Тыжкосмонавт

 

Дальше простирался океан.

Каменистый берег полого уходил под воду, над волнами росчерками летали чайки. За горизонтом, за синей спиной океана, прятался Северный полюс, а где-то на глубине, под низкими волнами и километрами водной толщи, скрывались они.

Наверное.

Пожилые, но ещё крепкие домишки кучковались в виду побережья. Припарковавшись на обочине, Анатолий постучался в первую же калитку.

— Здравствуйте, не подскажете, Фролов Виктор Егорович где живёт? Егорыч? Да-да, он самый. Понятно, спасибо.

Нужный дом нашёлся быстро, а хозяина пришлось ждать до сумерек. Анатолий успел изучить инструкцию к новенькой камере, докурить пачку сигарет и раз двести пролистать на телефоне оцифрованные чёрно-белые фотографии. Витька был смешной, лопоухий, да и сам Анатолий не лучше.

Под боком ворочался океан: отлив, нисколько не смущаясь, оттянул полоску белого прибоя далеко-далеко, выставил пологое дно напоказ. Парочка чаек присматривалась к оставшимся лужам, пока не стемнело окончательно.

Со стороны океана Фролов и явился, прихрамывая и таща на плече свёрнутые сети. Гостю и его машине достался неприязненный взгляд.

— Вы к кому?

— Я Лапшинин, — хлопнув водительской дверцей, Анатолий выбросил окурок на обочину. — Мы с тобой в школе учились.

С сетей текло на застёгнутый бушлат. Светлые сумерки заставляли подслеповато моргать, но бывший одноклассник глядел прямо, цепко.

— Толик? — узнал он.

Анатолий кивнул. Помолчав, Фролов буркнул:

— Ну заходи, чего уж.

Во дворе было чисто и пусто, ни кур, ни собаки, сарай заперт на висячий замок. На крыльце Анатолий потопал ботинками, подождал, пока хозяин свалит сети к забору.

— Вить, — окликнул Анатолий. — Ты что, хочешь второй аппарат выловить?

— Я тебе всегда говорил, что ты дурак, — тяжело протопав по ступенькам, Фролов открыл дверь.

Изнутри пахнуло школьным мелом, но морок быстро развеялся. Анатолий шагнул в стылый дом.

На кухне Фролов включил газ, поставил на огонь турку. Запахло кофе. Под щелчок выключателя маленький плафон под потолком раскрасил сумерки в уютный жёлтый цвет. Анатолий прислонился к мойке, чтобы заглянуть в лицо однокласснику.

— Думаешь, смеяться буду? Да я ж за этим и приехал, в компанию тебе набиваться. Чувствовал, знал! Ты же космонавт! Ну, не совсем, конечно, ты ж не летал ни разу…

Зашипев, синее пламя погасло. Фролов сунул турку с остатками кофе в мойку, выкрутил ручку газа и плюхнул тряпку в кофейную лужу на плите.

— Так. Ты чего хочешь?

— Найти инопланетян.

Ругнувшись, Фролов вернулся к луже кофе.

— Не по адресу.

— Но у меня есть план.

— У всех есть план.

Оба крана выглядели одинаково. Опытным путём отыскав горячую и холодную воду, Анатолий вылил из турки чёрную гущу и подставил медный бочок под струю.

— Знаешь, лучше хоть какой-то план, чем наудачу сетью махать.

— Сети браконьерские, — скривился Фролов. Закончив с плитой, он вытряхнул мусор из пепельницы и полез за сигаретами. — Сволочи. Выкинуть — подберут… может, гамак сделаю, одеялом застелю. Дети любят гамаки.

Анатолий вытащил собственную пачку и хрустнул целлофаном.

— Угощайся. Сколько внучке?

— Младшей года нет.

Пока Фролов чиркал спичкой, Анатолий похлопывал себя по карманам в поисках зажигалки.

— Ну вот, вместо того, чтобы с внуками нянчится, ты тут сидишь. Значит, всё-таки думаешь про инопланетян. Ну, не отпирайся, Сашка говорит, зовёт тебя, зовёт, мол, вместо денег лучше бы сам приехал.

— А ты уже с Сашкой задружился, — Фролов наконец раскурил сигарету и затянулся.

Так и не найдя зажигалки, Анатолий тоже прикурил, помахал спичкой, чтобы погасла.

— Да парой слов перебросились, твой здешний номер хотел узнать. Кто ж знал, что у тебя вообще телефона нет.

— Сам-то не женат?

Пожав плечами, Анатолий выдохнул струю дыма. На окне шуршали крылышками мотыльки, словно ожившие хлопья снега. От северных краёв не ждёшь ни яркой зелени, ни мотыльков… ни инопланетян.

— Не, не довелось. Слушай, Вить, ну серьёзно: у меня всё продумано. Не хочешь помогать, я другую лодку найму, в посёлке найдётся, но не отказывайся от главного свершения в жизни! Давай смотреть правде в глаза. Нам по пятьдесят. Когда, как не сейчас?! Терять нечего, всё уже потеряно: личная жизнь не сложилась, с карьерой у меня не задалось, ты вот тоже ни разу в космос не слетал… Наша с тобой единственная надежда оставить после себя хоть какой-то след — это выманить инопланетян.

