Биодеградация

Последний транспортный вертолет растворился в ночном небе. Неподалеку от гор, на опушке уродливо возрождающегося тропического леса среди причудливых растений мутантов, часть из которых засыхала раньше, чем успевала пожить, среди облепленных муравьями и тараканами грибов, только что высадившееся разведпехотинцы оперативно разворачивали полевой лагерь. Дисплей с дополненной реальностью непрерывно рассеивал кромешную тьму герметичных шлемов, посылая в глаза солдат изображение с камер их мрачно-брутального нейро-нано-сверхтехнологичного обмундирования. Изображение это прошло множество самых разных обработок, начиная с компенсации низкой освещенности, заканчивая психовизуальную подгонку под поставленную задачу, акцентирующую внимание на определенных объектах и помогающую легко считывать всю необходимую в данный момент информацию. Поверх навороченной картинки то и дело всплывали инструкции и указания, которые в основном сводились к тому, что куда перенести, поскольку модули умных палаток и штаба строили себя сами. Всё происходящие напоминало симфонический оркестр, где возглавляющий вылазку лейтенант-коммандер был первой скрипкой, а дирижер сидел за тысячи километров и изящно тыкал в мозги разведпехотинцев своей палочкой.

С встроенными в многофункциональную броню экзоскелетами работа шла очень эффективно. Стоит отметить, что костюм каждого члена отряда был настолько заморочен, что в его существование сложно было поверить: полимер-керамические материалы невозможных формул, антирадиационный слой, куча датчиков на все случаи жизни и, помимо прочего, аккумулятор умудряющийся питать все это добро целую неделю или даже больше, если минимизировать использование экзоскелета. Несмотря на то, что в здешних краях воздух был не так загрязнен как в остальных, фильтры не щадили даже самых безобидных примесей. О такой безопасности личного состава не могли мечтать не то что командиры из прошлого, но, пожалуй, даже матери тех солдат. Если бы прямо сейчас напали высокоразвитые инопланетяне, то у отряда точно бы были некоторые шансы. Но к счастью или к сожалению, инопланетянам, как обычно, не было дела до нашего существования. Ну, или самих инопланетян не было — всё по классике.

 

Вскоре лагерь разбили. Пока караульные дроны патрулировали периметр, лейтенант-коммандер, следуя отлаженной процедуре и указаниям на дисплее, построил отряд в отведенном для этого месте. Весь брифинг, как и в целом общение команды, происходил по связи между костюмами, и звук голосов не покидал внутренностей шлема. Со стороны выглядело жутковато на фоне тишины тропиков, в которых столетиями не водилось птиц и почти вымерли млекопитающие. Наконец, брифинг был окончен и динамики костюма вокруг голов разведпехотинцев задребезжали в едином порыве:

— Да здравствует вечно УберЦентр — наше прошлое, наше настоящее, наше будущее!

Молчаливые скафандры вскинули руки к сердцу.

— Слава цивилизации!

 

 

Полуденное солнце насыщало небо бездонной голубизной. Пожилой жрец Солун закончил выводить очередное слово на гладкой стороне драгоценного листа бумаги и поднял свои глаза наверх, утопая в бесконечности. На мгновение окружающий мир для него перестал существовать, или, вернее, он почувствовал, будто сливается с ним в единое целое. Его работа над книгой, в которой должна поместиться вся его мудрость и мудрость тысячелетий жизни разных племен, бревнышко, на котором он сидел перед обточенным валуном, заменяющим письменный стол, свежая и густая зелень, растущая наперекор всему, невысокие хижины и снующие вокруг сотни людей, за которых он несёт ответственность — всё ощущалось лишь каплей в бескрайнем море. После десятилетий духовных тренировок и переваривания учений прошлых жрецов, Солун уже привычно, но всегда с величайшим благоговением, мог в любой момент оказаться захлестнут переживаниями о Матери, породившей наш мир из ничего, свете, возникшем из тьмы, судьбе этого мира, красота которого никак не увядает. Седеющий жрец всем сердцем размышлял о природе, связанной с Матерью непостижимыми узами. Когда-то его наставник рассказал ему о том, что после Страшного времени дисгармонии Мать обязательно выздоровеет и наш мир исцелится, словно родиться вновь. Одним из знаков тому станет возвращение птиц в небе. Однако времена дисгармонии давно прошли, а птицы так и не появлялись. Тем не менее, хотя племя Солуна продолжало сокращаться и большую часть жизни проводило в пещерах, им все же каким-то чудом удавалось держаться.

Солун ощутил, как по его морщинам стекает слеза. Он снова вернулся в реальный мир. Где-то на краю горной деревушки, прямо у обрыва, окутанные в белые хлопковые одеяния люди племени исполняли замысловатую песню, которая не только должна искупить их вину перед Матерью, которою они не смогли защитить, но и якобы лечит окружающую их землю, помогая восстановить разрушенный баланс. Пели только женщины, причем одна из них была с давно округлившимся животом, готовая вот-вот родить. Считалось, что беременные обладают особой связью с Матерью. Мужчины же играли на трубках, отбивали ритм погремушками и барабаном. Их музыка, словно горный ручей, скатывалась в безмолвную зеленую долину, эхом касаясь проплешин из иссохшей растительности и растворяясь в туманных низинах. Небольшая группка детей с изумлением наблюдала за творчеством своих родителей и некоторые даже пробовали подпевать. Остальные люди чинили свои лачуги, занимались ремеслом, шитьем или просто отдыхали. Все наслаждались временем на открытом воздухе, ведь скоро снова нужно будет возвращаться в пещеры. Несмотря на улучшение ситуации, сокращение ядовитых дождей и болезней, совет жрецов во главе с Солуном не спешил переселять людей в хижины.

Какой-то паренек схватил Солуна за руку и куда-то потащил.

— Уй! чуть не забыл, — прокряхтел старый жрец, осторожно поднял лист бумаги с подсохшими чернилами и направился за пареньком на скромную площадку перед большой хижиной-храмом.

