Ошибка Одиссея
То, что мы знаем, это капля, а то, что мы
не знаем, это океан.
Исаак Ньютон
Океан заслуживает, чтобы о нём писали так же
как о человеке.
Эрнест Хемингуэй
1
Эта история началась с того, что в лаборатории профессора Андре Лесовски появилась на свет божий особая дыхательная смесь для глубоководных погружений.
- Я назову её новация! – безапелляционно произнёс профессор. – И я не желаю слушать никаких возражений!
Все присутствовавшие при этом заявлении лишь пожали плечами и втихомолку улыбнулись. Это были его сын Карл, а также научные ассистенты врач Джон Карпер и биолог Уго Линдеман.
Они давно уже привыкли к чудачествам своего шефа, а потому не придавали им никакого значения. Профессор был действительно выдающимся учёным, и это прощало ему многое.
Все они вот уже семь лет работали в одной команде. Дело в том, что у этих абсолютно разных людей, выросших в разных уголках земного шара, была единая цель.
- Я хочу покорить запредельные океанские глубины! – однажды выразил её Карл Лесовски. – Я желаю чувствовать себя на любой глубине, как рыба в воде!
Все они мечтали об этом, преодолеть допустимый для человека в скафандре полукилометровый предел глубоководного погружения. До создания «новации» он определялся несовершенством дыхательных смесей и нервным синдромом высоких давлений.
Психологические факторы смогли нейтрализовать Карпер и Линдеман, а новую дыхательную смесь удалось изобрести старому профессору.
Карл Лесовски, будучи великолепным химиком, сумел синтезировать искусственный иридий, самый прочный металл на планете. В отличие от природного аналога, новый элемент был пластичнее тантала, лёгок и коррозионностоек, как титан. Именно из этого металла предполагалось изготавливать скафандры для глубоководных погружений.
Теперь учёным предстояло реализовать вторую фазу своего научного проекта. Они собирались опуститься на дно Атлантического океана и создать там научную станцию «Андромеда» для подводных исследований.
Впрочем, «своим» они могли назвать этот проект лишь отчасти. Дело в том, что исследователи работали под эгидой могущественного ведомства «Океаниум». С недавнего времени эта организация курировала все работы по освоению необозримых просторов Мирового океана. Да что там освоению, проще было назвать это разграблением.
- Всю Землю изгадили! – нервно щуря глаза, сказал как-то Линдеман. – Теперь решили наложить лапу на океанские ресурсы! Если бы ещё для благих целей…
Цели, само собой разумеется, были вовсе не благими. Просто кто-то в очередной раз намеревался сорвать крупный куш. Всё это, естественно, прикрывалось лозунгами повышения уровня жизни и помощи бедным странам.
- Если мы реализуем наш проект, жизнь простых людей кардинально улучшится! – любил повторять Зигмунд Брейлис, глава могущественного консорциума. – Наш девиз: «Через океан – к всеобщему процветанию!»
Один лишь взгляд его жестоких глаз сводил к нулю все россказни о счастливом будущем человечества. Это был прожжённый делец, из каменного сердца которого было давно вытравлено всё человеческое.
Но «Океаниум» щедро выделял средства на исследования, и у коллектива учёных не было иного выхода. Однако это было вынужденное сотрудничество…
- Мы построим научную станцию на дне Атлантики! – как-то разоткровенничался Брейлис. – С вашей помощью, конечно. Мы обучим множество морских тварей послушно исполнять нашу волю. Вы станете одними из первых управленцев подводной империи «Океаниума». В скором будущем мы возьмём из ранее недосягаемых глубин всё, что только можно!
Он тут же понял, что ляпнул лишнее, но нисколько не смутился своей болтливости.
- Я хотел сказать – всё, что нужно для дальнейшего процветания человечества!
При этом бизнесмен не обратил внимание, как болезненно искривилось лицо Лесовски при фразах «прочих тварей» и «возьмём всё, что только можно». Брейлис вообще очень редко смотрел на лица своих слушателей. Может быть, это происходило потому, что его крайне мало интересовало мнение других людей. Особенно тех, кто работал на него за деньги, и притом немалые.
2
Атлантика встретила их не слишком приветливо, что было её обыкновением. Научно-исследовательское судно «Тесей» доставило к месту погружения команду учёных, мини-субмарину, барокамеру, четырёх роботов последней модели и всё необходимое для возведения научной станции.
