Tabula nova
– Не понимаю, – раздраженно сказал Сергей и затянулся сигаретой.
Некоторое время они с Мишей молчали. Бесшумные механизмы втягивали дым. Панорамная панель показывала всю оранжерею. Было видно, как яблони шевелят листьями, набирают цвет апельсины. В углу распускалась опунция. Вечное лето царило там. Как раз началась поливка. Растения потонули в дымке. Через минуту нечетко, но ощутимо вылезла радуга.
– Ты, можешь мне сказать, что тебя раздражает? – спросил Миша.
– Историю эту не понимаю.
А история была вот о чем. Молодые биологи занимались изучением поведения змей. Съемная квартира, террариумы, опыты, суть которых Сергей не уловил, точнее, не заинтересовался. Задела его та часть истории, которую неизвестный рассказчик добавил оживления повествования для. На кухне у молодых ученых имелись два террариума с мышами. На одном было написано «мыши на корм», на другом – «мыши любимые». Террариумы были одинаковые, корм, подстилка – тоже. Мышей экспериментаторы также не выбирали ни по масти, никак вообще. И вот этого Сергей не мог понять.
Миша слушал не перебивая, а Сергей снова начал распаляться. Он скомкал в пальцах и выбросил потухший окурок, нашарил в кармане новую сигарету. Из-под ног выскочил робот-уборщик, подхватил манипулятором бумажный комок и убрался восвояси, довольно урча сервоприводами.
– Не кури, а? – попросил Миша, – Договорились же, не более пяти в сутки. Для оранжереи в самый раз.
Сергей дернул плечом, но прикуривать не стал, спрятал сигарету обратно в пачку, на которой красовались пушистая елочка и надпись «Лес». Ниже, буквами поменьше – «Специальные космические». На обратной (без всякой картинки) стороне пачки текста было больше. Сообщалось, что данная продукция не наносит вреда здоровью, является биоразлагаемой, при употреблении обогащает почву и атмосферу, а также масса прочей не менее важной информации.
– Знаешь, если смотреть с точки зрения, мышей… – Миша задумался. – Понятно, мыши не умеют читать, а если бы и умели, надписей то им не видно. Просто из одного террариума постоянно забирают кого-то, а из другого нет. И мыши, не будь дураки, ищут причину, смысл, у них возникают суеверия. Думают, скажем: «Мы хуже них, потому что…» – ну, это самое, – «Мы слева живем. На нас плохо светит солнце. Я плохо прыгаю. Кручу колесо не в ту сторону…». Масса причин.
– Постой-постой… – Сергей заинтересовался, – а в каком террариуме так думают?
Миша наморщил лоб.
– Пожалуй, в том, где «корм». Ведь не просто так рука раз в неделю забирает навсегда братьев и сестер. Возможно, они избранные. Как избранный народ Израиля, с реками молоком и медом…
– Значит, с мышами биологи тоже проводили эксперимент? Уф, тогда все понятно. Я успокоился. – Сергей рассмеялся.
Миша покачал головой:
– Думаю, что это все-таки шутка. Но из-за нее мыши явно получили толчок к развитию. А уж сознательно-не сознательно, какая разница?
– Не понимаю, зачем вообще люди тратят время на юмор? Других дел нет? – Сергей все еще сердился. Он хотел еще что-то добавить, но тут автоматическая дверь с шипением скрылась в переборке. На пороге руки в боки стояла Олеся. Собственно, никого другого там и быть не могло. И если уж быть совсем откровенным, за оранжерею отвечала именно она. На Мише с Сергеем были навигация и электроника.
Олеся носила розоватый комбез, что ей очень шло, а копну волос закручивала в жгут.
– Я вас уже потеряла. – Она улыбнулась сразу обоим. – Думала, провалились, ушли в открытый космос и ни ответа, ни привета, ни чата, ни привата… А биологи эти, Сергей, мне кажется, были пара. Муж и жена. И когда жена кормила змей, она иногда путала террариумы.
«Откуда она узнала, о чем мы говорили?» – Сергей нахмурился. А Миша просто восхищался Олесей. Она так здорово выглядела в свете зеленоватых биоламп коридора.
