Вектор вторжения
1.
В старых рассказах постапокалипсис обычно описывался набором штампов: кислотные дожди, отравленный воздух, люди в противогазах. На этой улице было чисто и тихо. Серая пелена затягивала осеннее полуденное небо, укрывая солнце и серебристую сигару «Велтистова» – большого атомного дирижабля, висевшего над городом.
– Как ты там? – спросила Лина.
Сейчас она сидела в кресле в операторской «Велтистова». Грустная и подавленная.
– Нормально, – ответил я.
Мы вместе росли в приюте – её родители погибли в приграничном посёлке Аута во время биоблокады, а я был осиротевшим беженцем из Парка. Лина была рыжеволосым и зеленоглазым ураганом, который было невозможно остановить или задержать. Она бы уже задала сто вопросов, но сейчас…
– Думаешь про Купол?
– Угу.
Я невольно посмотрел туда, где над стенам и крышами высился призрачный силуэт геодезического купола – ажурной конструкции, возведённой два с половиной года назад на взлётной полосе местного аэродрома.
Купол был самым большим форпостом Аута в регионе. Он служил и базой и исследовательским центром, и местом адаптации тех, кого получалось спасти из местных шелтеров. Ещё до его постройки, Аут старался помочь всем по мере возможности. Спасательные партии обследовали и «распаковывали» шелтеры, где ещё оставался кто-то живой. Местную биосферу постепенно приводили в порядок – уже можно было спокойно передвигаться по городу не рискуя стать жертвой одичавших бегунков, свалиться в яму кротового льва, или просто отравиться спорами мутантного термика.
Двое суток назад Купол замолчал. «Велтистов» совершал плановый поиск, Проф почуял неладное и сразу же развернул атомоход. Дирижабль двадцать часов шёл на предельно допустимой скорости, но все равно опоздал. Обитатели Купола погибли.
– Знаешь, – сказала Лина. – Я сначала разозлилась на тебя, что ты не взял меня под Купол…
– Я…
– …я знаю почему ты считал, что рискуешь меньше всех нас. Но я злилась: ты не взял меня с собой, мне нужно было сидеть тут и, пока ты работал с реактором, гадать – накроет тебя эта чума или нет? А потом, когда ты нашёл ребёнка… – она вздохнула.
Детский крик преследовал меня все то время, пока я пробирался сквозь мёртвый Купол, чтобы остановить реактор. Оставшаяся без оператора система могла пойти вразнос в любой момент. Я отключил все эмоции до тех пор пока реактор не перестал представлять угрозу. А потом нашёл трехмесячную девочку в руках мёртвой матери – голодную, в испачканных пелёнках, но живую. Первую из тех семнадцати детей, которые пережили гибель Купола… А сейчас я не мог отделаться от глупой, иррациональной и навязчивой мысли – что было бы не успей я к ней?
С одного из перекрёстков открывался вид на озеро, покрытое плотной плёнкой зловонной зеленоватой жижи, гасившей волны. Я порадовался дыхательной маске. Я предпочёл бы обойтись без неё, но Проф настоял и после того, что случилось с Куполом, я не мог его упрекнуть.
– В лаборатории что-то обнаружили? – спросил я, чтобы нарушить молчание.
– Они начали всего десять часов назад. Так что без новостей. Все умерли от – цитирую – «сильных болей». Записи в чипах говорят, что смерть была почти одновременной.
– И все? А причина?
– Непонятна.
– То есть как? Вообще?
– Вообще. Ни патогенных микроорганизмов, ни токсинов, ничего. Защита Купола не зафиксировала пробоев.
– То есть они не вычислили вектор вторжения?
– Не вычислили. С другой стороны – вот как ты себе представляешь вторжение под Купол? С его-то системами защиты. Пробой защиты? Агрессивная фауна? Флора?
– Все это время ломаю голову. Думаю, не только я. Однако, факт.
– Факт. Хорошая новость в том, что спасатели все целы. Чем бы эта пакость ни была – под Куполом её уже нет.
Я вздохнул.
– Я на месте.
Вокзал оказался длинной прямоугольной коробкой из желтоватого камня.
– Что мы тут делаем?
– Всему своё время.
Термик, покрывавший стены зала пригородных касс, ощутил моё присутствие. По стенам пробежала световая волна, активировались биолюминисцентные «гнилушки». Засветились рекламные полотна, вспыхнули вывески. Следом проснулись «гнилушки» радиодиапазона, наполнив эфир станции сообщениями и данными.
Термик спроектировали в Парке, его разновидности, могли служить покрытием, одеждой, очищать воздух, поддерживать постоянную температуру и влажность, улавливать пыль и выполнять ещё бесконечное количество задач.
Я спустился к платформам подземки. «Гнилушки» сопровождали меня световой волной. Тут не было эха – термик глушил звуки. Тишину нарушали лишь тихие вздохи дыхательного аппарата маски, поэтому негромкий угрожающий стрекот ударил по нервам.
Жнец!
Чёрный, как капля нефти на асфальте, он выглядел, как среднее между богомолом и скорпионом и доставал мне до груди. Жнец угрожающе поднял хватательные ноги. Повернул туда-сюда треугольную голову. На хелицерах янтарно поблёскивал яд. Откуда-то со стороны железнодорожных платформ протрещало ещё одно стаккато. Здание начало наполняться грозным стрекотом.
