Имя автора будет опубликовано после подведения итогов конкурса.

Будет утро и будет день

– Доброе утро, – сказал Март будильнику.

Март отбросил покрывало и отключил сигнал. Можно было бы и не торопиться – особых дел нет, но он уже втянулся просыпаться рано. Утро и в самом деле было славное – солнце настойчиво лезло в окно, пробираясь сквозь ряды высоток, словно было ему интересно, чем это Март занят.

Март разминался, щурясь на мировое светило. Хорошо вставать в шесть утра и видеть солнце. Хорошо когда тебе двадцать два, ты здоров, сыт, весел и везуч…

Ему нравилось смотреть на солнце с верхних этажей, где не мешают ни ветряки, ни сетка, ни щиты, ни прочая мутотень.

Тем временем солнце ушло за противостоящий небоскреб. Март ударил несколько раз испуганно отшатывающуюся боксёрскую грушу и пошел в ванную.

Рассмотрев небритое лицо в зеркале, Март поразмыслил, не начать ли ему отпускать бороду. Вдруг с бородой он симпатичнее? Нет, раз уж имею бритву, то надо её применять. Март почистил зубы, глотнул воды из-под крана, поморщился.

Однако, неплохо бы и поесть.

Март оделся, перепоясался широким ремнем, подвесил боевую сумку и топорик, проверил и вложил в кобуры револьверы – пулевой калибра 9 и дробовик 12,7. Выглянув а смотровую панораму двери и убедившись что коридор пуст, Март выскользнул наружу.

 

Общественная столовая уже работала, Март был не единственной ранней птицей в доме, а имелись еще и ночные.

Сегодня дежурила группа Жеры. Он мимолетно обрадовался – значит, Афра тоже здесь, – но та даже не посмотрела на него, отвернулась и засуетилась над столом.

Жера подала тарелку серой мешанки, отвердевшие галеты, стакан травяного отвара.

– Это что такое? – удивился Март. Столь убогого пайка он давно не видел.

– Завтрак другу, – хмыкнула Жера. – Шестьсот пятьдесят килокалорий. Слишком много, чтобы умереть.

– Не предвиделось же проблем с хавкой. Комиссия отчитывалась, что "нам удалось сохранить производство пищи в пределах гарантированных норм", – сказал он, подражая голосу комиссара Джуно.

– Ты откуда такой незамутненный? – заинтересовалась Жера. – Что-то я тебя последние дни не видела.

– Заказ большой делал. Работал как ветродвигатель, с перерывом на сон.

– Ясно с тобой, – вздохнула Жера. – Иди вон к Туру, может он тебя просветит о проблемах пищевой политики. Если захочет.

Нет, сказал себе Март. Даже завтрак от вредных, упрямых и язвительных девчонок не должен испортить ему настроение в солнечное утро.

Он забрал тарелку с кружкой и пошел к столу, за которым сидел Тур.

– Приятно поесть.

– И тебе счастливо не подавиться, – ответил Тур.

Старый Тур, как его называли все, был франтом: длинные седые волосы завивались локонами, борода ухожена узкой и длинной. Таки может и Марту отпустить такую? Дурацкая штука борода, но без неё с девушками что-то решительно не везет.

– Какие новости? – спросил Март. – На какие такие обстоятельства намекали наши дамы?

– Сложная неделя. Два больших прорыва в округе. В Иллирии растащили продуктовый склад. Начисто. Люди погибли. У свиноводов свиней порезали. С мясом, одним словом, снова будет туго. И много мелких нападений.

– Ну, Тур, – возмутился Март, – ты мне так загубишь настроение на весь день. Гребаные крысы. Как они внутрь-то попали?

– Пока не ясно. Слухи всякие доходят, но что на самом деле… – Тур пожал плечами.

– Продовольствие, значит, по Соглашению пострадавшим уходит…

– Да ладно, сегодня мы, завтра нам… Не беда. Тем более Иллирия будет нам обязана, а это уже немало.

– Не беда, – сказал Март, – но неприятно. – Он без воодушевления давился смешанкой, запивал её отваром и размышлял, что бы сделать полезного.

– Ты сходи к Цвену, – сказал Тур. – Патрульные притащили кучу рухляди, посмотри, может что сгодится.

– Так и сделаю, – Март отнес посуду, поклонился: – Спасибо, красавицы.

Надо идти к Цвену, решил он. Наверняка найдется полезное. Может даже большой экран наконец.

 

Топать вниз тридцать этажей Март поленился, и решил подождать лифт. Благо ждать пришлось всего пять минут.

В холле у лифта, положив подбородок на кулаки, сидел Йови – старший эколог общины. Долговязый Йови плохо умещался в кресле, сидел в неудобной позе, уперев локти в торчащие колени. Вид у него был потрепанный, и не столько из-за вечно потертой одежды, как благодаря шрамам под левым глазом и на подбородке.

– Здравствуй, Йови.

– Здравствуй, Март, – улыбнулся эколог, не пытаясь изменить положение. – Настроение – как?

– Боевое, – ответил Март, – хоть сейчас обратно.

– Все еще впереди, – неопределенно пообещал Йови. – А настроение – поправим.

– Благодетель, – сказал Март.

Йови одобрительно ухмыльнулся вслед улизнувшему в лифт собеседнику.

Поездка в лифте заняла десять минут. От нечего делать Март стал подсчитывать, сколько времени он проводит в лифтах и их ожидании. Получалась просто неприличная доля жизни, едва ли не пять процентов.

На переходном этаже коридоры отличались большим количеством поворотов и решетчатых дверей. Окончились они гермостворкой с полустертой надписью: "Осторожно! Открытое пространство!". Март открыл дверь, в лицо ударил душный теплый ветер.

Марту нравилось переходить из башни в башню. Четыре троса, соединенные прочной сеткой, натянутые между небоскребами на высоте пары сотен метров, давали весьма необычную точку для взгляда на мир вовне.

Солнца не было в глубоких прорезях между домами, но не было и прохлады, даже там, где в промежутках кружили яростные сквозняки. Март побрел сквозь порывистый вязкий напор воздуха. Неожиданно ветер прекратился, будто отключенный. Переход от воздушной струи, выгоняемой в зазор между зданиями, к штилю был столь резок, что Март едва не потерял равновесие.

Он даже остановился и посмотрел назад, где ветер трепал привязанные к сетке ленточки – у романтичных особ имелась странная манера вязать ленточки на сетке во время свиданий на мостах.

Вид вообще открывался впечатляющий.

