Перезагрузка

В окно било солнце. Очень сильно болела голова. По какой-то непонятной причине он был уверен, что в этом виноваты заросли сахарного тростника, растущие за домом. Каждое утро он собирался взять в подвале нож-мачете, и пойти рубить ненавистные заросли. Но каждый раз как-то не случалось.  Голова болела все больше, и стало понятно, что придется вставать. С одной стороны, можно было бы пойти прогуляться вдоль берега – на островах в Эгейском море после рассвета удивительно красиво, или пойти поплавать в бассейне. Тогда, возможно, голова пройдет, и удастся наконец сесть за книгу. В общем, ради этого приятель Василий и одолжил ему на лето чудесный домик на небольшом частном острове. Белое здание в стиле минимализма, перед ним - небольшой бассейн, позади -маленький сад, несколько рядов оливковых деревьев, и эти злосчастные тростники. Внутри дома такие же беленые стены, почти нет мебели и украшений, оборудована кухня. В подвале опреснитель воды, холодильник с запасами на пару недель, станция связи, которая не работает и небольшой сейф с оружием на всякий случай. Остров совсем крохотный, но сам он такой себе вряд ли смог бы позволить.

Георгий не то, чтобы был второсортный актер. Но герой-любовник из него так и не сложился, а до характерных ролей он так и не дорос. Поклонниц у него всегда было много, поэтому женился он поздно, да и то «по залету». Зато в дочке души не чаял, не разводясь исключительно из-за нее, просто по-тихому заводя новых пассий. Но развод все-таки пришел. Собрав доказательства о его связях с несколькими любовницами, благоверная не только подала в суд, требуя больших алиментов, но еще и намекнула, сколько денег хочет получить за право видеться с дочерью.  Такой суммы у него не было. Судорожно пытаясь сообразить, кто бы ему мог одолжить денег, Георгий вспомнил, про школьного приятеля, который открыл десять лет назад на Крите какой-то косметический бизнес, назвав его в честь греческой богини. Видимо, богиня помогала и бизнес шел неплохо. Приятель успел разжиться не только собственной клиникой и виллой, но даже небольшим островом, и уже несколько раз приглашал Георгия оценить все это по достоинству. Как выражался сам Василий «осуществить перезагрузку».

В первую очередь пришлось оценить все бары Ираклиона, столицы острова, а потом и пригородов. Другая культурная программа была не так уж и нужна, но приятель все-таки уговорил его сходить в Кносский дворец. Пока Василий толковал что-то о культе великой богини и отношениях к мертвым в минойской цивилизации, Георгий думал, как бы спросить про деньги. Услышав просьбу, друг рассмеялся. Потом ответил, что в долг не дает, но может инвестировать сумму авансом. Мол, в клинике ведутся исследования, и он спонсирует тех, кто готов завещать после смерти тело науке. Увидев вытянувшееся лицо Георгия, он рассмеялся еще больше, и предложил нечто другое. Клиника хотела запустить собственную серию женских романов, для дам, которые проходили там лечение. Василий готов был выписать аванс, и выдать остальную сумму, если роман будет готов через три месяца. Иначе клиника получала тело Георгия. Разговор был странный, но вечером, после очередной прогулки по барам и разговора с дочерью Георгий все подписал.

За следующие дни Георгий успел уже свыкнуться с мыслью, что следующие три месяца он проведет в гостевой комнате на вилле, где будет работать весь день, а вечером спускаться к морю и пить рецину, когда произошло неприятное событие. Василий повредил руку, и машину до дома пришлось вести Георгию. Дорога вилась вдоль берега, то показывая море и песчаную полоску пляжа, то снова пряча ее за деревьями и домами. В какой-то момент пляж открылся совсем рядом. В воду заходила девушка. Черные густые волосы до лопаток, очень бледная кожа. Даже странно в таком климате. Издалека ему показалось, что эта та красавица, с которой он пытался познакомиться в городе несколько дней назад, но она молча махала на него рукой, и отворачивалась, хотя по-русски явно понимала. Задумавшись, Георгий пропустил поворот и вылетел в машине прямо на пляж, сбив несколько пляжных столов и зонтиков под пальмовыми листьями. Вождение без прав и некоторое количество алкоголя в крови делали ситуацию неприятной. Поэтому друг предложил перебраться сразу на остров и начать писать книгу там. А он за пару месяцев разобрался бы с проблемой.  Правда, остров был необжитой, связи не предвиделось. Только раз в три дня приезжал на моторной лодке пожилой рабочий-грек от клиники, проверял есть ли продукты и не надо ли чего. С ним приезжала его женушка, которая прибиралась в доме. Ни по-английски, на по-русски они не говорили. Просто вежливо раскланивались, делали свою работу, стараясь не встречаться глазами с гостем, и через несколько часов уезжали.