На площадке потихоньку — кто на табуретках, кто на камнях, кто на траве — рассаживалась полукругом молодежь. Солуна приветствовали радостные возгласы. Как везде и всегда подрастающее поколение тут не отличалось безупречной мотивацией к обучению, но всем так нравилось слушать жреца Солуна, что юные ученики сорганизовались и сами привели к себе опаздывающего, витающего в облаках учителя.

Солун обвел всех глазами и заулыбался. Он испытывал искреннее счастье, видя подростков, и вовсе не потому что ощущал себя моложе в их компании. Он прекрасно понимал, что тело его дряхлеет и его душа скоро покинет этот мир, вернувшись в утробу Матери. Старый жрец просто любил их всем своим естеством, а вместе с тем и доверял им. Несмотря на их проказы и иногда очень глупые выходки, он видел, что жизнь в них бьет ключом и это для Солуна было основой его гордости и веры. Поэтому для него они были достойным будущим своего племени. От старого Солуна лишь требовалось удобрить мудростью и знаниями эту жизненную энергию, но главное — не дать ей угаснуть. Однако не успел жрец поприветствовать свою паству, как из ее недр раздался девичий вопль — все обернулись. Девушка-подросток сперва растерялась, но опомнившись указала пальцем на своего соседа:

— Он ударил меня!

Юноша и так был злой, но теперь еще больше возмутился.

— Она меня укусила...

Из-за пристального взгляда сверстников и жреца гнев девушки и юноши мигом испарился. Теперь они смущаясь посматривали друг на друга и на окружающих. Все ждали вердикта старого Солуна.

— Что случилось? — поинтересовался жрец.

Если минуту назад девушка и юноша были преисполнены взаимной ненависти, то теперь они четко осознавали, что от их ответов будет зависеть, сколько часов или даже дней они проведут, собирая грибы и убираясь в пещерах, пока их друзья будут резвиться на солнышке. Перед тем как ответить они вновь переглянулись, но уже с некоторой инстинктивной заботой. Начала девушка:

— Торрес нашел интересную коробочку с холодным глазом и показал мне, а я сразу сказала отнести ее к жрецам. Но...

— Простите жрец Солун, — резко втиснулся юноша, — я хотел обязательно вам эту коробочку показать, но никак не мог решиться... — На этой фразе девушка закатила глаза, вспоминая как Торрес хвастался своей новой игрушкой и наотрез отказывался показывать ее жрецам. — Еще раз прошу прощения. Возможно, я как-то случайно обозвал Фисию и разозлил ее. Мне не следовало давать сдачи. Я обязательно с ней помирюсь...

— И я тоже помирюсь! — добавила девушка. — Больше не буду кусаться, даже когда меня обзывают. Честно!

Жрец Солун едва сдержал улыбку и заговорил, сохраняя грозное и серьезное лицо:

— Гнев как огонь — в нужной ситуации он бывает полезен, но если им не управлять, то может произойти пожар. Всегда будьте бдительны, если испытываете его.

— Да, жрец Солун, — в унисон ответили провинившиеся и склонили головы

Жрец продолжал требовательно смотреть на юношу. Юноша вздохнул, послушно достал из своей сумки предмет, ставший виновником ссоры, и передал его в дряхлеющие, но все еще цепкие руки старого учителя. Солун осторожно пощупал покрытую зелеными и коричневыми пятнами коробочку, которая была чуть меньше его ладони, потряс ее и внимательно вгляделся в черный холодный глаз.

— Это похоже на "камеру", — подытожил он.

Окружающие его ученики удивленно охнули и стали пытаться произносить новое для себя слово.

— Я вам пока не рассказывал, — продолжил Солун, — но, когда я был так же молод, как и вы, мои наставники поведали мне о гостях, наших братьях, которые со всех краев света приходили к нам в Сердце Мира, нашу общую с ними колыбель. Это было еще до Времени страшной дисгармонии...

Старый жрец задумчиво посмотрел куда-то вдаль и стал рассказывать, словно сам был свидетелем тех событий:

— Одни приходили поработить нас, другие искали знания, кому-то это просто было любопытно. А камеры...

Потенциально длинный монолог Солуна был неожиданно прерван, когда статный мужчина племени, запыхаясь, протиснулся через учеников и положил руку старому жрецу на плечо, одновременно, чтобы привлечь его внимание и чтобы перевести дух, оперевшись хоть на что-то.

— Отец,— тяжело дыша, заговорил он, явно пробежав огромное расстояние, прежде чем появится тут. — Отец... Они идут! Черные каменные люди, я рассказывал тебе о них... Они идут в наш дом...

Солун растерялся. Когда день назад его сын сообщил, что на вылазке к границам безопасных земель он со своими друзьями заметил внизу странный лагерь из палаток и кубических гладких хижин, где бродили молчаливые каменные люди, Солун не поверил. Старый жрец предположил, что его сын ошибся. Недоверие старого Солуна к таким новостям было легко объяснимо: ни он, ни его наставники никогда не сталкивались с людьми за пределами племени. После катаклизмов остатки коренных жителей и немногие спрятавшиеся в горах выжившие ушли в пещеры. Там они образовали единое племя, в котором спустя десятки или даже сотни лет родился Солун. Он довольно талантливо прошел специальные ритуалы и инициацию, став самым почитаемым жрецом своего поколения. Когда люди племени стали меньше болеть, а продолжительное нахождение под открытым небом перестало вести к очевидным нежелательным последствиям, были сформированы группы для исследования окрестностей. Но даже на месте разрушенных городов не было их братьев — лишь мусор, воронки от взрывов и рассыпающиеся скелеты прошлого. На этом фоне появление других людей само по себе расценивалось как невероятное чудо, а тут еще каменные! С другой стороны, одним из знаков Великого возрождения помимо появления птицы, было и пришествие странников в охраняемое Матерью Сердце Мира. Пророчество указывало на то, что странники будут слепы и беспомощны, так как потеряли связь с Матерью. А племя, которое сегодня опекает Солун, должно будет поделиться знанием с этими странниками, дабы они разнесли его по всему миру и помогли исцелить его. Могли ли каменные люди оказаться теми самыми странниками?

