Dura lex
В центре стола возлежал царь-арбуз. Розовый, вальяжный, сахаристый, он лукаво подмигивал глянцевыми семечками и оглушающе пах свежестью. Сдобные булочки румянились на белом блюдце под свист самовара.
— Сейчас я вас! — Тарас схватил одну, подул на пальцы, обжёгшись, и сразу же намазал желтоватой сметаной и малиновым вареньем из хрустальной вазочки.
Жирная муха приземлилась точно в центре бутерброда, увязла в сиропно-сметанном болоте, задёргала белыми лапками, истерически зудя.
- Эк тебя хрястнуло! – он взглянул в фасетчатые молящие глаза и проснулся.
Солнечные зайчики играли на потолке с тенями томатов, вытянувшихся почти до середины окна.
— Как же ты вылезла? — Тарас выскочил на балкон, проверить ферму.
Личинки шевелились внутри и пахли арбузом, доедали вчерашние корки.
— Неужели приснилось? — он убедился, что мушариум цел, полюбовался пухленькими опарышами и прошёл на кухню.
— Режим — норма жизни! включилась система умного дома, среагировав на пробуждение хозяина.
- Ко мне, Мухтар! – пошутил над голосовым помощником Захар.
Поставить чайник, закинуть в мультиварку замороженные овощи, расстелить коврик – ежеутренний ритуал не менялся годами.
- Муха, врубай калланетику!
Перед глазами появилась подтянутая девушка в фиолетовых лосинах и белом топе:
- Ваш тренер Инга Озёрная снова в эфире. Умный фитнес – залог долголетия.
Ему всего-то шестьдесят семь, а позавчера что-то стрельнуло в колене, разве это дело? Инге, вон, семьдесят два, шестеро детей, а скачет козочкой и гнётся во все стороны, как гуттаперчевая.
- Если я работать не смогу, что делать? – Тарас ужаснулся и старательно раскорячился в асане «голова коровы».
Вспомнился дед, которого отправили на пенсию совсем молодым, в шестьдесят пять, и его любимая поговорка: «Хорошо прожить сто лет, жаль, здоровья совсем нет!». Что такое сто лет по сегодняшним меркам? Полковник вторую сотню разменял, и как новенький, правда, поговаривают, крестец поставил титановый. Коленка-предательница молчала, как партизан на допросе.
- Вот тебе, курва! Кто чёрную львинку ест, не имеет больных мест, - повторил он рекламный слоган.
Мультиварка пискнула, сообщив, что овощи готовы.
- Мухтар, новости! – мужчина отдышался и встал с гимнастического коврика. – Неплохо получилось!
Он посыпал рагу мукой из львинки, налил кофе и уселся:
- Приятного аппетита!
Новости, как всегда, радовали:
- Прирост популяции рыбы в Мировом океане за две тысячи сто девятый год составил шесть процентов, что на два процента выше показателей прошлого года. Количество микропластика снизилось на тринадцать процентов, благодаря работе бактерий-пластикофагов, чьи колонии заселили самые крупные мусорные острова. Производство кормового белка из метанола составило миллиард тон, а к концу года достигнет рекордного уровня в три миллиарда. Строительство постоянной базы на Луне вышло на завершающий этап, первые жители смогут заехать уже в конце следующего года.
- А может, рвануть на Луну? – мужчина рассмеялся. – Кто бы отцу рассказал, что вместо отпуска в Турции будет отпуск в космосе!
Завтрак закончился под рекламное бормотание:
- Криозаморозка – билет в вечность для тебя и твоих близких!
- Неужели и на такое ведутся? – мужчина пожал плечами и убрал посуду в мойку.
До начала рабочего дня оставалось полчаса. На лестнице встретился сосед:
- Тарас, заходи завтракать, Нина плова наварила, пальчики оближешь!
- Привет, Игорёк! – Тарас остановился. – Ну, вы даёте! Это ж стоит, как чугунный мост. С бараниной?
- Не дороже денег, - сосед улыбнулся. – Хорошего человека угостить не жалко.
- Тогда зайду к вам на ужин, а пока – служба!
Они пожали руки и разошлись.
«Нормальный мужик этот Игорь, но уж очень шикуют, - думал Тарас. – Зачем тратиться на мясо, когда можно мушариум поставить, грибы в подвале, овощи на подоконнике? И не миллионеры ведь, он инженер, она медсестра, четверо детей, но поди ж ты, гурманы, любят экзотику. Есть, конечно, староверы, кто традиционный белок выбрал, но они и лечатся травками, и не разрешают нормально детей в пробирке выращивать, только женщинам вынашивать и рожать». Если бы Тараса Верещагина спросили, что он больше всего любит, ответил бы, не задумываясь: «Работу», а про себя добавил: «И живопись».
Родное управление встретило распахнутыми по летнему времени дверями и земляничным духом. На столе дежурного стояла ваза с ягодами, а белка щёлкала грецкие орехи, никого не стесняясь.
- Здравия желаю, товарищ майор! – поздоровался дежурный. – Виноградика не хотите? «Изабелла» утром собирал, вчера, перед сутками.
- Я и смотрю, он уже к вину ближе, - Тарас хмыкнул и махнул рукой, разгоняя фруктовых мошек.
- Ага, - дежурный улыбнулся. – Так и кружат, обжоры!
- У тебя тут полный зоосад, - Тарас достал из сумки обед:
- Будешь хрустяшки, рыжая?
Белка обнюхала угощение, взяла хлебец в лапки и попробовала.
- Ешь, животное! Это тебе не дрозофила, а чёрная львинка, сплошная польза!
