Выборка по Мальтусу

1.

«Южный крест» – небольшой водолазный катер – стуча моторами, огибал рейдовый мол, чтобы зайти в гавань.

– Мне это не нравится, – сказал шкипер. – Сперва перестала работать связь, теперь – маяк…

Изящная башенка маяка, стоявшего на конце мола, была тёмной и безмолвной.

– Даже «свечка», – шкипер показал на трубы на горизонте, – не горит.

Так называли факел нефтеперерабатывающего завода, который местные моряки часто использовали как навигационный знак. Сейчас завод стоял затихший и тёмный – так же, как и маяк.

Мы вышли на траверз Старого волнолома и нашим глазам открылась картина, заставившая забыть про неработающий маяк. Над волноломом торчала надстройка и часть палубы пассажирского лайнера, лежавшего на боку. Прямо на нас смотрел чёрный зев трубы, чуть дальше была видна крыша надстройки с антеннами и колпаками радаров. Это был один из больших круизников, заходивших сюда по Стамбульскому каналу.

Я молча похлопал шкипера по плечу, показывая вперёд, чтобы он не врезался в приближавшийся Новый волнолом. Огибая волнолом, мы увидели оранжевые спасательные шлюпки, сбившиеся в кучку у причалов Каботажной гавани. Причалы пустовали, везде царила гнетущая тишина.

У Хлебной гавани нас ждал новый сюрприз. Большие зерновые элеваторы были разворочены взрывами.

– Что тут произошло? – выдохнул шкипер.

– Похоже на взрыв зерновой пыли, – сказал я. – Она накапливается в воздухе и взрывается от малейшей искры не хуже вакуумной бомбы. Страшно разрушительная штука, если не уследить.

– Но там должны быть какие-то защитные системы?

Я пожал плечами – почерневшие от гари корпуса зернохранилищ говорили за себя.

– Маяк, лайнер, теперь это… – шкипер покачал головой.

– Сосредоточимся на том, чтобы причалить.

На причале нас встречала целая делегация – морские пехотинцы с лейтенантом во главе. Нам дали пришвартоваться, после чего лейтенант взял с места в карьер.

– Вы находитесь в закрытой зоне.

– Добрый день, – поздоровался я. – Нам не сообщили.

– Порт эвакуирован двадцать часов назад. Сообщение…

– Лейтенант! – послышалось с берега. – Я же сказала, что эти люди – со мной.

На девушке, которая протиснулась к нам сквозь строй пехотинцев, была светло-розовая рубашка с оборочками и рваные джинсы. В сочетании с длинными светлыми локонами и немного детским выражением лица это вызывало ассоциацию с древними обложками психоделических альбомов.

– Привет, Вжика, – сказал я.

– Привет, – она протянула мне термокружку. – Кофе. За счёт конторы.

Лейтенант раскрыл было рот, но Вжика подарила ему ангельскую улыбку.

– Вы же видели мой патент? – спросила она. Лейтенант закрыл рот и мрачно кивнул. – Тогда я буду очень благодарна, если вы позаботитесь о судне и его экипаже, а нам обеспечите транспорт в Управле…

Раздался гулкий грохот. Пехотинцы едва не посыпались с причала.

На горизонте, там, где раньше высились башенки нефтеперерабатывающего завода, расползалось чёрное облако дыма с оранжевыми прожилками огня.

2.

Вжика ждала меня в холле Управления. Управление недавно переселилось в Новый Город и было одним из немногих здесь достроенных зданий. Из больших окон открывался вид на остовы новостроек разной степени готовности и жирный столб дыма, поднимавшийся за ними.

Вся эта стройка вокруг страшно бесила нашего квартирмейстера, который упорно старался поддерживать чистоту в здании. Из-за пыли ему приходилось содержать целую армию мойщиков окон и тратить астрономические суммы на фильтры для систем кондиционирования. Вот и сейчас за одним из окон виднелась люлька. Мойщик не спеша возил по стеклу скребком.

– Уже освободился? – спросила Вжика.

– Да, – я вручил ей стаканчик с латте.

Вжика отхлебнула из стаканчика и благодарно улыбнулась.

– Тебя как-то быстро отпустили…

– Меня, кажется, вообще не заметили, – хмыкнул я. – Им не до моих отчётов. Они, как курица с отрубленной головой: не понимают, что делать, но страшно хотят проявить активность. Так что я оставил пиджак на стуле, чтобы они не очень нервничали, сходил к связистам за латте – и теперь весь в твоём распоряжении.

«Оставил пиджак на стуле» было кодовой фразой. Чтобы моё начальство не задавалось вопросом, где околачивается высокооплачиваемый сотрудник, я запустил скрипт сборки отчётности, который делал скучную часть работы за меня и заодно создавал впечатление, что я на месте. Для вящей убедительности я оставил в конторе всю свою электронику, включая наручные часы.

– Я правильно понял, что понадобился тебе неофициально?

Вжика кивнула и нажала сенсор отпечатков, вызывая лифт. Я тоже нажал на сенсор, чтобы подтвердить доступ – лифт не повез бы нас без авторизации.

– Ты занимаешься всеми этими случаями? – спросил я, имея в виду сразу все: перевернувшийся лайнер, взрыв завода и все то, что я успел услышать по дороге в Управление.

Вжика снова кивнула.

– А какое отношение к этому имеет твоё ведомство?

– Такое же, как и твоё: никакого, – улыбнулась Вжика. – Формально имеет место быть длинная череда несчастных случаев и человеческих ошибок.

Вжика потёрла глаза и зевнула.

– Как давно ты спала?

Уставшая Вжика пугала меня гораздо сильнее, чем взрыв какого-то завода. Она виновато отвела взгляд и подавила ещё один зевок. Плохо дело.

– Что ты обо всем этом думаешь? – спросила она, потягиваясь.

«Все это» выглядело очень скверно. Лайнер и взрыв завода оказались только верхушкой айсберга. Город накрыло какой-то невероятной волной происшествий. Уже сутки не было света: светофоры не работали, дороги стояли в пробках, аккумуляторы мобильных вышек исчерпали заряд и связь приказала долго жить.

Работало только радио. Выпуск новостей, который я услышал по дороге из порта, соответствовал общей атмосфере. Несколько столкновений в акватории залива, две крупных катастрофы на железной дороге, крушение самолёта, который зачем-то решил зайти на посадку вопреки запрету.

