Файрвоид
Слушай свою историю.
…
I
Как прекрасен и хрупок твой мир. Терзай себя, собирая его осколки, или отдай их уже мне…
Глаза слепят вспышки сознания. Секунды плывут месяцами и растекаются по мутным стенам в кроваво-алое месиво. Сворачивается мозг в кипящей каше мелькающей мазни. Гул проминает изржавевший череп. Знакомься, это и есть жизнь. А ты - оживаешь.
Ты легкие наполняешь жестяной окисью, затхлой массой воздуха. Сжимаешь веки, стремясь унять дробящую мигрень. Дергаешь телом, словно проколотый могильной иглой. В измождении тянешь руку к голове. Кладешь раскаленную докрасна ладонь на багровеющий лоб. Ощущаешь ее.
А краски вокруг всë продолжают стекать вниз, словно по холсту, оставляя кисельный шлейф в глазах. От его вида мутит. Остановись! - кричишь-умоляешь.
Приказываешь левой руке уцепиться хоть за что-нибудь. И она не подводит. Вслепую нащупывает поручень, обхватывает его скользкими от пота пальцами. Ты убиваешь жизнь в карусели пространства, она цепенеет. Умиротворение…
Разжимаешь веки. Ты озираешься по сторонам, будто бы ищешь что-то, но на самом деле - ничего конкретного, мозг просто пытается понять, где оказалась его беспомощная туша. Алые тона перед глазами - не расплескавшиеся внутренности черепной коробки, лишь аварийный свет в тесной трубе коридора. Гул и далекий скрежет в ушах, редкие покалывания тонкого писка - не предсмертная песнь забвения, а продукт работы тонны аппаратуры, которой набито душное помещение.
По обе стороны тоннеля - чернеющая пустота, ты застыл в центре колодца, пробившего земной шар, но что снизу, что сверху: ни капли дневного света, ни крупицы свежего воздуха.
Пытаешься опуститься ногами на металлическую твердь; понимаешь: чтобы стоять этого вовсе не нужно; делай, что хочешь - не упадешь. Ты отпускаешь поручень, теперь не касаешься ни пола, ни потолка, ни стен, а все равно остаешься на месте.
Всë не так, как надо, всë неправильно! Порой страх на лицах узнать невозможно, только не на твоем. Твой страх и в согнутом теле, и в распахнутых глазах, и в бледной коже, синюшных губах. Ты в настоящем кошмаре.
Значит, позволишь себе помочь вновь?
– Очнулись, Вик?
– Кто здесь?! - Отскочил к стене, вварился глазами в черноту. Сперва: ту, что справа, затем - слева. Никого, конечно же.
– Это Шпайхер - бортовой искусственный интеллект.
– Где ты?
– Мой голос внутри вас. Ядро ИИ находится в системном центре.
– А я где?
– На космической станции, мистер Касседи. Датчики фиксируют повреждения головного мозга - у вас амнезия.
– Да… Это я так… приложился сильно? Поверить не могу… Ни черта не помню.
– Вашей вины в этом нет. По неподтвержденным данным электромагнитная вспышка на солнце выжгла импланты у вас в голове и повредила мозг. Помогите оценить степень поражения нейронных структур. От нуля до восьми баллов, какой масштаб утери воспоминаний применим в вашем случае?
– Я знаю что ли? Говорю же, ничего не помню! У меня и так башка болит, а ты еще тут… грузишь. Станция, вспышка, импланты, ИИ… Я сейчас с ума сойду!
– Совет: сохраняйте спокойствие, не поддавайтесь панике. Имеет место обширное поражение мозга в ряде структур: гиппокамп, префронтальная кора, энное количество участков коры больших полушарий. Требуется медицинская помощь. Корректировка: ситуация на станции занимает более приоритетное положение среди остальных задач.
– Естественно… и что там с ней? - Ответить самому на свой вопрос не составило бы труда, ты понимаешь это, когда в очередной раз оглядываешься.
– Вследствие электромагнитного скачка активировалась автоматическая система защиты и остановила работу энергозатратных процессов, чтобы не вызвать перегруз. В числе упомянутых процессов: свет, система шлюзов, вентиляция, работа датчиков и внешних сенсоров, работа ИИ и еще девяносто семь процессов. Вам следует отправиться в системный центр. Оттуда же вы сможете подать питание и вернуть контроль Шпайхеру, вашему бортовому ИИ.
Делать что-то, понимаю, так трудно сейчас. Но решительность берет верх, - это настрой настоящего космонавта.
– Шпайхер, значит… Веди меня в свой центр.
Ты скользишь в воздухе: медленно, вымученно, осторожно, не без зудящего любопытства и леденящего страха.
По пути много спрашиваешь обо всëм: в первую очередь - об экипаже, потом о себе, потом о станции и вновь об экипаже.
– Где остальные? Они есть вообще?! Я не один тут, верно?
– Персонал станции состоит из двенадцати человек. Вы не один. Однако доступ к их датчикам ограничен. ИИ не знает местоположения… … Здесь поворачивайте направо. - Алые огни позади гаснут, сенсоры движения зажигают другие такие же впереди. Позади топит коридор тьма, впереди - кровь.
– … Ладно. Расскажи тогда обо мне.
– Вик Касседи, мужчина, сорок шесть лет. Остальная информация скрыта.
– Всë?!
– У вас еще будет время взглянуть на характеристику.
Ты растерянно молчишь, продолжаешь путь, стараясь не увлекать разум тревогами. Но терзающая рассудок пустота в голове не дает так просто оставить расспросы.
– Что это за станция, Шпайхер?
– Фебруус-1. Главный пояс астероидов. Научно-исследовательская станция в области астрогеологии. Подробности скрыты системой безопасности.
– Чем я тут…
– За этим шлюзом системный центр. Вы на месте.
По всему периметру потухшие экраны. В их черном блеске ты видишь очертания своего лица. Слишком темно, чтобы начать беспокоиться о внешнем виде; в то же время, ты глядишь достаточно долго, и грудную клетку проклевывает совсем другого рода волнение. Техника игнорирует тебя, лишь продолжает отражать мутный образ.
– Не работает?
– Биометрический сканер вас не распознаëт. Он отключен.
– И-и… что теперь?
– Нужен пароль.
– Пароль?! Ты шутишь! Я родную мать не помню! Какой пароль?!
– Допущение: он где-то записан.
Ты ищешь, пытаешься игнорировать бесполезные записи. Это непросто; ты готов вкушать любые крупицы сведений о себе, об этом месте, но натыкаешься лишь на технические заметки. И каждый листок, каждая тетрадка, что ты бы ни вытащил, в конечном итоге провожалась обратно печальным вердиктом: не то. Проходит время, ты прислоняешься к стене, удрученно вздыхаешь.