– Ты переполошил весь рой, – обеспокоено сказала Лина.
– Не мешай, – я вздохнул и сосредоточился.
[контакт]
Жнец застыл. Потом озадачено повёл конечностями. Хелицеры закрылись. Мой биочип состыковался с нервным центром жнеца и через него вошёл в коллективное поле роя.
Жнец был далёким потомком специально выведенных лабораторных дронов Парка – одичавший, развивший стайный инстинкт, словом ушедший в вольное плавание, однако сохранивший в нервной системе все необходимые управляющие структуры и интерфейсы и даже копирайт Hifadhi AG.
Я отправил команду. Жнец издал ещё более грозное стрекотание. Из темноты возникло ещё два стрекочущих и машущих конечностями в такт жнеца.
– Эва! – сказала Лина. – Ты меня разыгрываешь? Я тут, понимаешь, вся извелась – звать или не звать подмогу! А он заставляет их маршировать!
– Ладно, ладно, сознаюсь. Хочешь они для тебя что-нибудь станцуют?
Она вздохнула.
– Не мучь зверушек, отпусти с миром.
Троица пискнула и засеменила подальше от меня, издавая панические трески. Им вторил остальной рой.
– Каждый раз, когда вижу такую магию – понимаю, почему ты оставил себе биочип.
Лине, как и большинству выросших в Ауте, имплантировали кремниевый наночип в левую лобную пазуху. Я был беженцем из Парка, поэтому мой чип был биологическим: сложная колония симбионтов, выполнявшая примерно те же функции. Его можно было заменить на кремниевый, но я не стал. Приходилось носить браслет с переходником-ретранслятором – чтобы обеспечивать связь с чипами Аута, но эти неудобства окупались возможностью прямой связи с продуктами биотеха.
– Хочешь такой же? У меня как раз отпочковался запасной, – я клонировал чип перед вылазкой в Купол.
– Конечно хочу! – ехидно согласилась Лина. – Впрыснуть его себе в нос и заделаться рептилоидом!
Она, как и я, любила конспирологическую литературу, благо её запасы в шелтерах были неисчерпаемы.
– Чипируйся! Вступай в ряды биотеха!
Лина фыркнула. Это был просто безобидный обмен шутками. Лина всегда вставала на мою защиту, особенно в первое время, когда кто-то пытался задеть меня в приюте.
– Ты пропадае… Что-то шум… т в …нале.
– Похоже, мой браслет, – я огляделся. – Наверное, «гнилушки» фонят. Сейчас верну жнеца и погоню его вывесить антенну на крыше.
Я прилепил ретранслятор к колонне у платформы и бросил конец паутинной антенны жнецу. Тот подхватил его и засеменил прочь.
– Теперь лучше, – сказала Лина.
– Хорошо, – я зажёг фонарь, спустился с платформы и пошёл по тоннелю, стараясь держаться правой стены.
2.
– Это бегунки?
– То, что от них осталось, – уточнил я, освещая тела, лежавшие вдоль тоннеля.
Бегунки выглядели как очень большие – размером с вагон метро – муравьи, такого же чёрного цвета, как жнецы. Их прототипом послужили муравьи-катаглифы: быстрые и хищные. Инстинкты постарались заблокировать, но без подкормки все равно оставался риск, что бегунок перейдёт на подножный корм. А уж одичавшие бегунки были очень опасны.
Тела бегунков лежали вдоль всего тоннеля – насколько хватало света фонаря. В тоннеле не было рельсов – гладкая поверхность, сцементированная слюной бегунков, отполированная миллионами ножек и вездесущий термик на стенах.
– Заметь – они без транспортных контейнеров.
– Что с ними случилось?
– Их использовали и бросили. Они стояли тут, пока не умерли от голода.
– И не попытались попробовать друг друга? Получается, они не дикие?
– Самый что ни на есть промышленный вариант. Если найдём королеву, узнаем больше. Кстати, – сказал я, оглядывая термик на стенах. – Тут водятся мозгожорки.
Лина застонала. Мозгожорки были главным её страхом. Так окрестили слизняков, которые подкарауливали спящих и, выделяя специальное обезболивающее, через ноздри забирались в носоглотку – а оттуда через пазухи добирались до мозга. Они сохранили в генах клеймо и интерфейс Парка, но мы пока не разобрались, кем они были в прошлой жизни и чем их так привлекали мозги потому, что серое вещество они не трогали. Жертва наутро вообще могла не заметить вторжения – только слизь на лице. При всей безвредности, мозгожорки пугали Лину и вызывали у неё иррациональное отвращение.
– Их тут мало, – сказал я. – Так что твой ценный мозг в полной безопасности.
Я дошёл до специальной камеры, где располагалась королева – мёртвая и истощённая.
– Мы вовремя. Ещё часов пять и нервная ткань начнёт деградировать. Посмотришь логи? Программирование бегунков обычно идёт через королеву, так что есть шанс, что мы узнаем что они тут возили.
– Конечно, давай их сюда.
[дамп]
Я пошёл дальше по тоннелю.
– Приняла. Так зачем тебе этот вокзал… это метро?
– Посмотри в базе [линк-запрос].
