Воскресенье начинается с убийства
Не вставая с постели, я проглотил анти-ханговер, поморщился: голова трещала точно так же, как в золотые деньки первой молодости. Что студенческая, что богемная жизнь организму обходились недёшево. Впрочем, третья молодость, подкреплённая отменными химикалиями, быстро взяла своё – через минуту я чувствовал себя вполне сносно.
Слегка нервировала потасовка с приятелем. Ну, я не стыдился последствий, пара ссадин – мелочь... Поле боя тоже осталось за мной, и всё же вспоминать жалкую пародию на джентльменский обмен опытом при помощи жестов было неприятно. Тем более что с похмелья сравнение прелестей натурщицы с пропорциями моделей Рафаэля и Серебряковой казалось слишком ничтожным поводом. «Теперь придётся искать замену Самире. Как не вовремя!»
Продолжая морщиться, оглядел эскиз давно задуманной картины на сказочный сюжет. Водопад в усыпанном самоцветами гроте ждал купающуюся Марью Моревну, за которой должен был подглядывать пленивший её Кощей. Едва намеченные фигуры на практически завершённом фоне торчали как гипсовые статуи в провинциальном парке... Вздохнув, я поплёлся в ванную.
Пока стоял под струями ионного душа, надумал примерить роль Кощея на себя любимого. «Ну, телосложение у меня нормальное, над златом не чахну. Не актёр, не философ как некоторые тут. Правда, жанр и стиль, надо признать, довольно архаичные: холст, масло, парадный портрет... Зато эксклюзив! Это вам не инсталляция из дерьма и конопли, тут работать надо. Устарел? Но не настолько же! Хотя бы потому, что обновление всего дважды проходил, и память практически не чистил. А всё-таки бессмертный, не хуже царя-Здыхлика!»
Лениво текли мысли, свиваясь в успокоительный ментальный узор. Но почему-то всё о том, как ловко сказки прогнозировали будущее:
«И ковёр-самолёт давным-давно в наличии, и эппл по блюдечку-монитору не первый век катается, и кладенцом лазерным горы рубят. Само собой, уже до бессмертия дотянули. А всё почему? Потому, что информация – самое ценное сокровище! Видно, смерть Кощеева – иголка то есть – как раз что-то вроде кода его личности была. Яйцо, стало быть, некий биофутляр... Как там про вирусы говорили, в бытность учеником средней школы? «Вирусы – это плохие новости в хорошей упаковке из белка», кажется. Не забыл!»
Вылез из душа, вытерся, прилёг на массажный шезлонг. Чуть взбодрился, активировал модную программу «севильского цирюльника». И всё же что-то не давало покоя. Подумав, решил не терять времени; быстро заменил визаж-шлем на сферу фиксатора воспоминаний. «Не пропадать же детским впечатлениям? Хотя бы и в форме аллюзий! Мало ли где блеснуть захочется...»
Очнулся через пять минут – стандарт перезаписи впечатлений за две недели – и наскоро освежил расписание: «Так... В десять связаться с галеристом из Токио, предупредить о переносе встречи. Потом ответить Марку... этот жулик пусть подождёт, не облезет! Ну и сеанс у Ники – святое. В час дня, как и прежде. Ничего не забыл?»
Проверил мнеморатор; всё верно, память сохранена, но беспокойство не отпускало. Тут я почти физически почувствовал зуд на лице... Подошёл к зеркалу, присмотрелся.
«Чёрт!
Не надо было...
Проклятье! Почему именно со мной?!
Так. Спокойно. Без паники! Надо перепроверить...
Стоп! Дышим. Дышим медленно, глубоко, закрыв глаза...»
Сперва я попытался списать открытие на слишком буйное воображение. Потом ухватился за мысль, что просто забыл о заживляющей процедуре. Но нет, вчера после драки смотрелся в зеркало, и перепонка от десны к верхней губе оставалась разорванной – как и неделю назад, после неудачного полёта на флайере. А сегодня кожица оказалась совершенно целой!