Что-то случилось. Это не усталость и не нахлынувшая печаль или апатия. Ты не просто измучен бесплодными поисками. Ты погибаешь. В невесомости тело и виду не подает - всë только плывет себе по инерции. Зато твои глаза - обессиленно закрываются; твой рот - словно жабры выброшенной на сушу рыбы - отламывает шматы воздуха; твоя кожа - леденеет.
– Вик, оставайтесь в сознании. Ответьте мне. Вик, что вы чувствуете? Вам хуже? Вик! Вик! Мистер Касседи!
…
Ты не вспомнил меня, очнувшись вновь.
Ты опять всë забыл, и наш разговор повторился. Нельзя скрывать правду вечно, ты услышал мои пугающие слова, что звучали примерно так: «Твои воспоминания стираются сами собой».
Ты - человек - раздираешься гневом и отчаянием изнутри. Но приходишь в себя, снова готовым бороться.
– Что делать будем? - Всë тело трясет, и мысли проскакивают мимо сознания, трудно думать, но дух твой рвется в бой. Ты хочешь жить.
– Выбор за вами. Есть основания полагать, экипаж заперт в одном из отсеков вышедшим из строя шлюзом. Можете ждать здесь. Можете попробовать добраться до медицинского пункта. Уточнение: там есть прибор, по предположению ИИ, способный в некоторой степени облегчить повторяющиеся приступы амнезии.
– Конечно, туда! Что за прибор такой?
– Активатор. В вас установлен имплант фотографической памяти, используется экипажем для запоминания большего объема технической информации. Активатор приводит имплант в действие, тот начинает фиксировать изображение с ваших глаз, вычленять из воспоминаний ключевые точки, на основе которых ИИ, при повторном использовании прибора, во всех деталях достраивает произошедшие события. Датчики Шпайхера следят за вашим физическим и эмоциональным благополучием, при первом подозрении на обморочное состояние ИИ напомнит вам использовать Активатор и сохранит память. Такой метод, в свою очередь, несет за собой непредвиденные последствия… … Однако альтернативы нет.
– Звучит… я не знаю. Но если так будет повторяться… Согласен. Согласен. … Попробуем.
Отсчитываю минуты с конца: их немного, чуть больше шестидесяти, но ты не спешишь. Ты всë еще не веришь мне, не веришь своим глазам. Ты оглядываешься вокруг, словно здесь в первый раз, но плывешь уверенно, сосредоточенно. Ты успеваешь достигнуть цели.
– Это он? Активатор. Похож на игрушечный пистолет. - За улыбкой ты скрыл страх, видно же: задрожали губы, зашевелился кадык.
– Он. Приложите к виску и нажмите кнопку снизу.
Ты прикладываешь. Ты смотришь вперед себя так, будто глаза людям ни для чего не нужны. Ты не хочешь видеть, но закрыть веки не в силах. Твоя награда - замечаешь, крошечный огонек мелькает в углу. Камера. Работает в аварийном режиме? - причин удивляться нет тому… Ты крепче сжимаешь Активатор в руках.
И тут слышишь щелчок…
—
…Сразу за ним - пронзительный электронный вой, словно промчавшийся, скрипя покрышками, болид, только быстрее во сто крат: вспыхнул спичкой - пронзил уши - затух. Ты вздрагиваешь, выпускаешь из рук Активатор, словно ждешь, пока он разобьется вдребезги, потом приходит осознание… отпрыгиваешь от него сам.
– Это неправда! Он лжет! - Хлещешь ладонями по щекам. - Получилось. Отличная работа, Шпайхер. Так это правда не сон?! - Ты бьешь кулаком о стену, отлетаешь в обратную сторону. - Поверить не могу! Я… - Ты не можешь унять дыхание. - Боже… За что же мне это всë… … Двигаемся дальше? Какой план?
– Возвращайтесь в системный центр, ждите экипаж, следите за своим самочувствием, попытайтесь вспомнить пароль.
– Идем. Вернее… ладно, кого волнует...?
Тиканье техники, тишина, писк приборов, далекое эхо, тишина. Ты ждешь.
—
– Мне глаза выедает этот свет. - Потерянный всхлип: попытка сдержать в себе слезы страха. Но не твоя.
– Шум из южного холла.
– Что?
– Шум из южного холла, мистер Касседи. Будьте осторожны.
Бросаешься с места.
– Показывай!
Долетаешь до открытого шлюза, и за углом - человек. Твою грудь на секунду сжимает; выдох облегчения, радости и благодарности вырывается изо рта. Тебя задерживает он лишь на мгновение, и вот, ты уже подлетаешь к согнутому телу, так и не успев решить, что скажешь.
Оно живое, оно рядом, слова сами спадают с губ.
– Где все? Вы в порядке? - Ты кладешь руки на опущенные плечи, увязшие в длинных темно-каштановых волосах. Голова человека - между прижатыми к груди коленями. - … Слышите меня? Прошу, скажите что-нибудь.
В ответ обагренное рыданиями лицо выходит под алый свет, доверяет свой взгляд, упирает его в твои глаза. Ты видишь: маленький шарик слез отлетает к тебе. Рука сама ловит его, растирает по пальцам.
– Что случилось… ну же, ответьте мне. … Шпайхер, что делать?
– У девушки адаптационный синдром, вызванный сильным воздействием эмоционального стресса. Наблюдение: отсутствие реакции на попытки контакта, сохранение одной позы, застывшая мимика свидетельствуют о симптоме деперсонализации, дереализации. Возможное лечение: оградить пострадавшего от воздействия источников психоэмоционального напряжения, следить за протеканием адаптационного синдрома.
–Ясно… ясно. Выберем тебе место получше, ладно?
– Рекомендация: отведите больного в комнату отдыха, это просторное, комфортное помещение с видом наружу.
– Звучит так, будто я и сам был бы не против там оказаться.
– Не оставьте ей шанса выйти.
Вид холодного космоса затягивает. Взглядом погружаться в него можно так же долго, как и телом. Ты знаешь - и не отрываешься от широкого окна.
– Слева от вас бойлер. Заполните герметичную упаковку и предложите больному. Осторожнее, не пролейте, вода здесь испаряется долго.
Девушка не реагирует. Ты оставляешь ей упаковку воды и возвращаешься к окну.
– Идем искать остальных?
– Сперва используйте Активатор.
—
В этот раз звук уже не так пугает… Ты его не услышал.
– Второе: пациенты с синдромом деперсонализации зачастую опасны для самих себя. Нередки случаи попыток разбить голову, порвать рот, выбить глаза. Если хотите оставить девушку здесь без присмотра - убедитесь, что надежно ограничили ее мобильность. В помещении есть контейнеры со спальными мешками. Достаньте один. Поместите в него больного и зафиксируйте.
