Ари-Ари

Пролог

 

В детстве Лу́каш очень любил музей Марса. Здесь каждый год появлялись новые экспонаты. Как-то раз завезли емкость с водой от первой растопки ледника и первый плодородный грунт, а также первый початок кукурузы, на том грунте взращенный.

Слово “первый” вообще встречалось в этом музее очень часто. Некоторые первые вещи были даже в двух экземплярах, например, след первого ступившего на Марс человека. Видимо, колонисты так суетливо толпились у выхода из корабля по прибытию, что не удалось зафиксировать точно, кто же из них наследил вперед. Так и пришлось узаконить и поместить на витрину слепок пары одинаковых по рисунку и размеру подошв.

В том же году открылся в музее новый зал. Он отличался от других залов абсолютной пустотой: в просторной комнате лишь несколько круглых голых постаментов. На каждом из них разместилась бы небольшая толпа.

— Мама, а что это? Почему тут ничего нет? — спрашивал маленький Лукаш.

— Сейчас тетя волшебные очки даст, и все увидишь.

И правда, в зале работала дежурная тетя, она раздавала посетителям специальные очки. Если их надеть, то оказывалось, что на постаментах стоят причудливые космические машины, как на старых картинках. Одни были на колесах, другие, судя по виду, придуманы для полета. Всех их объединяла одна старомодная деталь — огромные солнечные батареи в несколько раз больше корпуса.

Лукаш бегал по платформе от края до края, пытаясь поймать выставочный спутник, вытащить его за крыло в реальный мир, но каждый раз лишь пробегал сквозь и падал на живот.

— Мама, а почему я не могу потрогать штуку?

— А это не настоящая штука, — отвечала мама, отряхивая испачкавшегося на полу сына.

— А где настоящая?

— Летает где-то в космосе, не нашли еще. Вот же написано.

— Мам, прочитай?

— Прочитай сам, большой уже.

Лукаш пока читал с трудом, многие слова на табличке оказались ему не знакомы. Он понял лишь, что пытался поймать “Маринер-3”, который был запущен к Марсу аж в 1964 году, но сломался всего через восемь часов работы, пролетев совсем немного. А теперь он крутится вокруг Солнца.

— Ну-ка, сколько прошло лет? — спросила мама.

Мальчик загнул по очереди несколько пальцев и выдал ответ:

— Двести тринадцать! Мама, а давай найдем Малинер?

— Хм-м, интересная задумка, но мне еще ужин готовить.

— Точно, — вспомнил Лукаш, — тогда я сам!

— Сусам, ты мал ещё, мотылечек мой.

Мальчик загрустил. Бегать больше не хотелось, а хотелось лететь, но как, если родная мать не даёт взять разбег?

— Лукашик, — материнское сердце не выдержало вида маленького прокисшего личика, — ты обязательно найдешь Малинер, просто сперва тебе надо сделать несколько вещей.

— Каких вещей?

— Самое важное — научиться завязывать шнурки.

— Так.

— Потом получить техническое образование.

— Понял!

— И, конечно же, хорошо питаться.

Глава 1. Маринер

— В общем, шнурки, образование и хорошо питаться — так мне маман сказала, — закончил рассказывать повзрослевший Лукаш.

— Что-то ты на последний пункт подзабил! — Черны́м рассмеялся и попробовал дёрнуть Лукаша за впалую щеку, но тот увернулся, мотнув головой.

— Да я не забил, просто метаболизм быстрый, чтобы вырасти поскорее. Мамка меня таким задумала. Вот я и не толстею.

— Умная женщина, твоя мама.

Лукаш не нашел, что ответить, лишь согласился молчанием. Оба откинулись в креслах, насколько позволяли ремни, которые удерживали их и не давали разлететься по кабине орбитоплана.

Лукаш вырос высоким парнем с броской худобой: торчащие скулы, коленки и локти. Его рост давал обзор на всю панель управления сразу, а длинные пальцы дотягивались до самых дальних кнопок на пультах, встроенных в подлокотники кресла. В Заго́ре он работает недавно, поэтому не позволяет себе вольностей в ношении униформы. Он только закатал рукава, якобы для усердного труда. Но на деле — для того, чтобы в складках сбившейся ткани спрятать невыразительный бицепс.