Вжика заполнила оставшиеся пробелы. Такие происшествия происходили везде, по всему земному шару. Технические эксперты ставили диагнозы, которые можно было собрать под общим зонтичным термином: «техническая неисправность» либо «человеческий фактор».

Все началось примерно двое суток назад. Произошло несколько крупных катастроф. Это не заинтересовало никого, кроме аналитиков. Через несколько часов случилось ещё несколько катастроф. Дальше все пошло по нарастающей: падали самолёты, взрывались заводы, поезда сходили с рельс, суда сталкивались в проливах. На второй день инцидентов стало так много, что власти сдались и не предпринимали попытки расследования. Они просто регистрировали происходящее.

Вжика терпеливо ждала ответа.

– Ну… с точки зрения теории вероятности, на рулетке может тысячу раз подряд выпасть «двойной зеро». Но если в каком-нибудь реальном казино, на реальной рулетке «двойной зеро» выпадет хотя бы десять раз подряд, то только очень наивный человек поверит в случайность.

– Очень точное сравнение.

– И что? Нас ждут какие-нибудь дебри? Вроде той подводной прогулки вдоль Мармарея в аквалангах?

– Увы, – она снова зевнула. – Никакой романтики. Нас ждёт конференц-убежище.

Так назывался этаж с повышенным уровнем защиты, куда привозили только очень важных шишек.

– Тот, кто на меня вышел и ждёт нас там, – продолжила Вжика, – уверен, что у него есть ключи к этой истории. Ты же все оставил в конторе? Тебе что-нибудь нужно? Диктофон? Планшет?

– Профессионал вроде меня, – веско сказал я, – привык обходиться блокнотом и ручкой. Ну, или плащом и кинжалом.

3.

– Могу ли я говорить… откровенно?

– Это вы вышли на нас.

Вжика уселась на столешнице и по-турецки скрестила ноги. Она умела вести себя с одной стороны независимо и даже вызывающе, а с другой – так, что становилось ясно: она именно тот человек, который нужен.

– Вы же понимаете, если у нас не будет подробной и, – она выделила это слово, – правдивой информации – мы вряд ли сможем помочь.

Повисла пауза.

Сидевший перед нами человек не потрудился представиться. Но Вжика ещё в лифте рассказала мне про него. Это был глава Лиги санации. Её настоящий хозяин – не политики-марионетки, которые выступали спикерами Лиги, а человек, принимавший решения и контролировавший партийные финансы.

Раньше партии располагались между левым и правым полюсом политики. В наше время двумя основными лагерями стали экспансионисты и интенсионисты. Первые предлагали решать проблемы человечества экспансией: в космос, на льды, под воду. Интенсионисты в противовес им настаивали на максимальном улучшении существующих технологий: агросектора, энергогенерации, строительства и так далее.

Лига была третьим, относительно недавним игроком, который продвигал свой путь – «санацию человечества». За эвфемизмом пряталась старая мальтузианская идея: проблему дефицита ресурсов предлагалось решить сокращением населения. В частности – с помощью контроля рождаемости. Лига быстро набрала популярность и завоевала авторитет.

По моему мнению, санаторов продвигала (и финансировала) одна из основных партий с прицелом на отбор голосов у соперников. Однако санаторы упорно делали вид, что они независимое движение – придраться было не к чему.

Главсанатор – мысленно я окрестил его так – размышлял над предложением Вжики. Он был очень похож на Кашгарского палача – человека, который недавно устроил резню в Шихэцзы и которого поклялись уничтожить люди «Восьмого бюро». И сходство было не только внешним – за фасадом респектабельности и спокойствия чувствовался холодный безжалостный ум и такая же холодная воля.

Окна заслонила тень – ещё один мойщик спустился на люльке и принялся апатично возить по стеклу скребком. Нас он видеть не мог – только своё отражение. Стекла были полупрозрачными.

Пальцы санатора нервно теребили цепочку карманных часов. Палач Шихэцзы был безжалостным, но не был трусом. А от этого человека разило страхом. Кто или что его так напугало?

– Хорошо, Анна-ханым, вы правы, – пальцы санатора перестали играть с цепочкой. – Деваться все равно некуда. На меня и моих людей кто-то открыл охоту. У меня не осталось ни одного живого заместителя.

– Тоже несчастные случаи? – уточнил я.

– Нет, – он покачал головой. – Заказные убийства.

– Примерно три десятка за последние семьдесят два часа, – вставила Вжика.

– Очень профессиональные и хорошо подготовленные убийства. Мы умеем… – он задумался, подбирая слова, – …эффективно решать подобные проблемы. Но в этот раз все оказалось не по плечу даже нашей внутренней безопасности.

– Но зачем вам нужен специалист вроде меня?

Санатор развёл руками.

– Вас посоветовала Анна-ханым, – он говорил с придыханием, и «Анна» у него звучало почти как «Ханна». Ханна-ханым.

– Конечно, спасибо на добром слове… – сказал я, оглядываясь на безмятежную Вжику, – но…

– Вы имели дело с супермаркетëрами? – неожиданно спросил санатор.

И тут мне стало понятно, почему понадобился именно я.

– Вы имеете в виду системы искусственного интеллекта? – уточнил я. – «Суперы»? Эс-эмы? Те, что управляют поведением человека?

– Влияют, – поправил меня санатор.

– Что?

– Влияют на поведение человека.

Я кивнул, принимая поправку. Предками «суперов» были системы искусственного интеллекта, использовавшиеся для маркетинга и таргетирования рекламы. Даже на заре их создания они были на редкость эффективными. Взять хрестоматийный случай, когда система начала рекомендовать девушке подгузники до того, как её родители узнали, что она беременна.

Для подобных фокусов требовалась максимально полная информация о человеке. Соцсети, покупки, счета, почта, движение мобильного по сотам, телефонные звонки, регистрация жетона в служебных турникетах – все идёт в дело. Больше данных – проще подобрать ключ.

В наше время собирать и использовать персональную информацию запрещено законом. Исключение сделано для Главстата с его сложной системой анонимизации и деперсонализации. Но данные все равно собирали и использовали, находя любые лазейки.

