Капиталистис - Эндшпиль

 

Пролог

Третья мировая война ничем не отличалась от первых двух и одновременно не была похожа ни на один военный конфликт из тех, что знает земная история.

Сходство было простым: одни люди воевали с другими и между собой, чтобы стать богаче. В этом же и крылось главное отличие: люди воевали МЕЖДУ собой.

Всякая война имеет предпосылку – власть, а поводом к ней может стать любое событие. Сейчас принято считать, что таким событием стал мировой кризис две тысячи восьмого года. Тогда немногие поняли, что это было первое открытое сражение на экономическом поле битв. Оно же стало спусковым крючком. Учения закончились и бои вспыхнули по всем фронтам. По нокаутированному человечеству, широкой фланговой атакой запустили кризис государственной власти, подрывая её фундаменты. Фронт "против личности" открыли меньшинства, стремясь подкосить систему ценностей и институт семьи. Над полями битв витал призрак нажитых капиталов.

"Привычная" война началась в степях две тысячи четырнадцатого года и постепенно разгорелась до своего апогея. Мир сотрясся от ряда локальных конфликтов, выступивших в качестве завесы для реальных боевых действий, в ходе которых, к две тысячи тридцать пятому году государства перестали существовать как стержни наций. Их роль взяли на себя корпорации.

Человечество изменилось, страшно, до неузнаваемости, но прошло лишь одно поколение и дух человечества был ещё жив. Он скрылся в вирт-мирах и дешёвой литературе, укрылся в умах эскапистов. То, что считалось болезнью поколения Z, сохранило в себе образ золотого человечества, того каким оно было в семидесятых годах двадцатого века, пусть это были лишь "сказки" для взрослых и детей.

 

I

Растаявшие шапки льда снизили давление на полюса. Скорость вращения на экваторе незначительно изменилась – неявное свидетельство потревоженного сна. В момент полусонной яви Она узрела себя в зеркальных бликах атмосферного покрывала и ужаснулась, породив содрогание: воды Её океанов пришли в движение; всю Её кору сотрясли толчки, словно покалывания мелких насекомых, сосущих из капилляров кровь. Чувствуя их щекотку, Она потянулась, расправляя застоявшиеся литосферные плиты и приводя их в движение. Главное же случилось на дне Марианского разлома: воды океана и раскаленная магма, просочившиеся навстречу друг другу столкнулись с энергией килотонных ядерных зарядов, прокладывая себе путь и прорываясь вверх столбами газов и пепла. Миллионы тонн магматических пород смешались с океаническими течениями порождая шторма и тайфуны, отравляя океан.

Над Марианской впадиной сгустились тучи, готовые в любой момент переродиться в Глаз Бури – Земля готовилась к пробуждению.

Отрывок из поэмы: Плач по утраченному дому, за авторством Сиона Виталийского, цикл: Память о Терре, ориентировочно 500 год после исхода.

– В чем дело? – холодным замогильным голосом спросил сидящий во главе стола.

При его словах все за длинным переговорным столом задержали дыхание. Человек, задавший вопрос был корпорантом.

По бокам от него сидели управленцы. Для корпоранта они являлись не более чем прислугой, ползающими по земле червями. Те чутко улавливали такое отношение, но ничего не могли с этим поделать, так как в своё время всеми силами добивались своих должностей, в расчёте стать «небожителями». К концу Войны, когда корпорации победили, человечество явно разделилось на корпорантов и остальных. Падение в статусе отравило многие души, оказавшиеся в одном классе с презираемыми до того плебеями. Столь очевидная, но не объявленная сортировка ожесточила их, породив ненависть, за маской высокомерия, и мелочность к подчиненным. Теперь общим для них страхом было не только потерять всё, но и привлечь внимание корпорантов. Любая оплошность строго наказывалась, а порой и её не требовалось: корпоранты могли втоптать в грязь просто так, в назидание.

Один из управленцев, скорее всего генеральный директор, интенсивно массируя скрученное спазмом горло, поднялся из-за стола и на негнущихся ногах вышел к экрану.

– Дело в том, – невнятно начал он. – что мы закончили с анализом последствий минувшего кризиса.

– И..? – на пол градуса ниже протянул корпорант, перебивая директора, чем вызвал волну скрытого злорадства у сидящих за столом.

– Согласно нейросетевым прогнозам, – голос директора дрожал, а сам он был на грани обморока. – мы... – при слове "мы" корпорант впервые сфокусировал взгляд на окружающем пространстве, вынырнув из гипнотического транса.

Если бы мог, директор умер бы на месте, и на его месте так поступили бы все присутствующие. Он допустил непозволительную оплошность: выступил в роли гонца с дурной вестью, невольным обличителем политики корпораций. Директор быстро понял ошибку, но всё что ему оставалось, это рассчитывать на низшую меру: понижение.

На экране мелькали кадры презентации с графиками, фотографиями и статистикой.

Собравшись с силами, директор продолжил:

– За последние десятилетия корпорации нанесли планете колоссальный урон. – корпорант поднял глаза к говорившему. – Например, технологии ударной выкачки нефти корпорации Моторикс провоцируют сейсмические толчки оказывая давление на примыкающие породы. До недавнего времени в Моторикс игнорировали факторы ударного резонанса и побочного давления на литосферные плиты, пока амплитуда самых малых толчков не достигла пяти балов по шкале Рихтера. Сейсмологи отмечают, что усугубляющим фактором выступает резкое снижение масс полярных льдов, которые перестают давить на литосферу, тем самым оказывая влияние на динамику их движения.