На планёрке сидели свободно, половина отдела в отпусках, слушали вполуха, как соловьём разливался полковник:
- За первых два квартала раскрываемость повысилась на двадцать восемь процентов. Инновационная система «24-48-72», внедрённая на нашем участке с нового года, признана эффективной. Поздравляю, товарищи оперативные работники! В третьем квартале перейдём всем министерством.
«Ещё б не эффективно, - мысленно прокомментировал Тарас, - если не сдашь дело за двадцать четыре часа, стопроцентное лишение премии, за сорок восемь – увольнение по статье с занесением в личное дело, а за семьдесят два – трибунал. Роем землю лучше кротов!» Он уставился на хрустальный графин с водой, на резной пробке которого потирала лапки фигуристая, как балерина, муха. Президент смотрел с портрета снисходительно: не ему воров гонять.
- А повышение будет? – поднял руку молоденький лейтенант.
- Я не понял, Гопенко, ты за деньгами что ли в полицию пришёл?
Все заржали.
- Нет, товарищ полковник,– лейтенант покраснел и опустил глаза. – Служу народу!
- То-то же, - начальник назидательно поднял палец. – Планёрка окончена, все свободны!
- Разрешите объявление? – привстал председатель профсоюза. – В Музее одной картины открылась экспозиция, посвящённая «Обедам Галы» Сальвадора Дали. Есть желающие? Выделено три билета.
Лица присутствующих поскучнели, только Тарас оживился:
- А можно я схожу?
- Один?
- Давайте, соседям предложу, они люди культурные, готовить любят.
- Молодец, Верещагин! – обрадовался полковник. – Отдел не подвёл, не то что вы, серота!
Тарас не выдержал и позвонил прямо из кабинета:
- Обрадую людей, да и уточню, вдруг, у Нины смена?
Сосед не отвечал, зато появилась голография улыбающейся девицы в белом:
- Здравствуйте! Это голосовой помощник Ева. Сейчас собеседник занят, попробуйте перезвонить позже.
- Спасибо, - Тарас потянулся к бумагам. – Игорь увидит – наберёт.
Но тот перезванивать не спешил, и на стук в дверь никто не вышел.
- Не знаешь, где Трифоновы? Ни дозвониться, ни достучаться не могу, - пожаловался Тарас встретившейся соседке.
- Может, уехали куда? – женщина прижимала к груди коробку с вёшенками. – А что? В подвале грибы созрели, я набрала, тебе надо?
- Хотел их в музей позвать, на работе билеты дали. Может, сходим, Люд? – предложил он неожиданно для самого себя. – И так один пропадёт.
- Когда? - Людмила плечом попыталась поправить выбившуюся прядь и покраснела.
- Хоть сегодня! Давай коробку, помогу, - он по-джентельменски перехватил ношу.
- А давай! – Людмила улыбнулась, и Тарас заметил, что у неё красивые зубы: ровные и крупные, как жемчуг.
До Музея одной картины шли пешком, беседовали. Тарас разоткровенничался и заговорил про картины:
- Вот, например, голландцы, старые мастера. Как они могли рисовать воду и стекло? Технологий никаких, красок тоже – но гениально же! А про муху в стакане знаешь? – он заглянул собеседнице в лицо.
Та улыбнулась:
- Нет, расскажи!
- В конце восемнадцатого века в Никольске открылся стекольный завод и тамошний мастер, крепостной крестьянин, придумал нарисовать на водочной стопке муху, чтоб владелец завода бросил пить. Получилось так живо, что помещик, едва поднеся стакан к губам, всё выплеснул, только потом понял, что шутка, аж царю подарок отправил и всем соседям на праздники такие дарил.
- Мастера не наказали? – удивилась Людмила.
- Нет, наградили именными часами, правда, вольную не дали. А мы пришли!
Музей располагался в старинном одноэтажном доме с резными наличниками. Тесноватые ряды кресел постепенно заполнялись.
- Здравствуйте, уважаемые посетители! Отключите, пожалуйста, звуковые уведомления. Во время показа покидать зал запрещено. Приятного просмотра! – пожелал записанный баритон.
Свет мигнул и погас, загорелся экран, по жёлтому фону поползла гигантская тень.
- Тарас, - Людмила склонилась почти к самой щеке, обдав теплотой дыхания. – Чувствуешь, пахнет чем-то?
- Чувствую, - он втянул воздух. – Похоже, септик сломался, вон, мух сколько.
Насекомые кружили, дополняя причудливые натюрморты Дали, делая странное зловещим.
- Книга посвящена жене и музе художника, а написана в соавторстве с лучшими поварами своего времени, - вещал экскурсовод. – Она содержит иллюстрации, рецепты и философские комментарии о природе еды. Обратите внимание, на этом развороте изображение симметрично разделено на четыре квадрата, каждый из которых несет особую смысловую нагрузку.
- Там череп? – Людмила тронула Тараса за рукав.
- Да, - тот кивнул. – Ванитас, символ тщеты всего сущего. Фламандцы в семнадцатом веке придумали.
- Потише! – обернулся лысый толстячок,- Вы мешаете, граждане!
- Верхнее левое изображение отсылает к сюжету библейской Троицы, только с гастрономическим уклоном, лапы кур связаны, в знак бессилия перед волей повара.
Захар рассматривал правый верхний угол картины: множество людей копошились в самых причудливых позах, а на лицах застыл ужас, композиция и манера напоминала что-то тревожное.
- Следующий рисунок – вариации на тему Иеронима Босха – при внимательном рассмотрении оказывается анатомически точным изображением человеческого мозга.
- Когда в голове живут не только тараканы, - не выдержала Людмила.
Тарас хмыкнул, рискуя вновь вызвать недовольство впередисидящего.