Внизу стелился туман, закрывавший землю. Легко было вообразить, что высотка не имеет основания и продолжается вниз бесконечно, и это создавало иллюзию полета. Марту не доводилось летать, но движение по переходам позволяло хоть немного приблизиться к почти неисполнимой мечте.

Он посмотрел вверх, на вершины Башен, на мачты антенн, на торчащие над бездной панели водосборников и обоймы водных конденсаторов.

Над уровнем переходов стены башен были покрыты ярусами огородов, затянутых сеткой, ниже – вертелись лопасти ветряков. Совсем внизу, уже в тумане, можно было разглядеть барражи из обильно свитой в спирали колючей проволоки.

Март представил себе, что там есть за этими стенами – этажи с водоочистными установками и водяными баками, жилые уровни с людьми, скотоводческие – со свинками, кроликами и прочими курами, КНС, газогенераторы, спиртогонные и биодизельные производства, электростанции, мастерские, склады… Хлопотливый мирок людей.

Март не торопясь перешел по зыбкому мостику и остановился перед следующей дверью. Метрах в двух от мостика, на серой стене прилепилась бетоноломка: круглые темные листья на черенках, торчащих из почти незаметной трещины, пучок белесых воздушных корней, кровавый цветок на толстом коротком стебле – все для того, чтобы поскорей накопив энергию, выбросить в мир клейкие легкие семена, которые прилепятся к другим стенам и породят новое поколение бетоноломок.

Он подошел поближе, вынул из крепления скребок на длинной ручке, дотянулся лезвием до растения; бетоноломка упала вниз. Поддержав целостность бетона, Март вернул инструмент на место и вошел в Вторую Башню.

 

Памятуя о лифтах-времяпожирателях, он решил опускаться пешком, по лестницам. Двадцать четыре этажа – не так уж и много, всяко веселее, чем полчаса ждать лифта.

Он добрался до склада, даже не запыхавшись. Цвен был на месте – Март, собственно, никогда и не видел его где-либо еще. Жил он прямо тут, что ли?

– Здравствуй, Цвен.

– Будь здоров, – буркнул тот. – Вон твоя куча, забирай.

Цвен был невысок, грузен и лохмат. И всегда в плохом настроении.

Куча битой радиотехники была велика, но выглядела не вдохновляюще. Большого экрана в ней не нашлось.

Март обошел утиль вокруг. На самом деле был он вполне полезен. Удачно, что предки под конец своей истории делали исключительно надежную электронику, которая работала и сейчас, двести лет спустя. Как человек понимающий, Март осознавал, насколько это невероятное достижение. И предвкушал находки редких и полезных элементов.

– Слушай, Цвен, – сказал он наконец. – Оставь мне все это до завтра. Никому не отдавай. Я видел Йови, по-моему, он собирается объявить мобилизацию. Все равно не успею закончить.

– Ну вот, – проворчал Цвен. – Работать не хотим, хотим стрелять. Работа стоит, ресурсы уходят, толку ноль. Лезем неизвестно куда, ищем невесть что, причем заранее ясно, что ничего не изменится. Что за глупости!

– Хоть распугаем гадов.

– Так они тебя и испугались.

Март зашагал вокруг кучи.

– Тогда хоть поем. На выходах хорошо кормят. Кстати, как тебе сегодняшний завтрак? Я не удовлетворен. А ты знаешь, что в Семерке снова свиней пожрали?

Цвен угрюмо следил за ним:

– Перестань бегать.

Март остановился и заинтересованно спросил:

– Слушай, Цвен – ну хоть что-нибудь на свете ты одобряешь?

– Нет, – отрезал тот.

Март пожал плечами и примирительно сказал:

– Зря. Жизнь, в общем, увлекательный процесс. Тебе надо развеяться. Может, попросишься с нами? Постреляешь, отведешь душу… Не откажут же…

– Отстань, – бросил Цвен.

– Нет, Цвен, ты объясни, что ты такой занудный? У всех есть проблемы, не только у тебя…

Цвен повернулся к Марту и стал его рассматривать как нашкодившего котенка.

Март медленно краснел, стараясь согнать глупое выражение с лица.

Из неловкого положения его извлек Йови, который появился вдруг, ухватил Марта за локоть и потащил за собой.

– Да, забыл спросить, – сказал Йови на ходу, – может, ты не хочешь? Дело добровольное, опасное, можно пострадать.

– Я что, против? Могу немного пострадать.

– Тогда пошли.

Март на буксире спустился на два этажа, в арсенал, где получил боевое снаряжение и переоделся. На мягкий нижний комбинезон легла кольчуга из легчайших металлопластиковых спиралей, чудесное изделие мастеров из Заречья, невероятно ценное. Её, в свою очередь, покрыл верхний комбинезон, серо-серый угловатый камуфляж которого не был предназначен для человеческих глаз. Наконец, Март получил шлем с противогазом, сумку с аптечкой и едой, подсумок с боеприпасами, автомат с увеличенным магазином – на сто двадцать патронов 5,45 (треть трассирующе-бронебойные, остальные со смещенным центром тяжести).

– И главное, ребята, помните, – традиционно напутствовал каптерщик, которого звали Гани. – Выход наружу еще не повод сразу есть полевой паек.

Спустившись в подземный гараж, Март не увидел там команды охотников; стоял лишь небольшой транспортер со странной круглой антенной на крыше, крашенный в красно-белую клетку.

Символика Военной Корпорации? Час от часу не легче. Откуда в Башне военные?

На простую облаву совсем не похоже; Март вопросительно посмотрел на Йови, тот молча полез в бортовой люк. Март последовал за ним.

– Все в порядке? – полуобернувшись со своего места рядом с водителем, спросил крепкий человек, явно главный в машине.

– А что, так бывает? – Йови устраивался на боковой скамейке. – Это Март, познакомьтесь.

– Иван, – представился военный командир. Он не понравился Марту пристальным и довольно-таки холодным взглядом. – А это Ён, – он указал на водителя, флегматичного парня, – и Санта, – девушка у радиоустановки, занявшей чуть не четверть отсека, кивнула.

Март с любопытством рассматривал радиостанцию. Была она, во-первых, иллирийской сборки, и во-вторых, находилась в режиме пеленгатора.

– Что нам от тебя надо, – сказал Йови. – Мы ищем место концентрации. Мы знаем, что оно есть, но до сих пор не выявили где оно. Ситуация с безопасностью стала нетерпимой, и договорные общины решили, что надо хоть что-то делать. В последние ночи удалось пометить какое-то число разведчиков радиопулями, теперь осталось только поймать сигналы и выявить, где они есть.

