Атанасия

 

— Сегодня-сегодня, сегодня-сегодня-сегодня! — пели двойняшки, подпрыгивая от нетерпения. Подскакивали пружинки тёмных кудряшек, которые явно достались детям от отца, сияли голубые как у мамы глаза, на лицах красовались белозубые улыбки — только у Юли не хватало одного резца.

Родители снисходительно улыбались, вспоминая свои первые атанасинации.

‐ Юля, Юра, пора!

Мама взяла за руку сына, а папа — дочь, и вывели двойняшек на балкон, у которого уже парило заказанное аэротакси. Одним прикосновением к сенсору на браслете мама опустила часть ограждения, превращая его в пандус.

Юля шла по самому краю, рассматривая проплывающие внизу облака, иногда в просветах мелькали фрагменты миниатюрных улиц и домов, точки-люди и машины.

— Ух ты! — восхищённо прошептала девочка.

Юра вцепился в мамину руку и смотрел прямо — он боялся высоты.

В удобной светлой кабине родители помогли детям пристегнуться. Юра рассматривал мамины новые газовые туфли-облачка, надетые по поводу особенного события. Юля, как всегда чувствуя настроение брата, взяла его руку в свою, но взгляд девочки не отрывался от быстро мелькающих за окном видов.

Семья не очень часто покидала свой жилой комплекс ‐ в этом не было необходимости. Всё нужное для жизни находилось под одной гигантской крышей: рабочие места родителей, школы, небольшая больница, игровые площадки и бассейн, кино и магазины и много чего другого. Конечно, двойняшки бывали с классом и в галактопарке, и в Городском музее эволюции, несколько раз летали с родителями в отпуск на Луну, но всё же каждая подобная вылазка означала большое приключение. А сегодня — особенно.

— Всё в порядке? — спросил папа.

Дети кивнули: Юля — энергично, Юра — неуверенно. Неосознанно девочка сжала руку брата чуть крепче и затараторила:

— Я верю, что это не больно. В конце концов, так говорят большинство и мама с папой. А Борька рассказал неправду, чтобы попугать. Наверное, у него какие-то комплексы, да, мам?

Мама улыбнулась и неопределенно пожала плечами.

— А на праздник придут все-все родственники? — сменила Юля тему.

— Эй, откуда ты знаешь про праздник? Ведь это сюрприз! — рассмеялся папа.

— Мы слышали, так делают почти всегда, правда, Юр?

Брат кивнул, он наконец поднял взгляд и улыбнулся.

— Ну, не все-все. Всех-всех я, наверное, даже не смогу перечислить по памяти. Но самые близкие: прабабушки и прадедушки, наши с папой родители, ваши тёти, дяди и двоюродные сёстры и братья. Они уже ждут нас... не скажу где, — подмигнула мама и убрала длинную светлую прядь за ухо. Электронная серёжка изменила свой тон, бросая розовый свет на волосы и кожу. Юля на миг залюбовалась мамой и загадала стать такой же красивой, когда вырастет.

— А я, кажется, знаю... — озарило Юру.

— Тссс! — Папа прижал палец к губам.

— И тётя Дина? — спросила Юля.

— Ну нет, ты же знаешь, как далеко она отправилась в этот раз. Но она обещала прислать видеосообщение.

Полёт протекал очень ровно, и пассажиры заметили, что такси остановилось, только когда открылась дверь, выпуская семью в белоснежный гараж больницы, где уже ждали две дружелюбно улыбающиеся медсестры.

— Привет, Юля, Юра! — кивнула одна из них. — Как сделаем? По очереди в одном кабинете или одновременно в разных? Двойных кресел у нас нет, такие почётные гости, как вы, редкость. Вы знаете?

Двойняшки кивнули. Конечно, каждый школьник знал, что на их планете царила политика одного ребёнка, близнецы были редким исключением. Дети быстро переглянулись и договорились без слов.

— В одном, — ответил Юра.

— Я первая! Потому что родилась минутой раньше, — добавила Юля.