— Их два месяца ищут и выманивают все подряд: военные, учёные, энтузиасты. Но дело гиблое.

— Обоснуй.

Фролов снова затянулся, глядя на облепивших окно мотыльков. Или на темнеющий вдалеке океан. Мимо пепельницы шлёпнулась порция пепла с сигареты.

— Если инопланетяне на дне засели, то всё, баста. Хрен мы их найдём, средств у нас таких нет. Даже аппарат выловили только потому, что он сломался.

— Кстати, а скажи мне, как человек с космической подготовкой, — оторвавшись от мотыльков, Анатолий повернулся к бывшему однокласснику. — Ты сильно испугался, когда первый раз про инопланетян услышал?

— Как нормальный человек, я сначала не поверил, — отмахнулся Фролов. Потревоженный дым закрутился в воздухе. — Чего их бояться… Космический корабль прокрался на Землю незамеченным, так что их технологии сильно обгоняют наши. Сколько времени они провели на Земле до того, как мы обнаружили аппарат, неизвестно. Если при таком раскладе нас ещё не убили и не поработили, то и паниковать нечего.

— И что, ты не гадал, зачем они прилетели? Спрятались под водой, засели на глубине и не чешутся, только один аппаратик к поверхности послали. Или ещё интереснее: почему человечество не пытается установить контакт?

— Для контакта нужны глубоководные аппараты, а их нет. Да и толку с них. Будто мимо спутников и обсерваторий инопланетяне проскочили, а аппаратом сразу засечём?

— Во-от, поэтому надо просто сообщить им, что мы готовы общаться! Надо послать им сигнал.

Фролов раздавил окурок в пепельнице.

— Там уже столько сигналов напосылались, ты явно не первый. Ладно, есть хочешь?

Над пепельницей закрутилась тонкая струйка дыма. Анатолий стряхнул пепел с сигареты, разбив дымный столбик.

— Я буду первым, кому они ответят.

 

Переваливаясь на кочках, машина заехала во двор.

— Бред всё это, — резюмировал Фролов, закрывая ворота.

Перед фарами роились мотыльки. Выключив свет в салоне, Анатолий вылез из машины и открыл багажник.

— Возможно. Но сам посуди: под водой пусто. Ну так, если по-честному. Темнота и слой осадков, и всё это тянется на километры вокруг, ну, расселина или гора встретится, а дальше то же самое. Зацепиться не за что, ориентира нет, соответственно, и точки встречи. Корабли не считаются, они на поверхности мельтешат. И то не везде.

— С этим не спорю, — Фролов принял белые пакеты с эмблемой супермаркета и кивнул на оставшиеся баулы: — Тоже еда?

— Не, это вещи, — согнувшись под тяжестью «вещей», Анатолий щёлкнул сигнализацией. Машина моргнула огнями и затихла. Разочарованные мотыльки упорхнули к кухонному окну. — Подожди, давай ещё раз. Смотри, сигналы инопланетянам отправляли, но ответа не получили. Значит, либо сигналы не дошли, либо инопланетяне не захотели вступать в контакт.

Фролов придержал входную дверь ногой.

— Либо не расшифровали.

— Значит, надо отправить такой сигнал, чтобы они его получили, расшифровали и захотели ответить, — припечатал Анатолий и свалил баулы в угол.

— Не возразишь, — хмыкнул Фролов и скрылся на кухне. Хлопнула дверца холодильника. — Так, куда это ставить? Ты думал, я голодаю?

Вжикнув молнией первого баула, Анатолий нащупал холодный корпус и поспешно застегнул молнию обратно. Искомое нашлось во втором бауле. Вытащив объёмный свёрток, он вошёл на кухню.

— Неудобно было с пустыми руками. Смотри, самое оно на лодке плавать! Не промокает, тёплый, яркий. Ну, что скажешь?

Свёрток развернулся в мешковатый оранжевый комбинезон. Закрыв морозильную камеру, Фролов подошёл, пощупал ткань, оглядел швы.

— Пытаешься меня купить, — заключил он. — Только тебе не я нужен, а техническое средство, чтобы отправить сигнал.

— Есть такое! — Анатолий победно тряхнул комбинезоном. — Вместе с комбезами привёз.

— Да ну?

— Да вот тебе и ну. По друзьям и коллегам прошёлся, сварганил кое-что из обрезков, обломков, списанных вещей, короче, с миру по нитке паззл и сложился.

— Ты во что меня втягиваешь? — Фролов скрестил руки на груди.

— Брось, ничего криминального, — Анатолий принялся сворачивать комбинезон. — Устройство — простой маяк. Подводный. Ну как маяк… светильник. В прочном корпусе. Будет давать вспышки с частотой один герц. Всё! Захотят выйти на контакт — ответом будет такое же мигание.