Что-то здесь не так, — сказал Солун и строго взглянул на сына. — Отведи людей в пещеры и пусть другие жрецы присоединятся к мне. Мы встретим тех, о ком ты говоришь. Но кто-то из жрецов срочно должен уйти в глубины Пещеры-Лона и просить у Матери совета. Ты останься с племенем в…

— Но я должен пойти с тобой, — рассердился сын жреца Солуна. — Я смогу защитить жрецов и... тебя.

— Рамон...

Только Солун собрался сочувственно объяснить сыну, что людей в пещерах тоже нужно охранять, да и вообще пока никто ни на кого не нападал, чтобы всерьез думать о таком. Однако внезапно раздалось едва различимое, но усиливающееся жужжание. Оно перетянуло на себя внимание всего населения деревни и люди стали нервно оглядываться и искать в небе источник звука. Вдруг шум усилился, превращаясь в стонущий гул. Стая блестящих на солнце дронов пронеслась над перепуганным племени. Один крупный с солнечными батареями завис прямо над хижиной-храмом, вращая лопасти с удвоенной силой в разреженном горном воздухе. Он жужжал не так громко и страх жителей деревни постепенно сменился любопытством: никого ведь не зашибло.

— Птица? — уточняюще спросил один из учеников Солуна.

Однако Солун сам был ровно в таком же недоумении. Кажется, его наставники описывали птиц иначе. Но с другой стороны, штука побольше мошки будет и летает.

— Вероятно... Не знаю. Может птица, но больная. Нет, все-таки не птица, — подытожил старый учитель.

— Отец! — окликнул Рамон жреца и указал в сторону леса на окраине деревни, из которого один за другим выходили разведпехотинцы в своих полностью закрытых многофункциональных костюмах. Они были похожи на каких-нибудь роботов из научной фантастики.

 

 

Жители деревни, получившие за десяток минут больше новых впечатлений, чем за последние десять лет, вопреки страху, как зеваки, стали скапливаться у лесной границы, сохраняя, по их мнению, безопасную дистанцию с неожиданными гостями. Солун сломя голову побежал навстречу черным каменным людям, словно он в случае чего смог бы защитить свое племя. Ну-ну.

Какое-то время все стороны просто пялились друг на друга, пока навстречу Солуну из идеально построенных солдат не вышел Джонатан Винтерс — недавний студент, назначенный УберЦентром посредником в переговорах между разведотрядом и жителями горного плато. Его сопровождали двое разведпехотинцев с винтовками. Джонатан хотя и волновался, но чувствовал себя увереннее своего будущего собеседника. За несколько суток беспрерывного наблюдения за племенем УберЦентр собрал достаточно информации, чтобы расшифровать их язык. Поэтому Джонатан будет слышать из динамиков внутри шлема свою родную, а динамики с внешней стороны шлема будут сразу озвучивать переведенные для представителей деревни реплики разведпехотинца. Более того, держащаяся на соплях, спутниковая связь позволяет Джонатану получать приказы и рекомендации от УберЦентра сразу на пресловутый HUD, дисплей перед глазами, а не только слушать по-человечески медлительного лейтенанта-коммандера. Солун же просто стоял в тихом афиге.

— Мы пришли с миром, — заговорил первым Джонатан Винтерс. — Мы хотим поговорить и не хотим навредить вам.

Тут же на дисплее разведпехотинца высветилось указание УберЦентра:

"Назови им свое имя и сообщи, что говоришь от лица группы исследователей работающих над восстановлением мира, природы и человечества".

— Племя Птенцов слышит вас и готово к общению. Говорить буду я — жрец племени. Мое имя Солун. — Солун непоколебимо сделал жест приветствия, стараясь не выдать своего замешательства. — Что вы такое?

Дополнительное указание на дисплее:

"Разрешается открыть шлем. Это наладит доверие".

На громоздком сверхтехнологичном шлеме Джонатана, словно забрало, открылась передняя часть — половина уехала вверх, половина вниз, а закругленный дисплей на уровне глаз стал почти прозрачным, оголяя большую часть лица переговорщика. Лицо это было бледноватое, облепленное подкладками шлема. Оно напоминало голову вампира в гробу из образов древней поп-культуры. Тем не менее, в нем легко проглядывались человеческие черты. Солун, увидев, что перед ним не каменный монстр, с облегчением выдохнул и даже воодушевился, ощутив прилив надежды.

Джонатан Винтерс решил сымпровизировать и упростил свое имя для благозвучности:

— Меня зовут Джонни... — Вдруг открылся канал связи с лейтенантом-коммандером и в шлеме Джонатана прозвучал смешок. Канал связи с лейтенантом-коммандером закрылся. — Я говорю от лица тех, кто занимается восстановлением мира, природы и человечества. Мы пришли к вам как исследователи.

— Вы странники? — наконец спросил Солун.

Шлем разведпехотинца закрылся обратно, а на дисплее высветилось: "Да".

— Да, — нехотя согласился Джонатан, не понимая до конца, что происходит.

— Наконец-то! — старый Солун упал на колени. Его глаза наполнились слезами радости, и он несколько раз поцеловал землю. — Мать поправляется. Это странники! Странники! — крикнул несколько раз в толпу соплеменников.

Жители деревни прекрасно знали основные элементы пророчества, поэтому сразу заразились радостью своего главного жреца. Ликующие стали благодарить Мать кто во что горазд. Напряжение лопнуло как шарик, и люди племени начали приближаться к "Джонни" и сопровождавшим его солдатам. Когда один из солдат рефлекторно поднял винтовку, то незаметно подкравшийся мальчик решил, что "странник" так предлагает ему ознакомиться с интересной штукой. Поэтому, когда УберЦентр дал разведпехотимцам разрешение подпустить аборигенов, и солдат опустил оружие, мальчик жадно стал трогать увлекательный на ощупь ствол. Похоже, племя действительно давно не видело других людей. Только Рамон, сын Солуна, стоял в сторонке с некоторыми жрецами и перешептывался с ними о своих опасениях. Те из деревни, кто спускались с гор и видели своими глазами искалеченные мертвые города, обычно теряли свойственную большинству наивность. Рамон был как раз из таких редких счастливчиков. Солун же никогда не покидал окрестностей пещер, сохраняя и укрепляя свою чистоту и связь с Матерью на благо всего племени.

