Аптеростигма

 

 

В тысячный раз ударившись лбом о притолоку, долговязый Рой Бреннан вошёл на террасу и положил на обеденный стол червяка. Стивен Хардманн, заполнявший собой кресло, с усталым любопытством отогнул часть газеты; посмотрел сначала на потиравшего лоб Роя, потом – на червяка, извивавшегося на столе.

­­­– Это червяк, – сказал Стивен.

– Это червяк, – подтвердил Рой.

Повисла пауза. Бреннан скрестив жилистые руки на груди клетчатой рубашки, выжидательно смотрел на Стивена. Стивен почесал рано начавшее лысеть темя и, стараясь не проявлять излишнего интереса, пригляделся сквозь очки к червяку.

– Земляной червь, – Стивен наконец оттаял от послеобеденной медлительной задумчивости. – На кой чёрт ты притащил червяка в дом? Ещё и на обеденный стол. Солнышко напекло?

– Не обычный червь, – Рой схватил почти свалившегося со стола червяка и поднёс поближе к глазам Стивена, заставив того втянуть голову в плечи. – Посмотри на оттенок.

– Обычный червь, – Стивен отмахнулся. – Да не суй ты под нос! Что я, червей не видел?

– Таких не видел. Посмотри на его цвет. Он кирпичный, почти оранжевый. Я видел земляных червей серыми, розовыми, желтовато-красными, красными, тёмно-красными, но не кирпично-оранжевыми. Как ты думаешь, почему он оранжевый?

– Жрёт оранжевую землю, вот и оранжевый, – проворчал Стивен, возвращаясь к газете.

– На Земле черви едят чёрную землю, но от этого не становятся иссиня-чёрными. Почему на Марсе должно быть иначе? – Рой задумчиво почесал широкий нос. ­– К тому же родная марсианская почва теперь где-то очень глубоко. Плодородный слой чёрный, как и на Земле.

– Отнеси его обратно и не майся дурью. И стол протри.

– Всё же, что бы это значило? Надо будет сообщить, – сказал Рой.

Стивен что-то неразборчиво проворчал. Рассматривая червяка, Рой вышел на крыльцо и, хотя пригнулся, всё равно ударился головой.

– Чёрт бы тебя побрал! – воскликнул Стивен. – Однажды ты дом снесёшь своей пустой головой!

Пролетающий мимо ветер взъерошил волосы Роя, донёс запахи сочащейся удобрениями почвы, буйнорастущей травы и природной спелости; фермер сощурился, вглядываясь вдаль кукурузного поля, на границе которого будто бы клубились облака пыли. Рой бросил червяка в первую попавшуюся банку и закрыл крышкой; вернулся в дом.

– Кто бы ещё говорил про дурь, – обозлённо вернулся он к разговору. – Ты, наверно, единственный человек на Марсе, который не только читает газеты, но и купил специальный принтер, чтобы их печатать.

– Отнюдь не я один. Пара сотен наберётся, и на нас таких весь Марс и держится. Газетам нужен определённый темп мышления. Темп задаёт ритм. Ритм задаёт режим жизни, а режим – основа всего. А вы, с вашими мелькающими картинками, только и можете мельтешить, а толку чуть.

– Мелькающими картинками? – Рой хохотнул. – Ты старше меня на пять, не на двести. Да и того мало будет. Ящики с меняющимися картинками изобрели задолго до твоего рождения. Примерно в те же времена, когда основным назначением газет стало поджигание углей для барбекю. Кто бы мог подумать. Ты пролетел миллионы километров до Марса, чтобы читать газеты в местечке с воздухом почище?

– А ты зачем прилетел? Червей разглядывать? – огрызнулся Стивен.

– Может и так. Нам говорили следить за любыми изменениями. И писать доклады. О чудаке, купившим принтер для газет, я уже доложил.

Стивен раскрыл было рот, чтобы в красках расписать своё мнение о человеке, патологически не способном пригнуться в достаточной мере при входе в дом, но его остановил скрип шин въехавшей во двор машины. Электрокары ездили почти бесшумно.

– Это за тобой приехали, наверно, – добавил Рой, пока Стивен не успел сообразить встречную колкость. Выходя на крыльцо, Рой согнулся почти пополам.