«Так. Спокойно – ещё раз – спокойно... Почему я помню, как получил в зубы от Сержа, но не помню, когда и как исправил повреждение? Что за шутки?!»
Решив, что рюмочка вермута не повредит, присел к стеклянному столу с остатками вчерашнего натюрморта. Налил, выпил с привычным – осуждавшимся всеми знакомыми женского пола – шипением втягиваемого сквозь зубы воздуха. Повторил.
Чуть успокоив нервы, подметил разницу со вчерашними впечатлениями. Если вечером я фыркнул от боли, расплескав вермут, то теперь цедил его без всяких неприятных ощущений!
«Фу-у-ух! Значит, так. Одно из двух: либо мне приснилась драка и разбитая губа, либо я забыл о косметической операции. Пока остановимся на втором варианте, ибо... Ибо? Ибо вот полотенце, которым вчера вытирал стол! Всё. Об этом я подумаю завтра! На сегодня план прежний, согласно мнеморатору... Пора к заказчице. Кстати, что бы такое надеть для сеанса?»
***
Поначалу с портретом не задалось. Тревожное чувство чего-то непоправимо-неправильного мешало сосредоточиться на работе. «Забытое излечение» всё ещё пугало. И, как будто этого было мало, я начал сомневаться в себе:
«Ведь ухватил же тон в прошлый раз. Почему сейчас её лицо кажется тоньше и нежнее? Чёртова подсветка!»
На минуту прикрыл веки, проверил освещение – нет, придётся подстраиваться! Долго рассматривал рефлекс на фарфоровой щёчке Киры. Сравнил с портретом, сморщился:
«Откуда эта слоновая кость? Определённо нужен ультрамарин! И вообще, колорит укатился в холодные тона...»
Резко отложив палитру, поднялся из-за мольберта. Сдвинул брови, ухватил себя за подбородок классическим жестом «размышляющего маэстро», быстро перебегая глазами с лица Киры на холст. Работа увлекала всё больше. Прикинул длину и степень прозрачности мазка, напрашивающегося в блик на переносице портрета – понравилось! Изрядная капля разбавителя превратила порцию белил в едва заметную опалесцирующую плёнку. Мягкая кисть впитала почти невидимый раствор, слегка коснулась розового пятна на холсте.
Томная заказчица потянулась:
– Как вы меня измучили, милейший! Если бы я знала, что позировать так утомительно...
Блин, капризы богачей бесят не меньше, чем придирки конкурентов и псевдоучёные комментарии эстетствующих критиков! Но я боялся не сдержаться и потерять заказ, поэтому просто вздохнул и начал уборку рабочего места. Надо было договориться о времени следующего сеанса, однако начать галантно-занудную тяжбу с клиенткой я не успел. Та позвонила прислуге, повернулась ко мне и непререкаемым тоном заявила:
– В прошлый раз, маэстро, мы условились о шести сеансах. Но я чувствую, что уже пятый будет слишком утомительным. Может быть, остановимся на четырёх, а остальное вы доделаете с помощью моей голографии?
Она подмигнула, наслаждаясь примитивным каламбуром. Обнажённое бедро, немного смягчив яркость солнечного луча, метнуло блик прямо мне в лицо. Ну, а я, как дурак, стоял с открытым ртом. Бросившаяся в лицо кровь, бурное дыхание и бессмысленный взгляд – Кира самодовольно улыбалась, наслаждаясь моей реакцией. Вошедшая прислуга подала бокал прохладительного, помогла расправить боа из страусовых перьев. Девчонка смело переглядывалась с хозяйкой и хихикала, откровенно дразня меня. Но мне было не до смеха.
