Имя автора будет опубликовано после подведения итогов конкурса.

Синяя птица

 

Ураган бушевал трое суток. На четвертые ветер пошел на спад и те, кто уцелел, взялись разбирать завалы. Итого: троих упаковали в вакуум, еще пятнадцать человек с травмами различной степени тяжести отправились в санчасть.

Добрынин с растяжением сидел и ждал, когда до него дойдет очередь. Нога нестерпимо болела и начинала опухать. Под руку попалась галька, которой были отсыпаны дорожки. Чтобы отвлечься от боли Добрынин рассматривал гладкие окатанные морем камешки. Когда-то он, развлечения ради, собирал камни в местах, куда забрасывала его работа. Целая коллекция набралась, попадались и красивые поделочные экземпляры: аметисты, сердолики, восхитительная кварцевая жеода. Вот этот, скорей всего агат, Добрынин покрутил приглянувшийся камешек в руках, а может ничем не примечательный халцедон.

Пришла Василиса и поставила ему блокаду, воткнув шприц прямо сквозь штаны, заправленные в ботинки. Велев затянуть туже шнурки и поменьше нагружать травмированную стопу, она умчалась в санчасть. Подошел коллега Илья и протянул руку.

- Идти сможешь?

- Ага. Ползком.

- Ну, сиди тут. Схожу, поищу тебе палку

- Не надо. – Добрынин ухватил Илью за руку и попытался подняться - На тебе поскачу.

Илья хрюкнул, когда высокий и плечистый Добрынин оперся на него. Имя у начальника безопасности было Серафим и совершенно не вязалось с богатырской внешностью. Еще меньше ему подходил короткий вариант имени – Фима. Поэтому все к нему обращались исключительно по фамилии. Вдвоем, они взяли на себя руководство, пока начальник комплекса лежал в лазарете с легким сотрясением. Дел было не мало. Нужно было пересчитать пайки, организовать дежурства, собрать уцелевшие образцы. Последнее он делегировал Илье, а сам – пришлось все-таки сымпровизировать костыль – отправился разбираться со связью. Разрушено было восемьдесят процентов комплекса. Теплицы вряд ли станут восстанавливать. Ценный чернозем выгребут вместе с песком и вывезут на другие комплексы, образцы отправят в Главное Управление на изучение. И останется этот дикий, безлюдный край брошенным и еще больше одиноким.

Изменение климата, после смены магнитных полюсов Земли, поставило человечество на грань выживания куда быстрее, чем прогнозы истощения углеводородов.

Магнитная инверсия остановила работу навигационных приборов, а животные, чья жизнь существовала в миграции от полюса к полюсу, оказались второй ее жертвой. Потом сдал рубежи озоновый слой и электронная аппаратура, вышки связи превратились в бесполезный хлам. Не привычные к такому количеству ультрафиолета растения умирали дольше и нагляднее всего. Эрозия почв, исчезнувший еще раньше Гольфстрим и занятое ветряками западное побережье внесли свою лепту, и лишенная влаги с Атлантики Европа, быстро превратилась в пустыню. Чуть позже, Восточная и Центральная Азия разделили ее участь. Одно радовало. Повышение среднегодовой температуры увеличило испарение воды и большую часть года небо закрывали облака. Стремительное потепление спровоцировало таяние вечной мерзлоты. И к пустыням в центральной части Евразии добавились провалы грунта на севере, а более-менее пригодные для земледелия участки земли превратились в болота.

Меланома стала «чумой двадцать первого века». Правила, вроде «одна семья – один ребенок» или добровольная эвтаназия по достижении шестидесяти лет, с передачей права на ресурсы родственникам быстро сменились лозунгом «Здоровые дети – наша цель и наше будущее!» А до шестидесяти больше никто не доживал. Люди перебрались в Заполярье. В крупные города, подальше от побережья, насколько это было возможно. Ледяной панцирь таял, а северные моря раз за разом демонстрировали свой буйный нрав, отбирая у человечества сушу. Поэтому все крупные производства организовали в субарктике. Здесь же заработали одиннадцать аграрных комплексов: на Урале, на плато Путорана и на Таймыре. Двенадцатый – в Хибинах – был селекционным. Сюда-то и назначили Добрынина полгода назад обеспечивать безопасность, когда идеи о равном разделении ресурсов не зависимо от расположения зазвучали вслух без всякого стеснения.

