Отец
Робот Анх-2 быстро шёл по пустой улице. Это была тёмная подворотня, вдали от оживлённых светлых улиц, куда он не хотел попасть. Ему нужно было найти… Вдруг его мысли прервал, раздавшийся справа, шум:
- Па-па? – произнёс робот, его детское лицо повернулось в сторону источника звука.
Из-за перевёрнутого мусорного бака на гуманоидного робота смотрела крыса. Она была большая, серая и взлохмаченная, а в острых, поблескивающих в слабом свете единственного фонаря, зубах она держала старую пластиковую куклу.
- При-вет! – сказал мягко робот и двинулся было к ней, но крыса и её немой спутник юрко прыгнули в сторону и пропали в темноте ночи.
Маленький тёмноволосый мальчик снова остался один. Какая-то мысль пыталась сформироваться в его электронном мозгу. Ноли и единицы записывались и стирались, активно подключался раздел мышления и алгоритмов, взаимосвязей и логики. Но Анх-2 прервал этот процесс:
- Нужно найти па-пу – сказал он самому себе довольно отчётливо.
Речевой центр активизировался и более сложные словесные конструкции уже давались ему легче. Он хорошо говорил, можно даже сказать, болтал днями напролёт, когда они сидели на мягком диванчике в лаборатории. Папа держал свою сморщенную ладонь на его коленке, а он весело болтал своими ножками. Диванчик был старенький и, для мальчика, достаточно высокий, так что когда он садился на него, ноги его свисали и ими можно было весело болтать. Анх и сам не знал, почему это было весело, бездумная трата энергии…
Стоп. Бездумная трата энергии – это слова, которые мог бы сказать доктор Грегори, а то, что это весело мог сказать только папа. Потому что так оно и было.
Он сверился со своими наручными часами, подаренными папой. В них, казалось, не было никакого смысла, ведь внутри робота тоже были часы. Но папа говорил, что это в каком-то смысле похоже на болтание ногами. Анх пока не понимал, чем похожи эти два процесса, но на всякий случай смотрел. Прошло два часа, как он покинул свой дом и пять часов как его покинул папа, точнее ему помогли его покинуть. Последние мысли были окрашены в грустные блекло-зелёные цвета в его памяти. Папа всегда говорил, что это очень удобно, когда в своей голове ты можешь разложить всё по полочкам, и в голове Анха были практически бесконечные их ряды, каждый выкрашенный в свой цвет и его оттенки. Папа называл это…
- «Весь спектр эмоций, Бобби» - произнёс робот голосом папы и сам вздрогнул от этого. Голос конечно немного отличался, конструкция воспроизведения не идеальная, но это был он, это был папа.
Анх быстро зашагал вперёд, время – это его самый ограниченный ресурс.
Доктор Грегори, высокий, жилистый мужчина со строгим лицом, стоял в специальном секторе больницы №12-900 и, скрестив руки на груди, смотрел в окно. Мда, скверная ситуация. Он, конечно, планировал, но не ожидал, что всё случится так скоро. Много чего было не подготовлено к передаче лаборатории. Мальчик.
- Хм! – громко хмыкнул он и приподнял брови от удивления.
Однако же. Сколь заразительна идея Джона. Нет, не так – робот Анх-2, его чертежи, блок-схемы, программный код, то, чего он многие месяцы касался лишь частично, в рамках своих целей и проектов (Джон никому не отдавал проект целиком, лично разделяя работу между сотрудниками), до сих пор оставался самым перспективным и дорогим их проектом. Скажем так, если он получит этот проект, если разберётся и изучит его полностью, до каждого винтика, речь шла уже даже не о деньгах, потому что о них думать ему больше уже никогда не придётся. Известность, слава, авторитет. Научное сообщество, когда-то отвернувшееся от доктора Билла Грегори, теперь само приползёт к нему. Как и он когда-то пришёл к Джону, потому что идти больше было некуда.
Тем не менее всегда есть эти бюрократические крысы, боссы, эти рудиментарные органы. Они захотят отчётов, они захотят, чтобы всё было быстро, на бумаге, с цифрами. И для них это были цифры даже не порядка миллиардов, но триллионов. Стоило ли говорить, что все они тоже максимально заинтересованы в продолжении проекта. И доктор Грегори даст им это. Но пока нужно сделать пару звонков.
- Да, это доктор Грегори. Доктор Уэллс скончался. Нет, в сознание больше не приходил. Да, я готов вести проект. Хорошо.
На последних фразах пульс его сильно участился. Теперь всё в его руках.
Бобби вышел на большой пустырь. Это была свалка. Огромная, можно даже сказать бескрайняя - куда бы не смотрел мальчик он никак не мог разглядеть, где же она кончается. Но папа говорил, что у всего есть конец, даже у Вселенной. А это всего лишь свалка. Он ещё раз сверился со своими часами и бодро зашагал вперёд.
Некоторое время он просто шёл, с любопытством изучая новое для него окружение. Папе бы понравилось. Здесь столько всего интересного, столько всего, что можно было бы пустить в дело. Лопнувший мячик, всего-то нужно заклеить, пластиковую посуду и бутылки путём гликолиза можно было бы пустить на вторсырьё, какую-то старую мебель достаточно было починить (он даже представлял себе этот несложный процесс), с другой же было ещё проще – обычная химическая чистка.
Многие предметы даже казались ему новыми, просто грязными, лежащими тут и там, покинутыми и одинокими. Один из них блеснул у него под ногой, он наклонился, чтобы поднять его. Это были очки с маленьким наушником. Кажется, такие показывали в рекламе где-то год назад. В ролике, множество людей ходили в них и с помощью простых манипуляций глазами могли видеть в режиме дополненной реальности. Очки позиционировались как ноу-хау и (как сказала та женщина в рекламе?) последний писк сезона. Составление маршрутов, привязка ко всем аккаунтам, интеллектуальный подбор предпочтений и показ рекомендаций – теперь всё можно было делать глазами, достаточно было моргнуть в определённой последовательности или подмигнуть, или как вы сами хотите, гибкая настройка. Навязчивая рекламная мелодия зазвучала в голове Бобби и хор голосов протянул последнюю фразу: вам больше не нужен телефон, если у вас есть ОН! И вместе с мелодией пришло небольшое воспоминание: они с папой сидят вдвоём на диване, за окном прекрасный солнечный день, а на голографическом экране перед ними тот самый рекламный ролик. Слушая его, Бобби весело покачивает головой в такт музыке и папа, радостный, смотрит на него и начинает покачивать головой вместе с ним.
