За границей снов
Каждую ночь Пётр видел один и тот же сон. Сон дразнил молодого человека, погружая в мгновения давно забытого, неописуемого счастья, и заставляя просыпаться в холодном поту леденящего ужаса безысходности.
Ему 5 лет. Он гуляет вместе со своими ещё молодыми родителями по Александровскому саду в центре Ленинграда. Небо прозрачно-голубое, а жизнь, как безбрежный океан и бесконечное путешествие. Момент безусловной любви, неотравленной опытом, умиротворения и сладкой неизвестности. Здесь и сейчас берёт начало его личная путеводная нить. Она поведёт Петю через жизнь к самому лучшему. Родители крепко держат мальчика за руки и он, как на качелях, перелетает через лужу.
Семья сворачивает на боковую аллею и Петя оказывается один в ночи. Яркие пульсирующие точки на чистом ночном небосклоне дарят ему пронзительный свет, прошедший триллионы километров ради того, чтобы донести аромат неразгаданных тайн Вселенной. Тайн, предназначенных только ему. Петя делает шаг навстречу манящему свету и оказывается в пустыне, один-одинёшенек.
Где-то позади навсегда растаяли стены родного города, так долго дававшего уют и защиту. Жара пронизывает до мозга костей, убежища нет. Невыносимая жажда, которую нельзя утолить даже всей водой на свете. Но Пётр всё равно плетётся вперёд, ища тот волшебный животворящий колодец, что уже давно пересох. Навстречу фата-моргане – последней соломинке почти исчезнувшей надежды, призраку давно умершего и забытого мира, иллюзии того, что всё ещё можно исправить.
Вспышка опять пронзила его сознание. Он знал, что сейчас будет боль – боль, которую нельзя избежать. Пётр резко остановился, чтобы развернуться к преследователям, но было уже поздно. Сильный толчок сбил его с ног и две пары как из ничего возникших сильных рук прижали молодого человека к влажному после осеннего дождя асфальту.
– Вы задержаны по подозрению в терроризме, – чеканный голос произнёс знакомую по детективом и триллерам фразу.
– Я не террорист. Это ошибка. Отпустите же, – с искаженным от боли лицом прохрипел Пётр.
– Вам всё объяснят на Михалке. Уведите.
Те же тренированные руки запихнули Петра в чёрную Волгу с тонированными стеклами и автомобиль в сопровождении ещё двух таких же машин помчался на Михайловскую улицу 7, где располагалась штаб-квартира недавно созданной службы по борьбе с терроризмом СТ.
Серые стены допросной тяжелым грузом давили на Петра, сужая весь необъятный мир до 120 кубометров пространства. Напряжение, повисшее в помещении, казалось, заставит воздух испариться. Но ни уничижающие, угрожающие крики, ни дружеские увещевания офицеров СТ не могли выбить из Петра признания:
– Вы знали заранее о двух взрывах в московских троллейбусах, на автовокзале в Нальчике, на вокзале в Воронеже, о трёх запланированных терактах в петербургском метро, даже о теракте в Оклахома-Сити и катастрофе "Эстонии". Откуда вам стало о них известно?
– Почему вы сообщили о готовящихся преступлениях? Почему так поздно, что теракты уже не удалось предотвратить?
– Кто ваши сообщники?
– Где намечается следующий взрыв?
– Кто стоит за вами?
– Мы никуда не уйдем. У нас очень много времени. Вы и только вы можете закончить этот допрос.
– Я не знаю. Я ни с кем не связан. Я уже все сказал. Мне нечего добавить. Я не преступник, – снова и снова отвечал усталый голос.
Неделю спустя Иван Поряев, главный дознаватель по делу Петра Дорина, был вызван в кабинет директора СТ Геннадьева.
– Вы наконец получили его признание? – с видимым раздражением спросил директор.
– Он долго отпирался, но нам удалось прижать его к стенке. Он признал, что это именно он предупреждал нас.
– И это все, что вы сумели за неделю выжать из 25-летнего институтского ботаника? Где информация о том, откуда он знает о терактах? Я думаю, мне не надо учить вас вашей работе.
