Всё для любимой
От земли тянулась сырая прохлада. Она проникала в каждую клеточку утомленного дневной жарой организма, расслабляла тело. Мягкие ворсинки искусственно синтезированной травы были приятнее прикосновений любого костюма, созданного нано-шелкопрядами. Михаил лежал на небольшой полянке возле своего жилищного контейнера уже второй час. Его сознание уплывало, словно крупица космической пыли, куда-то в бескрайнюю тёмную бездну. Поочередно чьей-то невидимой рукой зажигались звёзды. Он любил проводить вечера вот так, как древние люди, которые не знали технологического прогресса. В эти моменты он себя чувствовал человеком, а не шестеренкой глобального механизма мироустройства. Эластичные ворсинки травяного ковра легонько вибрировали. В их код жизни встроена упругость, сохраняющая вертикальное положение, а не деформация под тяжестью человеческого тела.
Откуда-то из своего убежища выползла большая оранжевая луна, подмигивая тёмными кратерами. Вдалеке строительные машины создавали единый центр для министерства здравоохранения, стеклянную черепаху, как называл её про себя Михаил. Стоял гул, треск, доносились крики. Туда же, где шумели рабочие, одна за другой подъезжали грузовые автомобили с медицинским оборудованием, опытными образцами и толпами работников региональных представительств министерства. Пройдет несколько недель и здесь, посреди бескрайнего поля, развернется огромный город Министерства Здравоохранения, где он, Михаил Рытвинов, будет начальником.
— Время идёт, а ты не меняешься, — послышался знакомый голос и Михаил понял, что задремал.
Он открыл глаза. В свете луны, над ним навис тёмный женский силуэт.
— Вставай, хватит прохлаждаться, — девичий силуэт протяну руку.
Михаил открыл рот, чтобы разразиться недовольными комментариями, но вместо этого уголки его рта растянулись в широкой улыбке.
— Лера! — воскликнул он радостно, ответил на рукопожатие и стремительно вскочил, — Лерия Куц! Да как же Вас занесло сюда, о, великая! — Михаил театрально раскланялся.
— Ну всё, всё, хватит, — девушка засмущалась.
Странно. Обоюдные подколы были незаменимой частью их взаимоотношений. А сейчас? Наверное, слишком давно не виделись и что-то изменилось. Сколько же лет прошло? Пять? Десять? Пятнадцать. Сразу после выпуска из школы их отправили работать на места, данные сканером потенциала — стареньким противным устройством, определяющим судьбу каждого жителя планеты. И оно назначило Михаила сначала помощником, а потом и начальником Министерства Здравоохранения, а Лерию Куц, вторую по уровню интеллекта в мире, руководителем африканского подразделения медиков. Михаил широко раскинул руки, крепко обнял девушку и приподнял над землёй.
— Щекотно! — воскликнула она и, смеясь, согнула ноги в коленях и повисла в объятьях друга детства.
Высокая трава, следуя программному коду, выпрямилась сразу же, как её ноги взлетели вверх. Михаил поставил Леру на землю, схватил за плечи и внимательно оглядел. Стройная, тонкая, словно струна, девушка была в современном комбинезончике с шортами. Коротко стриженные темные волосы отливали таинственным перламутром в ночном свете. А глаза, её удивительные, как и раньше, глаза! Два сверкающих блюдца ясно-голубого цвета, сияли даже в полусумерках. Михаил отпустил её и пригладил взъерошенные волосы, отчего-то улыбаясь уже сам застенчиво. В поселении все давно привыкли к его чудаковатому виду, но показаться перед подругой детства во всей своей странности, было неловко.
Лерия поджала губы, надула щёки и расхохоталась. Наклонившись к коленям, она хваталась за живот, то и дело показывая пальцем на Михаила.
— А ты, — пропищала она, — ни капли, — снова смех, — ни капли не изменился!
«Изменился» — буркнул себе под нос Миша и похлопал по мятым брюкам, пытаясь одёрнуть их и разгладить. Он залез правой рукой в карман и достал очки, с напыщенной серьезностью раскрыл дужки и медленно, задрав нос, надел их.
— Это что, всё те же? — Лера изумлённо выпрямилась и, приблизив лицо почти нос к носу, разглядывала его, — Они у тебя с какого класса? Со второго?
— С третьего, — по-детски насупился Михаил, но тут же одернул себя, — ты сюда навсегда?
— Это же твоя идея, — недовольно усмехнулась Лера, — правда ведь?
Надменно-презрительное выражение её лица пыталось скрыться за улыбкой, но Миша прекрасно помнил все особенности характера подруги. «Второй номер, — говорила она, — это не победа».
— Рад тебя видеть, — Михаил почесал большой лоб, поправил очки, сползающие на нос, — но эту тему обсуждать не намерен.
Это в детстве было непонятно что за существа такие «девчонки», а сейчас... Всё ясно.
— Будь по твоему, номер один, — она опустила глаза и взяла его за руку.
Тёплая шероховатая ладонь не давала пошевелиться, пронизывала всё тело чем-то светлым. Сумрак ночи, искрящиеся в вышине звёзды, шумная стройка, лужайка с сочной травой и даже огромная луна перестали существовать.