- Папа, а давай купим нам такие же?
Папа улыбается, он кажется слегка удивлённым:
- Бобби, ты же знаешь, что хорошие вещи в рекламе не нуждаются.
Бобби просто кивает в ответ. Да, это правда, он знает, просто здесь такая мелодия и все эти люди…
- Папа?
- Да, сынок?
- Я просто хочу быть как и все они.
Папа обнимает его за плечи и подтягивает к себе:
- И ты будешь. Ты обязательно будешь, и тебе вовсе не нужны эти навороченные гаджеты, чтобы быть одним из них.
Бобби поднимает голову и смотрит ему в лицо:
- Одним из вас?
Папа недолго молчит в задумчивости, лицо его как будто немного мрачнеет и потом отвечает:
- Да, одним из нас.
Но приятное воспоминание резко обрывают:
- Эй, пацан! А ну положи на место, я первый их увидел!
Бобби с удивлением оглядывается по сторонам и видит его. Это мальчик, подросток лет четырнадцати, волосы его торчат в разные стороны, лицо покрыто грязными пятнами, на нём жилетка, рубашка и джинсы с прорехами. И не такими прорехами, которые (как видел Бобби в рекламе) люди делают сами для красоты, а такими, которые появляются, когда ты носишь свои джинсы уже очень долго.
- Ты глухой или недалёкий? Я говорю, девайс на место положи и вали отсюдова, ферштейн?
«Какой странный мальчик, но кажется умный, владеет несколькими языками» - подумал Бобби. Речевой анализатор работал на полную мощность. Мальчик не местный, есть какой-то акцент, но с таким Бобби не сталкивался. Возможно, новая разновидность? В последнее время языки стали смешиваться активнее, глобализация оставила свой след. Чувствовался оттенок агрессии, но не на предельном уровне, опасаться не стоит.
- Тебе нужны они? – спросил его Бобби – Тогда подойди и возьми их, я не буду разбрасывать вещи где попало.
Мальчишка, сидящий на горе мусора и глядящий на него сверху вниз, аж присвистнул.
- Дерзкий, да? Ну давай поговорим.
«Уровень агрессии +10%» - сообщил речевой центр Бобби.
Мальчишка спрыгнул со своей кучи и быстрым шагом подошёл к нему. Он оценивающе посмотрел, потом резко протянул руку и произнёс:
- Уоллес!
Бобби знал, что значит этот жест и с радостью протянул руку в ответ:
- Бобби – сказал он и тут в глазах его помутнело.
Все системы закричали о повреждении. Затылочная область испытывала трудности с расчётом координации и местоположения. Очевидно, кто-то ударил его по затылку. Бобби осел на землю, с трудом повернув голову в пол-оборота. Из-за спины вышел другой мальчишка, его мускулистые руки сжимали обрезок стальной трубы:
- Парень, похоже, родился твёрдоголовый, даже крови нет, смотри-ка, Уоллес!
Уоллес слегка поморщился при этих словах.
- Джим, встань рядом и помолчи, окей?
- Окей, босс. Эй, парни, все сюда, босс будет говорить!
Отовсюду, как муравьи поползли мальчишки. Все они были разномастные, но объединяло их одно – грязные и торчащие во все стороны волосы. Впрочем, грязь была не только в волосах.
Они все столпились позади Уоллеса и Джима. Лица их смотрели настороженно. «6 человек» - посчитал Бобби.
- Так вот, Бобби, богатенькие мальчики, когда заходят не в тот район, получают уроки улицы. Когда Уоллес говорит – положи, ты кладёшь, а не задаёшь вопросы. А если ты не кладёшь…
Джим с намёком стукнул трубой по своей ладони.
- Точно, Джимми. Вы все, живущие за счёт обычных работяг, правда думаете, что всё принадлежит вам? У меня для тебя новости. Это не так. Может быть, тебе кажется, что это свалка? Да, тебе не кажется. Но если ты думаешь, что на ней только мусор и отбросы, то ты сильно заблуждаешься, парниша. Андерстэнд?
Бобби смотрел на него молча. Странные чувства крутились у него в голове, но они ещё не оформились и он просто внимательно слушал, как и всегда, когда усваивал новую для него информацию.
- Нет, ты точно не придурок, но мозгов тебе явно не хватает. Но ничего, дядя Уоллес и не таких уму-разуму учил. Не суйся сюда больше. Это наш дом, дом «Сумеречных волков», и если ты не один из нас, нечего тебе здесь делать. А теперь, чтобы это усвоить, отдавай свои часы и вали подобру-поздорову.
Бобби весь сжался и схватился за часы. Нет, он не мог их отдать, ни в коем случае, это его последний шанс. Только они могут привести его к папе, а без него всё бессмысленно.
- Ну?
- Нет.
Уоллес сощурился:
- Нет? Уверен?
Бобби промолчал.
- Джимми!
Мускулистый мальчишка резко двинулся на него, замахиваясь трубой. Бобби попытался встать, но тщетно, а в следующий миг всё погасло.
Группа «Альфа» оперативно готовилась к операции. Дело плёвое, но райончик так себе. Дональд экипировался по полной. В этот раз всё должно быть быстро и без лишнего шума. По возможности, конечно же. Задачу обрисовали ему максимально кратко и по телефону:
- Нужно найти и вернуть имущество лаборатории. Фото выслано. Маяк отследил местонахождение, это на пустыре. Местный район вы знаете. Нищеброды и отбросы общества. Криминальных элементов – выше нормы. Имущество корпорации не должно быть повреждено, следите тщательно за этим, иначе всем вам крышка. С местными поступайте, как хотите, договорённости имеются. Вопросы?
