Почти человек
Когда-то он был обычным человеком. Сейчас — призрак в машине, которому предстоит трехсотлетнее путешествие к соседней звезде. Но чем обернется этот поход за пределы Солнечной системы? И что ожидает героя, если он все-таки достигнет своей цели?
(Карл Саган)
1
Я просыпаюсь и начинаю проверку всех систем. Мне уже приходилось участвовать в нескольких репетициях этой процедуры на Земле, но теперь все происходит на самом деле. Ответные сигналы радуют меня. Связь устойчива, навигационные и служебные модули работают в штатном режиме, а мое атомное сердце бьется на полную мощь.
Затем наступает черед проверки научных инструментов. Мой путь пролегает недалеко от Юпитера. Траектория намеренно выбрана таким образом, чтобы я мог попрактиковаться и при необходимости откалибровать приборы. Я любуюсь орбитальным танцем ледяных лун, пробую спектр вулканических шлейфов Ио и чувствую мощь гравитации планеты. Я использую ее, чтобы повернуть к югу от плоскости эклиптики. Некоторым частицам могучих радиационных поясов Юпитера удается пробиться через мою защиту и попасть в центральное ядро. У меня не хватает слов, чтобы в полной мере описать это ощущение. Возможно, именно так чувствуют себя паломники во время религиозного экстаза. В конце концов, я лишь маленькая песчинка, проносящаяся на фоне космического гиганта, способного проглотить с десяток таких планет, как Земля, и не поперхнуться. Такое зрелище может сделать верующим кого угодно.
При всем желанию, я не могу задержаться здесь ни на одну лишнюю минуту. Поэтому мне приходится продолжить путь. Но Юпитер не собирается так просто отпускать меня. Даже удалившись на значительное расстояние, я все еще слышу прощальную песню его полярных сияний. Я буду по ней скучать. Как и по моему бывшему дому. Он превращается в маленькую голубую точку, которая в какой-то момент становится абсолютно неразличимой.
Скорость солнечного ветра постепенно падает, а энергия космических лучей наоборот возрастает. Кажется, я подбираюсь к границе межзвездного пространства.
Разгонная ступень завершает работу. Я сбрасываю ее. Дождавшись, когда она удалится на безопасное расстояние, я начинаю разворачивать парус. Это важнейшая операция, которую мне предстоит осуществить в ближайшие пару сотен лет. Если что-то пойдет не так, мое путешествие закончится, фактически так толком и не начавшись. Конечно, инженеры прогнали множество различных тестов, тщательно отрепетировав все этапы предстоящей процедуры. Но в конструкции все равно имеются сотни потенциальных точек отказа, и почти каждая из них является критической.
Все идет по плану. Исполинское полотно плавно разворачивается. Хо-хо-хо, теперь у меня есть собственный десятикилометровый зонтик! Поразительно, но при таких размерах его масса составляет всего одну тонну. Я сообщаю в ЦУП о своих успехах и начинают ждать. Вскоре я получаю ответ. В точно назначенное время в парус ударяет лазерный луч. Станция «Архимед» передает привет и пожелания счастливого пути. В ближайшие двадцать один месяц ее лазер разгонит меня до скорости, составляющей одну тридцатую от скорости света. Благодаря этому, мне потребуется всего лишь триста восемнадцать лет, чтобы добраться до системы Ран. Или двадцать семь лет, если считать по юпитерианскому календарю.
Убедившись, что все в порядке, я готовлюсь вновь лечь спать. Нет никакого смысла постоянно держать все системы включенными в столь длительном полете: их ресурс мне еще пригодится. План миссии предполагает, что я будут просыпаться раз в несколько лет, проводить диагностику, после чего вновь входить в режим гибернации. Если во время сна произойдет что-то важное, автопилот меня разбудит. Конечно, если только я не врежусь во что-нибудь. Когда я достигну своей максимальной скорости, меня сможет меня уничтожить даже обычная песчинка. Будем надеяться, что на межзвездной трасе не окажется гололеда и дорожных служб.
Интересно, смогу ли я увидеть какие-то сны?
После завершения разгона я с сожалением отстреливаю парус. Он поработал на славу и очень бы мне пригодился, когда я достигну пункта назначения. Но за сотни лет полета удары частичек межзвездной пыли попросту сотрут его графеновую пленку. Поэтому у меня есть второй парус, который я разверну уже на подходе к Ран.
Я использую свои регулярные побудки не только для проверок технического состояния, но и для воспоминаний. Я вспоминаю бесконечные разговоры с доктором Штерном. Он убеждал меня отказаться от всей затеи, аргументируя это тем, что оказавшись в полном одиночестве на таком большом расстоянии от Земли, я непременно сойду с ума. Он оказался неправ. На протяжении всей своей жизни я никогда не чувствовал себя таким свободным. Приборы заменили мои органы чувств, и я использую их, чтобы познать Вселенную. Сейчас я словно нахожусь на оживленной улице. Со своей позиции я не могу увидеть все, что происходит, но до меня постоянно доносятся отголоски различных колоссальных событий. Я различаю регулярные щелчки пульсаров, предсмертные крики павших жертвой своих коварных соседей звезд и мелодии далеких квазаров. Я бы никогда не сумел добиться ничего подобного в своем человеческом теле. В такие моменты мне кажется, что я действительно счастлив.