– Под землей небось сидят, – усомнился Март. – Какие сигналы?

– Разведчики ходят и днем, но не далеко от базы. Это нам на руку. Да и боевые группы тоже выходят. Идея-то неплоха. Но что-то пошло не так и сигналов нет. Мы с Иваном решили опробовать новую идею, и нам может, понадобятся твои знания. Помоги Санте советом, если будет возможность.

– Ладно, предварительная ориентировка дана, а время не ждет, – вмешался Иван. – Занять места по распорядку. Поехали, Ён.

Март пристроился рядом с Сантой на откидном сиденье, та сунула ему лист с характеристиками сигналов.

Транспортер покатил к раздвигающимся внутренним воротам, въехал в транспортный тоннель, оплетенный колючей проволокой; позади створки задвинулись, и открылись внешние ворота.

Машина выехала наружу, повернула направо, разгоняясь на мертвенно пустой расчищенной полосе. Дома вдоль трассы стояли, темнея пустыми проемами окон.

Мертвый Город, пустыня человека.

Март решил уж было, что едут они к свиноводческой башне, Семерке, но тут вновь заговорил Иван:

– Так ты уверен? Поворачиваем на северо-запад? Не на юг?

– На северо-запад, – ответил Йови. – Я же объяснял, почему. На юге и так есть кому попусту проводить время.

– Хорошо, – сказал Иван. – Ён, поворачивай. Общее направление 315.

– Там же нет расчищенных трасс, – сказал водитель. – В ту сторону вообще никто не ездит.

– И там живут драконы, – странно сказанул Йови. – Нам туда.

Машина повернула еще направо, двинулась по давно заброшенной улице, между стенами, поросшими бетоноломкой и кустами березы.

– Начинаем работать, – сказал Иван. – Санта, готова? – Девушка кивнула, Иван зашуршал картой, произнес: – Хорошо. Поехали – налево и вперед, по-тихому.

Март посматривал на соседку. Та работала уверенно, не похоже, чтоб ей требовалась чья-то помощь. Симпатичная, даже жаль что военная, другой раз ведь и не встретишься с ней.

Изучив список частот и параметры сигналов, он стал прикидывать, как можно поймать передачу с движущейся машины. По-любому выходило, что плохо. На что рассчитывали?

Мимо проплывали потрескавшиеся стены, транспортер раскачивался, наезжая на обломки и выщерблины, кружил по мертвым кварталам, не пропуская, похоже, ни одного проезда, забираясь в закоулки и тупики. Иногда он останавливался у преграды – завала или иного препятствия, сдавал назад, разворачивался и продолжал настойчивое движение. Иногда Йови выходил с выносной антенной, проверяя какой-нибудь закуток, проход или люк. Март и Иван охраняли его, однако мотор распугивал все живое эффективнее оружия в руках.

Март потихоньку освоился с иллирийской рацией и даже дал кое-какие советы по подстройке режимов, чтобы увеличить чувствительность приема.

Транспортер вдруг вышел на широкий прямой проспект, на растрескавшееся, с прорвавшимися пучками травы, но все еще ровное покрытие. Хоть тряска унялась…

Санта выпалила радостно:

– Есть сигнал, мальчики! Сектор примерно пять-двадцать пять. Все, пропал.

– Точно сигнал? – живо заинтересовался Иван. – Не показалось?

– Уверена, – улыбнулась Санта. – Очень слабый, но сигнал.

– Умничка, – сказал Иван. – Ён, поворачивай фургон на север, по набережной, здесь недалеко.

Но спуститься к реке не удалось. Съезд и часть набережной оказалась разрушены оползнем.

– Совсем недавно сползло, – сказал Иван, глядя на обнаженный глинистый склон, и выпирающими из серо-стальной воды гранитными блоками рассыпавшейся облицовки. – Разворачивайся, Ён.

– Слишком круто подрезан берег, – сказал Йови, – нарушена устойчивость склона.

Никто ему не ответил. Люди внимательно рассматривали северную сторону проспекта, отыскивая проезд, в который можно было бы свернуть.

Первая улица была перерезана провалом – глубокой воронкой с обрывистыми бортами и черноватой водой внизу.

По следующей, узенькой улочке они продвинулись метров на сто и уперлись в проржавевший насквозь автомобиль, брошенный поперек. Транспортер несколько метров толкал его, затем начал подминать под себя, кроша истлевший металл, поднимая нос.

– Стой! – заорал вдруг Иван.

Март посмотрел вперед и, замерев, увидел, как с потрясающей медлительностью стены впереди сдвигаются, изламываясь. Казалось, здания падали долго-долго, хотя на самом деле – не более трех-четырех секунд. Бесформенный поток обломков хлынул вниз, транспортер подпрыгнул на своих шести колесах, в лобовое стекло полетела бешено клубящаяся стена пыли, по крыше что-то забарабанило, почти неслышно в громе обвала . Ён рванул машину назад, удивительно быстро выведя задним ходом на проспект.

– Повезло, – коротко резюмировал Иван, бросив взгляд на бледные лица спутников.

В третью улицу они заворачивать не стали, заметив в глубине нагромождение завала. Машина остановилась лишь у моста через неширокий канал; путь вдоль канала прокрывала баррикада из двух тяжелых восьмиколесных грузовиков. Возле них вздыбился легковой автомобиль, задрав смятый и корродированный до ажурности капот.

Иван, Йови и Март протиснулись между неплотно составленными грузовиками, обогнули стоящий за ними бронетранспортер с распахнутыми настежь люками, остановились у барьера из истончившейся, хрупкой колючей проволоки.

– Не протаранить, – сказал Иван. – Слишком тяжелые.

– А если дальше проехать?

Иван развернул на броне карту. Март, стоящий на страже, все же рискнул глянуть краем глаза. Канал шел сначала на северо-восток, затем круто поворачивал на запад и сливался с рекой. Интересующий их район в полтора десятка квадратных километров с трех сторон был окружен водой; с четвертой, южной, стороны проезда не нашлось.

– Вот разве что по одному из этих мостов попробовать, – задумчиво произнес Иван. – Следуем к ним по берегу канала.

Транспортер пробирался по набережной, осторожно огибая корродированные остовы автомобилей. Иван с надеждой посматривал на Санту, но вожделенный сигнал больше не проявлялся.

Первый мост, железнодорожный, переходящий в эстакаду, был крепко поврежден; видимо, его пытались взорвать: изогнутые конструкции остались над водой, но машина здесь не прошла бы, даже если б удалось найти подъем на эстакаду.