- Меня поражает ваше спокойствие! – заметил на ужине Брейлис профессору. – Как будто очень скоро вас ожидает не продолжительная работа на глубине трёх миль, а увеселительная прогулка!
- Я слишком часто рисковал жизнью! – просто ответил тот. – Ведь каждый спуск под воду может стать последним! Кстати, а почему «Андромеду» решили разместить именно здесь?
- Есть особые причины! – уклонился от ответа глава «Океаниума». – Вы всё узнаете в своё время!
Спустя месяц работы по размещению и монтажу на океанском дне основных модулей «Андромеды» и барокамеры были окончены.
Учёных должна была доставить на подводную станцию субмарина проекта «G-5». Это был созданный по последнему слову науки и техники гибрид батискафа и подводной лодки. В мире существовало только два таких аппарата, способных опускаться на любые глубины. Каждая из субмарин могла вместить до десяти человек и около тонны груза.
- Эта лодка останется в вашем распоряжении! – заявил Брейлис. – Вторая будет доставлять на «Андромеду» всё необходимое. Остальное – в инструкции. С нею вы ознакомитесь уже на станции. Желаю удачи!
После этих слов он вручил Лесовски флеш-накопитель с эмблемой «Океаниума».
Исследователи осознали, что им предстоит, только после того, как глубиномер показал две мили, а спуск всё продолжался.
- Всё, мы на дне! – резко выдохнул Карл Лесовски, управлявший субмариной. – Вот она, наша «Андромеда»!
Перед их взорами предстали конусообразные и круглые по форме модули, соединённые цилиндрами переходов. Исследователям предстояло провести здесь шесть месяцев, не поднимаясь на поверхность.
После того, как подводный аппарат вошёл в шлюзовый отсек, они по специальному переходу прошли в самый большой модуль.
- Пора! – сказал Лесовски-старший, вставляя флешку в свой ноутбук. – Сейчас посмотрим, что хотят от нас эти недоумки!
По мере того, как он читал ровные строчки инструкции, его лицо на глазах словно темнело изнутри.
- Что там? – не выдержал первым Линдеман. – Читай вслух, Андре, не томи душу!
Выдержав паузу, тот прочитал, смешно шевеля губами:
- Надлежит вступить в контакт с обитающей в здешних широтах колонией клюворылов1 и подчинить своему влиянию…Ага, вот главное – под нами располагается месторождение недавно открытого полезного ископаемого под названием «гераклиум», по характеристикам многократно превосходящего уран…Мы должны обеспечить его разработку, применяя «G-5», роботов и клюворылов для добычи и доставки грузов на поверхность...
Некоторое время все молчали, осмысливаю доведённую до них информацию.
- Вот, значит, зачем мы здесь! – стукнул кулаком по алюминиевому столику Карпер. – Будем добывать гераклиум, несомненно - для блага обездоленных всего мира! Всю жизнь мечтал о такой почётной роли!
- Не кипятись, Джон! – мягко заметил Лесовски-старший. – Против их плана у меня есть собственный!
Отставив в сторону ноутбук, он опёрся подбородком на кулак правой руки.
- Мы хотели испытать на глубине дыхательную смесь и новые скафандры – и мы их испытаем! – спокойно продолжил профессор. - Ты, Уго, мечтал работать с клюворылами – и ты будешь с ними работать. Через полгода мы доложим в «Океаниум», что добывать гераклиум на этой глубине ещё не позволяют наши технические возможности. Ведь не отправятся же они проверять нас, в конце концов!
3
В следующие шесть месяцев у них всё шло так, как было запланировано.
Карпер и Линдеман довольно быстро подружились с семьёй клюворылов, частенько охотившихся на кальмаров вблизи станции. Семья состояла из девяти особей, четверо из которых были самками, а пять – самцами.
Каждому из животных дали имя и установили датчики, позволяющие определять их перемещение в океанских глубинах. Эти удивительные представители особого отряда китообразных были очень мало изучены. Большинство информации об их жизни представляло собой лишь научные предположения.
- Мы неудержимо рвёмся в космос! – заметил как-то по этому поводу Карпер. – Вместе с тем, бездны мирового океана остаются для нас такой же terra incognita, как и поверхность Красной планеты!2
Клюворылы оказались на редкость добродушными, смышлёными и сообразительными существами.