- Последняя часть полиптиха наполнена откровенным эротизмом в знак безудержного торжества жизни и выводит восприятие на духоподъёмный лад.
Одна жареная птица взгромоздилась на другую, а из ощипанных крыльев лезли черви.
- Очень своеобразный эротизм! – начал Тарас.
- Граждане! – возмущение толстяка выплеснулось в почти крик.
До конца выставки сидели притихшие, как школьники, которых учитель обещал выгнать с урока. Тарас нашёл ладонь Людмилы и сжал её, а та вздохнула, подвинувшись ближе. От духоты сердце заколотилось как бешеное, а кровь прилила к щекам.
Синий вечер принёс запах лип и ласковой ладонью осушил влажный лоб. Деревья на аллее будто танцевали, сомкнув зеленые ладони над головами. Вдалеке, на горе, белел Спасский собор и Губернаторский дом.
- Почти «Липы в Пуасси», - нарушил молчание Тарас. – Сходим в следующий раз в Картинную галерею?
- Сходим, - Людмила решительно взяла его под локоть. – Интересно, только у Дали очень странно.
- Слушай, Люд, мы всю жизнь соседи, - он набрался храбрости и смахнул комара, севшего ей на волосы. – А что ты замуж не вышла?
- Так ты не позвал, - она кокетливо улыбнулась. – Негодная я, Тарас. Синдром Морриса, знаешь?
Мужчина ошарашенно покачал головой.
- Вот и хорошо, что нет. А ты чего не женился?
- А у меня мутация МВТР. Сам здоров, а вот дети будут больными. Не захотел никому портить жизнь.
До дома шли молча, думали каждый о своём. Обязательное генетическое тестирование при вступлении в брак ввели в сороковых годах двадцать первого века вместе с программой «Здоровая семья – здоровая страна», чтоб уменьшить мутации, государству нужны здоровые граждане, а не инвалиды.
- У Трифоновых темно, - Людмила подняла голову. – Наверное, на даче.
Тарас кивнул, соседи давно вылетели из головы, и споткнулся о брошенный кирпич.
- Ты, это, на субботу тогда не планируй ничего, я билеты возьму, - он неловко топтался на месте, потирая ушибленную ногу и не решаясь открыть дверь.
- Хорошо, - Людмила сама потянула ручку и прошла вперёд. – Спасибо за приглашение!
- Не за что, - он запрокинул голову и смотрел на длинные стройные ноги с чётко очерченными мускулами. – Шестьдесят лет, а ума нет! И чего я с вопросами в душу полез?
Дома привычно гудел мушариум, розовым подсвечивая стёкла, за которыми кипела жизнь.
- Сегодня не выполнен питьевой режим. Хотите восполнить? – включился голосовой помощник.
- Отстань, Мушара, я в печали!
Неприятные ощущения копошились в животе и лезли в голову. Обещание зайти к Трифоновым вылетело напрочь и вернулось только утром вместе с назойливым звонком в дверь. На пороге мялась бледная Людмила.
- Здравствуй, Тарас! – она сглотнула. – Там спуститься надо.
- Случилось чего? – спросонья соображалось плохо.
- Игорь на работу не вышел, на звонки оба не отвечают, дверь не открывают, сын волнуется, - женщина смотрела умоляюще, как муха из вчерашнего сна.
- Зови слесаря, я оденусь пока, - Тарас понял, что стоит в трусах и смутился.
Пользоваться статусом «органа из власти» не хотелось, но беспокойство внутри ворочалось, как личинки на подстилке из листьев. Возле двери галдели люди, стучали, пытаясь заглянуть в глазок.
- Доброе утро, граждане! – профессиональный тон сработал, толпа замолкла. – Товарищу нужно пространство для работы.
Намёк все поняли и разошлись, перешёптываясь, только Людмила замерла, сложив руки на груди. Тарас осмотрелся: белые стены подъезда, дверь «под дерево», возле плинтуса – ребристый отпечаток подошвы. «Вот свиньи! Специально что ли пнули?». Злость лизнула глаза горячим и розовым.
Слесарь обернулся, сверкнули дымчатые стёкла очков:
- Ломаю?
- Валяй! – Тарас махнул рукой.
- Вы гоните что ли? – мастер замер с открытым ртом, – Дверь не заперта! Заходим?
«Ещё один старообрядец: очки, железные зубы, как будто нормальные протезы сделать нельзя!»
- Погоди, я первый, - Тарас задержал дыхание и прислушался: что-то монотонно гудело.
Из тёмного прямоугольника пролился марганцовочный свет фитолампы, от которого кожа стала голубоватой, звук усилился, в нос полез сладковатый душок.
- Эй, хозяева! – Тарас зашарил по стене, нащупывая выключатель. – Есть кто дома?
Щелчок – загорелась люстра, Тарас зажмурился, но успел увидеть два тела на полу под чёрным пушистым одеялом.
- Заходим? – повторил слесарь почти азартно.
- Погоди, - Тарас попятился и аккуратно прикрыл дверь. – Чутка обождём.
- Что там? – Людмила шагнула вперёд.
- Нормально всё, Люд, - он сглотнул, силясь прогнать сладковатую вонь, - Я тебе потом расскажу, проводи пока товарища, а?
Она прищурилась, вскинула голову – обиделась.
- Пойдёмте!
Слесарь покорно потащился следом, оглядываясь и вздыхая, как пёс на прогулке, которому не дали обнюхать дохлого голубя.
- Вот дела! – Тарас привалился к стене, потёр переносицу, голова разболелась резко, как всегда от волнения. – Кто же вас так, ребята?
