Имя автора будет опубликовано после подведения итогов конкурса.

На зелёной стороне

Когда Владимир прибыл на границу зелёной стороны, уже стояла ночь. Его быстро проверили, пожелали удачи и раскрыли портал. На прощание один из пограничников наклонился к нему и прошептал: «Не забудьте, вас ждут. Знак Х. Они точно не знают об этом, но будьте осторожны». Владимир кивнул.

 

На зелёной стороне машину ожидали конвоиры. Один из них сел рядом с ним в кабину фуры. Распахнулось тёмное отверстие, прозвучали гудки, поднялись шлагбаумы и через несколько минут он уже ехал по подземному коридору, скупо освещённому редкими лампами накаливания. «В прошлый раз было больше света», — отметил Владимир.

 

«Первый министр запретил большие лампы», — недовольно отреагировал конвоир. Он нахмурился. Его лицо было бледным, как почти у всех жителей зелёной стороны, на лбу пролегли морщины — похоже, хмурился он в последнее время часто. Глаза тревожно бегали по сторонам, он, очевидно, чего-то боялся. В слабом свете блестел большой шрам через всю левую щеку.

 

«Ветры сильно дуют?», — рискнул Владимир.

 

«Очень. Уже почти месяц у нас чрезвычайное положение. И не только вет...», — он осёкся, словно сказал лишнее, и внимательно посмотрел на Владимира. Тот сделал вид, что ничего не заметил, и сосредоточился на вождении. Примерно через час езды, когда они уже приближались к пункту назначения, он словно невзначай спросил: «А как дела с электричеством? Есть улучшения?»

 

Бледное лицо зелёного чуть покраснело от гнева: «Нет. Никак нет. Наоборот. Но у меня нет разрешения обсуждать с вами детали, вы сами понимаете».

 

«Конечно, конечно. Но мне предстоит пробыть несколько недель на зелёной стороне, надо же мне знать, что меня ждёт. Я же не спрашиваю вас про государственные секреты. Я тут общаюсь больше с вашими властями. А они, наверное, не хотят допускать никаких кривотолков...»

 

Конвоир отвернулся, Владимир чувствовал, что в нём идёт борьба. Молчание продлилось несколько минут. Затем, похоже, конвоир решил, что Владимиру можно доверять — совсем немного доверять: «Пусть они сами всё расскажут. Мне кажется, что мы перед ката...В общем, готовьтесь, уважаемый атомный, у нас сейчас постоянные перебои. Кстати, вода сейчас по талонам».

 

«Почему?»

 

Конвоир пожал плечами: «Вот и узнайте, почему. В новостях сказали, что это из-за вас, атомных. Что вы ведёте экологическую войну. Вы же везёте нашим эти…фрукты и овощи, так ведь? — он запнулся на словах, которые произносил очень редко. — Вот и сами спрашивайте!». На этот раз он не смог сдержать гнев, но тут же постарался скрыть его: «Поймите, я простой охранник, у меня семья и дети».

 

Владимира это не удивило, он внимательно отслеживал все новости с зелёной стороны. «И что же вы думаете по этому поводу? Что всё из-за нас?»

 

На лице конвоира мелькнула тревога и в то же время он, похоже, хотел высказаться — у него непроизвольно чуть приоткрылся рот. Он быстро посмотрел на Владимира, глаза его блеснули и Владимиру показалось, что конвоир знает больше, чем говорит: «Я ничего не думаю. Но так больше нельзя...наверное. Нужно что-то...менять». Последнее слово он произнёс со странным выражением, словно менять предстояло прямо сейчас. Желание. Мечта. Вожделение. Словно спохватившись, он прикрыл губы, но как-то странно — не всей ладонью, а двумя пальцами. На лбу у Владимира прорезалась маленькая морщинка, он знал этот жест.

Больше они не говорили. Приближалась столица зелёной стороны и выход на поверхность.

...Столица — это сильно сказано, в который раз подумал Владимир. Перед его глазами предстал большой купол, защищающий от ветров дворец правительства зелёной стороны. Внизу чуть блестели входные ворота. Владимир знал, что дворец закрыт почти герметично, имелись только небольшие вентиляционные люки. Сейчас, в сумерках, он видел лишь серую округлую громаду. На горизонте угадывались очертания ветряных электростанций, слышался унылый, прерывистый гул, чуть напоминающий глухой плач.

 

Последние слова конвоира снова и снова отзывались в голове Владимира. Что-то тут явно не так. По-другому, чем при его последнем визите. Но сейчас не время думать об этом — его и его груз ждёт сам Второй министр. Он поправил пальто, чуть поёжившись от ветра, постоянного спутника всех, кто на зелёной стороне выходил на поверхность.

Ворота купола приоткрылись и машина медленно проехала внутрь.

 

Владимир положил на пол жестяную коробку, принесённую из машины и поднял глаза на Второго министра: «Добро пожаловать в лучшую половину мира, Владимир!».

 

Второй министр слегка приобнял Владимира за плечи, затем отступил на шаг и тот осмотрелся. Да, если судить по этой круглой комнате, на зелёной стороне и правда живётся лучше всех. Тяжёлая красивая мебель тёмного дерева, удобные кресла с мягкими подушками, невысокий столик между ними с золотым подносом и чашей воды. Картины на стенах изображали высших должностных лиц зелёных на фоне солнечных панелей, ветряков и гигантских аккумулирующих батарей. По сравнению с последним визитом всё выглядело ещё новее: лак блестел, всё сияло чистотой.

 

Второй министр, мужчина среднего роста с благообразным загорелым лицом, обрамлённым коротко стриженной бородкой, жестом указал на последнего присутствующего, которого Владимир не знал. Он показался ему куда интереснее: выше министра, стройный, чуть удлинённое овальное лицо с высоким лбом. Короткие русые волосы. Лицо не такое загорелое, как у министра, но всё же в нём было куда больше красок, чем у среднего жителя зелёной стороны, который выбирался на поверхность в лучшем случае несколько раз в году. Большой рот, который пересекал лицо словно шрам, и зелёные глаза. Владимир заметил краткий, острый, изучающий взгляд, брошенный незнакомцем, но затем его лицо расплылось в широкой дежурной улыбке. Министр представил его: «Мой новый секретарь». И уселся в удобное кресло, жестом приглашая их за собой: «Прошу. Начнём с вашего товара, Владимир».