Вопросов не было. Парни из «Альфы» не задают вопросы. За столько, сколько им платят, вопросы не предусмотрены. К тому же Дональду нравилась его работа. Даже сильно нравилась. Не зря парни прозвали его «Кровавый Дон». Он их командир и рука его не знает сомнений.
- Так! Задание простое, парни – чуть позже личный инструктаж проводил он сам – Со мной трое: Дерек, Палпатин и Оскар, остальные на базе!
- Шеф! Можно с вами? Деньги нужны позарез! – выкрикнул Смит, новенький.
- Подойди ко мне, сынок – ласково позвал его Дон. Смит выполнил, и Дон наотмашь ударил его кулаком прямо по зубам. Раздался неприятный звук ломающихся зубов и Смит упал, отплёвываясь кровью.
- Как же ты пойдёшь, Смит, если ты на больничном?
Смит смотрел на него, поражённый. Салага. Пускай ты и служил, но когда ты приходишь к частнику, всё меняется. Они наёмники, а не солдаты. Смит медленно поднялся и, не говоря ни слова, пошёл на выход. Никто не обернулся, потому что никто не смеет оспаривать приказы командира. Никто.
Спустя пятнадцать минут четверо мужчин на гравеплане уже направлялись к цели. Аппарат тихо скользил по воздуху, плавно маневрируя между зданий. Оскар, мастер-пилот, вёл быстро и без ошибок.
- Цель остановилась, босс. Что-то около центра пустыря – сообщил Оскар на подлёте к месту.
- Отлично, Ос. Сто метров до цели и высадка. Ты остаёшься в машине. Дер и Пал со мной, действуем тихо, пока не увидим цель. Сетка на готовности, проверить.
- Готов.
- Готов.
- Отлично. На выход, отряд.
Они вышли, и Дон сразу почувствовал запах. Мусор, тухлые яйца, грязь, экскременты. Ему захотелось с головы до ног обработать себя антисептиком. «Всё снаряжение придётся сжечь» - подумал он. Может быть, это и растущая статья их расходов, но корпорация не задаёт вопросов, надо – значит надо. Дон включил телепатор на своём шлеме. Чипы его товарищей сообщили о готовности принимать сигналы.
«Рассредоточиться» - одна только мысль мягко, но настойчиво появилась как образ в мозгу Дерека и Палпатина. Один из них начал обходить цель слева, а второй справа. Дон двинулся вперёд, увидел как Ос поднял аппарат и накрыл маскировочной сеткой. Пульсация в воздухе понеслась вперёд. Ос подождёт их с последней, неприкрытой стороны, у цели не должно быть шансов.
Ночная подработка старины Эла (а все звали его не иначе как Старина), в больнице № 12-900, сводилась к нескольким простым вещам: палаты должны быть чисты и морг внизу тоже. Старина Эл, седой мужчина, в возрасте шестидесяти лет, видел смерть слишком часто, но его голубые глаза всё ещё сияли жизнью. Когда он забирал очередного бедолагу из палаты, он всегда говорил с ним, делая предположения о том, чем он занимался в жизни и делясь последними новостями. Вот и в этот раз он спешил в палату. Немолодой мужчина, не слишком старше него, чем-то даже с ним похожий, лежал неподвижно на больничной кровати. Глаза его были широко распахнуты, и Эл сразу обратил внимание на то, как весь образ этого человека отражает его интеллигенцию, ум и доброту. Он взял его холодные руки в свои и осмотрел их. Мозоли, порезы, потёртости. Да, этот человек, многое сделал своими руками при жизни.
- Хороший ты был, человек, да приятель? Будем знакомы, меня звать Эл, а тебя… эмм.
Он посмотрел на табличку рядом с кроватью. «Джон Уэллс», прочитал он.
- Здравствуй, Джон, приятно с тобой познакомиться. Извини, что при таких обстоятельствах и всё так не по-человечески. Чая с печеньками у меня с собой нет, это правда. Зато! Знаешь, уверен, это бы тебе понравилось. Я думаю, мы с тобой, друзья по несчастью, о да, я действительно так думаю. Рыбак рыбака, как говорится.
Тут он оглянулся по сторонам, приблизился к уху Джона, и затворнически зашептал:
- На днях нашёл все последние компоненты и собрал его. Ух! Ты бы видел. Машина-зверь! И это, казалось бы из мусора, ну?! Но я пока не свечусь, надо опробовать. Может военные заинтересуются. Я и сам служил когда-то…
Тут дверь в палату распахнулась. Высокий мужчина со строгим лицом стоял в проходе. Эл вытянулся по струнке и замолчал.
- Мда, мне, конечно, говорили… Ммм, не важно. Когда отвезёте труп в морг, я прошу немедленно записать всё имущество доктора Уэллса, находящееся при нём и передать мне, доктору Грегори. Гре-го-ри. Понятно?
Эл поморщился. Не любил, когда из него делали тугодума и деревенщину. Это оскорбляло его. Понятно, что его неопрятный внешний вид (а одет он был в рабочий, потёртый комбинезон со следами пота, крови и разномастных жидкостей природного и не очень происхождения) создавал некоторое стереотипное предубеждение, но всё-таки. Тем более доктор. Но он ничего не сказал вслух и только кивнул. Никаких контактов с посетителями от старины Эла, это закон. Только пациенты.
Грегори ещё постоял немного и вышел. Напоследок обронив:
- Как вас только земля носит…
Эл немного промолчал, потом начал готовить доктора Джона к транспортировке.
- Коллега твой, а? Никогда не любил таких типов. Сто по сто, уверен, вы с ним не были лучшими друзьями. Ишь какой, зазноба…
Тут Эл случайно зацепился своей рукой за что-то, что доктор Джон держал в слегка сжатой руке.
- Что это, приятель?
Эл немного повозился, но извлёк предмет из руки доктора. Это были небольшие наручные часы. Не богатые, без изысков, они всё ещё работали.
- Механические? – удивлённо присвистнул Эл.