Соседей было жалко до слёз. Он вспоминал, как Нина пекла пироги, как на Новый год Игорь всегда запускал фейерверк, как они с детьми весной сажали клумбу под окнами.
- Я ведь завидовал, что семья, что тепло, всегда хотел, как вы, Игорь, Нина, вместе и до конца. Кто ж знал, что конец будет такой? Найду гада – и двадцати четырёх часов не понадобится!
Тарас сморгнул слёзы и запустил рабочую программу, специальный чип, вшитый каждому сотруднику, мгновенно подключился к базе.
- Здравия желаю, товарищ полковник, - параллельно он позвонил начальнику. – У меня ЧП, соседей убили, я заявку оставил, бригаду вызвал, разрешите в разработку взять?
- И тебе не хворать, товарищ майор! – начальник помолчал. – А что это сразу убили? Или ты сам себе судмедэкспепт?
- Никак нет! – Тарас прикусил язык, чтоб не сорваться. – Поступил сигнал от старшей по подъезду, было принято решение вскрывать дверь, но она оказалась не заперта. Я провёл поверхностный осмотр места преступления, судя по положению тел, а так же следам, потерпевшие были уложены на полу кухни уже после нападения.
- Протокол готовишься писать? – полковник рассмеялся. – Помни, двадцать четыре…
- …сорок восемь – семьдесят два, - подхватил Тарас. – Помню, не подведу!
- Это ты с ними в музей ходил? – голос полковника потерял стальную крепость и очеловечился.
- Хотел с ними, да, - в носу защипало. – Но Игорь уже вчера не отвечал, а ещё утром в гости звал.
- Держись, Тарас! Наши скоро будут.
- Спасибо, - горло перехватило, но полковник уже отключился и не услышал.
Вскоре загрохотали шаги, загомонили голоса, слышно было, как Людмила рассказывала о сыне и слесаре.
- О, Тарасик, ты что ли? – знакомый криминалист протянул руку, густо заросшую чёрными волосами. – Чего хмурый, работать неохота? Ну, пошли смотреть, что день грядущий нам готовит.
- Идите, я сейчас, - он повернулся к соседке. – Как ты?
- Я нормально, - Людмила всхлипнула. – Что их детям скажу?
- Мы сами позвоним, Люд, когда официально, проще проходит.
- Как думаешь, вчера, когда мы из музея шли, они уже были мёртвые?
Вместо ответа Тарас обнял её за плечи и похлопал по спине:
- Ты только не плачь, я во всём разберусь. И в картинку сходим, помнишь?
Людмила кивнула и, сгорбившись, стала подниматься к себе, а он вдохнул, как перед прыжком, и зашёл в квартиру.
Горели лампы, слышались деловитые голоса, знакомая кухня изменилась, как будто стала декорациями старинного сериала «про криминал».
- Что здесь? – он присел на корточки рядом с телами.
- Убийство, Тарасик, ты как боженька смолвил, - криминалист усмехнулся и подтянул плотно сидящие джинсы. – Удар тупым тяжёлым предметом по голове, у женщины повреждения локализованы в затылочной части, у мужчины – в лобно-височной.
- Нина открыла дверь, пустила гостя, повернулась спиной, и получила кирпичом по макушке, на шум прибежал Игорь, его били наотмашь?
- Похоже на правду, а может, и нет. Вряд ли кирпич, скорее, обрезок трубы. Ты ещё погляди, как красиво он их разложил.
Абсолютно голые, тела лежали в центре кухни, правая рука Нины была протянута к открытому рту Игоря, в котором шевелились насекомые.
- Вижу, - Тарас сглотнул. – И мухи.
- Ага! – криминалист довольно покачался с пятки на носок, скрипнули белые кроссовки. – И мухи. Всех собрал, и из мушариума, и из септика. Ну, кто уместился, конечно, остальных – рядом.
Тошнота подкатила к горлу кислым комом.
- Ты как, Тарасик? Может, подышим? Тут запахи те ещё, как и виды, - криминалист участливо подхватил Тараса под локоть.
- Мы дружили, - он разогнулся. – Нина сварила плов, Игорь позвал меня на ужин, а потом их убили.
- Съели без тебя весь плов, на столе пустая кастрюля стояла! И вообще в холодильнике пустота, может, они тобой поужинать собирались? – криминалист хмыкнул, но осёкся, вскинул примирительно руки. – Плохая шутка! Прости! Был взволнован!
- Прощаю, - процедил Тарас сквозь зубы. – Пойду подышу.
Он вывалился на лестничную клетку, кое-как спустился и шлёпнулся на лавку около подъезда.
В ветках сирени бесстрашные воробьи чирикали на соперников, решая, кому тут жить и выводить птенцов, пахло разогретым асфальтом и липами, а густо-синее небо сияло безоблачной чистотой.
- Муха, камеры подъезда покажи, за вчерашнее утро с семи тридцати, - прикинул он, когда вышел на работу, - До десяти, как раз планёрка кончилась.
Виртуальный помощник послушно передавал изображение прямо на встроенный чип, объёмная голографическая картинка как будто висела перед мысленным взором. Вот он сам, потом сосед-собачник, вернулась со смены ещё живая Нина, зашёл доставщик в яркой фирменной ветровке.
- Стоп, пробей этого, с ящиком, туда многое можно спрятать.
Мухтар начал искать совпадения по городским камерам, проверил базу данных: студент, девятнадцать лет, работает полгода, нареканий нет, не привлекался.
- Совпадения с потерпевшими? Знакомый? Родственник? Может, он практику у Игоря на заводе проходил? Ничего? Тогда дальше.
И снова замелькало кино: Людмила выбежала, хлопнув дверью, мама с тремя погодками спешили в детский сад, зашла уборщица.