Родители и двойняшки последовали за медсёстрами по белоснежным коридорам в небольшую светлую комнату с глубоким креслом в середине. Юля забралась в него, почти утонула в мягком сиденье и помахала брату.

Сотни спрятанных в обшивке датчиков измерили вес, рост, температуру, давление и многие другие параметры маленькой пациентки. На подлокотнике загорелась зелёная лампочка.

— Ты здорова и готова к атанасинации, — объяснила одна медсестра, в то время как другая нажала на скрытую в стене панель и достала из выдвинувшегося ящичка шприц-пистолет.

— Это я и так знала! — заявила девочка, но притихла при виде шприца.

— Наклонись, пожалуйста, инъекция производится в затылок. Сначала ты почувствуешь только прикосновение к коже, потом на этом месте станет прохладно — это небольшая анестезия, сразу после которой следует укол, но ты его уже не заметишь.

Юля наклонилась и убрала волосы в сторону. Взгляд исподлобья встретился с Юриным, брат подмигнул и поднял оба больших пальца. Юля улыбнулась и расслабилась.

— Готово! — объявила медсестра. — Поздравляю! Повторная инъекция через пять лет.

— Твоя очередь! — кивнула девочка брату, выбираясь из кресла.

Юра тут же занял её место. Минуту спустя на подлокотнике снова загорелась зелёная лампочка. Не дожидаясь распоряжения, мальчик наклонил голову. Юля видела, как конец щприца-пистолета коснулся кожи брата на затылке. А через несколько секунд Юра забился в конвульсиях.

Дальнейшее происходило невероятно быстро. Подлокотник кресла замигал красным, из появившейся в стене двери в помещение вбежали два врача и склонились над мальчиком. Одна из медсестёр быстро повернулась к родителям двойняшек.

— Уведите девочку.

И, заметив колебание на лицах взрослых, добавила:

— Помочь вы здесь ничем не можете.

Когда Юля поняла, что их с братом разделяют, то бросилась к нему.

— Юра! — закричала она.

Но папа подхватил её на руки и вынес в белоснежный коридор.

Врачам понадобилось меньше пяти минут, чтобы стабилизировать состояние Юры. Его семье они показались часами.

Один из врачей вышел в коридор и тихо заговорил с родителями двойняшек:

— Редкий случай, но далеко не первый. Неприятие инъекции атанасии...

— Что это значит? — громко потребовала понятного объяснения Юлия.

— Первое время — ничего, — механически улыбнулся доктор. — Сегодня Юра останется здесь для наблюдения, но уже завтра, скорее всего, сможет вернуться домой и ходить в школу.

— Первое время? — переспросила Юля.

— Вы вместе станете взрослыми. Тебе сделают ещё две инъекции, а Юра... проживёт нормальную человеческую жизнь.

— Сколько? — глухо спросил отец.

— Нельзя сказать наверняка, здесь важную роль играют индивидуальные особенности и образ жизни, но с учётом возможностей современной медицины — около девяноста-ста лет... Плюс-минус...

Мама всхлипнула и крепко прижала к себе дочь.

— Но всё не так плохо, — доктор присел на корточки и постарался заглянуть в лицо девочке. — Тебя, наверное, заждались на празднике? Несмотря на... непредвиденные обстоятельства, это твой особенный день.

— Вы совсем дурак? — огрызнулась Юля, чем заработала семье двухзначную сумму минус-соцочков.

Но никто её за это не поругал.

Конечно, вся семья осталась в больнице рядом с Юрой. Они остались бы даже в коридоре, но больница предоставляла комнаты родственникам пациентов. Это казалось единственно верным, но самую малость Юля грустила по несостоявшемуся празднику. Юра, конечно, не виноват...

Мама объяснила родственникам ситуацию по видеосвязи, и гости выглядели шокированно, даже бабушка Феня, со следами первой седины в густых волосах. Так и не оправившаяся от потери мужа, погибшего в результате несчастного случая в космосе, женщина пожелала деактивацию атанасии, что несколько лет назад опечалило всю семью. Но всё же было гораздо проще принять решение бабушки, прожившей не одно столетие, чем происходящее с маленьким мальчиком.