Из белоснежной машины с оранжевыми полосами по бокам вышли двое. Невысокий, с зачёсанными назад белокурыми волосами мужчина подал руку первым. Его льняной белый костюм был изящно притален; брюки, однако, вместо ремня были опоясаны грубой верёвкой. Левое плечо неестественно прижато к телу, удерживая кобуру подмышкой.

– Михаил Нестеров. Детектив. А это – инспектор Людгер Фрош, – он кивнул на своего спутника, молодого немца с квадратным лицом, на котором застыла гримаса вечного недовольства. – Вы же понимаете по-английски?

– Как и по-русски, – ответил Рой на русском, не пожимая протянутой руки. – Покажите жетон.

– Лучше на английском, мой спутник испытывает сложности с великим и могучим, – Нестеров раскрыл обложку с удостоверением и жетоном; широко улыбнулся, натянув и без того острые черты лица. Рой оценил контраст, сравнив лицо с фотографией, изображавшей прямо противоположную гримасу. Он кивнул, и они пожали руки.

– Рой Бреннан, полагаю? – спросил подошедший Фрош.

Рой пожал руку и ему, оценив, как под серым, рабочим комбинезоном инспектора напрягся внушительный бицепс. Фрош вызывал чувство туго сжатой пружины, но взгляд его, который редко удавалось словить, уходил куда-то сквозь и вдаль.

– Не исключено, – Рой вызвал вежливую улыбку на лице. – Куда подевался Гэб?

– Габриэль пошёл на повышение. Теперь я в ответе за ваш сектор, – ответил Фрош.

– Кто там? – донеслось из дома.

– Коммивояжёры, – крикнул Рой и добавил тише: – Не знаю, что может вытащить его задницу из кресла после обеда. Вы, случайно, подписку на газеты не продаёте?

– Мистер Бреннан, давно ли Вы бывали на ферме Дельгадо? Как давно видели мистера и миссис Дельгадо?

Рой напрягся. Ферма Дельгадо (или асьенда, как они её называли) была чуть западней от их со Стивеном совместных владений. Это не было запанибратским соседством, но фермеры никогда не желают друг другу зла – ходят, всё же, по одной земле. Пусть инопланетной.

– Месяца три назад. Они не самые приятные собеседники, – он наклонился ближе к Фрошу. – И от них, ну, знаете, попахивает.

Детектив и инспектор переглянулись.

– Три месяца? – переспросил Нестеров, нахмурившись. – Плохо. Они уже неделю не выходят на связь с Центром. На рынке их также не видели. Мы направляемся к ним, чтобы проверить.

– Ясно, – Рой развернулся на месте. – Спасибо, что заехали поделиться.

– Эй! Ты слышишь меня? Какие ещё комми? Уже и здесь комми завелись? – кричал из дома Стивен.

– Мистер Бреннан, я попрошу Вас поехать с нами, – Нестеров мягко положил руку на плечо Рою.

– На протоколе нужно три подписи, – сказал Фрош. – Одна от местного жителя.

Рой обернулся и долго всматривался в лицо Нестерова, размышляя. Вежливо кивнул.

– Раз вы настаиваете.

Нестеров одним движением скользнул за руль пикапа; Рой медленно, всё ещё в некоторой нерешительности, сел рядом с ним; инспектор расположился посередине заднего сиденья, широко расставив ноги.

– Разве не надо предупредить Вашего друга? – спросил Нестеров, выезжая со двора.

– Надо бы, – сказал Рой.

Стивен вышел на крыльцо, когда машина уже скрылась за поворотом кукурузного поля.

 

Пикап мягко скользил по грунту, убаюкивающе покачивая пассажиров на мягкой подвеске. Мимо проносились однотипные ограждения от скота и столбы электропередач, бесчисленные стебли и початки кукурузы сливались в пёстрые зелёные ленты. Электромотор приглушённо гудел, климат-контроль был выставлен на плюс двадцать, едва слышно пахло ванилью. Послеполуденное солнце ярким пятном висело в безоблачном тёмно-синем небе.

– Неземное, да? – сказал Нестеров.

– Да, – сказал Рой. – Слишком тёмное. Слишком густое. Как патока. Не земное.