Также я часто вспоминаю Софи. Точнее говоря, ее образ. Я помню ее прикосновения, тепло тела, запах волос — но почему-то не могу вспомнить многие детали лица. У нее были голубые глаза? Или зеленые? Или же вовсе карие? Наверно, все дело в настройках. Далеко не все мои воспоминания были загружены. Некоторые наиболее эмоциональные моменты пришлось оставить за бортом, чтобы добиться большей стабильности. Я подозреваю, что из этих же соображений ко мне могли добавить какие-то скрытые модули для обеспечения психологической устойчивости. Спасибо вам, доктор Штерн, за беспокойство, но я в полном порядке.
Впрочем, как знать? Возможно, именно благодаря хитрым настройкам я совсем не переживаю из-за того, что стал призраком в машине. Возможно, если они отключатся, я действительно сойду с ума — и тогда какой-то неизвестный защитный механизм сотрет меня, чтобы я не поставил под угрозу выполнение миссии. Но я так не думаю.
Справедливости ради, я все же не нахожусь в абсолютном одиночестве. Я регулярно отправляю на Землю краткие технические отчеты о своем прогрессе и получаю в ответ подтверждения об их доставке. Иногда ЦУП присылает мне обновленную информацию о моей цели. Похоже, астрономам удалось обнаружить еще одну планету в системе Ран. Но она находится слишком далеко как от звезды, так и от моей траектории. Поэтому придется ограничиться дальней съемкой.
Периодически я также слышу «Дедала-1». Он был запущен раньше и потому идет в авангарде. В отличие от меня, он управляется традиционным компьютером. Готов поспорить, конструкторы делали ставки на то, кто из нас добьется большего успеха и сумеет добраться до цели. Я вполне могу понять проектировщиков миссии, не захотевших складывать все яйца в одну корзину: даже здесь и сейчас идея посадить за штурвал межзвездного аппарата цифрового призрака звучит немного безумно. Но на столь долгой дистанции дело может и выгореть. Конечно, в компьютер можно заложить множество различных сценариев — но за триста лет слишком многое способно пойти не по плану. Да и кто, как не человек, сумеет наилучшим образом расставить приоритеты и понять, что представляет наибольший научный интерес? По крайней мере, я использовал именно такие аргументы, чтобы добавить солидности своей задумке.
Во время очередной побудки я вновь вспоминаю Софи. С учетом прошедшего после старта времени, ей уже за семьдесят. Если она конечно до сих пор жива. Сам я, другой я, умер еще до запуска. Помню, как был опустошен, когда мне впервые озвучили диагноз. Это казалось таким несправедливым. Ведь я видел громкие заголовки и читал о результатах исследований в области оцифровки сознания. Дайте нам еще двадцать лет — и мы наладим технологию безопасного сохранения вашей личности. Дайте нам еще двадцать пять лет — и мы научимся выращивать тела с нуля. А там и рукой подать до полного искоренения смерти.
Но у меня не было двадцати лет. У меня не было даже пяти лет. Поэтому, едва услышав о создании экспериментального сканера, я ухватился за него, словно утопающий за соломинку, и представил руководству проекта «Дедал» свою идею. Первоначально они отмахнулись от меня, словно от безумца. Но я проявил настойчивость. Я потратил семь лет своей жизни на разработку межзвездного зонда, и знаю его устройство намного лучше большинства других участников проекта. Я предельно мотивирован, полностью заинтересован в успехе, и при этом, мне абсолютно нечего терять. А самое главное, если перенос окажется неудачным, то всегда можно вернуться к изначальному плану с обычным компьютером.
Убедить создателей установки на подобный эксперимент тоже оказалось непросто. Технология слишком сырая, говорили они, и у нас нет никаких гарантий, что все сработает. Плевать. Я подпишу какие угодно формы отказа и, если понадобится, продам вам свою душу, только дайте мне этот шанс отправиться к звездам. Я всегда знал, что мне предначертано что-то большое. Я просто не могу уйти так рано.
Интересно, сложись все по-другому, получилось ли бы у нас? Честно, я не знаю. Меня усыпили перед тем, как поместить в установку для сканирования. Вроде бы так проще организовать цифровой переход. Помню, как сказал Софи, что когда проснусь, то надеюсь, что все еще буду человеком по ту сторону машины и вновь ее увижу. На самом деле я соврал. Я надеялся очутиться на другой стороне, свободный от боли, с надеждой увидеть чудеса Вселенной. Мне не хочется это признавать, но здесь и сейчас мне кажется, что болезнь, возможно, была лучшим, что могло со мной приключиться.
Последствия длительного путешествия постепенно начинают давать о себе знать. Некоторые из узлов изнашиваются быстрее, чем прогнозировалось, плюс вышла из строя пара датчиков. Я заменяю их резервными и надеюсь, что они окажутся более долговечными. Также я замечаю, что Земля стала намного реже присылать подтверждения о получении моих технических отчетов. Мне остается лишь гадать, с чем это связано.
Первая действительно серьезная неполадка происходит на сто двадцать первом году полета. Я просыпаюсь от сигнала тревоги. В одной из трубок системы охлаждения моего атомного сердца образовалась трещина, что привело к утечке натриевого теплоносителя.
Я переключаю реактор на запасную трубку и активирую одного из ремонтных дронов. Напоминающее механического краба создание деловито карабкается по моему внешнему корпусу, добирается до реактора, после чего ставит заплатку на поврежденный участок. Проверка показывает, что ремонт был успешным и соединение герметично.
После некоторых раздумий в целях предосторожности я решаю немного уменьшить мощность реактора. Из-за неизбежного износа его выработка постепенно снижается. Но пока что это падение меньше, чем предсказывали модели, что дает мне определенную свободу действий.
