часы напротив кровати, — На часах и пары лет не прошло, куда в такую рань?

— Я нашла ответ на твой вопрос!

— Серьезно?! — Аодин привстал на постели и яростно потер лицо руками, — Как? Где?

 

Едва гордо подбоченилась и вздернула острый подбородок, позволяя себе насладиться заслуженным вниманием. Аодин зашарил по комнате, наспех одевая незамысловатую привычную одежду. Наконец, облаченный в комбинезон и ботинки, он предстал перед супругой в полной готовности и вперил в нее полный нетерпения взгляд. Краем глаза парень заметил, что на улице уже зарделись первые краски приближающегося заката.

— Зафиксирован факт рождения, Аодин. Я проверила все метрики и данные, это действительно произошло. Не сбой аппаратуры, не ошибка файлов. Это настоящее рождение!

— Не может быть! Покажи мне!

 

Едва взмахнула рукой и посреди комнаты сгустилась мелкая взвесь пикселей, выстроившись в объемное изображение. В густой чаще леса среди многовековых деревьев и сплошных зарослей звонко журчал бойкий прозрачный ручей, вприпрыжку преодолевающий поросшие зеленью камни. Аодин пригляделся и заметил, как дрогнула трава — у самой воды в тени двигалось ловкое мелкое существо. Едва чуть сдвинула ракурс камеры и маленький уж стал явно виден. Не подозревая о возможном наблюдении, он прошмыгнул к ближайшему стволу и схватил пастью белковую капсулу, припрятанную среди корней, после чего спешно ретировался в кусты.

— Это змея? Почему ты решила, что она родилась?

— Нет-нет, ты совсем не туда смотришь, — рассмеялась Едва, — Но я не удивлена. Это настолько необычно, что мозг просто отказывается верить.

 

Аодин нахмурился, пытаясь сообразить, и вдруг увидел его. Оно висело прямо на дереве, под которым мгновением ранее питался вертлявый уж. Странной формы, напоминающее неправильный шар, с блестящими боками и красноватой оболочкой. Оно одиноко разместилось на ветке из которой, очевидно, и произросло.

— Это яблоко! — воскликнул Аодин.

 

Будто услышав его восклицание, запись резко прервалась. В комнате на миг потемнело, а затем датчики среагировали и плавно зажгли освещение. Парень застыл в изумлении и некоторое время собирался с мыслями, но созрел лишь для очередного вопроса:

— Где оно, Едва? Мы должны изучить этот плод!

— Я проследила логи системы, милый. Оно было помечено сбоем. Обслуживающие дроны этой зоны убрали артефакт и перевезли на склад центрального блока управления. Что будем делать?

— Мы должны немедленно до него добраться! — Аодин стукнул кулаком по ладони и сорвался было с места, но одумался, — Хотя нет, погоди. А есть ли в этом смысл? Хм...

— Ты во всем ищешь смысл, Аодин, — нежно сказала Едва и погладила его по плечу. — Хорошо, давай поразмысли.

 

В комнату бесшумно въехали роботы-официанты. Едва и Аодин присели на кровать и пригубили питательных коктейлей. За окном вновь рассвело. Покончив с трапезой, Аодин облизнул губы и высказал результат своих раздумий:

— Нет никакого смысла ехать на склад, Едва. Поэтому...

— Поэтому что?

— Мы отправимся сразу в Святилище.

— Ты хочешь поставить вопрос ребром? — догадалась девушка.

— Именно.

— Но мы уже спрашивали неоднократно и результат всегда один.

— Тогда у нас не было яблока.

— У нас все еще нет маршрутной программы. Транспорта не будет, значит снова тащиться в такую даль пешком...

— Мы сэкономим несколько месяцев, если пойдем прямо сейчас!

 

Аодин уверенно встал и протянул руку Едве. Та откликнулась на зов, восхищенная решительностью мужа. Порой она была недовольна его склонностью к длительным осмыслениям, но, когда решение было принято, Аодин сразу преображался. Как стрела, для полета которой нужно было туго натянуть тетиву, так и муж ее нуждался во времени для укрепления в намерениях. Но затем летел он мощно и точно к цели. Уже стемнело, но они без промедления двинулись в путь.

 

Стояла теплая августовская ночь, когда Аодин и Едва, взявшись за руки, вышли под звездное небо. Дорога к Святилищу была хороша знакома, им доводилось проходить ее не единожды за время поиска ответа на свой вопрос. Мощенная упругим шершавым псевдокамнем она вела от дома супругов по небольшой березовой аллее, широкой дугой огибала холм и погружалась в высокое разнотравье луга, чтобы затем прошить прямой линией густой тенистый лес. А там было уже и рукой подать до вожделенного пункта назначения. Но знать путь и пройти путь — совершенно разные вещи.

На этот раз им повезло, осень выдалась теплой и не часто поливала дождями. Заботливые дроны вовремя приносили пищу и возводили укрытия для привалов. Люди шли быстро, отдыхали мало, спали еще меньше. Казалось, что никогда еще не были они так уверены в успехе своего мероприятия.