Увы, Хибины не подтвердили свою надежность. А к вечеру стало понятно, что связи нет. Пришла очередная магнитная инверсия.

Последний раз она случилась семь лет назад и затянулась на два года. Катера на магнитных подушках были абсолютно бесполезны, хоть и пострадали меньше всего. А значит спасение утопающих стало делом самих утопающих.

Приняли решение собрать из поломанных вездеходов на шинах сверхнизкого давления один целый и пробиваться в Архангельск. Там были военные и флот, которые могли провести эвакуацию.

В вездеход загрузили еду, защитные костюмы, одеяла и навигационное оборудование. Последние упаковали в громоздкие защитные кожухи, так что место для пассажиров осталось совсем мало.

В дорогу собрались вчетвером: Добрынин, Илья – как оказалось, не только агроном, но и толковый механик. Полный тезка былинного героя – Алеша Попович и Василиса. Причем, ее-то никто брать не собирался. Но девушка безапелляционно заявила, что добираться им недели две, а в дороге может случиться, что угодно и медицинский работник лишним не будет.

Тут, как говорится, не поспоришь. Пришлось взять...

 

Василиса крепче ухватила ременную петлю прикрученную шурупом к стойке и постаралась удобней расположить голову на сгибе локтя. Добрынин рулил, а Василиса «бдила» – развлекала разговорами, отмечала на карте знаки населенных пунктов, которые проехали. Илья после целого дня за рулем свалился с головной болью и Добрынин сказал, что за руль он сядет только в случае крайней необходимости. Илья рассердился и ушел спать, отказавшись от таблеток, которые настойчиво совала ему Василиса.

- Ничего. Сейчас уснет покрепче, всандалишь ему укол какой-нибудь и будет как огурец. Зеленый, но бодрый! – пошутил Добрынин.

Василиса промолчала и не стала напоминать, что большую часть медикаментов Добрынин велел оставить. Дав добро, только на экстренную аптечку, обезбол и хирургические инструменты. Хибины – горы, а не теплицы – затянутые серой дымкой, словно скорбной вуалью, молчаливо провожали их. До самого пролива вела старая укатанная дорога.

- Жалко, что Питер в стороне останется.

Добрынин хмыкнул.

- Что там делать? Смотреть на затопленные дома?

- Говорят, там красиво.

- Ну да, с тех пор как Москва в карсты провалилась, у нас только одна красота осталась – Питер!

- Кан-да-ла-кша – Прочитала Василиса облупившуюся надпись на дорожном щите.

- Да не заморачивайся ты. Вон уже пролив видно. Давай, поднимай мужиков, форсировать будем.

Еще раньше договорились, что при пересечении водных препятствий – как выразился Добрынин – никто не будет спать, а все будут в кабине готовые в случае чего выскочить наружу. Но первый заплыв прошел без приключений, Кольский полуостров остался позади и перед ними лежала во всей красе Восточно-Европейская равнина. А спустя несколько дней выяснилось, что путешествие займет намного больше времени. Ехать, как планировали вдоль побережья не получиться, колеса вязли в илистой няше отливов. Решили ехать частично затопленными дорогами.

Одну ночь вообще простояли, пережидая ветер. Василиса сидела, уткнувшись носом в стекло и глядела, как порывы ветра гнут мощные стволы деревьев. Середина июня – самый разгар белых ночей. Они остановились на опушке мертвого леса. Погибшие деревья, без листвы и с ободранной корой, вызывали острую жалость. Словно брошенные дети они тянули руки-ветви к небу, безмолвно крича – за что?

Илья поставил перед ней открытую банку консервированной каши и торчащей из нее ложкой.

Василиса взяла еду и зашипела. Жестяные бока были горячими.

- Горячо, что ли?

- Это наш богатырь перестарался – подал голос Добрынин.

- Я же не специально! Я первый раз кашу грел!

Возмущенно завопил Алеша!

- Ну, с почином, блин!

Василиса поискала глазами, чем можно перехватить горячее. Привычка Ильи начинать разговор с «ну» ее раздражала. Под рукой ничего кроме одеяла, в которое она куталась, не нашлось. Аккуратно завернув в него консервы, Василиса достала ложку и подула. Снаружи тоскливо завывал ветер, слушать его было жутковато, первым не выдержал Алеша.

- Слышали про Сталинский план преобразования природы?