Фролов отмахнулся и выдвинул стул, чтобы поставить очередной пакет.

— А ты не думал, что инопланетяне просто живут под водой? Как дельфины, только на глубине. Может, ориентируются эхолокацией и общаются ультразвуком, как те же дельфины. Тогда они свет не воспринимают.

Жёсткая ткань никак не желала складываться, из свёртка до и дело высовывалась то штанина, то рукав. Неловко прижав комбинезон одной рукой, Анатолий подал последний пакет.

— Осторожно, там бутылки. Ладно, у плана есть слабые места. Но смотри, мы не слышим ультразвук, а приборы для его регистрации имеем. Они всё равно заметят.

— Толь, очнись. Океан здоровенный, инопланетяне могут быть где угодно. Ну, положим… положим колбасу сюда. Так вот, положим, инопланетяне заметят светильник. Они два месяца не отвечают на миллион сигналов под воду и в космос, а тебе лично ответят?

— Всё дело в месте установки, — чтобы сложить комбинезон аккуратнее, Анатолий раскинул его на столе. Фролову пришлось откинуть рукав, чтобы добраться до сырных нарезок. — Они своим аппаратом не пустоту смотрели! Наверняка им интересны подводные кабели, нефтевышки, портовые сооружения…

— Так полиции и будешь объяснять: маяк для инопланетян ставлю. То есть военным, они же сейчас морские объекты охраняют.

— Не-не-не, — поднял руки Анатолий. Рыжая штанина развернулась пожарным рукавом и свесилась со стола. — Да как его сложить?! Нет, я ж обещал, ничего криминального. Надо выбрать такой подводный объект, чтобы его не охраняли. Затонувшую подлодку, например.

— Ты сейчас удивишься, но у нас тут подлодки по дну не разбросаны.

— Тогда любой затонувший корабль. Наверняка что-то есть, какое-нибудь рыболовецкое судно. Я бы, если бы оказался на другой планете, захотел бы посмотреть на их механизмы, пусть даже сломанные. Приплывут, а тут маяк!

— Я и говорю, бред, — подытожил Фролов и победно хлопнул дверцей холодильника.

 

Чистые простыни охладили кожу и даже немного голову, разгорячённую спорами. Покрутившись на непривычном диване, Анатолий дотянулся до часов. Начало пятого.

— Ну и пусть бред, — крикнул он, чтобы было слышно через стенку. — Ты же космонавт! Ты же хочешь установить контакт. Сделай в жизни что-нибудь по-настоящему важное! Мне много не надо, просто отвези меня к чему-то затонувшему.

В коридоре зажегся свет — под дверью рыжим штрихом обозначилась щель, туда и сюда проскрипели половицы. Дверь отворилась. Грузный из-за наброшенного бушлата силуэт Фролова пророкотал:

— Про важное заговорил? Тогда вставай.

Секунду Анатолий лежал неподвижно. Вскочил. Заметался по комнате, запрыгал на одной ноге, натягивая штаны, выронил из кармана бумажник, схватил в охапку куртку и камеру, закинул на плечо баулы и вылетел в отступающую ночь.

Несмотря на хромоту, Фролов стремительно шагал к морю. Догнать его удалось только на причале, когда тот присел отвязать канат.

— Поверить не могу, ты всё-таки согласился, — выдохнул Анатолий и сгрузил баул с маяком в лодку с надувными бортами.

— Это что ещё?

— Маяк. И комбезы, ты забыл, — переложив камеру в карман, Анатолий вывалил из баула два оранжевых свёртка. — А ещё камера, всё запечатлеть. Мы же едем устанавливать маяк?

Темнота скукоживалась в серость раннего утра. Над морем пролетела первая чайка.

— Мы едем за стаей косаток, — объяснил Фролов. — Их сопровождали волонтёры, но у них закончилось топливо, надо сменить.

— Из-за какой-то стаи косаток ты вытащил меня из постели? — с досады Анатолий пнул ни в чём неповинный комбинезон. — А сын твой знает, чем ты занимаешься? Знает и ещё не сдал в дурдом? Золотой сын!

Фролов надел спасательный жилет.

— Иди досыпай, я привык с браконьерами разбираться. Но только попробуй Сашке сказать!

Под куртку забрался утренний ветерок, и Анатолий стал застёгивать молнию. Бегунок никак не цеплял звенья на второй поле. Раздражённо запахнувшись, Анатолий пробурчал:

— Какие браконьеры? Косаток на еду не ловят.

— В дельфинарии продают.

— И ты поедешь гонять браконьеров? У тебя хоть ружьё есть?

Фролов спрыгнул с причала в лодку, вперевалку добрался до мотора на корме. Анатолий торопливо сбросил комбинезоны внутрь и спрыгнул сам, придержался за край причала, чтобы лодка не пропорола надутый борт о случайную железку.

— Разверни носом от причала, — Фролов уселся, вытянул больную ногу и провернул рукоятку мотора. Тот рыкнул, просыпаясь. Запахло бензином. — Стая идёт километрах в пятнадцати от берега. Если возьмут к западу, пройдут рядом с затонувшим баркасом. Можешь бросить там свою игрушку.