Не спеша, аккуратно, он выложил из коробки несколько сочных яблок и груш. Второй министр жадно схватил яблоко, откусил кусок и шумно зажевал. Сок стекал у него по пальцам прямо на золотой поднос. А вот секретарь взял свою грушу, аккуратно помыл её и ел медленно, прикрыв губы двумя пальцами. В процессе он внимательно смотрел на Владимира и тот заметил его жест.

 

Владимир выдержал небольшую паузу, пока гости не насытятся, и улыбнулся им: «Давайте перейдём к делу».

 

Второй министр кивнул: «Да, конечно. Передайте, пожалуйста, атомной стороне мои лучшие пожелания». Он широко улыбнулся, но лицо его оставалось холодным: «К сожалению, мы может предоставить только долговую расписку за ваш товар. Все наши аккумуляторы сейчас задействованы и...»

 

«Я, конечно, здесь неофициально, — перебил его Владимир. — И, конечно, не могу в полной мере представлять… атомную сторону, как вы нас называете, но я не думаю, что встречусь с пониманием».

 

«Вы должны понять, что в сложившейся обстановке экологического напряжения...»

 

«Что вы имеете в виду? Я слышал о каких-то проблемах по пути сюда».

 

Секретарь и министр переглянулись. Глубоким, приятным голосом заговорил Секретарь (Владимир окрестил его так, поскольку по имени его не представили), осторожно подбирая слова: «Повысилась активность идейно...неприспособленных людей». Он постучал по губе двумя пальцами: «Мы задействовали все средства для борьбы с ними».

Владимир понимающе кивнул: «Да, я понимаю, конечно. Я отслеживаю ваши новости. Особенно меня удивило, когда вы написали, что атомная сторона ведёт с вами экологическую войну, причём не один раз». Он внимательно посмотрел на собеседников и слегка улыбнулся: «Уважаемые, я, разумеется, передам информацию о вашем положении, но выглядит всё, к моему сожалению, весьма тревожно для вас. Вы уже в четвёртый раз отказываетесь платить за товар, поскольку платить вам нечем». Тут в его голосе прорезался гнев и перед его мысленным образом предстало бледное лицо конвоира: «Вы ведь остановили почти всё производство, кроме искусственной пищи! К сожалению, я почти уверен в том, что на этот раз наше руководство откажет вам не только в поставках овощей и фруктов, но и в поставках чистой воды. Разумеется, это неофициально. И более того...». Он выдержал драматическую паузу: «Я уполномочен задержать и увезти другую часть нашего товара. Ту, что не фрукты и овощи».

Второй министр на мгновение застыл, сжал губы, а затем с улыбкой отмахнулся: «Я уверен, вы разрешите все противоречия, Владимир. После того, как мы полностью устраним угрозы в виде этих...неспокойных элементов, мы сосредоточимся на экономических и промышленных вопросах».

«И что же вы предложите нам в обмен?»

«Ветряные электростанции, конечно».

«Они нам не нужны. И есть ещё один вопрос...» — он запустил руку в карман пальто и бережно вынул сложенную газету, завернутую в пластик. «Газета? А где же ваша хвалёная электроника и эти...умные телефоны?» — насмешливо фыркнул министр, однако его взгляд остался настороженным.

 

«А зачем? Ваша связь пошла по ветру». Он разложил газету и нашёл нужный разворот. Фотография изображала высокую волну цунами. Под названием «Ветер поднимает море, грозят новые наводнения» статья кратко рассказывала о недавних наводнениях в приморском городе Томонаха. Последнее, при котором его накрыло несколько гигантских волн, повлекли за собой жертвы. Одной из них стал сын министра энергетики, который не погиб, однако получил тяжёлое ранение и ему грозила ампутация руки.

Владимир внимательно посмотрел на своих собеседников: «Мы считаем, что это целиком и полностью на вашей совести, уважаемые зелёные!»

Второй министр молчал, не зная, что ответить. Зато нашёлся секретарь: «У нас большое предложение, просто сейчас не лучший момент для обсуждения. Нам нужно время на раздумья. Несколько дней. И вопрос по наводнениям...уверен, мы найдём какой-нибудь компромисс».Владимир кивнул. «Да, конечно. Я устал в дороге. И я хочу повидаться с Яном. Мы продолжим завтра. Проводите меня в институт».

Второй министр кивнул с явным облегчением и вызвал сопровождающего. Владимир обменялся рукопожатиями с обоими и чуть, едва заметно, кивнул Секретарю при прощании. В правой руке он уносил небольшую пластинку, она врезалась в ладонь маленькой буквой Х.

Институт экспериментального синтеза располагался под землёй. Короткие белые коридоры с искусственным освещением, обшарпанными стенами и фильтрованным воздухом, от которого у Владимира снова перехватило дыхание, хотя он навещал его не в первый раз. Пока он приходил в себя, к нему из раскрытых стеклянных дверей выбежал Ян. На его лице сияла первая искренняя улыбка, которую Владимир видел за сегодняшний день, и он постарался улыбнуться в ответ, хотя лицо сводило от спёртого воздуха. Похоже, местная канализация давно проржавела и перестала быть герметичной.

«Атомный друг!»

На атомной стороне таких, как Ян, называли «юноша бледный со взором горящим», а попроще - «ботаник». Высокий, худой, светловолосый, он смотрел на Яна блестящими, чуть навыкате глазами сквозь квадратные очки. На нём был его обычный рваный лабораторный халат, который когда-то был белым. Похоже, у него не хватило талонов на воду и электричество, чтобы его отстирать, подумал Владимир, и только сейчас заметил, что, в противовес блестящему зданию правительства здание Института выглядит куда более изношенным, чем при его последнем визите.

Они пожали друг другу руки и Ян сразу же потащил его в лабораторию: «Пойдём, я тебя познакомлю!». Он часто говорил рублеными фразами с восклицательным знаком в финале. В лаборатории, где Ян занимался синтезом искусственной пищи и тканей, за дальним столом что-то помешивала миниатюрная девушка с огненно-рыжими волосами. Она обернулась и Ян с гордостью указал на неё: «Это Эсфирь!».

Лицо её, такое же бледное и озабоченное, как у большинства жителей зелёной стороны, но более подвижное и живое, тут же прояснилось: «Вы атомный друг? Вы приехали помочь нам, правда?». Выражение тут же сменилось тревогой, она посмотрела на Яна взглядом, который ясно говорил: «Ему можно доверять?». Тот постучал по губам двумя пальцами и Эсфирь чуть расслабилась. Только сейчас Владимир заметил, что под её глазами пролегли круги. Опущенные руки и застывшая осанка выдавали крайнюю степень напряжения. Она, похоже, смутилась своего неожиданного обращения — лицо чуть покраснело, глаза уставились в землю.