«Суперы» были системами нового поколения. Старые маркетëры ограничивались пассивными «рекомендациями» и индивидуальной подгонкой рекламы. Новые системы использовали активные схемы: «мероприятия», «вбросы», «вирусные подачи», «мемы» и так далее. Например, разовый вброс в родительский чатик про пылевых паразитов, вызывающих тяжёлые аллергии, чтобы продать новую модель пылесоса. Или длительная политическая кампания с точно рассчитанными вбросами компромата и игрой на слабостях, чтобы утопить конкурентов. «Супер» позволял даже «вести» отдельного человека – с обратной связью, с позитивным и негативным подкреплением, пока он не начинал послушно, словно лабораторная крыса, выдавать нужные системе действия.

– Да, – сказал я. – Имел дело.

Главсанатор принялся рассказывать. Мы с Вжикой слушали, иногда задавая вопросы.

Его история начиналась с того, что хакерская группа – её знали как «Яшму», предложила санаторам использовать эс-эм в своих целях. Как обтекаемо выразился Главсанатор, «для непрямого воздействия».

Речь шла про эс-эм, недавно разработанный в «Хойд боомт». «Супер» был распределенной системой, работавшей – и это была его изюминка – на «бросовых» мощностях. Он использовал простой других систем. При этом «Хойд» считал «бросовыми» не только и не столько свои мощности. После запуска эс-эм распространялся по всей сети, как вирус, выполняя свои задачи автономно.

В «Яшме» рассчитывали получить доступ к эс-эму и незаметно добавить ему несколько задач к уже имеющимся.

– Заставить «супера» подхалтуривать на стороне, – не без ехидства сказал я.

Мне показалось странным, что «Яшма» предложила такой ход. Когда-то я читал их манифест, который гласил, что мы воспринимаем системы искусственного интеллекта, как обыденность и не осознаем, каким опасным оружием они могут стать. Ну и дальше бла-бла-бла про грядущий Апокалипсис в их версии. И тут они предложили санатору такой проект.

– Как вы хотели использовать «супера»?

– Мы хотели… – санатор поколебался. – Чтобы общество начало позитивно относиться к сокращению населения. И чтобы наша роль в этом осталась в тайне.

– Что произошло дальше?

– Им нужны были деньги и ресурсы. Они получили то и другое и пропали. Потом ко мне пришел борд.

Главсанатор остановился и потащил за цепочку часы. Щёлкнула крышечка. Под крышечкой вместо часов оказался борд – электронное табло с цифрами. Настройка борда – в том или ином виде – была принятой в бизнесе стандартной процедурой, чтобы заказчик мог следить за успешностью выполнения проекта. На борде Главсанатора было всего две цифры. Первая – быстро крутившийся счётчик на десять разрядов. Вторая – неподвижное «23» крупным шрифтом.

– Что это значит?

Главсанатор пожал плечами.

– Они это никак не комментировали.

– Может, эти хакеры просто сбежали – с деньгами и прочим? Вы пробовали поискать их где-нибудь, скажем, на лунных курортах?

– Именно там мы их и нашли, – кивнул санатор. – По частям. Похоже, кто-то давно имел на них зуб – и воспользовался возможностью, чтобы их устранить. Очень некстати.

– И все?

– Некоторое время ничего не происходило. Потом начались убийства моих заместителей. Если проанализировать список смертей, то окажется, что кто-то методично зачищал всех, кто знал о проекте…

– И вы – следующий в списке?

– Да.

– Но почему вы считаете, что это связано с эс-эмом?

– Потому что я могу доказать, что все эти происшествия, – он показал на дым на горизонте, – связаны с тем, как его за…

Санатора перебили звуки какой-то возни со стороны окна. На пол с грохотом упал стеклопакет. Висевший за окном мойщик швырнул в образовавшийся проем ёмкость с какой-то жидкостью. Она попала точно в лицо главсанатору, и тот заорал. Это был вопль страдания – жидкость была чем-то едким. Главсанатор сполз на пол, корчась от боли, вопль перешёл в хрипы. Скрюченные пальцы разжались, борд выпал из руки. Цифра на табло сменилась на «22».

Мойщик все это время улыбался, глядя на агонию санатора. Продолжая улыбаться, он повернулся и шагнул в пропасть.

4.

– Я правильно понимаю, что вы хотите получить доступ к муниципальной базе данных? – устало спросил главный коронер.

Мы перехватили его на ходу. Глаза коронера были красными: он явно давно не спал и неожиданные визитёры его не радовали.

– И у вас есть на это права? – несмотря на недосып, подбородок коронера был чисто выбрит, а под халатом был безупречно завязанный галстук.

– Давайте сэкономим время, – улыбнулась Вжика, показав кольцо с вензелем патента.

Полномочий Вжики хватило бы не только на доступ ко всей информации муниципального бюро танатологии и патостатистики, но и на то, чтобы арестовать всех его сотрудников и отправить их на какой-нибудь современный эквивалент галер.

Коронер поднёс к кольцу терминал, тот мигнул сенсором и утвердительно пискнул.

– Все, что пожелаете кроме рабочего места. Все переполнено – мы использовали даже паркинг.

Он мог бы об этом не говорить. Следственно-оперативную группу и транспорт для тел нам пришлось ждать полтора часа – несмотря на наивысший приоритет.

– Мы понимаем. Тут рядом есть коворкинг, – примиряюще сказала Вжика.

– «Исим йок»?

– Да. Мы будем там. Сообщите нам, когда будут результаты вскрытия.

– Принесу лично. У меня бездна свободного времени.

– Достаточно просто отправить отчёт, – мягко ответила Вжика. – Координаты у вас есть, – она кивнула на терминал в руке коронера.

Мы попрощались и выбрались наружу. Бюро располагалось в отдельном здании на территории госпиталя экстренной медицины. Во дворе несколько рабочих занимались сборкой деревянных стеллажей. Ленточная штора, которой был завешен въезд на подземный паркинг, распахнулась, и оттуда выехал складской погрузчик. На нас пахнуло холодом. Погрузчик подрулил к припаркованному рефрижератору, на его вилы положили палету со сложенными на неё телами в мешках. Стеллажи были нужны, чтобы хранить тела в паркинге.

У выхода кроме обычного охранника дежурили лейтенант и трое стрелков из муниципальной стражи. Наши документы они проверили ещё на входе. Перстень Вжики произвёл магическое впечатление, и сейчас нас пропустили без вопросов.

Улица, словно водораздел, отделяла «официальные» кварталы (патостат, станция муниципальной стражи, криминалистическая лаборатория) от жилых.