Другое дело Черным. Он коренаст и могуч. Он отлетал не менее двадцати лет, а всех своих коллег по экипажу уже и не вспомнит. Дослужился до капитана. Его гимнастерка всегда висела на спинке кресла, потому что она, по словам хозяина, мала в плечах. Зато фуражка ни на минуту не покидала его головы. Еще бы, ни у кого в команде больше нет фуражки, да с блестящей бляхой. Так и работал Черным: в брюках, майке и козырьке, наехавшем на глаза.

Было в кабине и третье кресло, оно принадлежало Кириллу, механику, но он редко его занимал. Обычно он обретался в подсобке, где все время изучал монитор корабельного терминала. Создавалось впечатление, будто Кирилла вовсе нет на борту. Это хороший знак. Если про механика вспоминают слишком часто, значит на корабле бардак. Из всей команды Кирилл дольше всех служил на этом судне — восемь лет — и за свою выслугу получил право дать кораблю имя: “Пустельга”.

Пустельга был маленьким суденышком. Можно сказать, шлюпка от мира космических кораблей. Простая оснастка, не слишком много удобств. Крошечный общий спальный кубрик. Если бы все трое одновременно задумали встать со своих постелей в этом кубрике, то непременно бы столкнулись лбами. "Начальство пытается столкнуть нас лбами!" — шутил Черным. Спасало лишь то, что Кирилл всегда засыпал на рабочем месте и в кубрике не объявлялся.

Говорят, в хорошем грузовом отсеке можно устроить волейбол. Расчертить поле, натянуть сетку, поставить в стороне судейскую конторку. В трюме Пустельги получится сыграть разве что в два настольных тенниса. Три, если игроки договорятся не ходить между столами. Однако, команде не удалось взять с собой ни стола, ни ракеток, потому что все место в трюме должен вскоре занять Маринер.

Каждую неделю на Пустельге заканчивается еда. Чтобы экипаж не голодал, перед полетом на орбиту запускались “гостинцы”, пищевые контейнеры. После в космос отправлялась экспедиция, которая просто следовала по пути из гостинцев.

 

***

 

Лукаш дремал в своем кресле на мостике, когда тепловизор засек крохотный объект на орбите вокруг Солнца.

— Э-эй, парень, пора вставать, — Черным бережно хлопнул его по плечу.

— Да я не спал, дремал.

Капитан зажал пальцем гарнитуру и передал в эфир:

— Кирилл, мы приближаемся к цели, семнадцать тысяч километров. Готовь отсек там, воздух откачивай. Захват разминай.

— Про захват шутка хорошая, мне понравилось, — ответил механик.

Черным пафосно поправил фуражку и подмигнул Лукашу. На корабле воспряла веселая атмосфера. Команда на подъеме от того, что после двухмесячной навигации по бескрайней темноте она, наконец, близка к цели.

Лукаш хрустнул пальцами, закатал рукава сильнее обычного и открыл в терминале монитор ближнего космоса. Он увеличил картинку в несколько раз, чтобы Пустельга и Маринер не казались одной точкой на карте.

— Что видишь? — спросил Черным.

— Наш путь немного не совпадает с орбитой Маринера, нужно выровняться. На перехват у нас полтора литра топлива по смете.

— Целых полтора? — капитан взглянул на монитор. — Тут угол совсем маленький между орбитами, я бы за пол-литра выполнил.

— За пол? Вы смеетесь.

— Смотри сам. Топливо у нас сам знаешь сколько стоит, разница все равно списана будет, как потраченная, а нам прибыль.

Лукаш хотел было возразить, мол, "нам прибыль, а Загоре убыток", и в следующий раз на такой роскошный лайнер, как Пустельга, средств выделить не найдется. А потом представил, как Черным снова начинает прибедняться, обвинять руководство в коррупции и грозиться перейти в другую компанию. Но прежде обязательно напомнит Лукашу о его щенячьем возрасте, и что не следует ему учить такого опытного барбоса, как он.

— Прибыль, говорите? Я люблю деньги. Вернём разницу Загоре и обязательно будет премия! Здорово вы придумали.

Черным закатил глаза, воображая, как тратит премию на пару сапог. Очевидно, он совсем не так придумал.

Лукаш вернулся к монитору, жестом провел линию от Пустельги до Маринера. Компьютер рассчитал оптимальный вариант работы маневровых движков и расхода топлива. Получилось почти полтора литра. Лукаш смахнул с экрана эту досадную глупость и принялся строить собственный оптимальный маршрут. Он смекнул, что если ослабить ход, то горючего уйдет меньше, а погоня за спутником продлится дольше и закончится аккурат рядом со следующим гостинцем, до которого все равно пришлось бы лететь. Готово.