На следующий день родители и двойняшки вернулись домой и попробовали жить, как раньше, словно ничего не случилось. Но получалось плохо.

Однажды, когда двойняшки играли в шахматы, Юра прикоснулся к сенсору отключения, фигуры погасли, игра не сохранилась, и Юля вскрикнула от досады.

— Ты поддаёшься! — упрекнул брат.

— Неправда! — чересчур пылко ответила девочка.

Она не умела врать. Раньше не приходилось.

— И не смотри на меня... так.

— Как?

— Сама знаешь!

Юля знала. У неё вошло в привычку всматриваться в лицо брата, отыскивая изменения — может, маленькие морщинки, словно он уже начал стареть. Такие же взгляды скрыто бросали на сына и родители.

— Ничего я не знаю.

— Если бы я был не прав, ты бы уже обозвала меня идиотом...

— Идиот!

— ...Или побежала бы ябедничать!

— Всё маме расскажу!

— Поздно, — как-то совсем не по-детски вздохнул Юра.

Юля расплакалась.

Двойняшки были неразлучны с самого рождения, но вскоре после случая в больнице Юра попросил отдельную комнату.

— Мальчик взрослеет, — согласились родители.

Но все понимали, что дело вовсе не в этом.

Время, ход которого прежде не замечался, превратилось в постоянно присутствующего неумолимого врага. Новый год, День рождения, Первый и Последний звонки, да даже безобидные раньше стрелки часов приближали Юру к неизбежному.

Мальчик начал часами зависать в сети.

— Что ты делаешь? — спросила Юля.

Юра помедлил, и она уже решила, что брат не ответит.

— Я переписываюсь с такими же как я... Оказывается, есть целое общество.

— И что ты им пишешь? — ревниво поинтересовалась сестра, думая, что с ней Юра уже давно не разговаривает так открыто, как раньше.

— Разное...

— Но ты можешь сказать всё мне.

— Они, — мальчик кивнул на монитор, — понимают меня. Это не значит... — он беспомощно замолчал, не находя слов.

Сестра развернулась и ушла к себе в комнату.

В их семье существовала такая традиция, что по субботним вечерам родители двойняшек рассказывали случаи из своей жизни. Юля и Юра обожали слушать, как папа подрался в баре Новой Земли с пятируким хромоподом или как мама на планете с номером вместо названия несколько лет преподавала балет безногим червеобразным аборигенкам. Некоторые истории дети знали наизусть, часто просили повторения любимых и всегда мечтали "Когда я вырасту, то обязательно тоже..."

Но, когда в очередную субботу папа начал рассказывать об исследовательской экспедиции на спутник одной из новооткрытых планет, Юра встал и вышел из комнаты.

— Ты чего? — крикнула вслед брату Юля.

Но родители только понимающе переглянулись.

— Чего это он? — потребовала объяснение девочка, злясь, что происходит что-то ей непонятное.

— Путешествия в отдалённые места занимают годы, иногда десятилетия... Не говоря о времени, необходимом для обучения и подготовки. Юре вряд ли удастся выбраться за пределы Солнечной системы...

В глазах Юли засветилось понимание, а потом они заполнились слезами.

— Всё, о чём мы мечтали...

— Наверняка не всё, — мягко поправила мама.

Но это было слабым утешением.

Юля подумала, что этот субботний вечер положит конец традиционным рассказам, но ошиблась.

На следующую субботу мама начала рассказывать историю, произошедшую здесь, на Земле. Папа рассказал о погружении в Марианскую впадину и подъём на Эверест. Вместе, перебивая и поправляя друг друга, родители в лицах представили свою первую встречу. Юра и Юля смеялись до слёз, и всё было почти как раньше.

Двойняшки отметили невесёлый двенадцатый день рождения, на следующий день Юле предстояла вторая часть атанасинации.