Также критической отметки достигло засорение океанов мусором и другими отходами нефтехимической промышленности. Из-за этого, популяции рыб и планктона снизились до сорока процентов от состояния на момент две тысячи двадцатого года. Популяции водорослей, за счет обогащения водных масс различными элементами, выросли в сотни раз, став средой для размножения бактерий, поглощающих кислород. Бактерии вытесняют морских обитателей, заставляя тех мигрировать в другие области морей и океанов. Дисбаланс в пищевой цепочке водоросли-планктон, провоцирует распространение мертвых зон, лишенных фауны, во всех водных бассейнах. По самым оптимистичным выкладкам, это грозит увеличением выработки кислорода и его содержания в воздухе на один-два процента, с последующим ростом числа пожаров, до критических значений. По прогнозам аналитиков, пожары приведут к резкому выделению углекислого газа и нагреву атмосферы, с последующим кумулятивным эффектом, приводящим к зарождению гигантских грозовых фронтов и, в худшем случае, огненных штормов. Из-за них погибнет крупная флора и фауна. Всё что меньше жука будет отравлено смертельными концентрациями озона. Дальнейшие последствия предсказать невозможно, но наиболее вероятный исход предрекает смерть всей биосферы.

Директор умолк, поняв, что корпоранта не интересует доклад. Чтобы не сказал директор, всё что произошло за два последних десятилетия, было направлено на единственную цель – власть избранных над бесполезным и аморфным большинством. Корпоранта не интересовали судьбы человечества. Да и само человечество не задумывалось о себе.

– Точка невозврата пройдена. Планета утратила потенциал самовосстановления. Медленная агония продлится в течении сорока лет. Прогнозируемый коллапс наступит в течении одного двух веков и в результате Земля погибнет. – заключил директор, подводя итог всему сказанному.

После этих слов корпорант поднялся и словно магнит приковал к себе взгляды присутствующих, подавляя их аурой страха и величия. Он двигался плавно, нечеловечески грациозно, выйдя из-за стола и встав перед собравшимися.

– Мы выйдем в космос через тридцать лет – произнёс он в гробовой тишине. – И, как только будем готовы, человечество отправиться завоёвывать новый мир, мы назовём его Новый Эдем. За эти годы необходимо подготовить нужных специалистов. Через три дня я жду от вас, – корпорант перевёл взгляд на заместителя управляющего. – четкий план начальных мероприятий по поставленным задачам. В вашем распоряжении все ресурсы планеты. Нужных специалистов возьмёте и подготовите из корпоративного резерва.

Сказав свое слово, корпорант скрылся в персональном лифте. Звук закрывшихся створок, совпал с открытием дверей. В кабинет вошли двое шкафообразных верзил из личной гвардии корпоранта и вывели под руки бывшего управляющего директора.

– И кто эти мы? – задал кто-то истерический вопрос и сразу был отмечен остальными – нервы не выдержали, значит не на своем месте сидит. Более хитрые, а бывает и так, взяли на заметку громоотвод.

 

II

Пятнадцать лет спустя

Когда-то Женя жил в семье. Он вспоминал то время с затаенной грустью, как и о том, что любил тогда сетовать на судьбу.

У него было всё чего можно желать: комната, семья, развлечения, но он смотрел на сверстников, тех, что жили лучше и комната: становилась отгороженной каморкой; семья: обременялась строгими родителями; развлечения: оказывались скорее уроками, чем играми. Для взрослого это бы ничего не значило, ведь прошлое, это часть его настоящего, и он не мыслит иного, а ребёнок сравнивает и тянется к лучшему, как цветы к Солнцу. Женя тоже тянулся, но не мог преодолеть границ, которые воздвиг для него мир. Он не знал о них, не понимал причин их бедности, пока не повзрослел.

Женя не помнил, что произошло в тот год, когда он вместо дома оказался в корпоративном интернате. Просто в какой-то момент проснулся в госпитальной палате, в окружении чужих стен и запахов. Поначалу было страшно. Потом пришло непонимание. Медицина была родителям не по карману, а корпорации бесплатно содержали только хосписы и то лишь для того, чтобы не спровоцировать эпидемию. Их в последнее время случалось немало. За несколько десятилетий численность населения Земли сократилась из-за них до двух миллиардов, а самая масштабная целиком уничтожила афро-азиатский кластер, пройдясь мимоходом по Индии и выкосила Китай. Злые языки втихомолку нашептывали, что корпорации сами устроили планетарный геноцид, но в открытую о таком не говорили – иначе, минимум: обвинение в конспирологии, а как максимум: тюрьма – за распространение фэйков и клевету, но это мелочи.

В светлом послезавтра хуже всего было потерять работу. Она была правом на жизнь, а её класс определял уровень благ и строго ограничивал возможности. Как говаривал часто отец: " От нас им нужен лишь наш труд, та его часть, которую не доверишь машинам, и они тщательно следят, чтобы не переплатить за него".

Затем, пришла пустота.

Он оказался не нужен никому, кроме корпорации и часто вспоминал эти слова отца, потому что догадывался: его спасли от смерти не из милосердия.

Последние пять лет он прожил в интернате с такими же, как и он подростками. За каждым стояла своя история. Кто-то оказался не нужен родителям, некоторым было проще отдать ребенка в детдом, чем содержать на мизерную зарплату; кто-то был пойман на краже или бросился в драку на камерах. Итог был всегда один: интернат или детдом.

Для корпораций эти заведения были источником рабочей силы, резервом, который всегда можно сбросить в свободное и не долгое плавание или закрыть им дыру в производстве лимитированных благ – формально они общедоступны, но не всем по карману.

Дети, в интернате, быстро сколачивались в группы, с жёсткой иерархией, в подражание миру взрослых. Тут уж корпорациям не было дела до драк в их среде. Зачем им это, если так у детей с малых лет вырабатывался условный рефлекс: будь на своем месте и жизнь твоя будет хотя бы сносной. О том, что существуют заведения, куда родители отдают детей добровольно, чтобы те могли занять более престижные места своих родителей, он даже не подозревал. Тут он и жил, в месте, где жестокость и неудовлетворенность одних, передавалась другим, по возможности держась в стороне от всех.

Драки же, чаще всего разнимали надзиратели. Они никогда не церемонились, избивая участников направо и налево.

Женя ненавидел всю эту систему и подолгу задумывался над тем, почему всё сложилось именно так. Тогда то, он и познакомился с жанром антиутопии. Мир, описанный в книгах этого жанра, был куда хуже того, в котором они жили, хотя куда дальше?