– Подозреваемый утверждает, что каждый раз вспоминал события, которые ещё не произошли. Своего рода дежавю. Дорин клянётся, что за ним никто не стоит, и что он просто хотел спасти людей. И корит себя за то, что видения приходили к нему слишком поздно.
– Плохо, очень плохо. Вы сами-то в это верите?
Иван задумчиво покачал головой.
– Сложно сказать. Даже жёсткие допросы не заставили Дорина отойти от своей линии. Детектор лжи также не показал никаких отклонений.
– Удалось выяснить, существует ли связь между Дориным и Солнечной корпoрацией? – задал следующий вопрос Геннадьев, вставая за стола.
– Путём оперативно-розыскных мероприятий видимой связи установить не удалось. На допросах и на детекторе мы Солнечную корпорацию не упоминали, чтобы не насторожить подозреваемого. А сам он о ней не говорил.
– Необходимо либо добиться от Дорина признания, либо убедиться в том, что он говорит правду. Мы должны знать наверняка. Мы не можем рисковать. Если выяснится, что всё это имеет отношение к Солнечной корпорации, то последствия могут быть самыми катастрофическими. То, что ваша до сих пор успешная карьера может внезапно закончиться, будет ещё наименьшим злом. Этот город, вся страна полетит в тартарары, если мы провалим это дело.
– Я всё прекрасно понимаю.
– А понимают ли это ваши сотрудники? Что вы предлагаете?
– Легальные средства дознания исчерпаны. Конечно, мы можем применить очень действенные меры, выходящие за рамки закона. Например, прибегнуть к пыткам или вколоть сыворотку правды. Но сейчас на дворе 1995 год, а не семидесятый, и общественного резонанса будет не избежать. Дорин – не просто аспирант, а подающий большие надежды экономист, имеющий определённые связи. К тому же, не исключено, что он вспомнит больше, чем надо. И вот это действительно может обернуться катастрофой.
Тяжёлый пристальный взгляд директора, казалось, пригвоздил Ивана к стулу.
Поряев знал, что это означает: использование нелегальных методов под свою ответственность. Значит, его доводы не подействовали.
– Не о городе ты заботишься, а в первую очередь, о своём кресле. И падать тебе будет гораздо больнее, чем мне, – подумал он.
Но вслух он сказал:
– Сыворотку правды мы сможем применить всегда. А пока предлагаю выпустить Дорина, установив за ним слежку и поставив его на прослушку. Если он действительно имеет отношение к Солнечной корпoрации или к другим группам, то рано или поздно вступит с ними в контакт.
– Очень рискованный ход. Хорошо, действуйте. Но если выяснится, что подозреваемый связан с корпорацией, то он должен быть немедленно нейтрализован, – отвернувшись к окну, Геннадьев дал недвусмысленно понять, что совещание окончено. – И учтите, такие идейные, как Дорин, опасны вдвойне.
Стоял обычный осенний петербургский день. Пасмурное серое небо низко нависло над городом. Пётр переступил через порог СТ и вдохнул полной грудью промозглый, но бодрящий воздух свободы. Что-то говорило ему: сон – это ключ к происходящиму, может, даже ко всей его жизни. И эту тайну он разгадает.
За ним наверняка приставили слежку. Ну и пусть. Это не помешает ему выполнить свою миссию.
Молодой человек медленно пошёл по Невскому, в толпе равнодушных прохожих, часть безликого муравейника, внутри пустота. В сознании на мгновение промелькнула паутина ухоженных дорожек Александровского сада, стройные линии аллей, деревья, помнящие его ребёнком, золотой кораблик, нанизанный на впивающийся в бездонное небо шпиль Адмиралтейства. Пётр снова почувствовал нить Ариадны. Она обязательно выведет его в то место, где он должен быть, к тому, что он должен исполнить.
С Александрийского столпа за молодым человеком наблюдал ангел – беспристрастный хранитель надежды в этом мире потерявшихся, заблудших людей. Нить натянулась тугой струной. Ему нужно туда, к статуе Геракла, вблизи которой маленький Петя играл под счастливыми взорами своей молодой мамы. Сейчас же. Не зная зачем. Пока он не потеряет путь навсегда. Полагайся на путеводную нить внутри себя – единственную аксиому этого непостоянного мира. Просто доверяй. Большое будущее витает в воздухе, нужно его только поймать.