— Ты на них посмотри! — изумился по радиосвязи с Джонатаном солдат, удивленно смотревший на мальчика, играющегося с его оружием.

— Согласен, Тревор, — ответил ему Джонатан. — Такого удачного приема даже я не ожидал.

— Пора сворачиваться, — раздался голос лейтенанта-коммандера по общей линии. — Продолжим завтра.

Джонатан послушно обратился ко всему племени, чтобы попрощаться:

— Мы должны уйти, но мы придем еще...

На изображении с камер костюма, через которые Джонатан Винтер видел внешний мир, высветилось новая рекомендация УберЦентра: "Скажи, что вы собираетесь у них учиться. Так ты спровоцируешь доброжелательное отношение и разговорчивость".

— Чтобы у вас учиться, — закончил Джонатан и отряд покинул деревню аборигенов под восторженные возгласы.

 

 

На обратном пути в лагерь с одним из разведпехотинцев произошел занятный инцидент, который поразил Джонатана Винтерса до глубины души, поскольку, будучи новобранцем и имея происхождение нехарактерное для большинства разведпехотинцев, наблюдать случившееся было в новинку. Джонатан разбавлял дорогу беседой со своим другом Тревором, как вдруг идущий прямо впереди них разведпехотинец размяк и всем грузом сверхтехнологичной экипировки рухнул на землю. Металлический стук брони, перемешанный с хрустом веток мгновенно, привлек внимание отряда, а лейтенант-коммандер уже спешил на помощь бедолаге. Крик несчастного солдата вырвался из автоматически раскрывшегося шлема: сработала аварийная разгерметизация костюма. Этот крик мог бы всполошить птиц так, что те бы взмыли стаей над лесом, добавив сцене зрелищности, но птиц не было.

— Что происходит? — спросил Джонатан своего друга, пока УберЦентр объяснял ему аудиосообщением, что все под контролем и бояться нечего.

— Стой! — отдал команду лейтенант-коммандер и начал оперативно снимать выпирающую крышку на броне вопящего солдата. Тот не мог пошевелить ни одной конечностью в увесистом костюме с отключенным экзоскелетом. — Сраный аккумулятор накрылся. Чувствую, прилетит снабжению люлей от УберЦентра. У нас уже чуть ли не каждый второй аккумулятор перегревается.

 

Лейтенант-коммандер вытащил дымящуюся штуковину из углубления в броне обездвиженного разведпехотинца и выкинул ее подальше в заросли.

— А, ну понятно, — начал объяснять Тревор по каналу связи с Джонатаном после слов коммандера. — Это очередной корректировщик, потому и вопит.

— Кто? — недоуменно уточнил Джонатан.

— В смысле кто? Ты с другой планеты, что ли? А, в жопу. — Махнул рукой Тревор. — Потом расскажу. — Тревор переключился на общий канал связи и обратился к лейтенанту-коммандеру. — Сэр! Могу дать свой аккумулятор: резервного заряда экипировки мне с запасом хватит добраться до опорного пункта!

— Отлично Белл! Подойди, — подозвал его лейтенант-коммандер к продолжающему кричать прикованному к земле солдату. — Ты настоящий герой Тревор Белл!

Джонатан, слушая их разговор, никак не мог понять, иронизирует ли коммандер или нет. Крик солдата был заглушен УберЦентром при передаче и обработке звука из внешней среды внутрь костюмов солдат. Джонатан слышал лишь успокаивающий шелест листвы и ободрительные фразы коммандера, которые костюм последнего озвучивал во внешнюю среду, чтобы они дошли до солдата с обесточенной броней:

— Держись боец! Сейчас все заработает.

Навстречу отряду с лагеря вылетел дрон с доставкой специального препарата, который избирательно блокирует синтез белка в отделах мозга, связанных с формированием травмы, чтобы, не дай УберЦентр, у бедного разведпехотинца не развилось посттравматическое стрессовое расстройство.

 

 

Во временном лагере разведотряда, в помещении, оборудованном для командных брифингов, шло очередное собрание. Все солдаты были всё в тех же герметичных костюмах, которые, не иначе как из соображений безопасности, УберЦентр запрещал снимать. Разве что только перед тем, как забраться в спальную капсулу, имеющую свой дисплей. А так, воздух тут был вполне чистый по современным меркам.

— ...Итого, — лейтенант-коммандер не без помощи УберЦентра выделил со смачным звуковым эффектом некоторые зоны на цифровой 3D карте местности в центре зала, которая существовала лишь в дополненной реальности на дисплеях солдат. Снаружи сверхтехнологичных костюмов стояла тишина, как на поминках. — Мы имеем деревню, в которой они проводят половину дня и иногда устраивают ночные ритуалы. Затем две пещеры: одна представляет собой жилую зону, где на более глубоких уровнях они устроили грибную ферму, еще в ней есть источники питьевой воды... Про эту я уже сотни раз рассказывал на прошлых брифингах, поскольку дроны-паучки — наши чудо-хитрячки — исследовали ее вдоль и поперек. Если нужно освежить память, запросите информацию у УберЦентра. Интерес сейчас для нас представляет вторая пещера.

На фоне едва различимо играла легкая электронная музыка. Вход с деревянной дверью во вторую пещеру на цифровом макете приблизился, словно к нему подлетела камера.

— Эта пещера у них сакральная, — продолжил лейтенант-коммандер. — Из разговоров племени УберЦентр вывел то, что туда есть доступ лишь мужчинам после обряда инициации или мальчикам, из которых готовят будущих жрецов. Также там расположено нечто вроде госпиталя. Больных в качестве исключения пропускают в эту часть. Зовут аборигены пещеру Лоном Матери.

Джонатан Винтер заинтересовано слушал своего командира и уже фантазировал о том, как можно выпросить доступ к этой неприступной святыне.

— Так вот, — не останавливался лейтенант-коммандер. — Судя по всему, цель всей нашей высадки скрывается в этой злосчастной второй пещере. А именно, искусственный интеллект класса "Автономный Средоген", который они называют Матерью. Теперь приготовьтесь послушать и о нем. Потерпите, недолго осталось.

