В объятиях Гадкого Утёнка
— Подъём, дорогой, — пропел звонкий голосок под змеиное шипение гибернационной капсулы.
Джелико с трудом разлепил глаза.
— А? Уже пора?
— Бэ. Включайся в работу, соня.
Джелико зевнул так, что свело челюсть. Он нехотя выбрался из капсулы и пошлёпал к мостику. Лёгкое головокружение с дезориентацией прошли, и организм вновь заработал как часы.
— Всё по плану? Даже корабль не разбила? — спросил он, проводя самодиагностику киберкортекса и проверку сопряжённых с ним корабельных систем.
Мерно дышали механизмы жизнеобеспечения. В западном крыле тихо бубнила серверная. А в машинном угрюмо рокотали двигатели на антиматерии. «Ваальбара» бодро докладывала о своём благополучии, сообщая последние новости.
— Всё путём, но есть нюанс.
Джелико нахмурился. Если аонайра так говорит, то пора сжаться определённым частям тела.
— И?
— Сперва оденься.
Джелико не сразу сообразил, что расхаживает по рубке нагишом. Он послал запрос в терминал-синтезатор, который живо сплёл из программируемой метаматерии добротный костюм.
Одевшись, Джелико довольно хмыкнул. Форма сидела как влитая. Не рвётся и не пачкается, да и в чреслах не жмёт, создавая приятную прохладу. Красота.
— Так в чём проблема, Эрин? — космонавт попрыгал на месте, регулируя через клэйтронный нейроинтерфейс уровень искусственной гравитации по своему вкусу. Да, вот так вообще отлично. Для разминки самое то.
— Ну… Как бы помягче сказать…
— Не тяни мазуту, Эрин!
— Заметил, что Солнечная система перестала слать нам известия и регулярные обновления?
— Да. И что?
— Ничего хорошего. Нет там больше никого.
Джелико расслабился. Всего-то…
— Да и хрен с ними.
Космонавт почти забыл то время. Точнее, подчистил воспоминания. Прошлая жизнь до старта, пренебрежимо короткая по сравнению со временем полёта, уже не имела значения. Сменялись тысячелетия, преображался корабль. Менялся и Джелико. Его задача требовала перемен, даже более крутых, которые настигли человечество после Сингулярности.
— Ты бесчувственная тварь.
Джелико пожал плечами.
— Это даже к лучшему.
— Тебе вообще не жаль? Ни капельки?
— А смысл?
— Ты безнадёжен.
Мужчина вздохнул. Устойчивая тенденция в метаморфозах искина-симбионта его пугала.
Джелико не единожды бывал в огромной биолаборатории аонайры, где та выращивала необычные цветы фантастической красоты. Состоящие сплошь из синтетической нервной ткани, чувствительной к световым импульсам, они стали подлинным шедевром биоинженерии с оптогенетикой, который уже никто, кроме Джелико, больше не увидит.
Но за время его долгого сна, Эрин изменилась ещё сильнее. Джелико поразился сложнейшей архитектуре органического мозга, который искин создала под себя. Необычайно развитые веретенообразные и зеркальные нейроны образовывали масштабные структуры с остальными нейроцитами, а также с искусственными органами и тканями. Соединённые с синаптическими кластерами корабельного процессора, они явили поразительный пример синтеза живого и неодушевлённого.
Джелико с грустью и даже тревогой подумал, что симбионт и он где-то навсегда разошлись, как во Вселенной корабли. Тихо и незаметно. Если Джелико готовил себя к переходу в цифровое и бессердечное бессмертие, то Эрин обретала особую форму. Она действительно хотела чувствовать. Дышать. Жить. Испытывать эмоции. Пусть и в космической глуши.
Никакая машина, даже самая совершенная и обученная, не могла себе такого позволить без нейромедиаторов и прочей биохимии. А вот Эрин смогла. И машина ли она теперь?
А Джелико за прошедшие тысячелетия пути в идеально проработанном цикле «бодрствование-апгрейд-гибернация» в чувствах уже не нуждался. Ибо в столь дальнее плавание отправляются либо безумцы, либо самодостаточные в своём одиночестве отшельники. Такие, как Джелико.
— В жалости тоже знай умеренность, дорогуша, — изрёк он и подключился к внешним корабельным сенсорам.
— Зато Нефила по тебе соскучилась.
— И как она?
— Расцветает.
Джелико настроил детекторы, готовясь к зондированию космоса.
— Да. Точно, — сказал он, любуясь жутковатым, но завораживающим пейзажем, — даже в аду растут деревья.