— Покажешь свой дом? Интересно, как живет самый гениальный ум современности, — сказала Лера, вырывая Михаила из пучины раздумий и новых чувств.
— Пойдем, — он приподнял очки и протер глаза, — хотя, давай завтра, — он выдернул руку и посмотрел на полную луну, — да, давай завтра, сегодня был тяжелый день, извини, рад видеть тебя, но лучше завтра.
Девушка пожала плечами, улыбнулась на прощание и пошла в сторону новеньких вагончиков для приезжих.
Искусственная трава шуршит совсем не так, как настоящая. Она трещит словно пластиковые трубочки, в ней не чувствуется жизни, в ней видится только насмешка человека над природой. Михаил замер у входа в свой жилищный контейнер и обернулся. Волнами восстанавливались травинки после спокойных уверенных шагов Лерии. Она и сама была как травинка, изящная, ровная, красивая..., но чужая. Далёкая.
«А может, я это всё зря...» — подумал он и зашел домой. В прямоугольной комнате ни единого участочка свободного места. По периметру тянулась стойка с микроскопами, пробирками чистыми и не очень, с горелками и какими-то железяками. Под невысоким потолком два уровня полок с пластиковыми коробками неизвестного уже даже для Михаила содержания, а в глубине комнаты красуются в ультрафиолете три аквариума с существами, похожими на скользких противных медуз с человеческими зрачками.
Он окинул взглядом помещение и закатил глаза. Не лучшее место, чтобы звать гостей. И жилье, и лаборатория в одном помещении. Михаил почесал щеку, думая о правильном порядке вещей, которому учили в школе, и отмахнулся от голосов учителей, звучащие в голове. На стене у самого входа висел планшет управления пространством. Задумывалось, что устройство будет манипулировать строительным полимером, менять форму комнаты и предметов интерьера, но, как это обычно бывает, проект остался недоработанным. И, зная не понаслышке подход мирового правительства к решению вопросов не глобального характера, вряд ли ближайшую сотню лет что-то изменится.
Михаил кликнул единственную активную иконку на устройстве и в центре комнаты протаял люк, открыв черные ступени, ведущие вниз. В подвале у него пространства было больше. Там было яркое дневное освещение и уже не три, а тридцать аквариумов с противными существами. Медленным размеренным шагом он прошел вдоль стены с квадратами бурлящей за стеклом жидкости. Михаил уже давно не чувствовал мерзкий трупный запах полусгнившей плоти, который вперемешку с ароматом сырой земли стал неотъемлемой частью его подземной лаборатории для экспериментов.
«Бессмертие, говорите... » — прошептал он и прикусил щеку. Ни один из опытных образцов не подавал признаки жизни. Он научился программировать стволовые клетки, добавил недостающие для прочности организма компоненты и, по его теории, должен в скором времени вырастить вечно живущих крепких существ, с помощью которых можно потом модифицировать людей. Но все они погибли. Сдохли как травленые ядом крысы на складе с припасами.
«Чего-то им не хватает» — пробубнил он и нажал зеленую кнопку на стойке с аквариумами. Бурлящая скользкая жидкость замерла и с громким звуком засоренной канализации просочилась куда-то вниз. Туда, где работала небольшая фильтровальная станция, что отделяла дохлые организмы от воды и медленно растворяла всё лишнее в кислоте. Михаил запустил процедуру очистки и поднялся наверх. Присутствие во время этого процесса в лаборатории, может быть опасным для жизни.
Он присел в кресло-мешок и закинул руки за голову. «И вёл же себя, как мальчишка» — вспомнил он образ Лерии. В пятнадцать она была с длинными рыжими волосами, веснушчатая, а сейчас темноволосая с ровным тоном кожи. Все они, медики высшего звена, как-то изменялись, сами себя модифицировали. Если бы не смотрел видеозаписи её работы, не узнал бы. Освещение стало тускнеть и на черном потолке появилась проекция звёзд. «А, может, и правда, в едином центре здравоохранения всем будет лучше... » — подумал он и погрузился в сон.
Помятый, как снаружи, так и внутри, Михаил быстрым шагом шел на всеобщее собрание. Уже приехали все будущие жители города Министерства Здравоохранения и он, как начальник, должен выступить перед ними. Старенькие очки были перекошены на лице, правая дужка во время ходьбы упорно приподнималась вверх. Лохматые, как и волосы, брови добавляли некоего безумия в его внешний облик. Высокая трава приняла вид только что подстриженного газона — днём этот эксперимент кибернетиков-селекционеров вползает в землю, чтобы не мешать передвижению людей. Уже виднелся большой белый шатер и слышались голоса новоприбывших, сливаясь в единый гул, словно там находится пчелиный рой, а не люди. Михаил остановился и забегал глазами по сторонам, сам не понимая, что или кого ищет. Он наклонился к легким одноразовым туфлям, которые носил уже второй месяц, наслюнявил палец и потёр самые выразительные пятна пыли. И когда той же рукой Михаил попытался разгладить штанины с острыми помятостями, то на них осталась серая грязевая полоса. Поджав от недовольства и без того тонкие губы, он выпрямился и уверенным шагом, наплевав на все условности и правила этикета, подошел к белому куполу.