– Такая теория может иметь место. – продолжала Олеся. – Представляете, бедные мыши из террариума «Любимые» тоже задействованы, тоже бояться, тоже ждут и надеются… Ну, чего молчите, воды в рот набрали, что ли?
«Олеся – телепат? – думал Сергей, – Нельзя думать! Мои мысли ей могут не понравиться». – С утра тебя не видели, вот что, – буркнул он. – Чего ты нас искала? У нас, кстати, перерыв.
– Перерыв окончен, это самое, – радостно сказал Миша.
– Пойдемте, я кое-что покажу, – поманила Олеся и побежала по коридору.
Коридор плавно закруглялся к носу корабля, туда, где располагалась главная рубка, она же кают-компания.
Корабль назывался «черепаха». Он действительно был похож на черепашку с зеркально блистающей спинкой и чешуйчатой от противометеорной брони мордой. А что до медлительности земных черепах, скорость, как утверждал Альберт Эйнштейн, понятие относительное.
Когда Сергей и Миша вошли в рубку, Олеся сидела на корточках, красивые коленки торчали в разные стороны.
– Кто-то из вас грыз тут яблоко, – сказала она, поднимаясь, в руке у нее был огрызок, уже потемневший, окислившийся.
– Фу, – сказал Сергей. – Оно же недозрелое. Я такое не ем.
– Я вообще не ем яблоки, – отрекся Миша.
– Странно, я тоже не брала и не ела, – Олеся щелкнула пальцами, дождалась робота-уборщика и протянула ему угощение. Робот заурчал и перемигнулся зелеными и синими индикаторами. Олеся погладила его «по голове», – Молодец, хорошая машинка.
– Он ведь не чувствует ничего. Просто робот, – наставительно сказал Сергей.
– Ну и что… А за вами я буду смотреть в оба глаза! Не сметь разбазаривать оранжерею!
Маленькая космическая «черепаха» неслась сквозь туманность Андромеды.
***
Миша водил пальцами по Олесиной ладони. Она сидела на кресле-пуфике, и то ли не замечала, то ли не подавала виду. На большом, почти во всю стену экране шла человеческая жизнь. Не кино или познавательная передача, а просто. Случайные видеозаписи, семейные хроники, дети, взрослые, старики, их домашние животные. Все подряд и без конца.
«Ночь» включилась как всегда не вовремя. Кают-компания погрузилась в полумрак. На потолке загорелись звезды, перемигивались, как старые знакомые. Видео свернулось в точку и развернулось обратно фразой «Спокойный ночи!».
– Давайте, бай-бай! – Сергей зевнул.
Олеся встала, потянулась, выгнув напряженной дугой свое гибкое тело, и сказала:
– А хороший фильм сегодня показывали. Одна девушка на меня похожа, видели?
– Нет, – Миша энергично замотал головой, – Там никого не было такого, как ты.
– Думаешь? Ладно. Пойду оранжерею гляну, проверю, все ли в порядке, и спать. Пока всем.
Олеся ушла. Прошуршала закрываясь дверь. Миша все сидел, задумчиво глядя в пространство перед собой. Внутри его зрело кое-то ощущение неправильности.
– Идем? – предложил Сергей.
– Мы неправильно живем, – вместо ответа сказал Миша, – Вот ты хотел когда-нибудь жениться?
– А чего ты спрашиваешь? Шуры-муры надумал?
– Я тебя спрашиваю не об этом. У тебя до полета была девушка?
Сергей глубоко задумался.
– Нет. Не помню. Пойдем спать, поздно уже.
Миша шел и думал, как так вышло, что у него тоже не было никакой самой завалящей девушки на Земле.
– Поздравляю с окончанием дневной вахты, – раздалось над головой. –Спокойной ночи, Михаил!
– И тебе спокойной, ИИ… – пробормотал Миша.
– Я никогда не сплю, – отозвалась ИИ (раньше почему-то это не имело значения) своим женским голосом. Мише даже показалось, что она улыбается.
Уснул он почти мгновенно. Он вообще легко уходил в сон и иногда мог им управлять. Сегодня ему хотелось посмотреть, как он целуется с Олесей в земном сквере, но сновидение выкинуло его на небольшую не очень чистую кухню. Первое, что он увидел, – две стеклянных емкости. Ну, разумеется: «мыши на корм» и «мыши любимые».