– Открываю… инфраснимки?
– Да. Данные за последние полгода.
– Но зач… оппа! Там убежище! В смысле – шелтер! – Лина, замялась, пытаясь подобрать нужный термин.
У поисковиков не было строгой терминологии. Убежищем обычно называли что-то технологическое – вроде систем Аута, а шелтером – выращенное на биотехе убежище.
– И убежище, и шелтер.
– А, видели такое. Сначала – убежище, потом шелтер?
– Точно. Очень-очень старое убежище, из которого потом сделали шелтер.
– …то есть они начали строится ещё до биотеха? До Парка?!
– Бери выше – судя по данным городского архива – ещё до Аута.
То есть где-то в начале первого экологического кризиса. Когда более цивилизованные миры нашли удобную для себя схему, вывозя свои производства в миры менее цивилизованные. С точки зрения цивилизованных миров схема, когда продукты производства вывозятся к ним, а производства – и их отходы остаются в странах третьего мира была безупречной, благо руководство третьего мира всегда можно было купить. Однако, жители менее цивилизованных миров в какой-то момент осознали, что (а) совсем не хотят жить в загаженном и отравленном мире, (б) товарами и прочим с первым миром делиться совсем не обязательно. Так возник Аут.
– И чем же оно тебя так заинтересовало?
– Посмотри карту внимательнее. В динамике.
– О, вот в чем дело. Тут все ожило пару месяцев назад! Вот эти нагретые штуки – это радиаторы и оголовки фэ-вэ-у? Верно?
– Верно. Три с половиной месяца назад сюда кто-то пришёл и запустил шелтеры заново. Я собирался посмотреть ещё до того, как все случилось с Куполом. А сейчас подумал, что это все может быть как-то связано. Предложил Профу…
Я предложил эту вылазку, надеясь переключить Лину, которая переживала гибель Купола. А сейчас мне пришло в голову, что, возможно, Проф хотел занять делом и меня.
Лина молчала, переваривая информацию.
Мы находили шелтеры по большей части мёртвыми. В старых убежищах Аута главными опасностями были поломки и риск истощения ресурсов – прежде, чем соседи успеют прийти на помощь. В совершенных, способных получать ресурсы из окружающей среды, шелтерах второго экокризиса главным врагом – помимо соседей во время «войн убежищ» – оказалась депрессия. От внешней среды отгородиться сравнительно легко, а вот от себя не убежишь. Биотех позволял существовать долго, но их обитатели чаще всего впадали в депрессию и включали режим эвтаназии – если он был предусмотрен, если нет – изобретали что-то по своему вкусу.
– Ты начал не с инфракартинки, – уверенно сказала Лина. – Я тебя знаю. Ты нашёл что-то ещё.
– Угадала. Я нашёл бухгалтерию.
– Э? Документацию о расходе… денег?
– Именно. В городе нашли несколько капсул хранения данных. С информацией. Представляешь, они в первую очередь заботились о финансовой документации.
– Знаем, знаем.
[картинка: царь-кащей чахнет над златом]
– И на это убежище потратили много денег.
– Как на самолёт?
– Как на несколько атомоходов типа нашего «Велтистова».
– Ничего себе!
– Его начали строить, подгадав время – станция была закрыта на ремонтные работы. Тут есть отдельная ветка метро – чтобы завозить технику и вывозить грунт.
– Но зачем его строить именно под метро?
– Масса преимуществ. Можно подключиться к метрошным коммуникациям – и сэкономить на энергии, воде, канализации. Можно приходить и уходить незамеченным – кто обратит внимание на человека, проходящего через служебный вход?
– Зачем?
– Зачем прятаться? Чтобы не делиться, – отрезал я и почти увидел, как Лина поводит плечами.
– Запереться и наблюдать апокалипсис по телевизору? Не пытаясь никому помочь?
– Да.
– Бррр. Самое паршивое, что можно себе представить. Но зачем?
– Стать хозяевами нового мира.
– Очередные короли без королевства. Откуда ты знаешь?
– А они все так думают. Пересидеть других и править миром.
Лина вздохнула. Установка «запереться и ждать» противоречила всему её существу.
– Ну и я решил посмотреть, что же это за шелтер-люкс такой.
– И обнаружил, что три с половиной месяца назад кто-то в нем поселился?
– Ага.
– Между прочим, – сказала Лина, – королеву бегунков тоже запустили в рост три месяца назад.
[анимированная схема метросети]
– Что это?
– Схема перевозок из транспортных логов. Сюда завезли только эмбрион королевы и стартерное питание. Дальше она порождала бегунков и отправляла их по местной сети.
– Угу.
– Если совместить карту и маршруты бегунков получается интересно – они последовательно запускали убежища вдоль метроветки. Я посчитала баланс перевозок. Они добыли из местных шелтеров много ресурсов. Часть ресурсов шла на поддержание работы шелтеров и воспроизводство бегунков, а остальное…
[таблица и график]
[поясняющая картинка: горы еды]
– И куда оно подевалось?
– Куда-то за пределы города. Когда Проф развяжется с эвакуацией, попрошу его просканировать те края. Какие они молодцы, а?
– Гроссмейстеры, прямо.