Ребристый свод тканевого сооружения размеренно трепыхался, словно морская гладь во время штиля. Внутри оказалось чуть больше людей, чем Михаил думал. Вернее, чем он хотел. Часть народа в серых одеждах — обслуживающий персонал, другие, мужчины в пестрых костюмах, девушки в легких платьях или комбинезонах вроде того, что был на Лерии, — медики разного уровня. В толпе мелькнула черная бархатная голова. Михаил приподнялся на цыпочках и поднял руку. Он открыл рот, чтобы позвать подругу детства, но навязчиво толпящиеся люди увели куда-то вдаль знакомую макушку.
В глубине шатра установлена имитация небольшой сцены. Компактный подиум не выше полутора метров состоял из кубиков шириной сантиметров в десять. На импровизированную трибуну поднялся мужчина в черном комбинезоне и попросил тишины. Его голос звучал напрямую в черепной коробке. Раньше использовали микрофоны, сейчас же стало популярным устройство точечного направленного звука. Оно определяет всех людей в радиусе до ста пятидесяти метров, сжимает звук в узкую плотную волну и доносит вибрацию до каждого конкретного мозга. Без наушников, без микрочипов, без специальных преобразующих устройств. Талантливая задумка, но пока неясно, какие от неё могут быть последствия или побочные эффекты.
Ведущий поприветствовал всех, кратко рассказал о сроках и результатах стройки единого центра здравоохранения.
— А сейчас, дорогие мои, — слащаво произнес ведущий, — поприветствуем Рытвинова Михаила, нашего лидера, покровителя, самый гениальный ум современности и просто замечательного человека!
На долю секунды воцарилась тишина, а потом по всему огромному шатру пошли волны поворачивающихся в разные стороны голов. Мужчина указал в толпу, туда, где стоял Михаил. Море людей расступилось, пропуская начальника к сцене.
Шаркая ногами и неловко улыбаясь тем, кто навязчиво протягивал руки, чтобы прикоснуться или поздороваться с ним, Михаил наконец-то дошел до ведущего. Пальцы трусились от волнения, а взляд перескакивал с предмета на предмет. Мужчина на сцене протянул миниатюрное устройство — точечный громкоговоритель. Одна сторона с липкой поверхностью, которой механизм приклеивался к горлу. При этом во время разговора нужно было держать шею открытой, иначе не все услышат речь. Подготовительные процедуры закончились и Миша повернулся к аудитории. В первых рядах показалась темноволосая коротко стриженная голова Лерии. Девушка через плечо смотрела назад, на вход в шатер. Оттуда, сквозь плотную толпу пробирался невысокий, но крепкий мужчина с блестящей лысиной. Он быстро преодолел расстояние до Лерии, взял её за подбородок и поцеловал. Пространство вокруг Михаила вдруг сжалось, стало давить на него со всех сторон. Он опустил голову не желая смотреть в лица присутствующих, которые сейчас казались издевающимися, насмехающимися над ним.
— ...твуйте, — раздалось в головах у медиков.
Ведущий, стоящий сзади Михаила, похлопал его по плечу и жестом показал поднять голову.
— Здравствуйте, — громко сглотнув сказал Михаил, — здесь будет Министерство Здравоохранения, живите и занимайтесь любимым делом.
Раздались аплодисменты, он махнул зрителям и развернулся, чтобы спуститься со сцены. Мужчина в черном комбинезоне резко схватил Михаила за руку, широкой ладонью прикрыл на его шее громкоговоритель и сквозь зубы прошипел:
— Вы должны рассказать об основном проекте, организовать работу всех подразделений над ним и только тогда куда-то идти, — он искоса зыркнул в сторону, проверяя не слышит ли кто его слов, — иначе другие члены правительства сочтут, что у вас был личный интерес собрать всех медиков здесь.
— Служу миру, — сдавленно произнес Михаил и моргнул так, чтобы мужчина понял, что всё будет сделано.
«Служу разуму, а на ваш мир мне плевать» — подумал он, сцепив зубы. Сделал глубокий вдох, поднял голову и вернулся в центр сцены.
— Наша основная задача на текущий момент, — сочинял он на ходу речь, — человек бессмертный. Каждый должен выбирать сам, сколько ему жить!
Зал разразился громкими оглушающими аплодисментами.
«Идиоты, — подумал Михаил, — вы даже не знаете, что это будет означать».
— Вы, все кто здесь присутствует — самые великие умы, талантливые медики, вы играючи командуете кодами, которые заложила природа во все живые организмы.
Снова восторженный грохот хлопков. Собранный на один день шатер вибрировал от эмоций воодушевлённой толпы народа, чувствующей свое превосходство над природой.
— Когда-то инъекции стволовых клеток приводили к глиобластоме, но мы извлекли уроки из прошлых опытов и сейчас, — он опустил подбородок, но тут же поднял его, сфокусировался на выходе из шатра и продолжил, — коллеги с африканского континента, — он посмотрел в широко распахнутые глаза-блюдца Лерии и презрительно отвернулся, — с легкостью обезвреживают раковые мутации, а медики из австралийского подразделения заменяют потерянные или неправильно функционирующие клетки!