Через дорогу от морга располагалась стройплощадка. Там было непривычно тихо, как будто все рабочие разом повернулись и ушли.

«По эту сторону» улица жила своей обыденной жизнью. В этом районе города даже сохранилась электроэнергия, работали светофоры и ещё не возникли пробки. Стоял погожий солнечный день. О происходившем напоминал только чёрный дым, медленно расползавшийся по небу.

– Непростой человек, – нарушил я затянувшееся молчание.

– Ты про коронера?

– Ага. Выбрит, одежда в порядке – несмотря на кризис. Могу поспорить, что для него бюро – это храм, а Главстат – пророк его. Кроме всего прочего он не очень-то впечатлился твоим патентом, не стал лебезить, даже рискнул съязвить. Либо у него скверный характер, либо гораздо больше связей и власти, чем даёт его формальный статус.

– В точку.

Забор кончился, мы подошли к зданию с коворкингом, но Вжика повела меня дальше – через автостоянку местного супермаркета. Тут эффект мирного полдня поблек: парковка была забита автомобилями и пустыми тележками, сквозь стеклянные витрины были видны длинные очереди к кассам. Люди сметали все с полок.

– Мы точно туда идём? – спросил я, когда мы миновали ещё одно здание.

– Нам понадобится кофеин. Местный кофе плох, поэтому нужно озаботиться, – сказала Вжика, спускаясь в какой-то подвальчик.

Там пахло кофе и пряностями.

– Надеюсь, в коворкинге будет свет, – сказал я. – Иначе придётся прибегнуть к высоким технологиям вроде турки.

– Ты всегда можешь рассчитывать на мои скромные таланты.

5.

Коворкинг пустовал. Мы обосновались в переговорке на верхнем этаже. Комната была угловой: два окна выходили на официальный квартал – прямо на морг и станцию муниципальной стражи, и ещё одно – на строительную площадку.

Ринат присоединился к нам по сети. Дальше пришлось ждать: получив доступ, Ринат взялся организовать безопасную связь, попутно вычищая из местного софта разнообразных вредоносов. Вжика пошла заниматься вопросами кофе. Я развлекал себя тем, что составлял пасьянсы из вырванных из блокнота страничек с заметками.

Наконец, связь настроили, а Вжика принесла кофе.

– Слышали новость? – спросил Ринат. – Власти решили пойти по пути наименьшего сопротивления и начали останавливать все, что может потенциально причинить большие проблемы.

Он сидел в отделанной деревом кухне, на руках у него расположилась полосатая кошка, в поле зрения камеры было ещё две или три.

– Вот почему стройка пустует, – Вжика бросила взгляд на окно.

Отсюда было хорошо видно стройплощадку: вокруг уже накрытого плитой котлована в живописном беспорядке была разбросана покинутая строительная техника.

– Общественный транспорт тоже наверняка остановят. Они пытаются «сбить волну», – сказал я, – но лекарство может оказаться хуже болезни. Раньше выходили из строя какие-то фрагменты системы, а сейчас её отключили всю разом.

– Этот ваш мойщик окон – очень талантливый человек, – сказал Ринат. Он говорил немножко в нос и чуть-чуть растягивая слова.

– Был талантливым, – поправил его я. – Но да. Устроиться мойщиком окон в контору вроде нашей…

– При всем его таланте он конкретно налажал, – сказала Вжика.

Немыслимое и трагическое стечение обстоятельств. Покойный мойщик был мигрантом. А ещё – членом радикальной группы «восьми чайных», для которых желанной мишенью был Кашгарский палач. Этот самый палач вырезал всю семью мойщика. Но Главсанатор не был Кашгарским палачом. Хотя сходство было несомненным.

– Он знал местонахождение Санатора с точностью до помещения, – подумал я вслух. – Спустился на люльке, уже вооружённый коктейлем, смешанным из подручных химикатов. Пока он делал вид, что моет стекло – проплавил в зеркальном слое отверстие, чтобы убедиться, что видит того, кого нужно…

– И какие выводы мы можем сделать?

– Мойщик принял Главсанатора за своего злейшего врага. Убийце указали на жертву и снабдили рецептом коктейля. Это не импровизация и не случайность. Тот, кто за этим стоит, целился именно в Главсанатора.

– То есть мойщика задействовали в тёмную?

– Ты видела его лицо, когда он шагнул… Бедолага был уверен в том, что совершил возмездие. Будь это заказ – все бы выглядело по-другому.

– Тому, кто это провернул, – принялся рассуждать Ринат, – пришлось для начала определить местонахождение… как ты его назвал?

– Кого? Главсанатора?

– Пусть будет Главсанатор, – улыбнулся Ринат. – Так вот, нужно было его локализовать.

– Это несложно.

– По камерам?

– Проще. По положению мобильного телефона. По переговорам охраны. Я могу с ходу назвать десяток способов.

– Согласен. Затем нужно было перебрать несколько тысяч человек, находящихся в здании, и отсеять тех, у кого нет доступа к нужному помещению. Сколько останется? Сотня? Несколько десятков? Десяток? И что потом?

– Подобрать ключ, чтобы заставить его действовать, – сказал я. – И составить план.

– Найти человека, найти ключ, найти план, – подвела черту Вжика. – И все за полчаса, пока Главсанатор ждал нас в конференц-убежище и пока мы с ним там беседовали.

– Да уж. Конечно, спасибо нашему мойщику большое, – скривился Ринат. – Гадай теперь, что собирался сообщить нам Главсанатор.

– Догадаться как раз несложно, – сказал я, разглядывая пасьянс из бумажных страничек. – Если, конечно, закрыть глаза на вопиющее безумие происходящего.

– Удиви нас, – предложила Вжика.

– Пойдём последовательно. Что мы имеем? Массовые несчастные случаи, как правило, завязанные на человеческие ошибки. Главсанатор с его историей про перепрограммирование эс-эм.

– Убийство санатора и его прихвостней, – добавила Вжика.

– И ещё «Яшма».

– О, как, – воскликнул Ринат. – Они же помешаны на Апокалипсисе. И санатор снабдил их деньгами и ресурсами? И поставил им задачу?

– И не просто задачу, – сказал я. – Вжика, как он это сформулировал?

– «Мы хотели… чтобы общество начало позитивно относиться к сокращению населения», – процитировала она и добавила: – Ну и «оставить все в тайне».

– Так вот. Что если хакеры запрограммировали эс-эм на другую цель?