— Ноль семь литра. Не знаю как сэкономить ещё.

— Пойдет, — смирился Черным.

Вскоре карта уже не могла увеличиваться в масштабе. Минимальный размер ячейки координатной сетки — полсотни метров. Корабль затормозил. Лукаш вывел на экран изображение с внешней камеры, закрепленной на телескопическом кронштейне. Такое устройство позволяло пилоту заглянуть в любой закоулок обшивки судна, а также осматривать пространство вокруг. Лукаш повернул камеру на несколько градусов и моргнул в космос встроенной вспышкой. Если бы объектив смотрел на Маринер, то он обязательно ответил бы ярким отблеском. Еще пара градусов, ещё и ещё, пока, наконец, Лукаш не заметил блик неподалеку.

Пустельга рыкнула бортовыми движками, чтобы развить немного скорости в сторону находки. Она была похожа на крадущегося хищника, приближающегося к обездвиженной жертве. Блик становился больше и обретал очертания. Лукаш отправился в трюм, чтобы помочь Кириллу принять груз, а капитан остался на мостике и взял управление захватом.

— Салют, — Лукаш поприветствовал напарника, парившего в грузовом шлюзе.

— День добрый, — ответил Кирилл, ловя бесконтрольно летящего коллегу за локти.

Оба уже были в скафандрах. Магнитные подошвы помогли им твердо встать на пол. Они вошли в пустой ангар, в котором плавали комочки слипшейся пыли. Лукаш боялся выходить в космос: скафандр делал его неуклюжим и медлительным, ограничивал обзор и лишал мир звуков. Он мог слышать только свое дыхание, сердце и глухие шаги.

Кирилл встал на край разинутых в космос гермоворот и показал большой палец капитану, смотрящему на него через камеру. Черным в ответ подмигнул ему затвором на объективе. Из-за верхнего края ворот выглянул захват, похожий на металлическую руку. Вместо пальцев у той руки был пучок гибких жгутов длиной в человеческий рост. Захват рос под управлением с мостика, тянулся в сторону спутника. Разложившийся метров на сорок, он схватил цель, оплел жгутами-пальцами и потащил назад.

Кирилл и Лукаш встретили Маринер, бережно ловя его и заводя в ангар. Сговариваясь в эфире и подавая капитану жесты, они буквально по сантиметру втащили его внутрь и поставили на пол так бережно, как мать укладывает дитя в колыбель. Стоит. Захват отцепился, и Лукаш, шагнув назад, смог осмотреть находку.

Корпус скрывался под массивным обтекателем, походившим на нос скоростного поезда, гладкий и закругленный. Его поверхность почернела от трения с атмосферой, кое-где слезал слой. Обтекатель должен был отделиться вскоре после старта миссии, но из-за сбоя остался на спутнике и не дал раскрыться солнечным батареям. Без них Маринер протянул лишь несколько часов, а после отправился в двухсотлетний одинокий полет. Сами батареи лежали пучком, а вся конструкция походила на свернувшийся на ночь цветок.

Капитан вышел на связь:

— Сынки, поторопимся, какая-то чертовщина происходит.

— Какая? — уточнил Кирилл.

— Скажи, и я тебе скажу. Приборы не мониторят ближний космос, резко все отказали. Нас глушат скорее всего. Как закончите — оба на мостик.

Сынки принялись за демонтаж лишнего: директор музея требовал доставить только корпус, а батареи и прочее его не интересовали.

— И кого сюда приперло? — сетовал Лукаш. — У нас же контракт, исключительное право.

— Значит, приперло кого-то, кому это право не нужно, — ответил Кирилл.

— Это кому?

— Тому, кто сильнее. Сила — это такое право, покрепче юридического.

— Значит, Галатрейс...

— Угу, уроды из Галатрейс.

— Так ты ж сам к ним хотел раньше?

— Хотел, да не взяли меня. Уроды.

Обтекатель давался с трудом, Кирилл разрезал его на четыре равные части дрожащим швом, а потом они с Лукашем закрепили лишние детали в захвате. Железная рука покинула ангар и ослабила хватку, выпуская частичку истории в далекое плавание.