Михаил замолчал, ожидая очередной волны аплодисментов, но зрители зачарованно ждали продолжения речи. Он облизал губы, снял очки и засунул их в нагрудный карман. Пусть картинка расплывается, лишь бы не видеть перед глазами этого лысого ублюдка рядом с Лерией. Сощурившись по привычке, он расслабил веки и продолжил:
— И это только начало, дорогие коллеги! Мой последний эксперимент подтвердил, что мы можем перепрограммировать стволовые клетки и в искусственных условиях вырастить бессмертный человеческий организм с повышенной прочностью тканей и костей, внедрить в него электронику и создать сверхразум. И это будет наш человек бессмертный!
И снова никто не хлопал в ладоши. Все поворачивались друг к другу, переговаривались тихим шепотом, насупив брови. Из центра толпы низенькая девушка, затерявшаяся среди высоких мужчин, подняла руку. Ведущий вскинул в её сторону руку и дал слово.
— Но разве наша задача не в том, чтобы тех людей, что живут сейчас..., — пропищала она, — чтобы нас сделать бессмертными?
— Девушка! — хотел ввязаться в спор Михаил, но посмотрел на напряженного, внимательного ведущего и одернул себя. — Конечно, конечно! Этим вы, дорогие мои, и займетесь. Вы все. Высылайте мне результаты своих экспериментов, я их изучу и скорректирую плановые задачи, — Михаил опасливо оглянулся на мужчину в черном костюме, тот улыбался и он продолжил, — для этого мы здесь и собрались, чтобы сделать нас вечно живущими и вечно молодыми!
«Дети верят в любые сказки, пока сами их не опровергнут» — подумал Михаил.
Дальше последовало еще несколько глупых вопросов вроде «почему не внедрить программируемые стволовые клетки в уже живущий организм?» или «что насчет переноса сознания в организм, что будет создан?», но Михаил их легко парировал. По текущему мировому законодательству эксперименты на людях запрещены и внедрять что-то человеку можно только если медики уверены в отсутствии вреда организму. А прогнозное моделирование, то, которое хотя бы теоретически покажет результаты эксперимента, никто из ныне живущих не в силах отладить, нужен кибернетик и медик в одном лице.
— Но почему бы нам всем не продолжить в таком случае работу над вашими экспериментами? — подло прозвучал знакомый голос совсем рядом.
Лерия уже отпустила руку лысого мужчины и с самодовольной улыбкой смотрела на Михаила.
«Потому, что ты номер два, а остальные ещё ниже» — подумал он, однобоко усмехнулся и ответил:
— Всем вместе там делать нечего, а вот вы, Лерия Куц, можете быть моим ассистентом. Но мне нужен только один человек.
Едва заметно покачивая головой, он уставился на её партнера. Лысый мужик с глубоко посаженными глазами стоял поджав губы и насупив брови. Лера повернулась к нему и включила режим детской невинной улыбки. Одно из вечно работающих средств красивых девушек. Лысый еще шире раздул ноздри и кивнул. Всё это произошло за долю секунды, так что Лерия моментально ответила:
— С радостью, Михаил, почту за честь работать с Вами.
«Даже когда вы думаете, что принимаете решения сами, вы на самом деле ведомы мной» — подумал Миша и повернулся к ведущему. Тот кивнул и дозволил закончить речь.
За несколько недель неистово беснующаяся стройка наконец-то угомонилась. В будущем городке Министерства Здравоохранения воцарилась тишина. Новоприбывшие медики обживали миниатюрные жилищные контейнеры c необходимым минимумом обстановки. Потом планируется заменить все дома на помещения из строительного полимера, который товарищество производственников обязуется разработать не позднее, чем через два года. Крупное здание-черепаха со стеклянной крышей было почти готово, оставались внутренние работы — министерский центр будет углубляться на десятки этажей вниз, было решено, что это наиболее прочный вариант. И совсем скоро все эксперименты генетиков, биофизиков, нейробиологов и медиков других направлений переместятся туда. Ещё иногда, раз в несколько дней, приезжают грузовые автомобили с остатками оборудования с разных континентов. А один раз даже прилетела стайка вертолетов.
Утро выдалось необычайно жарким, запах подплавленного пластика витал в воздухе и Михаил сразу же отправил рапорт селекционерам-кибернетикам, чтобы те утилизировали искусственную траву. Кому она нужна если не проходит температурный режим этого региона? Не успел он толком проснуться, как раздался тихий ритмичный стук в дверь. Лерия отбивала мелодию, которую в школе им включали во время зарядки «тук-тук, тук-тук-тук, тук, тук-тук». Он зажмурился и рукой протер глаза. Пестрые пятна замелькали в захламленной комнате и он, спотыкаясь о тесно расставленную мебель, открыл девушке.
— Пожалуйста, — протянула она многоразовый стаканчик с пурпурной жидкостью.
— Угу, — ответил Михаил, — ты отправила отчеты?
Он, зевая, почесал шею. Под давно нестриженными ногтями остались частички шелушащейся кожи. Михаил посмотрел на руку, затем на Лерию, которая явно сдерживала какие-то, непонятные его ещё не пробудившемуся разуму, эмоции.
— Я туда, — он указал на душевую кабину и, не дожидаясь ответа, захлопнул за собой дверь.