– Два года, и всё никак не привыкну. Земля как земля, трава как трава. Но небо… Всё кажется, что вот оно должно прорваться и под ним проглянет то самое, знакомое. Которое как невесомая вуаль. А не занавес.

– Скажу по себе, и за пять лет не привыкнешь, – сказал Рой. – Что могло случиться с Дельгадо?

Нестеров повернулся и бросил секундный взгляд на Фроша.

– Я уверен, что всё в порядке. Может ушли в запой. Это не редкость.

– Зачем вам я? – набрался смелости прямо спросить Бреннан.

Нестеров погладил руками руль, Фрош еле слышно сместился на сиденье. Машину слегка тряхнуло на ухабе.

– Что привело тебя на Марс? – спросил Нестеров.

– Марсианки, – ответил Рой. – Что происходит?

– Мне всегда интересно спрашивать людей, что привело их на Марс, – сказал Нестеров. – Такие риски, тяжёлые условия. Почему не жить на Земле?

– На Земле меня уже ничего не держало. Да и зачем жить на Земле, если можно жить на Марсе? – сказал Рой. Он положил руку на дверь, нащупал пальцами рычажок открытия.

Нестеров хмыкнул. Щёлкнул центральный замок. Рой резко развернулся и в его лицо влетел кулак. Из носа брызнула кровь. Рой замахал руками, в салоне началась беспорядочная толкотня. По фермеру то и дело с разных сторон попадали удары, он же вился ужом и пытался хотя бы схватиться за что-то. Машина начала вилять по дороге. Вдруг напор ослабел, и сквозь прищур глаз и между рук, закрывающих лицо, Рой увидел, как Фрош достал из-под сиденья шоковую дубинку. Инспектор Людгер сделал выпад, но Бреннан был готов на мгновение раньше. Он перехватил вытянутую руку и попытался отклонить, навалившись всем телом. Шоковая дубинка упёрлась в плечо Нестерова, уже достававшего пневматический пистолет, детектива скрутило спазмом, руль вывернулся, пикап, сделав несколько оборотов через крышу, рухнул в наполненный водой кювет.

 

До фермы Дельгадо оставалось не больше трёх сотен метров. Рой бежал, продираясь сквозь тяжёлые листья и стебли кукурузы, пытаясь плутать, изображая зигзаги. Из носа ещё капала кровь и левое плечо онемело от сильного ушиба. Но кости были целы. Ему удалось выбраться из машины первым, в аварии он потерял сознание буквально на несколько минут. Он не слышал преследующего его инспектора Людгера Фроша, но точно знал, что тот выбрался следом. Выжил ли Нестеров оставалось неизвестным.

Бреннан бежал, на ходу пытаясь понять ситуацию. Но дикость произошедшего не давала ни единой возможности построить теорию. Что это? Бандиты? Похитители? Убийцы? На Марсе? На планете, которая является фронтиром, авангардом нового поколения человечества? Это было немыслимо. Они его с кем-то спутали. Должны были.

Рой вытолкнул себя из линии посевов, перекинул, что было сил, через ограду. Асьенда Дельгадо – белоснежная, избыточно кубическая, как и вся стандартизированная архитектура колонистов – располагалась прямо перед ним, через двор. Хозяев действительно не было видно; приоткрытая дверь дома колыхалась от сквозняка; куры беспорядочно бегали по двору.

Рядом с домом стоял сарай, ворота были также приоткрыты. Рой подхватил с земли палку и кинул в одну из створок. Раздался удар, и дверь покачнулась, сам Рой, насколько мог тихо, взбежал по ступенькам крыльца и юркнул в основной дом. Все жилища печатались на одном заводе, поэтому ориентироваться не составляло труда – Рой взбежал по лестнице на второй этаж, потом на третий, по приставным ступенькам на чердак. На чердаке было темно, сквозь грязные окна, выходившие на все четыре стороны, почти не пробивался свет. Забившись в угол, Рой попытался усмирить дыхание и понял, что ему не хватает воздуха. В этот момент он, наконец, почувствовал вонь. Внутренности скрутило, он заткнул рот и нос рукой, но вонь уже обосновалась на рецепторах. Это была смесь тухлых яиц и тухлого лука. Тошнотворно густой и в то же время приторный запах. «Неужели это Дельгадо?» – подумал он.