С Дворцовой площади Пётр вошёл в Александровский сад. Вместо ласкового журчанья фонтанов только печальный шёпот пожухлой, мокрой травы. Как хочется к солнцу, где тепло, где уют, где тебя любят и ждут. Но солнце дефицит в осеннем северном городе. И если Пётр будет очень стараться, то окажется там, обязательно окажется. Когда-нибудь.
Невысокая стройная молодая женщина что-то искала на грязно-коричневой земле. Скованные маской безысходности черты миловидного лица застыли, не давая слёзам выйти наружу. Рядом с ней зябко переминался с ноги на ногу маленький мальчик, закутанный в серое, как петербургская осень, пальто. Безмятежный в своём незнании.
– Я могу вам помочь? – как во сне спросил Пётр.
– Не знаю... Вряд ли.
– У вас что-то случилось?
– Я потеряла кошелек, до следующей получки мне и моему сыну нечего будет есть. Всё уже обыскала, нигде нет.
Не задумываясь, он протянул девушке несколько купюр с изображением Сенатской башни.
– Вот, возьмите.
– Спасибо. Даже не знаю, как вас благодарить.
– Право, не стоит.
Взгляд девушки как бы невзначай упал на двух крепко сбитых парней, околачивающихся неподалёку.
– Возьмите хотя бы это. – Быстрым движением она сунула в руку Петра сложенный лист бумаги. – Это нарисовал мой сын. – с застенчивой гордостью добавила она. Молодой человек развернул лист. Крупные капли начинающегося дождя задумчиво падали на белую бумагу. Короткая вспышка в голове. Нить Áраидны заполнила его сознание приятной теплотой. Он снова знал, что ему делать.
Пётр выбежал из сада на улицу. Остановил первое попавшееся такси и задыхающимся от возбуждения голосом назвал адрес.
– Вы уверены? Там же режимный обьект.
– Гоните. Плачу по двойному тарифу.
Такси тронулось с места и лавируя в потоке устало тянувшихся, испачканных осенней грязью машин начала резво пробивать путь к цели.
В оперативном центре СТ рация разрывалась от входящих сообщений:
– Второй первому. Объект встретился с девушкой, предположительно связной. После получения информации обьект встревожился и, взяв такси, движется по Дворцовой набережной в сторону Петропавловской крепости. Продолжаю преследование объекта. Передаю номер и описание такси.
– Третий первому. Продолжаю наблюдение за девушкой. Передаю её описание.
– Второй первому. Объект пересёк Охтинский мост и продолжает движение по Среднеохтинскому проспекту. Объект повернул на улицу Крюкова.
– Он едет в Солнечную корпорацию, – подумал Иван Поряев, срочно вызванный в штаб. – Значит, он всё-таки с ней связан. Ах, какой провал...
Помедлив несколько мгновений, он отдал команду:
– Немедленно перехватить объект. Он не при каких обстоятельствах не должен добраться до цели. Взять живым и доставить в штаб-квартиру.
А про себя добавил:
– Где мы и решим твою проблему.
Надрывный рёв форсированного двигателя заполнил улицу, возвращаясь от обветшалых домов гулким эхом. Волге наружного наблюдения понадобились считанные секунды, чтобы на пустынной улице догнать такси и заставить его остановиться. Из автомобиля выскочили два сотрудника СТ, выхватывая пистолеты. Пётр застыл, лихорадочно размышляя, что делать. В голову ничего не приходило.
– Сделай что-нибудь! – в отчаянии крикнул он шофёру.
Резким движением таксист повернулся к нему. Только тут Пётр заметил, что водитель выглядит как точная копия Шварценеггера, а видавшее виды жёлтое такси с обшарпанными кожаными сидениями превратилось в элегантный белый автомобиль футуристического вида со стилизованной буквой Т и надписью Тесла на руле.
– Держи,– Арнольд незаметно вложил в руку Петра маленький пистолет, лёгкий, как пенопласт.