Команда собралась на мостике. Лукаш занял место навигатора и пролистнул несколько мониторов, которые могли бы собрать хоть какую-то информацию, но все показывали аномальные сводки. Он стал рассчитывать траекторию до следующего гостинца, пока Черным заполнял бортовой журнал. Обычно капитан просто вставлял шаблонную запись о точке пути, меняя дату в заголовке, но сейчас он сосредоточенно что-то писал, стирал и снова писал, пытаясь, видимо, найти объяснение внезапной слепоте корабля. Его прервало входящее сообщение.

Пульт капитана мигал зеленым, персонал на мостике замер. В этот момент все мониторы снова заработали исправно. Тепловизор показывал огромную точку там, где находилась экспедиция. Лукаш вывел на экран внешнюю камеру: перед объективом зависло крупное, гораздо больше Пустельги, судно. Его корпус походил на туловище блохи, стоящей на передних лапках.

Черным нажал кнопку на пульте, воспроизводя послание:

— Приветствую коллег из Загоры, на связи Го́эм О́рнум, капитан орбитоплана “Ари-Ари”, Галатрейс. В этом секторе сейчас находится автоматическая межпланетная станция “Маринер-3”, закрепленная за холдингом...

Капитан прервал вещание:

— Валим, валим, валим, Лукаш, валим! — затараторил он.

Пустельга отклонилась от непрошеного собеседника едва заметным маневром, а потом стремительным рывком упорхнула. Ари-Ари остался позади.

Лукаш знал, что это за корабль: Галатрейс опережала своих конкурентов в области космосудостроения на порядок, а каждую новинку представляла миру на помпезных презентациях с невообразимыми испытаниями, салютами и армией инвесторов. Ари не был вооружен, он — оружие сам себе, а также крепость, уникальная модель. Его ангар мог вместить десяток таких крошек, как Пустельга, а топлива хранил столько, что не пришлось бы корпеть над каждой каплей, с хирургической точностью просчитывая траекторию. А сколько можно взять на борт продовольствия? По слухам, одна навигация на такой махине снаряжалась на полтора месяца.

— Гостинец-то не подняли, — вспомнил Лукаш. Он взгрустнул, представляя, как будет растягивать на всю следующую неделю неприкосновенный запас, заготовленный всего на сорок восемь часов.

— Поголодаем немного. Если бы профукали Маринер, остались бы без еды еще дольше. Уволили бы нас без пособий, — объяснил Черным.

— И как мы их не засекли раньше? — сокрушался Кирилл. — Это они, получается, начали глушить нас еще раньше, чем попали в радиус наших сенсоров? Я в шоке, что творят.

Лукаш подумал прикорнуть, не вставая с кресла. Стоило ему сомкнуть ресницы, как Черным окликнул его: “Не спать!”. Странно, капитан никогда не отказывал навигатору в дреме. Он поднял веки, а когда увидел монитор, так и вовсе чуть не выронил глаза от удивления. Огромный, неуклюжий и громоздкий Ари проскочил вперед, прямо над Пустельгой. Такой маневр породнил его с блохой еще больше. Со стороны казалось, что оба корабля летят конвоем, а их капитаны — лучшие друзья. Но вот, что не стал бы делать друг в такой ситуации, так это тормозить перед носом идущего сзади.

Пустельга понемногу нагоняла Ари, приближаясь к его крепкому брюшку. Черным взглянул на панель: никаких входящих сообщений нет.

— Мы столкнемся, если так пойдет! — Лукаш повысил голос. — Провоцируют!

— Скорее, вынуждают, — заметил Кирилл. — Мы не намного быстрее летим, им почти ничего от столкновения не будет.

— А нам будет? — Лукаш и сам представлял последствия, но хотел уточнить у механика.

— Лучше не проверять! — уточнил механик.

— Капитан!?

— Держать курс! Я сам с ними свяжусь.

Черным открыл консоль коммуникации. Сперва он вежливо объяснил, как делать в космосе нехорошо, но Гоэм даже не стал принимать сообщение. Тогда капитан послал еще несколько, и каждое новое послание обретало все новые эмоциональные краски, от негодования до угроз. Ари был глух на диалог, а между тем он все приближался.

— А, черт, тормози! — сдался Черным.