Управлять работой биошелтера сложнее, чем вести дирижабль в бурю. По ходу дела все время приходится балансировать кучу случайных факторов. А уж запустить такую транспортно-производственную систему в таких масштабах – трюк сродни жонглированию стоя на канате и с волчком, вращающимся на макушке. Все это хозяйство выращивали так, чтобы оно не завяло, не сгнило и дало максимальную продуктивность на доступных ресурсах.
– Твои коллеги, – сказала Лина.
[картинка: озадаченный котёнок]
– В смысле, тот же тип мышления… ну, вся эта ваша химия.
Я хмыкнул. Программирование биотеха было сложной задачей. Каждый элемент мог иметь множество побочных связей. Стоило тронуть что-то одно – «ползло» все остальное. Это требовало интуиции и кое-где даже эмпатии и оставалось больше искусством, чем наукой. Лина, которая сама была талантливой электронщицей и программистом, как-то полюбопытствовала. Я попробовал объяснить ей основные принципы. Она слегла с головной болью, некоторое время очень странно на меня смотрела и теперь воспринимала нейросхематику, как некое шаманство.
– Интересно, почему они бросили бегунков? – сменил я тему. – Как-то расточительно для таких умников.
Повисла пауза. Лина просматривала логи. В анализе данных ей не было равных.
– Мне это не нравится.
[картинка: любопытный котёнок]
– Трое суток назад они перестроили всю систему. До того это были общие ресурсы: еда, вода и энергетики в пропорциях. А потом все бросили на производство и транспортировку энергетика. Поломали всю схему и выжали шелтеры досуха.
Энергетиком называли универсальный органический субстрат. На нем мог работать биотех шелтеров, его можно было использовать как корм для бегунков и так далее.
– Что-то случилось.
– Похоже на то. Они сменили не только номенклатуру по грузам, но и транспортную схему.
– Даже так?
– Смотри сам.
[карта]
– Они осваивали шелтеры вдоль этой метроветки. Примерно три дня назад сделали следующий шаг и переключились с городской ветки на шелтер у пригородной ветки.
– И вот тогда все случилось?
– Да. Энергетик они уже таскали по этой пригородной ветке. Посмотри схему.
– Вижу. Ты обратила внимание?
– На что?
– Конечные точки новой линии. Это шелтеры в пригородах, вокруг аэропорта, – сказал я. – Обозначь Купол.
Схема поменялась. Из «стебля» линии метро маршруты бегунков радиально расходились к шелтерам, которые неровным кольцом «лепестков» окружали Купол. Цветок смерти.
– Когда говоришь закончились эти перевозки энергетика?
– Пятьдесят два часа назад. За два часа до гибели Купола.
3.
Шелтер выглядел вполне уютно. Для среднего жителя Аута биотех – это что-то слизкое, с шипами, со щупальцами и в том же духе. В реальности все это проектировали люди – и чаще всего для людей. Этот шелтер не был исключением – округлые своды приятного цвета, отделанные «деревом под дерево», освещённые тускловатым светом аварийных «гнилушек», удобная мебель, эффективные системы очистки и фильтрации, пищевые процессоры – все продуманно и вписано в объёмы старого многоуровневого бункера.
Я нашёл и отправил Лине системные журналы, а заодно заглянул туда сам. Обитатели (довольно большая община) отчаялись и четыре года назад запустили процедуру эвтаназии.
– Нашёл кого-нибудь?
– Что-то не так.
– Что?
«Слишком простая охранная система»
– Почему текстом?
«Не мешай»
Я сосредоточился. Закрыл глаза.
«Этот шелтер с секретом. Тут есть капкан. Нужна хлопушка»
– Сообщу на мостик…
[картинка: динамитная шашка]
– Не понимаю, – добавила Лина после паузы. – Зачем снабжать убежище таким… капканом?
«От незваных гостей, желающих поживиться ресурсами»
– Но это же убежище! Как они могли отказать в помощи…
«Могли»
– Потому и вымерли. [картинка: сердитая лисичка]
Пауза.
– Тут какой-то подвох.
«В смысле?»
– Они суициднулись, но при этом оставили капкан на взводе?
«Целиком в их духе»
– Ладно. Эта логика от меня ускользает. Но он сработал почти трое суток назад!
«А точнее?»
– Семьдесят часов назад, судя по логам шелтера. Полная блокировка целого этажа… одиннадцатого. Похоже, этот капкан прихлопнул там нашего гроссмейстера. Ты уверен в том, что сейчас он взведён?
«Эти штуки обычно многоразовые»
– А ты веришь в то, что наш умник, три месяца выстраивавший местные шелтеры, до такой степени беспечен, что попал в этот капкан?
«Даже опытные парашютисты ломают ноги. Он мог спустить капкан случайно»
– Если его прихлопнуло капканом, то кто перепрограммировал бегунков?
«В смысле?»
– Эта задача – когда они начали таскать энергетик по шелтерам вокруг Купола.
«Хочешь сказать, это произошло уже после срабатывания капкана»
– Именно. Я сверила логи королевы и шелтера. Капкан сработал семьдесят часов назад, перепрограммирование курса произошло шестьдесят восемь часов назад. Через два часа после срабатывания, – добавила она на тот случай, если до меня не дошло.
«Нужна хлопушка?» – вмешался Проф с мостика.