За столетие активной работы Джелико свыкся с враждебностью пристанища, которое выбрал. Он был одним из немногих магнатов-трансгуманистов, шедших своими путями после Сингулярности. Дальними, тернистыми, опасными.
Этой свободы не было ни у космических агенств, условия которым диктовали державы Солнечной системы, ни у транспланетарных корпораций, слишком сфокусированных на прибыли. И глядя на гигантское светило объекта Лебедь Х-1, мужчина подумал, что простым смертным тут делать нечего.
Незаметное с далёкой Земли невооружённым глазом, а здесь пугающе близкое, оно пылало убийственным огнём. Изливая бездушному космосу дециллионы ватт ненависти и квадриллионы тонн вещества за сущие секунды, звезда жгла безответную пустоту, схватку с которой всё равно проиграет. Как Сизиф, который пытался обмануть смерть.
Усиленным зрением, которое дала аонайра, Джелико наблюдал за роями зондов-строителей, летящих на почтительном расстоянии от чудовищных протуберанцев. Стаи неймановских беспилотников, вскормленных останками несостоявшихся планет, летели к величайшему творению союза интеллектов человека и машины.
Джелико любовался физическим воплощением сверх-ИИ, раскинувшимся в пространстве причудливой сетью. Нефила, построенная на сложнейшем каркасе из углеродных нанотрубок, купалась в испепеляющем свете, поглощая его перьями перовскитных ловушек. Технологические рои снабженцев и зондов-сателлитов сновали среди циклопических нитей величайшего кружева, которое ткало само себя. Заняв четвёртую точку Лагранжа в двадцати двух миллионах километрах1 от звезды, Нефила словно пыталась обнять её своими ветвями, растянувшимися на световые минуты. Хранительница кветтабайт знаний о человечестве и окружающей Вселенной, она была почти вдвое ближе к Сизифу, чем Меркурий к Солнцу в перигелии.
Интересно, а люди, добравшиеся до других звёзд, создали нечто подобное?
— Готов? — спросила Эрин.
Джелико посмотрел в сторону второго компонента системы Лебедя Х-1. Завёрнутый в плазменный хлыст, тянущийся от верхушки яйцевидной туши звезды, он казался её пленником.
Но таинственный спутник не был узником. Эта крошка, ничтожная в сравнении с огромной звездой, сама была охотником. Хищником, что чернее непроглядной тьмы войдов далёкого космоса и прожорливее термоядерных сердец звёзд-сверхгигантов. «Гадкий Утёнок», как окрестил объект Джелико, тянул жизнь из незадачливого ковбоя подобно паразиту. И разделяющие их двадцать восемь миллионов километров – не помеха для ненасытной утробы.
Которая была целью Джелико. В одинаковой степени безумной и амбициозной.
— Я за любой кипиш. А готова ли Нефила к тому, чтобы я был готов?
— Она рассчитала оптимальное положение «норок», чтобы ты мог обогнуть «Утёнка» на расстоянии в полтора его радиуса.
— Выходит, шестьдесят шесть километров… — задумчиво протянул Джелико, — сойдёт для начала. Не промахнуться бы…
— Зря волнуешься. В пути будет только твоя информационная копия, когерентная с твоим сознанием. Ты же будешь точкой передачи, а потом и точкой приёма. Предварительные эксперименты с переносом информации завершились успешно.
— Вы время зря не теряли.
— Да. Нефила сильно продвинулась в разработке квантовых процессоров на темпоральных кристаллах. А после она быстро картировала твой коннектом, надёжно его записала и даже измерила скорость всех электрических импульсов и биохимических реакций в реальном времени. А заодно развила технологию воспринимающего поля, которую интегрирует с твоим сознанием.
— Звучит жутковато, — Джелико с интересом просматривал данные, которые Эрин выгрузила с Нефилы, — но выглядит многообещающе. Получается, моё сознание, точнее, мыслеформа после взаимодействия с окружающей средой передаст Нефиле информацию по голографическим квантовым кротовым норам?
— В общем, да.
Джелико повертел 3D-карту расположения «норок», построенных неймановскими зондами в плоскости, параллельной аккреционному диску «Утёнка». Близко. Пугающе близко. Но зато на стабильной для фотонов круговой орбите.
— Ладно, я готов.
— Тогда вперёд и с песней.
Джелико лёг в синаптическую капсулу и закрыл глаза. Его сопряжённое с аонайрой сознание подключилось к Нефиле, которая создала контрольную точку.