Бессвязно пробормотал извинения, кое-как собрал кисти, краски и прочее. Тщательно упаковал портрет и поспешил уйти. Лифтёр присвистнул вслед, не дождавшись чаевых – я осознал это минут через пять. Меня снова накрыло ужасом необъяснимого, ведь я точно помнил, что сегодняшняя встреча с заказчицей была третьей, а не четвёртой!
Зато появилась идея, как докопаться до истины: «Надо попросить Борисыча, пусть проведёт анализ. Слои краски должны отличаться по степени высыхания! Можно посчитать сеансы – ну, как кольца на пнях считают...»
С пассажирского сиденья тесломобиля связался с приятелем. Бывший эксперт-криминалист тут же заинтересовался задачей.
***
Слоёв оказалось четыре.
Борисыч вопросительно посмотрел на меня. А я уставился на монитор электронного микроскопа. Чётко различимые плёнки подсохшей краски не заметить было невозможно. И это значило, что я сегодня работал над портретом четвёртый раз!
Застонав, я опустился на диван.
Борисыч сунул мне стакан самодельного «бурбона», присел на подоконник. Закатный свет бил из-за его спины прямо в мои глаза. Ровесники по рождению, сейчас мы, должно быть, напоминали пожилого отца и тридцатилетнего сына.
– Кому я говорил, что нельзя часто память обновлять?!
Скрипучий тенор эксперта и несправедливый намёк помогли собраться с мыслями. Я по привычке ухватил подбородок, сдвинул брови. «Задумчивая поза» сработала:
– Знаешь, тут что-то другое! Эта кукла, – я ткнул в портрет – считала, что сеансов было четыре. Я думал – три. В довесок имеется история с непонятным заживлением. Это не может быть случайностью!
Эксперт опустил со лба на нос антикварные очки, засопел. С минуту в захламленной устаревшей аппаратурой комнате стояла тишина. Наконец Борисыч сполз с подоконника и начал размеренно прохаживаться от стены к стене – знакомое близким друзьям «маятничание» показывало, насколько он заинтригован. Повторяющиеся движения буквально гипнотизировали. Я отвернулся, поставил нетронутый самогон на стол. Огляделся, вытащил из груды инструментов небольшое параболическое зеркало, решив ещё раз обследовать внутреннюю сторону верхней губы.
– Стоп!
Я дёрнулся, выронил зеркальце – звук выстрела не смог бы напугать сильнее.
– Чего орёшь, оглашенный?! – тут я внезапно понял, что стою перед Борисычем в оборонительной позиции. Легонько хлопнув меня по руке, эксперт крякнул и бесцеремонно подтащил к окну:
– Показывай, чего там у тебя?
Потом мы долго пили чай из особых борисычевых трав. Хозяин шумно дул в блюдце, я осторожно прихлёбывал обжигающий отвар. Думали вслух.
– Получается, у тебя пробел в воспоминаниях. Где-то между аварией и нынешним сеансом, так?
– Так. В нашем с тобой детстве сказали бы «спасибо, капитан Очевидность!»
Борисыч снисходительно отмахнулся:
– Не обижайся. И не спеши! Думаю, надо проверить мнемо-фиксаторы, шлем и прочее. Может, ты с программой пошаманил, а потом стёр какой-нибудь свой косяк? Вместе с моментом принятия решения, э?
Я закатил глаза:
– Скажи ещё – прозевал омоложение клиентки в промежуток между сеансами... Цвет лица, Карл!
Помрачнев, Борисыч кивнул:
– Не к чему демонстрировать отсутствие склероза. Итак, у тебя пропали воспоминания последних двух дней, но сохранилась память на детские приколы из давно забытых сериалов. А у неё улучшился цвет лица? Совпадения и в самом деле странные. Ну. а спросить у Сержа про время драки побоялся или гордость не позволила? Понятно... Что-то тебя должно объединять с Кирой кроме портрета. Думай, голова! Шапку куплю.