Со двора послышались еле различимые крики.

– Ты … сарай… дом…

На мгновение всё стихло. Рою казалось, что его дыхание и сердцебиение – самые громкие звуки во вселенной. Потом был одиночный вскрик, но какой-то панический, совсем неразборчивый. Хлопнула дверь дома. Рой стиснул зубы, болел нос, он старался не дышать им, чтобы не свистеть; тянуло плечо; всё тело покрывалось зудом от напряжения.

– Эй, Рой, – раздался голос, это был Нестеров. – Эй, Рой, не сопротивляйся. Мы всё равно знаем, что это ты.

Бреннан сжал рот сильнее, до боли, содержание желудка просилось наружу.

– Ведь это был ты, не так ли? Александровы? Лео? Таннисы? И вот теперь Дельгадо. Все вокруг тебя и твоего друга.

Тихие шаги слышались уже на этаж выше.

– Не говори, что вы такие затворники. Что вы не общались месяцами с соседями. Это же Марс. Грёбаные бесконечные ряды кукурузы. И растёт она как будто бесконечно. Что вы делали вечерами? Мы знаем, что алкоголь вы не закупали и не гнали. Настольные игры? Не говори, что не ходили в гости.

Рою показалось, что он потерял звук движения, показалось, что Нестеров уже стоит перед ним. Захотелось рвануть что есть мочи, бежать, но он подавил желание. Вскоре он снова смог различить тихую, аккуратную поступь. Снова на этаж выше.

– Я понимаю, эти бесконечные вечера могут свести с ума. Нет, правда понимаю. Все едут на Марс за романтикой, как колонисты, первооткрыватели. Мы покорили ещё одну планету нашей системы. Сломили, вывернули, терраформировали. Простёрли у своих ног. Но что получают приехавшие за мечтой? Тяжёлую работу на посевах и сборе урожая, а между ними – бессмысленные дни и вечера. Растения не прихотливые, они не болеют, насекомые на них не паразитируют, им почти не нужен уход. Мы выводили каждое живое существо, чтобы прислать сюда. Собирали по одному гену, как мельчайший конструктор. Создавали идеальный мир. Здесь совершенная экосистема. Здесь всё стерильно.

Голос звучал всё ближе. Рой почти не мог сидеть ровно, всё тело сводило зудом, спазмами. Скоро он придёт, скоро Нестеров поднимется. И что тогда?

– Но мозг человека не стерилен, ведь так? Его нельзя собрать как универсальный сорт кукурузы. Мозг может скучать – и в скуке проявляется худшее, что есть в человеке. Так почему, Рой? Ты говоришь, от Дельгадо попахивало? Да, тут действительно воняет. Но что не так было с Александровыми? С их дочерями? Тебе казалось, что от них тоже пахнет? А Таннисы? Зачем ты поступил так с ними? Кто ты, Рой? Маньяк-психопат? Анархист? Просто безумец? Эко-террорист? Почему муравьи, Рой? Почему пауки? Как ты это сделал?

В доме зазвенел момент идеальной тишины. Из люка на чердак громко раздался голос.

– Кто ты, Рой?

В лицо брызнул ослепительный свет. Разбилось стекло. Рой вскочил и его тотчас сбили с ног. Это был Фрош, забравшийся на чердак через карниз, с третьего этажа, пока Нестеров гипнотизировал фермера своим монологом. Рой раскрыл рот и вцепился зубами в первый упругий объект, который ему попался. Инспектор вскрикнул, но попытался извернуться, чтобы взять Бреннана на удушающий.

– Стреляй!

– Не могу!

Где-то над ухом Роя раздался треск шоковой дубинки. Фрош давил своей массой, но фермер был вынослив. Всё же работа в поле не была такой уж редкой, как пытался её выставить детектив. Бреннан и инспектор перекатились по полу, и Фрош вдруг завопил. Рой вскочил, всё ещё освещаемый и ослепляемый фонариком Нестерова, однако тот не стрелял. Фрош также поднялся на ноги, но трясся, не мог отнять руки от головы.

– Только не в уши!..