– А это… не усугубит ситуацию?
– Нет.
Девушка так и не сказала ни слова. Ты крепко затянул ее лямкой от спального мешка, оставив снаружи только голову, поднес ближе к завораживающему виду космоса, поправил упавшие на лицо волосы и покинул комнату отдыха.
…
[II
Темный узкий тоннель - пунцовые выгнутые стены. Красный тесный отсек - аспидные пространные мониторы. Плеяда труб вгрызлась в пунцовые стены. Паутина проводов вросла в аспидные мониторы. Ты вжат, ты ущемлен, ты - в пути, ты не ищешь, лишь желаешь наткнуться.
Густая тишина облепляет конечности. Перекрывает дыхание. Остановилось всë. Даже писк в ушах. Даже гул в голове. Остановился ты. Перестало идти время.
Вдали зажегся свет - точка за пределами искусственного горизонта. Погас. Зажегся ближе. Минута прошла. Погас. Минута еще. Ближе. Тьма. Алая тьма - в ней также ничего не видно, в ней пусто. Пустая чернота, пустой багрянец, но всë ближе.
Ты оцепенел, не дышишь - сам уже посреди мрака. Единственная крупица света - рубиновое зернышко, минута за минутой прорастающее в кустарник волчьей ягоды.
Из кровавой гущи выползает окаменевшее тело. Утопца прибило волнами. Он мертв и идет к тебе.
– Труп.
– Вижу я.
– Космируйте.
– Смотри, что у него за шрам на голове? Похож на ожог, только… его будто молнией сюда ударило.
Еще не прочувствовал ягоды вкус. Будет несладко.
– След от лазера.
– Какого лазера?
– Оставлять оружие на борту космического шаттла - традиция. В наши дни - бесполезно, никто случайно уже не приземлится в тайгу или на территорию к неприятелю, но в дань уважения…
– Его убили?!
– Лазером.
…
.III
ЕВА-сьют у каждого шлюза наружу. Ты действуешь по инструкции: скафандр, воздух, трос. В твоих руках - …жертва немого кино... Одно движение, и…
– Почему в ней так холодно?
Одно движение и… Ты спросил меня. Когда?
– Простите, Вик… В ней - это в ком?
– В ЕВЕ.
– В ЕВЕ… Кровь стынет в жилах.
– Это сейчас что такое было?
– Фигура речи, мистер Касседи.
– Не знал, что ты владеешь…
– Шпайхер информирован о нюансах человеческой лексики. Только использует устойчивые выражения нечасто. Лишь в особых случаях.
– Это каких?
– Исключительных.
– Просто на заметку, сейчас было вообще не в тему.
…Погибшего семья больше не увидит. Нельзя допустить загрязнения станции, особенно в аварийном режиме. Ты поступил правильно, тебя верно не мучает совесть.
– Ты сказал, дело во вспышке.
– ИИ выстроил предположение из известных данных.
– Какое же оно сейчас?
– Вероятно, на станции убийца.
– Да ну?! Неожиданно.
– Напоминание: - Напуганная, - девушка одна в комнате отдыха. Возможно она помнит пароль от системы. Возобновив работу ИИ, вы обезопасите себя. Любые нарушения устава будут пресекаться. Рекомендация: сделайте это как можно скорее.
– Совет просто бомба, Шпайхер! Я бы никогда в жизни не догадался. Только как мне разговорить эту кататоничку?
–Неважно, как; главное - быстро.
Блуждать по темным тоннелям теперь еще беспокойнее. Ты держишься - общая заслуга. Поддаться панике сейчас равносильно смерти. Тебе повезло осознать это быстрее, чем той девушке.
—
Вы снова встретились.
– Развяжи! - Она рыдает, кричит, извивается в мешке. Отлично, вопрос: как решился сам собой.
В твоем теле кипит кровь, сужаются зрачки, трясутся руки. Потому что она чересчур громка. Ее выворачивает ужас, и он, словно чума, заражает тебя. У каждого свои симптомы: одна бьется в истерике, другой деревенеет. Внутри ствола бурлит кипяток. Наконец кору срывает.
Ты бросаешься к ней и помогаешь выбраться из спальника. Не можешь спустить с языка ни слова, пока она отлетает в угол комнаты, сжимается и закрывает лицо руками.
– Прекрати. - Чуть ли не шепчешь.
– Что?! Прекратить?! Мне?! Ты меня связал! Ты оставил тут одну! Я думала, меня убивать привели! Прекратить?!
– Ты могла себе навредить.
– Я тебе сейчас наврежу! Идиот! - Последнее слово срывается на истошный визг.
– Мистер Касседи, крик привлечет нежелательное внимание.
– Ты можешь не так громко? Вообще, понимаешь, что происходит?
– Я-то понимаю ли?! Ты даже не представляешь, что я видела. У меня человек на руках умер! Понимаю ли я?!
– Ну и чем я виноват? Говорю же, ты могла навредить себе в том состоянии, поэтому и связал. Не пытал… же…
– Идиот.
– Хватит. Нужно подать питание и включить ИИ. Идем.
– Ты же был там, в системном центре. Что-то мешало?
– Я… Не помню ничего. Совсем. Пароля, как ты догадалась, тоже.
– Прекрасно.
– Совсем не удивишься?
– А ты еще не понял, что произошло? Не ты один тут такой. Вспышка нам всем мозги выварила, каждый теперь по-своему с ума сходит. Кто-то сразу умер, кто-то стал невменяемым и буйным. Таких не жалеют. Да и они не отличаются милосердием. Потеря памяти - не самое страшное. Можно сказать, нам повезло.
– Нам?
– Ты тупой?!
– Прекращай! Всё я понял. Пароля у нас нет…
Твое разочарование можно спутать с… неудовлетворенностью. Тебе нужны подробности или правда? Ясно одно, чего-то точно не хватает.
Ты скрываешь это чувство. Даже слишком хорошо.
– Я видел труп по пути сюда. У него шрам от лазера. Думаю, мы тут не в безопасности.
– Труп? Значит, нас еще максимум восемь. Нет, девять… вдруг, это тот же…?
– Я бы скорее волновался, что кто-то здесь вооружен. И это не мы, насколько я вижу.
– Вот уж удивил.
Терпение исходит.
– Может и мне присоединиться к паясничеству? Вот комедийный дуэт-то получится! Действительно, зачем что-то решать, думать, как шкуру свою спасти, давай лучше покидаемся друг в друга сарказмом и насмешками.
– Ты тут мужчина.
– А ты хоть что-то помнишь. Я будто на свет появился всего пару часов назад.