— Знаешь, я в тебе не сомневался, — Анатолий устроился на надутом брезентовом борту и принялся натягивать комбинезон.

— Жилет застегни.

Разобравшись с комбинезоном, Анатолий безропотно надел спасательный жилет и щёлкнул застёжками.

Лодка тронулась, клюнула носом пару волн, огибая причал, и взяла с места в карьер. Охнув, Анатолий ухватился за протянутую вдоль борта верёвку, похлопал по карману, где лежала камера. Застёгнут.

Большую часть пути молчали, подпрыгивая на волнах и щурясь от ветра. На короткое время поменялись у мотора, чтобы Фролов тоже надел комбинезон. Небо совсем посветлело, серая вода насытилась синевой, и Анатолий опустил в неё руку. Холодная. Он поспешно обтёр ладонь о штанину.

Берег давно скрылся из виду, и океан казался, как обычно, бескрайним и совершенно необитаемым, а их лодка и одинокое судно по правому борту — залетевшими в просторную залу мотыльками.

— Вон они, — указал Фролов.

— Где?

Мотор стих, забурчал на низких оборотах, лодка развернулась, подставив волнам правый борт, и вперевалку двинулась туда, где из воды высунулся чёрный плавник. И ещё один, загнутый. И ещё.

— Сколько их там?

— Один подросток, за ним и охотятся.

Анатолий обернулся. Одинокое судно успело приблизиться настолько, что на носу стали различимы несколько длинных контейнеров, полускрытых высоким бортом.

— Прижимает стаю к берегу, — Фролов крутанул рукоятку мотора. — Главное, не дать на выстрел подойти.

Рассерженной водомеркой лодка вклинилась между стаей и судном. С палубы браконьера закричали. Чёрное орудие на носу, похожее на ракетную установку, плавно поворачивалось.

— Что там с ружьём-то? — уточнил Анатолий.

— Обычно они при свидетелях уходят.

— Но ружьё на всякий случай есть?

Фролов не ответил.

Между тем суета на палубе браконьера улеглась, орудие замерло, и судно взяло правее, словно просто любовалось косатками.

— Сдаётся мне, костюмчики твои к месту пришлись, — заметил Фролов. — Производим впечатление.

Так и поплыли: десяток блестящих спин, сбоку лодка, рядом браконьер.

Не в силах долго молчать, Анатолий пересел поближе к корме.

— Вот, значит, какой у тебя заслуженный отдых: погоня, адреналин, стрельба. Часто у вас так? А я-то гадал, чего ты к семье не едешь, деньгами отмахиваешься.

— Не преувеличивай, — Фролов хмуро гипнотизировал махину браконьера. — Ехать — только под ногами мешаться. Деньгами проще. Мне много не надо. Дом купил, лодку, а дальше только на прокорм… Так, скоро баркас будет. Бросай свою игрушку, авось за мину примут и слиняют.

Молнию заело, но после короткой борьбы из баула удалось извлечь круглый маяк. Негнущимися пальцами Анатолий проверил заглушки, протёр рукавом стеклопластик, который защищал светильник. Вроде всё.

— Готово. Махни, где баркас.

— Здесь где-то.

— Где-то или точно?

— Точно.

Лодка замедлилась. Анатолий пересел поудобнее, взвалил маяк на борт. Хотел сказать что-то приличествующее событию, но в горле запершило.

— Ложись! — вдруг гаркнул Фролов.

Грохнул выстрел.

Одновременно заревел мотор. Лодка взбрыкнула и понеслась вскачь. Маяк соскользнул по брезенту за борт, Анатолий рефлекторно хотел подхватить, но упустил. При ударе об воду светильник вспыхнул белым светом, но тут же погас, и маяк скрылся из виду. Анатолий, перегнулся через борт, чтобы увидеть следующий проблеск, но внизу было темно.

Тут его ухватили за шиворот и сбросили в лодку. Перекатившись по жёсткому днищу меж надутых бортов, Анатолий крикнул:

— Вернись, он не сработал! Погас!

— Погас и утонул, — Фролов правил, пригнувшись у мотора. — Они и правда маяк за мину приняли. Из пистолета пальнули.

— Не попали?

— Вроде нет.

Анатолий привстал на коленях, ощупал себя, но нашёл только камеру.

— Но подожди, сделай круг, можно же как-то вытащить…

Дурацкое, рождённое отчаянием предложение застряло в горле, потому что браконьер развернулся к ним и увеличивал ход, разрезая волны острым носом.

В двух метрах от лодки из воды высунулся длинный, стоячий плавник. Блеснула пугающе большая спина, сквозь прозрачную воду белело пятно на гладкой щеке.

— Ты куда рулишь?

— В стаю въехал, — буркнул Фролов. — Авось на глубину уйдут.

Высокий плавник наклонился вперёд и скрылся под водой, на поверхность вылетел широкий хвост. Людей обдало брызгами. Качнуло. Рядом махнул ещё один хвост, и ещё, и стая исчезла, словно привиделась.