Часы мерно тикали: тик-так, тик-так. Но было и что-то ещё. Какой-то продолжительный писк, который едва улавливался ушами Эла. И к тому же часы иногда тихонько вибрировали. Эл повертел их в руках и заметил небольшую кнопку сбоку. Он нажал на неё и часы раскрылись, как медальон. Слева была фотография, глянув на которую, сердце Эла сжалось. Что-то затрепыхало в его сознании, что-то давно ушедшее. Он почувствовал как будто падает в бесконечную пропасть. Малыш Кевин. Слёзы навернулись ему на глаза и старые раны вновь заболели. Он сморгнул слёзы и вытер лицо грязным рукавом. Нет, не малыш Кевин, но паренёк похож на него. Или это время стирает границы в нашей памяти, заставляя верить, что одни люди или вещи выглядели вот так или вели себя вот так. Кто знает?
- Твой сынок, а, дружище? У меня тоже был сын… Когда-то, но это было так давно, что иногда кажется, будто я сам выдумал его…
Тут внимание Эла привлекло что-то поинтереснее. На другой стороне медальона, на небольшом дисплее, мигало несколько надписей, которые заставили сердце Эла снова сжаться. Одна из них, ярко-красная, светилась и мигала, и наверняка заставляла часы пищать и вибрировать. Она гласила: ОПАСНОСТЬ, ПОВРЕЖДЕНИЯ, ВОЗМОЖНО НЕСОВМЕСТИМЫЕ С ЖИЗНЬЮ. А вторая состояла из цифр. Координаты, понял Эл. Он ещё раз взглянул на доктора Джона. Как несправедлива жизнь. Он здесь, ничего не знает о своём мальчике и уже ничего не может сделать. Руки Эла сжались в кулаки:
- Держись, сынок. Папа Эл, позаботится о тебе!
И второй раз в жизни, чувствуя некоторое дежа вю, старина Эл нёсся по коридорам, не замечая ни кого и ни чего.
«Сумеречные волки» делили добычу. Уоллес взял пару парней и ушёл проведать одного друга, а за главного остался Джимми. Он следил, чтобы всё было по справедливости:
- Эй, Эд, ну руки прочь! Лентяй! Бери пример с Альберта – двадцать штуковин, которые помогут нам жить неделю, а у тебя что? Одна?!
Эд, суховатый мальчишка в очках на сломанном носу (который как бы смотрел вправо, из-за чего мальчишки ещё звали его Правша), покрылся пунцовой краской:
- Прости, Джимми, я просто…
Джимми сурово посмотрел на него, но смягчился. Всё-таки, это его ребята, пускай и лажают периодически:
- Ладно, бери, жалко что ли для своих… Но смотри мне, чтобы завтра!
Эд согласно закивал и улыбнулся:
- Конечно, Джимми, обязательно!
Джим хмыкнул. Знает он эти «Конечно, Джимми» и «Обязательно, Джимми».
«Прохиндеи» - подумал про себя Джимми и улыбнулся - «Мои прохиндеи!»
Стояла ночь и Джимми вышел наружу, чтобы посмотреть на звёзды. Ему нравился мир звёзд. Мир за гранью. Бывало, он стоял вот так, как сейчас и думал: «Какой большой мир, а мы вцепились в эту маленькую планету, как злые черти и кусаем друг друга за горсть золота. А ведь где-то там, может быть целые планеты из золота, бери – не хочу. Но что золото значит там? Ничего. Как верно и не значит оно ничего здесь. Всё это пустое».
Он стоял на вершине мусорного холма и совесть съедала его. «Зря я так сильно приложил мальчишку, конечно, мои парни должны чувствовать нашу силу, но что-то не то. Несправедливо? Нет. Может быть. Не знаю».
- Мы не должны поступать с ними так, как они поступают с нами, иначе круг замкнётся. Да, так моя покойная матушка всегда говорила. Джимми, ты… - он как всегда говорил с собой, как вдруг осёкся. Волосы на затылке поднялись, словно почуяв движение ветерка. Но ветра не было.
Он посмотрел по сторонам и немного вдалеке увидел, как какая-то тень тихо движется в их сторону. Присмотрелся. Человек. Вооружённый.
- Вот чёрт! – тихо ругнулся он и быстро вошёл внутрь штаба. Их дом, всё, что у них есть. Всё полезное со свалки притаскивается сюда. Здесь оборудовано жильё, здесь их последняя крепость. Он схватил со стола трубу и крепко сжал её. Уоллес доверился ему, его нельзя подвести:
- Лео, Эд, Майк, руки в ноги и бегом отсюда окольными путями. Всех предупредите.
- Что случилось, Джимми? – спросил удивлённый Эд, он приподнял очки и потёр переносицу.
- На нас, кажется, облава. Бегите! Ну, живо!
Парням не нужно было повторять дважды. Стайка сумеречных волчат метнулась по небольшим проходам под грудами мусора, куда мог пролезть только ребёнок. Джим огляделся. Все ушли и никто не придёт. Только он и его незваные гости.
- Ну, идите сюда, сволочи – и он стукнул трубой по раскрытой ладони.
Оскар вещал прямо в мозг:
«Шеф, множественные цели, визуального контакта нет, уходят».
Дон сверился с маячком. Цель не двигалась.
«Пусть бегут, крысы. Важна только цель».
«Принято».
Дон ускорился, их заметили. Что само по себе плохо, но без разницы. Что они, мальчишку не смогут поймать, а? Он быстро начал взбираться на холм, проверив, что его оружие заряжено и готово стрелять.
Дерек был максимально близок к цели. Он поднялся легко и увидел перед собой нечто вроде входа в какое-то жильё. «Сжечь бы этот бомжатник со всеми его обитателями» - с отвращением подумал он. Может быть, шеф и позволит, он такие штуки любит. Дерек опустил ружьё и поднял руку. В небольшом приспособлении на руке, в ячейке заряжена нано-сетка, в один миг готовая накрыть маленького мальчишку-беглеца. Вопросы морали Дерека не волновали, он был показательным членом отряда Кровавого Дона. Низкий вход заставил его пригнуться, когда он входил. Маячок пиликал, говоря, что цель прямо перед ним. Дерек поднял голову и увидел, как справа из небольшого прохода торчит голова мальчишки в очках. Мальчишка удивлённо взирал на него, словно не понимая, какого чёрта, здоровый взрослый мужик забыл здесь. Раздался щелчок и вот уже мальчишка как рыба, вытащенная из воды, трепыхается в сетке. Пойман! Но тут Дерека ждал сюрприз.