Книги для него были последней отдушиной. Читая их и сравнивая с действительностью, он внезапно осознал: авторы антиутопий почти не задумывались, что людям нужна возможность снять напряжение, но это учли те, кто построил Новый Дивный Мир, только уже в жизни. Ведь это гениально: за место реального мира дать людям вирт-мир, и желательно не один, а множество разных; маргиналам оставить книги и прочее, а для оставшихся и всех поголовно создать кумиров, по сценарию золушки или эфемерной справедливости и систему будет невозможно поколебать.

При этом он долго не понимал, как это работает; как можно быть слепым и не чувствовать скрытой во всём этом фальши. В конце концов книги дали ответ: он наткнулся на самые старые файлы, записанные ещё в начале века. В них, мир описывался почти таким как сейчас, только под властью других систем. Остальное он додумал сам. Жизнь не книга, в ней, изменения происходят незаметно, а условности сюжета не мешают заранее спрогнозировать результат.

В книжных мирах он нашёл свое место и больше всего полюбил фантастику, иногда изучая и другие жанры. Его деятельный ум, воспитанный отцом и не загруженный ничем, кроме приставучих сверстников, не любивших инакомыслие, учился жизни по-своему, сбегая от реальности.

 

III

В просторной зале, за круглым столом, расположилась группа влиятельных представителей Семей. В соседнем кабинете сидят корпоранты: они не допущены к собранию сильных мира сего. Их удел править и направлять корпорации, исполняя волю Хозяев. Как и их подчинёнными ими движет призрачный шанс войти в круг избранных и приобщиться к Власти.

Зала сочетает в себе уют и защищённость средневековых замков с достижениями передовой научной мысли.

В дальнем от входа углу горит камин. Исходящее от него тепло ласково согревает сидящих за круглым столом. Воздух в зале свеж и чист, как утренняя роса – система климат-контроля чутко следит за тем, чтобы не обременять умы власть имущих, заботой о комфорте.

В тон горящему огню, пространство освещают скрытые в нишах светильники, не раскрывая легкий сумрак в помещении – даже в таких мелочах Вершители предпочитают яви игру теней.

Наконец, один из них, по праву рода заговорил:

– Что дальше? – этих слов было достаточно, чтобы обозначить тему собрания.

Они достигли своих целей: мир поделён; государства низвергнуты до территориально-административных единиц, а в четырех экономических зонах, в ходе жёсткой конкурентной борьбы выжили сильнейшие союзы семей и вот их представители сидят за одним столом. Им больше нечего делить, но они и не стали союзниками. Пока есть конкуренты борьба продолжается.

– Если бы события развивались строго по сценарию...

– Сейчас не место домыслам. Мы перед фактом: планета погибнет, можно сказать: уже мертва, и мы все, сражаясь за место под солнцем, причастны к этому. Можно уйти под землю и поставить на то, что планета сможет восстановиться...

– Шанс на перезагрузку биосферы высок. По самым мрачным прогнозам, шестьдесят четыре процента, но процесс займёт тысячелетия.

– ...Можно поставить на колонизацию землеподобной планеты. – даже в разговоре, они не прекращают игру.

Варианты были озвучены и в зале воцарилось молчание, прерываемое лишь треском поленьев в камине. Присутствующим предстояло взвесить все за и против для каждого из предложенных путей. Они стремились не только добиться власти, но и ставили перед собой задачу удержать её в своих руках. Всё это требовало рационального и долговременного планирования с оценкой рисков и путей развития.

Вариант засесть в подземных городах представляется наиболее простым и надёжным, несмотря на угрозу серьезных разрушений из-за подвижек земной коры. Он позволял сохранить достигнутое положение и гарантировал высокую стабильность, но обладал существенным недостатком: отсутствием перспектив. Никакие высокие достижения в сфере биоинженерии не позволяли избежать последствий длительной изоляции. Жизнь в космосе обладала схожими недостатками.

Вариант с колонизацией другой планеты обещает множество выгод: новые ресурсы, чистая биосфера, более масштабные сферы влияния, но сулит и множество проблем, из-за которых в прошлом, этот путь развития уже отвергали. Галактика огромна, выйдя на её простор человечество грозит расползтись по нему как саранча. В таких условиях нет и речи о том, чтобы избранные могли без опаски удерживать власть в своих руках. Всегда есть шанс неконтролируемого антропологического перехода; построения коммунизма с последующим крестовым походом и гарантией конкуренции со стороны непосвященных, не говоря о неучтенных факторах.

Собравшимся предстояло многое обдумать и выработать план действий для каждого из вариантов. Как и всегда, они собирались не терять возможностей для манёвра и будут работать во всех направлениях.

 

IV

Дух перемен, в интернате, ощутили все. Воспитатели прекратили срывать злость на подопечных. Драки пресекли жёстко, быстро, наотрез, начав применять шок-ружья, парализаторы и карцер. Число видеокамер умножилось. В классах начались повальные тестирования и дополнительные уроки корпоративной пропаганды. Всё чаще стали мелькать незнакомые лица, а отдельных детей принялись выдергивать в административный корпус.

Суть перемен вскрылась быстро: корпорации срочно разворачивали широкомасштабную космическую программу, для которой им требовалось огромное число специалистов.

Стала ли жизнь в интернате лучше? Женя ощутил это на себе: как только слух о наборе просочился в интернатскую среду, промеж банд вспыхнула страшная конкуренция. Все хотели поскорее вырваться за пределы опостылевшего приюта, чтобы влиться в одну из корпораций или даже покинуть землю на одном из кораблей. Женя нутром чувствовал, что это хорошая возможность занять значимое место в мире, но внутренне противился ей. Какая разница, где ты будешь работать на ненавистные тебе корпорации? – А они отняли у него всё что он ценил.

Хоть драки и запретили, изобретательные сверстники находили всё новые и новые способы выводить из игры конкурентов и некоторые порой кончались смертью. Надзиратели знали об этом, но смотрели сквозь пальцы. За помощь в поиске подходящих кадров им доставались солидные бонусы. Не было секретом, что банды и надзиратели активно сотрудничали в этом. Он же, был одним из немногих одиночек, а значит из маргинала стал угрозой.