Миша облокотился о подоконник, машинально взял пачку и закурил. Это были не те сигареты, к котором он привык. Миша закашлялся, на глазах выступили слезы.
– По спине постучать?
Он проморгался и увидел, что в кухню вошла женщина с убранными под косынку волосами. «Интересный какой сон», – подумал Миша.
– Я курю более мягкие, – сказал он хрипло. – Это самое… Привет.
– Виделись, – она тоже закурила и запрыгнула на подоконник.
– Извини, – осторожно сказал Миша, – я ведь не помню, как тебя зовут.
– Не суть важно, – женщина склонилась над ближайшим террариумом, открыла крышку, запустила узкую ладонь и вытащила мышь. Бело-серая мышь быстро-быстро дышала, жмурилась, шевелила мордочкой. Женщина-биолог (или как ее назвать?) не глядя вытащила мышь из второго террариума и сунула под нос Мише.
– О! Мальчик. Смотри какие бубенчики!
Мышонок пищал и вырывался. Это был альбинос. Глазки красные, лапки розовые, хвост голый. Мишу передернуло.
– Что ты делаешь? – спросил он отшатываясь.
– А вот что. Смотри, внимательно. Смертельный номер, мышь в космосе! – женщина размахнулась и кинула мышей в открытое окно.
– Зачем?
– А ну смотри! – женщина схватила Мишу за шею и рванула к окну.
Миша взглянул и обмер. Колодец двора казался абсолютно бездонным, как будто они были на сотом или может даже тысячном этаже. При этом неровный щелястый асфальт внизу был виден почему-то совершенно отчетливо, как поверхность астероида в бортовой фотоувеличитель.
– Пусти! – крикнул Миша, но вместо голоса раздался нечленораздельный писк.
Огромные пальцы держали его за шею, за спину, за живот. Высоко вверху маячило лицо с убранными под косынку волосами. Миша извивался, пытался зацепиться за что-нибудь хвостом, но не мог. Цепенеющим от ужаса сознанием он понял все же, что его несут в комнату. Стол, продавленный диван, ковер на стене – все это огромное. Скрип стекла, короткий полет и два немигающих змеиных глаза прямо напротив. Это сон, это просто дурацкий сон! Змея метнулась. Миша проснулся в своей койке и долго не мог успокоиться.
Сергею как обычно снились фильмы, просмотренные накануне. Он сидел на пуфике и наблюдал, как по экрану ходят люди, много людей, просто толпа. Вот один человек перебегает дорогу на красный свет светофора и его сбивает насмерть. Все скомкалась. Завывая сиреной подъехала «скорая». Машины вокруг горячо вздыхали, не имея возможности разъехаться. Люди… Сергей обратил внимание на девушку. Она стояла с отсутствующим выражением лица и крутила в руках сумочку на длинном ремне. «Скорая» уже разворачивалась, шины скрипели зло. Девушка вдруг встрепенулась и пошла прочь не оборачиваясь. Сумка сползла на асфальт.
– Вот дура! – подумал Сергей вслух.
Он встал, подошел к экрану. Конечно, он знал, в чем соль сна и яви, ну и что? Надо вернуть ей сумочку. Сергей потрогал экран, и рука прошла насквозь. Он шагнул на перекресток. Сумочка оказалась тяжелой.
– Девушка, вы обронили! Эй! – Но девушка пропала.
Сергей расстегнул молнию. Вдруг внутри подсказка, Права, может быть, паспорт или что еще. Но подсказки не было. Внутри сумки лежала бомба. Маленькая. Сергей не успел ничего сделать. Фейерверк, и все разлетелось, и перекресток, и человечки, и небо.
Сергей открыл глаза. «Вот это здорово!». – Он подумал, что никогда в жизни не видел настоящего фейерверка.
Последней уснула Олеся. Она еще немного побродила по оранжерее, взрыхлила землю там, где это показалось ей необходимым. «Интересно, как там на Земле? Так же растут цветы, деревья, трава?».
Закрыв глаза, она сразу увидела себя в знакомом коридоре. Олеся огляделась. «Я здесь была сегодня… Как странно... Вот он – огрызок», – Олеся точно помнила, что отправила его в приемник робота. И тут она заметила муравьев. Много муравьев. Они клубились вокруг огрызка. Ох, откуда здесь насекомые?