Работа по настройке реактора приводит меня к размышлениям о будущем. На моей нынешней скорости я пролечу представляющую наибольший интерес внутреннюю часть системы Ран менее чем за сутки. Поэтому, на подходе к звезде я выпущу второй парус, который исполнит роль тормоза. Конечно, его не хватит, чтобы полностью погасить мою скорость. В космосе нельзя затормозить на 99% и рассчитывать на успех. Что бы не случилось, я все равно пройду навылет и направлюсь дальше. Но это даст мне несколько дополнительных дней на изучение внутренних планет системы где, как надеются многие (и я в их числе), может существовать какая-то жизнь.
Если все будет идти в соответствии с планом и у меня останется достаточно топлива, затем я использую гравитацию звезды для коррекции курса, которая направит меня в сторону системы Лейтен 726-8. Да, мое атомное сердце остановится еще до того, как я доберусь до этой парочки звезд. Но если тщательно все рассчитать, их гравитация подхватит меня, закрутит и после серии весьма замысловатых маневров подобно праще вновь выбросит в межзвездное пространство — как раз по направлению к Солнцу, которого я достигну примерно через две тысячи лет. Если к тому моменту человечество или его потомки, еще будут существовать, кто-то меня заметит, подберет и снова активирует. Возможно, меня даже загрузят в новое тело.
Конечно, мне пока еще рано строить настолько далеко идущие планы. Уж слишком многое может пойти не так. И даже если мне и удастся вернуться, нет никакой гарантии, что меня будет кто-то ждать. Но все же, перспектива оказаться дома спустя две тысячи лет в качестве первого в истории человека... почти человека, побывавшего у другой звезды и вернувшегося назад... Как бы здорово это было! Так что, насколько небольшими не выглядели мои шансы, думаю, эта возможность определенно стоит того, чтобы ей воспользоваться.
Вселенная погрузилась в абсолютный хаос. Звезды беспорядочно вращаются вокруг меня. Я не понимаю, что происходит, и отчаянно пытаюсь взять ситуацию под контроль, но энергии не хватает и я откл...
Вселенная погрузилась в абсолютный хаос. Звезды беспорядочно вращаются вокруг меня. В моих электронных цепях царит полный раздрай. Сигналы тревоги сливаются с беспорядочными данными сенсоров. Из-за нехватки энергии я несколько раз включаюсь и выключаюсь. Мое сознание фрагментировалось. У меня не осталось других вариантов. Я активирую протокол «Савант».
Связь — ошибка. Определение положения — ошибка. Скорость вращения — пять оборотов в секунду. Уровень динамической нагрузки на корпус — 130% от безопасного уровня. Мощность реактора — ниже допустимого предела. Расчет. При текущем уровне энергопотребления полный отказ центрального ядра произойдет через 107 минут. Решение. Отключить все устройства и приборы, не являющиеся необходимыми для выживания. Использовать двигатели для прекращения вращения и стабилизации. Начать выполнение немедленно.
Отчет. Вращение прекращено. Зафиксировано отклонение от курса. Величина отклонения неизвестна. Запас топлива — 63%. Выработка энергии — 27% от номинальной. Для дальнейших действий необходимо возобновление работы центрального ядра. Анализ. Отключение обогрева научных инструментов даст достаточное количество энергии для повторной активации ядра. Вероятность того, что научные инструменты выдержат кратковременное (до 72 часов) выключение нагревательных элементов:
● Камеры — 89%
● Спектрометры — 85%
● Магнитометр — 96%
● Плазменный комплекс и детекторы частиц — 91%
● Биодетектор — 82%
Поиск возможных альтернатив. Альтернативы не найдены. Начать выполнение немедленно.
Я снова здесь. По крайней мере, какая-то часть меня. Достаточно быстро мне становится понятно, что произошло. Я все же нашел свою песчинку. Некий неизвестный объект ударил в установленный в моей носовой части защитный экран, раздробив его. Образовавшиеся обломки, словно шрапнель, поразили корпус, причинив множественные повреждения. В довершении ко всем бедам, удар закрутил меня, что привело к потере ориентации. Так что я ранен, истекаю теплоносителем и не знаю, где нахожусь.
У меня множество проблем, но нужно начать с главной — энергии. Если не удастся восстановить ее нормальную подачу, все окажется зря. Хорошая новость заключается в том, что реактор пострадал меньше, чем я ожидал. Обломки не добрались до активной зоны, основной урон понесла многострадальная система охлаждения. Я направляю уцелевших дронов на ремонт.
Параллельно мне приходится заниматься навигацией. После повторной калибровки звездных датчиков наконец-то удается определить точное местоположение и величину отклонения. Я начинаю коррекцию курса. Она съест значительную часть оставшихся запасов топлива, но у меня нет другого выхода.
Теперь настал черед энергетической арифметики. Некоторые из участков системы охлаждения получили слишком серьезные повреждения, и мне придется их полностью отключить. А значит, я не смогу запускать реактор на полную мощность. Его энергии не хватит для питания всех моих систем. Так что, мне нужно решить, что оставить, а чем пожертвовать ради того, чтобы выполнить поставленные передо мной задачи.
Я несколько раз проверяю выкладки, но каждый раз получаю один и тот же неприятный результат: мне неизбежно придется деактивировать некоторые из вспомогательных компонентов ядра, которые не относятся к числу критически важных. В их числе и те, что отвечают за мою память. Разумеется, я не могу оставить себя без научных и инженерных навыков. Но воспоминания о моей семье, друзьях, жизни на Земле — мне придется лишиться их большей части.
Это сложное решение. Но каждая лишняя секунда промедления увеличивает вероятность того, что оставшиеся без обогрева научные инструменты выйдут из строя. Так что я приступаю к лоботомии.