Мгновение потребовалось Рою чтобы оглядеть себя и осознать – зуд был не от страха – всё его тело было облеплено муравьями. Маленькими, поблёскивающими мелкими волосками, с беспокойно двигающимися длинными усиками. Они ползали по коже потоками, цеплялись за одежду, путались в волосах на голове и руках. Бреннан повернулся к Фрошу – пока они катались по полу инспектор, видимо, попал лицом в муравейник, и сейчас часть этого муравейника была на его голове. Беспорядочно двигающаяся масса, как большой бесформенный рот, будто бы сжирал то, что внутри.

– О боже, – Нестеров отступил на шаг, вращая фонариком и бесцельно направляя пистолет в разные стороны.

Рой также осматривался и дух его перехватило. То, что во тьме он принял за хранящиеся на чердаке вещи и коробки, на самом деле было огромными муравейниками. Они возвышались на полу и свисали с потолка. Бугристые, пёстрые, словно бесконечно движущиеся и перестраивающиеся. Рой никогда не видел таких муравейников, не то, что на Марсе, даже на земле. Каким-то чудом ему удалось не залезть в один из них, пока он прятался.

Фрош начал кричать, срываясь на вой, потом вой прервался булькающим хрипом.

– Да что же происходит?! – в голосе Нестерова вдруг прозвучали хныкающие нотки отчаянья.

Рой пытался трезво соображать, но глаза застелила пелена. Эти муравьи, покрывающие тело. Гигантские муравейники. Эти люди, которые приняли его за какого-то массового убийцу. Он схватил Фроша за плечи и вытолкнул в окно. Фрош уже не произносил ни звука. Он мешком свалился на крышу сарая, располагавшуюся под окном, пробил её. Рой высунулся из разбитого окна, ступил на карниз.

– Нет! Стоять! – спохватился Нестеров. В его голосе уже звучала паника. Он инстинктивно рванулся вперёд, но не рассчитал – его рука задела свисающий с потолка муравейник, который как карточный домик с шелестом обвалился на него.

Рой услышал крики Нестерова уже на карнизе. Внизу, через пробитую крышу сарая можно было разглядеть, как Фрош медленно погружается в копошащееся месиво – по-видимому, в центре сарай был одним большим муравейником. Рой боком двигался по карнизу, желая скорее перебраться на следующую стену, на которой этажом ниже был балкон. «Почему ты не вышел через окно, в которое ворвался псевдо-инспектор? Оно как раз над балконом», – вопрошал он себя. Но сейчас он двигался в противоположную сторону, подальше от сарая.

Обогнув угол дома, он чуть было не потерял равновесие от резко нахлынувшего страха – на южном покате крыши, почти на самом верху, застыли на четвереньках два трупа. Одной рукой они держались за кровлю, другая рука была протянута в небо. Лица их были искажены, кожа иссушена и покрыта трещинами. Между ними и кровлей, как подушки или матрасы, были муравейники. Рой не знал, точно ли это чета Дельгадо, но он почувствовал, что это они. Превозмогая ощущения тела, посылавшего ему всевозможные сигналы, он спрыгнул на балкон и на одном дыхании промчался по коридорам до ванной комнаты.

Не раздеваясь, он залез под обжигающий душ, смывая и стирая с тебя муравьёв, некоторые из них уже начали его жалить. Он смахивал их горстями, цеплял по одному, срывал вместе с одеждой. Он содрал бы их вместе с кожей, если бы мог.

Дневная жара уже спала, когда он, вымытый (и отчасти выбритый – волосы на голове он срезал электрической бритвой, вытащить из них муравьёв не получалось), израненный и усталый, в новой одежде, которую нашёл в доме, тёплой и сухой, но пахнущей тухлятиной, вышел на улицу. Пока он ходил по дому, муравейники в котором, как оказалось, были только на чердаке и крыше, ему будто послышались шаги и звук двигателя. Возможно, Нестерову удалось спастись – но он не будет подниматься на чердак, чтобы проверить.

Во дворе стоял пикап Дельгадо. Было ли их два? Он не обратил внимания, когда забегал в дом, спасаясь. Что-то во дворе внушало ему животный страх, заставляя волосы вставать дыбом на загривке, но он никак не мог понять, что. Внутри пикапа, проверенного прежде на наличие муравьёв, Рой откинул солнечный козырёк; ему на колени упали ключи. Он завёл машину и выехал на дорогу. Набирая скорость, он понял, что так смутило его во дворе. Там не было ни одной курицы.

