Дефект

 

Энергия связи Линды П. Беккер с окружающим ее обществом, как и у всякого самодостаточного человека, равнялась нулю. Она просто не считала нужным предпринимать какие-либо шаги для налаживания дружеских связей, так как не видела в этом ровно никакой пользы. Совсем молодая – нет еще и тридцати пяти, она уже занимала в лаборатории геофизической электродинамики института прикладной физики и кристаллографии (ИПФиК) довольно высокую должность, что обеспечивало около 15 тысяч денежных единиц месячного дохода и делало ее незаменимой работницей в глазах не желающего платить госаппарата. Впрочем, даже такая непритязательность не могла помешать ежегодному сокращению финансирования. Поэтому, когда было объявлено, что в их институте будут читать курс лекций по крайне актуальной теме Искусственного Интеллекта (ИИ), все пришли в некоторое замешательство. «Какой Интеллект? У нас даже компьютеров-то нормальных нет, все с конца прошлого века стоят. Старье. Все дешевеет, а они дорожают», - раздраженно сказала себе Линда, вставая субботним утром и готовя себе, посредством нажатия на пару кнопок, коричневый чай и яйца вкрутую. Ее не беспокоила необходимость поездки на лекцию в выходной день. Но зато терзала мысль, что эти ловкие ученые из института математических проблем (ИМПФИИ – институт математических проблем физики и искусственного интеллекта) хотят сманить их аспирантов на более хлебные проекты.

Она доехала на работу, как всегда на магнитном трамвае (04МТ). И поднявшись по лестнице на второй этаж, заняла место в одной из лекционных аудиторий института. Там уже все было битком. Пришло много сотрудников и почти все ученики аспирантуры. Первый ряд был торжественно занят высшим руководством.

Линда холодно кивнула нескольким коллегам, а также ответила на приветствия прикрепленных к ней учащихся. Ей было бы несложно отчужденно обращаться со всеми, даже если бы к этому требовалось прикладывать какие-то усилия. Её высокая, хорошо сложенная фигура и так возвышалась над аудиторией. Но усилий никаких не требовалось. Линда признавала только сугубо деловые отношения, и, кто был не дурак, принимал ее предложение. Поэтому в том числе, у ее лаборатории всегда были стандартно хорошие показатели.

Началась лекция. Трое мужчин из ИМПФИИ, лет по сорок каждый, расписались в том, как приятно, что их институты установили сотрудничество, что они, ко взаимному удовольствию, скоро в ответ ждут у себя сотрудников из ИПФиКа и что курс продлится пять недель - с занятиями, как и это, по субботам. Затем каждый из них прочел свою часть.

Последний выступающий закончил тем, что «Искусственный Интеллект» это понятие неточное. И, по его мнению, лучше использовать термин «Имитация Интеллекта» - никакая компьютерная программа, пусть и развитая, не заменит человека. Дальше наступило время, когда можно было задать вопросы. Большинство сотрудников скучали на презентации чужой темы, что было очевидно даже для Линды.  Но вот аспиранты, к ее неудовольствию, выражали заинтересованность. Один из них, коротко стриженый первокурсник из лаборатории лазерной оптики, тут же поднял руку.

- Извините, я бы хотел спросить – почему? Всем нам известно, что достаточно развитая нейросеть, обученная на многочисленных примерах, может много создать. Дайте ей собрание сочинений какого-нибудь ученого, его дневники, заметки, и будет воспроизведена его точная цифровая копия! Великие мыслители, политические деятели, – первокурсник запнулся, – вот вы бы пошли за такими руководителями?

- Вы знаете, это момент сложный, – лектор нахмурился и несколько секунд промолчал. – Я бы сказал, что нет. Опуская вопрос, насколько это этично – создавать копию умершего человека, можно утверждать, что такой цифровой клон, полностью воссоздавая логику рассуждений объекта, будет все же начисто лишен чувств. А значит – эмоций и интуиции. Интуиция – одно из главных качеств любого политика. И ученого.

- Ученый разве без нее не сделает открытия? – горячо спросил аспирант.

- Ученый без нее не сделает открытия, – подтвердил лектор, – даже сейчас, в 2141 году, когда мы уже высадились на Марс, наука все же не в состоянии заложить в робота интуицию.

На этой ноте, все было закончено. И, возвращаясь, как обычно, домой, Линда не понимала, что же ее царапало. Ученый из института математических проблем все сказал правильно. Но все-таки что-то было не то. Она открыла дверь своей квартиры – прямоугольный алюминиевый аппарат считал ее отпечаток пальца и другие показатели, запустила специальную бутербродницу, скоро ловко снабдившую ее кругами колбасы на сером хлебе. Линда легла на кровать, автоматически подстроившуюся под форму ее длинного тела, и прикрыла глаза. Все эти приборы были современны, дешевы и наделены определенной долей интеллекта. Чем она отличалась от них?

Когда она проснулась, день уже кончился, наступила освещенная городскими фонарями ночь. Их свет серебрил комнату, позволяя узнать сидевшего на стуле человека. Это был Эйлер. Линда совсем не удивилась, она вообще редко это делала.