Шварценеггер с нечеловеческой быстротой выпрыгнул из машины и нокаутировал ближайшего к нему оперативника точным ударом. Но напарник успел выстрелить. Пуля по касательной задела плечо супермэна, заставив окно в соседнем доме с громким звоном разлететься. Одим прыжком Арни преодолел расстояние до стрелявшего и мощным хуком вывел из строя и его.
– Уходи. Я прикрою, – крикнул супергерой Петру, поднимая с земли невесть откуда взявшийся там автомат.
– Назовите цель поездки, – потребовала футуристическая машина. Пётр машинально назвал адрес и Тесла рванула с места, управляемая как по волшебству.
Улица тоже начала преображаться. Полузаброшенное трёхэтажное здание на углу вдруг свечёй вытянулось ввысь и превратилось в отсвечивающий матовыми стёклами небоскрёб, таранящий небо острым шпилем. Неухоженные безликие панельные дома стали аккуратными амстердамскими домиками с узкими фасадами. По тротуарам зашагали люди, одетые в лёгкие, явно не по погоде, белые одежды, и напоминающие буддистских монахов.
Где-то позади Шварценеггер-таксист отстреливался от второго экипажа наружки и подоспевшего милицейского патруля. В зеркале заднего вида отразилась колонна танков T-72, пристроившихся прямо за машиной. Воздух перед Теслой рассекали фигуры людей на летающих скутерах. Вдалеке в призрачном мареве вырисовывался силуэт Моста Золотые Ворота.
Метрах в 300 по направлению движения автомобиля из перекрёстной улицы вынырнули два минивэна, заблокировав перекрёсток. Высыпавшие из них автоматчики СТ заняли боевые позиции.
– Чтоб вы все исчезли, – в сердцах воскликнул Пётр. Как будто услышав его пожелание, прямо над ухом раздался гром орудийных выстрелов. Сначала один, а потом и другой микроавтобус, исчезли в ослепительный вспышке света. Контуженные и дезориентированные сотрудники СТ бросились врасыпную, освобождая путь Тесле. Обернувшись, молодой человек увидел, как башня головного танка возвращается в исходное положение.
Автомобиль достиг искомого адреса и остановился у обнесённого высокой стеной белого здания, напоминающего крепость. Стальные ворота, кажущиеся непреодолимыми, надменно нависли над улицей. Эмблема с тёмно-жёлтым диском взошедшего солнца и извивающимися длинными лучами одиноко сияла над серыми створками. Шеренга спецназавцев в доспехах, делающих их похожими на роботов, выстроилась вдоль проезжей части, ожидая приказа.
Пётр вышел из машины и подошёл к воротам. Лист бумаги, подаренный девушкой, остался забытым на пассажирском сидении. Нарисованное неумелой детской рукой, солнце в зените нежно гладит щедрыми ласковыми лучами маленького мальчика и двух улыбающихся взрослых – его родителей, крепко держащих его за руки.
Пётр обернулся. По небу туда-сюда сновали летающие машины. Где-то вдали всходили два багровых солнца, пробиваясь сквозь свинцовые тучи. На горизонте Статуя Свободы отсвечивала зажённым факелом на фоне унылого питерского неба, а гигантская стеклянная башня впилась иглой в облака. Обнажённый человек в венецианской маске верхом на свинье обогнал колонну марширующих под бодрую песню роботов.
Всё это, хотя и показалось Петру странным, но совершенно не удивило его.
Пистолет, подаренный Шваргенеггером, сам прыгнул в руку, стреляя. Неприступные ворота разлетелись под ударом мощного лазера. Под прикрытием танков, окружённый спецназавцами в экзоскелетах, Пётр ворвался во двор. Везде виднелись охранники, приготовившиеся защищать здание. Десятки людей, вооружённых автоматами и гранатомётами. У окон, на крыше, за укрытиями во дворе. Летающая тарелка повисла над зданием, готовясь выжигать очаги сопротивления охраны точными лазерными лучами. Гигантский Олимпийский мишка переваливался с лапы на лапу, не зная чем заняться.
Напряжение, казалось, электризовало воздух, грозя разразиться тропической грозой. Но ничего не прозошло. Не грянуло ни единого выстрела. Молодой человек беспрепятственно пробежал через двор и вошёл в здание.