Его избили до полусмерти. Для этого у банд имелись свои люди. Ими были подростки, особого склада ума. Недалёкие и преданные лидерам, они могли воспринимать себя только как часть большой группы и были готовы на всё, чтобы упрочить в ней своё положение. Их будущее было незавидным: работа неприкасаемых на плантациях или мусорных свалках. Говорили, что интернатовские банды имеют с ними связь и некоторые выбирают именно этот путь, становясь бригадирами и управленцами низшего звена. Такие подростки не боялись последствий, кроме прямой уголовки, за которой стояла настоящая каторга, где люди ценились меньше, чем инструменты и оборудование.

Прерывая его мысли, в палату, стремительно вошла одна из надзирательниц, её звали Ингрид. Женя вздрогнул, на мгновение предположив, что дверь слетит с петель – так бесцеремонно она её открыла. Сквозь невозмутимость, на её лице, явно проглядывали признаки бушующего гнева.

– К это с тобой сделал? – с порога задала она Жене вопрос.

Тот лишь хмуро посмотрел на неё. Пусть она и негласно покровительствовала одиночкам и защищала их от нападок банд, чем пугала всех даже больше, чем показной жестокостью, у Жени не было повода относиться к ней как-то иначе, чем к остальным, а если он сдаст нападавших, то точно не доживет до выпуска.

Ингрид боялись самые отчаянные хулиганы. Дочь древних воителей севера обладала плотным телосложением прирожденной северянки. Нетрудно было представить, как сильно доставалось от неё любителям устраивать драки, когда она обращала на них внимание, что случалось нечасто. Она не принадлежала как большинство взрослых к церкви экуменизма и вообще холодно смотрела на всё вокруг, так, словно на время покинула драккары королей моря, чтобы немного отдохнуть от суровых битв. В тайне, Жене казалось, что за красивым образом, рождённым из знаний нормандского эпоса, на который он случайно наткнулся в сети, в ней скрывается глубоко разочарованный в жизни человек. Реальность мрачна и инертна, в ней нет места для битв и героев, только в наших фантазиях да виртмирах.

Ей не потребовалось много времени, чтобы понять всё самой. Возможно, она даже догадалась кто конкретно был причастен к избиению. Он тоже догадался об этом и совсем помрачнел лицом. Его обидчикам конечно же достанется, а вот его судьба решена…

– Вставай! – Требовательно приказала она Жене и не дожидаясь пока он поднимется из потели, сама достала из шкафа одежду.

К своему стыду, он не смог встать самостоятельно. Покрытое ссадинами и синяками тело не слушалось его, протестуя против каждого движения. Не говоря ни слова Ингрид вышла из палаты и вернулась с коляской.

«Что она задумала?» – пронеслось у мальчика в голове, но обдумать это он не успел. Она бесцеремонно стала помогать ему, отчего Женя потерял сознание. Последнему он успел порадоваться, так как не желал испытывать стыд за свою беспомощность и краснеть.

 

***

Очнулся он в коляске. Ингрид везла его по коридорам интерната, придерживая за плечо, чтобы мальчик не завалился набок. От этого он тоже испытал неловкость и хмуро сказал ей:

– Можете не держать меня я и сам могу.

Ингрид ничего не ответила, но руку убрала и ускорилась.

Коридоры сменялись один другим, Ингрид обменивалась с постовыми надзирателями короткими кивками. Те с любопытством смотрели на мальчика, но встретившись с ледяным взглядом валькирии спешно отводили глаза.

Его лицо посуровело, когда он понял, что она везёт его в административный корпус. По сути, она ставила его перед выбором. Если он пройдёт тест, то он, из гипотетического конкурента, станет для всех красной мишенью, а если завалит тест? – Что сделает ему эта непредсказуемая и замкнутая в себе женщина, в ответ на это? Да и сможет ли он доказать свою непригодность, остальным? – тут уж проще устранить его и тем сработать наверняка, другие надзиратели не станут его защищать. Для них он помеха, которая может занять чужую квоту и лишить их части премии. В душе зародился гнев.

"Нет, я не буду на них работать! Лучше уж провести всю жизнь в интернате или неприкасаемым. А суету можно попытаться пересидеть в лазарете и будь что будет!" – решил он для себя.

– А теперь слушай меня внимательно, мальчишка, и запоминай! – Коляска резко остановилась, и мальчик услышал из-за спины её строгий и приглушенный, на грани шипения, шёпот.

Женя заледенел, гнев мгновенно схлынул и ему стало страшно: «Неужели она догадалась о его мыслях и желании соскочить?». Он осмотрелся по сторонам и заметил, что они остановились в длинном коридоре без камер. Такой мог быть разве что в административном корпусе и то, это показалось мальчику странным. Он почувствовал себя беззащитным.

Между тем Ингрид обошла коляску и присела перед ним. Теперь их головы находились, на одном уровне и она могла смотреть прямо на него, а он не имел возможности спрятать взгляд.

– Один раз ты себя чуть не похоронил своей глупостью и это твой последний шанс хоть что-то изменить в жизни. Ты меня понимаешь? – она пристально уставилась ему в глаза, словно стремясь пронзить его насквозь.

– Д-д-да – кое-как смог выдавить Женя, хотя едва ли что понял, кроме собственной уязвимости и беспомощности.

Не теряя ни секунды Ингрид продолжила, не отрывая взгляда:

– Я знаю, что ты умен и талантлив, твой отец должен был хорошо тебя учить если в бреду, когда только попал в интернат грезил шахматами! – мальчик подумал было возразить ей, что нечего такого не умеет, но проснувшиеся в памяти воспоминания о родителях остановили его. – так вот запомни! У тебя есть шанс сделать этот мир лучше, лучше, чем тот, каким его знали твои родители, каким его помним мы.