 

Ждут ли его на «Бреннан и Хардманн» в засаде? Работали эти двое одни? Нестеров мог быть детективом, но Фрош точно не был инспектором. Спросить бы у Габриэля, но телефон остался на месте аварии. Телефоны хозяев пикапа, вероятно, были при них. Нужно было позвонить. Даже если прослушивают. Нужно оружие. Хоть что-то, чем отбиваться. Пока это не закончится. Что бы это ни было.

Рой решил сделать крюк через ферму Фэнга Йи. Они никогда особо не общались, но, если верить Нестерову, соседей кроме него не осталось. Дни на марсианской ферме действительно текут одинаково и медитативно. Все к этому привыкли. Они могли не видеться годами, не отвечать на телефон. Центр держал всё под контролем, а в душу друг к другу лезть было не принято. Неужели он и правда не заметил, как все соседи пропали? Что с ними случилось? Кто это сотворил?

Дом Фэнга Йи показался на горизонте и Рой машинально протёр глаза. Белый куб фермы был будто окутан сладкой ватой, поблёскивавшей радужными искорками на солнце. Подъехав ближе, Рой ударил по тормозам и его бросило в холодный пот. Дом и все близлежащие постройки были окутаны паутиной словно коконы. Паутина вилась многометровой спиралью, поднимаясь на высоту крыш, поверх которых колыхалась на ветру призрачным парусом. Рой, превозмогая страх, доехал до двора.

– Кто здесь?.. Есть здесь кто?.. – услышал он стон.

Рой вцепился в руль, не в силах решить, стоит ли выходить из машины. Потом он встрепенулся и закрыл все окна.

– Дельгадо?.. Это ты?..

Рой зажмурился, открыл дверь и встал во весь рост на ступеньке.

– Фэнг! Это я, Рой! Ты где?

– Рой? Рой… Рой! Я не хочу, Рой… Я хочу… Туда…

– Где ты?

– Здесь!.. Я… Здесь!

Бреннан наконец понял – Фэнг был на крыше, он тянул руки к небу. Нижняя половина его тела была затянута в кокон, и пауки продолжали свою работу.

– Фэнг! Я… Я поеду за помощью.

– Нет! Рой! Стой! Помоги… Помоги… Я хочу… Хочу… Наверх…

Бреннан, видевший как тело Фэнга слега шаталось, сейчас даже не увидел – ощутил, как оно налилось свинцовой тяжестью, окаменело. Маленький паучок, носимый ветром, упал ему на Рою щёку. Рой закричал.

 

Машина шла на пределе своей возможности и возможностей дороги. Дважды Рой чуть было не перевернулся, проглядев ямы. Он завершал крюк после фермы Фэнга, оставалось проехать только животноводческие земли Таннисов. А там уже его земля. Своя земля, она не предаст. Когда бамбуковые заросли Фэнга расступились и Бреннан выехал на взгорок, на фоне потемневшего неба, пронизываемого вдалеке молниями, расстелилась панорама пастбищ. Рою стоило неимоверных усилий не повернуть руль и не врезаться, наконец, в какой-нибудь столб, чтобы всё прекратить. Все животные – коровы, овцы, козы, лошади – возвышались пирамидальными грудами по центрам своих загонов. Живые горы, они стояли друг на друге, топтали друг друга, взбирались друг на друга, пытались залезть повыше. Из скоплений брызгала и лилась кровь, летели красные ошмётки. Воздух звенел от сумасшедшего многоголосья, воя и рёва. Рой старался смотреть только вперёд, только на дорогу, минуя загон за загоном, не обращая внимания на дьявольский карнавал вокруг.

Бреннан подъезжал к дому. Небо уже полностью затянули тучи и сумрак сковал Марс. Рой забежал в дом, успев заглянуть в окно и заметить, что Стивен так и сидит в своём кресле. Это заставило сердце биться с надеждой.

– Стивен! Стивен!

Рой оббежал кресло и замер. Хардманн сидел, уставившись в одну точку. Он был недвижим, только жилка билась на виске. По его лицу, лысине и рукам проходили трещины, расширяющиеся до язв, из них сочилась бурая сукровица.