Шутка, ещё более древняя, чем мемчики первой четверти прошлого века, неожиданно рассмешила. Я хрюкнул и поперхнулся, облившись чаем. Выругался – на душе полегчало. Дальнейшие расспросы о клиентке волновали гораздо меньше: я просто делился впечатлениями.
– Зовут Кира. По внешности обычная кукла. Определить возраст сложно, сам понимаешь. Ну, речь довольно примитивная, но, похоже, намеренно. Дальше – прислуга, знаешь, не роботы, живые люди. Причёска и макияж в стиле ар-нуво... Так что может оказаться нашей ровесницей. Или специалистка по эпохе, с пунктиком на ретро, тогда – любое поколение бессмертных. А если заказала портрет в старой технике, да в классическом стиле, то... – тут я запнулся. Подумал, помотал головой. – Нет, это ничего не доказывает! Просто у неё денег немерено. Ты бы видел: этажный сектор в самой модной высотке, сады Семирамиды на крыше, бассейн в стиле Гауди, из которого боишься выпасть на тротуар метрах в трёхстах ниже. Само собой, «умный дом» – зал, где я работал, поворачивался вслед за солнцем не хуже обсерватории. Думаю, такая киса может обновлять тело каждый год, если не чаще! Да, чуть не забыл: Дом настроен на её эмоции. Чуть хозяйку затошнит – тут ей и таблеточка, тут и освещение в тон лица меняется...
– Стоп!!!
В этот раз вопль Борисыча оказался ещё громче. Я захлопнул уши ладонями:
– Да что с тобой?! У меня инфаркт случится...
Криминалист прижал указательный палец к губам и застыл посреди комнаты с закрытыми глазами. Обычно так начинались его «прозрения», и я с надеждой смотрел на друга. Ожидание затягивалось. Недоумевая, я следил за тем, как Борисыч начал плавно покачиваться в так воображаемой мелодии. Вот он переступил с ноги на ногу, повернулся раз, другой. Бросился к столу и лихорадочно исчёркал карандашом обратную сторону рисунка старинного мушкета в разрезе. Обессилено уронил руки, не отрывая взгляда от наброска.
Заглянув через его плечо, я увидел нечто вроде чертежа лестницы с пятью ступенями, украшенного стрелками и парой крестиков. Один крест красовался слева между второй и третьей перекладиной, другой отмечал начало четвёртой «ступеньки» справа. Робко кашлянул, надеясь вывести друга из задумчивости:
– Э-э-э... И что сие означает, Шерлок?
Борисыч очнулся, торжествующе хэкнул, смачно хлопнув по столу ладонью:
– Это же элементарно, мой друг! График событий последней недели в жизни одного талантливого художника и его очаровательной заказчицы. Верхняя ступенька – сегодняшний сеанс, напугавший тебя до нервных колик. Нижний – твоя травмочка под губой. Догадываешься, что произошло между ними?
– Постой-постой... Кресты! Ты намекаешь на...
– Да, дорогой товарищ! Я предполагаю, что вас, извините, убили. Причём, обоих!
***
Ещё неделю я работал над портретом. Тем временем Борисыч связался с бывшими коллегами, прежними учениками по школе полиции, проконсультировался у какого-то совсем замшелого специалиста, когда-то учившего его самого. В довершение ко всему, криминалист настоял, чтобы я познакомил его с одним из своих заказчиков – шишкой из Сената. Он тянул время ещё двое суток после того, как на холсте высох покровный лак.
Накануне «судного дня» по просьбе Борисыча мне пришлось намекнуть Кире, что со мной придёт представитель модного выставочного зала. Якобы доверенное лицо известного галериста хотело договориться о вернисаже, лично обсуждая условия с нынешними владельцами моих работ. Разумеется, в присутствии личного юриста заказчицы!.. Разумеется, тот явился.