Лукаш охотно послушался и сбавил ход. Сначала блоха ушла вперед, но вскоре затормозила тоже, угрожая стукнуть животом снова. Так они танцевали до полной остановки Пустельги. Загоровцы оказались в незавидном положении: топливо, отведенное для старта и торможения выжжено подчистую, запасы не пополнены, а ждать спасения так далеко от Земли не приходится. Команда осталась наедине с молчаливым Ари, который просто завис на месте и даже не удосужился повернуться к ним носовой частью. Расклад поменялся кардинально. Теперь Галатрейс стала их последним билетом домой, но ушел на перекус кассир Гоэм Орнум, который мог бы билет продать.

Глава 2. Космический мусор

Обеденный перерыв закончился спустя сутки, когда пульт на мостике снова замигал зеленым. Лукаш посмотрел на капитана взглядом, озаренным надеждой. Черным поднял вверх указательный палец, “подожди”, мол. Он принял сообщение. В послании не содержалось ни слова, только несколько секунд возни на вражеском судне.

— Нечаянно что-ли отправили? — не понял Кирилл.

— Не-е, такое нечаянно не отправляется, — возразил капитан, — вся коммуникация подтверждается капитаном и логируется в бортовом журнале. Издеваются просто.

— Напишите им сами, пожалуйста.

— Придется...

Капитан ненадолго ушел в себя, уставился в пульт и противно гнул пальцы, щелкал костяшками. Потом показывал руками на невидимых собеседников, жестикулировал как профессор, читающий лекцию. Наконец, стал записывать обращение.

— Говорит капитан судна “Пустельга” Черным Головьян. Из-за ваших халатных действий Пустельга лишилась топлива, на борту также нет продовольствия и восполняемых источников кислорода. Я требую оказания немедленной помощи в виде обозначенных выше ресурсов.

Отправлено. Ждать пришлось недолго, Ари прислал запрос на прямое включение, чтобы общаться не письмами, а вживую. Команда всполошилась: капитан мигом накинул мятую гимнастерку, Лукаш рассучил рукава и застегнул их на запястьях, как положено. Члены экипажа заняли кресла, делая вид, что не терпят никаких признаков бедствия.

На экране возник вид с мостика Ари. За другим пультом сидел мужчина с двухдневной щетиной, мощными скулами и высоким лбом. В уложенной короткой стрижке просматривался волнистый седой локон. Его глаза казались узкими из-за припухших век. На их палубе тоже работало несколько сотрудников.

— Ох и устроили вы гонки, лихачи. От чего удирали? — спросил Гоэм.

— Пустельга четко следует курсу, утвержденному летным комитетом. Навигация по минутам рассчитана, — не растерялся Черным.

— Так торопились, что проигнорировали обращение военного офицера?

— Вы — военный офицер?

— Я — нет, но на борту есть один. Полковник. Вы бы знали, если бы дослушали мое сообщение. Но вы дали деру, только тепловой след остался.

— Ну, знаете, общение еще тогда не задалось, когда вы стали глушить наши сенсоры. Могу узнать, зачем?

— Затем, что у вас на борту Маринер, теперь мне точно известно.

— Я выполняю... — было начал Черным.

— ...нелегитимный контракт на захват спутника, я знаю.

— Что значит “нелегитимный”!? А Загора по-вашему что?

— Мы признаем Загору, но не признаем ваш летный комитет.

— Это не повод преследовать нас на нейтральной территории.

— Лишь до тех пор, пока вы не перевозите по ней чужие вещи.

Черным застыл, не зная, чем парировать. Гоэм нарушил неловкую паузу:

— Мне, кстати, спутник нужен вместе с батареями и обтекателем. А вы их выбросили. К чему было это варварство? Можете не отвечать, всем известно, как обстоят дела в Загоре. Ваш полет рассчитан лишь с учетом массы "голого" Маринера, оснастку вы не потянули бы. В погоне за наживой вы осквернили памятник. Я доложил об этом наверх и получил ответ. В помощи экипажу отказать.

— Да как вы...

Лукаш не услышал, какими проклятиями разразился его капитан. Слова Гоэма пришлись ему как удар в переносицу: оглушительно и отрезвляюще. Он представил, как мир резко сузился до крохотного кубрика Пустельги, где придется ему, свернувшись калачиком, с больным от пустоты животом, агонизировать в невозможности приласкаться на коленях матери. А лет через двести за ним прилетит ещё какая птица и заберёт его тело. Разве двести? Конечно нет, Ари подождёт пару недель, пока Пустельга не станет заброшенным космическим мусором, и обязательно извлечет и Маринер, и погибший от случайного просчета топлива экипаж.