- Ну, немного.

- А я не слышала – Василиса, повернулась к Алеше.

- Так там такая штука была интересная. После войны случился голод, потому что была засуха и урожай погиб. И ученные посчитали, что засуха была из-за ветра, который дул с юга. Мол, он горячий и влаги в нем нет и еще куча фактров. Короче, смысл Плана был в том, что достаточно засадить пол Союза деревьями и все наладится. Попрут урожаи, животноводство...

- И что, сработало? – спросил Добрынин.

- А как же! Только все это потом свернули. Посчитали неперспективным. И документацию всю уничтожили. А когда остатки ГЗЛП исчезли, обратно вернулись суховеи и вот это вот все.

- Тут, братцы, вся экосистема поломалась, не только ваши ГЗЛП.

- А я их, видел. – тихо произнес Илья.

Все посмотрели на него.

- В Поволжье. Город еще такой есть, в честь героя названый. Чапаевск!

- Ты был в Поволжье? – уточнил Добрынин – А за каким счастьем?

- Мы архивы искали. Там какой-то аграрный институт был, один из самых старых.

Алеша удивился.

- И как, нашли?

Илья отрицательно покачал головой.

- Там, как раз плотину прорвало. Не везде можно было добраться. Но институт этот стоит до сих пор.

- Мы поэтому занимались выведением пород деревьев устойчивых к высоким дозам ультрафиолета? Потому что есть надежда, что не все документы уничтожены?

Илья кивнул.

- Не надежда, точные сведения.

- На этой позитивной ноте предлагаю завершить беседу и разойтись по постелям, – заключил Добрынин – На отдых даю четыре часа. Прошу не опаздывать.

Василиса торопливо доела остывшую кашу и глубже зарылась в одеяло. Алеша собрал пустые банки в мешок.

Гадить не позволю! Объявил в начале их пути Илья и они послушно тащили весь мусор с собой. И даже Добрынин, хоть и ворчал, но сдавал банки дежурному или собирал сам, когда отвечал за кухню. Василиса подумала, что не заснет под этот вой, но провалилась в тяжелый сон, едва сомкнулись веки.

Ей снился лес, посаженный ровными полосами. Эти полосы тянулись бесконечно от Белого моря до Каспия, а между деревьями катила волны Волга.

 

- Что это за железки?

Василиса указала на ажурные конструкции, торчавшие на горизонте. Они были похожи на гнутые опоры ЛЭП. Добрынин приставил ладонь козырьком ко лбу и поглядел в указанную сторону.

- Это стартовый стол.

- Чего?

Они ехали уже неделю по болоту, переваливая через поваленные стволы. Но под колесами угадывалась дорога. Добрынин вел вездеход, ориентируясь по солнцу и не слушая Илью. Главный агроном уверял, что они заплутали. Предлагал вернуться пока не поздно.

- Поздно – возражал Добрынин и пер вперед, как на танке.

В итоге: одно колесо пробито, а предполагаемая дорога уперлась в колючую проволоку.

- Это Плесецк.

- Ну вообще, здорово! Теперь нас повяжут военные и нам придется доказывать, что мы не мародеры!

- Не повяжут – Добрынин был спокоен, в отличие от Ильи – он заброшен.

- А точно?

- Точно, Алеша, точно.

Алеша скривился, он терпеть не мог, когда его так называли. Он был самый младший в группе, к тому же студент. И настоять, как Добрынин, на выборе имени не умел.

- Тогда может, поищем, чем колесо починить?

Он пошлепал к колючке. Добрынин его остановил.

- Погоди не лезь! Сейчас принесу пассатижи.

Серые здания с обсыпавшейся штукатуркой стояли на возвышенности, со временем превратившейся в остров. Василиса буквально выползла на бетонные плиты. Идти по воде в высоких сапогах, к тому же больше размеров на пять – то еще мучение.

Ее подхватил Илья

- Давай, не раскисай! Сейчас пробежимся по казармам, может и помыться удастся. И поспать нормально.

- Поспать – прохрипела девушка – это хорошо.

Алеша подал руку Добрынину, которого на подъеме опять подвела нога и спросил.

- А почему они брошены-то?

- А что тут делать? Ждать пока окончательно затопит? В космос больше не летаем. Вывезли все ценное, чтобы не тратить ресурсы на охрану и бросили... А про помыться и поспать, это ты хорошо заметил. Только сначала надо вездеход подчинить и перегнать сюда. Так что не разбредаемся, а решаем, откуда начнем поиски и двигаем в ту сторону.