Михаил кликнул по экрану водонепроницаемого планшета и запустил программу очистки тела вместе с одеждой. Кому нужно раздеваться и менять тряпье если можно помыться одновременно с тем, что на тебе? Он положил руки в небольшое углубление, осторожно вставил каждый палец в выемку для маникюрных процедур и прикрыл глаза. Ногти запекло, иногда казалось, что устройство вот-вот вырвет их из плоти. Михаил стойко перетерпел все этапы и, когда со всех сторон появился тёплый пар, распахнул веки. Выйдя из душа, он невольно поморщился, окунувшись в устоявшийся аромат своего жилища, и посмотрел на Леру. Глядя друг на друга, они оба рассмеялись. Наверное, другим мало веселого показалось бы в трупном едком запахе, но их обоих это почему-то забавляло.
Еще по инерции улыбаясь, Михаил взял принесенную Лерой жидкость и крупными глотками выпил. Внутри колыхалось что-то немного склизкое, похожее на желе и он едва подавил рвотный рефлекс.
— Ты ведешь замкнутый образ жизни, это витамины, чтобы психика была в норме, — прокомментировала девушка.
Михаил кивнул и открыл напольную дверь в лабораторию. По глазам ударил необычайно яркий свет — они с Лерой решили проверить реакцию растущих микроорганизмов из программируемых стволовых клеток на такие нестандартные условия. Их детищам уже было полторы недели и они до сих пор не погибли. В десятке аквариумов с бурлящей розоватой жидкостью болтались полупрозрачные человеческие зародыши. Они развивались куда быстрее, чем это было бы в чреве матери. Уже можно разглядеть маленькие формирующиеся ножки и ручки. Михаил спустился первым и снял очки, расчувствовался от увиденного и пришлось вытереть глаза, чтобы Лерия не заметила его слёзы радости.
Девушка спрыгнула с последней ступени и правой рукой по-дружески обняла Михаила за плечи. Она ткнула его в бок и сказала:
— А ты думал не получится, — подошла к одному из аквариумов и нежно провела пальцем по стеклу, — это же, выходит, наши дети.
Он не стал комментировать её слова и отошел в угол, посмотреть журнал наблюдений. На столе с сенсорной поверхностью были все отчеты с прогнозной аналитикой по развитию эмбрионов. Их клетки действительно формировались в нечто совершенно иное, только внешне напоминающее человеческие ткани. Рассматривая результаты, Михаил почесал колючий подбородок, открыл отчеты о прошлых опытах, сверил действия. Всё точно так же, только эти почему-то живут, а те дохли на седьмой день сотворения. Единственное отличие в том, что в этом эксперименте участвует Лерия и время от времени она остается в лаборатории одна. Он прикусил губу, цокнул и с широкой улыбкой повернулся к девушке.
— Это всё благодаря тебе, без тебя я бы не справился, — Михаил облизал губы, подумывая о какой-то более изящной лести, но решил остановиться.
Лерии так важно чувствовать себя лучшей, но должен быть предел.
— Я хочу взять этого, — сказала Лера и ткнула по стеклу одного из аквариумов, оставляя на нём отпечаток своего пальца, — и с помощью его тканей модифицировать себя.
— Нет, — Михаил вздернул брови.
— Да. Наша задача — бессмертие для тех, кто живет сейчас, а не создание киборгов.
— Ну почему киборгов? Это просто другой тип жизни... А электроники в них ещё нет... — с ноткой демонстративной обиды ответил Михаил, — ты знаешь, мы не можем совершать опыты на людях.
— А выращивать людей в аквариумах? Можем? — рассмеялась Лерия. — Ты давно пошел против правительства, хотя сам являешься его частью... — она говорила с пренебрежительной издёвкой. — И не смеши меня ещё больше своими псевдо-человеческими принципами!
— Хорошо, Лера, хочешь я сам сделаю операцию?
«Хотя тебе стоило бы быть внимательнее к мировым законам, — подумал Михаил, — эти существа людьми не считаются».
— Я посоветуюсь с мужем, — она прикусила нижнюю губу.
Смелая до этого момента девушка внезапно стала растерянной и робкой. «Брала меня на “слабо”, милая?» — подумал Михаил и ответил:
— Либо сейчас, либо никогда.
Девушка забегала глазами по аквариумам с зародышами. Отказаться от своих же слов — остаться вторым номером навсегда.
— Я быстро, туда и обратно, мы с ним договаривались не принимать решения без совещания, он генетик...
— Я тоже генетик. Гениальный. В отличие от твоего лысого муженька.
В лаборатории стало прохладнее обычного и Лерия поёжилась. Она повернулась к избранному зародышу и снова постучала пальцем по стеклу. Слышит ли её это существо, из которого получится неизвестно что? Вдруг оно вырастет и уничтожит всё человечество или заменит людей такими же, как он сам, бессмертными?
— Миша, — резко повернулась Лера, насупив брови, — я же смотрела отчеты о прошлых экспериментах, они все погибали, так почему сейчас живы?
«Святая наивность» — подумал Михаил и вспомнил, как в школе они играли в настольные игры для развития интеллекта. Каждый считал, что другой не видит его хитрых коварных замыслов. Ему так нравилось, как она радуется, расплывается в солнечной улыбке, а потом насмехается над глупым мальчишкой, который проиграл девчонке... Может быть, поэтому ей кажется, что можно вводить его в заблуждение.