Второй оказался легким пешеходным мостиком. Люди вышли из машины, постояли, молча осматриваясь.

– Придется вызывать дорожную машину, чтобы снести ту баррикаду, – сказал Иван. – Ты прав, Йови. Необходимо обследовать участок за каналом.

– Погоди, – сказал Йови, – район чрезвычайно ветхий, и расчистка будет сопровождаться таким шумом, что мы никого не найдем и с радиотелескопом – так глубоко они попрячутся.

– Но ведь дорогу все равно придется делать, чтобы протащить газометы, – заметил Иван.

– Да, но после разведки, когда выявим центр распространения, а пока лишний шорох нежелателен.

– И что ты предлагаешь? – подозрительно спросил Иван.

– Взять радиоприемник в руки и пробежаться пешком, – сказал Йови. – А вы объедете тем временем кругом и встретите нас у тех машин на набережной.

– Опасно, – сказал Иван. – Тем более опасно, что есть подозрение на большую стаю.

– Сейчас день, – покачал головой Йови. – И мы пойдем не задерживаясь. Они слишком осторожны, чтобы нападать сразу, без наблюдения. Мы успеем пройти.

– Я не имею права разрешить, – твердо сказал Иван. – И никто не разрешит.

– Я тебе подчиняюсь только оперативно, – заявил Йови, – и вправе принимать решения сам и ходить где вздумается.

– Один ты не пойдешь, хоть бы пришлось тебя связать, – отрезал Иван. – А идти с тобой никто не согласится.

Йови посмотрел на Марта.

– Это действительно так важно? – спросил Март.

– Да, – сказал эколог.

– Йови, можно тебя на пару минут? – спросил Март. – На поговорить?

Март отошёл на десяток шагов и оперся на парапет. Из мутной воды торчали высокие редкие стебли тростника. На листьях водяного лопуха сидели лягушки, такие громадные, что хотелось прокатиться на них верхом.

– Здоровущие, – сказал он остановившемуся рядом Йови. – Будет штурм?

– Нет, попробуем протравить район химией. Традиционные облавы неэффективны, честно говоря.

– Ого, – удивился Март. – Все так серьезно?

– А то, – сказал Йови. – Крысы достали всех. Все общины округи решили выступить против них совместно. Наши Шесть Башен, Семерка, Иллирия, Дорвэй, Флориано, Заречье, Винцент, Транспортная Корпорация, военных подпрягли, вот. Все немерено вложились в это дело. Но оказалось, при составлении плана мы здорово промахнулись с предполагаемым районом действий. Планировалось ловить сигнал через ретрансляторы на вершинах зданий, да вот расставили их, как оказалось, совсем не там. Радиопули не вечные, еще день, и они погаснут. Надо спешить, Иван прав. Нельзя допустить, чтобы потраченные ресурсы не дали результата.

– Понятно, – сказал Март. – Пули тоже из Иллирии?

– Да, их дело. Вырастили цельные радиокристаллы. А химию сварил Винцент.

Март призадумался. Дело, конечно, важное, но идти в такой рейд страшновато.

– А кстати, Йови, можно ли договориться с Иллирией, чтобы мне поработать там года два-три? Хотелось бы поучиться, у них уровень куда как выше. Ты человек уважаемый, может скажешь слово при случае?

– Сказать могу, но для этого как минимум необходимо, чтобы не было разборок из-за провала операции. Последствия и до меня докатиться могут.

– Ладно, согласен я, – решил Март; вернувшись к машине, сказал Ивану: – Я готов.

– Маньяки, – с отвращением произнес Иван.

– До встречи, – сказал Йови.

 

Март посмотрел на мостик. Был он старый, но стальной. Выглядел надежно. А вот пластиковый настил был плох, шел трещинами. Март ступил на него, топнул – настил крякнул, но выдержал.

– Пробую? – не дожидаясь ответа, Март засеменил вперед. Когда он достиг середины, мост для пробы хрустнул, а затем уверенно затрещал. Март прыгнул вперед, с проваливающейся секции, шлепнулся плашмя и пополз к устойчивому берегу. В воду с плеском сыпались осколки, лягушки радостно ржали и скакали. Март дополз до берега, встал и оглянулся.

Йови на том берегу укоризненно покачал головой, сделал знак: прикрывай! – забросил оружие за спину, и, цепляясь за перила, ступая по опорной ферме моста перебрался к Марту.

Они оказались у слияния двух выходящих к каналу улиц. Левая Марту сразу не понравилась – торговая, судя по всему, зияющая темными проемами пустых витрин – битое стекло лежало даже здесь, на набережной – а вдали виднелись автомобили. Хорошее место для засады.

Йови свернул направо. Улица слабо изгибалась, и потому завал открылся им не сразу. Обломки осыпавшегося фасада громоздились до третьего этажа, из щелей выбивался корявый кустарник. Во вскрытых комнатах мебель поросла светло-серыми грибами.

Март выжидательно посмотрел на Йови.

– Ну, первопроходец, покажи первопроходимость, – предложил тот. Март полез вверх, не спеша – не из-за сложности подъема, а под воздействием мысли, что за навалом можно встретить что угодно. Чтобы не путаться в клубках арматуры, он решил лихо взобраться по гладкой, наклонно легшей плите – сразу на самый гребень. Но динамики до верха не хватило, Март вцепился в свисающий куст, тот удивительно легко выдернулся вместе с корнями, и Март с кустом съехал обратно.

– Кундёпила! Детский этаж! – зашипел снизу Йови.

Март лишь махнул рукой и полез снова.

За перевалом, к его радости, никто не прятался. Улица просматривалась далеко вперед, видимой угрозы не выказывая.

Март подождал, когда к нему присоединился Йови, и начал спуск.

Вскоре они вышли на край довольно просторной круглой площади. Сквозь покрытие проросла жесткая редкая трава, над мелкими темно-красными цветами жужжали мухи-опылители.

Йови сосредоточенно вслушивался, поводя комбинированной антенной – кольцо с диаметральным штырем. Судя по его лицу, без результата..

Миновав кучку чахлых деревьев, они вновь вышли на улицу. Над головами высоко, непонятно докуда, вздымались стены, сплошь покрытые бетоноломкой. Вверху оглушительно заорал, захлопал крыльями врон. Март вздрогнул, погрозил птице кулаком.