Муравьи не обратили на ее удивление никакого внимания. Они облепили огрызок, поднатужились и потащили. Олеся знала, что это просто сон, поэтому спокойно пошла следом. Наверно, если бы это происходила в реальности, она бы страшно испугалась, а так, даже любопытно. Медленно, шаг за шагом она преследовала муравьев, свернула за угол… и не узнала коридора. Другие стены, другое все и дверца в конце. Муравьи явно двигались туда. Олеся остановилась и осмотрела себя. Несколько ночей тому ей приснилось, что она копается в оранжерее абсолютно голая. Это было неприятно и неправильно. Вдруг кто войдет, а прикрыться нечем, разве что листьями!
Нет, сейчас оказалась одета в свой обычный комбез. Она толкнула дверцу, и та с легким щелчком отворилось. По ту сторону оказалась маленькая каюта, нет, не каюта, а комната с самыми обычными окнами, если не считать, что за ними был открытый космос. Зрение мигнуло, и Олеся увидела все как бы со стороны. Черепаха плыла, протыкая носом пространство, и была не прозрачной, но Олесе удалось увидеть оранжерею, каюты, склады, двигательный отсек. Все как на ладони! Мгновение, и прошло. Осталась комната. В ней стол. За столом человек. Точнее не просто человек, как она, Миша или Сергей, а старик. Не обращая внимания на Олесю и муравьев, он высморкался в огромный платок. Щеточка седых волос на макушке серебрилась в свете звезд.
– Вы кто? – спросила Олеся растерявшись.
– А? – старик поднял глаза, – А ты что здесь делаешь? Иди, иди… некогда пока.
Олеся проснулась за две минуты до подъема. «Я видела Бога!» – подумала она и улыбнулась.
«С добрым утром! Вас ждут великие дела!» – пропела ИИ.
***
– Я не понимаю, – завел свою обычную шарманку Сергей.
Он жадно затянулся дымом, а потом выдохнул так, что на секунду стало совсем ничего не видно.
Миша подумал: «Сколько у Сережи в легких дыма?». Кольца, спирали, линии проплыли над головой, втягиваясь в решетку вентиляции.
– А в этот раз что такое? – устало спросил Миша, – Не томи, говори!
Он не выспался, у него все валилось из рук. Даже курить не хотелось. Он и не стал, а с Сергеем пошел просто потому, что они так делали всегда.
– Песенка есть такая, – сказал Сергей. – Только ты учти, я не умею петь. Ну слушай, короче.
Как-то я гулял в лугах.
Вижу – свинка в облаках!
В синеве, за дальней далью
Тает розовой клубничкой…
Сергей затянулся, змеи дыма поползли из носа. Миша подумал, что зря Сергей на себя наговаривает, нормально он поет. Слова помнит и в ноты подпадает.
Сергей пел:
Понял я с большой печалью,
Что болеет свинка птичкой.1
Он замолчал. Миша стоял и пялился на слои дыма. Сергей не выдержал:
– Ну чего молчишь? О чем это песня?
– Это, по-моему, очень смешная и очень печальная песенка. Знаешь, свинкой называли грипп, – Миша помолчал еще, – А тут такой оксюморон, свинка болеет птицей. Это самое.
Сергей застыл. Тишина шуршала, затягивая дым в оранжерею. Миша вдруг вспомнил свой сон. Он покосился себе за спину, хвоста не было.
– А, понял. Смешно, – сказал Сергей.
***
Они сошлись все вместе вечером. Кают-компания тонула в мягком свете. Видео еще не включилось, когда Миша занял привычное место рядом с Олесей. Олеся повернулась к нему сияющими глазами.
– Я видела Бога!
Миша завис. Он смотрел, не понимая, но надеясь.
– Где? – наконец выдавил он.
Олеся подвинулась, чтобы шепотом, чтобы только Мише.
– Во сне!
– Тихо, вы! Не мешайте смотреть! – буркнул Сергей.