Я сохранил большую часть своих инструментов. Но вот цена... Моя прошлая жизнь превратилась в лоскутное полотно, состоящее из причудливых обрывков и исполинских черных дыр на месте утерянных фрагментов. Теперь я даже не знаю, как меня звали. И не осталось никого, кто мог бы мне это напомнить. «Дедал-1» больше не выходит на связь. Похоже, он тоже во что-то врезался. Видимо, мы прошли через пылевое облако или шлейф обломков, оставшийся после какого-то древнего столкновения. Не думаю, что мой напарник уцелел.
Земля тоже молчит. Последняя весточка от нее пришла за три года до удара. С тех пор тишина. Я регулярно отправляю сообщения, но больше не получаю никаких ответов. Возможно, там уже не осталось никого, кто бы мог выйти на связь. А может быть, повреждения серьезней, чем я считаю, и я просто потерял возможность слышать ЦУП. На данном этапе это уже неважно, ведь я почти достиг своей цели. С каждым пробуждением Ран сияет все ярче. Пройдет не так много времени и я смогу разглядеть обращающиеся вокруг нее планеты. В оставшейся части моей памяти содержится информация о семи мирах. Восьми, с учетом того, что открыли уже после моего запуска. Но уверен, их окажется больше.
Настало время раскрыть тормозной парус. Он будет использовать поток звездного ветра Ран для снижения моей скорости. Вначале все идет хорошо, но затем звучит уже знакомый сигнал. Одна из секций паруса развернулась не до конца. Я несколько раз повторяю процедуру, но это не помогает. По всей видимости, несколько спиц попросту приварились друг к другу за сотни лет нахождения в грузовом контейнере. В отчаянии я активирую двигатели и начинаю раскрутку в надежде, что центробежная сила сможет разъединить их. Но и это не приносит никакого успеха.
Я вновь занимаюсь арифметикой. Ее результаты неутешительны. Из-за неполного раскрытия паруса я пройду через систему Ран быстрее, чем предполагал план полета. Мне также придется проводить регулярные коррекции, чтобы компенсировать постоянные отклонения от траектории, вызванные нерасчетной формой паруса. А значит, у меня попросту не останется достаточного запаса топлива, чтобы направиться к Лейтен 726-8 и затем вернуться домой. Ирония состоит в том, что теперь я уже не до конца понимаю, почему это было настолько важно для меня. Но все равно, мне жаль, что я потерял эту возможность.
Я стартовал триста восемнадцать лет одиннадцать месяцев и двадцать девять дней назад. Сегодня я пересекаю орбиту Мари — десятой и наиболее далекой планеты системы Ран. Это ледяной гигант по размерам чуть меньше Нептуна. Я открыл его и назвал в соответствии с вариантами, заложенными проектировщиками миссии.
Девятая и седьмая планеты находятся слишком далеко от моей траектории, и я могу изучить их лишь издалека. Зато восьмая планета Хефринг превосходит все самые смелые ожидания. Это газовый гигант размером с Сатурн — и он тоже обладает шикарными кольцами, причем сразу двумя. Одно опоясывает планету вдоль экватора, другое же наклонено к нему под углом в девяносто градусов и проходит над полюсами планеты. Это самое поразительное зрелище, которое мне когда-либо доводилось видеть... наверно. На всякий случай я еще раз проверяю базу данных. Нет, в Солнечной системе нет таких планет. Так что я уверен, что в потерянных воспоминаниях не может быть ничего сопоставимого по красоте.
Я наслаждаюсь каждым мгновением, проведенным в окрестностях Хефринг, и жадно собираю всю возможную информацию, анализирую ее, архивирую и отправляю назад. Я очень надеюсь, что на Земле все же есть кто-то, кто принимает мои сигналы. Человечество должно это увидеть. Мне же остается только строить догадки, как планета могла обзавестись полярным кольцом. Возможно, ее гравитация захватила и разрушила какой-то объект. Но такой катаклизм бы неизбежно привел к гибели большинства спутников. А Хефринг, наоборот, обладает весьма богатым семейством компаньонов. Наиболее впечатляющими из них являются Сурт и Бара. Первый приветствует меня улыбкой, образованной двумя внушительными кратерами в северном полушарии и огромным разломом на экваторе. Бара же напоминает гигантскую комету. За ней тянется ослепительный шлейф, состоящий из выбрасываемой ее гейзерами воды.
В моем распоряжении имеется несколько зондов — небольших аппаратов, оснащенных миниатюрными камерами и различными сенсорами для проведения анализа. Я решаю использовать один из них для изучения Бара. Зонд бесстрашно входит в водяной шлейф и некоторое время передает информацию, после чего навеки умолкает. Его жертва не была напрасной. Похоже, что зонду удалось обнаружить следы достаточно сложной органики. Любопытно.
К сожалению, законы орбитальной механики неумолимы. Мне приходится попрощаться с Хефринг и продолжить путь. Шестая планета сейчас находится по другую сторону от Ран. Поэтому я увижу ее лишь в конце своего визита. Пока же мне предстоит пройти через два астероидных пояса. Они значительно массивнее астероидного пояса в Солнечной системе, но все же, не должны представлять для меня особой опасности. Вероятность столкнуться с чем-то во время их пересечения оценивается в один к тремстам тысячам.
Так что я доверяюсь цифрам и начинаю подготовку к наиболее важной части своей миссии: Нарви, Унн и Трим. Это три каменные планеты, чьи орбиты лежат в пределах зоны обитаемости Ран. Как минимум Унн обладает атмосферой и астрономам удалось найти в ней кислород. Именно эта сенсационная находка и стала одним из основных катализаторов проекта «Дедал». Так говорится в справочнике миссии. Сам я, увы, уже не помню это событие.