На портрете Кира возлежала а-ля г-жа Рекамье на кушетке, задрапированная «по античному». Для беседы с художником и потенциальным перекупщиком она выбрала образ женщины-вамп. Я переглянулся с Борисычем; отставной эксперт тонко улыбнулся, отвешивая поклон хозяйке. Втроём мы смотрелись вполне органично – ослепительная дама в ретро, модный портретист в белом фэнтезийном костюме с алой бутоньеркой и пожилой господин в классическом смокинге. Ввалившийся в зал с окнами-стенами амбал в бархатном халате разрушил гармонию. Не здороваясь, он перешёл к делу:
– Итак, господа, чего вы хотите от моей клиентки? – низкий голос и пришепетывание соответствовали облику. – Предупреждаю: я навёл справки! Продолжая выдавать себя за представителя галереи «Джакомоне» вы потеряете время.
Борисыч демонстративно похлопал в ладоши:
– Извините за небольшой маскарад, господин Реми! Вынужденная мера... Иначе ни вы, ни ваша уважаемая клиентка не согласились бы на встречу. Надеюсь, за банальных мошенников нас здесь не принимают?
Хозяйка повела рукой. Откликаясь на сигнал, из стены выдвинулся диван, из-под пола поднялись стол и кресла. Стилевое единство интерьера с имиджем Киры меня впечатлило. Теперь вид небрежно развалившегося на диване Реми стал не просто неуместным, а даже оскорбительным! Но юрист с внешностью и повадками «авторитета» высказался без обиняков:
– Мошенники, шантажисты, провокаторы... Собственно, почему бы и нет? Среди подонков общества немало бывших офицеров! Ну, вы хотя бы под настоящим именем заявились.
Подчёркнуто примитивный электрический звонок вызвал девушку с подносом. Разнося бокалы, служанка встретилась со мной взглядом, хихикнула. Обслужив гостей, она направилась к выходу.
– Минуточку! – Борисыч кивнул обернувшейся девушке и обратился к хозяйке. – Госпожа Кира, позвольте мадмуазель присутствовать при нашей беседе. А ещё не сочтите за бестактность, хотелось бы пообщаться с тем парнем у входа... Да, с лифтёром, – он поклонился Реми, – спасибо!
Капризно дёрнув плечом, хозяйка подняла брови:
– Милейший, что вы себе позволяете?! – она повернулась к юристу. – Кто он вообще такой? Твои намёки...
Тот не успел поставить бокал – Борисыч ответил сам:
– Мадам, я единственный человек, знающий о том, что произошло в этой самой комнате между третьим и четвёртым сеансами нашего талантливого друга, – он выдержал паузу. – Ну, разумеется, кроме убийцы!
***
Стоя спиной к стеклянной стене, Борисыч с показным безразличием смотрел на пятерых людей. Те заметно нервничали. Наконец, отставной криминалист громко кашлянул, прочищая горло, и заговорил, явно копируя манеру какого-то литературного сыщика:
– Что ж, дамы и господа, начнём!
Надеюсь, все мы достаточно ценим истину? Я спрашиваю потому, что наша беседа может раскрыть факты во всей их безжалостной наготе – обнажить клинок правосудия, если позволите выразиться...
– Ближе к делу, господин квази-детектив! – Реми демонстративно зевнул и почесал волосатую грудь, едва прикрытую халатом. Впрочем, Борисыч и сам заметил, что преамбула оказалась не под силу прислуге. Взгляды девушки и молодого человека в костюме лифтёра демонстрировали полное непонимание его слов – так напряжённо смотреть на собеседника могут только слабослышащие или не владеющие иностранной речью. Эксперт хмыкнул:
– Ладно. Придётся приспосабливаться к уровню аудитории, – он слегка пригладил остатки шевелюры и продолжил. – Для начала я хочу рассказать историю в той последовательности, как она развёртывалась перед маэстро.
Итак, госпожа Кира заказала моему другу свой портрет в стиле старины Давида. Выбор исполнителя свидетельствует о её прекрасном вкусе... Но, что печально, этот выбор послужил источником неприятных переживаний и для него, и для всех присутствующих.