[координаты, мощность]
«Будем готовы через минуту»
«Вы ещё не ушли на эвакуацию малых куполов?»
«Нет. Я все остановил. То, что вы раскопали ставит много вопросов. Эти шелтеры вокруг Купола…»
[схема]
«…они все сожжены. Прямо вот хоть эти байки про Оранжерею вспоминай»
Иногда нам попадались шелтеры, разорённые какой-то внешней силой. Их выжигало дотла, поэтому было сложно сказать, что именно произошло. Ходили упорные слухи про некую Оранжерею – наследницу Парка, которая подгребала под себя все оставшиеся ресурсы и – конечно же – мечтала о новом господстве.
«Сожжены? Когда?»
«Как ты понимаешь, логов не осталось. Но я почти уверен, что они выгорели двое суток назад… Хлопушка готова»
Я покачал головой. Оранжерея. Если она действительно существовала, то вполне могла затеять такую штуку, чтобы изгнать Аут. Только этого не хватало.
«По моему сигналу… три, два, разряд!»
Где-то снаружи в землю вонзилась рукотворная молния. Охранные системы шелтера переключились на внешние сенсоры. Нейроматика охранной системы балансировала приоритеты и энергетический фейерверк снаружи был явно приоритетнее какого-то чужака, который пока никак себя не проявил. Пока охранная сеть изучала угрозу, я активировал заготовку, которая пошла сразу по нескольким векторам вторжения. Три система успела заблокировать, четвёртый прошёл внутрь, дав мне права администратора. Ещё несколько действий – и из незваного чужака я превратился в полноправного хозяина шелтера. Остальное было делом техники.
– Все. Отбой. Спасибо.
– Не за что.
– Вы ещё будете здесь?
– В окрестностях. Хочу проверить куда бегунки таскали еду.
– А я поищу гроссмейстера.
4.
Капкан заблокировал все помещения одиннадцатого уровня и отключил его от воздухоснабжения. Предполагалось, что угодившие в ловушку окажутся заперты и задохнутся, как крысы в закупоренной банке. Получив права хозяина шелтера, я разблокировал замки, вернул все к норме и выкрутил вентиляцию на максимум, но все равно не будь у меня маски – пришлось бы ждать. Этот уровень выполнял функцию релаксационного комплекса: сауна, бассейн, зелёная зона, спортзал, живой уголок и даже скалодром. Искать можно было долго, но я заметил тонкие нити корней, опутывавшие все вокруг и догадался пойти по ним.
Сигнал не проходил так глубоко, поэтому мне пришлось задействовать систему связи шелтера и послать сообщение наружу по открытому каналу.
«У нас выжившие»
[картинка]
Гроссмейстеров оказалось двое – парень лет шестнадцати и девочка на год или два младше. Смуглая кожа, чёрные вьющиеся волосы. Оба босиком, в одежде из термика, который уже начинал жухнуть. Они использовали материал костюмов, растения из зелёной зоны и из озеленения спортзалов для генерации кислорода и поглощения углекислоты. Будь у них больше времени и ресурсов – вырастили бы какую-нибудь камнеплавилку, чтобы пробить себе дорогу.
Парень без сознания, девочка на грани отключки. Сообразив, что я рядом, она храбро заслонила парня. Меня окатило отчаянным запахом грозы, озона и льдистым ощущением холода. Я поднял руки и ответил запахом мандарин, ёлочной хвои, теплом камина и тонкими нотками запаха сгорающих дубовых поленьев. Осторожно снял маску и протянул ей. Глаза девочки расширились, в них зажглась надежда.
Попеременно дыша из маски, мы дотащили парня до лифта, а потом в помещение на самом верхнем уровне, которое выглядело, как гибрид гостиной и кают-компании (ложные окна, показывающие залитую солнцем лужайку, дорогая деревянная мебель) и уложили на кушетку.
– Кирилл, – сказал я и показал на себя.
– Рис… Риссия, – сказала девочка. – Сафар, – она показала на парня.
Я склонился над парнем, сканируя состояние его чипа и заодно проверяя – есть ли резерв? Биочипы можно клонировать – благо места в лобных пазухах хватало. Чип Сафара работал нормально – парень просто ввёл себя в полуанабиотическое состояние, чтобы купить девочке несколько лишних часов жизни.
Я отрегулировал показатели шелтера, чтобы добавить кислорода. Даже термики Риссии и Сафара начали оживать, меняя цвет. Сафар начал постепенно приходить в себя. Риссия улыбнулась и меня окатило пряным запахом хвои, древесной смолы и чистого зимнего воздуха.
– Это Проф.
На этом уровне связь была хорошей.
«Да?»
– Лина говорит ты кого-то обнаружил. Нужна медпомощь? Реаниматор? Медикаменты?
«Двое подростков. Плюс-минус в норме»
[картинка] [видео]
– Мы тоже кое-что нашли. Проверили маршрут по которому бегунки таскали припасы. Нашли что-то вроде временного убежища в одном из зданий.
[инфраснимки] [галерея] [видео]
«Дети? Много?»
– Около двух сотен. Ведут себя очень тихо и их хорошо спрятали. Просто так мы бы их не нашли.
Я невольно присвистнул. Риссия и приходящий в себя Сафар с удивлением посмотрели на меня.