 

Ян жестом отослал охранника: «Спасибо! Вы свободны, дальше мы с гостем! Сами!». Тот с каменным выражением кивнул и удалился. Владимир с улыбкой достал из кармана пакетик чая — настоящего, не синтетического. Ян улыбнулся в ответ.

 

Они говорили уже больше часа, обмениваясь новостями с обеих сторон, попивая чай и наслаждаясь натуральной пищей. Ян иногда тревожно оглядывался, Эсфирь же расслабилась, казалось, забыла про свою вспышку, с живым интересом выспрашивала новости с атомной стороны и увлечённо рассказывала о себе. Она успела закончить полноценный школьный курс, пока их не запретили, и поступила в Институт ассистентом Яна. Сейчас их главной мечтой стало полностью синтетическое мясо, а также…

«Смотри, дружище!» — с гордостью показал Ян стеклянный стенд, полный тончайших решёток. От стенда пахло растворителями и чуть уловимой органикой. А на нескольких решётках…

«Да, мы растим ткань! Живую, правда! Я нашёл матрицу. Такими пользовались ещё до зелёных!»

 

«Мы попробовали растить их как синт-пищу, и у нас отлично получается», — гордо заметила Эсфирь и Ян украдкой бросил на неё восхищённый взгляд. Он влюблён, отметил про себя Владимир.

 

«А как...», — начал он, но тут разговор прервала сирена и прозвенел металлический голос: «Обесточка! Три минуты!».

 

Ян быстро обошёл лабораторию и привычным движением включил запасные источники. Через три минуты всё погрузилось во тьму. Ян вплотную подошёл к Владимиру, сжал его за локоть и чуть слышно прошептал: «Нам нужно встретиться над землёй. Поговори с ними! Я слишком подозрительный».

Электричество включили через час. Радио тем же металлическим голосом сообщило, что из-за очередной бури ветряки произвели слишком сильный ток. Включились предохранители. По словам властей, в ближайшую неделю такие бури ожидались по несколько раз на день. Жителям зелёной стороны настоятельно рекомендовали не покидать подземелье и как можно меньше включать электрические приборы.

 

Владимиру удалось выбить для своих зелёных друзей несколько дней отпуска под угрозой, что он отвезёт назад весь груз. Натуральная пища давно стала наркотиком для элиты зелёных, к тому же, умудрённый опытом агент оставил достаточно пороха в пороховницах в виде десятка свежих кабанчиков. Отказать ему не смогли. И сейчас они с Эсфирь сидели у костра на Поверхности. Ян обещал приехать чуть позже: очередная обесточка застала его в самый разгар работы, а потом последовала очередная краткая смена по обслуживанию ветряков.

Глаза девушки блестели от радости при виде настоящего огня, и её детская благодарность была единственным, что не внушало полнейшего, глубочайшего отчаяния при виде того, что открывалось глазам Владимира. Они укрылись от ветров между невысокими холмами, которые полностью покрывали солнечные панели, лишь внизу росло несколько чахлых, скрученных деревьев. Мрачное небо то темнело от туч, то на миг пропускало несколько лучей Солнца, облака бежали так быстро, что, казалось, кружилась голова. Зловещие фигуры ветряков покрывали весь горизонт, стоял едва слышный гул. Чуть левее высился купол столицы. Ни один зверь уже давно не ходил по несчастной зелёной земле! И людей на ней тоже осталось совсем немного. Лишь изредка взлетали птицы-одиночки. Эсфирь было вытащила бинокль, чтобы понаблюдать за ними, но увидела лишь то, как лопасти ветряка порубили очередную жертву в куски.

«...Расскажите мне ещё раз про эти...атомные станции. Пожалуйста!»

«Там, внизу, в недрах Земли добывают тяжёлый металл. Там его называют «уран». Его считают наградой Земли за труды и усилия тех, кто спускается в шахты. Это очень опасно и...»

«Постойте! То есть они под землёй только работают, а не живут? Офигеть!» — у неё аж рот раскрылся от удивления. «И они ходят под Солнцем? А ветер?»

«Там нет таких ветров. Им не нужны солнечные панели, вместо них растут леса...»

«Леса? Что это? Я видела только картинки».

«Леса - это много деревьев вместе. Они растут вместе, поддерживают друг друга и вместе помогают миру. Например, ломают ветер».

«Вместо батарей? А как...а, простите. Атомные электростанции. Просто это звучит как сказка...Извините, что прервала Вас». Внезапно она поднялась: «Я ненавижу эти батареи! Из-за них погиб мой папа! И эти проклятые пропеллеры…!»

«Как, Эсфирь? Что случилось?»

Она несколько мгновений молчала, на глазах выступили слёзы: «Мама пришла с работы...они там тестировали какое-то новое средство для очистки панелей. Там случилась какая-то утечка и мама пришла вся в этой липкой гадости. У неё не хватило талонов на воду, чтобы отмыть всё. Папа решил нагреть для неё воду и отключил предохранитель — ну, чтобы ток мощнее дали. И тут...наверное, ветер подул...перепало напряжение и его убило током. А у мамы остались ожоги». Она чуть всхлипнула, вытерла слёзы и подняла глаза: «Продолжайте, пожалуйста».

 

«Это из-за мамы ты занялась искусственной тканью?»

 

«Да». Она секунду молчала и затем заговорила снова: «У нас уже почти получилось, но все эти обесточки, от них много работы пошло просто ветряку под лопасть. Расскажите мне ещё, пожалуйста!» — она требовательно взглянула на собеседника.

«Уран — если его опустить в воду, вода сама нагревается». Заметив скептическое выражение на лице Эсфири, он чуть повысил голос: «Эсфирь, это называется….»

«Я знаю, радиоактивный распад. Между прочим, это мой натуральный цвет». Она поправила рукой свои густые, длинные рыжие локоны: «И в школе я училась!»

«А разве вам рассказывали про радиоактивный распад? Я думал, что его полностью убрали из учебников».