– Например?

– Например, на сокращение населения? Что он и проделывает в настоящее время. Он умеет влиять на поведение людей, подбрасывая нужную информацию в нужное время.

– Типа подбросил участнику подпольного движения координаты и фотографию его злейшего врага, а заодно рецептик военно-бытовой химии?

– Да. Это ровно то, для чего он предназначен. Продавать пылесосы, собирать голоса во время выборов, провоцировать техногенные катастрофы с максимальным числом жертв – для эс-эма ничего не меняется. Он нацелен на людей – на самое уязвимое звено, – продолжил я. – Ему не нужно взламывать систему навигации, чтобы вызвать столкновение в море – достаточно отвлечь рулевого. Не нужно отключать систему противовзрывной защиты зернохранилища – можно устроить больную голову тому, кто за это отвечает, и он где-нибудь ошибётся.

– Зазеркалье, – проворчал Ринат. – Люди, которые выполняют работу для искусственного интеллекта.

– Получается, он двигает людей по доске, как шахматные фигурки. И он может провернуть такой фокус с кем угодно? – спросила Вжика.

– Зависит от человека и контекста, – я пожал плечами. – Кто-то поддаётся лучше, кто-то – хуже. По кому-то данных больше, по кому-то – меньше. Тут срабатывает закон больших чисел: если взять большую выборку, в ней найдётся нужный человек, у которого совпадут все параметры и который сделает нужный ход – вроде нашего мойщика окон.

– Выборка по Мальтусу, – неслышно проговорила Вжика.

– Но зачем бы это делать «Яшме»?

– Мы уже не узнаем… Хотя, по-моему, мотив ясен.

– Думаешь, они хотели привлечь внимание к своему манифесту? – нерешительно спросил Ринат.

– Или просто потому что у них была такая возможность. Это сродни удовольствию, которое испытывает ребёнок, когда топчет замок из песка или сминает карточный домик. Они получили в руки глобальную мясорубку – оставалось только щёлкнуть включателем. После чего, наслаждаясь ощущением правоты, наблюдать, как всю цивилизацию затягивает в шнеки.

– Они могли сделать это и по ошибке.

– Могли, – согласился я. – А потом они прислали борд Главсанатору.

Я положил борд на стол. Большой счётчик все так же продолжал бежать вниз, а вот цифры второго показателя увеличились до 32.

Вжика хотела что-то сказать, но промолчала. Ринат тоже не стал комментировать похищение улик с места преступления.

– Это, – я ткнул в большую цифру, – количество населения, согласно показателям Главстата. Я проверил – оно совпадает. Зачем бы им присылать борд, настроенный на эту цифру?

– Да, был бы это изначальный проект – метрика была бы другой. Какой-нибудь индекс лояльности.

– Кстати, – сказала Вжика. – В эту версию вписывается то, почему Главсанатор обратился к нам. Когда он увидел борд – он понял, что произошло.

– Думаю, он обратился гораздо позже, чем догадался сам.

– Почему?

– На его месте я бы сначала попытался решить проблему, скажем так. своими средствами.

– То есть отловить хакеров и заставить их все отключить? Но он же сказал, что их убили.

– Соврал. Я не верю в такие совпадения. Мы можем сопоставить время смерти людей «Яшмы» и неприятности у Главсанатора?

– Я займусь, – сказал Ринат и начал что-то набивать на клавиатуре, поглядывая куда-то в сторону – скорее всего, на второй экран.

– Тут есть что-то ещё, – сказала Вжика. – Я не сомневаюсь, что убийства исполнителей – тоже дело рук эс-эм, но почему он действует совсем другими способами? Происшествия он подстраивает максимально незаметно, а тут – атакует всех открыто. А ещё есть вторая цифра на борде. Что она может означать?

– Думаю, это – количество знающих про проект. Эс-эм действует методично. Составляет схему или граф социальных контактов, или как там это у него организовано – кто имел отношение к его запуску и последовательно проходит по всем связям. По тем, с кем контактировал Главсанатор, по тем, с кем контактировали те, с кем контактировал Главсанатор, и так далее. Когда цифра достигнет нуля – про проект не будет знать никто.

– Ну, да. Самый простой способ – ликвидировать всех посвящённых.

– Понятное дело, – кивнула Вжика. – Санатор хотел держать это в тайне, но «Яшма» преследовала свои цели. Зачем им такое программировать?

Я снова пожал плечами.

– Ты нашёл данные? – спросил я Рината.

– Да. Неприятности у Главсанатора начались через восемь с половиной часов после того, как были убиты люди «Яшмы». А происшествия начались гораздо раньше.

– Это мои догадки, но похоже на то, что «Яшма» подстраховалась. Они запрограммировали эту задачу на случай, если их решат зачистить. Главсанатор говорил, что они с ним больше не связывались, но, кажется, тут он тоже соврал. Скорее всего, «Яшма» поставила его в известность, что если с ними что-то случится – то эс-эм начнёт зачищать исполнителей и доберётся до него.

– А он не поверил в блеф? – предположила Вжика. – Нашёл их и решил вытрясти деньги и информацию? А когда он их ликвидировал, эс-эм включил режим зачистки и спустил псов с цепи. Главсанатор понял, что против такой атаки долго не протянет, и пришел к нам.

– И вы с Вжикой – следующие в списке, – мрачно заметил Ринат.

– Ну, не так буквально.

– Буквально так, – отрезал он. – Он наверняка вычислил вас – и включил в список ликвидации.

– Как он мог связать нас с Санатором? По нашей встрече не было никаких документов. – Вжика оглянулась на меня. – У тебя вот даже телефона с собой не было.

– Его у меня и сейчас нет, – подтвердил я, – оставил в кабинете. Но есть запись авторизации в лифте. И регистрация вызова следственной группы… Следов много. Но если дело обстоит именно так – мы были бы уже мертвецами.

В дверь переговорки постучали.

– Ещё раз добрый день, – сказал коронер.

– Всё-таки нашли для нас время? – улыбнулась Вжика.

Коронер улыбнулся в ответ.

– Специфика моей работы. Для мертвецов всегда можно найти время.

6.

– Вы серьёзно не в курсе? – спросил коронер.

– Нет. Вы о чем?

– О том, что на вас пришли похоронки в Главстат. Как на погибших при налёте на управление вашей службы.

– Налёт?! – мы с Вжикой сказали это хором.