- Стоп, давай по ней, дама крупная, проверить надо.
Проверка закончилась, не успев начаться: женщина взяла из подсобки ведро, швабру и вышла.
- Отбой, Муха, летим дальше! – Тарас почувствовал рабочий азарт. – А это у нас кто?
Он пальцем остановил движение и приблизил кадр. Высокий русоволосый мужчина в чёрной футболке нерешительно топтался около двери, ожидая, пока кто-то выйдет.
- Давай всё вот про этого красавца! – Тарас наклонился вперёд. - Совпадения с потерпевшими?
Мухтар тут же выдал кадры с камер наблюдения больницы, где работала Нина, неизвестный прочесал территорию, попытался заглянуть в зону мушариума, долго простоял у служебного входа.
- Попался, голубчик! Муха, что по нему? – Тарас читал досье. - Семёнов Алексей Валерьевич, тридцать два года, ветеран боевых действий, проживает на территории коммуны «Чистые пруды». И этот старовер!
В коммуны обычно уходили те, кто отказался от чипов и нормальной медицины ради выращивания кур и кроликов.
- Давно пора их к ногтю прижать! Расплодились, как клопы! Мухтар, проложи маршрут, наведаемся в коммуну!
Велосипед Тарас хранил на балконе, как и солнечные батареи, в очередной раз похвалил себя, что выбрал складную облегчённую модель, зато скоростную – – двадцать минут, и ты на месте.
«Чистые пруды» назвали так явно ради шутки: водоём, похожий на лужу-переростка, зарос рогозом и американским клёном по берегам, шаткие мостки перекосило от времени, и только водяные крысы, деловито рассекавшие коричневую воду, наводили суету. Вдалеке слышался собачий лай, тянуло распаханной землёй и дымом. Табличка «Не купаться и не пить!» облупилась от времени, но грозный тон не потеряла.
Вдалеке рассыпались коричневые, как будто игрушечные, домики. Тарас ехал медленно, подмечая и покосившиеся заборы, и с размахом засаженные огороды. Никого, крупнее кур, не встретилось: налог на содержание сельскохозяйственных животных с прошлого года снова повысили.
Мухтар включился и велел повернуть направо:
- До конца маршрута осталось пятьдесят метров, вы приехали, счастливого пути!
- Спасибо, - он слез с велосипеда и огляделся.
Серый забор выше человеческого роста наглухо закрывал обзор, но, но калитка болталась приоткрытой, приглашающе покачиваясь от ветра. Мощёная дорожка вела к одноэтажному дому с недостроенной верандой, под окнами, около клумбы, валялись кирпичи, перевёрнутая ванна для раствора и инструменты.
- Давно вас не поливали, - Тарас посмотрел на поникшие ирисы и покачал головой.
- Хозяева! Есть кто живой?
На стук в дверь никто не вышел, пришлось обойти дом по кругу. Женщина сидела на лавочке, качая туго спелёнутый свёрток и напевая что-то неразборчивое.
- Здравствуйте! – начал Тарас, но осёкся и продолжил шёпотом, чтоб не разбудить младенца. – Простите, что помешал, мне б Алексея Валерьевича увидеть.
Она склонилась ещё ниже, спутанные волосы чёрной волной упали на красный чепчик, и женщина быстро смахнула их. Тарас подождал ответа и подошёл ближе:
- Алексей Валерьевич Семёнов здесь проживает? – в животе громко и неприлично заурчало, и Тарас вспомнил, что забыл позавтракать.
- Чи-качи-качи-качи, мы качали кирпичи, - слова колыбельной стали отчётливее. – Раз - кирпич и два – кирпич, третий качал Алексей Валерич.
Лоснящаяся муха покружила над парой и не спеша опустилась на кружевную отторочку пелёнки, замерла, потирая лапки. Тарас прищурился, разглядывая странного младенца, то ли слишком спокойного, то ли слишком смуглого.
- Меня зовут Тарас Верещагин, я из полиции.
Женщина подняла глаза и оскалилась, в уголке рта блеснула слюна. Тарас выдохнул, наконец-то поняв, что в одеяльце завёрнут кирпич.
- Пошёл нахер, гнида ментовская! – она встала, из расстёгнутой блузки вывалились разбухшие груди в голубых разводах вен.
Верещагин пятился, не отрывая взгляда от безумно расширенных зрачков, чёрных, как пистолетные дула. Уверенность, что ещё чуть-чуть, и сумасшедшая бросится, крепла с каждым шагом. Он толкнул калитку и почти вывалился наружу, едва не сев на задницу и задев ногой припаркованный велосипед. Створка насмешливо скрипнула, а Тарас поспешил отъехать подальше, смахнув, не читая, висевшее уведомление: потом, всё потом!
- Все староверы – ненормальные, - он ворчал, а сердце бухало почти в горле. – Мухтар, найди эту бабу. Совпадения – Семёнов, заодно и Нину с Игорем пробей.
Виртуальный помощник сразу же вывел голограмму какой-то социальной сети, на которой улыбающиеся, как парочка маньяков, мужчина и женщина показывали пальцы с одинаковыми кольцами.
- Не зря говорят, что муж и жена – одна сатана, - Тарас даже обрадовался, что не обзавёлся семьёй. – Значит, у них недавно появился ребёнок, просто так женщина кирпич баюкать не станет. Муха, где рожала Марина Семёнова?
Ответ он уже знал, но проверял то ли себя, то ли всесильную нейросеть: адрес больницы, в которой работала Нина, сюрпризом не стал.