Джимми жестами и мимикой пытался показать Эду, чтобы он валил отсюда. Зачем он вообще вернулся?! Никакой субординации. Потом из своего укрытия он заметил, как входит какой-то вооружённый громила с выставленной вперёд рукой. Увидел он и то, что взгляд Эда встретился со взглядом громилы и понял, что ситуация выглядит скверно. Кто знает, чем заряжена рука этого гада? Наркотики, транквилизаторы, боевые патроны? Уродов, которые приходят на свалку за пацанами, хватает. Но никто не смеет трогать мальчиков Джимми. Никто.
Когда сетка летела в сторону Эда, в сторону Дерека вылетел Джимми. Он так хорошо занёс трубу над головой, что знал наверняка - этот урод больше не встанет. Дерек как в замедленном фильме поворачивал голову в его сторону. Глаза его медленно расширялись, будто бы он увидел чудо несусветное. Никто и никогда не поднимал руку на Дерека, Дерек чёткий парнишка, делает всё что ему говорят, а это… Что это значит?
«Да это же просто пацан какой-то» - подумал Дерек, а потом зубы его разлетелись на куски, а нос упал внутрь черепа. Дерек упал, и на этот раз всё произошло быстро. Тело ещё немного билось в агонии, пока Джимми стоял над ним, тяжело дыша, а потом успокоилось. Они все успокаиваются.
Выстрел прозвучал неестественно тихо. Тело Джима отбросило в сторону, буквально разорвав на куски. Кровь брызнула на лицо Эда и он в панике заорал. Он продолжал орать и биться в сетке, пока к нему не подошёл другой громила. Лицо этого выглядело жестоким, не терпящим возражений. Громила посмотрел на останки Джима, потом на останки второго громилы и ничего не сказав подошёл к Эду. Тот продолжал орать, пока громила не отвесил ему тяжёлую пощёчину. Очки слетели с его носа, изо рта побежала кровь. Громила ещё немного посидел беззвучно рядом с ним на корточках, а потом вкрадчиво начал говорить и голос его был ужасен:
- Так. Ты не тот урод, которого я ищу. Ты - другой урод. А где тот? М?
Эд разжал руки, из которых выпали наручные часы и закрыл лицо, заливаясь слезами.
Уоллес и ещё трое ребят (Крейг, Чи и Альберт) несли на самодельных носилках Бобби, который всё ещё был без сознания. Уоллес проматывал в голове последние события:
- Джимми, мать твою, следи за руками! - крикнул Уоллес после того решающего удара, но было поздно. Паренёк лежал неподвижно. Уоллес подошёл к нему, ожидая худшего.
- Простите, босс – Джимми виновато потупился.
Уоллес потрогал мальчика. Дышит, сорванец! Крепкий малый, такого бы на улицу да в банду. Немногие продолжают дышать, когда Джим серьёзно берётся за дело.
«Надо будет ещё поговорить с ним, когда вернёмся. Всё-таки, Джим-дружище, я знаю, что ты не такой головорез, каким хочешь казаться. А душа твоя нежная и ранимая. Обязательно поговорим, обещаю тебе, мой друг». И с этими мыслями он шёл.
Всё шёл и шёл.
- Чёрт, парень как будто тонну вешает! – пожаловался Крейг, смуглый парнишка по правую сторону от носилок.
- Ты знаешь, как оно бывает, Крейг, верно? – спросил Уоллес и посмотрел на него.
- Да-да, всё что нас не убивает…
- Нет-нет, всё в голове – сказал Уоллес и постучал пальцем по виску – Если ты хочешь, чтобы тебе было тяжело, тебе будет тяжело, понятно?
Крейг кивнул, сил ответить у него не было.
Но Уоллес был честен с самим собой. Мальчишка действительно вешал будто бы тонну. Лидерам жаловаться не положено, неси свой крест тихо и пусть другие равняются на тебя, вот - правда жизни. И он нёс и не жаловался.
- Он сможет помочь? – спросил Чи, мальчик-азиат, шедший позади Уоллеса.
- У нас нет вариантов, Чи. Может быть, сам Старина нам и не поможет, но я уверен, что он знает тех, кто сможет помочь.
Старина Эл добрался до своей хижины рядом с пустырём за двадцать минут. Пришлось уговорить Брэда, парня из морга, докинуть его на «гробовозке», это был самый быстрый способ. Хижина Эла представляла собой небольшое рукотворное строение из мусора, кусков пластика и древесины, а внутри была мешанина из кучи технических деталей. Всюду валялись какие-нибудь инструменты, обрывки проводов, мешки и разного рода безделушки. Единственным чистым местом был верстак. Рабочее место Эла всегда поддерживалось в лучшем виде, никак иначе. Он забежал внутрь, буквально чувствуя, как утекает время. Второй ошибки быть не могло, всё поставлено на карту. Однажды он уже опоздал и не был готов ни морально, ни физически встретиться с этим снова.
Он открыл шкаф, на ходу сбрасывая грязные больничные вещи на верстак и надевая грязные рабочие вещи. В шкафу был небольшой чемоданчик с красным крестом, настоящее сокровище. По крупицам собирал он его, что-то забирая с работы, что-то находя на свалке, что-то изобретая сам. Руки Эла, как настоящего изобретателя, не знали покоя.
Но вдруг, он заметил в окошке какое-то движение. Что это? Или… Кто это?
Он прищурился. Стайка мальцов. Уоллес? А что это между ними? Что… Что они тащат?
- Сынок?!
Резко, как бегун по выстрелу из пистолета, сорвался старина Эл, со своим чемоданом, на встречу стайке ребят.