– Я тоже удивился, поскольку как раз перед этим разговаривал с вами.

Я по диагонали посмотрел новости. Управление действительно атаковали. Приехало несколько пикапов, расстреляли охрану и фасад из гранатомётов и крупнокалиберных пулемётов. И – надо же – сразу несколько термобарических гранат прилетело туда, где располагался мой кабинет.

– Вот и ответ – почему он до сих пор не попытался нас достать здесь, – сказала Вжика, читавшая новости из-за моего плеча. – Он достал нас там. Но как он мог так ошибиться?

– Я оставил на работе «имитатор бурной деятельности». Чтобы все, включая начальство, были уверены, что я никуда не ушёл. Можно было сразу мишень рисовать. Эс-эму оставалось найти подходящих исполнителей и подёргать за ниточки. Там наверняка есть жертвы.

Вжика взяла меня за плечо и посмотрела в глаза.

– Только не раскисай. Это чудовище нужно остановить.

– В том-то и дело, – вздохнул я. – Это не чудовище. У него нет разума, нет эмоций, это просто алгоритм.

– Зато теперь он считает, что мы – мертвецы.

– Кто считает? – спросил коронер, все это время слушавший нас. – И зачем вам счётчик Главстата?

– Борд?

– Ну… чем бы он ни был, он явно считывает показатели смертности. Причём – именно Главстатовские.

– Мы можем ввести его в курс дела? – спросил Ринат. – Может, он что-то подскажет?

Коронер с подозрением обвёл нас взглядом.

– Вреда во всяком случае не будет, – сказала Вжика и улыбнулась коронеру.

– Вы проделали такой путь от бюро танатологии, – коронер просто расцвёл, когда она сказала «бюро» вместо «морг». – Вам не жалко будет потратить ещё минут десять в нашей компании? Вы можете очень помочь.

Некоторое время мы объясняли ему, что происходит. Коронер почти сразу согласился с нашей версией.

– Теперь понятно, почему большинство происшествий с такими потерями. Обычно процент жертв не очень большой, а тут что ни происшествие – гора трупов.

– В этой истории есть ещё момент, который меня беспокоит, – сказал я и посмотрел на пустующую стройку за окном. Ветер гнал мусор вокруг брошенных экскаваторов и бульдозеров.

– Власти стараются закрыть все, что можно закрыть. Получается, они оставляют на растерзание эс-эму все ключевые объекты. Мы сами организовали ему набор мишеней. И, конечно, связь и интернет погасят последними. Так что все будет работать до самого Апокалипсиса.

Я встал и потянулся. Внизу по улице проехал бензовоз. Я решил, что он направляется к моргу. Хотя электричество ещё было, в госпитале должны были готовить резервные генераторы.

– Надо их предупредить, – предложил коронер.

– Кого?

– Правительства, – он повёл руками, словно пытался ухватить мысль. – Лица, принимающие решения.

– О чем? «Дорогие правительства, отключите, пожалуйста, все важное, законсервируйте ключевые производства, обрубите связь, заглушите реакторы»?

– «…потому что мы предполагаем, что искусственный интеллект запрограммировали так, чтобы свести население в ноль», – с сарказмом добавила Вжика.

На улице появился ещё один бензовоз. Наверное, тоже в госпиталь.

– Неужели ничего нельзя сделать? Остановить его? Должен же быть способ? Может, какой-то пароль…

– Ага. Остановить систему, которая распределена по всея сети и которая воспроизводит себя везде, где есть бросовые ресурсы. Создатели системы, конечно, встроили в неё секретный бэкдор. И тайный пароль на отключение. И большую красную кнопку самоликвидации. И таймер. С двумя проводками – синим и красным.

– Проводки обычно ведут к взрывателю, – рефлекторно поправила меня Вжика. – Но мысль понятна.

Все замолчали. Мимо коворкинга проехал очередной кортеж «скорых». За ним на улицу въехал ещё один бензовоз.

– А что с «Хойдом»? – спросил Ринат. – Это же они его написали изначально? Я посмотрю, есть ли зацепки.

Он начал что-то набирать на клавиатуре. Остановился. Сощурился, читая текст на соседнем мониторе, и присвистнул.

– Плохие новости. По сети силовиков прошёл циркуляр – ориентировка на причастных к налёту на Управление террористов. Розыск с наивысшим приоритетом. Вознаграждение за информацию о местонахождении.

– И что?

– А то, что там ваши с Вжикой фотографии. И приметы.

– Это какая-то ошибка.

– Знакомо, да?

– Подожди, мы же уже… как бы мертвы?

Ринат пожал плечами. Он смотрел в другой монитор, его руки бежали по клавиатуре.

– Это можно исправить? – спросила Вжика.

– Я уже работаю, но ориентировка довольно долго висит в системе и её успела прочитать уйма народу.

И тут я понял, в чем дело.

– Вы исправили записи? – спросил я коронера. – Стёрли запись о нашей с Вжикой смерти в Главстате?

– Я же не знал, что это может привести к последствиям… – он развёл руками.

– То есть эс-эм теперь знает, что мы живы. Скорее всего, он ориентируется на Главстат. И он даже не пытался отслеживать нас – просто запустил ориентировку. И теперь за него нас ищут все оперативники в округе. Каждый постовой. Каждый стражник.

– И снова люди делают работу для искусственного интеллекта, – хмыкнул Ринат. – Я…

Дверь с грохотом распахнулась от удара ногой.

7.

– Оставаться на местах! – гаркнул лейтенант муниципальной стражи. – Руки вверх! Стоять так, чтоб я видел!

Следом за ним ворвались ещё двое. Стражники из оцепления, которых мы видели на выходе из морга. Они нас – тоже.

Мы подняли руки. Вжика всхлипнула и вытерла рукавом глаза, несмотря на приказ держать руки поднятыми. Коронер стоял неподвижно. Я надеялся, что ему не придёт в голову ничего героического.

– Лейтенант, вы ведь уже получили деньги? – мягко спросил я.

– Как только сообщил о вас, – лейтенант облизнул губы. – Бит к биту.

Его, конечно, не насторожило, что заплатили сразу, минуя бюрократические затяжки.

– Доставим вас на станцию, – лейтенант кивнул на окно. – И получим остальное.

Вжика снова всхлипнула. Её губы дрожали, по щекам текли слезы.