– Смотри, кролин! – Йови протянул руку вперед. Там по натянутым через улицу тросам подвески по-обезьяньи перебралось лохматое длинноухое создание, скрывшееся в окне третьего этажа.

– Странные места есть на свете, – сказал Март. – И всего лишь в десятке километров от наших Башен.

 

Через километр улица начала подниматься на виадук; эстакада была переброшена через железнодорожные пути – десять-двенадцать маневровых ниток крупного товарного узла.

Март, изнывающий от жары, с надеждой поглядывал на редкие облачка, которые тянуло с запада; но шагать по шершавому бетону было не тяжело, особенно под уклон.

Они углубились в район складов – запутанную систему проходов между одинаковыми, стенами, с редкими окнами и огромными воротами, иногда закрытыми, чаще распахнутыми.

Кое-где стены были посечены пулями, на одном из перекрестков торчал сгоревший до окалины танк, уже развалившийся на бесформенные части. Видимо, во времена Хаоса тут обосновывалось бандлордство, контролировавшее склады с запасами.

Март, зазевавшись, споткнулся на рельсах.

– Внимательней, – напомнил Йови.

– Что, сигнал? – шепотом спросил Март.

Эколог отрицательно качнул головой.

Март и сам ощутил как будто беспричинную тревогу – ничто не изменилось в душном теплом воздухе. Ни запаха, ни звука – но угроза, бывшая до того неопределенной, расплывчатой – сгустилась, стала явной. Необъяснимое, реликтовое звериное чувство опасности, возродившееся с новым зверством, беззвучно сказало: они здесь!

Март сосредотачивался. Видеть. Слышать. Чуять. Быть начеку.

Шаг людей стал бесшумным, оружие легло на плечо, наизготовку.

Инстинкт их не обманул.

Свернув за угол, они увидели крупных серых зверей, сгрудившихся над чем-то пятнистым.

Два автомата ударили одновременно (и лишь тогда Март понял, что пятнистое – боевой комбинезон). Один из зверей свалился сразу, двое других метнулись в сторону, призрачно серые на сером, трассирующие очереди пересеклись на переднем, тело подбросило в воздух, изворачивая, в стороны полетели клочья шкуры, растерзанный дисбалансированными пулями хищник упал на мостовую. Последний успел шмыгнуть куда-то под стену.

Люди бросились вперед, к лежащему. Март лишь глянул и отвернулся; Йови склонился над мертвецом, пытаясь разобрать надпись на залитом кровью личном знаке.

– Откуда он тут взялся? – с досадой сказал Йови. – Какого черта он здесь оказался? И где остальные?

– Там. – Март указал на небольшую прикрытую дверь в выемке под стеной; туда ушла уцелевшая тварь.

– Думаешь?

– А где еще?

– Проверить бы надо…

– Наверняка напарник мертв. У этого и то голову успели отгрызть, а если кто туда попал…

– Все равно надо. Всякое бывает.

– А вдруг второй просто убежал?

Йови поднял автомат убитого, тронул носком ботинка шлем.

– Нет. Выстрелить он не успел. И второй тоже. Нет гильз. Убегая, он бы стрелял.

Йови присел, развернул на асфальте карту, начал вызывать:

– "Башня","Башня”, я "Волна"!

Март рассматривал убитое животное, целехонькое – единственная трассирующая пуля прошила череп, свалив зверя на месте. Шестьдесят килограммов прочных костей и твердых мускулов под гладкой серой шерстью, широкие костистые лапы с цепкими когтями, складчатая усатая морда, острые клыки в оскаленной пасти и длинный голый хвост. Крысотигр, кригр, Крыса, совершеннейший хищник, в стремительной эволюции к великолепной приспособляемости, гибкости и кооперативности своего предка – серой крысы – прибавившей волчью настойчивость и жесткость, вкупе с мощью и коварством крупных кошек. Проклятие Планеты изуродовавшим ее людям…

Март ясно представлял, что может случиться при разведке подземелья. Стремительный, почти неуловимый человеческой реакцией бросок из самой неожиданного места, удар тяжелой лапы в лицо, и десятки бестий набрасываются на тебя…

Но бросить человека?

Интересно, Афра хотя бы пожалеет его?

Март пнул кригра в бок.

– Да что мы, собрались жить вечно?! – в сердцах выпалил он. – Йови, я иду!

– Подожди, – Йови щелкнул переключателем. – Нет прохождения, нужен ретранслятор.

Он достал пластиковый цилиндрик, похожий на гранату, выдернул кольцо и подбросил. С хлопком раскрылся газовый баллон, и прозрачный воздушный шар понес вверх радиотрансляционный блок, в котором Март не без удовлетворения признал собственное изделие.

Йови подождал, пока шар не поднялся над крышами складских блоков, и снова стал вызывать "Башню".

Март тем временем опустошал сумку убитого, боезапас был сейчас не лишним.

 

Йови заглянул в дверцу, посветил фонарем, осторожно пролез внутрь. За ним пошел Март.

Они опустились по крутой лесенке и оказались в кубической камере; прямо открывался неширокий проход, вдоль его стен тянулась трубы; выходя в камеру, они разбегались в стороны и скрывались в отверстиях стен.

Лучи фонарей заметались по углам.

Никого.

– Маску! – отрывисто сказал Йови. Март поспешно натянул противогаз.

Город имел подземный слой, даже множество слоев – коллекторы, трубы, тоннели, каналы, камеры, проходы: канализация, электро-, пневмо-, гидрокоммуникации, метро, гаражи, склады, дренаж, подземные тротуары, торговые центры, путепроводы… Лабиринт с миллионами перекрестков и соединений. Именно его существование не позволяло перекрыть доступ криграм к человеческому жилью.

Здесь, под землей, в изнанке Города жили, плодились, вели свою непонятную общественную жизнь и умирали миллионы крысотигров. Здесь, был их мир, противовес миру людей.

Март, не раздумывая, шагнул вслед за Йови в проход. Рассуждать было поздно, сейчас решали чутье и реакция. Обзор в маске был не широк, приходилось активно вертеть головой. Кригры были горазды на всякие уловки. К примеру, прыгать сверху, с труб…

Тихонько шипели клапаны маски, от духоты и напряжения Март взмок.

Проход вывел в широкий тоннель, еще более обильный трубами – они шли не только по стенам, но и вдоль потолка.

– Крови нигде не видно, – голос Йови из-под маски звучал глухо. – Быстро смотрим и обратно.

Март чувствовал неуют: коридор пустой, но на полу помет. Он знал, что кригры славятся непревзойденной способностью к маскировке. "Поставь на стол кружку, и кригр за ней спрячется", – говорил боевой инструктор.