— Лера, либо я тебя модифицирую сейчас, либо никогда и никто этого не сделает.
— Хорошо, — она гордо вздёрнула нос и подошла ближе, вглядываясь в затуманенные глаза Михаила, — сейчас.
Брови девушки сами собой поднялись в удивлении, не веря что она действительно соглашается на операцию в подвальной лаборатории друга детства, которого все, кроме неё, считают безумным. «Миром правили, правят и будут править безумцы» — усмехнулась она собственным мыслям и присела на широкое кресло, которое по щелчку пальца Михаила развернулось из дверцы шкафа.
— Хочешь жить вечно? — спросил Михаил, наклонившись к Лере настолько близко, что его горячее дыхание проникало под кожу непривычным ощущением.
— Да, — она сглотнула, раздувая ноздри.
— Ты никогда не умрёшь.
Он надел маску на её лицо и картинка перед глазами Леры моментально расплылась.
— Никогда, — повторил Михаил, когда девушка полностью отключилась.
Вместо того, чтобы достать развивающийся эмбрион из аквариума, Михаил вернулся к столу с результатами опытов, нажал едва заметную иконку в правом верхнем углу, приложил палец для снятия отпечатка, ввёл текстовый пароль и наклонился над замаскированной камерой для считывания лица. Теперь открылся настоящий рабочий интерфейс, с правдивыми данными по процессам и по всем экспериментам. Его взгляд изменился до неузнаваемости, стал острым, как стрела древнего механического арбалета.
«Похоже, я нашёл источник жизни, истинную антиматерию» — прошептал он, снял очки и положил на стол. Они давно не были ему нужны, только для создания образа и чуть большей фокусировки зрения. Тонкие губы Михаила нервно дёргались, то сужаясь в едва заметную полоску, то раздуваясь. Он еще несколько минут изучал результаты эксперимента и обернулся на аквариумы с эмбрионами. Судя по данным, можно ускорить рост малышей, главное расширить поток антиматерии. Смех какой! Столько лет ученые разгоняли частицы в огромном коллайдере, называли новонайденные элементы антивеществами, когда это лишь иная форма, другой уровень той же самой материи. А настоящая антиматерия всегда рядом, всегда с нами, питает всё живое, всё сущее. Она существует в антипространстве и всё, что нужно — создать дыру в нашей реальности. Белую дыру, из которой льется та самая жизненная энергия нескончаемым потоком. «Как же глупо думать о бессмертии, обладая ограниченными данными о жизни» — пробормотал Михаил, подошел и наклонился к безмятежно спящей Лерии.
— Ты веришь мне, номер два... — прошептал он и провел ладонью по её мягкой щеке, — я обхитрил тебя, но не обману.
Михаил пригладил прядь коротких черных волос девушки, наслаждаясь их шелковистостью, затем резко выпрямился и посмотрел в потолок. Если расфокусировать зрение, можно увидеть колебания ламп дневного освещения. Он вдохнул полной грудью, снизу тянулся противный запах гниющей плоти прошлых опытов. Михаил почесал затылок и подошел к едва заметному миниатюрному квадрату, очерченному тонкой линией на противоположной от стойки с эмбрионами стене. Белая гладкая поверхность была двухслойной, с прозрачной плёнкой сверху. Он занес руку далеко за спину и изо всех сил, резко поворачиваясь телом, хлопнул по ней ладонью. Кисть прошла сквозь материю, всасываясь внутрь, как в кисель. Михаил поморщился и передернулся, едва не потеряв равновесие. Запах гниющей плоти сделался сильнее и его чуть не вытошнило, но руку из стены он не достал. Судя по ощущениям, кости руки становились мягче, расплывались внутри. Михаил сжал кулак, прикрыл глаза и сильно дёрнулся назад.
Запястье ныло и казалось что оно вот-вот разломится пополам. Он до боли прикусил губу, чтобы не потерять сознание, и медленно стал пятиться. Каждый шаг давался с трудом. Упругая незримая нить, зажатая в кулаке, сопротивляясь растяжению, тянула обратно. Белый квадрат стены снова покрылся тонкой, едва различимой пленкой, не оставив и следа того, что только что внутри была рука Михаила. В текущем пространстве луч антиматерии не виден, но будет осязаем. Вернее, Михаил не знал точно, что находится «за» этим квадратом, покрытым плёнкой, поверхность была мала, чтобы пройти туда целиком. Дыра открылась когда он пробовал модифицировать человеческий эмбрион, изъятый им в одной из региональных поликлиник. Тогда тонкая, невидимая, но осязаемая линия потянулась из этого пространства. Сначала он счел ощущения галлюцинациями, но после исследований и проведения ряда опытов, понял, что открыл новое, неизвестное ранее измерение, источник жизни. И эту, дающую жизнь материю, он стал условно называть антиматерией.
Сзади послышался легкий треск и Михаил поторопился. Нужно точно так же, как и в случае с эмбрионами, протянуть невидимый луч к затылку Лерии. Тогда она будет жить вечно. С трудом преодолевая сопротивление, он дошел до кресла, где, вращая зрачками под закрытыми веками, лежала Лера. Второй рукой приподнимая её голову, Михаил изо всех сил придавил кулак к её затылку.