Один из стражников снял с пояса наручники и оценивающе посмотрел на меня – как на наибольшую опасность.

– Что вы с ними возитесь!? – взорвалась Вжика.

Все посмотрели на неё, и её напряжение прорвалось наружу в приступе истерики.

– Они же заговаривают вам зубы! – истошно заголосила Вжика. – Вот этот, – она ткнула в меня, – их главарь!

Все автоматически перевели взгляд с Вжики на меня. Она воспользовалась этим и схватила лейтенанта за руку. Тот вздрогнул.

– Не верьте ни единому слову! – она тянула лейтенанта за рукав, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Они оставили бомбу в госпитале! И она вот-вот взорвётся!

– Бомбу?!

– Вы же видели, как мы выходили из госпиталя! – лейтенант стряхнул её руку, и она ухватилась за стражника с наручниками. – Не подходите к нему! Он ждёт удобного момента!

Стражник шарахнулся и тоже стряхнул её с себя.

– Пожалуйста! Быстрее! Почему вы мне не верите!? Бомба скоро взорвётся, но я знаю, где…

Глаза лейтенанта закатились, он начал оседать на пол.

– Боже! Что с ним?! Ему плохо! – Вжика обернулась и неуклюже попыталась подхватить тело.

– Помогите же, – сказал я. – Он слишком тяжёлый для неё!

Второй стражник попытался подхватить падающего лейтенанта. Вжика схватила его за плечо. Он что-то заподозрил и, бросив все, схватился за оружие, но было уже поздно. Судорожно глотнув воздух, оба стражника повалились на пол.

Коронер так и не опустил руки. Молодец.

– Быстрее, – скомандовал я коронеру, забирая терминал у лейтенанта. – Займитесь остальными. Надо надеть наручники.

– Но…

– Шоковый препарат, – я кивнул на Вжику, снимавшую кольцо с разряженным инъектором. – Они очнутся через полчаса с головной болью… Ринат?

– Да.

– Ещё гости?

– Четвёртый остался на ресепшене – вижу по камерам.

Лейтенант и трое подручных. Сходится.

– Займёшься им?

– Уже, – Ринат не стал уточнять, что именно он предпринял. – Путь чист.

Коронер защёлкнул наручники на последнем стражнике. Вжика откуда-то выудила коробочку с мини-гарнитурами и раздала нам.

– Сколько у нас времени? – спросила она.

– Минут десять, максимум пятнадцать. Нужно уходить.

– Но зачем? – удивился коронер. – Ринат же исправит ориентировку.

– Это только начало. Спасибо лейтенанту – теперь эс-эм знает, что мы здесь.

– Снова рейд пикапов с пулемётами?

Я посмотрел наружу и увидел, как на улицу въезжает ещё один бензовоз.

– Нет. Похоже, бежать уже некуда. Мы спускаемся вниз. Ринат, мне срочна нужна информация по всему транспорту в окрестностях. Объясню по дороге.

8.

Цепочка автоцистерн вытянулась от морга до станции муниципальной стражи.

– Это конвой с топливом для северной окраины, – прошуршал в наушнике голос Рината. – Перепутали госпитали. Кто-то дал им неверные координаты по навигатору.

– Это ты по камерам определил?

– Подключился к пятнадцатому каналу на Си-Би и слушаю их радиопереговоры. Они очень недовольны.

– Знакомый сценарий, – сказала Вжика. Она уже стояла на парковке у супермаркета – напротив станции муниципальной стражи.

– Да. Ищу угоны по ориентировкам… Вот! Белый «мори»!

Автомобиль проехал мимо нас и начал поворачивать на стоянку.

– Водитель один, – сказала Вжика, пока «мори» парковался. – Похоже, джекпот. Я видела его фотографию в ориентировках. Местный бомбист, собрат нашего мойщика окон.

– Тоже талантливый?

– Нет. Мелкая сошка. А вот его босс – очень талантливый. В нашем ведомстве есть пухлое досье на него.

– «Мори» угнан полчаса назад, – сказал Ринат, следивший за камерами на улице. – Ориентировка только-только прошла по сети.

С нашей позиции было видно, как Вжика радостно замахала водителю. Она подбежала к «мори» сквозь несколько рядов других автомобилей – типичная «девушка-в-беде». Водитель открыл окно прежде, чем успел о чем-то подумать. Через минуту мы с коронером укладывали его на асфальт рядом с автомобилем. Окружающие были слишком заняты, чтобы обращать на нас внимание.

На цифровой замок зажигания был налеплен деблок, закоротивший авторизацию.

– Надо посмотреть, что в багажнике, – сказал коронер и потянулся под руль.

– Нет, – я перехватил его руку.

Открыв заднюю дверь, я выдернул из пазов спинку заднего сидения. В открывшейся дыре можно было разглядеть содержимое багажника. Все свободное пространство занимал механизм, в котором угадывалась бомба.

– И? – спросила Вжика.

– У нас тут, конечно, не Кашгар и не мечеть Ид Ках, но схема точь-в-точь. «Лягушка» с кассетными зарядами.

– Что это? – спросил коронер.

– Двойная выпрыгивающая бомба. Выстреливает два заряда. Первый взрывается сразу – он должен повредить окружающие цистерны. Второй заряд выбрасывается высоко и опускается на парашюте. Расчёт на то, что он инициирует объёмный взрыв в образовавшемся облаке паров бензина. В Кашгаре так подорвали один бензовоз – и сожгли целый квартал. Тут все может быть гораздо хуже, – я кивнул в сторону цистерн на улице. – Эс-эм определил нас по рапорту муниципальной стражи и дёрнул очередные ниточки. Скорее всего, он запараллелил процессы: нашёл способ спутать карты бензовозам и отправил инструкции бомбисту.

– И босс, пославший его, – Вжика показала на тело, лежавшее у машины, – сейчас ждёт где-нибудь с пультом подрыва. Вызываем сапёров?

– Не успеваем. Он будет ждать минут десять максимум, потом все равно взорвёт.

– Можешь её обезвредить?

– Нет инструментов.

– Можем достать, – Вжика кивнула на станцию стражи. Для неё не было ничего невозможного.

– Мало времени.

– Может, отключить мобильную связь? Заблокируем им сигнал на подрыв, – предложила Вжика. – Ринат?

– Вряд ли эти ребята используют мобильную связь – сейчас в городе лежит большая часть вышек. Бегите оттуда. Прячьтесь.