А еще в стенах открывалась проходы, такие же, как приведший их сюда, а у пола имелись подозрительные отдушины.

И эти проклятые трубы!

Нехорошее место.

Люди сделали несколько шагов и услышали тонкий писк. Йови проворно заглянул под трубы.

– Гнездо! – выдохнул он. – Быстро назад. Ну мы ж влипли.

Кригры гнездились стаями, и наверняка их было вокруг полным-полно. Люди нашли, что искали – базу, она же "крысиный город", но это как-то не обрадовало Марта. Что было не ясно, так это почему они все еще живы. Очевидно, крысотигры были ошеломлены человеческой наглостью. Март попятился, остро сожалея, что у него всего два глаза, и те на одной стороне головы.

– Йови! – крикнул Март, уловив движение слева – он успел среагировать лишь потому, что ждал нападения ежесекундно – выстрелил в кригра – попал! – и мгновенно развернулся на сто восемьдесят градусов; одновременная атака с разных направлений была коронным приемом крысотигров, в призрачном розово-синем свете дульного факела он увидел летящее на него темное тело, блеск клыков, – удар пуль остановил зверя в прыжке, и кригр шлепнулся в пыль у его ног. Оглянувшись, Март увидел насевшего на Йови крысотигра, непонятно, откуда взявшегося, видимо, впрыгнул из одной из не понравившихся Марту отдушин; он увидал стремительно выныривающих из укрытий крысотигров, много крысотигров, поспешно выхватил газовую гранату (лишь бы у Йови не была сдвинута маска!), другую, третью, гранаты рвались с хрюканьем, разбрасывая волны смертоносного аэрозоля, авангард нападавших повалился, сраженный мгновенным ядом, остальные бросились назад. Знают, что такое газ, понял Март.

Он бросил подальше зажигательную гранату и в свете ее вибрирующего пламени огляделся. Лишь трупы кригров напоминали об атаке, вокруг снова тихо. Из-под дохлого крысотигра вылез Йови (жив!), попробовал встать и сел. Его верхний комбинезон висел лохмотьями.

– Что? – спросил Март.

– Кажется, перелом ноги. Гадская тварь!

Март подхватил его под мышки, поставил на здоровую ногу (Йови застонал), подставив спину, надо было уходить, пока не рассеялось ядовитое облако.

Март, пригнувшись, тащил напарника по проходу, зажав в руке последнюю гранату – на случай, если ушлая суперкрыса успела сесть в засаду. Йови висел у него на спине, шипя от боли.

Выбрались они без помех. Март сгрузил эколога на лесенку, помог взобраться наверх, поглядывая в проход. Он задыхался – в противогазе не разгуляться. Йови вылез на улицу; коротко рявкнул его автомат, Март выругался и бросился вслед.

Мертвец лежал на прежнем месте, но один из убитых кригров исчез, а второй переместился метров на тридцать. Не зевают соперники, подумал Март.

Он оттащил Йови подальше, на середину улицы.

– Придется тебе одному посуетиться, – сказал Йови.

Им надо было выждать несколько минут, пока с комбинезонов выветрится яд – в газовых гранатах применялись нестойкие ОВ, распадающиеся за десять-двенадцать минут нацело.

– Что делать? – спросил Март.

– Ищи укрытие, – сказал Йови. – Если стая возьмется за нас всерьез… Одну, ну две атаки мы отобьем, затем нас съедят. Нам повезло, что они не успели организоваться, напали хаотично…

– Понял, – Март уже приметил дверной проем невдалеке, видимо, служебный вход.

Подбежав к двери, он заглянул в коридор, перегороженный баррикадой из мешков. Некоторые лопнули, и на высыпавшемся песке, смешанном с позеленевшими гильзами, росла амброзия. Гильз было много, но ни оружия, ни останков защищавшихся не было видно. Перемахнув через баррикаду, Март заглянул в боковую комнату – небольшую, окно под потолком прочно зарешечено (хорошо!), в углу свалены в кучу обломки мебели, в другом – самодельная металлическая печка и пакеты с бумажными книгами (топили ими, что ли?). Коридор оканчивался решеткой с дверью, чуть приоткрытой, за которой – тьма. Март быстро закрыл дверь, задвинул щеколду, и примотал подобранной проволокой. Барьер выглядел достаточно прочным.

Мирт прихватил из каморки стул, расшиб его о косяк и с двумя ножками вышел на улицу. Йови сидел, озираясь, вытянув раненую ногу, и что-то доносил "Башне". Видимо, запустил второй ретранслятор.

Март не мог сквозь кольчугу определить, насколько серьезен перелом; наложил поверх шины и помог Йови перебраться в убежище; подтащил убитого поближе, под защиту прямого огня, забрал его оружие, припасы и шлем, сел на баррикаду, снял маску.

Оценил позицию – все подходы просматривались хорошо.

Сверху если только? Вряд ли, стена без окон, гладкая, а с крыши им прыгать все же высоковато, убьются сами.

Все затихло. Соприкоснулись две силы, два могущества, разбрызгав кровь. Свершился крохотный эпизод спора, в котором решалось – людям или крысам унаследовать Город.

 

Йови сложил себе из пакетов сиденье, и теперь шуршал бумагой – потрошил упаковки и листал книги.

– Слушай, а что они не лезут? – спросил Март. – Решили нас оставить?

– Именно, оставить на ужин, – откликнулся эколог. – Пока у них и так много что поесть, мы постарались. Во-вторых, нас здесь задешево не возьмешь. И, наконец, день – не их время. Вот будет ночь…

– Собрался сидеть здесь до ночи?

– Кто знает?

– Тут километр по прямой.

– Пока пригонят технику, пока пробьют дорогу… Нет, должны успеть. Не переживай, вытащат нас почти наверняка.

Они помолчали. Слово "почти" Марту не понравилось.

– Нога болит? – спросил он.

– Терпимо, – Йови листал книгу.

– Что-нибудь полезное есть? – поинтересовался Март. – Про электричество и электронику особенно?

– Нет, тут в основном поэзия.

– Что такое поэзия?

– Тексты, передающие эмоциональное состояние человека. Вроде песен, только без музыки и на бумаге.

– А, стихи. Понял.

– Послушай: "Увы, что может быть незнанья и беспомощней, и грустней? Кто смеет сказать: до свиданья, чрез бездну двух или трех дней?" [*]

Слова прозвучали чрезвычайно странно.

Март вежливо промычал.