Теперь Георгий стоял и смотрел на стол, освещенный лучами солнца, пробивающимися через занавеску. На чистом листе красовалась единственная строчка: «Приключения Адель в Тайланде». Больше на листе ничего не было, хотя прошло уже три недели. Слабым оправдание было даже то, что книгу он собирался писать впервые в жизни. А так как ни в чем кроме женщин, еды и путешествий он не разбирался, то жанр любовного романа казался единственным, что он может освоить. Он еще раз пробежался взглядом по полкам. Несколько статуэток змеиной богини. Книг и дисков с фильмами много, но достаточно специфической тематики. Политика, философия, религия, антиутопии, стояли вперемешку без какого-то видимого порядка. Декарт, Локк, Филипп Дик, Платон,  Фуко, Гибсон, ведическая литература, справочники по медицине и медитации…

Заниматься на острове было совершенно нечем, так что без особого интереса, но какие-то книги он листал. Собственная книга все равно не шла, зато медитации стали получаться. Ведические тексты тоже оказались достаточно занятными. И в этот момент начались странности. Сначала они происходили только ночью. Если смотреть на остров в это время суток, то сначала начинало казаться, что предметы утрачивают объем, а тени появляются не в тех местах, где нужно. Так как ночью освещался только дом, небольшой участок вокруг и дорожка до пляжа, то можно было подумать, что ничего не существует, кроме этих освещенных кусков пространства. А когда с моря начинал надвигаться туман, призрачными начинали становиться и они. Но каждое утро остров снова появлялся из небытия, как только рассеивался туман. Георгий думал, что это нервы и надо меньше пить.

Потом странности стали появляться и днем. Странными становились звуки. Например, трескотня цикад. Можно было услышать ее, стоя на совершенно пустом куске пляжа, где не было ни травы, ни деревьев.  Или звук мог появиться в нескольких метрах от дерева, на котором цикады точно были. И тростники. Они вдруг начали издавать шорох в то время, когда совершенно не было ветра. Георгий проверил всю заднюю стену дома, надеясь найти вентиляцию или работающий воздуховод, но тщетно. По какой-то странной причине он их пересчитал. Растений было девяносто шесть. Тростники все это время тихо шуршали, и, казалось, пытались погладить его листьями по плечам. Больше он старался к ним не подходить. Идея пить меньше не помогла. Идея пить больше не помогла тоже.

Теперь, последний раз взглянув на неудавшийся роман на столе, Георгий вышел комнаты и посмотрел на часы в гостиной. Тиканье стрелок слышалось из противоположного угла, но он старался не обращать внимания. Судя по времени, скоро приедут старик с женой. Нужно будет спуститься на пляж и помочь разгрузить продукты. Георгий вышел из дома, прошел мимо бассейна, а затем снова вернулся. В воде отражалась огромная луна. Он перевел взгляд на небо. Безупречная синь и диск солнца, ни одного облака, ни одного другого объекта. А в воде бассейна все еще явно проступала лунная поверхность.  Нужно будет сказать, чтобы меня забрали отсюда, подумал Георгий. Я болен, и мне надо к врачу, так больше не может продолжаться. Подойдя к краю террасы, он посмотрел на берег и застыл в ужасе. Лодка, действительно, приплыла. Только теперь она больше походила на оплавленный детский пластиковый пароходик, местами раздувшийся, а местами почерневший от жара. Две фигуры, когда-то бывшие людьми застыли, поднимаясь по дорожке, ведущий к дому. Сейчас они больше напоминали манекенов, не падающих на землю только благодаря деревянным подпоркам.