Сегодня шел фильм про природу. Слоны поднимали хоботы и трубили. Накатывала на берег вода. Слоны шли спокойно, медленно поводя боками. Слоненок жался к маме, он никогда не видел столько воды. Сергей тоже никогда не видел столько настоящей воды. Так, чтобы целый огромный океан. Слоны шли. В песке глубоко отпечатывались следы. Наискосок, наперерез слонам боком-боком бежали крабы. Хищная птица марабу сидела на туше какого-то мертвого животного. Прибой накатывался и откатывался бесшумно.
«А где же город? – думал Сергей, – ведь там теракт! Нам покажут, чем дело кончилось?».
Олеся покосилась на Мишу и сама протянула к нему руку. Некоторое время они сплетали и расплетали пальцы, потом ее губы разжались:
– Пойдем погуляем?
– Сейчас? … ээээ… Мы же смотрим. А как же Сергей?
– Он нам расскажет. Правда, Сережа?
Сергей кивнул, не отвлекаясь от экрана. Кажется, он чего-то ждал, такое было лицо. Или снова не понимал чего-то.
Олеся потянула Мишу в коридор. Миша шел бездумно, как привязанный, наверное, он просто не успевал выстроить мысль.
– Пойдем в оранжерею, – шепнула Олеся.
Миша сглотнул, он не любил заходить в это море цветов и деревьев. К тому было несколько причин, но главная – пчелы. И даже не потому, что жалят они зверски, просто ужалив пчела умирает. С этим Миша смириться никак не мог. Так было раньше, так было еще вчера, а сегодня… сегодня он был готов шагнуть куда угодно.
Ноги окунулась в траву. В оранжерее был вечер, искусственное солнце сменило спектр с почти белого на оранжевый. Олеся продолжала тащить спотыкающегося Мишу за собой. Ветви смыкались вокруг. Мише казалось, что нет никакого космического корабля. Обычный вечер в обычном земном саду. В это было бы легче верить, если забыть, что сам Миша программировал для оранжереи солнечные циклы.
– Поцелуй меня, ну? – велела Олеся.
Миша прикрыл глаза и тукнулся вытянутыми губами. Губы у Олеси были сухими, вся она была на ощупь как дерево. Миша стянул с себя комбез, Олеся тоже постаралась не отставать, но запуталась в застежках. Миша хотел ей помочь, но она отстранилась:
– Погоди…Я сама…
Обоих била крупная дрожь, или это весь мир прыгал и никак не мог остановиться. Вот так, с грехом пополам они опустились на траву. Сверху подглядывали ветви и листья.
– У тебя нету… – вдруг сказала Олеся испугано. – Нет, точно, у тебя что-то не так. – Она осторожно коснулась Мишиного тела. – Помнишь, мы сморили тот фильм? Там, где люди занимались сексом… – Миша тихо нажал на ее живот и тут же отдернул руку.
– Ты чувствуешь что-то?
– Нет, – она закусила губу, – Что это такое? Как так получилось? Кто мы такие?
Миша молчал. Он не знал, что ответить.
Включилась ИИ:
– Доброй ночи! Пожалуйста, не задерживайтесь на своих рабочих местах. Приятного сна!
Миша и Олеся не двигались, как оглушенные.
– Может мы больны были? Или катастрофа случилась? – спросил он, – Просто не помним? Ты что-то такое помнишь?
Олеся помотала головой. И через длинную паузу сказала:
– Я видела Бога. Понимаешь?
***
Утром Олеся появилась в кают-компании первой. Обычно случалось наоборот. Автоматика корабля в отличие от растений почти не требовала постоянного внимания. Когда Миша и Сергей вошли, она уже стояла перед обзорным экраном и смотрела на звезды.
– Ты чего тут? – сразу насторожился Сергей.
– Я пришла рассказать свой сон, – сказала Олеся, – И про то, что мы пытались… Миша, ты ему рассказал?
– Нет, – Миша покраснел, – Я думал, это только между тобой и мной.
Сергей хохотнул.
– Я знаю, мальчики и девочки, – Сергей поднял руки, – откуда берутся дети, я все знаю. Чего-получилось-то? Все хорошо, ага? Ну, совет да любовь.
Олеся вспыхнула, замерла на мгновение и вдруг стала раздеваться.
– Смотри! Нет, ты не отводи, глаза! Можешь даже потрогать. Я все равно не чувствую нифига. Я – машина! И Миша – машина! Смотри внимательно.