- Считается, что они общаются с помощь ультразвуков! – заметил однажды Линдеман. – А ещё у каждого клюворыла есть своё собственное имя! Это как бы индивидуальный хвостик в конце серии звуков! Представляете, они обращаются друг к другу по именам!
Общаясь с животными в их родной стихии, биологи одновременно испытывали новые глубоководные скафандры и дыхательную смесь.
- Они вовсе не сковывают движений! – с восхищением отзывался Линдеман о «подводных костюмах». – А использование «новация» позволяет восстанавливаться в барокамере всего несколько часов после окончания погружения!
Самого умного клюворыла учёные назвали Одиссеем. Из всех сородичей он проделывал в океанской пучине самые длинные вояжи, восхищая людей своей выносливостью. Этот клюворыл на глубине пары километров чувствовал себя, как человек в подогретом бассейне фешенебельного отеля
- Мы до сих пор не знаем, как они ухитряются опускаться так глубоко! – признался Линдеман коллегам. – Возможно, организм этих поразительных существ крайне экономно расходует кислород. А может быть, после начала погружения у них вовсе замедляются или приостанавливаются основные процессы жизнедеятельности!
- В их мышцах содержится много миоглобина! – заметил Карпер. – Это вещество связывает молекулы кислорода! Вот ответ на некоторые вопросы, но далеко не на все!
Одиссей, казалось, вскоре научился понимать не только обращённые к нему отдельные команды, но и целые фразы. Для их лучшего восприятия клюворылом Линдеман использовал специальное программное устройство, преобразовывавшее частотные характеристики звуков человеческой речи.
- Иногда мне представляется, что он тоже разумное существо! – констатировал однажды Линдеман. – Его чрезвычайно сложный мозг во много раз больше нашего. Даже если исходить из соотношения его размеров и общей массы тела. Порой я прихожу к выводу, что эти китообразные - просто другой путь самопознания материи…
Одиссей позволял устанавливать на себе различные грузы с помощью придуманного Линдеманом хитроумного приспособления. Внешне оно напоминало ошейник из перекрещивающихся ремней с большой кнопкой под мордой животного. По переданному импульсу или команде Одиссей нажимал носом на кнопку, размещая магнитные термометры и осветители на металлических плоскостях станции.
На всякий случай учёные исследовали указанный Брейлисом район океанского дна. Там они действительно обнаружили выходившую из подводного хребта жилу с многочисленными вкраплениями гераклиума.
- Его хватит на сотни, а может даже тысячи новых боеголовок! – обречённо сказал Лесовски, устало проводя по лбу. – Мы не должны допустить, чтобы безумцы из «Океаниума» могли воспользоваться гераклиумом! Достаточно уже открытий, толкающих цивилизацию на край бездны!
Тщательно всё обдумав, учёные взорвали хребет, навсегда похоронив под многотонными глыбами камня столь опасное для человечества месторождение. Брейлису они по видеосвязи доложили, что пытались начать разработку месторождения, но все их усилия оказались тщетны.
- Я лично проверю ваши слова! – в ярости заявил тот, сощурив и без того узкие глаза. – Через неделю на «Андромеду» прибудет специальная комиссия для оценки вашей работы! Берегитесь, если что-тот окажется не так!
Зловещие огоньки в его глазах ясно дали понять Лесовски, что их не собираются оставлять в живых. В принципе, подобная судьба ждала бы исследователей и в том случае, если бы они выполнили все данные им распоряжения.
- Мы слишком много знаем! – иронически улыбнулся Карпер, скривив губы. – Не будем скрывать от себя – мы с самого начала подозревали о подобном, но всё-таки решили пойти на неминуемый риск.
- И что мы будем делать? – заметил Карл. – Сидеть и ждать, пока прибудут головорезы Брейлиса и покончат с нами? Подарим им с таким трудом обжитую станцию и все наши изобретения?
Профессор молча сидел несколько минут, не поднимая взгляда. Потом он встал и подошёл к видовому иллюминатору, не отрывая глаз от открывшейся ему бездны.
- Мы должны взорвать «Андромеду»! – наконец сказал он. – А Одиссей поможет нам в этом!
Его коллеги были настоящими учёными, а потому знали истинную цену бытия. Все на станции согласились с принятым Лесовски-старшим решением. Уничтожить станцию было решено в день, когда к ней отправится субмарина с Брейлисом на борту.