Лукаш расстегнул ремни, перевалился через подлокотник и прыжком долетел до командирского кресла. Он схватился за спинку и уставился в монитор на пульте капитана. Гоэм коротко взглянул на юнца и продолжил со скучающим видом выслушивать ругательства. Так продолжалось, пока у Черныма в легких оставался воздух.

— Вы опять не дослушали, — Гоэм воспользовался передышкой оппонента, чтобы вставить слово.

Он вывел на свой экран какой-то документ, пролистал его на несколько страниц вниз, прищурился и продолжил:

— Лукаш Ма́лек, я полагаю? У вас за спиной.

Черным глянул через плечо и наградил подчиненного презрительным взглядом:

— Ну-ка сел, — процедил он.

— Нет-нет, пускай стоит, то есть, парит. Я хотел сказать, Галатрейс всегда ищет хорошего навигатора. Вы ведь навигатор?

— Так точно! — рапортовал Лукаш, сглотнув ком в горле.

Черным закусил губу.

— Как я уже сказал, приказа помогать вашему экипажу мы не дождемся. Но Лукаш может стать частью нашего. Быстрые навигации, отпуск на три месяца в год, возможность проживания на орбитальной станции с гравитацией, достойная оплата труда после испытательного срока. И, конечно, эвакуация сейчас же.

— А что насчет нас? — Кирилл тоже приблизился к экрану, заметив, что последний вагон вот-вот уйдет.

— Вас? — Гоэм пролистнул еще страницу. — Так-так... Кирилл Полутру́к... да? Правильно я ударение ставлю?

— Не важно.

— Меха-аник, ага, восемь лет на Пустельге. Я вижу, вы преданны своему делу, не желаете подписать контракт? От года до пяти.

— Я согласен, — подтвердил Кирилл, — но я бы хотел, чтобы мой корабль был эвакуирован тоже.

— С этим сложнее, — засомневался Гоэм, — ваш корабль хоть и нарушил регламент пользования космическим пространством, так просто забрать его не получится, да и вряд ли у вас есть полномочия передать его мне. Если только... мы можем поднять Пустельгу на борт, если она обретет статус космического мусора, станет заброшенной.

Черным потерял инициативу. Он сидел, пытаясь не встречаться взглядом ни с Гоэмом, ни с кем-либо из сынков. Лукашу оставалось гадать, что происходит в его голове. Экипаж практически предал его, но есть ли у них выбор? Что должен делать Черным, может ли он найти правильные слова и выторговать у противника условия получше?

— Капитан, — Кирилл попытался растолкать Черныма за плечо, — эвакуируемся, мы спасены.

Черным хранил молчание, тяжело дышал. Наконец, он нашел в себе силы посмотреть в глаза Гоэму и едва заметно кивнуть, как будто и не кивнул на самом деле. Гоэм поднял бровь:

— Не спешите, товарищи, — Гоэм отмахнулся от списка, в котором искал новых членов в команду, — Господин Головьян из высшего офицерского состава. Политика найма Галатрейс не считает высших офицеров корпораций-конкурентов лояльными, и у меня нет компетенций его вербовать.

Лукаша охватила ярость. Как мог этот индюк предлагать им спасение, не предупредив заранее, что не сможет взять всех? О, жаль, что нельзя отхлестать его по щекам, да уронить об стол его лоб, схвативши цепко за чуб. Так бы сказал Лукаш, но страх держал его крепче ярости. За него нашел смелость Кирилл:

— Без капитана мы не уйдем, точка. Команда, корабль, плечо, — отчеканил он.

Черным воспрял и даже слегка приоткрыл рот. Гоэм, казалось, тоже утратил контроль над нижней челюстью.

— Я поражен! — признался он, а затем отвернулся от экрана. — Полковник, вы это слышали? Вот это сталь, вот это металл! — получив от полковника тихий, но утвердительный ответ, Гоэм вернулся к пульту. — Что ж, я думаю, мы можем взять и капитана. В качестве военнопленного. Вам, Головьян, достаточно переступить шлюз транзитного лифта на Ари-Ари, тогда мы посчитаем вас вторженцем и доставим на Землю. Уверен, Загора выкупит вас. Я бы дорожил таким командующим, как вы.

Черным нахмурился.

— А что мешало вам взять трех военнопленных? — не поверил Лукаш.