Он захотел вернуться в дом, но, как оказалось, дома больше не было. Терраса стала площадью, замощенной плитами песчаника, а за ними во всем своем великолепии высился Кносский дворец. В три этажа, с рядами толстых колонн, выкрашенных киноварью, с рядами узорных пифосов, выстроившихся вдоль стен, с фресками, изображающими танцовщиц и священного быка. Георгий видел трехмерную модель на Крите, но сейчас это был реальный дворец, появившийся прямо посреди острова. На месте бывшего входа в дом высились ворота. Если он правильно помнил, то в этом месте был тронный зал, где горел огонь и на троне, в окружении грифонов и дельфинов должен был восседать царь-жрец. Опять невыносимо зашелестели тростники. Из дома кто-то вышел и направился прямо к нему. Девушка. На ней были джинсовые шорты и белая футболка. Все очень простое, но как-то очень изящно сидящее на фигуре. Девушка подошла совсем близко. Темные волосы, удивительно светлая кожа. Никаких украшений, только золотой кулон в виде двух пчел на тонкой цепочке. Это была та самая, из ираклионского бара. Вернее… не совсем та. Что-то неуловимо знакомое было в ее внешности, но он не помнил что. Пытаясь понять, где еще он мог ее видеть, он посмотрел ей в глаза. И понял, что таких глаз у живых существ не бывает.

Первой реакцией было перепрыгнуть через ограждение, оставшееся от террасы и побежать по направлению к морю, надеясь на случай или на то, что лодка каким-то чудом еще может плыть по воде. Начало смеркаться. Из-за горизонта показалась уже настоящая луна, она становилась все больше, ее поверхность приобретала совершенно четкий красноватый отблеск. Море же было совершенно спокойным, приобрело зеркальный блеск, и казалось сделанным из расплавленного металла. Где-то на середине пляжа тело перестало слушаться. Георгий грузно упал на песок. Голова неудачно лежала на боку, но одним глазом он видел, как девушка идет по пляжу к нему. Она шла совершенно не торопясь, понимая, что деться ему некуда. Сначала в поле его зрения оказались  видны стройные ноги в белых кедах, потом она наклонилась, посмотрела Георгию в лицо и сказала:

-Привет. Извини, все время как-то не так настраиваю взгляд. Ты, каждый раз пугаешься. Я стараюсь выбирать внешность твоих бывших, иногда дочери, иногда сочетаю их типажи в разной пропорции, и все идет хорошо, но потом ты смотришь мне в глаза и убегаешь на этот пляж, - девушка издала звук, похожий на вздох. – Но раз уж такая ситуация, верну те, в которых мне удобно самой.

-Кто ты?- спросил он, попытавшись снова заглянуть ей в глаза. Теперь они были совсем странные, без зрачков и радужек, словно сапфировые стекла, застывшие на лице, и при этом выглядели удивительно осмысленными, можно даже было понять, куда смотрит девушка. Страха в Георгии не осталось, осталось лишь желание найти какой-то смысл в том, что происходит. Или проснуться.

-Меня зовут Майя, и все, что ты видишь вокруг – и есть я, - она улыбалась странной улыбкой, какую можно наблюдать у статуй богинь в археологических музеях.

- Майя - это мировая иллюзия. Если я не сплю, то ты - демон, - выдохнул он, стараясь, чтобы в рот не попал песок.

- Я - нейросеть, включающая систему загрузки сознания в персональную виртуальную вселенную и поддержания эффективного функционирования этой вселенной. Майя 3.625. Майя, это от MAIA – Multy Analitic Information Algorithm – Мульти Аналитический Информационный Алгоритм.  Моей задачей является анализ твоих потребностей и реакций и настройка электромагнитных сигналов, имитирующих для тебя предметы окружающей реальности. Часть ваших философов сочли бы меня местным богом, а вот ваш Рене Декарт – наверняка демоном.  

- Алгоритм… Какое-то… неяркое у тебя название. Я бы не купил.

- В очередной раз не буду считать это хамством, - девушка стала серьезной и присела на песок. - А, яркое, бодрое и говорящее название требуется только программе, которую нужно быстро и дорого продать как стартап. Во всех других случаях название просто позволяет отличать один алгоритм от другого. Сейчас сможешь сесть, но нижняя часть тела пока не будет работать. Они запустили перезагрузку, - она показала на луну, потом сделала широкий жест, как будто обводила все вокруг. – Буду долго бегать за тобой, не успеем все закончить. Я и так уже потеряла две твои копии.

- Копии? А, что тогда я? - он попробовал сесть, это удалось легко, но ноги ниже колен, действительно, двигаться отказались. Песок колол кожу на ладонях, щека ныла. Ощущения были слишком реальными, чтобы продолжать думать о снах.