Голод утих, только в животе сжималась воронка, заставляя быстрее крутить педали. Мелькали болотца, берёзы, тополя, как на картинах Васнецова, а вскоре их сменили яркие новостройки, облицованные солнечными батареями. На крышах крутились ветряки. «Может, переехать сюда? Явно коммуналка меньше с такой системой энергообеспечения», - мысль появилась и исчезла, словно её слизнул ветер-озорник, нёсшийся рядом и трепавший волосы.
Больница располагалась в здании позапрошлого века: белые колонны у входа, стрельчатые окна, розетки и башенки на крыше – самый расцвет сталинского ампира. На ухоженной территории росли голубые ели и пышно цвели пионы, а хозяйственные постройки прятались за живой изгородью. В вестибюле было прохладно и пахло дезинфекцией, а ещё немного побелкой, как всегда в старых зданиях.
- Здравствуйте! – Тарас приложил палец к идентификатору.
- Здравствуйте, товарищ майор, - регистраторша вскинула брови. – Чем могу помочь?
- Мне нужна история болезни Марины Семёновой.
- Муж пожаловался? Но там совершенно не криминальный случай. Естественные роды связаны с риском для жизни и роженицы, и младенца, при отказе от полного пакета медицинских услуг, включающего искусственное вынашивание, участники сторон подписывают договор об ответственности…
Тарас побарабанил по зеркальной стойке, женщина осеклась на полуслове:
- Доступ открыт, товарищ майор.
- Спасибо, - он кивнул и отошёл к лавочке, чтоб спокойно прочесть и обдумать.
Судя по всему, Марина Семёнова две тысячи восьмидесятого года рождения поступила в больницу на тридцать девятой неделе беременности, сопровождающейся преэклампсией и гестационным диабетом и родила неделю назад мальчика, весом четыре килограмма восемьсот сорок граммов. Из-за острой гипоксии, развившейся в стремительных родах, младенец погиб, а останки утилизованы в больничном мушариуме номер три медицинской сестрой Трифоновой Н.Г.
- Я изымаю содержимое третьего мушариума на экспертизу, - сообщил он регистраторше, отправляя заявку в отдел. – Товарищи прибудут в течение получаса. Говорите, муж Семёновой возмущался? Угрожал?
- Да горе у людей! – регистраторша нахмурилась. – Первый ребёнок, и такое несчастье! Он хотел забрать тело, похоронить, но вы же знаете правила: биологические отходы утилизуют только в мушариумы, последняя польза обществу.
Он согласно кивнул: дикость – закапывать труп, портить землю, если можно подойти к делу рационально.
- Он всё Нину просил хоть показать сына, плакал, на коленях стоял, только чем она поможет?
- А жена?
- Женщину я не видела, вроде, дома уже. Мы предложили им помощь штатного психолога, оба написали отказ, - регистраторша замолчала, отвечая на вызов по внутренней сети.
Тарас мысленно поставил галочку: стресс мог повлиять на адекватность оценки ситуации. Отец, потерявший ребёнка, видя сумасшествие жены, начал мстить врачам – рабочая версия постепенно вырисовывалась.
Пришло оповещение, что мобильная лаборатория на месте, и он поспешил к мушариумам.
- Тарасик, да ты повелитель мух! – криминалист рассмеялся шутке. – Что ищем?
- Ищем останки новорождённого в мушариуме номер три. Обращаем внимание на все биологические объекты человеческого происхождения, на всякий случай. Сколько вам понадобится времени?
- Час, плюс-минус, пока изымем, пока очистим, не меньше точно.
- Работайте, - Тарас потёр ноющий живот. – Я пока поговорю с врачами.
- Ты голодный что ли? – криминалист порылся в сумке. – Держи, протеиновый батончик.
Тарас понял, что готов расцеловать рябые щёки, неровно заросшие щетиной, но забыл имя невольного благодетеля.
- Друг, да ты мне жизнь спас!
- Должен будешь, - хмыкнул спаситель. - Два.
Вместо ответа Тарас блаженно зажмурился и кивнул. Хрустящие сверчки таяли на языке, оставляя лёгкий ореховый привкус, желудок благодарно заурчал, наполняясь едой.
- Я на связи! – Тарас повернулся. – Спасибо!
Криминалист уже занимался мушариумом и не ответил.
Солнце сияло, липы благоухали, пчёлы жужжали – никогда ещё мир не казался Тарасу настолько прекрасным.
- Позвольте узнать, что за цирк вы устроили, товарищ майор? – невысокий мужичок в халате, расходящемся на животе, воинственно размахивал руками. – Думаете, на вас управу не найдём? Я буду жаловаться в прокуратуру! Я сообщу министру внутренних дел!
Тарас улыбался и молчал, наблюдая, как потеет лысина оппонента. Мухтар подсказал, что это Евгений Владимирович Ширяев, непосредственный начальник Нины.
- Что скалитесь, молодой человек? – Ширяев покраснел и задохнулся. – Если из органов, всё можно?
С каждой минутой врач нравился ему всё меньше и меньше: «И как Нина с ним работала?»
- Ты мне тут не хмыкай, козёл! А то ржёт он! Чего устроил, ну? – главврач в исступлении схватил Тарас за руку и потряс.
- Статья триста восемнадцатая, часть первая, - Тарас брезгливо отступил, почувствовав запах лука и пота. – Мухтар, зафиксируй правонарушение со стороны гражданина Ширяева. В течение тридцати минут вы получите предписание от нейросуда первой инстанции, Евгений Владимирович.
Главврач сопел, как чайник на плите, но молчал.
- Почему вы без моего ведома допрашиваете персонал? Кто позволил вести работы на закрытой территории?