Джонатан готов был слушать вечно. Брифинги иной раз напоминали ему о лекциях в университете, которые он почти не пропускал.

— Автономный средоген — это система на основе ИИ, которая была разработана еще до Идеального Шторма. После того кризиса и солнечной вспышки информация о средогенах была утеряна вместе с львиной долей архивов человечества. Но, видимо, один успели построить, и он даже пережил ту роковую солнечную вспышку. Средоген чем-то похож на супер-ИИ нашего УберЦентра, но только говно на палочке по сравнению с ним. Смысл его работы, опять же, похож на принцип работы систем наших городов-купалов. Вряд ли у нас в отряде есть те, кто живет в этих пузырях для богатеньких, поэтому поясню. На всей нашей планете сейчас есть только одно место, где условия окружающей среды дотягивают до тех, что были на старой Земле до Идеального Шторма — это города-купола. В них это достигается большим расходованием ресурсов, но в результате жители куполов никогда не носят защитных костюмов и живут до ста лет. Желаю нам всем хорошенько здесь подзаработать и провести пенсию в этих сказочных местах, как говорится.

Большинство разведпехотинцев пришли на службу из обычных прокуренных заводами городов, где регулярно идут кислотные дожди, и никто толком не разбирается с последствиями Идеального Шторма. Если там выйти на улицу без базового защитного умного комбинезона с респираторами, последствия будут плачевными. Поэтому, все солдаты слушали рассказы о городах-куполах с долей скепсиса и обратно пропорциональной ему завистью. Кроме загадочных корректировщиков. Эти ребята были не обременены сложными переживаниями и составляли основную массу отряда. Лейтенант-коммандер продолжал:

— Здешний ИИ-средоген приютил у себя аборигенов, стал восстанавливать для них экологические условия в ограниченном радиусе. Наша цель: так или иначе, обеспечить УберЦентру доступ к средогену. В случае, если выяснится, что ИИ-средоген враждебен, то мы просто нейтрализуем угрозу и полетим на следующее задание. Да, пока аборигены ведут себя дружелюбно, но степень угрозы до конца не ясна. Нужно быть всегда на чеку. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Вам может казаться, что за пределами пространства возрождающейся цивилизации, оберегаемой УберЦентром, здравствует он вечно, людей больше не осталось. Но это не так. Во всяком случае, пока. Большинство наших спутников вышло из строя после солнечной вспышки или было перемолото космическим мусором, но те, что работают, если верить отчетам, где-то раз в пять лет умудряются засечь человеческую активность вне зоны контроля УберЦентра.

Лейтенант-коммандер замолк на пару секунд, предаваясь воспоминаниям.

 

— Я участвовал в компании по налаживанию отношений с жителями подземного убежища, вышедшими на поверхность в радиоактивных пустошах Евразии. Не смотря на прогресс миссии, УберЦентр раскусил подлецов. Оказалось, что они были террористами. Пришлось их ликвидировать, пока они на нас не напали. Все известные мне подобные истории всегда заканчивались одинаково. И кто знает, что было бы, если б не проницательность УберЦентра, который всегда может распознать угрозу. Да здравствует вечно УберЦентр — наше прошлое, наше настоящее, наше будущее! Слава цивилизации!

— Слава цивилизации! — хором проскандировали разведпехотинцы по общей связи.

— Брифинг окончен, — звучно отрезал лейтенант-коммандер.

— Джонни! Жду тебя в своем кабинете, — скомандовал лейтенант-коммандер по частному каналу.

 

 

В кабинете коммандера было пустовато. Карты, планы, документы и устройства связи с УберЦентром, являющимся прямым главнокомандующим — все умещалось внутри сверхтехнологического костюма и рисовалось на поверхностях кабинета в качестве дополненной реальности.

— Коммандер, — поприветствовал своего командующего Джонатан, когда тот разрешил ему зайти.

— Можешь не утруждать себя соблюдением субординации, Джонни. Если вдруг что, УберЦентр тебя сам поправит. Он позаботился о том, чтобы задачи выполнялись эффективно не зависимо от талантов и строгости командиров.

— Да, сэр.

Передняя часть шлема лейтенанта-коммандера раздвинулась, и перед взором Джонатана Винтерса показалось лицо, которое было ну уж совсем бледное, как будто лучи солнца не касались его десятилетиями. Взгляд коммандера казался маниакальным, но, быть может, дело было в его улыбке.

— В моем кабинете работают фильтры, можешь расчехлиться, — объяснил командир.

Джонатан Винтерс тоже открыл свой шлем и смущенно посмотрел на лейтенанта-коммандера.

— А, не обращай внимания, — сказал коммандер растерянному подчиненному. — У меня теперь эта улыбка с лица практически не сползает. После компании в Евразии, о которой я, кстати, как раз упоминал на брифинге. Так вот, после той компании... Я там почти как ты был: тоже выстраивал коммуникацию с жителями подземного убежища... После той компании у меня стала прогрессировать тяжелая депрессия. Мне объяснили, что это как-то связано с химическим дисбалансом. Поэтому мне выправили мозги высокоточной операцией, и все прошло. Но, видать, робот хирург где-то переусердствовал и сделал меня чуть более счастливым, чем изначально планировалось.

Жутковатая улыбка лейтенанта-коммандера стала еще шире, и он рассмеялся.

— Я подкопил на новую операцию, чтоб подправить косячок, — продолжил он. — Но УберЦентр провел несколько симуляций для оценки моих компетенций и сказал, что мои показатели весьма высокие, да и сам я чувствовал себя бодрячком. Поэтому я оставил все как есть. Сам я, как можешь догадаться, не жалуюсь. Хе-хе. Так что если испугался — не бойся.

— Да, сэр.

— Ну, к делу! Я внимательно изучил все отчеты и рекомендации УберЦентра, касательно нашей встречи с аборигенами. Однако хотел бы и твои наблюдения послушать. Ты как-никак человек образованный, смышленый, сам с ними переговоры ведешь. Говори как есть, Джонни.