- Простите, вы цифровая копия Эйлера? – Проникновение в квартиру было почти исключено, и она слишком хорошо знала, как выглядит ученый. Старик в завитом белом парике, с характерной нижней частью лица. Его портрет висел в ИПФиКе на лестничной клетке, с чьей-то прикрепленной цитатой внизу: «Читайте, читайте Эйлера. Он наш общий учитель» ¹ .

- Нет, – странный гость повернул к ней голову, оставив корпус тела по-прежнему обращенным к окну. Его острые колени, обтянутые черными, короткими штанами, должно быть модными несколько веков назад, даже как-то вызывающе торчали в направлении стекла.  – Я и есть Эйлер. Я просто в твоей голове.

Линда привстала на кровати и оперлась на локоть. Та услужливо приняла его форму.

- Тогда каким образом? И почему именно вы? – совершенно логично спросила она. И тут даже немного смутилась, – извините, но я вас не знаю.

Старик издал смешок.

- Как знать, почему. Даже этот ученый сегодня утром признался, что никто еще не изучил до конца строение мозга. Никогда не поймешь, что таит в себе подсознание. И, возможно, это до конца так и не будет понято. Миллиарды случайностей…

- Но это же все не так, – быть может, немного непочтительно по отношению к сидящему перед ней авторитету сказала Линда, – научная мысль движется вперед. Когда-нибудь все будет нами узнано. Миллиарды совпадений – это же просто не изученные закономерности. Если узнать положение всех частиц в любой момент времени, и их начальные параметры, то все будет предсказуемо. И человеческий мозг – тоже.

Темнота не позволяла рассмотреть точно, но Линде показалось, что Эйлер слегка улыбнулся:

- Кончайте уже со своим материализмом.

- И это вы мне говорите?

- Да, – не смутился старик, – и вынужден спросить, где ты была – разумеется, мысленно, я знаю, что ты не прогуливала – на парах по квантовой механике? Тебе надо было родиться лет на четыреста раньше, моя дорогая расчетливая знакомая. Может быть, поэтому тут сижу именно я?

Линда промолчала. Она терпеть не могла неопределенность. Хотя в научных кругах никогда этого, конечно, не говорила.

- Но ты хотела задать вопрос, – снова первым нарушил паузу Эйлер.

- Какой?

- Чем ты отличаешься от всех этих машин, разумеется. Кстати, что это? – он кивнул на некий квадратный механизм, стоявший на столе.

- Сама не помню. Что-то для бумаг, – холодно ответила Линда. – Даже если я ничем не отличаюсь от этого прибора, только имею большее число нейронных связей и органический, а не из металла, корпус, это малозначительно, пока у меня хорошие показатели.

- Хорошие, но стандартные. Без всплесков.

- Мне не важно, говорю же, – она начинала раздражаться от этого разговора с ночным гостем. Пусть даже это был сам великий ученый восемнадцатого века, основоположник математического анализа. – Я совершенно независима, не связана ни с кем. Это делает меня полной, целой, без дефекта масс – с максимальной энергией. Без дефекта, понимаете?

- Понимаю.

- Поэтому я и не волнуюсь. Мне не важно …

- Важно, – перебил ее Эйлер, – иначе меня бы здесь не было. Но я сделаю тебе подарок. Или ты сама себе его сделаешь – смотри как хочешь.

Тут фигура на стуле повернулась к ней, и Линда с ужасом обнаружила, что вместо правой руки у него небольшая и зияющая чуть влажной темнотой, дыра.

- Не нужны мне ваши подарочки, ну вас к черту! – завопила она. Но было уже поздно, мгновение она чувствовала гигантский отток энергии, потом все кануло в пустоту. И она окончательно проснулась уже утром, в воскресенье. В комнате не прослеживалось ничего необычного. Стул, разумеется, был пуст. Но вот кровать, современная кровать с титановыми элементами, которую практически невозможно было даже слегка повредить, неожиданно оплавилась. Как будто ее пропустили через жаровню, и она растеклась, как брикет мороженого.

Подсчитав свои сбережения, благо она немного тратила, никуда не ходя, Линда решила, что может позволить себе новую.

Она провела весь день в обычной научной работе. Но все же в понедельник пришла на работу несколько бледная.

- Что с вами такое случилось? – даже как-то заботливо спросила одна из ее подчиненных. Линда холодно глянула на нее, но почему-то, вопреки обыкновению, решила ответить.

- Ничего. Просто ночью ко мне приходил Эйлер. И пришлось заказывать новую кровать.

Линда по-прежнему не слишком разбиралась в тонкостях выражений человеческих лиц и потому, углубившись в работу, не заметила, как удивленно округлились глаза у подчиненной.

Скоро по научному институту прикладной физики уже вовсю гуляли слухи, что к заместительнице заведующей лаборатории геофизической электродинамики, Линде П. Беккер, ночью кто-то приходил (Должно быть – любовник! Наконец-то), и похоже, что он украл у нее кровать. Линда мало обращала внимания на слухи, но, если бы обратила, то хорошо бы посмеялась. Теперь, к лучшему это или к худшему, но ей стало намного проще так делать. Теперь, она не знала, каким все-таки образом, но у нее был дефект. Должно быть, он и представлял собой тот тайный компонент, отличающий людей от идеальных машин.

 

1. Цитата П.С. Лапласа