В голове опять вспышка. Ему нужно на второй этаж, туда, где всё началось. Два охранника с автоматами наизготове расступились, давая ему дорогу. Преодолев холл, Пётр взбежал по мраморной лестнице. Там, за чёрными дверями из массивного дерева, скрывается его тайна, там он наконец достигнет своей цели.
У одного из окон на левой стене огромного конференц-зала стоял человек средних лет с аскетичными чертами лица и полностью бритой головой и с отрешённой улыбкой наблюдал за происходящим. Уверенным движением руки он предложил Петру войти.
– Меня зовут Рэм. Я старший менеджер по чрезвычайным ситуациям "Солнечной корпорации" – до 1991 года НИИ продления жизни – а в будущем крупнейшего сервис-провайдера на рынке услуг бессмертия. Вы ни при каких обстоятельствах не должны были оказаться здесь. Ну проходите, раз пришли.
– Вас не интересует, что происходит снаружи? Апокалипсис, да и только. Хоть и и вижу такое не в первый раз, а никогда не подозревал, сколько в голове у людей всякой ереси, – продолжил Рэм.
– Нет. То есть да, – ответил Пётр.
– Это чужие мысли всходят на вашем небосводе. Да вы же не за этим сюда пришли. Вы хотите понять, откуда берутся видения. Почему вас преследуют одни и те же сны. Ну что же, вот ваш приз. Вы его честно заслужили, – Рэм чёлкнул пальцами и холодный офизиоз конференц-зала сменился уютной теплотой небольшого овального кабинета.
За окном отливает прозрачной голубизной небо, а жизнерадостное пение птиц наполняет чувством безмятежности. В руках Петра гаджет. На экране подходит к концу информационный видеоролик. Напротив в удобном плетёном кресле сидит молодой человек лет 35. На светло-жёлтом бейджике красуется имя Сергей.
– С вашей стороны – это очень смелый шаг решиться на Трансформацию в таком молодом и дееспособном возрасте, – говорит он. – Ведь вам всего 60, вы полны сил, у вас отличное здоровье, многомиллардное состояние. Обычно к Трансформации прибегают либо старые, либо очень больные люди. Потому что это их единственный шанс продолжать жить. Но у вас же всё есть. Так почему?
– Да есть. Всё, кроме самой жизни. Просыпаться с пустотой в голове и засыпать с холодом в сердце, а посередине пустота, кладбище несбывшихся надежд, – вот моя жизнь. И чем большего я достигаю, тем больше понимаю, что счастья в этом мире для меня просто не существует. Я никого не виню, просто я такой. Без любви и проклятый на одиночество. Хочу вернуться в единственное время, когда я был по-настоящему счастлив, в моё раннее детство. Туда, где для меня было хоть немного искренней, бескорыстной любви и вечно будет.
– Хорошо, – задумчиво тянет слова Сергей. – Интересная история и очень необычная. Может, жизнь нам и даётся только ради нескольких мгновений счастья. Это было чистое любопытство. Единственное, что для нас важно – это желания наших клиентов. Тогда объясню вам принцип Трансформации поподробнее, – Сергей делает глоток воды и продолжает:
– Ваше сознание будет перенесено в индивидуальную нейросеть на специальном сервере, чтобы жить там вечно. Как вы видели в видеоролике, у бессмертия есть одно но: мы не можем создать в нейросетях какую-либо реальность, кроме уже прожитой жизни. Поэтому вы будете проживать её вновь и вновь бесчисленное множество раз с рождения и до Трансформации – момента биологической смерти. Один к одному и в режиме реального времени. Как вечный день сурка длиной в 60 лет. Только вот помнить о предыдущих жизнях не будете. Вы не будете знать, что живёте виртуально, а искренне верить в то, что сегодняшняя жизнь единственно настоящая и неповторимая. На случай износа или поломки сервера, и прочих внешних угроз мы также приняли меры предосторожности – так что не беспокойтесь. Если вас это устраивает, то, пожалуйста, подпишите документы. – Сергей протягивает Петру папку.
Уютное помещение исчезло и Пётр вновь оказался в конференц-зале. Рэм почти по-отечески посмотрел на него.