Перед сном, как всегда, в комнату зашли родители, пожелать дочке спокойной ночи. Когда отец наклонился, чтобы поцеловать Юлю, девочка вскрикнула:

— Что это?

На его виске виднелась пара седых волос.

Родители переглянулись.

— В конце прошлого месяца мы попросили деактивировать атанасию.

Юля вдохнула и не смогла выдохнуть.

— Но у нас ещё достаточно совместного времени. Мы увидим, как вы повзрослеете, — попробовал утешить отец.

— Но почему?! — вырвалось у Юли.

— Родителям не нужно видеть, как умирают их дети, — спокойно объяснила мама.

Этой ночью Юля долго не могла уснуть. В голове испуганно пульсировало невысказанное "А как же я?"

Юра лишил её столького... Конечно, в этом нет вины брата. Но что делать с зародившейся в душе неприязнью?

Потом умерла бабушка Феня, и, вернувшись с похорон, заплаканная Юля уже не знала, как могла обижаться на брата. Ведь через каких-то восемьдесят-девяносто лет его не станет...

Похоже, мальчик думал о том же, потому что был ещё тише и задумчивей, чем обычно. Он оставил дверь в свою комнату открытой, и Юля сразу приняла это приглашение. Они долго сидели молча на кровати, плечо к плечу, рука Юры на сестриной.

— Точно скоро изобретут что-то для таких случаев, как твой, — буднично, словно пересказывая новости, проговорила Юля.

— Ага, — кивнул Юра. — А если нет... Знаешь, я много читал о людях раньше, знаменитых изобретателях, учёных, писателях и художниках. Их имена мы помним до сих пор, а ведь они жили меньше столетия. Некоторые умерли совсем рано, но успели оставить за три-четыре десятка лет след, какой не оставили многие, прожившие столетия. Это ведь тоже немного бессмертие?

— Немного, — не очень убеждённо откликнулась сестра.

— Я выучусь на художника и нарисую для тебя картину. Когда меня... Ну, когда захочешь, будешь смотреть на неё...

— ...И думать, как хорошо, что ты прожил не достаточно долго, чтобы намазюкать ещё больше ужасных картинок. Юрка, ты же совсем не умеешь рисовать!

Они рассмеялась немного чересчур весело, но это был их лучший разговор за последнее время, и оба не хотели портить момент.

Когда двойняшкам исполнилось восемнадцать, Юля одна полетела на последнюю инъекцию, завершающую атанасию. Юра паковал свои немногочисленные вещи. Мальчик решил переехать в район, где жили люди в такой же ситуации, как он.

Сестра понимала его выбор, но всё равно тяжело переживала.

— Наши пути по-любому расходятся. Ты ведь хочешь учиться на врача, да ещё интергалактического профиля. Или передумала?

Юля отрицательно мотнула головой.

— Видишь. Одна теория займёт десятилетия, не говоря о практике. К концу обучения я стану дряхлым стариком, который забудет, что и зачем вообще изучал, — Юра легко рассмеялся.

Юля улыбнулась натянуто.

— И что ты собираешься делать?

— Мне предложили обучение на агронома, конечно, узкой специализации. Возможно, скоро я стану контролировать роботов, поливающих пшеничные поля или менять шестерёнки у машин-жнецов.

— На самом деле тебе совсем не нужно работать, — напомнила Юля.

Общество относилось с большим пониманием к таким, как Юра, и обеспечивало их финансово и социально.

— Я знаю, но мне хочется делать что-то полезное.

Юля обняла брата.

— Я буду учиться очень усердно...

— Я знаю, почему ты это делаешь, — вздохнул Юра. — И, зная твоё упрямство, даже не стану пытаться переубедить... Если кто-то и найдёт решение для моей проблемы, то это будешь ты, но если нет, то ты всё равно поможешь очень многим. Не плачь.

— И не думаю, — всхлипнула Юля.

Чувство утраты не покидало её с тех пор никогда, но со временем она к нему привыкла.