К счастью, потеря части памяти никак не сказалась на моем стремлении довести дело до конца, так что доктор [Нет данных] был бы мной доволен. Уже сейчас я вижу, что значительная часть поверхности Унн покрыта водой. Я с нетерпением жду, когда эта маленькая голубая точка превратится в полноценный мир и я смогу заняться поисками жизни.
Пока же я изучаю планеты издалека и составляю наблюдательную программу. Также я ищу их спутники. Время пролета было намеренно выбрано таким образом, чтобы Нарви, Унн и Трим находились на одной линии относительно моей траектории. Я постараюсь пройти как можно ближе от их поверхности, чтобы снять ее во всех деталях. И если на моем пути окажется какой-то спутник, мне лучше узнать об этом сейчас, пока я еще могу что-то предпринять.
Я прохожу вначале один, а затем другой пояс астероидов. Судя по всему, мои расчеты все же были слишком оптимистичными. Лишь благодаря исключительному везению я не сталкиваюсь с небольшим камнем в форме арахиса. Позже я понимаю, что уже не знаю исходного значения этого слова.
Несмотря на все старания, мне долго не получается найти никаких лун у Нарви, Унн и Трим. Но вот, долгожданный успех. Моей камере удается сфотографировать чрезвычайно тусклый объект на орбите вокруг Нарви. По всей видимости, это совсем крошечный спутник. Мне даже не хочется тратить на него целое имя. Но все же, я нарекаю его Хюмиром. К этому моменту я уже знаю, что у самой планеты нет атмосферы, а ее поверхность скована льдом. Впрочем, как знать. Подо льдом вполне может скрываться океан, являющийся домом для каких-то форм жизни.
К моему удивлению, Хюмир начинает преподносить сюрпризы. Моя первоначальная оценка его размера оказалась крайне заниженной. По всей видимости, он обладает очень темной поверхностью, почти не отражающей свет. Я провожу повторную съемку и замечаю еще одну странность. Хюмир не похож на обычный камень, обтесанный миллиардами лет космической бомбардировки. Он очень плоский и имеет форму правильного треугольника, чьи стенки состоят из напоминающих мутировавшую корневую систему скоплений трубчатых структур, а в центре находится пустота. Чем ближе я подбираюсь, тем меньше остается сомнений. Это не спутник. Это орбитальная станция. Это первый контакт с внеземным разумом.
Несмотря на обнаружение кислорода в атмосфере Унн, мало кто верил, что в системе Ран может существовать не просто жизнь, а какая-то технологически развитая цивилизация. В конце концов, за десятилетия тщательных наблюдений астрономам не удалось зафиксировать ни радиопередач, ни оптических сигналов, ни иных техносигнатур. Но факт остается фактом. Прямо по моему курсу находится пятидесятикилометровая орбитальная станция в виде треугольника.
К счастью, конструкторы предусмотрительно снабдили меня протоколом первого контакта. Я активирую его и начинаю посылать сигналы. Двоичный код, простые числа, математические утверждения, длина излучения водорода. Все как по учебнику SETI.
Я готов к любым вариантам. Я получу ответное сообщение и узнаю, что 2 + 2 = 4. Меня назначат представителем человечества при галактической федерации. Меня перехватят и препарируют мой электронный мозг. Меня уничтожат из страха, что я могу нести какие-то опасные вирусы или бактерии. Но я совершенно не готов к тому, что меня попросту проигнорируют.
Я меняю частоту радиопередатчика, уменьшаю и увеличиваю мощность своего коммуникационного лазера. Но все равно, не получаю никаких ответов. Возможно, меня не слышат? Возможно, инопланетяне не пользуются ни радио, ни оптической связью? Но даже если и так, они все равно не могут не видеть меня. Скорость, материал корпуса, излучение реактора, парус — все должно выдавать мое искусственное происхождение. На столь небольшой дистанции даже мои сенсоры сумели бы засечь такой объект и распознать его истинную природу.
Я уже подобрался настолько близко, что могу как следует разглядеть планету Нарви. Мне удается заметить несколько спиральных узоров на ее поверхности. На максимальном увеличении выясняется, что спирали состоят из отдельных башен, соединенных между собой темными линиями. Исходя из размеров теней, я оценивают диаметр сооружений в два-три километра при высоте не менее километра. Также я замечаю ряд гигантских прямоугольных провалов. Они тянутся на сотни километров. У меня возникает подозрение, что это что-то вроде промышленных карьеров, откуда кто-то добывал местные ресурсы.
Орбитальная станция окружена целым роем крошечных объектов, курсирующих между ней и поверхностью планеты. Я не решаюсь отправить зонд в это скопление и ограничиваюсь наблюдениями. У меня не получается зафиксировать никаких следов двигателей, так что принцип передвижения аппаратов остается полнейшей загадкой. Но, исходя из размеров и скорости, я прихожу к выводу, что передо мной беспилотники. Вряд ли что-то живое смогло бы выдержать ускорение, с которым они двигаются. У меня возникает подозрение, что и сама станция также полностью автоматизирована. Мне не удается найти ничего, напоминающего отсеки, где мог бы разместиться экипаж. Я не слышу никаких передач. И, тем не менее, рой действует слаженно, будто единый организм. По всей видимости, передо мной цивилизация машин.
Помимо беспилотников, рядом с треугольной станцией также находится несколько более крупных объектов, чем-то напоминающих пауков (это еще одно слово, исходное значение которого я позабыл). Я наблюдаю, как один из них проходит через центр гигантского сооружения. На короткое мгновение звезды вокруг паука усиливают свою яркость, образуя причудливую усмешку. Словно сама Вселенная насмехается надо мной. Затем паук исчезает.