– Все же есть в стихах некое волшебство, – светским тоном произнес Йови.

– Дай мне, потом прочту, – сказал Март. Йови проковылял, держась за стену, сел в песок рядом с Мартом, подал книгу.

– Спасибо, – сказал тот, пряча томик в сумку, на место истраченных гранат. – Мог бы и позже отдать. Сидел бы спокойно.

– Надо поговорить, – сказал Йови. – Через бездну двух или трех дней… Что ты думаешь о нашей жизни? В нашем славном округе и вообще на планете? Тебе нравится, как мы живем?

Вот так так, озадаченно подумал Март. Странное место и странное время для странного вопроса.

Март чувствовал, что нужно отвечать всерьез:

– Что значит – нравится? Жизнь такая, какая есть. Иной у нас нет. Были времена, когда люди были могущественны и построили Город. Но это история. Также как история – век Хаоса, когда люди едва не вымерли от голода и эпидемий. Наша жизнь может и не так удобна, как до Катастрофы, но всяко лучше чем во времена Хаоса. Да, нас мало, но численность людей не уменьшается, даже растет. Наши ресурсы истощены, но нам хватает. Мы сохранили технологии и знания. Мы не голодаем и уже вряд ли будем голодать. И люди сейчас едины, впервые в истории. Мы воюем со зверями, не друг с другом. Ну, наш мир не слишком приятен, но это лучший мир, какой можно было собрать из остатков старого. А если взять лично меня… Я привык жить, как живу, и жить иначе, пожалуй, было бы скучновато. Вот только если бы вода в кране была почище… И еды чуть больше…

– В общем верно, – сказал Йови. – Но если заглянуть с другой стороны? Назвать наше положение иначе – прозябанием на грани исчезновения?

– Ну, ты перегнул, – спокойно сказал Март, глядя наружу.

– Вовсе нет, – сказал Йови. – Мы заперты в старых небоскребах, кое-как переделанных под обеспечение минимальных нужд. Выйти наружу – огромный риск, да и внутри не совсем безопасно. Добыча ресурсов в Городе – малопроизводительное дело. Да, мы собираем из сырья, деталей и элементов, оставшихся от старых времен, технику, иногда довольно сложную. Но сами мы мало что можем производить. Это тупик, Март. Стратегический проигрыш. Мне, как специалисту, это совершенно ясно.

– Это временное положение, – возразил Март.

– Нет ничего постояннее временного.

– А я то здесь при чем? – сказал Март. – Зачем тебе моё мнение о великих делах?

– Я тебя вербую в свою партию. Комиссия в основном занимается текущими сиюминутными делами. Но случаются и дискуссии о перспективах, будущем, стратегии. Большинство за то, чтобы ничего кардинально не менять, плыть по течению. Не скажу, что они вовсе не правы, ресурсов на резкие движения у нас мало, если вообще сейчас есть. Но надо думать хотя бы о том, что и наши башни не вечны, они тоже рухнут. Мы не способны полноценно их обслуживать. Поэтому надо хотя бы думать в эту сторону. И чем больше людей будет думать, тем лучше. Видишь ли, хоть наше положение не совсем гиблое, нужно смотреть все варианты. Если мы застрянем тут до темноты, нам будет плохо. Но у тебя больше шансов выжить, ты молод и здоров, – он остановил протестующий жест Марта. – Прямо говоря, ты еще прост, как огурец. Но приходится говорить с тобой здесь и сейчас, а не когда следовало бы. Я хочу объяснить тебе вещи, которые мало кто понимает. Чтобы ты запомнил и понял, и когда повзрослеешь, принимал во внимание. И сотрудничал со мной или с нашими единомышленниками. Я вижу в тебе потенциал, ты можешь высоко подняться в общине.

Март удивился. Комплиментов от Йови он еще не видел.

– Слушаю тебя.

– Придется начать издалека, с причин Катастрофы. Они не в том, что предки по алчности и недальновидности разорили планету, застроили всю сушу, залили реки нефтью, замусорили океан, задымили воздух. То есть все это было, разумеется, но по большей части было уже исправлено к периоду формирования Города. Причина в том, что предки полностью извели природу. Создали абсолютно контролируемую среду из бетона, стали, стекла, пластика и управляемой биомассы. Хотели ходить по улицам и домам не меняя обуви, придурки…

Автомат Марта загрохотал. Март рассмеялся:

– Попал! Довыглядывался, крыс.

– Не переводи патроны, – недовольно сказал Йови. – Пригодятся еще.

– Они убили человека. Они должны заплатить.

– Око за око, – вздохнул Йови. – Важный биологический принцип. Не беспокойся, они заплатят. Также как наши предки расплатились за то, что не удержали контроль над искусственной городской средой, Катастрофой, Хаосом и миллиардами погибших. И когда Город пал, на его месте осталось территория с продуктивностью, близкой к нулевой, но заваленная кучей трупов, с небольшим числом живых людей и остатками городской флоры и фауны – домашних животных и растений, вредителей и паразитов, которых так и не сумели извести, всяких синантропов. Однако расти растениям было не на чем, а животным нечего есть. А если что росло и жило, то мало и трудно. Получилось, из-за бедности субстрата, что самый обильный источник биомассы в Городе – мы сами и наша пища. Хоть и сильно сокращенные, но все равно крупнейшие в доступности, привычные и знакомые. Кто смог добраться до наших ресурсов, тот и сыт. И вся эта живность и растительность начала бурно эволюционировать, приспосабливаясь к новой среде и ситуации. Кое-кто вовсе не изменился, как тараканы, мыши и охотящиеся на них кошки. Другие занялись прямым разбоем, как крысы, начавшие как падальщики, немыслимо расплодившиеся на трупах, а затем развившиеся в крупных хищников. Но до сих пор крысотигры могут поддерживать свое колоссальное поголовье лишь за наш счет. Да, также из-за плодовитости, уникальной организованности, каннибализма как пищевого буфера и института смертников-камикадзе – но прежде всего потому, что есть мы, и концентрированные запасы пищи в наших Башнях. На складах, на фермах, в нас самих. Пустыня их не прокормит. Третьи – мелким воровством, как птицы-жнецы, потомки воробьев. Растительноядных видов вокруг непропорционально мало. Ладно, детали сейчас не важны. Главное – мы и наше хозяйство оказались в основании пищевой пирамиды. Надо ли сохранять такое положение, стоит ли оно того?

– Я так понимаю, ты предлагаешь перевернуть пирамиду. Но как? Истребить кригров?