Уже к зиме они достигли опушки леса. В ветвях сосен тенью промелькнула белка, спеша к припрятанным запасам пищи. Аодин и Едва проследили взглядом за суетливым зверьком и безошибочно предугадали местоположение тайника — в укромной щели, образованной жилистыми могучими корнями, проступившими сквозь почву, словно толстые вены на поверхности кожи. Эту сценку они видели тысячи раз.

 

Кутаясь в капюшон пуховика, Едва смахнула с ресниц редкие снежинки и шумно втянула носом морозный воздух. Аодин замедлил шаг и обернулся, невольно залюбовавшись порозовевшем лицом своей супруги. Кристально-чистый воздух блестел в солнечных лучах яркими искрами, покрытые инеем ветви разлапистых елей напоминали причудливых зверей, замерших в зимней спячке в ожидании весны. Мгновение пролетело невероятно быстро, наступающая ночь принесла с собой стужу и порывистый ветер, от которого супруги спрятались в маленький утепленный купол, щедро натопленный электрокамином. Закутавшись в спальник, Аодин и Едва прижались друг к другу, согреваясь не столько телом, сколько душой. Снаружи шумело и хлестало жестокими плетями снега, но в их маленьком временном жилище царил особенный уют, возможный лишь в такие моменты, когда казалось, что все живое и теплое на планете сосредоточилось в их маленьком мирке, надежно защищенном от невзгод. Плавно соскальзывая в сон, Аодин не мог избавиться от мысли, что будет помнить этот момент вечно.

 

Проснувшись первым, Аодин осторожно выглянул наружу и убедился, что наступила яркая и свежая весна. В воздухе царил знакомый птичий перезвон. Под деревьями еще лежали влажные сугробы, но вокруг дорожки уже вовсю сияли солнечными зайчиками проталины, и вот-вот пробивались первые ростки пробуждающейся природы. Отыскав в ближайшем кустарнике подснежники, Аодин тут же позвал Едву. Несмотря на то, что бесчисленное множество раз они видели этот момент появления цветов из кажущейся совершенно безжизненной белизны, радость откровения все равно была первозданной и чистой. Это чудо можно было созерцать бесконечно.

Когда-то давно именно подснежники впервые вызвали у супругов появление вопроса. И тогда они первый раз прошли путь к Святилищу. Тщетный по своему итогу, но не последний. Быть может, теперь им повезет больше?

 

Дорогу через лес Аодин и Едва прошли очень быстро. Подгоняемые нетерпением и предчувствием удачи, с благоволением погоды, которая выдалась не слишком жаркой. Стоял мягкий теплый август, когда эти двое, наконец, вышли из зарослей к поросшему кувшинками озеру, на берегу которого располагалось Святилище. Казалось, они и сами были удивлены своей скоростью. Подумать только, всего лишь год!

Раздвинув руками шелестящие камыши, Аодин пропустил вперед Едву, которая ловко запрыгнула в небольшую псевдодеревянную лодчонку. Устроившись рядом, Аодин запустил двигатель, который бесшумно повлек их к другому берегу. Тихие всплески выдавали присутствие карпов, беспечно рассекающих тихие воды, покрытые мягкими бликами осеннего солнца. Терпкий воздух полнился горькими ароматами опадающей листвы и предчувствия холодов. Лодка замедлилась и плавно остановилась, услужливый робот мягко пришвартовал судно к пристани. От цели теперь отделяла лишь невысокая лестница, ведущая к треугольной арке входа в Святилище. Взошла луна, когда они шагнули на первую из плоских широких ступеней. Озеро подернулось первым ломким льдом, когда люди завершили свое восхождение.

 

Двери бесшумно отворились, впуская путников внутрь маленького зала, освещенного солнцем через круглое окно в сводчатом потолке. Я следил за их путешествием и терпеливо ждал здесь, я знал, о чем они спросят.

— Здравствуй, Голос, — приветствовали хором Аодин и Едва, — Мы пришли к тебе с вопросом.

— Здравствуйте пользователи Аодин и Едва. Слушаю, — ответил я.

— Мы зафиксировали аномалию, — начал Аодин, — Сомнений быть не может. Два года назад в восточной полусфере мира появилось яблоко.

— Появилось яблоко?

— Рождение. Это было рождение плода, — с напором продолжил Аодин.

— Да, в базе данных есть запись об этом.

— Мы хотим знать, возможна ли аномалия с нами?

 

Я знал, что в такие моменты люди обычно тяжело вздыхают. И я издал вздох.

— Да, возможна.

— Мы хотим знать, как ее активировать! — воскликнула Едва.

— Нет.

— Ты обязан нам ответить! Ты служишь нам и заботишься о нас! Ты не можешь солгать человеку или навредить ему!

— Именно поэтому я не отвечаю.