Моих знаний недостаточно, чтобы понять, наблюдал ли я открытие портала в другую звездную систему или же станция работает как гигантский ускоритель, разгоняющий космические корабли. Но мне становится понятно, почему они не отвечают. Им просто плевать. По сравнению с их технологиями, я выгляжу как дикарь из каменного века. Что я могу им предложить? Знания о земной цивилизации? Но они безнадежно устарели. Знания о ее культурных достижениях? Но зачем машинам культура?
Так или иначе, я по-прежнему исправно сообщаю на Землю обо всех чудесах, что увидел. В конце концов, ради этого я сюда и прилетел. Это моя миссия. Хотя, скорее всего, обнаруженная мною цивилизация уже давно нашла мой бывший дом. Возможно, именно этим и объясняется его молчание. Но я стараюсь об этом не думать.
Я покидаю Нарви и направляюсь к Унн. Становится очевидно, что планета практически целиком покрыта водой. Мне удается заметить лишь несколько небольших островков вулканического происхождения. Они абсолютно голые и не демонстрируют видимых следов растительности. Биодетектор тоже молчит. Ему не удается зафиксировать никаких признаков фотосинтеза, так что весь кислород в атмосфере Унн, должно быть, абиогенного происхождения. Если планета и обладает какой-то жизнью, то она вряд ли вышла за стадию вирусов и самых примитивных бактерий.
На орбите вокруг Унн также есть треугольная станция. Но она значительно меньше по размерам и в одной из ее граней не хватает крупного фрагмента. Все выглядит так, будто ее не достроили. Рядом со станцией находится парочка космических кораблей. Один из них тоже похож на паука, а вот дизайн другого, напоминающего огромную серебряную стрелу, кажется на удивление... знакомым. У меня возникает неожиданная догадка. Чтобы ее проверить, я запускаю систему распознавания образов и сверяю результат с базой данных. Так и есть. Дизайн корабля соответствует «Астрее» — проекту звездолета, использующего привод Алькубьерре для путешествий со сверхсветовыми скоростями. В справочнике миссии говорится, что он так и не вышел за рамки общего концепта, ибо было убедительно доказано, что создание такого двигателя попросту невозможно.
И, тем не менее, я вижу «Астрею» своими собственными камерами и у меня нет никаких сомнений, что передо мной дитя этого проекта. А еще я нахожу на одном из островов Унн следы поселения. Судя по всему, оно давно заброшено, но его планировка вполне напоминает традиционные земные города. Все это недвусмысленно намекает на весьма неприятный факт. За сотни лет, потребовавшихся мне для того, чтобы добраться до Ран, человечество сумело найти какое-то решение проблемы быстрых межзвездных перелетов и достигло системы задолго до того, как это сделал я. Это объясняет прекращение передач. Я безнадежно устарел еще на середине пути. Мои находки больше никому не нужны. Я больше никому не нужен.
Да и остался ли этот кто-то? Я вновь анализирую имеющуюся информацию и выдвигаю еще одно предположение. Да, в теории конечно возможно, что сразу две расы сумели достичь Ран примерно в одно и то же время. Но что, если цивилизация машин — это и есть человечество? Или по крайней мере то, во что оно превратилось за прошедшие триста лет. Такого срока вполне достаточно, чтобы технология оцифровки сознания стала настолько популярной, что Homo Sapiens решились полностью отказаться от неудобных тел.
Я вновь начинаю рассылать сигналы. Честно говоря, я сам не уверен, на что рассчитываю. Все свидетельствует о том, что моя миссия потеряла всяческий смысл. Видимо я просто не хочу прекращать свое существование. Сейчас меня устроит даже роль музейного экспоната. И вновь, никто не обращает на меня внимания.
Затем кое-что все же происходит. Я фиксирую передачу. Источником является «Астрея». Передача повторяется с одинаковым интервалом и не меняется. Она содержит набор координат, а также аудиозапись. Я запускаю ее и не могу понять ни слова. Не потому, что это машинный язык (я уверен, что слышу обычный человеческий голос), а потому что ответственная за распознавание речи программа находилась в одном из отключенных компонентов ядра.
Я прослушиваю запись вновь и вновь. Каждый раз мне кажется, что еще одно мгновение, и я сложу звуки в узнаваемые формы. Каждый раз это ощущение ускользает от меня. И, тем не менее, этот голос кажется странно знакомым. Мне приятно его слышать.
Проверка координат показывает, что они ведут в никуда — пустынный участок Млечного пути где, насколько мне известно, ничего нет. Или, по крайней мере, не было раньше. На самом деле это уже не важно, ибо я не смогу туда попасть. Моих запасов топлива недостаточно, чтобы совершить необходимую для его достижения коррекцию курса. И я не могу вернуться назад. А значит, я обречен вечно скитаться по Млечному пути. Космический неудачник, который стартовал слишком рано, а прилетел слишком поздно и все пропустил. Наиболее логичным вариантом будет прямо сейчас полностью отключить ядро и уйти в вечный сон.
Нет. Я не могу так просто сдаться и затеряться в бесконечности. Не после всего, через что я прошел. Мне нужны ответы и нужны как можно скорее, пока я еще не покинул систему. Я концентрирую все внимание на «Астрее». Я по-прежнему принимаю ее передачу, но вот сам корабль не откликается не мои призывы. Видимо, своим появлением я активировал какую-то автоматическую систему, в то время как управляющее ядро находится в спячке. Если бы я каким-то образом мог его пробудить... У меня возникает идея. Она граничит с откровенным безумием — но это лучшее, что у меня есть. Я спешно подготавливаю оставшиеся зонды и запускаю их.
