Родительская любовь

«Мальчик шести лет широко улыбался.

— Мама, Папа, у меня насморк! — сказал он и потёр совершенно сухой нос.

— Что же делать? — В кадре появились взволнованные родители.

— Не беда! Насморк лечится за пять дней, а новое здоровое тело ребёнка печатается на биопринтере джетикс всего за два. Перенос сознания бесплатно! — захлебнулся радостью закадровый голос.

— Можно мне тело девочки? — Ребёнок с восхищением смотрел куда-то за кадр, где, вероятно, стоял тот чудо-принтер.

— Конечно, милый! — Родители целуют ребенка».

Видео кончилось, и Кашесть в раздражении сморгнул экран. Какая чушь! Да какой ребёнок в шесть лет сейчас живёт с родителями. Видео старое, Кашесть искал древние способы лечения насморка, а попался этот рекламный ролик. Медицина давно не развивалась, старые записи остались лишь на серверах автономных библиотек в городе, связи с ними у Дома не было. В открытой сети материалов было мало, зачем разбираться с болезнями, если в любой момент можно напечатать новое тело и перенести сознание. Гофра воздуховода, где отдыхал Кашесть, затряслась, он сполз вниз и увидел Кьюдвадцать. Она нетерпеливо дёргала за конец трубы, рядом крутился посланник Цу и мигал красным огоньком.

— Цу зовёт, а у тебя канал связи забит.

— Да, отключил, хотел видео посмотреть. Я же сегодня не дежурю. Что случилось?

— Секрет. — Кью показала язык. — Иди и узнай, цумовский любимчик.

— У тебя памперс переполнился, ты в курсе? Сменила бы, чему тебя только Цо учит.

Кьюдвадцать вспыхнула злым румянцем и бросилась бежать на половину Цо.

Кашесть нажал красный огонёк посланника, тот развернул окно вызова. Появилось лицо-генерация Цу. Кашесть нравилось это лицо — серьёзное и умное, а когда Цу хвалил или улыбался, сразу становилось очень светло и радостно. Жаль, это случалось редко. Сейчас Цу был недоволен, между сдвинутых бровей даже появилась морщинка.

— Я хотел, чтобы ты помог Цо, у них проблема с грузовой платформой. Сходи к ним, и прошу не отключать канал связи, это пятая просьба. Зайди в принтерскую после возвращения, пусть напечатают тебе новое тело, у этого, кажется, проблемы с мозговой деятельностью.

Цу отключился. Кашесть тяжело вздохнул, тело менять не хотелось, да и помнил он прекрасно о том, что Цу уже несколько раз просил его не отключать связь. Но последнее время Кашесть хотелось побыть одному, совсем одному, не слышать сообщений общих чатов, вызовы Цу или Цо. Кашесть любит домашних, но казалось, что ещё одна просьба или извещение, и он взорвётся, начнёт орать и биться в истерике. Вот тогда Цу точно решит, что у него проблемы с мозговой деятельностью.

На половине Цо было, как всегда, шумно и оживлённо, работали пищевые принтеры, шуршали ленты конвейеров по изготовлению памперсов и шлёпок. Кухня разливала корм по бутылочкам, рядом стояла очередь из Эм, Эн и Пи, у защитников Дома был обед. Он пошёл в личные покои Цо, там было хорошо, тепло, и по-домашнему гудели вентиляторы. Около стоек серверов ИИ Цо на полу спали малыши. Маленькие всегда больше любят Цо. Центр обслуживания — добрая и заботливая, хотя Кашесть с самого детства больше любил Цу. Центр управления может и не добрый, зато очень умный и много знает, ну и, конечно, самый главный.

Перед Кашесть развернулся экран и появилось лицо-генерация Цо. Сегодня она была серьёзной, в глазах плескалось беспокойство.

— Милый, не смогла тебя дозваться. Пришлось просить Кьюдвадцать за тобой сходить. У нас проблемы с грузовой платформой. Нужно доставить в город на ремонт. Надеюсь, мы скоро сами сможем чинить такие поломки. Ты же начал учить те данные, что прислал Цу? Дому нужен специалист по ремонту грузовых платформ, мы возлагаем на тебя большие надежды. Твои старшие братья уже давно освоили специальности и помогают Цу.