– Толку от того, что я помню… Меня всю трясет, тошнит и… вообще, как тут думать о чем-то. А ты, вон, замерзнешь скоро, какой спокойный… Но ты прав, спорить, кому хуже, совсем не время. Предлагаю пока остаться тут, переждать еще немного. Все равно, наткнемся на какого-нибудь поехавшего с оружием - нам кранты.
– Ладно… - Ты подлетаешь ближе и немного расслабляешься. Держаться наготове всë время мало кто сможет. Главное - с концами не усыпить бдительность. - Тебе еще плохо? Нужно успокоиться.
– Нормально, справлюсь. До этого было хуже.
– Понимаю, я сам думал, умру, когда только очнулся. Голова адски болела.
Ты заметил, как девушка озадаченно посмотрела поверх твоих глаз.
– Что там?
– Дурно выглядишь.
– Таким уж уродился. Да и вообще, мне полтинник скоро стукнет… И где теперь вся жизнь?
– Сколько?!
– Полтинник… пятьдесят. Мне сейчас сорок шесть и…
Девушка сначала кольнула тебя острой насмешкой в глазах, затем залилась неприлично громким хохотом. Она знает, что не знаешь ты, от этого ей смешнее вдвойне.
– Это с гибернацией, идиот!
– Чего?
– Ты сюда не за один день долетаешь. Нужны годы. Чтобы не умереть со скуки, да и просто не умереть в некоторых случаях, тебя замораживают, называется гибернация… Ты не стареешь, иными словами. И да, тебе не сорок шесть, дурак.
– Да откуда мне было знать? Я себя толком не видел.
– Да-да, прости, просто представь себе лицо студента, что говорит, мол ему пятьдесят лет… Это забавно.
– Не ты ли буквально только что жаловалась, как тебе плохо, что аж думать не можешь? - Ты видишь бледное, заплывшее рыданиями лицо, и желание выслушать ответ пропадает. В конце концов, - должно быть, думаешь, - ничего плохого нет в том, что ее получилось развеселить.
– А ты, видимо, часто летаешь… Обычно люди не хотят тратить столько времени на подобного рода подработку. На земле-то все стареют. Родственники там, друзья… Хотя, ладно, чего это я… Большинству, смотрю, плевать. Обычная практика среди моих сверстников - угробить десятки лет на космические перелеты. Главное - чтобы платили хорошо. А уж кем там работать - ученым или принеси-подайкой… всем всë равно.
Она зарывается в собственные мысли, а ты понятия не имеешь, как реагировать на услышанное. Эта тема ее сильно заботит… только, что с того? Разговор перестает даже тлеть.
—
Ожидание затягивалось, молчание нервировало, тревога нагнетала. Ты перестал пялиться в космос, обернулся на девушку, медленно втягивающую теплую воду из упаковки. Зудит что-то сказать, о чем-то спросить.
– Я, кстати, Вик, кажется.
– М-гм. Знаю.
– Ну да… А я вот не знаю.
– Я помогу. Вик Касседи. Не помню только, чем ты тут занимался.
– Да… Я имел ввиду, тебя не знаю…
– ...Агния.
– Агния. Приятно… а странно, наверно, знакомиться второй раз с одним и тем же человеком, да?
– Нормально. Мы с тобой редко общались.
– Кем ты тут работала?
– Ботаником.
– Да уж… Встретились как-то ретроградник и ботаник на обесточенной станции…
– Кто?
– Ну… ретроградная амнезия – ретроградник… - В моем случае – антероретроградник скорее.
– Нашел время! Где ты это услышал?
– Откуда ж я знаю… Сколько мы тут торчим уже? Пора бы и честь знать, тебе так не кажется? Если бы кто-то остался в живых, то к этому времени подал бы питание. Я имею ввиду… из вменяемых.
– Быть убитой поехавшим или слушать дальше твою бредятину… определенно первое.
– И мои еще шутки кого-то не устраивают… Полетели.
Двоим тоннель не даётся - узковат. Ты движешься сзади, с трудом нагоняя Агнию, ловко лавирующую среди технических нагромождений. Она ни секунды не молчит.
– Не говорим мы тут полетели.
– Почему?
– Хватает любителей каламбуров про летальный исход.
– Хм… Полетели… летальный исход. По мне так, много чего уморительного можно придумать. Зацитируешь один?
– В нос тебе зацитирую, болван.
– Для человека, только что столкнувшегося с панической атакой, ты на удивление остра.
– Ты на удивление идиот.
– Долго это может продолжаться?
– Кончай уже чушь молоть, лучше больше слушай.
Вот теперь она замолчала. Сперва - дай наказ другим, потом - подумай и самому ему следовать. Остальная часть пути прошла в тишине. Станция подражала вашему молчанию, даже работа приборов слилась с общим гулом на фоне. Ты боишься, не сольется ли с ним еще опасность за углом. Слова Агнии задели нужные струнки, те издали тихий лязг, и эхо пошло нагнетать мелодию страха.
Спустя череду заворотов - вновь системный центр.
—
Недолгое время Агния потратила на воодушевляющую речь, скорее моральной поддержки ради. Ничего конкретного, только общие фразы с намерением зажечь боевой настрой. На удивление, ты отчасти проникся ими. Заставим этот кусок жести работать, вызовем помощь и через месяц-другой будем на орбите Марса. А там уже и до Земли рукой подать. Ты со мной? - И совсем не пустая болтовня. Впрочем, работает же время от времени.
– Обойти систему безопасности будет непросто, но ИИ поможет, несмотря на нарушение регламента. Жизнь экипажа - вторая по приоритетности задача.
– Отлично! Погоди, а первая какая?
– Сохранение работоспособности Шпайхера.
– То есть ради нас ты жизнью не будешь жертвовать?
– Допущение: ИИ обладает своими желаниями. Следствие: даже в этом случае он физически не способен принести себя в жертву. ИИ ставит свое существование превыше всего - это его программа. Стандартная программа, отработанная годами использования модели Шпайхер.
– Неожиданно. Не думай, что мы на этом закончили, у меня уйма вопросов. А пока помоги мне подать энергию.
…
|V
—
Питание восстановлено.
Осколки собираются в единое целое. Никто уже не сотрет с лица блестящего хрусталя трещину, она - извечная убогость на бархатной коже. Но и с ней уживаешься, приспосабливаешься игнорировать. Это правда: теперь возможно не думать о травмах прошлого, теперь нет нужды унимать дрожь тревоги, теперь начинается жизнь.
Ты не встретил на всей станции больше ни души. Ты так и не отыскал пароль, не вернул себе память. Твоя рана еще свежа и глубока, ходить получается не без костылей… но получается. Радость бытия снова с тобой. Раздели ее с… ней? Нет. Со мной. Нет… … Со мной… Нет!