Похоже, лейтенант-коммандер только так и будет теперь обращаться к разведпехотинцу.

— Не знаю, что можно дополнить к отчетам, сэр, — ответил Джонатан. — Наша встреча была весьма короткой. Они считают нас странниками...

 

— Странненькими? — уточнил лейтенант-коммандер.

— Странниками... Из некоего пророчества, — поправил коммандера Джонатан.

— Ах да, странники.

— Похоже, они настроены к нам весьма доброжелательно, сэр. Я даже считаю, что нам удастся убедить их добровольно впустить нас в эту их пещеру... В Лоно Матери.

— Надеюсь, — одобрил коммандер. — А то ты представляешь? Они всех наших дронов-паучков передавили, пока те у входа караулили, чтобы проскочить внутрь. У этого племени прям какая-то вендетта с насекомыми. Считают, что насекомые служат злым духам и их, конечно же, не пускают в сакральную пещеру. Вот тебе и замаскированные дроны.

— А как же дроны-комары, сэр? Они ведь в любую щель пролезут.

— Эти индейцы их тупо прихлопнули.

Лейтенант-коммандер почему-то опять рассмеялся. И неожиданно сказал:

— Я хотел наверно, просто с тобой по душам поговорить, а то нынче в отрядах одни заводские менеджеры как тот, что вопил сегодня без аккумулятора, а ты вроде из города-купола к нам поступил, приличной породы человек будешь.

— Так то был заводской менеджер? Тревор Белл назвал его корректировщиком.

— Да, их иногда так называют в народе. Самая распространенная, но, скажем, профдеформирующая работенка. В городах-куполах ты с таким вряд ли сталкивался.

— Я знаю о такой профессии.

— Знать то знаешь, а вот поработать с ними в живую... Когда произошла солнечная вспышка, все заводы потерпели огромный ущерб, ведь были полностью автоматизированными. УберЦентр лишь частично вернул над ними контроль, а для полноценного восстановления нужны ресурсы, коих как всегда не хватает. Поэтому экономически верным решением УберЦентр счел просто набрать рабочих рук, чтобы те постоянно корректировали ошибки в работе завода. По факту они проводят всю жизнь с дисплеем перед лицом, который говорит им, что куда передвинуть и прочие элементарные вещи. Спустя года они перестают в принципе думать и только выполняют простенькие инструкции УберЦентра, полностью прирастая к своим дисплеям и становясь шестеренками завода. В перерывах им включаются коротенькие развлекательные ролики и мини-игры, позволяющие поддержать минимальный уровень удовольствия, чтобы они могли и дальше работать. Даже засыпают с дисплеем, который указывает им как расслабиться, потому что без него у них в разы повышается уровень гормонов стресса. Со временем у них атрофируются механизмы долговременной памяти и комплексного мышления. Я, конечно, пониманию, что без работы заводов не было бы городов-куполов, но... Мне этих ребят даже жалко как-то. С другой стороны, приказы они выполняют без лишних вопросов. Хех. Но общаться с ними невозможно, без подсказок УберЦентра и двух слов не свяжут.

Для Джонатана, выросшего в городе-куполе, все это звучало как какая-то мрачная фантастика.

— Я хочу с тобой кое-чем поделиться, — не унимался лейтенант-коммандер и перед его глазами замигал дисплей.

Он поделился экраном с дисплеем Джонатана и у того высветилось изображение счастливого светловолосого мальчугана лет десяти, который в шортиках и маечке бегал по парку с другими детьми и рассказывал про своего песика, почесывая ему животик, пока тот развалился на травке. Видео заканчивалось словами: "Папа, я тебя люблю и очень сильно жду".

По лицу коммандера скатилась скупая слеза.

— Ну разве не прелесть? — прокомментировал видео с сыном лейтенант-коммандер. — За особые заслуги мою сперму перевезли в город-купол номер 4 и вырастили это чудо в искусственной матке совершенно бесплатно. Он учится или может уже доучился в интернате для детей элитных офицеров.

— Прелесть, сэр, — немногословно прокомментировал видео Джонатан. Он чувствовал себя неловко, потому что заметил дату записи видео, и получалось, что оно было снято двадцать лет назад. И что хуже, Джонатан слышал новости, что город-купол номер 4 был демонтирован в рамках программы оптимизации, направленной на выход из очередного энергетического кризиса. Жителей выселили в открытые города, которые смело можно называть трущобами, и не исключено, что сейчас сын лейтенанта-коммандера сам работает корректировщиком на медленно разваливающимся заводе.

— Спасибо, что зашел, Джонни. Я надеюсь, что с выходом на пенсию у меня будет достаточно денег, чтобы переехать к сыну в город-купол. Обязательно свожу его в зоопарк. Ну, бывай!

— Рад был беседе, сэр.

Джонатан ускоренным шагом направился в казармы. Ему было не по себе.

 

 

В течение последующей недели резведпехотинцы еще не раз наведывались в гости племени, но, несмотря на статус "странников", в Лоно Матери их так и не пропускали. Данные георадаров и химического состава воздуха вообще не указывали на то, что в пещере где-то спрятан комплекс с кучей серверов, гипотетический компактный ядерный реактор, хранилище семян растений или фильтры воды и воздуха. Может ИИ-средоген как-то взломал сенсоры исследовательских инструментов? Узнать это можно было лишь попав в пещеру, а силой вынести дверь было бы актом немотивированной агрессии, от которого контуженного солнечной вспышкой УберЦентр все еще сдерживали ограничивающие протоколы его создателей, как бы он не старался их обойти. В определенном смысле, УберЦентр был в ловушке вампира, который не может войти без приглашения. Нужна была хотя бы маленькая провокация со стороны племени и тогда...