- Евгений Владимирович, - Тарас старался говорить как можно доброжелательнее, за вежливость с потерпевшими и свидетелями при самоанализе давали до десяти баллов, а от них зависела характеристика и премия. – Согласно программе «24-48-72» должностное лицо при исполнении обладает неограниченными правами и свободами в рамках текущего законодательства. Я подтвердил личность с помощью идентификатора, а значит, вам известно, что уже с половины восьмого утра занимаюсь расследованием убийства Трифоновой Нины Германовны, вашей подчинённой. Все запросы отправлялись по официальным каналам с соблюдением необходимых требований, а любая попытка препятствовать следствию может быть классифицирована как саботаж, что является преступлением.
- Нет, нет, товарищ Верещагин, я не хочу препятствовать следствию! – Ширяев снова обильно вспотел, но в этот раз побелел, наверное, увидел размер штрафа за нападение на должностное лицо при исполнении. – Поймите меня правильно, вы пришли в моё лечебное заведение, начали задавать вопросы младшему персоналу, почему не поднялись ко мне?
- Евгений Владимирович, - Тарас улыбался так широко, что болели щёки. – Вам поступали угрозы от Алексея Семёнова?
- Это настоящее ЧП! Случаи младенческой смертности почти полностью сократились благодаря искусственному вынашиванию, и тут такое!
- Да, - перебил готовую начаться тираду Тарас, - Но сегодня Нину и её супруга нашли мёртвыми, главный подозреваемый – Семёнов, у которого недавно погиб новорождённый ребёнок.
- Нет, он не угрожал, просил, да, предлагал денег, кур, яйца, - главврач конфузливо опустил глаза. – Хотел забрать тело, но по протоколу утилизация происходит в течение часа после констатации смерти.
- Ребёнок умер по вине врачей?
- Ребёнок умер, потому что родители – дебилы! – Ширяев повысил голос, но тут же замолчал. – Простите, вырвалось, я сорок два года помогаю женщинам стать матерями, у нас самый современный пренатальный зал, физиологичные искусственные матки, собственный цех по производству молока, и когда вылезают такие альтернативно одарённые граждане, сложно сдержать возмущение. У Марины была преэклампсия, повышенное давление, если так понятнее, гестационный диабет – все показатели к искусственным родам или хотя бы кесареву сечению, но они были непреклонны: только сама, только естественным путём! И кому от этого лучше?
Тарас молчал, внутренне соглашаясь с врачом.
- И Нину убили, - добавил Ширяев. – А она обещала пирожков с ливером напечь ко дню медицинского работника. У нас очень дружный коллектив, как семья!
Мигнуло оповещение, что лабораторный отчёт готов.
- Евгений Владимирович, а вы помните номер мушариума, куда утилизовали останки?
- Навскидку не скажу, но в истории болезни всё указано. Нина отвечала за работу мушариумов.
- В истории болезни указан номер три, но наши эксперты не обнаружили там человеческих останков.
- Не может быть! – Ширяев снова покраснел.
- Евгений Владимирович, поэтому я и уточняю, не мог ли врач ошибиться? Перепутать номера? Сейчас ребята проверяют остальные.
- Это невозможно! Мягкие ткани да, но кости – нет! – врач потряс головой. – Ваши эксперты…
- Наши эксперты находятся при исполнении, - мягко напомнил Тарас.
- Ладно, а где биологические отходы после резекции печени? – продолжил Ширяев, не слушая. - Буквально накануне ночью я лично провёл экстренную операцию, удалил почти килограммовый фрагмент железы, Нина дежурила и точно должна была отнести всё в третий!
- Сейчас и узнаем, - весело – он вспомнил имя спасителя - произнёс Тарас. – Жора, не отвлекаю? Товарищ главврач настаивает, что в третьем должен быть фрагмент печени, нашли?
- Нашли, - подтвердил криминалист. – Тарасик, ты что, отчёты не читаешь? Я так обижусь и не буду их писать!
Молнией промелькнуло воспоминание о сумасшедшей бабе и удалённом оповещении:
- Я читаю, но закрутился, смахнул, не глядя. Что там было?
- Печень же, - раздался нервный смешок. – Помнишь, я говорил, что у соседей твоих пустой холодильник? В рабочем чемоданчике женщины лежал здоровый такой кусок печёнки. Мы уж не мальчики, работаем давно, повидали всякое, но охренели знатно, человечину в контейнере для обеда носить!
Тараса передёрнуло, подкатила тошнота, захотелось, как собаке, вывалить язык и часто задышать, но он сдержался, сглотнул кислую слюну и повернулся к врачу.
- Гражданин Ширяев, вы обвиняетесь в преступной халатности при утилизации биологических отходов и будете задержаны для дачи показаний…
- Ты ещё только задерживаешь что ли? – Жора покачал головой. – Ну, Тарасик, ну, орёл! В желудках убитых были найдены полупереваренные куски человеческого мяса.
В горло ударила кислота, внутренности сжались и Тараса вырвало батончиком прямо на докторские сандалии.
- Ты … не посмеете! Вы … не имеешь права! – Ширяев кричал и топал ногами, стряхивая рвоту.
- Мухтар, ограничить чип! – эту команду рекомендовалось применять только в крайних случаях, потому что человек замирал камушком до приезда патруля, но Тарас устал, слишком много всего произошло за этот день.
Он включил автопилот и ехал в управление бездумно, едва обращая внимание на пролетавшие мимо пейзажи. Тополиный пух забивался в нос, и Тарас вытирал сопли тыльной стороной ладони. Подвесной мост, вызывающе красный, почти как в Сан-Франциско, соединял берега реки железной скобой, убери – и живая лента своевольно сорвётся, улетит прочь, подальше от скучного города, где люди едят людей. От одной мысли, что он тоже, начинало тошнить. Игорь, Нина, простые, понятные люди, соседи, друзья, оказались каннибалами, а чудная страсть поесть мяса обернулась кошмаром.