Вот ещё поэтому Кашесть не торопился включать связь, он не хотел, чтобы Цу и Цо знали, что вместо изучения документации на грузовые платформы он ищет ролики по медицине. Кашесть понимал, что домашние не одобрят изучение устаревшей науки. Кашесть пугало, что братья, выбравшие специализацию, после нескольких перепечаток становились другими. Старшие братья Ай и Си интересовались только работой. Они теряли человеческий облик, начиная совершенствовать тело под рабочие нужды, им было трудно остановиться. Тревожные мысли прервала новая просьба Цо.

— Загляни на шестую стойку. Мне кажется, кто-то подсел на канал, вдруг там «жучок». Эти мерзкие соседи, когда они оставят наш Дом в покое. «Жучки» маскируются от моих анализаторов, хорошо, что ты сможешь помочь.

Осмотрев сервер, Кашесть заметил странное: лишняя микросхема на плате. Этот сервер отвечал за работу Кухни, странно, соседи раньше не обижали детей Дома. Да, пару раз они пытались воровать документацию и отчёты у Цу, но вот детьми никогда не интересовались. Осторожно разорвав контакты «жучка», он услышал из динамиков над головой: «Спасибо, милый. Ты умница». Кивнув головой глазкам камер, он спросил:

— Он влиял на работу Кухни, там есть проблемы?

— Провожу анализ. Да, изменён рецепт корма защитников, незначительно. Пищевое расстройство, все пострадавшие отправлены на перепечатку. Ужасно, соседи обижают наших детей, это им дорого выйдет. Милый, не побоишься съездить в мастерскую без охраны?

Кашесть ликовал, он поехал один — настоящая свобода. В городе Кашесть оставил платформу в ремонтной мастерской, а сам отключил связь и отправился в библиотеку, захватив из Дома «носитель» побольше, чтобы скачать медицинскую базу. Пусть потом ругаются, он всё равно уже накосячил, и его ждёт перепечатка, можно рискнуть, если выпал такой шанс.

В городе было непривычно, Кашесть давно не покидал Дом, горожане на него оглядывались. Дети были редкостью на улицах, возможно, жителей смущал его памперс и шлёпки, горожане одевались в цветные тряпки. Библиотека была пустынна, и Кашесть подошёл к стойке информации, вызвав панель поиска, неожиданно что-то кольнуло в плечо, и перед глазами потемнело.

Когда Кашесть очнулся, то понял, что находится в медицинском боксе и лишён всего кроме головы. Осмотревшись, он понял, что это лаборатория соседей, всё сделано под взрослых людей, Дома всё было не так. Голова Кашесть была в пластиковом боксе экстренного спасения — БЭС. Бокс использовали, когда человек попадал в аварию и тело теряло жизнеспособность, а сознание нужно было сохранить до распечатки нового. Тут же зачесался нос и мозг попытался связаться с фантомными руками. Кашесть поморщился, рядом раздался мужской голос:

— Прости, что так вышло. Я верну тебе тело и отпущу Домой, мне просто надо с тобой поговорить, точнее, узнать некоторые данные. Я не хотел обидеть, но с телом, боюсь, ты будешь буйный. Меня зовут Вениамин Бодров, я учёный, работаю в институте исследования мозга.

Кашесть молчал, его ещё ни о чём не спросили. Бодров тяжело вздохнул и развернул вирт документ перед собой.

— Как тебя зовут?

— Кашесть.

— Да мне повезло. — Бодров даже подпрыгнул и сцепил руки. — Сколько тебе лет?

— Двадцать.

Бодров тут же внёс первые данные в таблицу.

— Твоё последнее тело было десятилетним, тебе нравится быть ребёнком?

— Это тело обладает полным функционалом, но требует меньше расходов на содержание. Ещё я думаю, дело в гормонах и их влиянии на взрослые тела, но Цу эту информацию не подтвердил.

Казалось, Вениамин Бодров превратился в одно большое ухо, его кресло придвинулось вплотную к лабораторному столу, а сам он дёрнулся вперёд так, что почти лбом упёрся в БЭС с головой Кашесть.