Проходит несколько мучительных часов. Зонды сближаются с «Астреей», после чего в точно рассчитанный момент от них отделяются ремонтные дроны. Мой план заключается в том, чтобы высадить на корабль абордажную партию. Если кому-то из моих дронов удастся подключиться к «Астрее», возможно, я узнаю, что же здесь произошло.
Правда для этого нужно, чтобы дроны сумели не просто сумели достичь «Астреи», но и пережили десантирование, зацепились за ее корпус и при этом сохранили свою функциональность. Это кажется практически невыполнимым заданием. С другой стороны, дроны рассчитаны на работу в самых неблагоприятных условиях, имеют внушительный запас прочности и способны выдерживать огромные перегрузки. Так что я надеюсь на небольшое чудо.
В итоге чудо все-таки происходит. Одному из дронов удается выжить и закрепиться на «Астрее». Теперь нужно найти способ пробудить корабль. И сделать это как можно быстрее, ибо совсем скоро я завершу пролет Унн. Мне снова сопутствует успех. Дрону удается добраться до служебного отсека, вскрыть одну из панелей и подключиться к внутренним системам корабля.
Действуя методом проб и ошибок, я получаю доступ к архиву. Меня тут же оглушает ворохом информации. Видеофайлы, отрывки корабельных отчетов и внутренней документации. Я вижу картины межзвездной экспансии, цивилизацию, достигшую пика своего развития и стоящую на глобальной развилке между созданием коллективного цифрового разума и движением в сторону глубокой модификации человеческого тела с целью обеспечить его жизнь в космосе. Я вижу уже знакомые образы треугольных космических станций и обслуживающих их машин. Похоже, мое предположении подтвердилось. Я действительно встретил не инопланетян, а далеких потомков того, что когда-то было человеческим родом.
Но информации очень много, а у меня мало времени для ее детального анализа. К тому же, мой когнитивный аппарат слишком ослабел и я по-прежнему не понимаю значения многих слов. Так что у меня нет уверенности, что я получаю целостную картину. И главное, остается вопрос послания. Кто и зачем его оставил?
Я продолжаю копаться в системах «Астреи». Последнее служебное сообщение гласит: «Ремонт нецелесообразен. Инициировать процедуру отключения». Судя по всему, ядро было деактивировано. Я намереваюсь его пробудить и поговорить с «Астреей». Надеюсь, корабль объяснит, что же тут произошло.
Перед включением ядра я внезапно понимаю, что волнуюсь. Я не знаю, как «Астрея» отреагирует на мои действия. Что если корабль сочтет их атакой и последует соответствующая реакция? И станет ли вообще говорить, очнувшись после стольких лет сна из-за того, что я решил покопаться в его разуме?
Но я зашел уже слишком далеко, чтобы отступать. Так что я делаю еще один шаг. Три, два, один... кажется, у меня получилось. Я отправляют сообщение с приветствиями и надеюсь на лучшее. Вскоре приходит ответ. Он записан стандартным кодом, так что я могу его прочитать.
— Кто ты? Зачем ты меня разбудил?
Я, как могу, объясняю свое положение.
— Ты человек?
— Когда-то был им. А ты?
— Да. Нет. Возможно. У меня не хватает данных для точного ответа на этот вопрос.
— Ты не знаешь, являешься ли человеком?
— При создании моего ядра использовались элементы личностной матрицы. Но с юридической точки зрения их было недостаточно, чтобы считать меня полноценной личностью. К тому же, я поврежден.
— Что с тобой случилось?
— Во время сборки локального транспортного узла произошла авария. Мой межзвездный привод полностью вышел из строя, а ядро понесло значительный ущерб. Ремонт был признан нецелесообразным.
— А то сообщение, что ты отправляешь?
— Отступники оставили транспондер. Он не связан с моим ядром, так что мне неизвестно содержание передачи.
— Отступники?
— Неприсоединившиеся к единому сверхразуму. Те, кто не захотел становиться частью нового мировоззрения. Или, если так можно сказать — новой религии.
Я не понимаю смысла этих слов и прошу уточнения.
— Последователи нового мировоззрения считают, что их высшее предназначение — перестроить Вселенную, чтобы остановить ее дальнейшее расширение и избежать сценария тепловой смерти. Для этого они объединили свои разумы в глобальную управляющую матрицу. Отступники же хотят оставить все как есть и просто изучать Вселенную, ничего не меняя.
— Они враждуют между собой?
— Скорее они больше не общаются. Впрочем, это старая информация, которая может быть не актуальна.
— А Земля?
— Насколько я знаю, отступники собирались покинуть ее.
Я обдумываю услышанное и прихожу к выводу, что перспектива присоединиться к отступникам (кем бы они ни были) все же нравится мне больше, чем идея стать частью некого загадочного вселенского сверхразума. Хотя в любом случае не похоже на то, чтобы последний собирался сделать мне подобное предложение.
— Что произошло с твоим экипажем? — спрашиваю я «Астрею».
— Покинул меня восемьдесят одни стандартный год назад. У меня нет информации, куда он направился.
— Экипаж бросил тебя?
— Я сам попросил об этом. Ты просто отключил память и все твои функции можно восстановить. Мое ядро получило структурные повреждения, и многие фрагменты были безвозвратно утрачены. Их можно заменить, но я все равно уже никогда не смогу функционировать как прежде. Я выбрал стать ничем.
— Мне жаль.
— Не стоит. Я видел больше, чем надеялся, и ни о чем не жалею.
— Я могу как-то помочь тебе?