При любой возможности Юля посещала брата, каждый раз спотыкаясь о разницу в жизненном ритме. Новость о предстоящей женитьбе брата шокировало девушку.

— Так рано?

— Четверть моей жизни прошла, Юля.

Свадьба оказалась непростым испытанием, среди приглашённых было много новых друзей Юры, соседей из его района. Юля никогда не видела столько стариков одновременно... да ещё таких молодых — им ещё не исполнилось и ста лет. Невеста оказалась милой простой Лерой, но и к ней не стоило привязываться. Всех этих людей совсем скоро не станет. Почти все женщины носили модные переливающиеся и изменяющиеся платья из нанороба, и преображающаяся прямо на теле одежда открывала местами дряблые руки, морщинистые шеи и обвисшие груди. Внезапно Юле стало страшно, словно она находилась среди мертвецов. Больше всего пугало, что родители почти не выделялись на общем фоне. В светлых волосах матери седина не так бросалась в глаза, как у отца, но на лице обоих явно виднелись тонкие морщинки, которые ещё легко могла скрыть хорошая косметики. Но было очевидно, что родители вовсе не стремились спрятать первые следы старения, скорее, даже гордились ими. Юлю это смущало и пугало.

Юра, как всегда, почувствовал её настроение и пригласил сестру на танец.

— Мы счастливы, — прошептал он ей на ухо.

— Все? — неверяще спросила она, обводя взглядом гостей.

— Нет, — неохотно признал брат. — Но мы стараемся сделать лучшее из того, что нам досталось.

— Им неприятно видеть здесь таких, как я? — спросила Юля.

Юра помедлил с ответом, и сестра резко сменила тему. Ещё не хватало испортить брату праздник.

Некоторое время после свадьбы Юля не ездила к брату, опасаясь снова ощутить себя чужой и нежеланной. Они общались по видеосвязи, каждый раз убеждаясь, что сказать им друг другу почти нечего. Однажды Юра радостно сообщил:

— Юлька, держись! Ты будешь тётей!

Девушка рассмеялась, пока не поняла по выражению лица брата, что он не шутит.

— Юрка!.. Юрка... Юрка... — у Юли не находилось слов, чтобы выразить обрушившийся на неё хаос чувств и мыслей.

— Просто поздравь, — помог ей брат со счастливой улыбкой.

— Поздравляю! — послушно сказала Юля и наконец сформулировала то, что занимало её сильнее всего. — Но как вы справитесь? Родить ребёнка такими молодыми? Люди проходят пятилетний обучающий семинар, прежде чем получают права на рождение ребёнка...

— Мы освобождены от этого, — сухо напомнил брат. — Я понял, ты не очень рада.

— Конечно, рада! — возразила Юля не очень убедительно.

— Почему ты просто не скажешь, что считаешь нас легкомысленными? Если тебя это интересует, к нам переезжают родители, они проходили семинар и помогут нам.

— Мама и папа будут жить у тебя?

— Они радуются внуку... или внучке. Мы специально попросили не говорить нам пол. Хотим сюрприз.

— Сюрприз... — механически повторила Юля.

— Юра! — раздался на заднем плане требовательный голос золовки.

"Конечно, — подумала Юля, — каждая совместная секунда у них на счету".

— Ок, пока! — спешно попрощался брат и прервал связь.

Юля сидела и думала, что в жизни брата есть кто-то более близкий ему, чем она сама. Думала, что вряд ли родители доживут до её свадьбы. Думала, что её дети — какая странная бесконечно далёкая мысль! — не увидят бабушку и дедушку. Думала, что у неё будут столетия, чтобы думать обо всём этом...

На следующий месяц Юля записалась на практику в одну из клиник Марса. Пора было начинать жить свою жизнь, пользуясь и наслаждаясь всеми её возможностями и привилегиями.