– Стивен!

– Что… Что происходит, Рой? – сдавленно прохрипел Стивен. Он не смог пошевелиться, но смог перевести невидящий взгляд.

– Пойдём. Давай. Скорее.

Рой перекинул руку Стивена через шею и помог ему подняться. Тело Стивена было горячим и податливым, на удивление лёгким. Рой помог ему сесть в машину, запрыгнул сам и вдавил педаль газа в пол.

 

На подъездах к больнице, располагавшейся в центре, царил хаос. Небо заволокло чёрным пологом, пошёл дождь. Сверкали молнии; крупные дождевые капли, словно градины, разбивались об лобовое стекло. Люди бросали машины и бежали куда глаза глядят. Некоторые залезали на столбы и деревья. Другие выносили всё ценное из брошенных машин, разбивали витрины магазинов, грабили торговые лавки. Беспорядочная толпа как саранча сметала всё на своём пути.

Рой не сбавлял хода и почти не отпускал кнопку клаксона. Видимо его мрачная решимость действовала на людей, и они расступались. Возле дверей клиники он затормозил. Рой вытащил Стивена из машины и занёс внутрь. Клиника так же представляла собой хаос, но только снаружи, всё происходившее было осмыслено.

Не успел Рой попросить о помощи, как Стивена мягко высвободили из его объятий, посадили на кресло-каталку и увезли.

– Ждите, – печально бросила медсестра перед уходом, выдав какой-то квиток, на котором в двух ячейках были три неразборчивые каракули.

Бреннан ощутил пустоту. Словно во сне, он подошёл к торговым автоматам, купил сэндвич и кофе. Ему казалось, что он проголодался. Рой сел в зале ожидания, где не было почти никого. Начал жевать и пить, не чувствуя вкуса.

– Что же это? – пробормотал он.

– Коронация.

Рой развернулся. На заднем ряду сидел задумчивый мужчина, темнокожий, в очках и белом халате с каким-то бейджем, надпись на котором было не разглядеть.

– Вы знаете, что происходит?

– Мы давно знали. Некоторые знали, но не хотели верить. Другие не знали и пытались найти человеческие оправдания. Человеческую мораль. Что-то осязаемое, с чем можно бороться. Но да, мы давно уже всё знали…

Он замолчал.

– Эй? – окликнул Рой.

Темнокожий мужчина вздохнул.

– Мы терраформировали Марс. Но этого было мало. Нужно было его заселить. Даже на нашей планете была Австралия – континент столь уникальный, с такой хрупкой эндогенной экосистемой, что даже самый безобидный инвазивный вид может привести к катастрофе. А у нас была целая планета. Девственная, как чистый лист. Мы проводили тесты, симуляции, строили теории. Как можно сбалансировать столько параметров? Как можно предугадать мутации? Каждый раз мы видели буйный рост и такую же стремительную смерть. Гегемонию одного вида. Вымирание. И тогда мы поняли – зачем пытаться примирить непримиримое? Ведь можно создать всё с нуля. Сделать расчёт и дизайн с самого начала. С простейших и бактерий. Как боги. Мы рассчитывали и выводили, согласовывали и растили. Животных с растениями, растений с насекомыми, насекомых с пауками, бактерии с вирусами. И это получилось. Мы сказали: «Да будет свет». И он был.  Однако вскоре мы стали замечать. Потом осознавать. Но даже когда у нас только закралось подозрение – было уже поздно. Мы разбудили Королеву Марса. Мы пытались забрать её дом; она хочет его вернуть. И никто не уйдёт от её гнева.

– Королеву?