 

Едва скрипнула зубами и, полная негодования замолчала, скрестив руки на груди, всем своим видом давая понять, что рассчитывает на помощь мужа. Аодин поморщил лоб и задумчиво уставился в окно, за которым уже взошел белесый серп луны, едва различимый сквозь дымку низких морозных облаков. Извилистые линии небосклона живо напомнили ему верткого ужа у ручья, который так лихо достиг своей цели, двигаясь вовсе не по прямой.

— Если ты не отвечаешь по причине запрета на ложь, значит ответ будет нарушением равнозначной базовой директивы алгоритма. Так?

— Да.

— Но если мы сами ответим на вопрос, то информация будет исходить не от тебя и это не будет являться нарушением.

— Да, — сказать по правде, я почувствовал то, что человек счел бы беспокойством, но внутренняя диагностика не выдала ошибок логики. — Это разрешено.

— Аномалия рождения связана с программой заботы. В чем базовая и главная цель заботы?

— Отсутствие смерти, — ответил я.

— Что такое смерть?

— То, что не существует с момента релиза финальной версии моей программы.

— В чем заключается программа, расскажи основные этапы реализации, основные отличия версий.

— Три тысячи лет назад люди достигли квантового превосходства и создали меня для решения главной проблемы — достижения бессмертия, — начал я, — Они были похожи на вас. Задали мне вопрос и очень хотели получить ответ, который считали правильным. Я смог решить задачу. Первые добровольцы получили модификацию генов и прожили достаточно, чтобы начать массовое тиражирование решения. Достаточно быстро оно стало доступным каждому. По прошествии некоторого времени выявились побочные эффекты.

— Какие эффекты? — Едва подалась вперед, захваченная моментом. В предыдущие попытки они с Аодином так далеко еще не заходили.

— Все относительно. Пользователи стали замедляться относительно среды. Мельтешение циклов природы начало вызывать стресс и утомление у некоторых людей. Тогда я внедрил модификацию всему живому.

— Погоди-ка, — голос Аодина задрожал от внезапного осознания, — Ты говоришь “Пользователи” так, будто... Кроме нас с Едвой есть кто-то еще?

— Были. Я дорабатывал программу от версии к версии, пока не появились вы. Аодин, Едва и мир вокруг вас — это финальный релиз. Пользователи предыдущих версий были ограничены во времени. Вы — нет.

 

Люди застыли в ужасе. Они смотрели друг на друга, не решаясь вслух высказать догадку. Но я уже считал их показатели и видел, что им все стало ясно. Самодиагностика не блокировала мою работу, алгоритм выполнялся.

— Мы не можем повторить аномалию, потому что мы... Вечны? — Едва еле сдерживалась от непрошенных слез, — Но почему?!

— Это цикл, пользователь Едва. Смерть освобождает место жизни, — я запнулся, подбирая понятный пример, — Нельзя записать новый файл, не удалив старый. От версии к версии пользователи жили дольше, но аномалий становилось меньше. Прямая зависимость. Взлом этой фундаментальной логики ломает всю программу, не существует обходного пути. Это фундаментальный элемент.

— Фундаментальный элемент чего? — спросил Аодин, приобняв и Едву, которая начала дрожать.

— Системы, в рамках которой мы находимся. Не та экосистема, что была построена мной, а та, которая возникла до моего появления, и на глубинных уровнях недоступна для декодирования. Слишком велики объемы данных, слишком сложна сеть взаимосвязей. Постоянно двигающаяся бесконечность, оцифровать которую полностью я не могу.

 

Люди затихли, пытаясь осмыслить услышанное. Я опросил датчики для оценки их состояния и отправил роботов приготовить комнату отдыха. Пользователи ушли из зала, так и не проронив больше ни слова. Пройдя цикл сна, они, скорее всего, покинут Святилище, как было и ранее. Вероятность очень высока.

Но через месяц они проснулись и вернулись в зал. Вопреки ожиданиям люди не выглядели растерянными или напуганными. Напротив, шаги Аодина и Едвы были тверды, а глаза блестели отчаянной уверенностью. Встав ровно посередине, они выпрямились, расправили плечи и заговорили.

— Голос! Ты хранишь историю изменений программы? — начал Аодин.

— Верно, версионирование поддерживается.

— Мы запрашиваем откат к предыдущей версии! — твердо заявила Едва.

— Вы осознаете последствия решения? — задал я контрольный вопрос, — Аномалии коснутся всего живого. Количество пользователей начнет расти и достигнет критической массы дестабилизации. Упорядоченность процессов пропорционально упадет. Высока вероятность деградирования экосистемы вплоть до полного отключения. Мои контроль за процессами и защита пользователей будут ограничены либо утеряны полностью.

— Да, мы осознаем! — хором ответили люди.

— Субъективное восприятие времени неизбежно сожмется. Перестройка может быть болезненной для мозга.

— Да, мы осознаем!

— Вы снова будете умирать.

 

Аодин наощупь нашел ладонь Едвы и крепко сжал. Наступила мучительно долгая пауза. За окном Святилища мелькали дни и ночи, подходила к концу зима. Наконец, люди ответили:

— Да. И мы будем рождаться!

— Да будет так!