«А где Лина?»
– Сказала, что собирается к вам. Взяла с собой аварийный набор и аптечку.
«Подождите! Тут же опасно!»
– Она разве не согласовала это с тобой?
Я вздохнул.
Шелтер выдал сообщение, что кто-то активировал входной шлюз.
5.
– Я так и подумала, что тебе понадобится помощь, – Лина снимала с себя рюкзак с аварийным набором, её глаза сияли. – Оставила за пультом Никиту, и прыгнула с парашютом.
– Парашют?! Облачность же!
– Ерунда. Затяжной, полтора километра. Семечки. Тем более у меня был ориентир – сигнал твоей антенны. Я приземлилась прямо у вокзала.
– А мозгожорки? – не удержался я от шпильки.
Её передёрнуло.
– Тут я, конечно, рисковала, но… – она улыбнулась. – Как видишь – проскочила.
Она начала распаковывать рюкзак. Еда, бутылки с тонизирующей смесью, аптечка. Риссия и Сафар с подозрением смотрели на процедуру.
«Лина», – представилась она и сделала приглашающий жест.
Они нерешительно смотрели на неё и на разложенные припасы.
«Прямо новички в приюте».
[смеющаяся лисичка]
[образы: наш приют, какой-то нескладный мальчишка с русыми длинными волосами]
Я с удивлением опознал себя. Лина открыла бутылку и подала пример. Риссия посмотрела на неё и храбро отпила из своей бутылки, потом принялась распаковывать печенье. Лина помогла ей открыть пачку и передала ещё какой-то образ. Риссия хихикнула и они обе чисто по-женски закрыли канал. Ко мне прилетела смущённая лисичка от Лины.
«Прости, хочу растопить лёд»
Сафар медлил. Он крутил в руках бутылку с тоником и смотрел на меня. Он наверняка был голоден, но его что-то беспокоило.
«Мы нашли детей. [галерея] Откуда они?»
Пауза.
«Лишние рты, – наконец передал Сафар. – Их хотели отправить на переработку. Пока мы искали постоянное убежище, к нам присоединялись ещё»
«Это для них вы собирали припасы?»
«Да»
Пауза.
Девушки продолжали щебетать по закрытому каналу – эфир искрился от потока информации. Лёд таял быстро – обаянию Лины было сложно долго сопротивляться. Но беспокойство Сафара не проходило.
Это ощущение неправильности и беспокойства начало передаваться мне.
«Что с нами будет?»
Вопрос явно не давал ему покоя.
«Зависит от вас»
«То есть?»
«Можете остаться в Ауте – и стать гражданами, можете просто воспользоваться помощью и… в общем по меркам Аута вы уже совершеннолетние, так что решать вам. Хотите – мы можем прямо сейчас оставить вас в покое»
Он недоверчиво уставился на меня.
«То есть вы поможете нам даром? Мы благодарны, но платить нам нечем»
Похоже, они прошли непростой путь и часто обжигались по дороге. Я пожал плечами.
«Тут нет подвоха»
Он скептически улыбнулся. Я хорошо понимал его.
[шелтер: смена прав]
«Я добавил вас с Риссией в управление шелтером – теперь он снова ваш»
«Но почему?»
«Это просто работает. Лучше, чем грести все под себя»
Аут помогал всем по мере возможностей. Даже если обитатели шелтеров не присоединялись к Ауту, им оставляли припасы, возводили временный купол и время от времени чем-то делились. Как человек, когда-то росший в Парке, я поначалу не понимал такое расточительство. Но взамен Аут получал дружелюбно настроенный, пусть и независимый форпост. Большая часть таких поселений со временем все равно присоединялись к Ауту. Тоскливо жить на отшибе, когда вокруг кипит жизнь. Словом «расточительный альтруизм» часто оборачивался большой выгодой.
Как это объяснить подросткам, скитавшимся по местным шелтерам?
«Поначалу меня это тоже удивляло – я же беженец из Парка – первое поколение»
Сафар покачал головой и, наконец, открыл бутылку.
«Смотри сам – даже с биотехом, с более совершенной технологией, Парк все равно наступил на те же грабли»
Из небольшой организации «аутсайдеров» Аут вырос в сетевое государство, которое стремилось очистить отравленную и заражённую землю и не позволить этому повториться. Это шло вразрез с планами цивилизованного мира. Вспыхнуло несколько конфликтов. Сплочённый общей идеей и контролировавший производства Аут выиграл. Цивилизованный мир, оставшийся без промышленной базы и без рабочей силы, накрыло сильнейшим кризисом.
Роботизированное производство в качестве решения не годилось, потому, что роботов тоже нужно где-то производить. Зато биотехнологии к этому времени развились достаточно, чтобы стать новой промышленной базой – и это выглядело, как простое и очевидное решение. На руинах экономики первого мира расцвёл Парк.
Все бы шло хорошо, но доступность биотехнологий сыграла злую шутку с их создателями – они решили, что можно ничего не менять в старой схеме «каждый сам за себя». И история пошла по кругу. Мир засорялся отходами – на этот раз биотеха. После Мусорной бури события вышли из-под контроля, экосистема миров Парка оказалась засорённой, грянул второй экокризис и Парк рухнул, распавшись сначала на отдельные кластеры, а потом и на отдельные, враждовавшие между собой шелтеры.