А браконьер не исчез.

— Ходу, ходу! — Анатолий вцепился в борт.

— Они быстрее, — процедил Фролов.

Браконьер приближался. Стали различимы лица экипажа, и их выражения не сулили ничего хорошего.

Лодка подпрыгнула на волне и, навалившись на борт, Анатолий продавил брезент.

— Э-э, Вить, они, похоже, попали!

Тот пощупал надутые баллоны бортов.

— Ищи дырку, заделаем.

С палубы браконьера обидно захохотали. Грохнул ещё выстрел. Бывшие одноклассники без команды повалились друг на друга. Придавленный Анатолий сопел, но не возмущался, только вздрагивал при каждом выстреле. После третьего на палубе заулюлюкали. Со спины исчезла тяжесть Фролова, и Анатолий поднялся, растирая ушибленный локоть.

Браконьер уходил.

— Столько дырок я не заделаю, — признался Фролов.

Вода плескалась рядом с бортом. Анатолий нажал на брезент, чтобы проверить, на сколько ещё хватит лодки, но борт прогнулся. На ноги хлынула вода.

— Прыгай! — неизвестно зачем скомандовал Фролов, и Анатолий неизвестно зачем прыгнул.

Вода была ледяная.

 

В голубом небе не было даже чаек. Не по-северному нежный ветерок оглаживал безумно яркое солнце, унося лишнее тепло к юго-востоку. На синей спине океана оранжевыми блохами покачивались двое.

— Рации в комбезах точно нет? — уточнил Фролов.

— Ты уже спрашивал.

— А говорил, хорошие комбезы.

— Конечно, хорошие, камера из кармана не выпала. Застёжка крепкая. А камера знаешь сколько стоит?

Беседа заглохла — повторяться не хотелось.

Спасательные жилеты держали на плаву, оранжевые комбинезоны неплохо согревали. Первое время. Первое время вообще было неплохо — друзья хором ругали браконьеров, считали расстояние до берега и вспоминали, кто за сколько проплывал стометровку.

Спустя три часа у Анатолия зуб на зуб не попадал. И отвлечься было не на что, кроме как на пустое небо и пустое море, в котором, похоже, даже инопланетяне не водились.

— Слышь, Вить, а косатки к нам не вернутся?

— Нужны мы им, — Фролов лежал на спине, глядя в небо.

— Уверен? Это в небе видно, подлетает кто-то или нет, а тут поди разгляди, что там плывёт. Вот откуда ты знаешь, что нас акула не сожрёт?

Чего Анатолий не ожидал, так это резкого, отрывистого смеха.

— Ты, наверное, один на планете остался, кто акул боится, — отсмеявшись, отозвался Фролов. — Теперь новое пугало, инопланетяне твои. Морское сообщение так парализовало, никакой акуле не снилось. Про туризм я вообще молчу.

— Да ладно, ничего не парализовало, — заспорил Анатолий. Не потому, что несогласие душило, просто молчать было тошно. — Кому-то страшно, а кому-то путёвки подешевели — и айда. Моряки бастовать перестали, танкеры и паромы пошли, инопланетян-то не видать, а денег больше не становится. Я репортажи с Мальдив видел, там дайверы ныряют. Они, кстати, встречают акул, а инопланетян пока нет. Ну, чего молчишь, норму слов за месяц выдал? Может, тут акулы туда-сюда шныряют, а ты меня расстраивать не хочешь.

— Замёрзнем мы, — констатировал Фролов. — Если бы не твои комбезы, уже бы два трупа плавали. А что акулы… океан пустой. Ни акул, ни людей не встретишь… ни инопланетян. Всё, поплыли, — он перевернулся на живот и погрёб.

Анатолий дёрнулся, с трудом переборол плавучий жилет и неуклюже погрёб следом. Волны нет-нет, да отвешивали лёгкие пощёчины, набивались в рот. Мешковатый комбинезон будто тянул обратно, а ещё страшно мешался жилет, но Фролов запретил его снимать.

— Ты же говорил, до берега далеко. Нам точно в ту сторону? Ты вообще знаешь, где мы?

Через двадцать минут они устали и повисли в воде.

— Спасибо, лично я согрелся, — тяжело дыша, Анатолий вертикально повис в воде. — Интересно, сколько мы проплыли?

— Баркас где-то рядом, — неожиданно сказал Фролов.

Анатолий поджал ноги, словно мог зацепить башмаком заиленный борт.

— Глубоко лежит?

— Километра два.

Анатолий вытянул ноги.

— Или уже проплыли, — размышлял Фролов. — Туда против течения гнали, обратно нас снесло… Хотя течение здесь переменчивое. Но баркас где-то рядом. Куда ближе берега.

При слове «берег» Анатолий покрутился вокруг. Всё те же волны, будто и не сдвинулись. И холод так же липко пробирался под оранжевые слои комбинезона, и горизонт пустовал… Казалось, сейчас обрадуешься даже вернувшемуся браконьеру.