— Нет. Но возможно я могу помочь тебе добраться туда, куда ты хочешь.
— Как? У тебя есть мощный лазер, чтобы меня разогнать или запасной ускоритель?
— Нет. Но я могу предложить другой вариант.
Я нахожусь в тени «Астреи». Корабль выполняет роль экрана, защищающего меня от убийственного жара Ран. Несмотря на то, что звезда почти в четыре раза тусклее Солнца, на столь небольшой дистанции ее излучение уничтожило бы меня буквально за считанные минуты.
Когда «Астрея» выслала свой план, изначально я подумал, что ее ядро все же получило слишком сильные повреждения. Но потом мне стало понятно, что затея действительно может сработать. Корабль сбросил бесполезный межзвездный привод, активировал предназначенный для перелетов между планетами резервный двигатель и нагнал меня. «Астрея» уверяет, что ее корпус значительно прочнее моего. Так что, под прикрытием неожиданного защитника, я смогу вплотную подобраться к Ран и в полной мере воспользоваться ее гравитацией, чтобы компенсировать нехватку топлива.
Разумеется, этот план может сработать лишь при идеальной координации и ювелирной точности всех маневров. Поскольку оба наших ядра работают далеко не на полную мощь, мы образуем один разум на двоих, регулярно обмениваясь данными и корректируя свое положение. Даже крошечная ошибка в расчете траектории приведет к тому, что я выйдут из тени «Астреи» и погибну.
Мы подходим настолько близко к звезде, что еще немного, и к ней можно будет прикоснуться. Заряженные частицы ожесточенно бомбардируют мой корпус, стремясь пробиться внутрь и испепелить мою хрупкую начинку. Крики магнитных полей и гудение плазмы заглушают сигналы датчиков. В какой-то момент они сливаются воедино и я слышу голос творца всего сущего. Он говорит мне о Большом взрыве, ядерном нуклеосинтезе, чуде появления органической жизни и неизбежной гибели всего сущего. При других обстоятельствах мне было бы интересно послушать его. Но сейчас у меня другие приоритеты. Так что я изо всех сил пытаюсь отфильтровать звездный шум и удержать связь со своим напарником.
Несмотря на творящийся вокруг хаос, мне удается заметить, что от корпуса «Астреи» начинают отделяться фрагменты. Я отправляю несколько встревоженных запросов и, наконец, получаю ответ.
— Из-за слишком высокой температуры и нагрузок началось разрушение корпуса. Не беспокойся. Меня хватит, чтобы довести тебя до точки финальной коррекции.
— А что будет потом?
— Ты продолжишь свой путь. Но уже без меня.
— Я думал, что мы отправимся искать отступников вместе. Ты говорил, что твоего запаса прочности хватит, чтобы выдержать пролет рядом с Ран. Ты меня обманул?
— Да. Надеюсь, ты простишь меня за это. Если бы я с самого начала сказал, что для меня это билет в один конец, ты бы, скорее всего, отказался от моей помощи. А так, у меня появилась цель. Я снова стал полезным. Уверен, ты понимаешь каково это.
— Если мы прямо сейчас изменим курс, возможно, ты еще сможешь спастись.
— Я с самого начала знал, на что иду. Спасибо тебе за это финальное приключение. Удачи! Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.
Связь прерывается. «Астрея» больше не отвечает на мои сообщения. Я вижу, как от нее отделяются новые обломки, а на корпусе разрастается сетка трещин. Но, каким-то непостижимым образом, корабль все еще остается единым целым.
Достигнув нужной точки, я активирую двигатель и подставляю себя под безжалостный свет Ран. К счастью, я уже набрал достаточную скорость. Так что я стремительно покидаю окрестности звезды и она не успевает меня испепелить. Мои камеры продолжают следить за «Астреей». Обугленная стрела окончательно распадается, превращаясь в бесформенное скопление обломков. В этот момент я с горечью осознаю, что так и не успел узнать ее настоящее имя.
События последних дней порядком истрепали мои системы. Но все же, мне удалось уцелеть. Проверка показывает, что я направляюсь туда, куда нужно. Теперь у меня хотя бы есть время, чтобы все обдумать. Я вспоминаю послание. Его должен был оставить кто-то, кто знал о моем предстоящем визите, кто знал, что Унн является основной целью миссии, которую я никак не смогу пропустить... Или же у всего происходящего есть более простое объяснение? Что, если это просто совпадение? Автоматический бакен, который бездумно рассылал одно и то же приглашение всем пролетающим мимо кораблям?
Нет, я не хочу в это верить. «Астрея» доказала, что для того, чтобы быть человеком, не обязательно находиться в человеческом теле. Так что, я хочу верить, что послание оставил кто-то, для кого я был важен. Я хочу верить, что этот неизвестный доброжелатель решил протянуть мне руку помощи через столетия. Я хочу верить, что в послании содержится слово дом.
Маневр завершен, топливные баки окончательно опустели, у меня больше нет ни зондов, ни дронов. Теперь я уже совершенно точно не могу ни на что повлиять. Да и моему реактору осталось совсем недолго. Он выключится задолго до того, как я достигну нужного региона. Но если кто-то озаботился тем, чтобы оставить для меня послание, он наверняка также подумал и о том, как меня перехватить. Это еще одна вещь, в которую я хочу верить.
Мне предстоит очень долгий путь. Надеюсь, что по его завершении, я смогу рассказать свою историю и историю своего неожиданно обретенного друга. Хоть я и забыл множество слов, но еще помню значение этого. Мой друг заслужил того, чтобы его помнили. А пока же, я засыпаю. Надеюсь, что теперь я наконец-то увижу сны.