«На старт», — подумал Джелико
— Волнительно, чёрт побери, — заёрзал он в ложементе.
— Всё путём, золотце.
«Внимание…»
— Но есть нюанс… — сказала Эрин.
— Мм?
— Сизиф шалит. Слишком активен в последнее время.
— Надеюсь, вспышки не спалят мой киберкортекс и тебя заодно?
— Если что, Нефила выгрузит мой бэкап. А без тебя мы как-нибудь обойдёмся.
— Зараза.
— Обожаю, когда ты меня так называешь. Ну что? Долгие проводы – лишние слёзы! Увидимся минут через десять2.
«Марш!»
И Джелико вновь увидел, нет – почувствовал космос. Все диапазоны электромагнитного спектра обрушились на разум, грозя его сокрушить, сжечь, раздавить…
Удалялась величественная громада тридцатикилометровой «Ваальбары», а следом за ней и Нефила. Диск «Утёнка», кажущийся туманностью с пятой точки Лагранжа, стремительно приближался. Электромагнитный шум раскалённой плазмы оглушал. Мгновение – и Джелико уже мчался почти на границе с сосущей чернотой. Среди адского безумства разрываемой материи она казалась безмятежной. Здесь словно замирало время…
Наливался багровым уменьшающийся Сизиф. Джелико зачарованно наблюдал, как приливные силы размазывают огненные вихри, окрашенные чудесами световой аберрации во все оттенки синего.
Они воскресили в памяти Джелико сапфировые моря Земли, и нежно-голубое небо, которое после заката превращалось в густой бархат цвета сумеречной зоны океана.
Вспомнилась ледяная лазурь Урана, где молодой человек заработал свой первый миллиард.
Пронеслись ультрамариновые и васильковые облака Нептуна, ставшие последним, что возмужавший Джелико видел накануне своей одиссеи.
Приближался горизонт.
Жадная хватка «Гадкого Утёнка» стянула пространство в узел, на котором словно сошлись все звёзды ближнего космоса. Бесконечный свет и безграничная тьма.
Пылая в эргорегионе чёрной дыры, Джелико упустил из виду момент, когда почти вплотную приблизился к точке невозврата. С квантовыми «норками» явно что-то не так.
Сто метров до горизонта. Одна секунда по цене семи минут с хвостиком. Не так и страшно.
Десять метров. Секунды тут, часы там.
Метр… Полсуток за миг. Пора бы возвращаться.
Десять сантиметров… Пятидневка за мгновение. Некоторые бы позавидовали.
Сантиметр. Десятки секунд обращались в годы…
Мир вокруг разделился на чёрное и белое. На хаос и безмятежность. На адский шум с одной стороны, и могильное спокойствие с другой.
Миллиметр…
«Гадкий Утёнок» распахнул объятия. Воистину эта преисподняя для первопроходцев совсем другой закалки. Для таких смельчаков, как Джелико.
Для безумцев…
***
А в это время…3
Яростные протуберанцы облизывали полуразрушенный остов Нефилы. Непомерно разросшиеся за столетия ветви отваливались одна за другой, всё глубже погружая искина в пучины деменции. Стремящаяся стать Древом Дайсона, Нефила повторила судьбу Икара и медленно умирала в безжалостном огне Сизифа.
«Ваальбара» безмолвно кружила по устойчивой орбите вокруг жестокой звезды. В недрах омертвевшего корабля едва билось ещё живое сердце.
Над синаптической капсулой, в которой покоилось тело мужчины, склонилась пожилая женщина. Эрин давно забыла, почему мёртв её симбионт. Не сумев оживить Джелико, аонайра медленно старела. Её совершенный облик во плоти, предназначенный только для Джелико, увядал. Могучий разум, потеряв волю к жизни, угасал. Эрин, разменявшая не один век, уже не помнила ужасную вспышку Сизифа, спалившую киберкортекс и разум симбионта, уже не способного принять свою копию. Свободный от физической оболочки, Джелико в счастливом неведении умчался к «Утёнку» без какой-либо надежды вернуться.
«Ваальбара» растворялась в космической бездне. А внутри неё осыпались некогда великолепные цветы.
Примечания:
- Точка высчитана в определённом приближении, исходя из имеющихся данных о системе Cyg X-1.
- Тут и далее степень замедления времени высчитывалась исходя из характеристик компактного объекта системы Лебедь Х-1. И вообще в процессе написания рассказа было очень много математики.
- Конечно же относительно…