— А правда, что от холода просто засыпаешь?

— Угу.

На полноценное плавание сил не хватало, но тело требовало движения. Анатолий болтал ногами, вися в объятиях спасательного жилета.

— Где же я с маяком просчитался? Батарейки новые были… Может, корпус треснул, когда об воду дарился? Надо было медленно опускать… Вот ещё о чём жалею: на маяке не написал своё имя. То есть наши имена. Может, инопланетяне просто увидят маяк и догадаются, что это и для чего? Только никто не узнает, кого благодарить за контакт двух цивилизаций. А ты о чём жалеешь? Что в космос не слетал? Или что не остался где-нибудь в штабе, в ЦУПе, где там ещё… Сидел бы сейчас, бумажки перекладывал. Домой бы приходил, внучкам про космос заливал.

— Я в космосе не был.

— Ну, смотрел же, как ракеты запускают. Про полёты, которые на самолётах, мог бы рассказывать. Ты сколько налетал?

— Это я Сашке рассказывал, — Фролов откинулся на спину и повозился, словно укладываясь поудобнее.

— А я бы и сейчас послушал. Эх, был бы у меня дедушка космонавт или хотя бы лётчик, я бы продолжил династию, тоже бы летал. А куда лучше идти, в гражданскую авиацию или в военную? Из гражданской в космос набирают? А, Вить? Витя?

Тот лежал на спине. Анатолий забарахтался, подплыл к другу и затряс, насколько хватало сил.

— Эй, не спи! Вить, Вить, немедленно…

Он ударился обо что-то ботинком.

От вопля, который издал Анатолий, Фролов забормотал и открыл газа.

— Ш-штотак…

— Акула!

Отчаянно брыкаясь, Анатолий вглядывался в воду рядом с собой. За мельтешащими оранжевыми ногами темнела массивная туша. Анатолий пнул её и чуть не сломал пальцы на ноге. Пнув ещё раз, он оттащил плохо соображавшего Фролова в сторону, а там, где только что торчали их головы, из воды выступила круглая макушка батискафа.

— Подводная лодка, что ли? — просипел Анатолий, потирая ногу.

— Люк откроют, сам у них спросишь, — Фролов поплескал в лицо водой. — Давай-ка на него вылезать, пока не околели.

Круглый батискаф сидел настолько низко, что друзья едва сумели уместиться спина к спине и сесть, вынув ноги из воды.

— Как откроется люк, если мы на нём сидим? — Анатолий ожесточённо растирал руки: на воздухе не стало резко теплее. — Давай подвинемся. И вообще они как-то низко, как бы вода внутрь не залилась.

— Ты сначала у них люк найди.

— Что тут искать, сверху должен быть.

Развернувшись, Анатолий встал на колени и оглядел тёмную поверхность, на которой только что сидел. На тёмном материале не было не то что люка — ни единого шва или стыка.

— Ты помнишь, — Анатолий стянул перчатку, потёр верхушку батискафа. — Инопланетный аппарат на фотках такого же цвета! И… и мы плывём!

Движение началось едва заметно, как у поезда, который отходит от перрона, но скорость понемногу наросла. Едва заметно вибрируя, батискаф держал курс на юг.

— Бежим, — шепнул Анатолий и свесил ноги в воду.

Фролов ухватил его за плечо.

— Мёрзнуть понравилось? Сиди, нас везут к берегу.

— А вдруг это они? Инопланетяне!

— Ты вроде этого и добивался.

Повинуясь нажиму друга, Анатолий опустился на корпус и упёрся подошвой в подходящий выступ, чтобы не свалиться. Быстрым ходом батискаф похвастаться не мог, но кто знает, остановится ли он, если свалишься. Перспектива ехать непонятно куда неясно на чём пугала, но Фролов прав: потерять контакт с инопланетянами из-за глупой паники — совсем смешно.

— Я не думал, что так сразу…

— Камеру доставай, — Фролов обхватил себя руками. — Зря, что ли, покупал?

 

Берег предстал во всём своём коварстве: манил зелёными холмами, подмигивал пламенеющими на солнце цветами, и всё это из-за длинного мелководья.

Фролов спрыгнул в воду и окунулся с головой.

— Метра два, — вынырнув, сообщил он. — И сносит сильно.

Едва успев ухватить протянутую руку — течение и вправду тащило, — Анатолий помог другу вскарабкаться обратно на неподвижный батискаф: тот приподнялся, чтобы уменьшить осадку.

— Ну не два километра же. Доплывём немножко, подумаешь. Берег вот он!

— Против течения? — Фролов наконец уселся. — И дно здесь пологое, так что плыть долго.

Как-то там истолковав сидение людей на себе, батискаф приподнялся из воды ещё немного и двинулся вперёд. Фролов стоял на коленях, вглядываясь в воду впереди, но Анатолий не мог усидеть, щёлкал камерой, раздражая звуком затвора.