 

«Да, где-то наверху решили, что для нас это слишком сложно», фыркнула Эсфирь. «Но я ещё успела выучить хотя бы основы». Она вздохнула. «Я сама не понимаю, как всё это получилось...наверное, наши дедушки и бабушки хотели как лучше. Они хотели прекрасного будущего...но мы ушли от него очень далеко». Она бросила быстрый взгляд на него: «Когда я увидела вас в первый раз, такого загорелого, я спросила — вы приехали, чтобы помочь нам? Извините, сейчас я понимаю, что вы — просто курьер».

 

Владимир молчал и слушал. По недомолвкам Второго министра и своих друзей он понимал, что сейчас на зелёной стороне происходит что-то из ряда вон выходящее.

 

Девушка чуть замялась: «Но Ян верит вам».

Он кивнул.

«Так что вы — не просто курьер?»

«Нет».

Если он правильно оценил события и тот обмен жестами, то…

«Мы не можем, не хотим так больше жить, Владимир!». Впервые назвав его по имени, она вскочила и её рыжие локоны рассыпались по плечам: «Мы должны что-то сделать! Сейчас, пока вы возите нам воду и нормальную еду, мы как-то выживаем, но если это прекратится, что мы будем делать? Нам нужна хотя бы одна из этих...атомных станций?»

Владимир грустно улыбнулся: «Но ваши министры не хотят этого».

В зелёных глазах вспыхнула ненависть, грудь поднялась: «Значит, мы заставим их!». Она машинально оглянулась, нет ли вокруг лишних ушей.

«Как?»

Она наклонилась к нему и яростно зашептала: «У нас уже всё готово! Вы что-то слышали о волнениях? А, ну конечно, вы же возили еду Второму министру». Она отвернулась, словно обдумывая, что сказать дальше, и вдруг яростно замахала руками: «Ян! Ян!»

 

Его привезли на тяжёлом транспортёре, изношенном, пыхтящем и дырявом, как почти вся техника, которую Владимир видел на зелёной стороне, причём сейчас она выглядела ещё более удручающе, ещё более побитой, ещё более потрёпанной, чем в прошлый раз. Вообще, единственное, что выглядело лучше — дворец правительства, подумал он с недовольством.

Ян бодро выскочил из транспортёра. Он предусмотрительно надел чёрные очки и не щурился. Жестом отослав водителя, он присоединился к компании. В руках он нёс что-то чёрное. Подойдя к ним, он раскрыл ладони и из них вылетел ворон. Эсфирь вскрикнула от радости: «Это он?»

«Да! Получилось! Он живой!»

«Карр!», крикнул ворон, словно понимая, что говорят о нём.

Ян повернулся к Владимиру: «Ты не в курсе, атомный друг. В прошлый раз, когда мы выбрались, его рубанула лопасть! Эсфирь видела это в бинокль. Мы спасли этого мелкого! Сейчас я дорастил ему кость! Надеюсь, он опять туда не влетит».

Внезапно его лицо помрачнело и словно осунулось. «У меня плохие новости».

По словам Яна, в зелёные СМИ, то бишь радио и газеты, запустили сюжет о продолжении экологической войны. Опуская детали, суть состояла в новом витке — деятельность атомных электростанций загрязнила грунт и подземные источники, и теперь перед зелёной стороной встала реальная угроза остаться без чистой воды. Никто не приводил ни причин, по которым это случилось, ни мнение атомной стороны. Конкретное следствие было лишь одно: уже в следующем месяце нормы на воду по талонам снижались в четыре раза, правительство настоятельно советовало обеспокоенным гражданам подключить автономные очистители дождевой воды. Правда, норма по электричеству тоже уменьшалась в четыре раза, на этот раз из-за буревой активности, которая требовала регулярных обесточек. «...и нам конец!», закончил Ян с горечью. Эсфирь снова вскочила: «Я говорила ему, Ян! Мы не можем дальше! Мы должны начинать прямо сейчас!»

«Что начинать?», спросил Владимир напрямую.

Оба повернулись к нему. Ян по привычке тревожно осмотрелся и понизил голос: «Мы хотим взорвать ветряки». Он посмотрел прямо в глаза Владимиру: «Ты поможешь нам?»

 

«А что вам от меня нужно?»

 

«Нам нужна та, другая часть твоего груза. Рации! Атомный друг, ты возишь их для наших полицейских, чтобы они следили за нами. И усыпляющий газ». Его лицо стало жёстким: «Пусть они послужат добру!»

 

«Это террор, Ян», — спокойно ответил Владимир.

 

«То, что делают они, это террор!» — взорвалась Эсфирь. «Вы спокойно вернётесь к себе на атомную сторону, Владимир! А мы будем и дальше угасать! Ничто нас не спасёт!» Она перевела дыхание, её ноздри расширились, порыв ветра разнёс волосы в рыжей вспышке. Сейчас она была прекрасна, и даже жутковатая бледность кожи почти ушла — лицо Эсфирь покраснело от гнева: «Они — это террор! Мы хотим добра! Ян, поддержи меня!»

 

По словам заговорщиков, этот план рождался уже давно и началось всё достаточно стихийно. Когда группа молодых учёных в очередной раз выбралась на поверхность и наблюдала безрадостные зелёные земли, кто-то из них размечтался о жизни наверху — о жизни, которую они знали лишь по рассказам старших, если им повезло и они не скончались от вечного недостатка, который стал единственной стабильностью на их стороне.

Из простой болтовни вырос план, по которому…

«А среди вас не было провокаторов?» — прервал его Владимир.

Ян задумался: «Возможно, были, но никто нас не трогал. Пока, по крайней мере! Я не очень этого боюсь, даже если на нас настучали. Только мы умеем делать синт-пищу, учёные слишком важны. И, знаешь, атомный друг…» — он поднял взгляд и впервые за маской учёного Владимир увидел прочную решимость. — «Даже если провокаторы среди нас есть, они нас не остановят».

На бумаге, точнее, в умах заговорщиков, план оказался очень дельным. По словам Яна и Эсфирь, практически все молодые учёные и технологи подрабатывали на сервисе ветряных электростанций, потому что талонов за их главную работу на жизнь не хватало. Почти все они были на стороне тех, кто готовил взрыв.

«...если мы подгадаем время, чтобы всем дежурить вместе, мы можем снять все предохранители. Всё тут уже так изношено, что от любого перепада башни просто сгорят».

«Но сгорит и ваша же проводка...» — отметил Владимир.

«Мы отключим её вовремя! Кое-какие аккумуляторы у нас ещё есть, их хватит на пару дней».

«И что тогда?»

«Нужно вырубить те башни, которые питают...столицу». Ян сплюнул: «Столицу!»