Сейчас они вынуждены дать вам знания и навыки, но будут постоянно вас контролировать, пытаться управлять и подчинять, потому что больше всего ненавидят людей, знающих вкус свободы, но они оторваны от реальности: слишком мало осталось в них человеческого и это делает их по-своему уязвимыми. Поэтому они будут всячески вас стравливать, как это происходит сейчас. У тебя, и таких как ты, практически не будет шансов. Лишь Объединившись, вы сможете рискнуть что-то изменить. Ты, наверное, решил принять судьбу и не вставать на путь борьбы? Не совершай нашей ошибки. – уже спокойным голосом закончила она и встала.

Весь оставшийся путь до комнаты без окон и с одной дверью он провел словно в тумане. В голове роились тысячи мыслей и воспоминаний.

В комнате его ждали стул и ноутбук. Ингрид подвезла его к столу, не ссаживая с коляски, и, сжав на прощанье плечо, тихо удалилась. Мальчик пришел в себя не сразу, а только когда до конца экзамена оставалось всего тридцать минут. К тому моменту он принял решение и сделал, сколько успел, заданий.

С исчерпанием таймера ноутбук отключился и Ингрид отвезла его обратно в медблок. За весь путь ни он ни она не проронили ни единого слова.

На ночь его поместили в биокамеру и подключили ко всему телу электроды. Спал он беспокойно, в полудрёме ему казалось, что дверь в палату несколько раз открывалась. Ему слышались грубые голоса, в которых угадывались угрозы и оскорбления. Только под утро он забылся сном, но несмотря на всё это проснулся бодрым и полным сил, и даже смог сам выбраться из биокамеры и одеться.

Всё это время Ингрид наблюдала за ним из-под полуприкрытых век, сидя в кресле, в углу палаты.

– Думаю личные вещи тебе не понадобятся. – холодно сказала она и с видимым усилием поднялась. – Всё, что нужно выдадут училище.

В ответ на недоуменный взгляд Жени она пояснила:

– Твои результаты заинтересовали кураторов, и они захотели, чтобы ты приступил к занятиям немедленно.

– Тебе повезло. – чуть погодя добавила она.

Пока они шли по коридорам он заметил с какой неприязнью смотрят на них его сверстники. Им явно не нравилось, что он обошёл их. Когда из жилых блоков они попали в административный корпус Женя выдохнул с облегчением.

Они прошли его насквозь, попав по одному из коридоров на пропускной пункт. В защищенном и изолированном от внешней среды ангаре их ждал автомобиль. Вне ангара дул холодный промозглый ветер и накрапывал дождь. Ингрид подвела его к машине и усадила, в комфортабельный салон, по нему чувствовалось, что автомобиль дорогой и принадлежит ВИП-фонду корпорации. Водителя не было, что неудивительно, он мог отойти по нужде, не опасаясь за сохранность корпоративного имущества. Ингрид, убедившись, что водителя нет, села в салон рядом с мальчиком и быстро сунула ему в руки сверток.

– Это моя любимая книга – отстранённо ответила она на невысказанный вопрос Жени, как будто ничего странного в этом не было, – Напоминание о прошлом, которым когда-то грезило человечество. Не знаю, что тебя ждет впереди, но надеюсь ты найдешь для неё время.

Женя, пораженный, во все глаза уставился на строгую и часто жестокую женщину. Её лицо, по северному суровое, по-прежнему не выражало эмоций. Только глаза подозрительно блестели в темноте салона. Любопытство быстро победило настороженность, и он аккуратно развернул сверток. В нём, потрепанная от частого чтения лежала небольшая книга. Женя прочел название: "Ник Горькавый. Астровитянка"

Он вновь посмотрел на Ингрид, которая в этот момент не отрывала взгляд от окна.

Из-под маски отчужденности проглядывал орлиный профиль суровой и безжалостной к врагам воительницы. Тонкие, словно обветренные морскими ветрами черты лица лучились готовностью к битве. На него, из-под безликой шапочки, спадала тонкая прядь серебряных волос.

Мальчик не успел толком запомнить эти черты, только представил, что именно так должны выглядеть матери, когда их детям грозит опасность.

В следующий момент Воительница что-то заметила в окне и повернулась к Жене, наклонилась, нежно поцеловала в лоб и отстранилась, всё с тем же ледяным выражением на лице.

– Спрячь. – произнесла она исполненным нежности голосом, так не совпадающим с выражением холодной отстранённости и одним плавным движением покинула салон машины.

 

***

Автомобиль привез мальчика к большому высотному зданию. Вокруг него сгрудился целый городок из домов поменьше, с примыкающими к ним ангарами. Над аркой ворот, подсвеченная уличными фонарями поблескивала табличка:

«Институт исследования космоса и высшая школа Космогации имени Илиана Марка».

Заехав в один из ангаров, водитель высадил Женю у проходной и уехал. Мальчик недолго постоял, переминаясь с ноги на ногу перед дверью, то и дело бросая взгляд на камеры наблюдения. Убедившись, что его не встречают, он прошёл внутрь. Охранники на посту его опросили, потом завели в специальную комнату. Там его сфотографировали и обыскали. Вещи отдали быстро и только книгу долго и пристально рассматривали, видимо у них на этот счет были какие-то сомнения.

– Что это за книга? – спросил его старший.

Жене не понравился его тон. В интернате их не ограничивали в развлечениях, там даже была своя библиотека, которой никто не пользовался. Он подумал было возмутиться, но сдержался. Вдруг эта книга из запрещенных, как те, которые он втайне читал в сети. Ему не хотелось подставлять Ингрид, всё же она ему помогла, и он сказал первое, что пришло на ум:

– О выживании в космосе.

Старший не успел ответить – его вызвали по рации и, после короткого обмена репликами, мальчика в сопровождении одного из охранников спешно отвели в главное здание. Там его встретила другая служба охраны, более солидная и вышколенная. Те тоже его обыскали, но книгу не тронули. Просто забрали сумку и отправили его с сопровождением куда-то наверх.