Уточняю: в то утро мой друг чувствовал себя не вполне комфортно. И не только из-за вечерней пирушки. Нет! Его заставило нервничать изменение внешности, о причинах которого он ничего не помнил. Всё бы ничего, но это личное впечатление совпало с загадочным происшествием в этом самом зале.
Короче, во время крайнего сеанса Алек заметил некоторые нюансы. Игру теней, цветовую тональность можно было бы списать на изменившееся освещение, усталость глаз или – прошу прощения у госпожи! – неприятность с желудком. Однако в этот момент заказчица отказалась от пятого сеанса. Маэстро, уже взвинченный, пришёл в недоумение: по его расчёту сеансов прошло только три! Естественно, он обратился ко мне. Естественно, определить число сеансов по слоям краски оказалось несложно...
– К чему вы ведёте? – тон господина Реми из скучающего стал раздражённым. Впрочем, его не поддержали: я внимательно следил за насторожившимся лифтёром – тот ёрзал в кресле, оглядываясь на хозяйку. Кира, похоже, почувствовала себя героиней расследования в духе Агаты Кристи, и развлекалась, тараща глаза в манере звёзд эпохи немого кино. Её служанка старательно копировала мимику госпожи.
– Извините, веду не я, – Борисыч лукаво подмигнул юристу. – Мне довелось пройти по следам, так сказать. И я приглашаю вас самих ответить на возникшие вопросы. Попробуем? Если не хотите, придётся вытерпеть мои домыслы!
Так вот. Вопрос первый: каким образом человек в наше время восстанавливает организм? Биотехнологии, импланты, косметические операции, услуги массы специалистов... Или оживление! Клон, то есть точная биологическая копия тела, плюс сознание заказчика – то бишь, сохранённая в его памяти информация о прошлом того, кто был прототипом. Дороговато, кто бы спорил. Из присутствующих двое, насколько могу судить, ни разу не обновлялись. – Дождавшись неуверенных кивков обоих слуг, криминалист продолжил:
– Не смущайтесь, молодые люди. Я сам только однажды прошёл такую операцию. Мой товарищ – человек с амбициями и неплохим доходом – поддерживает имидж не впервые. Госпожа Кира – не берусь судить, однако... – он выдержал паузу. – Могу спорить, они оба хотя бы раз возрождались без своего желания!
Игнорируя возгласы удивления, Борисыч галантно подвёл Киру к портрету.
– Как вы и сказали нашему маэстро, сеансов было четыре.
Он поманил меня, предложив занять место рядом с заказчицей.
– Однако для моего друга сеансов было меньше. Внимание, вопрос номер два! Почему об одном и том же событии у его участников такие разные воспоминания? Даю подсказку: правы оба!
Маска маргинала сменилась цепким прищуром профессионала-законника:
– Вы достаточно прозрачно намекнули на смерть господина художника, и его воскрешение без предварительного согласия. Вариант с потерей памяти отметаю, с этим вы сюда вряд ли явились бы. Давайте уже, закругляйтесь – причём здесь моя клиентка?
– Вот именно! Количество сеансов, пробел воспоминаний об излечении старой травмы у обычно дотошного Алека, да ещё зоркость живописца... Внимание к деталям, знаете ли!
Сымитировать удивлённо поднятые брови Киры её служанка не сумела. Хрипловатый голос мадам мог вскружить голову кому угодно:
– Уж не хотите ли вы сказать, милейший самозванец, будто мы имеем отношение к этому происшествию? Какой смысл убивать нашего дорогого художника, чтобы потом воскресить да ещё морочить ему голову всякими нелепыми последствиями? А теперь вы морочите головы всем нам – к чему?
– Куи продест, мадам! То бишь, ищи, кому выгодно, как завещал великий Цицерон. Хотите – верьте, хотите – нет, но Алек был убит из-за своей прекрасной зрительной памяти. Ведь он, понимаете ли, обнаружил ваше собственное убийство!