По его мысли выходило, что если они взорвут правильную башню, то обесточат резиденцию правительства, оно окажется беспомощным и…«А что дальше?» — тихо, но твёрдо спросил Владимир. «Что случится дальше, Ян?»

Тот вздохнул. «Я не знаю, атомный друг! Но так мы просто все умрём! Рано или поздно. У нас уже сейчас нет почти никакого медицинского обслуживания. Все, я, Эсфирь...»

В небе над ними громко каркнул ворон. «...нам нужна твоя помощь».

 

«Чего же вы хотите добиться? Что случится после?» — повторил свой вопрос Владимир.

Ян с Эсфирь переглянулись, словно ни один из них не хотел начинать свой ответ первым. Снова подул ветер и донёс до них гул от далёких ветряков. Этот звук словно встряхнул их. Ян ещё больше помрачнел, а Эсфирь робко сказала: «Мы хотели бы построить одну из...ваших атомных станций. Вместо ветряков. Они прекрасны».

 

Владимир ожидал чего-то в этом роде, но всё же его удивило, что молодые ребята выразились так чётко. Впрочем, молодые...в зелёной стране умирали рано. Может быть, где-то внутри они не моложе его, хотя по календарю их разделяло около пятнадцати земных лет. Он кивнул в знак понимания и чуть задумался. Ян и Эсфирь смотрели на него с нетерпением и надеждой. Чуть осторожно, подбирая слова, Владимир ответил: «Я, конечно, не курьер, вы сами это знаете...но это не тот вопрос, который я могу решить сам».

 

«Вы такой же, как они! — разочарованно воскликнула девушка. — Они тоже так говорят!»

 

«Постой, Эсфирь!» — нахмурился Ян. Его лицо чуть исказила судорога, он явно ожидал больше поддержки или хотя бы другой ответ, но он совладал с собой: «Мы всё равно пойдём в бой, атомный друг! Иначе мы все погибнем. Кто-то медленно, кто-то сразу….! Нам просто не хватит ничего, никаких ресурсов, еды, воды, электричества. Ваши станции прекрасны, но они слишком далеко...а если мы не начнём сейчас, мы уже до них не доживём!». Сейчас он говорил чуть увереннее: «Послушай, атомный друг, мы всё равно взорвём эти чёртовы башни». Эсфирь взяла его за руку, Ян продолжил: «Мы всё равно их взорвём! Поможешь ты нам или нет!»

Владимир внимательно смотрел на него. В голове одна мысль перекрикивала другую. В самом деле, эти ребята правы, новый список ограничений был просто убийственным для жалких остатков тех людей, которые когда-то населяли зелёные земли, и сейчас демонстрировали завидный ум, изобретательность и выдержку — просто чтобы выжить. Элита, живущая в закрытом куполе, или не понимала этого, или, наоборот, хотела, но от их истинной мотивации зависел лишь ответ на вопрос, взорвут ли их вместе с ветряками, или у них всё же останется шанс. Э-нет, тут мы забрали не туда, одёрнул себя Владимир. Дело прежде всего.

Он посмотрел вдаль. Лопасти ветряков вертелись быстрее, на горизонте занималась крупная буря.

В прошлом месяце волна почти снесла небольшой приморский город Тономаху, как раз недалеко от зелёной стены, от границы с атомной стороной. Да, возможно, это как раз то самое, что он должен сообщить уже там, дома, что лучше не будет, наоборот, зелёные лишь подключат новые мощности. А что, если ему ответят — пусть они вымирают, они сами выбрали свой путь? И ведь власти будут правы, с какого перепугу должны атомные помогать зелёным после всего, что случилось? Просто из гуманных соображений? Возможно, ведь все мы — люди, даже политики.

 

Сам того не замечая, он вставал на сторону этих бледных, осунувшихся, рано повзрослевших и постаревших людей, а особенно — тех двоих, которые, держась за руки, смотрели на него с надеждой. Осознав это, Владимир чуть улыбнулся и предоставил своим мыслям свободно течь в этом направлении.

Вокруг ветряков на горизонте клубилась пыль, небо мрачнело. Хотя по времени ему ещё не положено было смеркаться, тучи закрыли небо настолько плотно, что не пропускали практически ни лучика, и вокруг царила серость.

Да, это будет очень непросто и опасно, причём опасно в первую очередь для самих заговорщиков — на Владимира распространяется неприкосновенность, к тому же от него не требовали прямого участия в самом теракте, только связь. Но есть один момент, что делать с охраной башен, ведь на руках у этих ребят нет оружия, а передавать его слишком рискованно, да и использовать — тоже, оно однозначно укажет на них. Хотя власти зелёной стороны не очень заботились о безопасности, всё же часть полицейских сил задействовали на ветряках. Значит, он должен как-то отвести внимание…

Тучи завертелись в водовороте, на горизонте образовался смерч, который никогда не видели в этих краях до момента, когда они стали зелёными. На лицо Владимира упала капля воды, но он этого даже не заметил.

Но всё же, думал он, что случится потом? Он очень сочувствует этим людям, однако никто в одиночку не даст им того, в чём они действительно нуждаются — только государство атомной стороны. Если они взорвут ветряки сейчас, у них, возможно, не будет ничего действительно ценного взамен, а на одном сочувствии атомную станцию не построишь, труд должен быть оплачен. А деньги у зелёной стороны закончились. Но если их не взорвать, то их ждёт смерть. Возможно, он сумеет убедить руководство атомной стороны теми же аргументами, которыми он ответил министру на их первой встрече.

«Да, Ян, Эсфирь, я помогу вам». Они робко улыбнулись, глаза светились благодарностью.

На горизонте грянул гром и серое небо прорезали ослепительные молнии. Пора назад — под землю! Они быстро упаковали вещи и отправились к ближайшему проходу вниз, тихо обсуждая детали. Сильные бури и перепады погоды ожидали синоптики ещё, как минимум, несколько дней. Времени у них было достаточно.

А там, внизу, оставшись один, Владимир достал из потайного кармана пластинку с буквой Х, вложил её в своё личное средство связи и написал длинное сообщение. А потом, словно невзначай, встал к стене напротив камеры наблюдения, нажал на незаметный выступ. Отъехала маленькая скользящая панель и пригоршня шариков с усыпляющим газом отправилась в тайник, о котором знали только те, кто был на их стороне.