Ринат был прав. Нужно было закрыть глаза на «сопутствующие потери» и затолкать Вжику с коронером в ближайшее убежище, пока все не взлетело на воздух.

Мы остались стоять на стоянке.

– Похоже, человек с пультом не следит за стоянкой, – вслух подумал я.

– Если бы он следил – мы бы уже не разговаривали, – кивнула Вжика.

– Как он выберет момент, чтобы взорвать машину?

– Тут на станцию идёт запрос…, – сказал Ринат. – Просят подтвердить арест.

У меня в кармане зажужжал терминал лейтенанта. Начальство желало узнать, что происходит и когда прибудут подозреваемые.

– Вот оно! Он ждёт регистрации ареста. Это будет значить, что мы уже на станции. И вот тогда…

Решение пришло само.

Я вручил терминал Вжике.

– Можешь его разблокировать?

– Запросто!

– Муниципальные коды знаешь?

– Да.

– Сообщи в ответ на вызов: возникла задержка на месте, уточняем данные. Это даст нам ещё минут пять.

Я сел за руль, закрыл дверцу и щёлкнул деблоком. Мотор завёлся.

– Что ты делаешь?

– Дождитесь взрыва и занесите всех в список жертв. Это снимет нас с крючка и даст время. Я могу на вас рассчитывать? – я посмотрел на коронера.

– Да, – твердо сказал он.

Вжика снова попыталась встрять – я жестом остановил её.

– Слушай внимательно. Эс-эм определяет результативность своей работы по Главстату.

Сначала она ничего не поняла. Потом её зрачки расширились, а челюсть отвисла.

– То есть можно изменить счётчик Главстата и…

– Да. Цифра на борде. Решение было у нас под носом. Ты должна дожать этот вопрос – только у тебя есть такие полномочия. Обещай.

– Обещаю, – сказала она.

– Прячьтесь!

Я нажал на газ, «мори» обиженно взвизгнул покрышками и рванулся с места.

В зеркале было видно, как коронер потащил Вжику прочь. Я вырулил со стоянки, едва не столкнувшись с въезжавшим автомобилем. Мне нужно было проехать всего несколько сотен метров. Одну невыносимо длинную минуту мимо проносились серебристые бока автоцистерн. Я исходил из того, что тот, у кого сейчас кнопка подрыва, следит не за автостоянкой, а за базой данных муниципальной стражи. А если он и следит за стоянкой, то не сразу разберётся в том, что произошло. А ещё я надеялся, что в бомбу не встроено отслеживание смены координат автомобиля. Или элементарный таймер…

На мысли о таймере я достиг нужного поворота и вывернул руль. Ударив по воротам стройки, «мори» снёс их с петель. Я нажал тормоз – ворота слетели с капота. Машину окружила стая собак, лаявших на вторгнувшегося чужака. Обогнув брошенную строительную технику, я вывел машину к котловану.

Осторожный и разумный план состоял в том, чтобы затормозить у самого края котлована и вручную столкнуть автомобиль вниз. Котлован был глубоким и взрывы не причинили бы вреда. Но уже на полдороги я понял, что столько времени нет. Нужно было действовать быстро.

У самого котлована я приоткрыл дверцу, резко вывернул руль влево и вдавил газ в пол. Взвыли покрышки, машину сорвало в занос правым бортом вперёд. Я вывалился наружу, несколько раз перевернувшись и пересчитав все камни.

«Мори» продолжил движение, продолжая разворачиваться вокруг оси. Он достиг котлована и мгновение балансировал на грани. Потом задние колеса сорвались с края, капот задрался вверх и машина свалилась вниз.

Несколько долгих минут ничего не происходило. Я корчился от боли, пытаясь отползти подальше и гадая – как буду отбиваться от дворняг, которых распугал у ворот.

И тут раздались взрывы.

9.

– Хорошо устроились, – сказала Вжика, входя в гостиную.

– Угощайся, – сказал Ринат, показав на журнальный столик, уставленный чашками и тарелками с разнообразными сладостями.

Я полулежал на диване, обложенный в равной пропорции подушками и кошками.

Левая рука была в фиксирующей шине. Коронер сказал, что перелома нет, но нужен покой. Он добрался на место первым, опередив не только стражу, но и дворняг. В больницу я не хотел, поэтому коронер сделал остановку в морге, где «пустил в ход то, что ещё помнил со времён университета». Как выяснилось, помнил он достаточно много: вполне профессионально зашил две особенно большие раны, зафиксировал руку в шине и обколол меня обезболивающим.

– Пока вы разъезжали по окрестностям, я вкалывала в поте лица, – Вжика налила себе чай. – Подумала, что бомба могла быть не одна. И угадала: нас с тобой обнаружили по городу в четырнадцати разных местах. И эс-эм запустил в ответ два десятка разных сценариев. Большую часть мы успели обезвредить.

– А что по основному решению?

– Как ты и сказал, все было очевидно. Мы перехватили управление счётчиком Главстата и теперь меняем цифру самостоятельно. Я не решилась сразу сбросить все на ноль, но мы сильно ускорили «сокращение населения». Кто-то из мальчиков понял, как эс-эм выбирает идеи – и подкинул ему парочку.

– Он клюнул?

– Да. Он выбирает самые смертоносные варианты.

Вжику перебил экстренный выпуск новостей по телевизору.

– Внимание! Экстренное сообщение. Проводятся учения по гражданской обороне. В ближайшее время по сети будут передаваться сигналы химической и радиационной тревоги. Повторяем…

– А вот и следующий этап, – сказала Вжика. – Техногенные катастрофы.

– Делаете вид, что они произошли, а населению объясняете, что это просто учения?

– Да. Для эс-эма это сигналы о катастрофах, которые обоснуют резкое уменьшение населения на счётчике. Мы ещё немножко поводим его за нос, а потом имитируем Очень Большую Катастрофу и обнулим счётчик.

Она вздохнула и потёрла виски. Пересела ко мне на диван, согнав кошек, которые тут же очутились у неё на коленях.

Диктор продолжал монотонно бубнить про учения.

– Думаешь, сработает? – тихо спросила она.

– Да, – ответил я. – Как только счётчик Главстата станет равным нулю – эс-эм посчитает задачу выполненной и остановится. И тогда мы спокойно и не спеша вычистим его из сети.

Вжика меня не слышала. Она заснула на моем плече.