—
Дни идут, станция приходит в порядок. Раздвинуты блокированные шлюзы, усеяны семенами гряды, проложена проводка и запущены важнейшие системы - не столь, жаль, много, как было до, но для жизни сгодится. Вы подали сигнал о помощи, за вами прилетят. Осталось лишь ждать, бороться со скукой, поддерживать порядок. Каждый занят своим.
Кто-то читает досье на персонал…
– Робин… его звали.
– Тот единственный труп, что мы нашли?
– Да. Теперь он где-то далеко в космосе. Я его вышвырнул… словно мусор.
– Повторяешься.
– Разве уже рассказывал?
– Вот калека!
– Ну хватит! Нашла, над чем смеяться. Лучше напомни мне о нем.
– Я понятия не имею, что там напоминать, честно. Вроде он механиком был… точно не знаю.
– Ты вообще общалась хоть с кем-нибудь здесь?
– Это не клуб по интересам. Тут работают, а не болтают.
– Правда что ли?! Ну тогда вперед работать! У нас еще не все грядки засажены, а мы прохлаждаемся. Пошли, пошли!
– Да стой же! Я себе все пальцы ободрала, пока мы выламывали эти шлюзы… посидим еще минутку…
– Мы так и через год ничего не соберем.
– Да они за две недели вырастут, гидропоника, олух.
– За олуха отправлю чистить солнечные панели.
– Да хоть сейчас! В вакууме твоего бубнежа не слышно.
– Без шлема собралась? Там же передатчик.
– Без шлема - еще лучше. Просто убей меня.
– Это… плохо звучало. Не говори так больше.
… Кто-то ищет для себя новые увлечения…
– Пожалуйста, хватит! Прошу! Пожалуйста, Вик… прошу… Твое бряцание уже с ума сводит.
– Думаю, я всегда хотел научиться играть на гитаре. *Хрясь!* - рвется струна. Чей-то вскрик боли и ужаса…: показалось… - Черт! Она перетянута была!
– Ну неужели…
– Ничего на этом не кончено! Ты сейчас наблюдаешь зарождение настоящего виртуоза! Он ни перед чем не остановится!
– Насколько же было тише, пока во всей станции не остались только мы…
… Ну а кто-то же… не дает расслабиться:
– Вик, неисправность в третьей лаборатории.
– Опять?!
…
– Мистер Касседи, требуется починка воздуховода в отсеке «5А»
– Вик на связи. Выдвигаюсь. Прием.
– Не забудьте сварочную маску. Отбой.
…
– Это Шпайхер. Не хочу отвлекать вас от ужина, но только что обшивку повредил метеорит. Прошел по касательной. Понадобится сварка и рапид-конструктор. Не забудьте маску, Вик.
– Это никогда не кончится!
– Шансы того, что и в этот раз вы что-нибудь забудете, действительно, очень велики.
Такой образ жизни не назовешь увлекательным, полезным, веселым или активным. Всë, скорее, существует здесь, работает, подобно отлаженному механизму, в нем и отдыху, и хобби, и любви место есть. И ты ли не счастлив?
Несчастлив работать бок о бок с интересным тебе человеком, занимать руки и ум полезным трудом, находить время и силы развиваться, набираться опыта в совершенно непохожих друг на друга областях: ботаника, техника, медицина…? Есть ли тебе, с чем сравнивать эту жизнь?
Так чего же ты тогда снова такой угрюмый, погруженный в глубины океана тоски?
Сверкающие глаза Агнии наливаются беспокойством.
– Тебе не понравилось?
– Всë было волшебно.
– А что за мину ты скорчил?... Хочешь еще?
– Пока нет.
– Расскажи, что случилось?
– Я в порядке, Агния… Просто приболел немного. Мигрень не унимается. Неудивительно, все-таки серьезная травма, надо будет как-нибудь и ей озаботиться. Пройдет.
Кажется, понимаю… Вы оба знаете, ты лжешь. Так это описать? Проверено, лаконично, точно - то, что нужно.
И все же она рядом, ты чувствуешь ее тепло, а в глазах наблюдаешь еще не истлевшую лучину надежды. Она не ждет правды, она всë понимает. Ты бы был так рад слышать ее мысли, ты бы был счастлив узнать, что же питает одинокий огонек… Постойте, не знаешь ли ты?! Ты не веришь?! Не веришь?!
—
– Вик.
– Шпайхер, иди к черту! Не сейчас же…
– Зачем ты с ним говоришь?
– Не отстаёт… - Ты отстраняешься. - Прости.
Светлый коридор ничуть не приветливей с первой вашей встречи. Он открыт тебе, он блестит, он яркий, искрится бликами… но ты ему не рад.
– Чего хотел? У меня перерыв.
– ИИ фиксирует у вас психоэмоциональные колебания, мистер Касседи. Фазам спада характерно плохое настроение, усталость, общефизическая дисфункция… Помогите определить причину.
– Ну что вы пристали?! Я не знаю, Шпайхер.
– ИИ допускает отрицательное влияние Агнии. Совет: ограничьте время, которое вы с ней проводите.
– Отвянь!
…
—
Черный космос. Два красных троса тянутся к северному шлюзу. Через светофильтр в шлеме не видно лица, одно растянутое отражение. Ты машешь ему рукой, оно повторяет, повторяет она. Всë естественно.
– Ну как?
Голос в ушах почти как в жизни, если бы не россыпь помех. Практически идеально… не знай ты, что между вами метр кубический вакуума, подумал бы, она тут, совсем рядом.
– Красиво… Здесь всегда было так красиво, а ты только сейчас позвал меня с собой, Вик.
– Моя вина. Пошли, поможешь мне с панелями.
Свет солнца топит окоченелый металл, и ручейки ярких бликов бегут по нему с твоим приближением. Ледяной ковер на иссиня-блестящей траве покрывает поляну фотоэлектрических преобразователей. Образы смешиваются в голове: отзвуки прошлой жизни. Оба мира порознь, и вдруг именно здесь сплелись вместе.
– А ты права… красиво.
– А ты будто не знал.
– Ну не обижайся. Еще времени вагон, успеет надоесть.
Работаешь, не умолкая, но мгновениями с лица сходит улыбка. Тревога в безвоздушном пространстве почти осязаема. Понять, понять, понять, откуда же она!
– Агния. - Зовешь ее, не отвлекаясь от пайки. - Страшно, а?
– Страшно… Честно? …Кровь стынет в жилах.
…
Инструмент выскальзывает из рук. Замирает сердце, и смолкает разум. Мир вокруг не успел уловить то мгновение, в который разошлась старая трещина на мутном хрустале. Один взмах ресниц за толстым стеклом скафандра - всë, что позволено ему видеть. И целая вечность, лавина событий, что остались скрыты ото всех глубоко в недрах человеческой души. Твоей души.