Лифт остановился на пятнадцатом этаже. Там его провели в большой актовый зал и оставили. Женя с любопытством огляделся. Вся зала была заполнена детьми и подростками. Они чего-то ждали по одиночке и сбившись в группы. Все, кроме одиночек, были одеты по-разному. Те же, как и Женя носили серую интернатовскую униформу. Видимо поэтому-то они и стояли обособленно. Не сложно было догадаться, что их не жалуют. Дети из богатых семей – быстро понял мальчик. Ему уже приходилось видеть их раньше, до того, как он попал в интернат. Помимо дорогой одежды, они излучали неприкрытую ауру довольства, а выражения лиц были преисполнены осознания собственной значимости.

Рассматривая их, Женя понял, что всё пережитое в интернате было лишь началом испытаний и худшее ждёт его впереди. Там он хотя бы был среди равных.

– Привет! – внезапно произнес взявшийся из неоткуда мальчик, протягивая Жене руку.

– Раджан Сиддхар Тхакур. – Представился незнакомец.

Раджан, как и Женя был одет в серую униформу и тепло улыбался.

– Женя Иволгин – машинально ответил он и протянул руку для приветствия.

– Видел, как ты на них смотрел. – указал он на разношерстную толпу. – Думаю таким как мы с тобой стоит держаться вместе, раз уж нас сюда занесло.

– Думаю ты прав. – в тон ему, поразмыслив, ответил Женя и улыбнулся первому в своей жизни другу.

 

V

 

Двадцать лет спустя

– Где он? Кто-нибудь его видел?

…молчание. В ответ на повторный запрос, в нарушение всех правил из динамиков системы связи вырывается хриплый голос:

– Я Гепард, он только что был за Тефией и ушел в сторону Энцелада.

– Гепард, отставить разговоры в эфире, ты мертв!

– Вас понял Центр, внимание всем! – я мертв.

Дружный хохот сотряс динамики, но его прервал доклад ведущего второго звена:

– Я лидер-два, вас принял, иду на перехват по вектору три-девятнадцать-Энцелад!

– Раджпут, я Центр, отставить три-девятнадцать, вы передали сообщение в прямом эфире!

– Так точно, Центр, конец связи.

…радиоэфир вновь заполнился молчанием и треском статики.

 

***

– Лидер-два, я два-два – произнес взволнованный голос. Несмотря на помехи в нем легко угадывались звончатые переливы женского голоса.

– На связи два-два, говори.

– Ты передал наши координаты в открытом эфире! – девушка была явно обескуражена поступком ведущего.

– Вини в этом Гепарда, бой должен быть честным! – ответил Раджпут и резко оборвал он связь, не дожидаясь возражений.

«Как скажешь, лидер-два», – прошептала про себя Колибри и проверила телеметрию лидера. Ведущий, на полных маршевых, шёл к Энцеладу. Она стряхнула с глаз выбившуюся челку и сблизилась с лидером, готовясь принять на себя первый залп самонаводящихся ракет.

Вот уже третий час пилоты третьей учебной гоняли лидера-один по орбите Сатурна, но неуловимый как тигр и хитрый как лис Оцелот, стремительными и выверенными атаками вышибал их одного за другим. Он был лучшим и использовал все свои навыки в сражении один против всех, но у них все же появился шанс на победу. В одной из схваток удачная очередь из пушки пробила второй топливный бак его истребителя и частично повредила корпус. Лишь чудом и мастерством лидер-один переиграл ещё две двойки и был зажат вблизи Энцелада. Из-за потери топлива он не мог быстро и безопасно сменить позицию. Их ждала дуэль двое на одного и всё равно шансы были на стороне лидера-один.

– Два-два, я лидер-два, прижимается к Энцеладу, орбита пятнадцать.

– Приняла, лидера-два, орбита пятнадцать.

Два истребителя приблизились к Энцеладу, чтобы прикрыть нижнюю полусферу и использовать высокую отражающую способность спутника в целях маскировки.

Напряжение росло. Вот-вот они должны были столкнуться с лидером-один. Он просто не мог избрать иного маршрута, иначе рисковал остаться без возможности маневра в открытом космосе.

Эфир вновь ожил – лидер-два хотел выйти на связь, но тут на радаре, справа по курсу вспыхнула точка. Лидер-один нёсся прямо на них на чудовищной скорости. Его корабль уперся носом вниз, к поверхности планеты, из дюз во всю вырывалось реактивное пламя. Со стороны казалось, что безумный пилот устремился в самоубийственном порыве к спутнику и вот-вот врежется в его поверхность, но он нёсся им навстречу.

Отчаянный крик Колибри ворвался в кабину лидера-два:

– Маневр Гринвич!!! – вместе с этим она на форсаже вырвалась вперед ведущего. За три тысячи километров лидер-один резко вильнул и корабль стрелой взметнулся в открытый космос, выпустив в сторону двойки истребителей стаю хищных ракет. На одних рефлексах лидер-два отвернул от облака фрагментов, оставшегося от корабля ведомой, и бросился вдогонку противнику. Набравший высокое ускорение кораблик Оцелота, беспорядочно кувыркаясь, удалялся в открытый космос, разбрасывая вокруг струи газа из системы стабилизации.

К моменту, когда лидера-два вышел на прямую наводку лидер-один перестал вращаться и безвольно завис, принимая свою судьбу. Раджпут из предосторожности зашёл со стороны кормы, готовый в любой момент к форсажному маневру. Он выждал десять секунд чтобы приблизиться на дистанцию безусловного поражения и выпустил, стаю ракет.

Когда по его лицу скользнула довольная улыбка полумертвый истребитель внезапно испустил последнюю струйку газа и довернулся носом к лидеру-два. В момент ликования его тело сдавили перегрузки имитируя прямое попадание снаряда и сразу за этим кораблик лидера-один пропал в серии ослепительных вспышек.

Секундное молчание потонуло в лавине общего гвалта. Все за исключением лидера-два ликовали. Оцелот вновь победил.

Когда они выбрались из тренажеров вокруг уже стояли все пилоты эскадры, спеша поздравить победителя и сочувственно похлопать по плечу Раджпута.

– Ты вновь переиграл меня. – дружелюбно сказал он, пожимая руку Оцелоту. – Я мог бы и догадаться о том, что ты захочешь повторить маневр из книги.