На территории Управления приятно пахло смолой, сосны качались где-то высоко, окрашивая солнечный свет медовым фильтром. Белка застрекотала и спустилась по чешуйчатому стволу, выпрашивая угощение.
- Прости, рыжуля, сегодня дать нечего, сам голодный, - Тарас развёл руками.
Дежурный приветливо кивнул и продолжил чтение старинной книги в кремовой обложке, с полустёртой надписью «О… кус… и зд…вой… ще» на красных и зелёных овалах. К полковнику идти не хотелось, но куда ещё идти?
- Здравия желаю, товарищ полковник! – Тарас вытянулся, сделав отсутствующий вид.
- Привет, Верещагин, - полковник удивился. – Чего пришёл, ещё полдня впереди.
- Я больше не буду! - выпалил Тарас и замер.
- Чего? – брови начальника взметнулись до самой чёлки.
Тарас вдохнул, выдохнул, закрыл глаза и чётко отрапортовал:
- Я отказываюсь от ведения данного дела и прошу уволить меня с занимаемой должности без отработки с сегодняшнего числа.
- С какой стати, позволь-ка узнать, товарищ майор?
- По личному желанию и идеологическим взглядам, товарищ полковник! – Тарас смотрел прямо в глаза Президенту на портрете, чтоб не видеть начальничью физиономию.
- Даже так? Тебе до выслуги каких-то тринадцать лет осталось! Сложно? Обратись к товарищам, мы поможем.
- Дело простое, товарищ полковник, я знаю, кто убийца, с восьми утра, но искать его – увольте, не буду.
- Даже так? – полковник встал и налил воды в гранёный стакан. – Убитые – твои соседи, друзья, не побоюсь этого слова!
Тарас сжал кулаки:
- Игорь и Нина съели младенца.
- Что? – полковник поперхнулся водой.
- Дайте разрешение, товарищ полковник, Мухтар покажет.
- Разрешаю, - начальник рухнул в кресло, читая отчёт.
- Я предполагаю преступный сговор медицинских работников, в результате которого стала возможной утечка биологических отходов человеческого происхождения с целью последующего кулинарного использования.
- Что, прости? – полковник зажмурился и потряс головой.
- Моя соседка воровала из больницы куски тел, готовила из них еду, всех угощала: коллег, меня. Я жрал людей! – Тарас закусил руку, чтобы не кричать. – Я не знаю, когда это началось, но закончилось, когда сын Семёновых умер в родах. Мать ребёнка сошла с ума, а отец каким-то образом понял, что произошло, и убил каннибалов.
– И?
– И я бы сделал то же самое, – Тарас стукнул кулаком по колену. – По уставу полагается отправить на смертную казнь человека, у которого съели новорождённого ребёнка.
– Но Семёнов – убийца! – начальник повысил голос.
– Они. Съели. Младенца, – Тарас взмахнул ладонью, припечатывая каждое слово. – Я полвека служу Закону, я лично был готов привести в исполнение каждый приговор, но не этот. Младенец, товарищ полковник! Красный, беспомощный комочек, машущий ручками-палочками! Я видел, как его мать кормит грудью кирпич, представьте, на секунду, на долю секунды, что это ваше дитя! Я не могу иметь потомство, я плачу налог на бездетность, но от мысли, что кто-то сожрал ребёнка, мне становится дурно, а вам?
– И что ты хочешь, майор? – полковник откинулся в кресле, став похожим на усталую черепаху, прикрыл глаза, как будто постарел на десяток лет.
– Я не знаю, – честно ответил Тарас. – Зато знаю, чего не хочу: чтоб свершилось наказание, а оно будет, уж мы-то в системе давно варимся, хлебнули всякого, да? Дура ваш лекс, натуральная дура! Увольте меня, товарищ полковник! Увольте сегодняшним днём, чтоб не было проблем.
– Ну, Верещагин! – начальник витиевато и беспомощно выругался, а Тарас, криво улыбаясь, вынул чип и положил на стол с форменными принадлежностями: «Прощай, Мухтар!» – помощника он отключил последним.
– Спасибо!
– Пошёл ты! – и дверь закрылась.
Тарас бездумно шёл вперёд, чувствуя, как расправляются плечи. Над водой танцевала мошкара, сплетая причудливый узор, невысокое солнце запуталось в паутине между опорами ограждения, на мосту пара новобрачных вешала замок – дурацкая традиция, за которую нещадно штрафовали.
– Счастья вам, ребята! – в носу защипало, как будто в глаз попала сентиментальность, и Тарас прибавил шаг.
Он остановился на Фонтанной площади, купил развесное мороженное в вафельном рожке, арбузное, самое любимое, сел на качели, оттолкнулся. Среди искрящихся струй носились малыши и промокшие родители, смех звенел в воздухе, как хрустальные подвески на прабабушкиной люстре. Сквозь упругую паутину было видно мозаичное панно с улыбающимся космонавтом и русоволосого великана в чёрной футболке, который сидел на лавке и держал на коленях ребёнка, похожего на огромную куклу. Их одинаковые счастливо-бессмысленные улыбки уплывали куда-то выше кудрявых макушек лип, прямо к золотым барашкам облаков.
- Люда?
Она ответила сразу, как будто ждала:
— Тарас?
— А давай попробуем с донорскими клетками? Так ведь даже мы сможем здорового родить?
Нахальные воробьи громогласно дрались за вафельные крошки на асфальте.