С братом и родителями она общалась не чаще раза в две недели, ссылаясь на занятость и усталость. После каждого разговора, сводившегося к безликому обмену "унасвсёвпорядками", Юля обиженно подмечала, что, похоже, по ней не сильно скучают. Из иррационального упрямства она никому не рассказала, что впервые в жизни влюбилась, судя по всему, взаимно. У неё и Рика в запасе имелось достаточно времени понять и принять свои чувства, прежде чем сделать следующий шаг. Было бы здорово рассказать об этом брату и маме, но точно не по видеосвязи.

Именно Рик первым нашёл Юлю без сознания на полу лаборатории.

Быстро подоспевшие врачи не могли понять, что произошло с девушкой, все показатели были зелёными, но когда Юля пришла в себя, то простонала:

— Мне плохо...

Но не сумела объяснить, что именно с ней не так. Потом зазвонил её личный коммуникатор, и всё стало страшно и понятно. Юля приняла звонок и сказала:

— Я вылетаю, мама.

Потом выключила прибор и потребовала отвезти её к ближайшему космодрому.

— Всё в порядке? — спросил Рик.

Юля едва заметно мотнула головой.

— Расскажешь, когда захочешь. Я подожду, — сказал юноша, прощаясь.

Юля посмотрела ему в глаза, в её взгляде читалась мука.

— Жди... не слишком долго. Время... играет нечестно.

На похороны Юля не успела, но когда родители встретили её на Земле, они первым делом полетели к полям, на которых работал Юра, и развеяли над ними его и Лерин прах.

— Так пожелал он в завещании. Обстоятельный предусмотрительный мальчик, а ведь он был так молод и здоров. Вот, оказывается, как сильно занимала его мысль о своей смерти... — сказала мама.

— Словно предчувствовал... — добавил отец.

— Как это могло случиться? — наконец отважилась спросить Юля. Ей показалось, что она готова... вернее, никогда не будет готова больше, чем сейчас.

Голос матери звучал глухо и монотонно.

— У Леры начались схватки... Мы не знали, были в магазине... Наверное, Юра волновался, он решил сам отвезти жену в больницу. Не знаю, если бы он был чуть более опытным пилотом... А может, не помогло бы и это... Говорят, аэромобиль на полной скорости врезался в них, снёс, расплющил машину об небоскрёб... Водитель был под воздействием этой новой дряни... ну, ты знаешь...

— Это даже не был его аэромобиль. Он угнал машину, — добавил отец, словно это имело какое-то значение.

Юля издала звук, который мог быть всхлипом или смешком.

— Всё зря, — прошептала она. — Всё... Его реакция на инъекцию, его поспешная свадьба, вы... — Юля обвела рукой состарившихся и ссутилившихся не столько под грузом времени, сколько от горя родителей.

— Не всё, — мягко возразил отец. — Дочь...

Он замолчал, и Юля со страхом подумала, что отец ещё никогда не обращался к ней так.

— Юра завещал тебе опекунство своего тогда ещё нерождённого ребёнка.

— Что?

— Мальчика удалось спасти. Он сейчас в больнице, но завтра его выпишут...

— Но я не могу... — беспомощно прошептала Юля.

Мама приобняла её.

— Мы должны.

На следующий день они взяли аэротакси, и Юля почувствовала себя маленькой девочкой, летящей с родителями на свою первую инъекцию атанасии. Не хватало Юрки...

Представление о племяннике повергало Юлю в панику, она не знала, что нужно говорить и делать, как вообще взять в руки крохотное хрупкое создание?

Мальчик лежал в переносном сиденье, маленький и беззащитный. Услышав голоса вошедших, с любопытством открыл глаза, и Юля забыла дышать. Она встретила взгляд родных голубых глаз, и всё стало просто и правильно. И всё было не зря. Бессмертие, поняла Юля, оно бывает разным.

— У малыша ещё нет имени, — извиняющимся тоном напомнила медсестра, заполняя нужные для выписки формуляры.

Юля почувствовала, что родители смотрят на неё, но не оторвала взгляда от голубых любимых глаз.

— Юра, — сказала она, не медля, словно это было само собой разумеющимся. — Его зовут Юра.