– Но не догадался. – С улыбкой ответил ему Оцелот.

– Между прочим, у тебя были все шансы победить Раджан. – из-за спины Раджпута высунулась миниатюрная Колибри, попутно ткнув ему в бок кулачком. – Ты молодец Женя.

– Это я должен тебя похвалить Сесиль. У тебя отличная реакция.

– Да брось! Если бы Раджан не был так ослеплен вашим соперничеством, то ни за что бы не подставился. Слишком уж он хотел тебя переиграть.

– Оцелот по праву заслужил должность командира эскадры. – вмешался Раджан. – мой же долг – сделать всё, чтобы соответствовать ему в качестве заместителя.

– Как скажешь, ты ведь у нас Раджпут. – Ласково произнесла Колибри взяв его под руку.

Оцелот смущенно отвернулся и обратился к пилотам эскадры, которые внимательно следили за их разговором:

– Благодарю всех за отличную тренировку! – Все дружно зааплодировали капитану. – А теперь в тактический класс, необходимо провести горячий разбор.

– А как же приз победителю? – выкрикнул кто-то из пилотов, под общее одобрение.

Оцелот пробовал было протестовать, но его не послушали. Под одобрительные возгласы Колибри внесла в образованный пилотами круг шлем первого космонавта. Раджан взял его и подошёл к Оцелоту.

– Здесь и сейчас, на правах заместителя командира, провозглашаю нашего командира Евгения - лучшим пилотом солнечной системы. Ты заслужил право повести нас к звёздам. Также, в память о твоей блистательной победе я торжественно нарекаю тебя титулом Оцелот Энцелада!

Под общие рукоплескания и овации Раджан водрузил на голову командира громоздкий шлем.

Веселье сопровождало их группу до тактического класса. Там их уже ждали парни из Центра, спешащие присоединиться к общему празднику.

 

***

Разбор прошёл быстро. Эскадра действовала безукоризненно. Разбившись на двойки, пилоты взяли Сатурн в сферу и стали постепенно сужать её радиус. Четыре двойки остались в резерве, готовые заменить выбывших или прийти на помощь загонщикам.

Преимущество, которым на все сто воспользовался Оцелот было в недостатке пилотов. Любой толковый тактик сообразит, что для прочесывания такого куска пространства, как дальняя орбита Сатурна со множеством естественных спутников, требует не менее чем трех эскадр перехватчиков с поддержкой эсминцев, несущих на борту запас спутниковых группировок, пассивных и активных систем слежения, минных полей и прочего вспомогательного металлолома.

По всем правилам звенья должны были действовать шестерками, чтобы одна двойка сковывала активным боем противника, а оставшиеся двойки отсекали тому пути отступления, до прихода основных сил.

Легко сказать, что поймать одиночный корабль вблизи планеты – проще простого. Пространство поиска составляет миллионы кубических километров, наполненных всевозможными телами и их скоплениями. Подготовленный пилот всегда может заглушить реактор, затаиться среди облака астероидов и оказаться в тылу у загонщиков. Так же, в его распоряжении огромное количество гравитационных трасс, которые образованы суммарным притяжением множества небесных тел. Используя их противник в состоянии наносить молниеносные удары и стремительно покидать поле боя. В идеальном случае наиболее перспективные гравитационные трассы должны быть разведаны заранее, нанесены на карты и заминированы. На худой конец, снабжены спутниками слежения.

Не всегда могут помочь и радиотелескопы – астероиды изобилуют вкраплениями металлических руд, которые дают схожие с маленьким перехватчиком сигнатуры. Все это вместе, прекрасно сочетается с подогнанной к реалиям космоса тактикой малых групп и делает поимку диверсанта нетривиальной задачей.

Оцелот был превосходным пилотом. За годы обучения он в совершенстве освоил управление всеми видами кораблей и связанные с ними профессии. Он досконально знал составленные астрономами модели планет и солнечной системы. Интуитивно ориентировался в небесной механике. Подобно лесному хищнику он старательно выбирал себе жертв и молниеносно наносил удары из укрытий и на виражах, не оставляя противникам шансов.

Понятное дело, что все это были лишь тактические игры, на которые объединенный совет был вынужден закрывать глаза, так как под его командованием находилось лишь пять готовых к началу экспансии эскадр и каждый пилот был более чем на вес золота. Тем более что сами пилоты обосновывали такие тренировки необходимостью отработки внештатных ситуаций, тренировкой реакции и умения ориентироваться в пространстве.

Сроки, в которые необходимо было построить первые поселения, стремительно поджимали корпорации. За прошедшие со старта программы тридцать пять лет климат на земле ухудшился основательно. Воздух, наполненный вредными выбросами, мешал нормальной работе орбитальных спутников связи. Грозовые шторма и цунами безжалостно терзали землю. Большие кислородные циклоны и облака озона, уничтожали на своем пути всё живое, а что не умирало от отравления, попадало под огненный шторм из горящего под ударами молний воздуха. В мире оставалось все меньше укромных мест и даже Сибирь не стала безопасным укрытием для остатков человечества. Пока её во всю сковывали морозы, корпорации все глубже зарывались в землю, в стремлении достичь геотермальных глубин и обеспечить себе доступ к энергии.

С каждым годом возникало всё больше препятствий затрудняющих доставку грузов на орбиту. Время начала экспансии приближалось. Уже на днях три крайних эскадры – порядка тысячи человек с учетом обслуживающего персонала должны были подняться на орбиту и начать перегонять грузы на орбиту Луны. Там планировалось основать первую космическую колонию, которая станет промежуточной на пути к Марсу.

Даже при наличии современных технологий для построения полноценного марсианского города, который позволит вместить в себя несколько миллионов, а в идеале сотен миллионов человек, для подготовки следующего этапа в масштабном плане поиска нового дома требовалось не меньше ста-ста пятидесяти лет.

Даже тысячей слов невозможно передать тот временной цейтнот, который толкал корпорации вперед и давал привлечённым к программе людям пространство для манёвра в жестких силках корпоративной диктатуры.

