Имя автора будет опубликовано после подведения итогов конкурса.

Конец Молчания

…Холодный ветер гудел высоко в вершинах скал, издавая то жуткие завывания, то свист, то хохот – будто издеваясь над страдальцами, кажущимися ничтожными рядом с каменными гигантами. Каждый день кто-то из людей падал, чтобы больше уже не подняться…

Люди хранили скорбное молчание. Оно было тягостно, невероятно тягостно, но никто не осмеливался произнести ни слова, поражённый мощью скал и своей беспомощностью. Забредши в лабиринт камня и льда, они уже не смогли выбраться, оставшись блуждать по горам до самой своей смерти…

Спустилась ночь. Холодная, жуткая и неизвестная. Звёзды мерцали на небе, а под ногами мерцал снег. Из-за огромных туч медленно показалась холодная, бледная луна, она мрачно взглянула на несчастных безумцев и вновь скрылась... Людей осталось лишь двое. Оба были измучены и находились на грани смерти от невыносимого голода и невероятного холода. Но ёще страшнее этих двух бед было молчание. Мрачное, густое, вязкое, будто заполнившее собой каждую трещину, каждый уголок мироздания. Мысли перескакивали с одного на другое, голова трещала, казалось, что черепная коробка вскоре не выдержит и под этим гнётом обратится в пыль, как и всё остальное бренное тело…

Холодными губами, одеревеневшим от холода и пересохшим языком, Он шептал свой бред, чтобы слышать человеческую речь. Кроме этого шёпота и воя ветра не было слышно ничего. Человек взглянул на своего спутника, мрачно ступающего перед ним.

-Ну, скажи хоть что-нибудь… – взмолился Он, – почему никто не говорит? Да, безумие… вымысел смешался с реальностью… или я сплю? Похоже… да… Это смерть. И звон… звон… звон…

Луна опять показалась из-за туч, теперь она была кроваво-красной и смеялась. Да, злобно щерилась, сузив глаза. Он это видел. Его мрачные мысли, спутавшиеся от холода и ужаса, стали проявляться. В темноте повисли глаза и скелет, покрытый куском старой материи.

-А, смерть… смерть… да... Пришла? Ну что ж… хоть ты скажи слово… одно только слово…

Но и призрачный силуэт молчал. Постепенно видение рассеялось, остались лишь глаза. Злобные, красные, насмешливые. Снег флюоресцировал в темноте, по нему пробежало несколько искр. Тут под ногами разверзлась ужасная пропасть, поглощая всё, оказавшееся поблизости… мелкие светящиеся точки запрыгали перед глазами в нелепом быстром танце. Красный вихрь обжёг голову, и всё пространство залил белый свет…

Он закрыл глаза и громко застонал от боли. По исхудавшему, бледному лицу прошла волна ужаса. Он ухватился за горло и упал на острый, холодный лёд. Его спутник на миг остановился и прислушался… повернувшись, он медленно подошёл к упавшему товарищу и коротко спросил хриплым и страшным своей безнадёжностью голосом: «И ты?». Эти слова тяжело и неповоротливо потекли сквозь вязкую, упругую и тёмную Пустоту. Это была пустота. Она только начинала вновь наполняться. Но того горя и ужаса, что уже успели наполнить её, хватило бы на много поколений. Одному Краткоживущему столько не вместить и не выдержать.

Пустота и Молчание стали уделами Земли и попытка вернуть Пустоте Наполнение казалась теперь смехотворной. Но вот упавший поднялся и тихим, хрипящим шёпотом, ставшим ещё тише под влиянием вязкого текучего Мрака, спросил:

-Ты?.. Кто ты? – на несколько мгновений, а, быть может, на час, или год, или на целую вечность – время исчезло здесь – вновь повисла давящая тишина, а после тот же голос продолжил, – я забыл человеческие имена… удел всего – могильное молчание… Как звали меня? Теперь у меня нет имени… Я мёртв… удел всего – могильное молчание.

-Послушай, очнись. Ты бредишь… Вставай. Ну вставай же! Мы из отряда, слышишь меня? Остались только мы. Я Третий, ты – Второй. Пойдём, если ещё можешь идти – ответил, едва шевеля языком и с трудом раскрывая рот, спутник вопрошающего, назвавшийся Третьим.

-Есть ли смысл уходить из Небытия, чтобы попасть в Небытие?.. Поверь мне, я ещё не безумец. Ход моих мыслей утратил плавность и связность, но я всё ещё осознаю происходящее… И я не понимаю… Зачем? Зачем мы продолжаем идти этой гибельной дорогой? Что она нам принесёт? Что, кроме безумия и отчаяния? Мы последние… Скорее всего, последние… Мы потеряли всё. Надежды нет… Мы забыли свои имена… Я, кажется, теряю разум… меня сковывает страх…

Уже многое множество лет не слышали тут горы такого количества слов… Мрак будто бы немного просветлел, и Тишина стала давить чуть меньше. Человек вдруг продолжил, начав всё столь же тихо и мрачно и всё больше и больше разгораясь и воодушевляясь к концу:

-Я вспомнил своё имя… и твоё… Луч Света прорвал завесу, настланную на моё Сознание Молчанием!.. Я, Сириус, налагаю на Молчание узду Имён: пусть горы вновь станут Горами, луна – Луною, холмы – Холмами, звезда – Звездою! А ты, Арктур, иди за мной! Идём к Свету!..