— Ты не умрёшь никогда... — прошептал он и обессиленно свалился на пол.
В большом круглом зале за треугольными столами разного цвета сидело двадцать семь человек. Внеочередное собрание правительства проводится крайне редко и значительная часть присутствующих даже не знали причины их сегодняшнего заседания. Из-за зеленого стола встала старая морщинистая женщина с выпавшими наполовину, черными, короткими волосами. Она окинула взглядом участников, прикрыла рот рукой и зарыдала. Кожа на её лице отвисала настолько, что тряслась даже от лёгкого движения головой, а на гладкой блестящее покрытие сыпались остатки переливающихся в ярком свете волос. Она была в длинном платье в пол, сильно сутулая и очень неприятная. Древняя старуха. Сложно поверить, что каждый человек может когда-то превратиться в это.
За другим острым углом этого же стола, не глядя на женщину, сидел Михаил Рытвинов, начальник Министерства Здравоохранения. Он дрожал всем туловищем, то и дело нервно вскидывая голову кверху. Очки были разбиты, а одежда помята больше прежнего. Его губы то кривились в нервной усмешке, то вытягивались трубочкой. Михаил выпрямился, будто собираясь встать и уйти, а затем согнулся пополам, наклонившись почти к самым коленям.
— Я..., — просвистела старуха необычайно высоким голосом, несвойственным для пожилых людей, и закашлялась, — я, Лерия Куц, должна сообщить о нарушении Мирового Закона.
Из-за фиолетового стола вскочил молодой мужчина и тут же сел, осаженный рядом сидящими коллегами. То из-за голубого, то из-за оранжевого стола слышались крики, но остальные шикали на них, заставляя замолчать.
— Михаил Рытвинов совершил множество правонарушений мирового масштаба и подлежит наказанию, — прошипела старуха, собравшись с силами, — Я действительно Лерия Куц. Два дня назад он обманом усыпил меня и провел эксперимент вечной жизни. В итоге я проснулась вот в таком виде, — щуплыми костлявыми руками она указала на своё тело.
Из-под длинного подола сквозь ткань выпирали острые полусогнутые колени.
— Нам нужно провести тесты, — задумчиво разглядывая старуху, сказала рыжая полноватая женщина за черным столом.
— Он должен быть наказан! Я Лерия Куц! — брызгая слюной разошлась пострадавшая, — будь я кем-то другим, я бы не была на этом собрании! Да очнитесь же вы! Он всю жизнь водит вас за нос!
Полчаса продолжались препирательства между разными цветными столиками. То и дело кто-то вскакивал, но, соблюдая документированные принципы проведения собраний, тут же садился. Быть осужденным за неподобающие действия не хотелось никому. Михаил Рытвинов сидел, закрыв лицо руками, когда его призвали прокомментировать заявления внезапно состарившейся Лерии Куц.
— Я..., — в горле Михаила запершило, он откашлялся, — я не обманывал никого.
Его правый глаз слезился, наверное попал мелкий осколок от разбитого стекла очков.
— Мы спустились с Лерой в лабораторию, — продолжил он, тщательно подбирая слова, — откуда-то появился резкий запах и я упал в обморок. Мне кажется, она что-то подмешала в напиток, который принесла утром...
Интонация в его словах скакала, как расстроенное пианино. Плечи Михаила дергались вниз-вверх. Сделалось душно, он автоматически расстегнул все пуговицы на рубашке и тут же опомнился, запахивая один край за другой. Голова отказывалась работать на полную мощность, но, к счастью, функционировала хотя бы на минимуме, иначе ему с собрания путь прямо в темницу. Коллеги из правительства, сидящие за черным столом и возглавляющие теневую сторону мироустройства, не стесняются в методах добычи информации. Они выбьют из него всю правду и неправду. Михаил наклонил голову влево и тряхнул ею, словно желая вытрясти из черепа как-то попавшую туда воду.
— Предлагаю сделать перерыв, провести тесты этой... кхм, женщине, — прикусив губу произнес голубоглазый высокий парень за тем же столом, что Лерия и Михаил, — и завтра продолжить. Суток нам хватит.
Молодой человек обвёл взглядом присутствующих, собирая одобрительные кивки, поднялся, подошел к Михаилу и, похлопывая его по плечу, увел из зала для собраний.
Передвижения Михаила не ограничили, но он всем нутром чувствовал, что за ним пристально следят. Уже давно камеры наблюдения были настолько естественным элементом, что многие даже не задумывались об их существовании. Но когда ты совершаешь некую оплошность, кажется, что все взгляды направлены только на тебя. Даже если на самом деле другим нет никакого дела до того кто ты и чем занимаешься.
Михаил вернулся в свой жилищный контейнер опустошенный и уставший. Мозги отказывались работать нормально. Он на автомате спустился в подвал и замер, не решаясь пройти дальше. Во всех десяти аквариумах с организмами, где еще пару дней назад плавали эмбрионы, были дети. Хлопая своими, кажущимися невинными, глазками, десять малышей, примерно трехлетнего возраста, сидели, высунув головы из бурлящей воды. Вокруг них плавали куски слизи, но детям, похоже, это нравилось.
Пока он, изумленный изменениями, стоял посреди лестницы, кто-то зашел внутрь и похлопал его по плечу. Михаил резко обернулся и увидел морщинистое лицо Лерии.