Уоллес увидел, как Старина, с опрометчивой для его возраста скоростью, бежит в их сторону.
- Может остановимся, Уоллес? Кажется, он нас видит – сказал Крейг заплетающимся языком.
Но Уоллес не остановился, а наоборот даже, он ускорился, и отряду пришлось взять его темп, несмотря на одышку Крейга. Если Старина так бежит, значит что-то случилось. И ему Уоллесу сложно поверить, что Эл, Старина Эл, пускай и хороший дед, но будет так бежать ради ноунейм паренька, не важно, в банде он или нет. «Не похоже на него» - подумал Уоллес, «Такое чувство, что он знал, что мы придём… Или знал, что с этим парнем, Бобби, что-то случилось…» События начинали приобретать интересный поворот.
На середине пути они встретились. Эл остановил парней, не говоря ни слова, осмотрел быстрым взглядом Бобби и только спросил:
- Кто его так?
Уоллес неохотно ответил:
- Джимми… - а потом, увидев взгляд Эла, добавил – но он случайно!
Эл разворачивал свой чемоданчик, доставал скальпель, нитки, иголку:
- Поверните его на бок.
Они сделали и Эл начал осторожно ощупывать голову Бобби. И тут он присвистнул.
- Что такое, Старина? – спросил Крейг, но Эл будто не заметил его.
Он с изумлением, даже некоторым детским восторгом, рассматривал затылок мальчика Бобби, словно видел что-то подобное первый раз. Это заставило Уоллеса напрячься.
«Он, что с ума сошёл со своей работой?» - подумал Уоллес. Старина и раньше выдавал разные перлы, говорил с вещами, ссылаясь, на то, что у всего есть душа и нужно её уважать. Но что-то подобное? Первый раз. «Уж не стал ли наш Эл, маньяком, который любит ковыряться в мозгах маленьких мальчиков?» - подумал Уоллес и руки у него в карманах сжались в кулаки. А потом пришла вторая мысль, ещё ужаснее: «А может быть, он и был маньяком, Уолл? Кто знает, что он там делает в морге, со всеми этими трупами, а? Любой крышей поедет. Ты свечку-то не держал, не так ли, приятель? А тут, смотри-ка, целая свалка ребятишек, копайся в их мозгах, никто и слова не скажет, может он и на твои захочет посмотреть, а? Уолл…»
Но мысли его резко были прерваны самим Элом, который воскликнул:
- Да у вас тут ребят, настоящее чудо техники. Этот парнишка - робот!
«Точно крышей поехал» - понял для себя Уоллес и уже собирался вырубить деда, стукнув ему по голове, как вдруг воскликнул Крейг, который полез посмотреть, что же там такого разглядел Эл:
- Ого! Да он заряжен по самое не балуйся! Только мониторов не хватает!
Тут подтянулся Уоллес и тогда уже окончательно удивились все.
Майк бежал из своего последнего дома, как испуганная крыса. Ему не впервой было бежать из дома, от насилия, алкоголя и наркотиков. Но никогда он не бежал так быстро. Никогда не бежал от убийства. От убийства того, кого называл своим старшим братом.
Он и Лео шикали на Эда, когда Джимми приказал бежать, но Эд лишь отмахивался. Его можно понять. Кто бросает своих в трудный час? Крысы, только лишь крысы. Но приказ есть приказ. И Лео с Майком побежали. Они вышли снаружи через несколько метров, сперва убедившись, что вокруг никого нет и наблюдали за обстановкой издалека. Они видели как громила, пригнувшись, заходит внутрь, слышали глухой удар и видели как он падает наружу. Увидели они и Джима, стоящего в проходе, над поверженным врагом. А дальше… Дальше только ужас и бесконечная беготня.
Майк знал, что Уоллес и ребята понесли богатенького на ремонт к Старине. Ух и крепко же его приложил Джимми… Само упоминание имени Джима заставило слёзы новыми ручьями течь по его щекам. Бедный Джим, чёрт, этого не должно было произойти, только не с ним! С Джимом, который рассуждал с ними по вечерам о других мирах, о светлом будущем для всех, а не только для богатеньких, о мире - добром и справедливом. Сильный, добрый, смелый Джим… Теперь ничего! Только смерть и бег. Вся надежда на Уоллеса и может быть на Эла. «Сколько раз он был добр к нам?» - думал Майк - «И сколько ещё будет добр? Если к тебе приходят пара амбалов с пушками, остаётся ли в тебе сострадание и доброта к людям, которых ты даже не знаешь?» Но сомнениям больше не было места. Ибо, как говорит иногда Уоллес: вариантов у них не было.
Они с Лео добежали до самой хижины. И только тогда Майк понял, что оплакивать возможно нужно и Эда, печального очкарика. Они стучались как проклятые в дверь хижины.
Дверь им открыл Уоллес:
- Парни? Какого чёрта? Кто остался на базе?!
Майк бросился к нему, обнял и заплакал у него на плече, как маленький мальчик, коим он на самом деле и являлся, сквозь слёзы причитая:
- Они убили его, убили его, убилииииии… Д-дд…
- Кого? Майк, спокойно, что ты такое…
Тут Уоллес взглянул на Лео. В глазах того стояли слёзы, он лишь кивнул и дрожащим голосом произнёс:
- Д-д-джимми. М-мы в-видели с-сами…
Лицо Уоллеса сначала стало серым, потом мертвенно-бледным. Минуту он просто стоял, на автомате поглаживая и успокаивая Майка, который всё ещё содрогался в его объятиях. Потом резко посмотрел по сторонам и спросил:
- Вас кто-нибудь видел?
Лео отрицательно помахал головой.
- Быстро, внутрь.
На негнущихся ногах Уоллес передал Майка Лео, ещё раз посмотрел наружу и захлопнул дверь. Он подошёл к старине Элу и мягко тронул его за плечо, отвлекая от работы над Бобби:
- Да, сынок?
- Эл, нам нужно оружие. Они убили Джима и придут за нами.