 

 

«Мы очень удивлены Вашим требованием, уважаемый Владимир,» — недоуменно и чуть напыщенно сказал Второй министр, смешно сморщив брови. Он отправил в рот следующую ягоду винограда, по его подбородку стекла струйка сока.

Они снова сидели в кабинете втроём с Секретарём, который внимательно наблюдал за ходом совещания и не прикасался к еде, хотя, очевидно, ему очень хотелось. Министр сидел чуть выше, чем его собеседники, и они смотрели на него снизу вверх.

Владимир пожал плечами: «Я уже объяснил вам, это из соображений безопасности».

«Какой безопасности? Мы находимся под защитным куполом, ничто не угрожает нашим переговорам, и вам лично».

Секретарь вмешался, заговорив своим глубоким приятным голосом: «Господин министр, я позволю себе высказать, что я полностью согласен с мнением уважаемого посла Владимира. Неблагонадёжные элементы действительно угрожают нам, я же сам приносил вам на утверждение соответствующие статьи в наших газетах и других СМИ. Вы всё подписали». В последней фразе послышалась нотка укора: «Мне кажется, самым уместным будет поблагодарить господина посла за его свежие сведения. Без него мы могли уже взлететь на воздух!»

«Д-да, конечно — закивал министр. — Но всё же я хотел бы услышать снова, почему вы, уважаемый посол, потребовали стянуть почти все наши полицейские силы внутрь купола. Меня, по сути, просто поставили перед фактом, когда всё было уже сделано, сами понимаете. Нет, я не то чтобы возражаю, но всё же...».

Владимир деланно вздохнул. Он чуть приподнялся — ровно так, чтобы взглянуть министру прямо в глаза: «Господин Второй министр, во время встречи с моими друзьями и товарищами из Института экспериментального синтеза они поделились своими опасениями, что некоторые их товарищи готовят теракт прямо на членов правительства».

«Кто-то конкретно?»

 

«Нет, они не смогли вспомнить или вычислить их, они опасаются, главным образом, что при таком мероприятии может пострадать их работа. Если электричество выключат внезапно, она пойдёт, как говорит ваша молодёжь, ветряку под лопасть».

«А может, они сами…?»

«Никак нет, господин министр!». Теперь он уже поднялся во весь рост, смотря на министра сверху вниз, и изобразил на лице праведный гнев настолько удачно, что тот чуть, едва заметно сжался в своём кресле: «Это отличные ребята, учёные, они живут только наукой. Обеспокоенные, сознательные граждане зелёной стороны!»

«Да, да, конечно...Вы...это...присядьте, пожалуйста!»

«Конечно, извините. Мы ведь с вами за общую справедливость».

Министр чуть расслабился: «Конечно. Природа, свобода, справедливость, вот наш девиз. Я вас услышал, господин посол». Он повернулся к Секретарю: «Я хотел бы лично допросить этих...обеспокоенных граждан».

«Сейчас это невозможно, господин министр. Они все сейчас занимаются сервисом ветряной станции, я проверил это первым делом. Думаю, посылать кого-то сейчас за ними не очень разумно, снаружи бушуют ветры», — чётко ответил тот.

«Странно», — нахмурился министр. «Вовсе нет, — спокойно ответил Секретарь. — Сейчас идут бури, поломок очень много. Нам повезло, что эти храбрые молодые люди решились в такую погоду отправиться на станции».

Владимир не дал министру развивать тему и широко, лучезарно улыбнулся: «Хорошо, давайте закроем данный вопрос. Я хотел бы вернуться к вопросам более важным». Он выдержал паузу и продолжил: «К вопросам, которые мы обсуждали несколько дней назад. Вы потребовали времени на раздумья. Вчера со мной контактировало наше высшее руководство, они больше не могут ждать».

«Разумеется, господин посол», — кивнул министр и отправил в рот следующую ягоду. Он заметно нервничал.

 

 

Дверь в башню ветряной станции с шумом захлопнулась.

«Я уже внутри», — шепнул Ян в рацию. «Я на третьем этаже», — раздался приглушенный голос в ответ.

Они очень долго искали подходящий вариант смен, при котором в башни попали именно их соратники, однако измученная природа, похоже, сама пошла им навстречу. Снаружи бушевала буря и никто другой не хотел рисковать жизнью. На самом деле к ветрякам можно было пройти под землёй, но в подсознании зелёной стороны глубоко засел страх перед природой. Многие лишь несколько раз за жизнь выходили на поверхность, хотя никакие законы этого не запрещали.

Ян осмотрелся. Он стоял в длинном узком коридоре с металлической винтовой лестницей в конце. Света была немного — светила всего одна лампа, вокруг неё висели паутины. Он подумал, что начало удалось, если Эсфирь наверху, значит, Владимир и его таинственный союзник хорошо поработали и эту башню не охраняют.

Рация затрещала: «Ян, четвёртая башня. Здесь полно охраны».

«Как так получилось?»

«Не знаю, наверное, их не успели отвести».

«Занимайтесь своей работой, здесь чисто. Оставайтесь на связи».

Он осторожно, но уверенно — в конце концов, он же на работе — надел защитную маску и поднялся по ступенькам вверх.

Эсфирь стояла рядом с худым, молоденьким охранником в форме, который мирно спал на полу.

«Полная отключка. Газ — всё быстро», — сказала она Яну, когда тот появился. Он с гордостью подумал, что годы в лаборатории, где они каждый день работали с ядовитыми химикатами, не прошли даром.

«Это...проблема. Мы что, оставим его здесь?»

Ответом был её твердый взгляд: «А что ты предлагаешь?»

«Мы не можем, Эсфирь. Он наверняка погибнет».

Её лицо чуть смягчилось: «Да, но нам нужно быстро делать ноги».

«Мы возьмём его с собой».

 

 

«Начнём с Томонахи, — сказал Владимир. — Наводнения у нашей совместной границы происходят всё чаще, сейчас они повлекли за собой первые жертвы. Мы считаем, что это — ваша ответственность, включая то, что ранен сын нашего министра энергетики. Поверьте мне, сейчас наше руководство не очень расположено к дружеским переговорам».

«Почему же? — спросил министр с деланным спокойствием. — Мы, разумеется, пошлём вашему правительству ноту сожаления, но как мы связаны с этим прискорбным событием?»

«Из-за ваших ветряков полностью разрушены корневые системы, которые задерживали воду, — в тон ему ответил Владимир. — А ваши ветряки, очевидно, влияют на частоту больших волн, хотя мы ещё не определили, как именно».