– Она всегда была здесь. Мы полагаем. Вряд ли мутировала из нашего материала. Нет, были споры. Только лишь споры, они пережили миллионы лет запустения, может были их причиной. Они пережили наши бомбардировки и изменение климата, пережили конкурентов и насекомых, которые питаются спорами. Антибиотики в воздухе. Но эти споры не прорастали. Для них не было среды. Что-то… что-то не «кликало», не вставало на место. А потом… Знаешь ли ты, что для выведения только одного из видов муравьёв для Марса мы использовали части генома более чем сотни семейств и триб? Для выживаемости, для контроля. Одним из них был род Аптеростигма. Муравьи из трибы тех, что культивируют грибы. На Марсе это было излишне, нам искали другие качества. Стремление выращивать осталось, но это был атавизм – всё равно подходящих спор и грибов сюда не создавали. Но они нашлись. Она. Потому что она всегда здесь была. И… «Клик!». Споры попадают в цепочку жизни муравьёв. Появляется паразитарный мицелий, восхитительный паразит с невероятным потенциалом обучения. Быстрого обучения. Сначала приживаясь в других организмах, потом захватывая их, направляя против их воли. Муравьи лезли на кусты и попадали в паутины. Так в цепочке появились пауки. Пауки вылезали из убежищ, чтобы их съели птицы. Птицы испражнялись в водоёмы. Это ели рыбы. Мы используем рыб для пищи. Но не все из нас. Однако ещё мы используем рыбу для подкормки куриц. Курятину потребляет большинство. Помёт же куриц используется как удобрения для кукурузы. Кукурузу едят все. Даже, совсем чуть-чуть, наша специальная полезная тля. Выделениями тлей питаются муравьи и вот круг замкнулся. Цепочка стала циклом. Венцом этого завоевания – человек. В какой-то момент один из нас, не ведя того, стал первым носителем, и вряд ли она его убила – ей нужно было обучаться, смерть организма помешала бы этому. Кто стал нулевым пациентом неизвестно, да сейчас уже и не важно. Может это был я. Может быть ты.

Рой выронил стаканчик. Кофе разлилось по полу.

– Но почему… всё это сейчас? Именно сегодня? Именно так?

– Набралась критическая масса, мы полагаем. Королеве требовалось время. Сначала на муравьёв, потом на пауков, птиц, млекопитающих. Каждая частичка мицелия адаптировалась, собирала данные, училась. Встречаясь в очередном цикле, части мицелия обменивались полученной информацией, образовывали связь. Связи множились, Королева могла проводить уже собственные эксперименты, изучала, размножалась, заполняла планету. Отравив озёра и реки, перешла в лягушек. Мошек. Муравьёв. В наших овец, коров и коз. В нас самих. Падая с дождём. Прыгая с кузнечиками. Застилая покровом небо. Не щадя даже наших детей.

Мужчина вздохнул.

– И вот в один ужасный момент, в какой-то миг сегодняшнего ясного дня, последний кусочек встал на своё место. Структура обрела самодостаточность, пошёл лавинообразный процесс.

Рой обхватил голову дрожащими руками. Происходящее всё ещё казалось сном. Кошмаром. Чем-то нереальным.

– Нам надо сообщить на Землю.

– Мы сообщили. И они уже летят к нам.

– Чтобы спасти? – машинально спросил Рой.

– Нет. Королеву не берут ни высокая температура, ни антибиотики, ни радиация, ни кислота. Даже вежливая просьба. Мы должны забыть про Марс. Они летят чтобы законсервировать нас. Погрузить в анабиоз. Разрушить атмосферу, покрыть льдом, заморозить каждый нанометр поверхности Марса. И всю последующую вечность облетать нас стороной.

Бреннан судорожно пытался осознать хотя бы часть того, что было сказано.

– Так значит, на этом всё? – спросил он, сам не зная, какой ответ ожидает. Он не был уверен даже, имеет ли в виду речь собеседника, историю Марса или собственную жизнь.

Мужчина не ответил.

Рой встал и направился, пошатываясь, к выходу.

– Почему она так тянется к небу? – спросил он в дверях.

– Ей стало тесно здесь. Она хочет Землю. Хочет… Хочет… Хочу… - мужчина вдруг запрокинул голову и перешёл на пронзительный крик. – Хочу! Хочу Землю! Хочу Солнце! Хочу Вселенную!

В коридорах уже не видно было спешки. Рой вышел из клиники. Буря утихла и в последних, едва различимых лучах заходящего солнца он увидел, как на фоне густого, тёмно-бордового неба, заполняя всё пространство до горизонта, поблёскивают мириады бурых, кирпично-оранжевых пылинок, вздымающихся, падающих, висящих в воздухе, завихряющихся. Рой хотел сделать ещё один шаг, но не смог пошевелить ногой.