— Нет, это неправда, не может быть, — он медленно спустился по ступеням.
Прятаться и бежать от неё бессмысленно. Даже не от неё, а от того, кто был за её спиной. Лысый мужчина, которого он видел на собрании. Её муж. Невысокий, но крепкий и мускулистый. Его лицо, полное ярости и презрения, выглядывало из-за спины старухи. Смотреть на Лерию было жутко. Только колеблющаяся обвисшая кожа и подергивающийся вправо-влево рот напоминали, что это живой человек.
— Забирай, — женщина указала крепышу на детей в аквариумах, — это наши дети.
Мужчина осторожно обошел Лерию и приблизился к стеклянным кубам с жидкостью. Михаил дернулся было, чтобы ему помешать, но старуха прошипела «не вздумай». Хватая по два ребенка подмышки, лысый тип выносил их из лаборатории. Судя по голосам сверху, там их ждали еще люди. Неужели она привела сюда всё правительство?
— А теперь говори, как ты это сделал? — женщина подошла вплотную к Михаилу, схватила его рукой за подбородок, — я ведь и правда бессмертна, травмируешь меня и организм восстанавливается до вот этого исходного состояния. Что ты на меня не смотришь? Или я теперь тебе не нравлюсь? Ты меня разлюбил?
Изо рта женщины дурно пахло, половина зубов торчала черными пеньками, а сила, с которой она впилась пальцами в лицо Михаила, была невероятной, нечеловеческой. Он попробовал отойти назад, отклониться, но ничего не вышло. Пока старуха расспрашивала Михаила о подробностях операции, лысый крепыш вынес всех детей. Лаборатория опустела. И хоть малыши не издавали ни единого звука, в отличие от человеческих, воцарилась какая-то оглушающая, мертвая тишина.
— Пожалуйста, давай ты расскажешь по-хорошему, — проскрипела Лерия, — по моему новому виду не скажешь, но у меня столько сил, что ты даже не представляешь... Могу твою черепушку двумя ладонями сдавить.
— Я... не... знаю... — едва выговаривая из-за сжатого старухой подбородка, произнес Михаил, — ты видела... все... результаты...
— Видела, видела... — недовольно чавкнула женщина и отпустила его лицо, — ладно, пять часов тебе на раздумья и, пожалуйста, без глупостей. Я всегда выигрывала у тебя в школе. Это ты второй номер.
Пока измененная Лерия поднималась по ступеням, внутренности Михаила передергивало от скрипа её старых костей. «Идиоты!» — крикнул он мысленно всему миру. Он знал, знал, что нельзя антиматерию цеплять к живому человеку. Но она так хотела стать первой бессмертной! Что будет теперь? Что будет с его последним экспериментом? Кем и какими вырастут эти существа? Столько вопросов, на которые хотелось бы получить ответы. Наверное, это всё-таки была очень плохая задумка — склонить мировое правительство дать разрешение на создание города для Министерства Здравоохранения. Ведь он руководствовался лишь желанием видеть рядом ту, с кем провел пятнадцать лет школы, с кем рука об руку шел в той жизни, когда чувства еще важны. «Служу разуму? — усмехнулся Михаил, слушая как гости выходят из его дома, — кажется, я служу безумию». Он замер. Больше никаких шорохов.
Михаил провел ладонью по гладкому стеклу аквариумов, где появились первые живые существа из программируемых стволовых клеток. А он ведь даже не успел добавить им наночипы, которые хотел... В голове был давящий скользкий туман. Он вцепился в Михаила, окутал его полностью, закрыл глаза пеленой. Где-то должна быть инструкция на критичные случаи... Надо было составить такую. Но нет, человек всегда думает, что ну уж самого худшего точно не произойдет. Ради чего она согласилась на операцию? Правая бровь Михаила дернулась. «Неужели она знала, как всё пройдет?» — подумал он, но мотнул головой. Нет, не могла.
В глубине комнаты тускло светился экран с результатами экспериментов. С настоящими. Хорошо, что несмотря на его любовь документировать все данные, он оставил самое ценное в голове. Из показателей в отчетах, никаких разумных выводов не сделать. Михаил постучал указательным пальцем по виску и повторил «в голове».
— Ты всегда будешь второй, — прошептал он и в нижнем ящике шкафа нашел нейлоновый канат.
— Белые дыры имеют свойство закрываться так же внезапно, как и открылись, — он раскрутил моток и быстрым движением сделал большую петлю.
— Ты уж не подведи, источник жизни, — он посмотрел на маленький белый квадратик в стене, покрытый тонкой пленкой, — закройся поскорее.
Михаил поднял голову и нашел подходящий крепкий крюк. На нём держался самый большой плафон освещения.
— А ты, Лерия... — он смахнул один из аквариумов и пододвинул стойку из-под него прямо под крюк, — не умрёшь никогда, — Михаил осторожно залез на столик, — это твоя награда за тщеславие.
Он поднял руки и крепко-накрепко завязал край каната на крюке в низком потолке. Расправил петлю. Снял очки, бросил их на пол к разбившемуся в дребезги аквариуму. Просунул шею и резко дернулся, выкидывая из-под ног стойку.