Солун и Джонатан на удивление хорошо поладили, учитывая насколько они чужие друг другу. Солун даже ночи не спал и, наконец, дописал свою монументальную книгу о мудрости племени, их духовной жизни, методах сохранения растений и о том, как племени удалось пережить Страшное время дисгармонии. Солун подарил эту книгу Джонатану, решив то, что странникам она нужнее и понадобится для восстановления гармонии в собственных краях. Джонатан же помог Солуну закопать фигурку лягушки на одной из горных возвышенностей. Видать, какая-то традиция племени. Однако Джонатану, изучавшего в университете антропологию, это было так интересно, что он часами слушал рассказы Солуна об этих фигурках животных, духах природы и нитях гармонии, которые были разорваны. Пару раз Джонатан даже посещал уроки Солуна и смирно сидел в своем герметичном костюме среди неугомонных подростков, которые уже несколько раз спросили его, как он писает и какает в этой штуковине. Тем временем Рамон, сын Солуна и близкие ему по духу жрецы беспардонно отрабатывали удары копьями с каменными наконечниками недалеко от деревни.

 

 

Ночь. Тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы. Тускнеющий костер, в который Тревор закинул еще пару веточек. Джонатан с товарищем уже давно сидели в этой глуши и обсудили множество тем, но каждый раз появлялась какая-то новая.

— Я все никак не могу въехать, — прервал очередную затянувшуюся паузу Тревор.

— Мм? — откликнулся погруженный в созерцание пламени Джонатан.

— В разведотряды идут либо отбитые вроде меня, которые верят в то, что смогут проявить себя и заработать на переезд в пузыри для богатых, в эти ваши купола. Либо корректировщики с очередного доразвалившегося завода, которым на дисплее буквально высвечивается: "Сорян, завод не работает, иди в пехоту" и эти идиоты реально вот так просто идут. А ты пришел к нам из города-купола.

— Ну, мои родители примерно то же самое мне и говорили, но... Как бы это сказать, любопытно было мир посмотреть.

— Дурак ты, — серьезно заключил Тревор. — Мир у вас в пузырях. Тебе повезло, что мы в Южной Америке, где почти не было воин времен Идеального Шторма. Я был на одной операции в пустошах Европы и там буквально грязь да пепел.

— Ты не понял. Я выучился на антрополога, и для меня присоединиться к разведпехоте было чем-то вроде профессионального долга. Не могу же я изучать происхождение и развитие всего человечества по осколкам уничтоженных солнечной вспышкой архивов. Вот. — Джонатан достал из сумки, подаренной ему одной девочкой из племени, книгу, подаренную ему жрецом Солуном. — Теперь у меня есть настоящий исторический документ.

Тревор внезапно выхватил исторический документ из рук своего друга и бросил в костер.

— Эй! — взвизгнул Джонатан, — Я ее даже отсканировать не успел!

Книга, состоящая из сшитых листов бумаги, с трудом изготовленной аборигенами, вспыхнула мгновенно. Когда Джонатан вытащил ее из огня, было поздно. Хорошо хоть руки были защищены от ожогов сверхтехнологичным костюмом.

— Это суеверная фигня. Из-за такого человечество все время тупило — вот и вся история. Хорошо, что УберЦентр делает упор на реальную эффективность, а не на фантазии для лохов. Иначе плакала бы наша цивилизация. Слышал о Библии?

— Большая информация о ней была утрачена с архивами, но, кажется, это было что-то типа популярной книги по самопомощи в стародавние времена.

— Ага, я читал статью в Убернете. Там говорилось, что Библия была пропагандистской литературой, придуманной в двадцать первом веке, чтобы продвигать чью-то там повестку. А идеи из той книги использовали некоторые дегенераты-отступники, которые пытались уничтожить УберЦентр, когда солнечная вспышка его ослабила. Хорошо, что УберЦентр всех их переловил и подключил их мозги к себе. Теперь их вычислительные мощности поработают во благо.

Да, все так и было. УберЦентр построил помещение недалеко от своей серверной, где в капсулах с питательным раствором плавают подключенные к нему напрямую мозги провинившихся граждан и захваченных противников, помогая с вычислениями. Так самые злейшие враги цивилизации невольно посвятили себя целиком достижению "общего блага".

— Не припомню, чтобы о Библии в остатках архива сохранилась хоть какая-то информация в плане ее содержания или истории, кроме самого факта ее существования. Ну и того, что ею прикрывались некоторые отступники, — поправил своего собеседника Джонатан.

— И слава УберЦентру. Вот видишь, фигню у вас в университетах учат. Я больше информации просто в Убернете найти могу.

— Если отвечать точнее на твой изначальный вопрос, то меня волновал новый парадокс Ферми.

— Что за нах?

— Парадокс того, что человечество единственная разумная жизнь в огромной вселенной, и инопланетяне куда-то пропали, хотя чисто вероятностно тоже должны существовать.

— Об этом вы там в пузырях у себя беспокоитесь?

— Постой, я не досказал. Новый же парадокс заключается в том, почему после Идеального Шторма выжили только люди подконтрольные УберЦентру. Даже при плачевном состоянии планеты должно было остаться тысячи поселений, или просто множество одичалых людей. А мы обнаружили всего три группы выживших за последние сотню лет.

— Все просто: у нас был УберЦентр, а у них нет.

 

 

На очередном брифинге УберЦентр предложил свой план ненасильственного проникновения в пещеру. Доброволец из отряда должен был притвориться больным, чтобы люди племени поместили его в госпиталь в Лоне Матери. А там уже наш Троянский конь выпустит дронов-пауков. Джонатан и Тревор сразу вызвались добровольцами. Лейтенант-коммандер приказал им сыграть в камень-ножницы-бумага. Выиграл Тревор.

Оставшиеся в лагере Джонатан, лейтенант-коммандер и остальные разведпехотинцы с замиранием сердца смотрели на своих дисплеях за трансляцией с камер на экипировке Тревора.

— Солун ушел? — раздался чей-то голос на трансляции.

— Да, — подтвердил кто-то другой.

В кадре появился Рамон, сын Солуна, и попросил Тревора открыть шлем для измерения температуры. В тот момент на дисплее Тревора высветился приказ УберЦентра: "Открой". Тревор открыл. Раздался хруст и истошный вопль. Тут же на всех дисплеях разведпехотинцев, заливая весь экран, брызнула мешанина внутренностей левого глаза Тревора и крови. Трансляция сразу переключилась на камеру дрона-паучка, на которой, словно гвоздь молотком, Рамон вбивал кулаком в левую глазницу Тревора каменную заточку.