– Мы их не истребим. Идет кризисная эволюция, взрыв видообразования, заполнение экологических ниш, конкурентная борьба. На любые наши успехи биота ответит мгновенным появлением новых видов. Те же крысотигры с их экологической пластичностью приспособятся к любому давлению людей. А если мы их и подавим, то их место займет кто-то другой, еще более мощный и опасный. У нас сохранились лишь неуничтожимые ветви жизни.

– И что же нам делать, по-твоему?

– Разрушить Мертвые Кварталы, разровнять и дать эволюции шанс начать все сначала.

– Однако!

– Город и так рушится, но медленно. Надо ускорить этот процесс. Нужно резко увеличить продуктивность окружающем территории, чтобы легче было кормиться там, а не у нас. Пусть на развалинах растут деревья, травы, пусть плодятся травоядные, возникают новые биоценозы, пусть восходящие в них виды не будут способны жить в Городе.

– Но это же займет бездну времени!

– Раньше начнут – раньше закончат. А благоприятные изменения могут произойти уже в ближайшие сотни и даже десятки лет, особенно если искусственно подтолкнуть маятник, управлять этими процессами… Не верти башкой, достаточно пятидесяти-шестидесяти поколений, чтобы подучить принципиально новый вид, были бы условия… Лишь бы оторвать их от нас, а там пусть между собой разбираются как хотят…

– Но какие средства потребуются для создания "этих условий", хотя бы разрушения Зданий, представляешь?

– Не больше, чем мы тратим на сохранение существующего порядка… или беспорядка? Не так уж много взрывчатки надо, чтобы обрушить ветхий дом. Что мы держимся за Город? Можно вообразить, что мы когда-нибудь сумеем прибрать его к рукам! Март, посмотри вокруг! Это все уже не наше. Подойди, полапай. Мы островок в чужом мире. И даже если бы сумели – что бы мы получили от восстановления Города? Реставрацию условий, вызвавших Катастрофу… – Йови привалился к стене, хрипло дыша. – Подумай, Март.

 

Невзирая на протесты Марта, Йови сменил его на посту.

Март сидел на стопке книг и ел. Он безрадостно жевал мясо, не чувствуя нежного вкуса этого редкого лакомства. Мешало неотступное напряжение нервов, давление Города, раскинувшегося от моря до моря, на весь континент. Страшный памятник самоубийственного расцвета цивилизации Больших Городов, слившихся в единый Город…

– Слушай, – сказал Йови.

– Мотор? – встрепенулся Март. – Точно! Едут!

Март выглянул. Из-за угла (не откуда они пришли, с противоположной стороны) вывернул путепрокладчик, за ним один транспортер, второй…

Март помахал им рукой.

Машины, ворча дизелями, прилизились, из них выпрыгивали люди. Март показал им, где Йови, сам подошел к вездеходу, прислонился к борту, закрыл глаза. Напряжение начало отступать, оставляя тяжелую, темную усталость. Казалось, не хватило бы сил еще раз нажать на спуск автомата.

Кто-то подошел, спросил, нужна ли помощь. Март сказал, что всё в порядке; тупо подумал, что стоять с закрытыми глазами здесь не надо, даже прислонившись к надежному борту машины, и полез в кормовую дверцу. Транспортер был приспособлен для перевозки раненных, Март лег на. носилки и стал смотреть в потолок, на ползущую по нему муху.

Когда в машину внесли Йови, муха улетела.

Затем погрузили закутанного в пленку мертвеца; Март так и не узнал ни его имени, ни причин появления здесь.

Вездеход тронулся, пошел по пробитому колонной пути; под колесами стеклом и пластиком хрустел Город; выехав на проспект, он пошел ровнее.

Март, кажется, задремал, и испуганно вскочил, когда его собрались вытаскивать на носилках.

– Но, – сказал он, – я живой.

– Март, – позвал Йови. Март склонился над ним. – Ты думай, Март, думай… Чем больше людей думает, тем легче жить. И – спасибо.

– Пожалуйста, – сказал Март.

Он вылез и огляделся. Он был в гараже Шестой башни, под общинным госпиталем.

Врач (вроде его звали Ред) тронул его за плечо:

– Ты совершенно уверен, что тебе не нужна помощь?

– Что? Да, уверен, – Март отлежался и вправду был почти в норме.

– Тогда пошли.

Марта отвели в душевую. Пока он мылся, одежду постирали и высушили, что было кстати. Марту было бы неприятно снова надевать пропитанные потом и смертью вещи.

Март спросил, что с Йови. Не волнуйся, все в порядке, ответили ему. Ну тогда я пошел, сказал Март.

Домой, спать…

Март поднимался на лифтах, шел по извилистым переходным коридорам и мосткам между башнями.

Солнце опустилось низко, в ущельях улиц копились сумерки, и Март с высоты видел иной, пугающий Город – в голой бетонной безотрадности, в угрозе открытых мест – то ли усталый вечерний свет был виной, то ли сместился внутренний угол зрения Марта.

Неужели все – ошибка, неужели люди погибают напрасно, неужели мы живем самообманом? Стоит ли Город того, чтобы умирать за него? И что делать ему, Марту? Вопросов было много, они болезненно пихались углами, не желая складываться в ответы, раня душу.

 

Март наконец вошел в свою башню, поднялся на лифте к столовой, где молча взял ужин и сел в углу, подальше от всех; прислонил автомат к стене и вспомнил о лежащей в сумке книге.

Может, почитать Афре стихи? Этого она точно не ждет.

Нет, забывай о ней, если хочешь сохранить самоуважение.

Март перелистывал страницы, машинально скользя по столбцам стихов; пробежав несколько строчек, он остановился, вновь и вновь перечитывая:

"… Природа знать не знает о былом,

Ей чужды наши призрачные годы.

И перед ней мы смутно сознаем

Себя самих – лишь грезою природы.

Поочередно всех своих детей,

Свершающих свой подвиг бесполезный,

Она равно приветствует своей

Всепоглощающей и миротворной бездной." [*]

Март замер. Вот, что знали предки, и забыли мы. Мы ничего не значим сами по себе, мы – ничто; и эта вроде бы безнадежная мысль преломилась в понимание: важно лишь будущее, лишь то, что впереди.

Что мы оставим будущему – Город или Мир?

Еще раз спасибо, Йови. Чтобы подвиг жизни не был бесполезным, нужно… что? Надо поесть, отоспаться и думать. Должен же быть какой-либо выход. Завтра… Будет утро и будет день.

 

[*] Стихи Федора Тютчева.