Я посмотрел на Лину и Риссию. Сафар глотнул из бутылки и хотел что-то сказать и тут до меня дошло.
Они говорили с Линой без ретранслятора. Значит их чипы, в отличие от моего, поддерживали протоколы связи Аута. И эта технология наверняка была известна Оранжерее – или как там её.
Значит существовал ещё один возможный вектор вторжения, о котором мы не подумали. Аут не знал такой штуки, как киберпреступность. Его киберзащита была в зачаточном состоянии. Чипы можно очень легко поломать… и загрузить туда что-нибудь эдакое. И сделать это из-за пределов Купола. Вырастить биологический вариант генераторов сигнала – для чего хорошо подходили заброшенные шелтеры. «Цветок смерти» вокруг Купола. Кричащий младенец. Дети были без чипов – поэтому выжили.
А ещё они могли оставить сюрприз для тех, кто пожалует следом… Фонящие «гнилушки»! Что если они излучали не помехи, а код? Тогда…
[…]
Лина схватилась за голову. Я похолодел.
«Что?»
[…]
«Лина!?»
[…]
Глаза Лины закатились, она рухнула ничком, ударившись о край стола. Её тело выгнулось и она забилась в судорогах.
6.
Я подхватил Лину и перенёс её на стол. Мышцы, сведённые судорогами, были каменными наощупь, лицо искажено застывшей гримасой – она не могла даже кричать. Чип не отвечал.
– Откройте дверь! – скомандовал я.
Некстати вспомнилось, что Лина всегда до чёртиков боялась стоматологов – на неё не действовало никакое обезболивающее.
Я переключился на внешние сенсоры и прикусил губу, ища нужное. В коридоре раздалось цоканье когтей жнеца. У меня не оставалось времени, чтобы использовать что-то ещё.
Жнец наклонил голову над шеей Лины и вонзил в неё хелицеры. Порция парализующего токсина… Я изменил состав, поскольку рассчитать дозу было сложно. Чувствительные нервные окончания в хватательных лапах жнеца могли работать, как датчики состояния тела. Вторая порция… Третья… К четвёртой Лина затихла. Жнец вскарабкался на стол целиком и, обхватив голову Лины, навис над ней, словно собирался заглянуть ей в глаза, а потом издал неслышный, ультразвуковой вопль. Потом ещё один. Я синхронизировал чип с его нервной системой и они заработали в унисон. Мощности все равно не хватало.
Лёгкое касание. Сафар без лишних слов подключился к потоку информации и мы получили объёмную картинку мозга Лины. Следом подключилась Риссия – и картинка стала динамической. Отфильтровав распределение и динамику электрических потенциалов, я едва не послал все к черту.
«Что происходит?»
«Чип подаёт импульсы, порождающие боль в мозг. Мозг пытается реагировать – но он не знает про чип. Он контролирует спинной мозг – и через него химию тела»
«(поправка) пытается контролировать»
«Да. Вот тут и тут цепочка стимулов выстроилась так, что вместо обезболивания, химия увеличивает чувствительность нервной системы, что усиливает боль, что приводит к ещё большему выделению химии»
«Патогенный паттерн. Замкнутый контур с положительной обратной связью»
Мне показалось, что я снова слышу крик ребёнка.
Старый-старый трюк: человеку под гипнозом говорят, что коснутся руки сигаретой, а касаются карандашом. Человек вскрикивает и на месте касания появляется ожог. Чип без всякого гипноза может заставить мозг поверить, что телу больно, что тело умирает. И тело подстроится.
Такой дьявольский зловред не могли разработать на коленке. Кто-то хладнокровно собирал образцы и экспериментировал. Этот компьютерный зловред чертовски хорошо маскировался – вряд ли его обнаружили бы в чипах погибших в Куполе.
Сказки про Оранжерею быстро превращались в быль.
Тело Лины перестало реагировать на сигналы нервной системы, но мозг продолжал переживать волны боли – приступ за приступом. Интенсивность нарастала.
«Нужно вывести из строя её чип»
Сафар и Риссия со страхом посмотрели на меня.
«Давайте закончим эти игры. Я знаю, кто вы»
7.
Лина в лапах жнеца дёрнулась и издала негромкий стон.
«У нас мало времени»
Ноль реакции.
Я отключил ретранслятор. Сейчас на «Велтистове» начнётся суматоха.
«Я отключил внешнюю связь. Нас никто не слышит. Я не человек Аута – и вы это знаете. Мне нужна ваша помощь. Вы боитесь потому, что в прошлом были связаны с Оранжереей. Боитесь, что если станет известно, что вы можете манипулировать с чипами Аута, вас начнут бояться»
«Как вы догадались про Оранжерею?»
Я посмотрел на подёргивающееся тело Лины и постарался отключить эмоции. Как тогда в Куполе.
«Вы – гении биотеха. Где вы могли этому научиться?»
«Три месяца назад, вы начали оживлять местные шелтеры, чтобы прокормить детей. Потом начали расширять сеть. Три дня назад наткнулись на сеть, которую Оранжерея возводила для атаки на Купол»
[схема]
«Оранжерея использовала убежища вокруг Купола, как базовые станции для атаки. Они растили их давно и неспешно и тут вы вскрыли один из их шелтеров»
Я посмотрел показатели жнеца. Лина вот-вот умрёт, а я занимаюсь рассуждениями.