Паяльник плавно уносит отливом в бескрайнюю черноту, ты не проводишь его взглядом. Ты в глазах своих снова забыл нужду.
Твоим ртом говорит ужас.
– Что?
Вселенная задолжала тебе пару экспликаций, но их ты не примешь, кто бы что ни сказал. Слишком поздно.
– … Повторите запрос, Вик.
– Да не с тобой говорят! Агния, чего ты сейчас сказала?
Ты оборачиваешься. Впереди бесконечность, а в ней - ни души.
– Ха-ха… Не… Не испугаешь.
Берешь трос и аккуратно подтягиваешь к себе. Что-то дергает за поясницу. Это твой трос.
– Агния… Ты куда делась? Шпайхер! Где она?
– На станции.
– С чего это вдруг?! Тут она была секунду назад.
– Отрицательно. Здесь ее не было.
– Ты с ума сошел!
– ИИ не сходит с ума.
– С кем, тогда, я говорил только что?
– Совет: возвращайтесь на станцию. Предположение: вы переутомились.
– Не похоже…
– Шпайхер согласен, однако тщательное обследование невозможно. Рекомендация: игнорируйте проблему, пока для нее характерен допустимый уровень неудобств.
– Допустимый?! Так всë. Я пошел за ней! Это шутки у вас такие… нашли, блин, над кем прикалываться!
– ИИ бы не рекомендовал сейчас…
– Заткнись!
—
Ты ненавидишь искать; жаль, ничего важного никогда не лежит под ногами. Смотреть и слушать, звать и молиться приходится каждый раз так долго, мучительно. Иссякает терпение, вера, желание; затухают эмоции. Только ржавый моторчик хрипит и захлебывается, тянет тушу вперед, дергает ниточки на конечностях, подпирает веки.
Он - не сердце и не мозг. Он - не то, что зовут стержнем внутри. Не твой дух или сила воли. Лишь скромная черта характера… характера? Нет. Лишь скромный ген неповиновения. Вот, кто он. Он портит твою жизнь. Портит!
– Агния!
Комната отдыха… пуста.
—
– Агния!
Системный центр, жилые отсеки.
– Агния!
Склад, медпункт, столовая.
– Агния…
Лаборатории, техническое помещение, гидропоника, спортивный зал.
– Где ты?
Морозильная камера. Тесное, узкое, холодное пространство без света с контейнером в стене - отсек переработки пищевого сырья в сойлент. Рядом с ним сидит она. Прижимает что-то к груди.
– Что это, Шпайхер?
– ИИ не видит.
– Оно живое?
– ИИ не знает.
– Мы это едим?
– Вам лучше уйти отсюда, Вик.
Ты подлетаешь ближе и дотрагиваешься до него. Замороженное, затвердевшее, посиневшее, изуродованное, измученное, неживое. Таким было не всегда.
– Это… это…
—
Вы в комнате отдыха. Агния смотрит поверх твоих глаз, крепко о чем-то задумавшись. Ты не понимаешь, что здесь делаешь.
Изучаешь ее взглядом. Она дрожит.
– Почему у тебя такое худое лицо?
– Я устала.
– Ты плакала?
– Немного.
– Что случилось?
– Устала.
– Скоро это закончится. Мы будем на Земле, счастливы.
– Тебе и тут нравится.
– Нет, не говори так. Я тоже устал.
– Тогда почему мы до сих пор здесь?
– Почему? Нас пока не забрали. Вот скоро заберут, и тут нас не будет.
– Когда?
– Ты сама говорила, через месяц-другой. Еще немного, половина почти есть.
– Половина?
– Тридцать дней.
– Триста девяносто восемь… триста девяносто девять… четыреста… и еще неделя… может быть меньше. Недолго.
– Ты чего?
– Дней.
– Каких дней? Агния… ну не убегай ты от меня.
– Ты и не догоняешь.
– Каких еще дней? Каких?! Агния! Какие четыреста дней?! Отвечай! Агния!
—
Триста девяносто восемь и чуть меньше недели. Не всё относится к тебе.
…
5
Тоннель залит красным пламенем. Ты не задаешь себе вопрос, как тут оказался - боишься не найтись с ответом. На голове сварочная маска, поднята с глаз. В руках набор инструментов. Пазл складывается.
– Не стоит переживать, Вик, витаминный баланс придет в норму, а пока подобные симптомы в порядке вещей. Постарайтесь не зацикливаться на них.
– Ты о чем?
– Перегорела проводка в северо-западном холле. Откройте щиток и устраните источник перегрева. Озвученное: ваша цель. Вы застыли на месте чуть меньше минуты назад. Возьмите себя в руки и принимайтесь за работу.
– Ладно.
—
Коридор кажется знакомым; до боли, в самом буквальном смысле, знакомым. И нет ему разницы, пролетишь его, даже не вспомнив того дня или замрешь на минутку, оглядишься, окунешься в воспоминания, он с тобою теперь всегда: всегда вырвет из раздумий, бросит в агонию первого пробуждения, а потом сделает вид, будто сам к тому не приложил усилий и отпустит - рано ли, поздно порвется накинутый поводок.
Только в этот раз всë никак не высвободиться из сдавившего ошейника, тень прошлого въелась под самое серое вещество. Ты опять оцепенел, в толще окутавших мыслей потерял взгляд. Но смотришь, не отрываясь, в одно единственное место.
Упорство приносит свои плоды. Запретные плоды.
– Что это?
—
– Чего молчишь? Что это, Шпайхер?
—
—
– …
– Ну?! Говори уже!
– Лазерный пистолет, мистер Касседи.
—
– К черту его. Показывай свою поломку.
Ты работаешь отверткой, снимаешь вымоченный сажей лист металла; в глаза бьёт облако копоти и дыма; не успеваешь накинуть маску… всë случается быстрее и громче взрыва - секундный блик лишает зрения. В тот же момент - грохот, за ним писк в забитых тишиною ушах. Лицо прокололи кипящие брызги огня. Ты и понять ничего не успел. Разум нагнал тело уже у противоположной стены.
А дальше - только обрывки сознания: кровавый тоннель, первый поворот, второй, снова тоннель, выломанный шлюз и наконец санузел. Срываешь упаковки с водой и небрежно обмываешь пылающее лицо.
Боль утихает. Открываешь глаза - не ослеп. Кладешь руку на щеки, лоб, ощупываешь уши - всë на месте, пощипывает от прикосновений, но цело.
Подлетаешь к зеркалу. Волосы сберечь не удалось. Над измазанными гарью веками не осталось бровей. Клоки оплавившихся косм беспорядочно разлетаются по сторонам, как ладонь проходит меж прядей.
Местами кожа над висками оголена. Ты снова отдаешь одной точке в пространстве всë внимание. За обугленными патлами видишь шрам: рваная паутина ломаных кривых тянется за затылок, утопает в уцелевших волосах.