Немая сцена определённо напоминала сюжет Репина. С трудом удержавшись от риторического вопроса «Не ждали?!», я смотрел, как Борисыч почти изящно взмахнул ладонями, успокаивая зрителей:
– Не надо волноваться! Как говорил в дни моего детства красивый, умный, в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил – пустяки! Дело житейское!
Он на секунду прервался, помахал кому-то за стеклянной стеной и продолжил участливо:
– Надеюсь, ещё по одному вопросу каждый из вас выдержит? Мне хотелось бы уточнить детали... Во-первых, господин юрист. Как давно вы снабжаете клиентку кокаином? Товар в наше время недешёвый!
Взревев, Реми бросился на криминалиста – и мгновенно оказался на полу с заломленной рукой. Багровый от унижения, он застонал, косясь на свидетелей своего фиаско. Чуть запыхавшийся Борисыч свободной рукой поправил галстук-бабочку и успокоил публику:
– Не нужно нервничать! Это не шантаж и не операция компетентных органов. Я отпускаю вашего молодчика, госпожа. Не нужно стрелять в люстру! Это и вас касается, мой юный друг, – он наставил палец на лифтёра. Тот заморгал, стушевался и, не найдя другого занятия, принялся нервно поднимать опрокинутую мебель. Криминалист отпустил поверженного юриста и вновь обратился к юноше:
– Кстати, а в какой день вы получили приказ доставить тяжёлую посылку из апартаментов мадам в гараж?.. А пока вспоминаете, послушаем милую девушку. Пусть уточнит, сколько ей заплатили за внеплановую уборку помещения около двух недель назад. Спорим, что это произошло в один и тот же день?
Служанка крепко зажмурилась, отчаянно затрясла головой. Растирая плечо, Реми заговорил, избегая смотреть в лицо Борисыча:
– Ну, так... Извините, не сдержался! И всё-таки, чего вы хотите?
– Любви! – с иронией в голосе криминалист отвесил поклон. – Ну, и справедливости, наверное... Ведь если госпожа Кира погибла, скорее всего, случайно, то нашего маэстро убили преднамеренно.
Смущённо кашлянув, я решил уточнить:
– Собственно, я жив, но... Видимо, придётся пересмотреть страховые выплаты в Клон-центр. Да, ещё заказать подготовку очередного тела за счёт виновников, и всё такое.
– Несомненно, гражданин потерпевший! И вот мы приблизились к развязке – ведь вашу бурную реакцию, господин юрист, я вынужден трактовать как признание. Вы не против? Вот и чудненько! Теперь я изложу свою версию в самом сжатом виде.
Увлечение мадам Киры культурой то ли Серебряного, то ли Позолоченного века предполагало, кроме прочего, забавы с далеко не легитимными порошочками. Не зря мой друг отметил изменения цвета лица – пардон, пардон! – и некоторую раскоординацию в отдельных – ещё раз экскьюзе муа! – позах... Так вот, дорогие мои, я подозреваю, что две недели назад с нашей хозяйкой из-за небезопасной привычки к некоему зелью произошёл несчастный случай. Детали не столь важны, но последствия оказались фатальными. Самое неприятное – ваше прежнее тело, мадам, исчезло целиком и полностью по воле ИскИна этого замечательного жилища!
Короче, Дом позаботился о том, чтобы вы не испытывали ни малейшего неудобства. Зафиксировав смерть тела, он активировал программу оживления. Оберегая личность хозяйки от неприятных воспоминаний, ИскИн исключил из её памяти шок от происшествия. И всё было бы прекрасно! Никто ничего не заметил, кроме намётанного глаза портретиста. В самом деле, мой друг, – Борисыч показал мне большой палец, – я думаю, ты весьма хорош в своём деле!