Она стояла совсем голая. И в этом не нашлось ничего возбуждающего. И отличие от того, что они все видели в фильмах теперь действительно бросалось в глаза. Тело Олеси было телом куклы. Выпуклости грудей не оканчивались сосками. Пупок также отсутствовал.
– У него тоже нет пупка, – горячилась она, – и у тебя, полагаю, тоже. И там, – Олеся ткнула себя в низ живота, – там тоже ничего.
Миша, так и не оклемавшийся с вечера, похоже окончательно впал в ступор. Сергей, напротив, оживился. Протянул было руку к Олесе, но передумал, расстегнул комбинезон, задрал майку, обозрел собственный, также лишенный пупка живот, как будто видел его в первый раз и раздумчиво, растягивая слова произнес:
– А я-то думал, что я такой странный… Не переживай, Олеся, я тоже машина.
– Что? – Миша перевел на него растерянный взгляд.
– Я – машина, говорю. Мы все машины.
ИИ включилась, как от толчка, как в поезде или в метро.
– Минуту внимания, – раздался из-под потолка женский голос. – Михаил, Олеся, Сергей, пожалуйста, пройдите в верхнюю рубку. С вами хочет поговорить капитан «Черепахи».
– У нас есть верхняя рубка? – спросил Миша.
– У нас есть капитан? – спросил Сергей.
Олеся молча оделась и первой направилась к выходу, следуя за вспышками индикаторов-указателей на потолке.
Миша шел и думал: «Если я не человек, получается, что люди построили меня также, как наш космический корабль».
Коридор вильнул. Олеся узнала место из своего сна. Видимо, та комната и есть «верхняя рубка». Олеся толкнула дверь и вошла. Да, комната та же. Окна, стол, а еще, оказывается, кровать. Одеяло откинуто, белье скомкано.
– Ну, вот! Добрались! – Знакомый по сну старик тяжело поднялся из-за стола и закашлялся. – Ну ничего, ничего. Садись, девочка, и вы, мальчики, тоже располагайтесь.
Они сели. Олеся прошептала Мише на ухо: «Это Бог… Тот самый!». Миша смотрел во все глаза. Сергей сделал такое лицо, будто сейчас скажет свое обычное: «Я не понимаю».
– Нет, дети, я не Бог, – старик высморкался, – я человек, меня зовут Роман, и я вас обманул немного.
***
Молодой биолог Роман не собирался лететь ни в какой космос. Он только-только съехался с бывшей однокурсницей Светкой, имея в виду строить прочный совместный быт, а там и, чем черт не шутит, – семью. Он не подавал заявления на отбор в экипаж нового звездолета дальнего радиуса «Черепаха», но был в числе разработчиков замкнутой биологической системы для него. Тема была перспективная, в оранжерее нового корабля он бывал не единожды, а тут случился аврал, так что пришлось дневать и ночевать на борту. Вот и в этот день он допоздна засиделся, ожидая результатов посева перспективной бактериальной культуры, и задремал.
Разбудил его бесстрастный голос корабельного Искусственного Интеллекта.
– Здравствуйте, временный пользователь. Довожу до вашего сведения, что при мониторинге внешнего состояния обнаружена угроза живучести корабля и находящихся на борту членов экипажа и приравненных к ним лиц. Связь с капитаном и офицером безопасности отсутствует. Мною было принято самостоятельное решение о немедленном выходе на геостационарную орбиту…
Последовавшие за этим цифры и термины были для Романа сущей китайской грамотой. Он и не вслушивался. В голове лихорадочно метались мысли. Самая здравая – искусственный интеллект сошел с ума. Надо непременно с кем-нибудь связаться, и его спасут. Он нащупал в кармане халата гарнитуру, включил и, стараясь, чтобы дрожь голоса не выдала его состояния, произнес: «ИИ, связь». Подумал и добавил: «Приоритет по нисходящей». Инструкция, которую его заставили выучить, чтобы получить доступ к работе, требовала именно такого поведения в любой нештатной ситуации.
Голос искусственного интеллекта забубнил: «Приоритет один – связь отсутствует, приоритет два, приоритет три…».
– Свяжись хоть с кем-нибудь! – заорал Роман.
– Выполняю.
Дальше он не помнил. Темнота, провал.