У министра загорелись глаза, он почувствовал лёгкую добычу: «Раз вы не определили, о чём может быть разговор? Мы отказываемся от ответственности. Но раз вы так считаете….возможно, мы можем поговорить о продолжении поставок в обмен на то, что вы уберёте столько ветряных станций с берега, сколько посчитаете нужным».

Владимир сделал вид, что усиленно обдумывает предложение, и поднял глаза: «Напомните мне, уважаемый министр, как они вообще там оказались. Если я не ошибаюсь, при разделе границ и постройке стены мы так не договаривались».

Ответил Секретарь: «Электричества оказалось недостаточно, господин посол. После того, как зелёная сторона отказалась от атомных станций, мы достигли огромных успехов в обеспечении электроэнергией, однако её оказалось недостаточно для производства синт-пищи».

«Почему вы вообще отказались от атомных станций? Я этого так никогда и не понял».

«Потому что ими хотели воспользоваться неблагонадёжные элементы, — с готовностью ответил министр. — И вам мы также советуем над этим задуматься».

«Кто сообщил?»

«Они — махнул министр рукой на запад. — За океаном. И сразу же предложили свою помощь. Мы вместе создали сеть солнечных и ветряных электростанций».

«Я передам этот совет нашему руководству. То есть, сейчас вы предлагаете нам очистить эту территорию за свой счёт?»

 

 

Они осторожно, в перчатках, снимали щитки с распределительных элементов, и один за другим вырывали предохранители. Охранник всё ещё мирно посапывал, однако то тут, то там он дёргался, вынуждая Яна с Эсфирь внимательно следить за ним.

Затрещала рация.

«Ян, я вышел в туалет, — быстро заговорил мужской голос. —Мы попытались отослать их, но у нас не получилось. Нам срочно нужна помощь от вас, мы сами не справимся».

«Усыпить не пробовали?»

«Пробовали, но мы в одном помещении».

«Они знают о нас?»

«Непохоже. Думаю, просто чувствуют, что что-то не так».

«Ничего не делайте. Мы что-нибудь придумаем. Держите связь».

Эсфирь сняла очередное защитное приспособление и аккуратно положила на пол: «Придумаем что, Ян? Ты собрался как-то перекинуть их сюда? Башня взлетит к чёртовой матери!»

«Ну, она же не сразу взлетит...они увидят, что происходит, и сбегут под землёй».

Она с сомнением отошла снять ещё один предохранитель. Ян глянул в смотровое окно. Синоптики не ошиблись: небо стремительно темнело, занималась очередная гроза. Где-то далеко на горизонте небо уже прорезали молнии. Им пора было сворачиваться и уходить, пока никто ничего не заподозрил.

Затрещала рация: «Ян, у нас проблемы. Тут появился какой-то охранник, он говорит им, что в вашей башне происходит что-то не то. Он сделал два пальца, но я ему не верю. Быстрее сматывайтесь оттуда».

Ян потрясённо выключил рацию. Кто-то знал о них! Предатель? Или Владимир…? Он бросился к Эсфирь разбирать последний щиток. Там, снаружи, раздался гром.

 

 

«….мы можем предложить вам территорию, уважаемый посол, — постучал по столу министр. — Мы успешно выполнили программу по снижению роста населения, однако вы сами говорили, что на атомной стороне оно постоянно растёт».

«Да, мы обсуждали этот вопрос, — с лёгкостью согласился Владимир. — Я в свой прошлый визит взял пробы с почвы и воздуха. В вашей земле не осталось никаких питательных веществ, уважаемые, их полностью вымыла вода, потому что вы вырубили все деревья».

«Но вы должны понять, уважаемый посол, — мягко промолвил Секретарь — что это было необходимой мерой. Когда ветряные станции оказались не в состоянии обеспечить наши потребности, мы построили солнечные. А они требуют места!»

«И технологий! — добавил министр. — Когда солнечных панелей стало не хватать, наши друзья из-за океана построили нам целую фабрику по их производству. Два года назад мы закрыли её!», — с гордостью закончил он.

«Я заметил, в почве много тяжёлых металлов. Кстати, почему ваши заокеанские друзья не построили вам новые фабрики?»

«Возникли некоторые непонимания по финансовым вопросам», — ответил Секретарь.

«Понятно, вам стало нечем платить. И мы опять возвращаемся к первоначальному вопросу. Чем же вы планируете рассчитаться? Землёй?»

«Если вас не устраивают наши прекрасные зелёные земли с панелями и ветряными электростанциями, мы можем предложить вам несколько крупных островов, на которых их пока нет», — предложил министр.

«У нас есть свои острова, уважаемый, и сейчас мы строим свой искусственный. Впрочем, — он нахмурил лоб, — возможно, ваша идея не так уж глупа. Возможно, мы могли бы договориться о солнечных панелях….так, на пробу».

«Теоретически да, но практически это исключено, уважаемый посол, — сказал Секретарь. —Наши мощности задействованы на максимум, мы не можем себе позволить их потерять. И...».

«...вы их больше не производите. Потому что электричества от батарей и ветряков не хватает для их производства».

«Именно так, — кивнул Секретарь. — Так что вы говорили о пробе?»

 

 

Последний предохранитель звякнул о пыльный и грязный пластмассовый пол. Ян взвалил на плечи худого охранника, который то сопел, то на краткий миг открывал глаза и тут же снова засыпал. Эсфирь взяла инструменты. Они медленно спускались по лестнице к выходу. Затрещала рация.

«Ян, этот охранник увёл всех, мы остались здесь. Мы сделаем работу и быстро, быстро сматываемся! Прости, мы не смогли их задержать, они идут к вам!». При его последних словах небо снова загремело, на этот раз намного ближе и громче, чем прежде. Башня содрогнулась.

Эсфирь чертыхнулась? «Ян, нам придётся оставить его здесь! Я не умру из-за него!»

Ян воспротивился: «Если нас сейчас задержат, всё равно всё кончено. Давай, помоги мне….». Оглядываясь и прислушиваясь, они спускались по крутой узкой лестнице, держа наготове шарики с усыпляющим газом. Если они вовремя заметят охрану, может быть, удастся их усыпить...и вытащить...или оставить здесь…

Буря бушевала, молнии взрезали небо совсем рядом, гремел гром, лопасти ветряков накручивали обороты в одной из сильнейших бурь, которые случались на зелёной стороне с того времени, когда её жители с криками «За зелёные земли!» вырубали последние клочки лесов. Провода постепенно нагревались, силу тока больше не сдерживали предохранители. Кое-где пошёл пар, по всей башне пополз запах жжёного пластика.