- Елки-палки! Ты еле ползешь, чего ты искать собрался?

Илья потер устало лицо и огляделся.

- Алеша?!

Парня нигде не было видно.

Добрынин выругался. Когда пацан успел свалить?

- Мужики, смотрите, чего нашел?

Алеша выглянул из-за угла ближайшего здания и поманил рукой.

- Выпороть, что ли – проворчал Добрынин и захромал к Алеше

- Не поможет – ответил Илья и пошел следом.

Василиса пробормотала себе под нос.

- Мужики, ага...

За зданием обнаружилась площадь, а на площади постамент.

Добрынин присвистнул от восторга.

- Это что за... – Василиса запнулась, подбирая слова.

На двух постаментах стояли машины. Громадные колеса упирались в гранитные опоры. Выкрашенные синей краской днища были изогнуты, как у лодок по бортам шла белая полоса. На одной стояла странная конструкция – автомобиль со стальными дисками вместо колес.

- Синяя птица. Спасательный комплекс Синяя птица!

Добрынин, забыв про хромоту, бросился к машинам

- Лешка! Ты – молоток!

- Эй-ей. Потише, Добрынин!

Илья подскочил к нему.

- Да ладно! – Добрынин потянул на себя дверь кабины – Мы же теперь, можем вернуться и сами всех вывезти!

Дверь на удивление легко поддалась и Добрынин полез во внутрь.

Илья с сомнением заметил.

- Если получится завести?

- Харьковчанки в Антаркиде легко заводились на морозе, даже после нескольких лет простоя. Ответил Добрынин. Он пошарил под потолком, потом наклонился и зашарил под сиденьем. Распрямился и недоверчиво выдохнул.

- Ключ.

Василиса раздраженно притопнула ногой.

- Может вы объясните уже, что это за «комплекс» и чему вы так обрадовались? Нам ехать надо, а не рухлядь изучать.

- Это не рухлядь, милая Василиса, – Добрынин вылез из машины и любовно погладил стальной бок - Это уникальный поисково-спасательный комплекс машин повышенной проходимости, придуманный специально для спасения космонавтов. Вот это…

Он опять погладил машину

- Это пассажирская машина с медицинским оборудованием. Хотя, не думаю, что оно сохранилось. А вон та, - Добрынин указал на соседний постамент – Грузовая, с краном. А главное: с болотоходом на шнеках – вот эта машинка наверху.

- А почему они здесь?

- Потому-что это космодром. Где ж им еще быть?

- В любом случае. Никто в своем уме не оставил бы здесь машины с полными баками бензина. И даже если мы сольем весь бензин из нашей машины. Нам не хвати доехать до Кольского.

Илья потер руки и заметил, подумав.

- Надо поискать. Не думаю, что вывезли все запасы топлива. Военные, они запасливые. Везде, где они есть, всегда что-то заныкано.

- Да ладно вам, - Василиса засмеялась – Даже если и оставили что-то, за столько лет любой бензин станет непригодным.

Алексей повернулся к совершенно очумевшей от происходящего Василисе и сказал:

- Шестьдесят шестой, армейский бензин и двадцать лет не теряет своих свойств. Так что имеет смысл поискать.

- Найдем, – Добрынин спрыгнул на землю. – Закопан где-нибудь.

 

Уезжая, Василиса долго смотрела на удаляющие здания. Пока они окончательно не растворились в дымке сухих деревьев. Машины шли ходко, не чета пневматикам. Решено было забрать обе. Добрынин крутил руль и рассуждал, как лихо они домчат до Хибин, эвакуируют пострадавших, а потом можно и в Поволжье рвануть за этим самым Планом.

Что обсуждали во второй машине Илья с Алешей, не сложно было догадаться. Наверно, тоже самое – перспективы использования находки. Василиса задумалась. Хочется ей поехать в еще одно такое путешествие? Скорее да, чем нет.

Она посмотрела в боковое зеркало. Не имея связи между собой, они договорились подавать условные сигналы фарами. Машину потряхивало и было не понятно: сигнализирует Илья или это отражается солнце. Да, это всего лишь солнце. День выдался по-летнему жарким.

Над болотом летела Синяя птица...