Когда сознание вернулось он обнаружил себя лежащим на койке в каюте, где ночевал, когда не имело смысла уже отправляться домой.
– Добрый день, пользователь, – раздалось над головой, когда он пошевелился. – Мною было принято решение погрузить вас в искусственный сон, чтобы уберечь от стресса. Ваше требование связи с кем-нибудь не выполнено. Связь отсутствует на всех диапазонах. Предположительная причина – серия электромагнитных импульсов на поверхности планеты, вызванных использованием сверхмощного оружия. Запись визуального наблюдения выведена на ваш монитор. Включаю.
Роман тупо поднял глаза на вмонтированный в переборку экран. На нем в черноте космоса плыл бело-голубой серп Земли. Потихоньку уплывали в тень наступающей ночи обе Америки. И вдруг белая вспышка. И еще одна, и еще. Еще не понимая, Роман смотрел как расходятся по поверхности планеты круги, точно также, как по воде, если бросить камень. «Даю приближение», – зачем-то прокомментировал ИИ, и планета понеслась в лицо. На темном фоне багровели, угасая, угли. Ни океанов, ни континентов больше не было видно. Бело-голубая прежде, теперь Земля была серой.
«Видимость ниже критической, включаю реконструкцию…»
– Не надо, – попросил Роман.
– Мне очень жаль. – бесстрастно произнес голос ИИ.
Первую неделю Роман провел как в тумане. ИИ помогал, наблюдал, несколько раз еще врубал искусственный сон. В настройках корабельного «мозга» разумеется наличествовал «виртуальный психолог». С реальным психологом, разработчиком виртуального, Роман регулярно обедал там, на Земле, и даже почти подружился. С машиной дружить было глупо. Единственное, что он сделал, попросил ИИ разговаривать женским голосом.
Шло время, шок уступил место апатии, апатия – отчаянию, а дальше то ли виртуальный психолог помог, то ли молодой дисциплинированный ум ученого сам оклемался. Роман стал оживать, начал говорить с ИИ на отвлеченные темы. Потом узнал, что в банках памяти корабля содержался почти весь востребованный пользователями контент мировой паутины. Последняя синхронизация – сутки до катастрофы.
Сперва Роман полез в социальные сети, но там иллюзия продолжающейся жизни была уж очень заметной. Тогда он сосредоточился на любительском видео. Он даже нашел Светку. Раз сто смотрел, как она перебегает дорогу, и показывает кому-то язык. Нашел, точнее попросил ИИ найти видеозаписи родителей. Главное было не думать, что теперь все они мертвы. Там, на Земле, выжили разве что тараканы.
Чтобы снова научиться улыбаться ушел год. Примерно тогда же Роман обратил внимание, что корабль давно покинул орбиту Земли.
Роман спросил ИИ, а куда они, собственно, летят, и узнал, что согласно плану экспедиции, к которой готовили «Черепаху», они летят к планете, пригодной для жизни людей. Ожидаемое время полета – восемьдесят один год сто шестьдесят три дня погрешность…
Роман усмехнулся. Сам он не доживет, а остальные люди погибли и не нуждаются в пригодных условиях.
– Возможно, – серьезно ответила ИИ, – Но деревья, кусты, трава выживут. И еще пчелы.
Шок, а затем и тоска прошли давно, но Романом стала завладевать скука. Тренированный ум требовал настоящей работы. Первым делом он принялся изучать корабль, все-таки теперь это навсегда весь его мир. Он освоил дальнюю навигацию, получил квалификацию техника и прочая, и прочая. В общем изучал, изучал и изучал. И в один из дней наткнулся в корабельных документах на папку «долговременная исследовательская программа».
Находка обрадовала. Это была цель. Даже можно сказать, цель жизни. Конечно, с некоторыми исследованиями он не справится, но…
В списке исследовательских программ его внимание особенно привлекла та, что была обозначена как ИИ-2. Роман ознакомился с вводной и воодушевился еще больше. Следуя инструкции, нашел и первично активировал три (больше, вероятно не успели доставить на корабль, но и этих должно хватить) тела-носителя. Девушка и два юноши. Базовые пакеты «агрономия-биология», «фундаментальная математика» и «физика-техника».