Они с трудом, поддерживая друг друга, дошли до нижнего этажа. Охранник во сне напевал какой-то грустный, невесёлый мотив. Эсфирь положила руку на металлическую ручку входной двери и в тот же самый момент буря ударила в полную силу. Лопасти ветряной станции завертелись ещё быстрее, ток расплавил провода и верхние этажи башни занялись огнём. В одну из лопастей ударила молния. Изоляция на ободе двери не выдержала напряжения, расплавилась и ручка, за которую взялась Эсфирь, раскалилась.

Она с криком отдёрнула руку, с которой свисали расплавленные ошмётки защитной перчатки. Сквозь них просвечивал жуткий ожог. Замыкание длилось считанные доли секунды. Не будь на ней этой перчатки, девушку сожгло бы дотла.

«Эсфирь!», крикнул Ян и бросился к ней. Охранник с шумом упал на на землю и от удара проснулся.

Девушка тяжело дышала: «Что делать, Ян? Мы не выйдем отсюда!»

Он обнял её за плечи: «Но мы сделали это!». Она с любовью глянула на него, но потом её лицо исказила гримаса боли.

Треснула рация: «Ян, мы сделали это. Мы уходим. Он идёт к вам, у него шрам...»

Прямо перед ними, на полу, открылась крышка люка, подогнанная так умело, что заметить её, не зная заранее, было бы почти невозможно. Над ним показалось бледное лицо мужчины со шрамом на правой щеке. Он приложил два пальца к губам и крикнул: «Быстрее сюда! Не бойтесь!».

Ян кивнул и, поддерживая Эсфирь, полез вниз.

 

 

Коммуникатор Владимира тихо тренькнул, он извинился и прочитал сообщение. Зашифрованное, разумеется. Тут же снаружи грянул раскат грома.

В кабинете министра он только что выложил на стол поросёнка и Второй министр дал волю своему чревоугодию. Жир на его лице блестел в ярком свете ламп, столь непохожих на те, которые висели на проволоке в бесконечных подземных коридорах.

«Уважаемый посол, вы говорите, что не можете больше ждать. Но мы тоже не можем ждать! — он подтвердил свои слова широким запрещающим жестом рукой, в которой зажимал окорок. — Нам необходимы новые поставки, и мы их добьёмся. Мне кажется, наша дискуссия зашла в тупик».

«Каким образом вы этого добьётесь?», — вежливо спросил Владимир.

«У нас есть один товар, который мы можем обменять у атомной стороны, — он плотоядно посмотрел на Владимира. — Это вы. Вы не можете сейчас отсюда уехать, погода не позволяет этого. И я не думаю, что ваше правительство решится на операцию по вашему спасению — вы ведь сами построили все эти заграждения на границах...».

Сердце Владимира пропустило удар. Ещё слишком рано!

«И во сколько вы меня оцениваете?»

«Тысяча тонн, в течении следующего календарного года. И поставки электричества с вашей стороны».

Он удачно изобразил изумление: «Но это же грабёж!»

 

«Грабёж? — отмахнулся министр. — Нет, всё честно. Вы возвращаетесь домой, а мы получаем электричество и продукты. У нас тут в следующем году выборы».

«И, конечно, вы припишете стабильное электричество вашим зелёным технологиям! Враньё!»

Министр пожал плечами: «Никак нет, мы же, как правительство, обеспечим наше население...», — ответил он и потянул руку к пульту для вызова охраны. Но не успел. Во всей комнате погас свет.

Владимир быстро надел маску и фонарик — он не рискнул брать с собой на встречу полноценный прибор ночного видения. Его тусклый свет взрезал темноту. Секретарь в защитной маске одной рукой придерживал у жирного лица министра платок, другой — не давал ему двигаться.

«Давайте быстрее, посол, помогите мне! Сейчас они включат запасники!», — зашипел он сквозь маску.

Владимир раздавил в руке шарик с усыпляющим газом и бросился к ним.

 

Башни пылали. Огонь распространялся быстро, металлические часть плавились и падали, унося за собой куски лопастей, буря грохотала, словно Природа аплодировала этой отчаянной попытке снова оживить бесплодные зелёные земли, и от молний было светло, как днём. Ворон, спасённый Яном, взлетел и с громким «Карр!» устремился в ближайшее укрытие под одно из последних, ещё не срубленных деревьев.

 

Они шли по широкому коридору, Ян поддерживал Эсфирь, а новый знакомый вёл под руки охранника, который ещё не полностью проснулся, но уже стоял на ногах.

«Кто вы? Где мы?» — спросил Ян.

«Это коридоры безопасности, Ян, — ответил мужчина со шрамом. — А я...я просто на вашей стороне. Дмитрий послал меня на вторую башню как раз на такой случай».

«Дмитрий?»

«Вы его не знаете. В общем, это запасные коридоры, они заизолированы. Я отведу вас прямо в Институт, позаботьтесь о девушке. Вы спасали свою жизнь, башни не рассчитаны на такую погоду, и предупредили нас».

«А где оста…?»

Ответ на свой вопрос он получил сразу же. Они свернули в другой коридор, где на земле мирно спал весь отряд, который следил за порядком в той, другой башне.

«Все в безопасности»

 

Месяц спустя они снова встретились в кабинете правительства. На месте Второго министра восседал Секретарь, напротив него — Владимир, а по сторонам — Ян, Эсфирь и несколько других участников подрыва.

«...Второй министр уполномочил меня вести переговоры за зелёную сторону. Он, к сожалению, не может присутствовать лично, — говорил Секретарь. — Именем зелёной стороны, Владимир, я хочу предложить вам постройку атомной электростанции. Здесь, у нас».

«Уважаемый Дмитрий, я полностью на вашей, зелёной, стороне, но вы должны предложить что-то взамен».

Дмитрий кивнул Яну. Тот взял Эсфирь за руку и подошёл к ним. Рука, обожжённая почти до кости при подрыве, вновь ожила. Только на пальцах не было папиллярных линий.

«Мы предлагаем вам —, чуть робко, но чётко сказал Ян, — обменять атомную электростанцию на технологию по восстановлению живых тканей».

Владимир вспомнил о сыне министра энергетики, которому до сих пор грозила ампутация.

«Я уверен, Дмитрий, что мы договоримся».