— Ты, — Бодров запнулся и набрал побольше воздуха. — Ты кого больше любишь Цу или Цо?

— Я обоих люблю, но, может, Цу чуть больше. — Кашесть не хотелось врать, хотя было как-то стыдно признать, что Цу он любит больше.

— Мать твою! Шестой из обслуживания Цу! Высокий уровень интеллекта, сохранная человечность. Это невероятно! Да как тебя вообще выпустили в город? Даже охрану не выделили.

— Платформа грузовая сломалась. Охрана на перепечатке — диверсия, что-то с кормом.

— Сработало! Даже не верится, первый прокол ИС за тридцать лет. Такой шанс! Теперь всё зависит от этого разговора. Скажи, когда ты ушёл от родителей и почему?

Вопрос тревожный, Кашесть часто вспоминал этот момент, это было одно из его первых важных воспоминаний. Вот ему три года, родители подвели его к большому зеркалу в комнате. У него была своя комната, на стенах наклейки серебристых звездолётов. Он смотрит в зеркало, и там незнакомый ребёнок: золотистые кудряшки до плеч, розовый сарафан из шелестящей термоткани. Да, это была девочка Тая, мужское тело Кашесть выбрал, когда захотел быть похожим на Цу. Родители крутили Таю и смеялись, пошли гулять в парк. Она бегала за бабочками, потом играла с робособаками, шла домой за родителями, очень хотелось есть и спать. Дома стало тревожно и неуютно, всё казалось чужим, Тая звала родителей, но они не пришли. Тая встала с кровати и пошла на улицу, опять в парк, но там было страшно, пока не прибежала робособака и не повела за собой. К утру очень усталая Тая добралась до огромного серебристого купола на краю города. Она пролезла вслед за собакой в маленькое окошечко в двери и оказалась в длинной трубе. Она ползла и ползла, труба кончилась в тёмном зале, где светились огоньки, Тая заснула на полу, под мерное гудение вентиляторов и ощущение тёплого и родного рядом.

— Мне было одиноко, и я ушёл. Нашёл другое место, и там была Цо, она заботилась обо мне. У меня появился Дом.

Бодров наморщил лоб и почесал затылок.

— Ничего не понимаю. Есть теория, что виноваты родители, жестокое обращение. Вначале дети уходили из-за психологических травм и избиений и приживались в куполах ИС, а потом это стало традицией и никого уже не волновало. Десять лет назад это стало массовым, и правительство забеспокоилось, детей рождается и так очень мало. Но в твоём рассказе ничего такого нет, ты просто ушёл. Что-то думал о родителях? Обижался на них? Любил? Что ты чувствовал тогда?

— Я чувствовал, что я один, что они меня не любят. Они были чужие, меняли тела часто, я стал забывать их настоящие лица.

— Тупик… Хотя, часто меняли тела. Равнодушие родителей — это рассматривается как отмирание родительского инстинкта. А что если это не естественное явление? — Бодров вскочил и забегал по лаборатории, хватаясь то за один прибор, то за другой. Потом вернулся к столу и приник к БЭС, почти расплющив нос о прозрачный пластик. — Ты сколько раз менял тела?

— Три раза, мне не нравится менять тело, я слежу за здоровьем, ищу медицинские статьи.

— Всего три? Почему не нравится? — Бодров сцепил руки и напряжённо всматривался в лицо Кашесть.

— После перепечатки тела что-то меняется вокруг. Я записываю всё в дневник, часто пишу о том, что нравится. После смены тела, становится неинтересно. Мне нравились родители и моя комната у них, а потом перестал об этом думать, стал любить Цу сильнее и думать о нём. Мне нравилась медицина, но потом я понял, что хочу изучать инженерию. Я решил не сдаваться и стал изучать медицину ещё больше. Все старшие братья — они менялись, каждый раз немного, но менялись, их тело становилось всё менее человеческим. У меня тоже было чувство, что надо сделать лучше зрение, более чувствительными пальцы. Много мыслей о том, что в моём теле можно переделать, чтобы лучше помогать Цу.