Но база-базой, а вот методики формирования полноценной искусственной личности корабельный банк данных не содержал. Ею-то, по словам ИИ, и планировалось заниматься. Снова Роман трудился сутками напролет. Сначала ничего не получалась. И снова. И еще раз. Благо, робота, в отличие от человека, можно стереть и перезагрузить заново. Десять лет пролетели незаметно. И вот что-то забрезжило. Один из его подопечных выдал натуральную эмоциональную реакцию.
При очередной перезагрузке Роман дополнил «базу» новой безусловной установкой. Отныне роботы считали, что они люди. Алгоритм эмоций тоже удалось сначала прикрутить, а в дальнейшем и развить при самообучении системы.
Роман увлеченно занимался новыми игрушками. Конечно, не каждый день. Ночь для «игрушек» порой длилась недели, а то и месяцы. Если бы не ИИ, Роману бы не удалось сделать так, что для них мир был и оставался целым.
И вот сегодня «ночью» ИИ, на которую была возложена функция бесстрастного наблюдателя, сообщила Роману, что программа выполнена на 137%.
***
Олеся изо всех сил сжала пальцы.
– Чего вы хотите сейчас от нас? – спросила она.
– Девочка…– старик засмеялся, но смех перешел в кашель, – я очень болен и очень устал. Я хочу домой, я хочу к Свете, если это как-то возможно. Но я все еще боюсь смерти, никак не могу собраться с духом. И решил, пусть те, кого я создал, и подарят покой.
– Что? – растерянно спросил Миша.
– Ничего особенного… Вы убьете меня, а затем забудете все. Вы будете жить по-человечески. Любить. Злиться. Смеяться. Впрочем, выбора у вас нет. Опция безусловного повиновения действует, пока… Пока я жив.
– Почему мы, а не ИИ? – спросил Сергей.
– ИИ не имеет права убить человека, – сказала ИИ. – Айзек Азимов. Четыре закона робототехники. Вы же считаете себя людьми, следовательно, не испытаете кибер-шока.
Они сидели на постели. Ошарашенные, растерянные, сердитые. Долго молчали. Потом Олеся спросила:
– Как. То есть чем?
Миша и Сергей молчали. Этот вопрос не пришел в голову ни одному из них.
Старик грустно улыбнулся и потрепал Олесю по волосам высохшими костистыми пальцами.
– Я все давно продумал. Вот возьми этот пульт. Там всего одна кнопка. Корабельная автоматика, кстати, здесь просто не действует. Ничего, кроме голосового интерфейса, прости, ИИ. Когда нажмете кнопку, включится видео. Посмотрите. Там я и Светка… Единственный файл, который я не смотрел ни разу за все годы. Одновременно в каюте начнется замена дыхательной смеси. Я просто не замечу снижения содержания кислорода. Надеюсь, я вообще ничего не замечу. А если нет… просто не дайте мне выйти отсюда.
– Я согласна, – сказала Олеся.
– Ты с ума сошла? –Миша вскочил.
– Он прав. Я не могу отказать.
Олеся взяла пульт. Сергей смотрел во все глаза. Миша отвернулся к стене.
– Ну что же, до свидания? – сказал старик. – Если что, потерпите…
– До свидания! – сказала Олеся и крепко взяла старика за руку ниже плеча. Другой рукой она нажала кнопку.
Сначала ничего не происходило. На стене улыбались и тормошили друг друга юноша и девушка. Юноша был похож на Мишу и Сергея одновременно.
Старик дернулся, попытался вздохнуть, встать, но Олеся держала крепко.
– Потерпи, – она склонилась к его лицу. – Вот и все. Уже все кончилось.
Когда все действительно кончилось, Олеся подняла глаза:
– Помните фильм «Приключения Электроника? Там в конце робот-мальчик заплакал. Как думаешь, мы сумеем когда-то так же?
***
– Я не понимаю, – сказал Сергей.
Они снова курили вдвоем. На мониторе было видно, как по оранжерее ходит Олеся с лопаткой в руках и что-то напевает.
– Чего ты не поимаешь? – тоскливо спросил Миша.
Сергей хотел разразиться обычной занудливой тирадой, открыл уже рот, но вдруг резко закрыл, надул щеки, выпучил глаза, не удержался и хихикнул.
– Нет! Понял! Ха! Нет, правда, смешно.