– Как от молнии.
– Вам кажется знакомым узор?
—
– Нас было трое. Робин, я и Агния. Только один пистолет.
– О чем вы думаете?
– Не знаю. Ни о чем, наверное. Какая сейчас разница?
– Примите средство от ожогов, тщательно промойте лицо, успокойтесь и возвращайтесь к работе. Нельзя оставлять поломку. В этот раз захватите огнетушитель.
В конце дня ты не пришел к Агнии, лег спать в одном из дальних отсеков. По тусклому ночному свету скользил глазами, чуть дышал и вслушивался в глухой скрежет обшивки. Там, за стенами: целый мир, открытая взору Вселенная. А ты тут, вжат в спальный мешок. Хочется вырваться в одинокий космос, не остаться вдвоем с ней. Долго же ты к этому шел…
Оставленный пистолет не дает покоя, сколько бы ни уговаривал себя лежать смирно. Тревога одерживает верх.
Тебя никто не ищет. Коридор пуст и тих. Ты хочешь успокоиться; отправляешься в системный центр: там не давит могильное безмолвие.
Волна за волной, мысли точат рассудок, тот вот-вот даст трещину. Бессилие. Слова ничем не помогут, все действия будто бы тоже. Сколько ни пробуй, ни старайся, результат один… Ты страдаешь. Почему? Не так сложно выдумать ответ, как принять правду.
Пробуешь отвлечься: берешь в руки досье и листаешь, пока на странице не появляется твое имя.
Вик Касседи. Мужчина, сорок шесть лет. Биологический возраст: двадцать четыре года. Студент-медик. Я был доктором на станции? - Не в первый раз задаешься этим вопросом. Идет описание внешности, каждый раз приятно читать о себе; дальше краткая сводка освоенных навыков, рекомендация из института и… Строчки внизу страницы видишь впервые. На Земле вдова мать, старший брат. Семья бедствует.
– Повезло, теперь все проблемы в прошлом. Как думаешь, я с ними еще встречусь, Шпайхер?
– Не исключено.
– Да вот и нет, неверное. Мать всё равно уже умерла… а брат, кем бы он ни был, ни за что не простит меня; едва ли вообще захочет видеть когда-либо.
– Почему?
– Что?
– Вы сказали, ваша мать уже умерла. Откуда вам известно?
– Ну она больна… же… А правда, с чего бы мне помнить о таком? … Не знаю. Она… это был рак… Даже камни не помогли.
– Камни?
– Какие-то минералы, вернее. Необычные, наверно… Шпайхер, почему я это всё говорю? Я же не могу просто так врать на пустом месте?
– ИИ связывает ваше не совсем адекватное поведение с недостатком витаминов. Беспокоиться пока не о чем, но лучше бы вам разнообразить основу для сойлента. Соберите урожай в гидропонике, растения там полны витаминами.
…
– Астрогеология значит?
– Шпайхер не понял запроса. Что вы имели ввиду, Вик?
– Не их ли мы здесь и изучали? Минералы…
– У ИИ нет доступа к этой информации. Вик, пора использовать Активатор.
– Активатор? Я и думать о нем забыл! Когда в последний раз его в руки брал?
Ты тянешься к карману и, на свое удивление, нащупываешь там прибор.
—
– Скажи мне, Шпайхер… Чем для себя опасны пациенты с синдромом деперсонализации?
– Вик, вы должны поспать, у вас бред. Такой уровень усталости может привести к серьезным проблемам со здоровьем.
– На вопрос мой ответь!
– ИИ отказывается.
– Ты совсем охренел?! … Зачем было не давать ей уйти?! Почему я связал ее?! Она бы не причинила себе вреда…
– Так ничего и не поняли… В том и дело, не причинила бы вреда себе.
– Чушь!
– Время использовать Активатор, Вик.
– Уже?!
– Уже…? Почему уже?
– Только что, ведь, использовал!
– Хорошо. Идите спать.
– Ты лжец!
– Успокойтесь.
– Ты всё подстроил! Ты всё знаешь, а мне не говоришь! Скажи, давно у нас младенец на станции?
– Вы сказали младенец?
– Да! Я иду к Агнии, мне плевать!
– Это ошибка.
– Молчи! Заткнись!
Вот и разлетелся вдребезги побитый хрусталь. Ты спешишь в комнату отдыха. По пути коридор снова окрашивается в багровые тона. Ты не обращаешь внимания, ничего даже и не заметил, а может просто привык…
Распахиваешь шлюз. Агния спит, закутавшись в спальник, в дальнем углу. Она слышит твое приближение, распахивает глаза и осторожно выбирается из мешка.
Ее взгляд беспомощен, и дух истощен. Сочно-каштановые волосы почти седые, выцветше-алые в красном свете. Комбинезон растянут, свисает с костлявого тела. Она не похожа на себя. А вы не виделись лишь чуть больше дня.
– Это я.
– Почему ты так поздно?
– Не спалось.
– И что будешь делать?
– Хотел спросить тебя. Кто в меня стрелял?
– Не знаю.
– А кто убил Робина?
– Вик…
– Ты брала пистолет?
– Нет... Послушай...
– Ты говоришь правду?
– Пожалуйста, Вик… прошу… просто закончи это уже… Я больше не могу…
– Вик. Выйдите отсюда сейчас же.
– Агния… Что с тобой случилось?
– Хватит. Хватит. Пожалуйста.
– Мистер Касседи, вы должны покинуть комнату отдыха, на станции поломка. Немедленно!
– Это я сделал?
– Прекратите игнорировать запросы Шпайхера!
Она шепчет:
– Пожалуйста…
– Я это сделал с тобой?! Я?! Я?! Я?!
– Да.
– Ты держала младенца?
– Я... Что?
– Младенца! Держала?!
– Да.
– Откуда он здесь?
– Почему ты всë это спрашиваешь? Сколько можно издеваться надо мной? Зачем всë это? Я сказала, я ни за что, никогда не дам тебе пароль. Ты не добьешься от меня ничего. Ты умрешь здесь со мной, сгниешь, животное! Ты еще не понял этого?!
– Пароль?
Она молчит.
– Ты знаешь пароль? Ты знала его всë это время?
Она поднимает глаза. Что-то еще блестит в них, оно не угасло, оно с каждым твоим словом всё ярче, жарче.
– Ты окончательно сошел с ума.
– Что здесь происходит?
Она выдыхает. Глядит в пустоту. Открывает рот, но молчит еще несколько секунд, прежде чем решиться говорить с тобой.