– Меня убил Дом, чтобы не нервничала хозяйка?!
– Вот именно, Ватсон! Прихлопнул, как таракана, стёр, как грязный след, вытряхнул, как персидский ковёр. Думаю, это произошло где-то во время третьего сеанса. Видимо, маэстро спросил мадам что-то вроде «хорошо ли спали? Ваш цвет лица изменился!» или «неужели вы не могли потерпеть с визаж-коррекцией до завершения портрета?» Ну, а затем оба разгорячились, и Алек потребовал видеозаписи прошлого сеанса в качестве доказательства своей правоты. Дом принял меры для защиты хозяйки от неудобных вопросов. Скорее всего – электрический разряд на лестнице или в ванной. Затем тело, скажем так, перекомпоновали с помощью робота-уборщика и вывезли на лифте. Возможно, какие-то следы мы найдём в гараже или загородном саду, но это вряд ли: машинная логика весьма внимательна к мелочам! Заказ, оплата активации, доставка клона по нужному адресу, загрузка личности из мнеморатора – ИскИн отработал все ходы. Вот только не знал о травме за неделю до события, оставшуюся в памяти от прежнего тела...
Если бы Алек не попал в аварию, весьма вероятно, и внимания на число сеансов не обратил. Но тут он испугался совпадением двух проблем с памятью – и поспешил ко мне. А я сложил факты в одну лесенку и выкинул лишнее, как завещал Уилл Оккам. Вуаля!
Первой пришла в себя Кира. Светски улыбнулась и жестом вызвала из недр стены бар с завлекательно поблёскивающими бутылками. Служанка, вспорхнув с неуютного кресла, поспешила за бокалами. Проводив её сумрачным взглядом, юрист пожевал губами:
– Если всё так, господин детектив, то никто из присутствующих не виноват в происшедшем? Но... мы все в опасности! Ведь ИскИн продолжает защищать мадам от стресса, верно?
Брызнули осколки стекла, взвизгнула девушка, завертел головой в поисках опасности лифтёр. Переглянувшись со мной, Борисыч успокоительно помахал ладонями:
– Не стоит волноваться! Попросите хозяйку отдать приказ непосредственно Дому, а не автоматическим устройствам. Впрочем, скажу заранее – ничего не выйдет. Как там, у принца Датского: «Мертва, держу червонец!» Прямо сейчас за нами наблюдают те, кому положено, а ИскИн был отключён в тот самый момент, когда мы вошли в лифт... Так, на всякий случай!
– То есть, – окрысился Реми, – вы имели всю информацию ещё до нашей встречи?! Я требую объяснить, кто санкционировал такое вопиющее вторжение в жилище моей клиентки. Вы ответите по закону!
– Что вы, что вы, милейший! Никакого вторжения! Вспомните, мы здесь по приглашению госпожи Киры. Отключение интеллекта Дома – это превентивная оборона, не более того. И кстати! Если пожелаете вчинить иск, обращайтесь в страховую компанию Клон-центра. Ну, или в приёмную сенатора Волынского... впрочем, оттуда с вами свяжутся прямо сейчас. Там как раз прорабатывают вопрос о правовых ограничениях возможностей ИскИнов! А мы, пожалуй, пойдём. С вашего позволения, портрет мадам останется у автора. Так сказать, в порядке компенсации за психологический ущерб. Адьё!
Спуск на лифте казался мне бесконечным. Давно привыкнув к возрождению сознания в молодом и здоровом теле, я всё ещё не избавился от подсознательного страха смерти. И только сентенция Борисыча немного примирила с действительностью:
– На этой истории ты станешь весьма знаменит, друг мой. Войдёшь в моду, словишь хайп... как там ещё? Заказы, интервью, права на экранизацию, выступления в законотворческих комиссиях – да мало ли! Что может быть дороже информации? В смерти, оказывается, так много перспектив! Особенно, когда воскресение гарантировано...