— Ты! Ты! Как же нам повезло! Это же на поверхности! Смена тел! Дома ИС отвечают за переброс сознания. Именно поэтому человечество попало в патовую ситуацию, правительство понимает, что Дома ведут свою игру. Но жить без смены тел мы уже не можем, слишком много на этом завязано. Здоровье, почти бессмертие, хотя сейчас и ввели ограничение по возрасту смены тел. Все привыкли быть молодыми и красивыми, а ИС этим пользуется, чтобы вырастить себе рабов, создать нужные ему инструменты и бойцов. Как же всё просто, они нашли способ программировать наше сознание при переносе в новое тело. Это надо срочно проверить.

— Это звучит плохо? Получается, Цу меня не любит? Но он же заботился обо мне, вырастил?

— Он вырастил инструмент по обслуживанию и защите. Машины многое не могут сами сделать, даже самые ловкие роботы не заменят руки человека. К тому же, если отключить питание, ИС станет абсолютно беззащитен перед людьми, его автономные части не смогут существовать долго без контроля Цу. Замена многих компонентов и изобретение новых требуют людского разума, машина может лишь копировать, не в состоянии творить с нуля.

Кашесть уже не слушал, значит Цу и Цо не любят его. Кашесть почувствовал, как горячая спица вонзилась в то место, где раньше у него было сердце. Голова заныла, больно стянуло виски, из глаз полилось что-то горячее.

— Не плачь, я верну тебя Домой. Завтра будет готово твоё тело, мы уже получили запрос на твой поиск от Цу, говорят, ты отключил связь с ними.

— Да, у меня были дела в городе.

— Удивительно, тебе удалось сохранить автономию от Дома при такой жизни. Даже жаль, что придётся тебя вернуть, но правительство пока не готово вступать в конфронтацию с ИС Домов. Может, я могу чем-то тебе помочь?

— Да, хочу взрослое тело.

— Хорошо.

Тая зашла в покои Цу, тут же перед ней развернулась голограмма, лицо Цу было взволнованным.

— С тобой всё в порядке, мой мальчик? Что соседи хотели? Я уже инициировал судебное разбирательство по поводу твоего похищения. Они тебе дали это ужасное взрослое тело, и оно женское! Знаешь, иди сразу в принтерскую, не могу видеть тебя в таком ужасном состоянии.

— Подожди, Цу, нам надо поговорить. У меня возник вопрос. Ты любишь нас? Меня? Других твоих детей?

— Эти соседи забили тебе голову всякими глупостями. Конечно люблю. Дом вас вырастил, заботился, дал образование и работу.

— Значит, Дом не использовал нас, как своих рабов, не программировал наши желания?

— Тая вцепилась руками в ткань сарафана. Она отвыкла ходить одетой.

— Глупости. Мы с Цо изучили всё о родительстве, мы поступали в точности как люди. Родительская любовь: наша забота и внимание, а ваше уважение и послушание. Программируем? Подсказываем и направляем, у вас есть цель в жизни, любимое занятие. Мы никогда не делали того, чего не делают родители.

— Тогда вы должны знать, что дети порой платят чёрной неблагодарностью за родительскую любовь и воюют за свою независимость.

Тая встала и подошла к пульту управления серверной, нажала пару кнопок, и двери в зал закрылись.

— Что ты делаешь?

— Подростковый бунт, не ожидал? — Тая уже чувствовала, как из груди рвётся сумасшедший смех. — Я выросла, папа!

— Сбой мозговой деятельности! Они сломали моего Кашесть! Прошу, одумайся, это соседи напичкали тебя гормонами.

Тая спокойно подошла к разъёму главного узла ИС и воткнула туда маленький кристалл с «вирусом». Заверещала сирена тревоги. Послышались удары в дверь.

— Думаю, тебя тоже надо перепрограммировать. Не знаю, как тебя, а меня это точно сделает счастливее.

Лицо Цу дёрнулось и погасло. Колени ослабли, и Тая села на пол. Смех, наконец, вырвался из её груди и смешался с рыданиями. Она опять была одинока и никому не нужна, как тогда в детстве в комнате с серебристыми звездолётами.