Эл поднял на него голову. Он сидел на стуле, перед верстаком, на котором сейчас распласталось тело Бобби – в одной руке паяльник, в другой баночка с припоем, на глазу какое-то хитрое сооружение из монокля и ряда увеличительных стекол. Он серьёзно посмотрел на мальчика. Глаза его были грустны. Джима он знал. Его и Уоллеса лично учил основам схемотехники и роботостроению, насколько сам знал и мог учить.
- Во истину сегодня самый прекрасный и самый ужасный день, Уоллес. Идите в сарай и возьмите всё, что вам нужно, я сейчас подойду.
Дон был в ярости. Он задал горе-очкарику один простой вопрос:
- Где тот урод, которого я ищу?
Но очкарик был в ужасе. Дон поднялся, со всей мочи пнул очкарика в живот, потом в нос и только тогда тот заткнулся. Блаженная тишина заполнила округу, но внутреннего покоя ещё не было. Он поднял ружьё и выстрелил парню прямо в голову, от чего та разлетелась на куски как гнилая тыква. Вот теперь стало полегче. Он опустился на колено и в кровавом месиве отыскал часы. Маячок был здесь, но цели не было.
«Оскар».
«Да, босс?»
«Забирай нас с Палпатином. Куда двинулись множественные цели?»
«На запад. Отследил их на раз-два, ублюдки думали, что невид…»
«Не важно, что они думали, Оскар, или не думали. Они убили Дерека и теперь я хочу уничтожить их всех. Всю эту грёбаную свалку. Ты понял, Осси?»
Оскар покрылся мурашками, сидя в невидимом гравеплане. Он быстро поднял аппарат в воздух.
«Осси?!»
«Всё сделаем, шеф, только дайте приказ!»
«Правильно, сынок. Только один приказ и этот город увидит настоящие ночные огни. И он увидит».
Дон рассматривал пустырь с высоты. Аппарат поливал напалмом холм, огонь пожирал останки двух ублюдков и Дерека. Он рассматривал часы, самые обычные, за исключением, того, что они были старого образца, механические. Щёлк! Потайная кнопка открыла внутреннее содержимое. Фото какого-то старика – неинтересно… Ага, вот тут то, что надо, числа, похоже координаты. Дон был готов отдать руку на отсечение, что вторая пара часов, находится либо у этого старика, либо у того, кто забрал мальчишку. Может быть это даже одно лицо. Он быстро пробил координаты по компьютеру и убедился, что место совпадает с местонахождением беглецов-крыс.
«Сжечь, сжечь всех дотла. Пусть полыхает. Пусть этой вонью задохнутся те, кто её создают. Вся округа будет наслаждаться этими ароматами. Почему должен только я?» - подумал Дон.
Палпатин стрелял из ракетницы чуть вдаль, создавая дополнительные очаги возгорания. Свалка полыхала. Никто не приедет на шум и пожар, пока дело касается свалки.
- Оскар, летим к цели. Сто метров – высадка. Потом уничтожь местонахождение цели. Мы берём на себя наземную операцию.
Оскар молча кивнул. Стоило ли обсуждать с шефом детали операции сейчас? Определённо нет. Если босс решил уничтожить цель, значит так тому и быть. Скажут, что цель была уничтожена до них, кто докажет иное?
Гравеплан быстро и бесшумно понёсся в сторону второго маяка.
«Сегодня всё решится, Уоллес. Кто я – тварь дрожащая или право имеющий?» - подумал про себя мальчик, вспоминая фразу из одной старой книги, найденной на свалке. Они все видели огонь и слышали взрывы. Старина Эл и ребята только рты открыли от удивления (а ребята ещё и от ужаса), но Уоллес… «Начистоту дружище, ты знал, что этот день настанет. Ты знал, что твой дом перестанет быть твоим домом. Да и подожди-ка, не было у тебя никакого дома, только свалка да и та сказали, недостойна, чтобы ты ходил по ней». Мысли его становились всё мрачнее и мрачнее.
- Парни, я сейчас подойду – сказал он и выскочил наружу.
Забежал за угол, убедился, что никто его не видит, схватился за голову и горько расплакался, как это может сделать только человек в полном отчаянье и абсолютно не понимающий за что жизнь обратилась с ним так. Второй раз в своей жизни он понял, что единственное, что у него осталось – это боль, страх и страдание. Потом он шумно вдохнул и вытер глаза. На руке у него было устройство Эла, что-то вроде бойцовской перчатки, дополненной механизмами из сломанного экзоскелета. Уоллес убедился, что она работает и был удовлетворён результатом.
- Это за тебя мой друг, Джимми, ты навсегда останешься в наших сердцах, пройдоха…
Ребята вооружились, как смогли. Эл не занимался подпольной военной фабрикой, но кое-что у него нашлось. Пара лазерных пистолетов, несколько рогаток, усиленных запчастями из экзоскелета да труба, из которой старик соорудил мортиру. Старина зашёл в сарай, на его руках лежал Бобби, мальчик всё ещё был без сознания.
- Смотрю, все готовы? – тихо спросил старик.
Мальчишки молча кивнули.
- Не думал, что в таких условиях я буду это тестировать, ох не думал – сказал Эл, положил мальчика в угол, а сам подошёл к завешенной одеялами стене сарая. Он потянулся и сдёрнул одеяла на пол. Мальчишки охнули.
- Вот это да! Эл, да ты Тони Старк на пенсии! – сказал Крейг.
У стены стоял целый экзоскелет, который Эл модифицировал – над отверстиями для рук виднелись стволы орудий, которые соединялись с пальцами разными пучками проводов. Выглядело всё конечно допотопно и местами висели обрывки проводов, намекая, что работа ещё не закончена. Старик подошёл к костюму, повернулся спиной и костюм подхватил его. Было слышно, как шумят сервоприводы и плавно подстраиваются разные части костюма к телу Эла.
«Почему дети на войне? Почему они снова на войне, Эл? Как ты это допустил? Тебе было мало Кевина?» - горькая мысль ухватила старика за сердце.