4
Всю неделю учёные работали, не покладая рук. Они словно хотели заполнить свои последние дни земной жизни кипучей деятельностью.
Отчасти это объяснялось сугубо психологическими причинами. Донельзя устав, друзья на некоторое врем забывали о том, что должно произойти очень скоро.
Андре Лесовски заранее приготовил два мощных и компактных взрывных устройства. Они предназначались для ведения масштабных строительных работ, но вполне подходили для реализации их замысла.
- «Андромеда» построена в месте одного из разломов земной коры! – констатировал Линдеман. – Мы находимся под козырьком подводной гряды. Мощный направленный взрыв уничтожит станцию и сбросит её в бездонный провал!
От таких разговоров у Карла Лесовски мороз пробегал по коже. Он был самым молодым из обитателей станции, и ему очень хотелось жить. Но ещё больше он хотел сделать так, чтобы зловещие планы Брейлиса и подобных ему ни в коем случае не осуществились.
И вот наступил тот самый день, которого все ожидали и к которому были готовы. На экране эхолокатора «Андромеды» появилась крошечная точка. Это была субмарина Брейлиса, медленно опускавшаяся вниз.
Выйдя в скафандре за пределы станции, Линдеман поместил заряды на «ошейнике» своего питомца.
- Установи их вон там – он показал на козырёк подводной гряды, - и вон там, где проходит разлом!
Умные глаза клюворыла вопросительно уставились на него, словно он понимал, зачем всё это делается. Одиссей был очень возбуждён и всё показывал носом куда-то назад и вверх.
- Я понял тебя! – наконец догадался учёный. – Ты хочешь сказать, что к нам на субмарине спускаются чужаки, и что они тебе очень не нравятся! Да, это плохие люди, очень плохие!
Зрачки животного расширились, а потом резко сузились, превратившись в чёрные точки. Секунду помедлив, он взмыл в окружавшей их бездне, и быстро пропал из вида.
Вернувшись на станцию, Линдеман рассказал товарищам, что он сделал всё, что нужно.
- Ну что же, будем прощаться! – сказал Лесовски-старший, пряча повлажневшие вдруг глаза. – Может быть…
Все бросились пожимать друг другу руки, бессвязно бормоча последние слова прощания. Они были смертельно бледны, сердца бешено стучали, а кровь билась толчками в висках.
Вдруг всё задрожало от почти слившихся двух мощных взрывов. Но спустя долю секунды исследователи с изумлением поняли, что они живы, а станция цела и невредима.
- Значит, что-то пошло не так! – надтреснутым голосом заметил Линдеман. – Господи, только бы Одиссей остался цел!
И вдруг Карл, случайно переведя взгляд на экран радара, не заметил там чёрной точки.
- Отец! – только и смог выдавить он, указывая на прибор. – Её нет, этой проклятой субмарины!
Все бросились к эхолокатору, и моментально поняли, что за взрывы они услышали. Почти сразу же учёные увидели клюворыла, радостно описывающего круги над станцией.
- Всё это хорошо! – заметил Линдеман, подчёркнуто трагически разводя руками. – Но всё-таки Одиссей ошибся, несмотря на все мои старания и тренировки!
И тут клюворыл подплыл совсем близко к обзорному иллюминатору и почти в упор посмотрел на исследователей. В глубине его чёрных глаз, словно бесенята, буйствовали безумные огоньки. Одиссей явно радовался тому, что только совершил, и вовсе не скрывал своих чувств. Он понимал, что спас друзей, и гордился собой.
- Нет, он не ошибся! – сказал Карл Лесовски. – Более у меня нет никаких сомнений. Одиссей тоже разумен, но не по нашему образу и подобию. И сейчас он самостоятельно принял единственно верное решение! Он просто сделал то, что хотел сделать! Все мы обязаны ему жизнью, и никогда этого не забудем!
…
Спустя сутки от шлюзовой камеры «Андромеды» отошла субмарина «G-5». Находившиеся внутри неё учёные отправлялись к новой жизни, полной радостных надежд.
В пути их долго сопровождал Одиссей, словно навсегда прощаясь со старыми друзьями. Издаваемые им звуки были музыкой ещё непознанной речи разумного существа, которую предстояло понять и разгадать.