– Это был флэш-форвард на ваше будущее через 35 лет, которое закончилось больше 2500 лет назад. Сейчас здесь 1995 год и вам 25. Но это уже сорок третья жизнь в новом обличии с тех пор, как вы прошли Трансформацию.
Рэм сделал паузу.
– Вы были среди первых, кто воспользовался услугами корпорации. Тогда мы даже не подозревали, что слишком мало знаем о нейросетях, чтобы предлагать их для консервации сознания. За 42 жизни ваша нейросеть износилась, проигрывая вновь и вновь одни и те же события. Полного обновления сети после окончания цикла больше не происходит. Вы начали вспоминать, что происходило в прошлых жизнях – отсюда сны, отображающие квинтэссенцию вашей жизни, отсюда воспоминания о будущем. Более того, нейросеть создаёт какую-то свою альтернативную реальность, в которой вы сейчас и находитесь, хотя у сетей первого поколения это считалось в принципе невозможным. Короче говоря, она постепенно сходит с ума.
Дверь помещения распахнулась и в зал вошёл охранник. Взмахом руки Рэм отослал его обратно:
– Спасибо, всё в порядке.
Старший менеджер продолжил:
– Проблема в том, что на сервере лежат ещё 49 нейросетей других клиентов – до недавних пор было слишком дорого отводить для каждой отдельный сервер. Как только вы вспомните о Трансформации, то породите противоречие между осознанием того, что ваша жизнь виртуальна, и убеждением в том, что она настоящая. Поймёте, что мироустройство, в которое искренне верите, на самом деле ложь, и что ваша свобода выбора на самом деле ограничена узкими рамками уже установленного сценария. Этот глубокий конфликт вызовет полную перегрузку вашей сети, а через неё тотальный сбой сервера. Все находящиеся на нём нейросети будут необратимо дестабилизированы. Границы между ними сотрутся и записанные на них жизни сольются в единое целое, создав для своих хозяев навечно новую апокалиптичную реальность.
Рэм опять остановился и слегка поморщился, как будто вспоминая что-то неприятное.
– Поверьте, я знаю, о чём говорю: мы уже так потеряли 16 серверов. Посмотрите наружу – это разные жизни начинают проникать друг в друга. Одно только приближение к зданию Солнечной корпорации, к точке Истины, заставило вашу сеть нагрузить сервер настолько, чтобы вызвать этот хаос.
– Что за бред. Это я виртуальный?! – Пётр внимательно посмотрел на свои руки. – Логики в вашем рассказе ноль. Я не должен был ничего узнать про Трансформацию, но при этом вы мне сами про неё всё и выложили. Да я же и так всё равно про неё узнаю, когда каждый раз доживаю до конца этой вашей виртуальной жизни и проживаю эту сцену. Уже 42 раза!
– Не верю! – крикнул он Рэму в лицо. – А я понял! Вы из СТ и накачали меня наркотой, раз на допросах выведать ничего не получилось, вот мне это всё и мерещится.
Оглушительный грохот прервал насмешливый хохот Петра. Здание сотряслось так, что обоим собеседником пришлось ухватиться за спинки массивных стульев, чтобы не упасть. Это Олимпийский мишка ударил лапой по левому флигелю здания, заставив его обрушиться.
– Уверен, что если бы вы сами вспомнили о Трансформации, то давно бы уже поверили. Полный сбой сервера наступает после осознания Трансформации не сразу, так что немного времени у нас есть. В особенности, если учесть, что вы, к счастью, в неё ещё не верите и глубокий конфликт откладывается. Поэтому я всё объясню, но взамен пообещайте мне, что выслушаете моё предложение и примите Решение, хорошо? – сказал Рэм.
Пётр утвердительно кивнул головой и Рэм начал отвечать.
– Во-первых, если вы доходите по жизни до Трансформации естественным путём, то противоречия не возникает, так как у вас нет причин полагать, что вы её уже прошли и теперь живёте виртуальной жизнью.