«Я взломал один из их шелтеров, – наконец сознался Сафар. – И не сразу понял, что он не просто исправен и работает, но ещё и обитаем»
«Вы раскрыли себя. Они перехватили контроль. Они старше, опытнее и все такое»
Сафар кивнул. Он молчал, поэтому мне пришлось продолжить.
«Перехватив контроль, они использовали ваши ресурсы – и ускорили подготовку к атаке на Купол. Я ломал голову, – почему сработал капкан – неужели вы такие неумёхи? Но это не вы запустили его – а они…»
«(поправка) Он»
«Он?»
[картинка: человек на входе в шелтер]
«Он был один. Застал нас врасплох, перехватил контроль над шелтером. Забрал себе права. Мы успели сбежать и спрятались»
«И он не стал играть в прятки, а просто спустил капкан?»
«Да. У шелтера нет системы самоуничтожения, поэтому он просто активировал капкан»
Сафар помедлил, потом посмотрел мне в глаза.
«Он только сказал, что все будет выглядеть так, что это мы напали на Купол. Наши бегунки, наши ресурсы… наши тела в шелтере. Вы будете мстить – нам и детям. А ещё, что вы уничтожаете все связанное с Оранжереей»
Я вздохнул. Мы даже не подозревали о том, что Оранжерея – не миф.
«Расчёт строился на том, что после катастрофы мы уйдём из региона?»
«Да. Или ваше влияние ослабеет настолько, что перестанет мешать Оранжерее. Этот человек запрограммировал наших бегунков и шелтеры на выработку энергетика, чтобы ускорить подготовку к атаке…»
Сафар поколебался и добавил.
«…и все выглядит так, что это мы организовали атаку. Подготовили ресурсы, переработали их в энергетик и…»
Я вздохнул. В голове надрывался детский крик. Решение зависело не от меня – я мог только убеждать, а чтобы убеждать нужно было оставаться спокойным. А я не мог этого сделать – состояние Лины быстро ухудшалось.
«Но вы поверили нам. Почему?»
«Потому, что вы такие же»
Они вздрогнули и непонимающе посмотрели на меня.
«Такие, как мы. Как я, как Лина»
Я встретился глазами с Сафаром.
«Вы тащили на себе две сотни детей. Вы могли бы жить вдвоём на накопленных ресурсах долго и счастливо. Но вы тоже хотите добра не себе, а другим. У вас есть будущее. Улавливаете мысль?»
Сначала кивнула Риссия, потом Сафар.
«Хотите, чтобы Лина погибла, как люди в Куполе?»
«Нет! Чем мы можем помочь?»
«Её чип нужно вывести из строя – тогда нервная система его отторгнет и мы сможем его достать. Я не могу это сделать сам, – я постучал по браслету. – Мой чип старого поколения, а браслет рассчитан только на ретрансляцию»
«И все?»
«Нет. Зловред запустил самоподдерживающуюся реакцию. Её надо будет разрушить, подав в нервную систему другие сигналы»
«Но для этого нужен чип. Замкнутый круг»
«Подключим ей мой резервный чип и через него разорвём контур обратной связи»
«Как его подключить? – Сафар смерил жнеца оценивающим взглядом. – Эта штука не потянет такие тонкие операции в лобных пазухах»
«Это моя проблема. Главное – вывести из строя её чип. Сможете?»
«Ломать – не строить»
8.
Лина открыла глаза.
– «Велтистов»?
Она обвела взглядом присутствующих – Сафара, Риссию и Профа – и попыталась сесть.
– Да. Лежи. Не напрягайся.
– Чип как-то странно чувствуется, – пожаловалась она.
– Это потому, что он не твой.
– А где мой?
– Я же сказал – лежи. Мы его спалили. Пришлось пересадить тебе мой резервный биочип.
– Таки чипировал меня? – хихикнула она. Слабо, но вполне жизнерадостно.
Она поморщилась и с заметным усилием попробовала новый чип, как человек пробует языком новый выращенный зуб.
– Мы все вернём назад, как только доберёмся до… – начал было я.
Нас обдало тёплым ветерком с запахом моря, нагретого песка и загоревшей кожи. Он сменился запахом корицы с кардамоном и вкусом сливочного мороженного.
– Мне может понравиться, – улыбнулась Лина и послала ещё одну волну ощущений.
Сафар и Риссия расплылись в улыбках. Проф непонимающе смотрел на нас. Лина провела пальцами по разбитой брови, потом по скуле и поморщилась.
Внезапно все ощущения пропали, словно Лина повернула выключатель передатчика.
Она посмотрела на пальцы, перепачканные слизью, потом – на меня.
– Как ты смог так быстро вставить чип? – проговорила Лина и резко села на кровати.
– Тебе лучше не знать.
– Что значит «лучше не знать»? – от её грозного взгляда попятился даже Проф.
– В некотором смысле это была полевая медицина… Это…
Как раз в этот момент все и случилось. Оправдания застряли у меня в горле.
Лина ещё раз коснулась лица и нащупала длинное скользкое тело мозгожорки, выползавшей из носа.