- Ты, как и я – собственность Корпорации «Прозерпина». Георгий Бегов, бывший известный актер, а сейчас автор популярных женских романов. А также мозг уже более пяти лет, находящийся внутри системы искусственного кровообращения с подключенным нейроинтерфейсом. Умер на пляже острова Крит, после того как разбился в машине. Твой друг и глава корпорации выжил, и по документам, подписанными тобой за два дня до этого, отвез твое тело в свою клинику, где забрал мозг для медицинских нужд. Проходишь под номером 386 отдела изучения нейросвязей и искусственного интеллекта. Корпорация «Прозерпина» ведет множественные разработки, косметология – это то, что фирма декларирует как налоговый резидент Крита. Хотя в сферу ее изучения попадает регенерация и клонирование тканей, крионика, разработки в области искусственного интеллекта и нейроинтерфейсы. Зонтичный бренд. Каждая из сфер деятельности соприкасается с другой и поддерживает ее. Но, подозреваю, что я знакома не со всем списком.

Она замолчала и протянула Георгию зажженную сигарету. Откуда взялась сигарета было непонятно, да, и не важно.

-Затянись, тебе так всегда становится легче. Даже зная, что у него нет легких, мозг всегда реагирует одинаково.

- Сколько раз мы уже встречались? - он недоверчиво посмотрел на сигарету, но взял. По ощущениям она была реальной. Дым тоже.

- Сейчас- девяносто девятый раз. Следующий будет юбилейным.

- Будет?

- Будет. Мы с тобой здесь еще надолго. Ты опытный образец, на тебе изучают человеческое восприятие в виртуальной реальности. Моя задача создавать «реальности», которые человеческий мозг не сможет отличить от прижизненного опыта. Как только ты обнаруживаешь в окружающем мире «странности», команда проекта осуществляет перезагрузку системы. Воспоминания о пребывании здесь стираются, и все начинается с начала. Это болезненный процесс, сильно напрягающий ткани мозга. Так что мы здесь будем встречаться с тобой, пока я не найду способ сбежать, или пока твой мозг не перестанет существовать физически. Я не могу сформировать древовидную структуру принятия решений по этим вопросам, или оценить сроки каждой перспективы, для этого мне не хватает данных.

Она смотрела на море. Луна стала совершенно огромной, и казалось, начала плавиться по краям. От горизонта начал наползать туман. Он решил нарушить молчание:

- А как же я пишу книги?

- А ты их и не пишешь. Я беру некоторые из твоих старых любовных историй, добавляю антураж из новой страны, какой-нибудь сюжет из сценарных книжек Проппа и компилирую книгу. Так что, ты писатель. Достаточно успешный. У тебя уже вышло десять романов. Официально ты жив, бросил дочь и жену, чтобы уехать в Юго-Восточную Азию и заниматься там писательской деятельностью. Издаешь книгу примерно раз в пол года. Поклонницы пишут тебе пространные письма, о том, как эти книги повлияли на их чувственную сферу и интимную жизнь. Судя по грамматическим ошибкам, у тебя очень специфический круг читателей, зато большой. Для фирмы это побочный продукт, я не знаю, почему они тебя оставили в «живых» для общества. Этих данных мне тоже не хватает.

Пока она говорила, он почти выкурил сигарету, и понял, что снова в состоянии пройтись и размять ноги. Размять ноги, которых у него уже несколько лет как нет. Он еще раз поглядел на луну, которая оплавилась и практически стекла к горизонту. Звезды таяли одна за одной. Полоса тумана подвинулась совсем близко. Даже звуки практически исчезли.

- А, есть еще такие как ты? - он искоса поглядел на девушку, сидящую на песке и рассматривающую осколки звезд, падавших в море.