– Во-вторых, СТ не накачивала вас наркотиками. От вспоминания Солнечной корпорации до воспоминаний о Трансформации один шаг. Задачей СТ было выяснить, насколько вы в состоянии вспомнить корпорацию, чтобы оценить угрозу сбоя в системе, и при этом случайно не навести вас на опасные воспоминания. Ну, а ещё СТ должна была предотвратить ваше появление здесь, что ей сегодня не удалось. СТ – это проекция программы, мониторящей режим работы нейросетей. Так же, как я являюсь проекцией коммуникационной программы. Как новые разработки третьего поколения мы можем в незначительной степени вмешиваться в вашу реальность.
– В-третьих, о Трансформации я рассказал только потому, что придя сюда, вы бы и так о ней вспомнили. Если же мы сейчас примем и сразу воплотим в жизнь Решение, то сервер будет разгружен, полный сбой не состоится, и всё снаружи вернётся на свои места.
С улицы раздался пронзительный звук боевого горна, перекрываемый чьим-то ещё более пронзительным визгом. Рэм бросил взгляд за окно, где продолжающаяся фантасгомория могла бы затмить любую картину Босха.
– Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство? – спросил старший менеджер. – А теперь выслушайте моё предложение. Есть только два решения проблемы: перенести нейросеть на отдельный сервер, где она никому больше не будет мешать, или перемотать вашу жизнь на то мгновение, на которое вы укажете, и заморозить её в нём. Например, в одном из моментов детства, когда вы были так счастливы. Тогда удастся стабилизировать нейросеть, убрав из неё динамику. В первом случае вы будете существовать в полностью неконтролируемой реальности, во втором всё время переживать одно и то же мгновение.
Пётр задумался, отведя взгляд.
– Меня оба варианта не устраивают. А что, нельзя решить проблему как-то по-другому?
– Нет, нельзя. Отключить вас мы не можем – смерть не предусмотрена договором. Чинить нейросети в принципе невозможно. Резервное копирование не получилось – сознание может существовать только в единственном числе и параллельную копию с него сделать было нельзя. Перенести ваше сознание на исправную сетъ не удастся – перенос функционирует только, если он производится с биологического тела – изначального носителя сознания. И поэтому сознание навсегда привязано к одной нейросети, за которой оно будет следовать в рай или ад.
– Получается, что у меня всего лишь есть выбор между адом вечного безумия или вечной тюрьмой одного счастливого мгновения?
– К сожалению, эта участь рано или поздно постигнет всех, воспользовавшихся нейросетями первого поколения. Тогда мы ещё не знали о цене бессмертия. Хотя, кто знает, может, вас в неконтролируемой реальности ожидает рай.
Пётр всё ещё медлил.
– Вы можете верить или не верить, но вам придётся принять Решение. Иначе мы сделаем это за вас, – с нажимом в голосе произнёс Рэм
Пётр заглянул в себя. Путеводная нить вытянулась стрелой и пульсировала, как будто стремясь выпрыгнуть и ускользнуть обратно в детство.
– Хорошо, хорошо, – сказал он. – А знаете, счастье кажется счастьем, только когда его не слишком много. Переносите меня в безумие, там по-крайней мере, будет веселее. Всё равно никогда не поверю, что будучи в добром здравии и владея миллиардами, я в здравом уме согласился на ваши услуги. Так что помутнение рассудка мне уже знакомо.
– Поскорее бы уже закончилось это пьяное наваждение. Не знаю, что они мне вкололи, но когда-нибудь я проснусь, – про себя добавил он.
– Ах, эта святая наивность молодости. А ведь он был единственным за все 2500 лет, кто согласился отдать всё, что у него было, только за то, чтобы хоть иногда испытывать любовь, – в свою очередь подумал Рэм.
Старший менеджер замешкался и чуть-чуть взгрустнул.
– Пусть будет так. Тогда пройдите вон туда, – Рэм указал на одну из двух дверей, появившихся на задней стене зала.
– Только учтите, это решение будет окончательным и бесповоротным. Вы уверены, что выбрали правую дверь? – со слабой надеждой в голосе спросил он.
– Да, – твёрдо сказал Пётр и шагнул навстречу новой жизни, в которой, как в глубине души надеялся Рэм, ему всё-таки повезёт и он обретёт намного больше счастья, чем в предыдущих.