 

VI

– Командиров групп, прошу остаться. – произнес Оцелот в завершение собрания.

Пока рядовые пилоты покидали тактический класс, в него, через запасные выходы, незаметно просочились командиры двух оставшихся эскадр. Офицеры центра управления так же никуда не ушли.

– Приветствую всех собравшихся, – начал Оцелот, когда все расселись по местам. – Киборг?

– Всё в порядке, оборудование запущено в режиме симуляции венерианских бурь. Даже если нас подслушивают, они ничего не разберут.

– Мимика?

– Работает программа дипфейка. Для корпорантов мы сейчас обсуждаем возможность основания колонии на Венере и, в перспективе, Меркурии.

В подтверждение слов Киборга на тактической карте зажглась объемная модель Венеры.

– Тогда приступим. Центр, ваше слово.

– Старт запланирован на двенадцатое июня, сразу после весенних штормов...

– Хорошо...

– Это ещё не всё... – продолжил Аналитик. – Мы перехватили ряд передач к нам на базу. – Все заинтересованно уставились на него. Корпорации внимательно следили за всем что здесь происходит. Камеры и бдительные сотрудники службы охраны и особого отдела тщательно выискивали смутьянов и недовольных корпоративной политикой. – Мы с трудом расшифровали одну из директив особому отделу. У нас проблемы – лаконично резюмировал он.

Аналитик всегда был таким. Для него мир цифр и символьного кода был ближе серой действительности. Порой Оцелоту казалось, что даже вероятность провала тот воспринимает лишь как переменную в своих расчетах.

– В чем дело!? – в разговор включился Раджан.

Тот наоборот был несдержан и хотел прямо выступить против корпорантов. Евгений, возмужавший за прошедшие годы, не раз сдерживал пылкий до справедливости нрав своего друга.

Словно что-то предчувствуя, Колибри – она же Сесиль Де Энлиль Копперинг, сжала ладонь Раджана.

– Они знают о наших планах. Скоро здесь появятся оперативники. Их цель – ты, Оцелот – Аналитик взглянул на лидера их маленького восстания. В его глазах сквозила неотвратимость Дамоклова меча. Он словно говорил: вот и кончились детские игры; тебя заберут и некому будет вести нас к победе и одновременно спрашивали: что будешь делать?

– Спокойно! – повелительным тоном пресек, зародившуюся в толпе молодых пилотов и инженеров, панику Оцелот. – Подумайте сами. Нам противостоит самый коварный и закаленный в политических интригах противник. Они знают и наверняка знали все наши шаги наперед.

– Так мы заранее обречены на провал?

– Ты же понимаешь, что это значит для нас?

– Мы даже не сможем дать бой!?

– Да замолчите вы! – не выдержала Колибри. – пусть Оцелот скажет своё слово. – оглушенные её звонким голосом все притихли и обратили свои взоры на Оцелота.

– Что это значит для нас? – повторил он один из вопросов. – В теории игр, эту ситуация называется открытой игрой с ненулевой суммой. Они просчитали всё заранее, что значит, среди нас есть их агенты. – посмурневшие астронавты с подозрением стали оглядываться по сторонам всматриваясь в лица друзей и товарищей. Осознание того, что в их рядах может и скорее всего скрывается предатель, стало тяжким испытанием для их коллектива.

Евгений хлопнул ладонью по столу привлекая всеобщее внимание. Он улыбнулся своим друзьям.

– Я не спроста сказал, что игра открытая. Нам также известны их планы, как они знают о наших. Пока солнечная система не освоена мы нужны друг другу, но, когда игра перейдет в эндшпиль, они всё ещё будут ждать постройки звездолётов... – он сделал паузу, за время которой пробежался взглядом по всем собравшимся и значительно резюмировал. – ...На Земле! Да, среди нас много завербованных шпионов. Скажу даже больше. Как только цейтнот закончится они поспешат заменить всех нас на лояльных себе людей. Им не нужны неподконтрольные и образованные специалисты, но они вынуждены идти на этот шаг. – Евгений глубоко вздохнул и склонил голову. – Все мы выросли на Земле и знаем, чего стоит их правление. Они не пускают дела на самотёк и контролируют каждую мелочь, но, сейчас, у нас хотя бы есть шанс что-то исправить. Сколькие из вас жили до этого в утлых квартирах или интернатах? Неужели вы не хотите уберечь своих детей от той же участи? Да, шанс мизерный, но другого больше не будет. Сама судьба дает его нам. Разве вы не воспользуетесь им? Они будут ждать постройки кораблей на Земле. Если Земля погибнет, то на Марсе, в то время как мы будем там. – он указал рукой в потолок. Его голос сделался усталым. Всё это время он сжигал себя в стремлении к цели: заражал друзей энтузиазмом, а до этого вербовал их на свою сторону, скрывался и вел войну против целого мира. Одного, даже нескольких пилотов они готовы пустить в расход. Он вынужден был признать, что сделал всё что мог; что было в его силах и сейчас, в космос уходят не забитые и никому ненужные дети интернатов, а другие люди – одержимые свободой. Он создал их костяк, тех, кто сможет вступить в неравную войну "одни против всех". Корпоранты и те, кто за ними стоит, даже не представляют, насколько страшное противостояние их ждёт. Нет никого страшнее человека одержимого идеей и вооруженного сильнейшим оружием, которое когда-либо создавал и которым владел человек.

– А ведь ты прав! – с широкой улыбкой произнёс Раджан. – они будут – на Земле!

Потихоньку лица собравшихся начинали светлеть, в глазах проглядывала непоколебимая решимость. Постепенно они постигали тайный смысл сказанных Оцелотом слов. Но четверо из присутствующих улыбались неискренне. Они, к счастью или несчастью для себя, так и не смогли покинуть мечтами Землю, хоть их тела и умы в скорости покинут её навсегда.

 

Эпилог

– Прощай Асийола, вождь звездного племени Асторян! – Тихо произнес в след гордому юноше Аналитик, когда Оцелота и командиров эскадр, избитых, прилюдно волокли по полу в назидание остальным. – Вселенная не забудет твоего имени!