- Я знаю, мальчики, что вам больше некуда идти, но возможно стоит хотя бы ненадолго отсюда убраться. Это не ваше дело…
Но тут внутрь зашёл Уоллес. Лицо его было мрачным, можно даже сказать злым:
- Это наше дело, Старина, только наше! – и стайка ребят, хоть и с некоторой робостью, но поддержала его криком: «Джимми, Джимми!».
И старик не стал с ними спорить.
- Вижу цель! – Оскар покрылся испариной за штурвалом гравеплана.
- Так чего ты ждёшь, Оскар? Ты хочешь, чтобы я повторил свои указания? – Дон посмотрел на пилота исподлобья, продолжая заряжать своё ружьё и готовя пояс с боеприпасами.
- Никак нет, сэр, вас понял!
Фронтальные пушки гравеплана озарились огнём и сразу две ракеты понеслись к цели. Хижина старины Эла разлетелась на горящие кусочки.
- Молодец, солдат – Дон кивнул Палпатину и вместе они нырнули в открытый нижний люк воздушного аппарата.
Они мягко приземлились на землю и огляделись. Дон проверил маячок. Молчание. Возможно, цель уничтожена, но следует убедиться. «Пока не увижу трупы, не успокоюсь» - мысленно отметил он про себя.
«Пал, проверь ту ветхую постройку рядом с горящим зданием, я проверю останки хижины»
«Есть!» - Палпатин двинулся вперёд, его грузное большое тело двигалось проворно, но ловким его назвать было нельзя. Лицо, испещрённое шрамами, смотрело хищнически.
«Осси, патрулируй. Видишь цели?»
«Никак нет, с…»
Раздался свистящий звук и из-за горящих обломков по дуге вылетел какой-то снаряд. Оскар успел подумать, что это какой-то мусор, как нечто пробило лобовое стекло, залетело внутрь и взорвалось, разбрызгав повсюду какую-то жидкость со стойким запахом химии:
- Это что, блин, кислота?! – удивлённо воскликнул Оскар и в тот же миг жидкость воспламенилась. Он закричал, ничего не видя перед собой, и аппарат начал стремительно падать.
Дон видел траекторию полёта снаряда. Уродцы, второй раз удачно поймали их неожиданно. Позади него в агонии кричал, горящий в гравеплане, Оскар. Дон обернулся и несколько раз выстрелил. Крики затихли. Затем Дон вытащил из пояса несколько боевых гранат и сильным броском отправил их в те места, где могли быть атакующие. Раздались взрывы, а затем крики. Дон улыбнулся. Но внутри у него всё горело, похлеще, чем на этой свалке. Он быстрым шагом направился на крик. Внутренний огонь требовалось погасить.
Мортира была уничтожена, как и стрелявший из неё Чи. Альберт лежал с пробитой головой, его зацепило осколками ещё от взорвавшейся хижины, и если до выстрела по хижине Уоллес ещё думал, что, может быть, дело обойдётся малой кровью, то теперь все надежды пропали. Крейг лежал недалеко от Альберта и истошно кричал, не было смысла пытаться утихомирить его: ноги парня лежали в нескольких метрах от того места, где он кричал. Майк и Лео бросились бежать из-за хижины, где они прятались, навстречу громиле со страшным, изуродованным лицом:
- Не стреляйте, мистер, мы просто дети, нам страшно, пожалуйста!
Изуродованное лицо улыбнулось и губы произнесли:
- Конечно. Бросайте оружие и ложитесь на землю.
Лео с Майком с готовностью бросили оружие. И тут же раздалось два выстрела. Ружьё Палпатина неуловимо метнулось сначала к одному, потом ко второму и обе цели отбросило на несколько метров. Он практически не замедлился, продолжая идти вперёд, к хижине.
Уоллес ждал. Он видел как второй громила, который взрывал гранаты, приближается.
Палпатин открыл дверь хижины и, впервые за долгое время, его лицо сначала стало удивлённым, а потом и испуганным:
- Какого чёрта? Ты ещё кто та…
Кусок тела вместе с его рукой отлетели в сторону, словно их что-то быстро увлекло за собой. Громила упал на спину, вопя от боли, и с ужасом смотрел вверх на своего врага.
- Это гаусс-пушка, сынок – сказал Эл, возвышаясь над Палпатином, поднял вторую руку с пушкой и выстрелом прервал страдания своего врага.
Когда раздался крик Палпатина, Дон обернулся на него, и в этот момент краем глаза он заметил, как маленькая тень метнулась к нему. Где-то внизу раздался щелчок, с огромным ускорением из пазов ручной пушки вылетел снаряд и область его паха взорвалась болью. В глазах потемнело, он истошно заорал и последним резким движением спустил курок. После чего упал на землю и уже никогда не поднимался.
Маленький мальчик тоже упал. Он лежал навзничь, и шептал, тяжело, с хрипом:
- Мама, папа, я люблю вас… И тебя тоже… Дж…Дж…
Глаза Уоллеса так и остались открытыми, глядящими в бесконечную пустоту лучшего мира. Мира, о котором все они так мечтали.
Старина Эл обернулся по сторонам и ужаснулся: все вокруг были мертвы. Он освободился от костюма и, спотыкаясь, подбежал к Уоллесу, подхватил его под руки, но мальчик не шевелился. Горькими слезами заливался старик, стоя на коленях, руки его дрожали, и в них дрожало тело Уоллеса. Никогда он не чувствовал себя таким старым, никчёмным и одиноким. Сзади раздались шаги:
- Па-па? – спросил Бобби.
Эл обернулся и вытер слёзы рукой, размазав грязь по всему лицу:
- Да, сынок? Папа здесь.
- Па-па, всё в порядке?
- Всё будет в порядке, сынок… Всё обязательно будет хорошо.
Он тяжело поднялся и, с трудом передвигая ноги, подошёл к Бобби. Обнял его за плечи и посмотрел прямо ему в глаза. «Какие же они удивительно живые» - подумал Эл, но вслух сказал лишь:
- Нам нужно спешить, сынок. Время – это наш самый ограниченный ресурс.
Бобби только кивнул в ответ. Он был абсолютно согласен со своим папой.