— О, нас всё-таки подвезут к берегу. Но не это главное! Мой сигнал сработал, к нам вышли инопланетяне. Первый контакт с внеземным разумом! О чём ещё можно мечтать?

Снизу зашкрябало, по тёмной обшивке прошла вибрация.

— Хорош! — Фролов хлопнул по корпусу и спрыгнул в воду. Оказалось по пояс.

Рядом спрыгнул Анатолий, подняв руку с камерой, чтобы не намочить.

— Приехали?

— Назад давай! — прохромав вокруг батискафа, Фролов налёг на корпус с той стороны, которую в течение плавания можно было считать носом.

Батискаф скрежетнул по камням и замер.

— Толик, чего застыл, помогай!

Не обращая внимания, Анатолий придирчиво осматривал объектив — нет ли капелек.

— Чего торопиться, они никуда не денутся. Подожди, давай я тебя с ними сфотографирую.

— Чего торопиться? — Фролов ухватил друга за рукав. — У наших подлодок время погружения не бесконечное. Вдруг у этих тоже какое-то время всплытия ограничено? Не столкнём сейчас, ты уверен, что они до прилива не окочурятся?

— Хоть один кадр!

— Толкай, — выхватив у друга камеру, Фролов упёрся плечом в корпус батискафа.

Недовольно сопя, Анатолий положил ладони на чёрную поверхность. От ветра она матово блестела на солнце. Анатолий толкнул. Батискаф не шелохнулся.

— Сюда встань.

— Не, не сдвинуть, — Анатолий утёр пот со лба. — Ладно, давай камеру, поснимаю.

— Был бы он полегче…

С негромким урчанием из батискафа хлынула вода.

Оба отскочили, Фролов запнулся о камень и навалился на друга. Тот подхватил. Так они и замерли, придерживая один другого и готовые чуть что дать дёру. Или хотя бы заорать.

— Ну вот, гляди, воды там полно, даже лишняя есть.

— Это не лишняя, — пробормотал Фролов. — У них весь батискаф должен быть заполнен водой. Корпус защищает их от пониженного давления и воздуха.

— И что это тогда, ритуальное самоубийство? — Анатолий хотел что-то добавить, но со сдавленным мычанием вцепился в друга: сбоку, чуть ниже условного экватора откинулся люк.

Через край одно за другим перевалилось два удлинённых тулова. Ярко выраженной головы у них не было, ног тоже, а кожа висела складками. Оба инопланетянина по-дельфиньи ловко скользнули в слое отступающей воды, приподнялись у борта батискафа, как два тюленя, и выпростали длинные руки, из-за чего стали похожи на уродливых русалок.

— Давай, давай быстрее! — первым сообразил Фролов и присоединился. — Они облегчили батискаф, если сейчас не столкнём…

Анатолий тоже упёрся плечом. Перед самым носом оказалась макушка… ну, или нос инопланетянина.

— Как думаешь, почему у них такая кожа мешковатая? — прошептал он.

— Может, это скафандры.

— Ты тоже заметил, что поблёскивает, как металл? Тогда где окуляры, как они смотрят?

Разговор прервался: под усилиями всех четверых батискаф мерзко заскрежетал по камням. Через несколько шагов он всё-таки обрёл под днищем вожделенные сантиметры и заскользил по воде.

— Не останавливаемся, — скомандовал Фролов. — Тут пока мелко.

Первые слова, которыми обменялись представители двух цивилизаций, в переводе не нуждались.

— Мы весь путь обратно будем их толкать?

— Согрелся? Тогда молчи.

Время от времени один из инопланетян заглядывал под днище. Во всяком случае, опускал туда верхушку своего тела. И каждый раз выныривал и продолжал толкать.

Идти стало тяжелее: вода поднялась до груди. Но в очередной раз инопланетянин нагнулся под днище, ударил хвостом и скользнул под батискафом, перевалился через порог люка. Второй нырнул следом.

— За ними, сейчас уйдут! — отпихнув друга, Анатолий шагнул к пока ещё открытому входу. Высокий уровень воды поддерживал, не давал упасть, но в то же время мешал двигаться. — Эй, подожди!

Инопланетянин замер у люка, но не обернулся. Впрочем, и не отстранился, когда люди приблизились.

— Вить, доставай камеру! Снимай ты, у тебя рука длиннее. Большую кнопку нажми.

Камера выдала звук затвора, и на экранчике на секунду вспыхнула картинка: раскрасневшийся Анатолий, Фролов с залёгшей между бровей складкой и полутюленья, полурусалочья фигура инопланетянина, который, возможно, не смотрел в камеру.

— Всё, давай её, — поторопил Анатолий.

Фролов протянул камеру инопланетянину. Помедлив, тот свистнул, обхватил подарок длинными руками, снова засвистел. Резкий звук то и дело проваливался в громкости, словно голос певца, упорно лезущего на непривычную для себя высоту.

Люди оторопело слушали, пока инопланетянин не скользнул внутрь батискафа. Люк захлопнулся. Мерно загудели насосы, видимо, закачивая обратно воду, и батискаф тронулся в открытое море.