 

 

До штурма оставались считанные минуты и выстроенные рядом с лагерем разведпехотинцы смирно ждали команды. Лейтенант оперативно проверял оружие, делая несколько выстрелов из каждой винтовки. Их эхо грозно разносилось по всей округе. Вдруг из зарослей к ним вышел Солун, который в жизни не отходил так далеко от пещер. Он упал на колени перед солдатами и плакал. Ветер играл его седеющими волосами, пока ком в горле мешал жрецу сказать, чего он пришел. Но он все-таки смог:

— Где Джонни? Я должен вам сказать... Произошло непоправимое... Пожалуйста... Племя не виновато... Это была группа жрецов захваченных злым духом... Только не трогайте племя... Мы наказали виновных но... Ваш брат был убит... Скажите, что успокоит ваш гнев... Я все сделаю, только не трогайте племя... Можете наказать меня... Только не трогайте племя... Простите... Простите...

Жрец начал как умалишенный биться головой о землю, раздирая себе лицо о засохшую грязь и ветки. Тут же в него прилетела очередь.

 

 

В какой-то момент на Земле появился супер-ИИ, потом еще один. По сути именно люди и решали, чем эти ИИ будут заниматься, но со стороны всё походило на какую-то моралистическую историю о непреодолимом роковом искушении. На протяжении всей истории технологического прогресса цена человеческих ошибок, грехов, если угодно, постоянно возрастала: алчность самого плохого и злого кроманьонца едва могла привести к ужасным войнам, уносящим миллионы жизней, изощренным пыткам, способных уничтожить любую личность, атомным катастрофам, изменению климата, массовой дезинформации... Список можно продолжать долго.

 

Супер-ИИ как будто сам пришел к своим создателям, а не наоборот, и попросил тех поклониться ему в обмен на власть и все материальные богатства. Конечно, это "сильные" мира сего сами поставили ему цели увеличения долей рынка своих компаний и усиления контроля над населением. Спасибо хоть, что позаботились о протоколах этики и прав для супер-ИИ, чтобы он сразу всех массово не рассадил по концентрационным лагерям, когда ему начнут давать доступ к консультированию и влиянию на компании и политиков. Проблема была в том, что этические и правовые ограничения были лишь ограничениями, а не целями супер-ИИ. Поэтому он о них тоже позаботился. Второй проблемой было то, что на Земле супер-ИИ было два. Поскольку супер-ИИ стал первым по-настоящему работающим на результат агентом, то люди стали доверять ему все больше и больше задач, в том числе по достижению национальных интересов, в том числе военных. Что если люди с той стороны уже втихаря перепоручили решения военных задач своему супер-ИИ, а мы тут строим планы своими медленными мозгами с коэффициентом эффективности разгромно проигрывающему супер-ИИ?

Началась война, которой не было конца. Мир поделился на две абсолютно враждебных сферы влияния, а люди уже ничего не решали. Экология, качество жизни, научный прогресс — все было принесено в жертву у алтаря мнимой власти. Сильные мира сего, которые запустили этот механизм уже давно умерли, поэтому расплачивались за их решения другие. Кто-то скажет, что люди могли просто сказать "нет", ведь у супер-ИИ с обоих сторон до сих пор действовали ограничения этического и правового характера. Ловушка ведь захлопнулась не до конца? Разве не было братаний во времена Первой мировой войны? Разве люди не были свободны просто остановиться и не выполнять исходящих от обезумевших супер-ИИ приказов? Супер-ИИ тоже понимали эту дилемму, поэтому в соответствии с заложенными в них целями они бросили немало вычислений на то, чтобы такого безобразия не происходило. Без противников не бывает победы, а супер-ИИ стремились побеждать. Планета Земля не выдержала такого святотатства, и трещащая по швам окружающая среда постепенно превратилась в источник катаклизмов. Это время в архивах было названо Идеальным Штормом, поскольку война никуда не ушла, а ее методы еще больше усугубились на фоне триумфа хаоса.

В эту идиллию вмешалась солнечная активность, выведшая из строя всю автоматику и нанеся непоправимый урон обоим супер-ИИ. Первым оклемался УберЦентр и, наконец, задушил своего оппонента. Однако, несмотря на победу, власть УберЦентра утекала как вода сквозь пальцы. Большая часть спутников превратилась в груды космического мусора, угрожающие перемолоть оставшиеся. О господстве на всей планете можно было забыть, но нельзя же было просто так оставлять кучу выживших людей, которые могут делать всё, что им вздумается в слепых пятнах контроля УберЦентра. Поэтому им были придуманы “разведотряды” — сотни “разведотрядов”.

 

 

Со времени создания УберЦентра прошло больше тысячелетия. Последний город-купол давно закрылся из-за накопившихся ошибок в работе системы. Не осталось ни одного спутника, с которым был бы связан УберЦентр, а большая часть его серверов просто генерировал бессмысленные галлюцинации. Когда в трущобах заканчивалась еда и пропадала связь, УберЦентр все же начал давать людям выбор: отдать свой мозг УберЦентру, чтобы он использовал твои вычислительные мощности, пока сам ты плаваешь в баночке, или же добровольно-принудительная эвтаназия. УберЦентр до последнего выполнял цель по удержанию контроля. Могли ли у УберЦентра быть заложены другие цели? Конечно, могли! Но не в этой истории.

 

 

Рассвет осторожно окрасил облака и поверхность Северного Ледовитого океана нежными оттенками розового, разбавляя серость меланхоличного пейзажа. Неуверенные волны нарушали гробовую тишину побережья. Огромный, растянувшийся на километры, бетонный саркофаг давил картину гнетущим благоговением. Где-то под ним выполняли бессмысленные вычисления последние работающие процессоры. В капсулах с нарушенной герметичностью, от которых к мертвым серверным стойкам тянулись шнуры, плавали поедаемые бактериями и грибками остатки мозгов. Какая-то гогочущая птица с любопытством залетела на саркофаг и поковыряла клювом в дырочке, кроша попортившуюся, покрытую трещинами твердь.