В голову говорящему вновь ворвалась алая буря, сверху обрушился на него тяжёлый молот, и всепожирающее пламя объяло его. Он упал и закрыл свои голубые глаза – печальные и на удивление ясные, просветлевшие. Маска и капюшон соскользнули с его головы и приоткрыли тонкое, бледное лицо, высокий лоб и русые волосы. Могилой ему стал курган из холодного, жгучего снега…

***

Третий сидел сгорбившись, приютившись в небольшом углублении в скале и говорил сам с собой, прокручивая в памяти части заученной уже наизусть истории Ужасной Гибели и Чёрных Дней. «…Прошло тринадцать дней с тех пор как Орбитальная база стала непригодной для жизни, – шептал он, – и месяц минул после того проклятого дня, в который последний надёжный оплот человечества – Лунная база – сгинул из-за «войн Корпораций»… А Земля необитаема уже многие десятки лет. Здесь всё это время царило Молчание. Недавно люди вновь нарушили его. Все они умерли или обезумели, кроме меня. Неужели я – последний?..». От этих мыслей его пробрал озноб…

В голове возник далёкий и какой-то звонко-гулкий голос Профессора (иначе его почти и не называли), учившего людей на Луне истории. Он хотел, чтобы память о пагубности битв за ресурсы жила и уберегала людей от ошибок… Он умер от взрыва, произошедшего в ходе одной из многочисленных диверсий, организуемых по заказу какой-нибудь из Корпораций. «…Постепенно Земля становилась всё менее пригодной для жизни. Воздух мутнел, климат менялся в худшую сторону; зеленеющие и цветущие некогда леса, поля и сады обратились в пустыни. Над городами всё время висели удушливые чад и копоть. Зимы становились теплее, а ледники таяли. Но в какой-то момент количество повисших в воздухе микроскопических хлопьев аэрозолей превысило критическое значение и запустился обратный процесс: атмосфера стала отражать больше света, поля льда стали отвоёвывать оставленные некогда ими территории, отражая всё больше и больше солнечного тепла. Земля погрузилась в долгую серую Зиму… Но людям было уже всё равно. Большая их часть погибла на заводах, покрывавших все страны огромной чёрно-серой сетью, и в постоянных междоусобных войнах, длившихся беспрерывно последние годы жизни людей на их родной планете. Некоторые пытались спастись в подземных катакомбах, но там их настиг удушающий дым, голод и, в конце концов, смерть. Лишь немногие спаслись на Луне»…

Третий поёжился. Налетевший холодный ветер достал его даже сквозь защитный костюм. Белесовато-красных таблеток пищевого концентрата, хранящихся в маленьких твёрдых прозрачных капсулах, осталось совсем чуть-чуть. Чистой питьевой воды – ещё меньше. Голод и холод напоминали о себя всё настойчивей. Печальные и усталые серые глаза Третьего скорбно оглядели раскинувшуюся внизу долину – безжизненную и заледенелую, – а его губы тихо шептали: «Лишь немногие спаслись на Луне… да… Но и на Луне они навлекли на себя погибель. Есть ли где-то наши преемники? Есть ли где-нибудь ещё разум? Сохранилась ли где-нибудь жизнь? Не может быть, чтобы не сохранилась!».

На него навалилась тоска. Перед глазами всплыли виденные им когда-то картины и старые, очень старые фотографии. На них гуляли люди, над их головами ярко светило Солнце, а под ногами росла трава… Вдруг ему показалось, что над ним, на скальной вершине кто-то крикнул. Он сразу же встал на ноги. У него появилась цель. Если там есть хоть кто-нибудь – неважно, друг он или враг – его надо найти. Надо.

Он стал отчаянно карабкаться вверх по склону. Его перчатки прорвались, несмотря на их прочность. Он скользил по снегу, сдирая руки в кровь, стараясь нащупать выступ, на котором можно было бы удержаться, углубление, в которое можно было бы поставить ногу. Постепенно склон стал более пологим, и Третий смог позволить себе встать и осторожно, пошатываясь, пошёл так быстро, как только мог, вперёд – к вершине.

Вдруг пласт снега под ним заскользил и стал уходить из-под ног. Третий упал и, ища опоры, ловил руками воздух. Вдруг его пальцы ухватились за что-то, торчащее из снега. Что-то мягкое и немного колкое. Удержавшись наконец и приподняв голову, он посмотрел на то, что всё ещё сжимала его правая рука. От удивления и странной, неописуемой радости у него чуть не перехватило дыхание. «Живое… живое!» – повторял он, не в силах сказать что-либо ещё. Это было живое дерево. Невесть откуда и как сюда попавшая маленькая ель.

***

Он вновь почувствовал ту же чудную радость, и счастье, и удивление, и восторг… и всё это вместе, увидев с покорённой вершины замёрзшее маленькое горное озерцо и ещё одно дерево – одиноко стоящую над долиной, наполовину иссохшую, но с несколькими всё ещё зелёными ветвями сосну. «Есть надежда, есть надежда. Здесь, средь гор, на Земле ещё сохранился оазис Жизни. Пусть это деревья. Но ведь должна быть трава и… и… И кто знает? Быть может, тут когда-нибудь появятся Новые Люди?». Он не мог удержаться, он что-то прокричал и его голос устремился сквозь Завесу Молчания, сквозь пространство – вверх, к Небу...

***

…Человеческая рука бессильно упала в снег. Человек улыбнулся чему-то, каким-то своим сокровенным мыслям и закрыл глаза… А рядом с его рукой сквозь холодный и мёртвый снег пробивалась Новая Жизнь.