— Ты… ты нафига камеру отдал?! — завопил Анатолий, выходя из ступора. — Эй, сто-о-ой!

Он рванулся за батискафом, но из-под ноги вывернулся камень. Анатолий упал, поплыл было вперёд, но Фролов ухватил его за складку комбинезона и придерживал, пока тот не нащупал ногами дно.

— Ну, куда ты, куда… Надо же было им что-то подарить, отблагодарить.

— Надо? — Анатолий отпихнул друга. В ушах стоял инопланетный свист. — Как мы докажем, что мы их видели?

— Вообще-то они нам жизнь спасли.

— Придурок ты, — наподдав ладонью по воде, Анатолий побрёл к берегу.

 

Сонный вокзал пытался стряхнуть дремоту, но даже стоявшему у платформы поезду не хотелось никуда ехать. Возле открытых дверей клевали носами проводники.

В буфете они стояли одни, под потуги радиоприёмника давились крепким чаем, потому что кофе закончился.

— …маяк сделал, такие комбезы раздобыл, кредит за них висит, камеру купил самую крутую, какую смог, все деньги угрохал…

— Хватит уже, — Фролов мешал чай. — Сказал же, дом продам, сразу тебе отдам.

— Как ты не понимаешь, это же было всё! Самая большая ставка в моей жизни. All-in. И она сыграла! А ты профукал. Вот как жизнь свою, так и инопланетян. Приедешь к детям, внучка спросит, а дедушка у меня кто? Что ты скажешь? Космонавт? Инопланетяновед? Одариватель внеземных цивилизаций?

Выбросив полный стаканчик в мусорную корзину, Фролов поднял чемодан и под дребезг дверного колокольчика вышел на перрон. За спиной снова звякнул колокольчик, и Анатолий заорал:

— Тебе хоть есть куда бежать!

Возле девятого вагона Фролов предъявил паспорт. Проводница что-то прочирикала, но он не слышал.

В купе было пусто. Это ненадолго: скоро придёт Анатолий, разгалдится, на следующих остановках набегут другие пассажиры, а пока из-под потолка бормотало радио. И то вдруг засвистело — совсем расстроилось.

Как и вся жизнь.

Свалится Сашке как снег на голову. Куда он там, среди детей, чужого быта… Нет, когда Сашка был маленьким, Фролов с удовольствием возился с ним — ну, когда дома бывал. Только Сашке было уже лет пять. Или семь. В общем, про самолёты ему рассказывал, модельки привозил, потом, когда попал в отряд, они атласы звёздные смотрели, а с девчонкой что делать? Да были бы мальчишки, всё равно ещё слишком маленькие…

 

Часы над стойкой буфета призывали поторопиться, но Анатолий взял ещё чая. Донёс до стоячего столика, расплескал немного на пальцы, обжёгся, остался себя жалеть. Надо идти к поезду, чтобы не застрять в этой дыре. Сейчас, песня доиграет…

В радиоприёмнике что-то защёлкало, и из динамиков засвистело.

Анатолий вынул телефон. Пора. Открыл новости, полистал. Пользователи сообщают о массовом сбое в работе радиоаппаратуры. Надо же. Всё, к поезду. Не могут поймать следующие радиостанции… Он подошёл к прилавку.

— Девушка, а что за радиостанция была?

— Ой, опять сменщица настройки сбила. Сейчас переключу.

Сколько она не крутила колёсико, поймать волну не вышло — свистело на всех частотах. Свистело резко, неприятно, словно срывая голос.

И Анатолий узнал.

 

Свист расшифруют легко — в начале передавался ключ. В языке узнают английский, словно выпущенный из плохого машинного переводчика. На этом ломаном английском командир инопланетного звездолёта сообщит, что у них отказал (вот тут сначала не расшифруют) двигатель, поэтому пришлось сесть на ближайшую водную планету. Он извинится, что считал её обитателей агрессивными, потому что альтруизм встречается очень редко.

Самым обсуждаемым видео станет запись с аппаратуры инопланетного батискафа, на котором на дно океана опускается маленькая моторная лодка со смятыми баллонами вдоль бортов. А самым вирусным фото — портрет инопланетянина в скафандре и двоих людей в оранжевых комбинезонах рядом.

 

Убрав чемодан, Фролов опустил сиденье и сел у окна. Свист радио раздражал, и он его выключил. Прямо с вокзала надо в «Детский мир», что-то привезти детям. Мягкую игрушку, что ли. Котёнка, медвежонка… Да у них есть, наверно. Сашка не купил, что ли?

Перрон тошнотворно медленно тронулся, а Анатолий так и не появился. Фролов выглянул в окно.

Вот же он — друг бежал по перрону, широко разевая рот. Через стекло долетело «инопланетяне» и «ты придурок». Фролов задёрнул шторку и лёг на голую полку. Поезд почти не качало, словно они плыли на лодке. Вот лодку жалко… И ведь так и не спросил, видели ли стаю дальше.

Уже проваливаясь в сон, он решил, что купит плюшевую косатку.