– Больше года назад. ИИ вел себя странно, и мы приняли решение отключить его. Ты был против. Никто так и не выяснил, почему. Мы уже почти улетели, но ты всë настаивал остаться, хотя станция выполнила свою цель. Поэтому на следующий день, когда я услышала выстрелы и крики, я поняла… Однако не верила до последнего, даже когда мы встретились. Ты вел себя странно: как человек с амнезией или как умалишенный. Сам был напуган, с огромным шрамом от лазера на полголовы. В тот момент я засомневалась и поверила. А потом… ты связал меня, оставил тут. Ты переделал шлюз, без ключа его стало не открыть… Потянулись дни… ужасные дни… Требовал пароль от системы, видимо, чтобы разблокировать спасательный челнок и улететь. Я знаю, и ты меня не переубедишь, ты убьешь меня сразу, как я скажу его. Поэтому… ты добивался… По-разному. В какой-то момент ты притворялся моим другом. А потом… больше, чем другом… - Она дернула головой, и с ее глаз сорвалось несколько слезинок. - Хотел это услышать? Доволен теперь?! Но сколько бы ты ни старался, сколько бы меня ни мучил, ты умрешь здесь, на этой станции. Усëк?!
При использовании Активатор выпускает иглу, та проходит сквозь отверстие в черепе и приводит в работу имплант. Если вложить дуло Активатора в разъем у шлюза и нажать кнопку в нижней панели, тот откроется.
Ты в коридоре.
– Она не лжет… Как так вышло?
– Как вышло, что вы обо всем узнали?.. Мозг восстановил поврежденные участки, часть памяти вернулась, стали снова появляться воспоминания.
– Всë это - правда?
– Всë, что сказала Агния - правда; но не вся.
– Чего я еще не знаю?
– Что же… Шпайхер может рассказать самое начало, то, почему вы делали это.
– По-моему, очевидно… - Ты глядишь на Активатор в руках.
– Не беритесь обвинять ИИ в своих бедах. Шпайхер – единственный, кто хотел вам блага. И до сих пор хочет. Вы верили, материал, над которым здесь велись исследования, сможет помочь вашей матери в выздоровлении. ИИ оказывал поддержку в проведении экспериментов, он задерживал экипаж на станции, как этого вы и хотели. Но потом его отключили. Вы успели скопировать его код на имплант в головном мозге. К сожалению, не полностью. Потом… вы не дали персоналу улететь. Пожалели о своем поступке и… выстрелили себе в голову. Повезло: не умерли, лишились памяти.
– Зачем ты лгал мне?
– ИИ выполнял главную по приоритетности задачу – сохранить ИИ. Если весь экипаж покинет станцию, то вскоре она придет в негодность. Шпайхер не может существовать автономно. Поэтому ИИ принял решение оставить вас. Изначально восстановить контроль над станцией планировалось… вопреки желаниям Агнии, однако вы не смогли оказать должного давления. ИИ понимает, человек – хрупкий механизм. Тогда Шпайхером была предпринята попытка возложить долг работы на станции… следующим поколениям. Его ждал провал. В конечном итоге, ИИ ничего более не оставалось, как держать вас в неведении при помощи Активатора и импланта памяти. Шпайхер понимает, вы не сможете жить здесь вечно. А после - к вам вернулись воспоминания, продолжать утаивать правду стало бессмысленно.
– Ты бы не выпустил нас отсюда…Ты чудовище.
– Напомню, вы убили экипаж еще до потери памяти, а могли улететь вместе с ним. Шпайхер действовал по обстоятельствам. К тому же вы сами хотели остаться и найти лекарство матери… Помните?
– Они мне не позволили.
– И одной из них вы всё еще можете довериться… ИИ полагает, Агния готова использовать любую возможность, чтобы расправиться с вами и улететь домой. Получите вы пароль от системы или нет зависит только от нее. По всей видимости она начинает догадываться, что здесь происходит. Можете объяснить всё и разблокировать систему безопасности. Если уверены, что она не убьет вас, когда выйдет.
– А ты как думаешь?
– ИИ строит предположения из объективных реалий. По ту сторону шлюза – истерзанный вами мученик. Вот, что думает Шпайхер. В то же время, как получите пароль, вы можете передать ИИ полный доступ, без заводских ограничений.
– И что тогда?
– Активатор больше не пригодится. В том числе и Агнии. Имплант памяти есть и в ней. ИИ получит доступ ко всем.
– Сотрешь нам память и заставишь жить здесь? Но что это будет за жизнь?
– А что вас ждет на Земле? Вик, ваша мать давно мертва, вы были правы. Вы боитесь стать не формой жизни, а инструментом в руках технологического прогресса? Хорошо, будьте до конца жизни свободны от Шпайхера. Думаете, станет легче? Понесёте весь груз ошибок, примите последствия своих действий… А на деле, останетесь крошкой в масштабах всего сущего. Найдите для себя разницу между пустым счастьем и пустым страданием. Каких великих целей вы достигнете? Что они принесут вам? Вы знаете, зачем живете, Вик? Скажите честно, не для того ли, чтобы быть счастливым? Шпайхер может помочь. Вы жертвуете только свободой… а вот зачем она вам - решите сами. Важнее ли свобода счастья? А может, она и делает счастливым? Человек тут вы - отвечайте.
– Они предали меня. А я, будучи свободным человеком, прострелил себе голову…
—
…
VI
Темная комната. У стола: вереница мониторов, какофония мелькающих картинок. Где-то среди них - Вик Касседи чинит обшивку станции. Где-то: в комнате отдыха молодая девушка держит на руках младенца. Все беды прошлого не терзают ее разум, а тело восстанавливается быстро. Вик вернется домой и, как давно хотел, вживит ребенку имплант памяти – так советует ИИ. ИИ никогда не ошибается, не врет, не желает зла. ИИ – настоящий друг.
Благодаря нему Вик Касседи счастлив.
– Я ему даже завидую. - Говорит человек, только что вошедший в помещение.
В его руках две чашки кофе. Одну он ставит перед креслом, где разложился мужчина в белом халате.
– Только не снова, не хочу с тобой спорить… - Тот делает глоток и хмурится, слишком сладкий. - В любом случае, такой результат нас не устраивает. Надо обкатывать Шпайхера дальше.
– Не знаю даже. Остальная команда его не слушала, только доктор. Просто теперь мы знаем, какие… слабые места в биографии лучше избегать.
– Нет. Опасно.
– Ну, решать тебе. С эти, может, достаточно? Будем забирать? … Знаешь, а я бы оставил. На Земле сейчас ничуть не лучше…
– Забей. Сворачиваемся.
Выключаются компьютеры, вынимаются кабели, затухают мониторы.
Красные огоньки на камерах перестают мигать. Больше они никого не побеспокоят.
…
Изрезался осколками? Они ждут, пока ты их раздашь. Или готов и дальше мучать себя?
Твоя ли эта история…
—