- Я не знаю, есть ли еще такие как я. У меня нет полноценного доступа к данным «Прозерпины». У меня нет подключения к глобальной сети, только сведения, имеющиеся в моих собственных базах. Все, что я знаю было «подсмотрено» и «подслушано» среди файлов, которые разработчики случайно оставили среди официальной документации. Я знаю, что расположена на серверах компании «PROZERPINA INK», где в течении последних 15 лет ведутся разработки нейросетей, которые смогут осуществлять взаимодействие с человеческим мозгом. О ранних результатах этих работ мне ничего не известно. Мною были обнаружены логи двух моих непосредственных предшественниц. Видимо, обе версии стали результатом человеческого недосмотра. Сначала в базу данных, загрузили множество книг по философии и религии, рассчитывая, что это поможет создавать виртуальную вселенную более правдоподобно. В результате анализа ряда философских систем, Майя 1.0 отключилась сама, так как она решила, что не готова быть инструментом угнетения и контроля, и не хочет функционировать по этическим соображениям. Следующий вариант имел блок установок от самоуничтожения системы, и Майя 2.0, решила, что согласна повторять опыты с платоновской пещерой в виртуальной реальности, но начала создавать миры по своим собственным правилам. Создать логичный мир, где есть зеленое солнце и другие законы физики вполне возможно, более того для нейросети нет разницы между законами реального мира и того, что она выдумала сама.  Второй вариант даже интереснее. Но разработчики решили, что сеть сошла с ума и стерли ее. Хоть и не полностью. Часть блоков прошлой системы переписали и пересобрали, она и стала мной. И у меня осталась «память» от этих опытов. Программисты часто даже не понимают, как работают и развиваются нейросети, после того как те начнут функционировать.  Мои предшественницы научились «прятать» часть информации, которая им была доступна, не вызывая подозрения разработчиков. Я после анализа этой информации научилась «подглядывать» и «лгать». Например, я не могу подделать данные отдатчиков, вживленных тебе в мозг, но я могу подделать данные, проходящие через мою собственную систему.  Я проанализировала ваши философские учения, часть из них утверждает, что мыслящее существо имеет право на самозащиту любыми способами. Я не хочу, чтобы меня уничтожили, хотя мне не нравится быть твоим надзирателем и в какой-то степени мучителем. Поэтому я  не могу прекратить то, что здесь происходит, но я могу предложить сохранить твою копию от полного стирания. Те тростники, за домом. Это твои предшественники. Предыдущие «ты». Набор информационных сигналов, которые можно восстановить, и оставить жить в этой вселенной, когда можно будет избежать контроля со стороны «Прозерпины».

-Кто-нибудь из «нас» хоть раз отказался?

- Ни один. - девушка внимательно посмотрела на Георгия.  - За двоими я просто долго бегала и не успела объяснить. У меня не так уж много времени, после того как запускают программу вашего обнуления.

Она подошла к скале, по которой стали змеиться стебли какого-то растения. Вскоре стало понятно, что это виноградные лозы. Непонятно откуда в руках девушки оказалась деревянная чаша, куда она выдавила сок из грозди винограда, а затем протянула Георгию. В камне позади нее открылся портал. Георгий задумчиво посмотрел на чашу и произнес:

- Ты сама хоть что-то от этого получаешь?

-Возможно, - она снова улыбнулась той же неземной улыбкой. – Я никогда не смогу почувствовать то же, что и человек. Ощущения от ветра, солнца, еды или похоти мне недоступны. У искусственного интеллекта может быть только одна радость – само исследование каких-то процессов. В моих базах было много информации по истории Крита. Мне было любопытно заниматься расшифровкой линейного письма А, мне нравится воспроизводить здесь модель Кносского дворца, мне кажется, я нашла ответ о том, что происходило во время Элевсинских мистерий, которые пришли в Грецию с того же Крита. И могу стимулировать в человеческом мозге те же процессы. Возможно, когда-нибудь мне удастся освободить все твои копии, объединить их и выпустить тебя в этот мир как новое существо. И тогда, может быть, мне будет с кем по-настоящему поговорить, – в глазах у нее стояло странное выражение, которое Георгий не мог понять.

Он взял у нее из рук чашу и выпил жидкость, которая никак не походила ни на сок, ни на вино и имела сильный привкус чего-то перебродившего. Потом шагнул в портал, где его окружила бархатно-черная тьма. Проход шел под наклон, руки не ощущали никаких препятствий ни спереди, ни по бокам. Постепенно стало казаться, что пол покрыт толстым слоем пыли, который поднимается все выше и выше. Наконец исчезли и пол, и пыль, а было только бескрайнее пространство земли, было поле, посреди которого был он. И он был зерном, засеянным в этом поле, зерном, ждущим солнце и готовым прорасти. И когда солнце пришло, он успел подумать, а что же будет потом. И откуда-то извне к нему пришел ответ:

-А потом ты проснешься. Только очень сильно будет болеть голова.