— Да все та же политика найма, будь она неладна! Нельзя в Галатрейс нанять человека, побывавшего в плену, сразу в список нелояльных попадает.

— Дайте нам минутку, — попросил Кирилл. Он заглушил приемник, оставив только изображение.

Черныма окружил экипаж, начались уговоры:

— Капитан, что вы из себя строите? Как будто есть другой выход, думать тут нечего!

— Знаю я, просто... Паскуда он, этот Гоэм! Может он на самом деле взять и нас, и Пустельгу. Звезды ему на погоны упадут, за то, что увел у конкурентов сотрудников. Хотя, это не точно. Но за пленного капитана упадут наверняка. Скользкий тип, меняет человеческие жизни на карьерный рост. Скотина, не достоин своего звания! И как я вас отпущу, к нему под крыло? Он и вас так разменяет однажды.

— Вот как, — сказал Лукаш, переглянувшись с Кириллом. — Мы учтем, капитан. Нам главное сейчас не разменяться понапрасну. А распределиться в другой экипаж всегда успеем, вот только контракты закончатся, а потом можно и обратно в Загору.

— Верняк, — подтвердил Кирилл.

Черным прибавил звук, сообщил Гоэму о принятом решении, на что тот улыбнулся и предложил новым сотрудникам занять свои терминалы. Лукаш вернулся в кресло. На мониторе он обнаружил приглашение на авторизацию в смежной сети, принадлежащей Ари-Ари. Он вошел в абсолютно пустой профиль, где было заполнено только его имя и присутствовал всего один документ — рабочий договор. Принялся читать. Тем временем капитан, лишенный всякого чтива, отстегнул ремни, оттолкнулся от кресла и лениво, как от безделья, улетел то ли в кубрик, то ли на склад.

Гоэм честно ждал, пока соискатели прочтут с три десятка страниц. Возможно, зададут вопросы. В конце концов, Лукаш бросил это занятие. В самом деле, неужели в контракте может быть пункт, из-за которого он решит, мол: “Ну уж нет, так не пойдет, остаюсь умирать голодной смертью, слава Загоре!”. С этой мыслью он поставил биометрическую подпись здесь, здесь и здесь. Отправлено.

Команду никто не торопил. Прошел час или два, прежде чем экипаж собрался в путь. Лукаш открутил свой терминал от кронштейна, обесточил и сунул подмышку. В кубрике он взял некоторые личные вещи, отлепил фотографии близких, приклеенные к стенкам спальной капсулы, обязательно захватил немытую кружку. Не то чтобы она ему сильно нужна, наверняка ему выдали бы новую корпоративную тару. Просто не хотел оставлять ее Галатрейс.

Все трое собрались у посадочного шлюза. Кирилл заканчивал стыковку транзитного лифта. Он взял с собой только терминал с мостика, да лаптоп, за которым проводил все время в технических помещениях. Черным, напротив, будто собрался в кругосветное путешествие, а не в плен. Несколько чемоданов, кислородный баллон, скафандр, реактивный ранец, полный набор для сборки и монтажа консоли связи, связанный тюк постельных принадлежностей. Каждая рука, да что там, каждый его палец был занят своей поклажей, а сам хозяин почти не виднелся через избыток навешенной и болтающийся в невесомости утвари.

— Кирилл, — окликнул Лукаш, — помоги капитану, когда будете заходить. Дайте мне что-нибудь.

— Отставить, — возразил Черным, — это все должно быть у меня при задержании. Им придется составить протокол об изъятии личных вещей. А то если это добро оставить, они себе загребут. Так хоть не с голым задом буду, когда освободят.

Команда в очередной раз оценила дальновидность и жадность капитана. Кирилл окинул взглядом мостик в последний раз и нырнул в лифт. Следом залетел и Лукаш. Черным вошёл на своих двоих, пользуясь магнитными ботами на скафандре. Он немного потолкался в шлюзе, пытаясь протиснуться, как жук-навозник, скатавший слишком большой ком. Зайти пришлось рывком, потеряв при этом пару контейнеров в неравной борьбе с коварным проемом.

Пристыкованный Ари-Ари еще более походил на блоху, если представить, что шахта лифта это его хоботок, а сам лифт — последняя капелька крови Пустельги.

Лукаш пребывал в смешанных чувствах. В груди разлилась эйфория от того, что волосок, на котором он недавно висел, все-таки выдержал, пока подоспело спасение. Но в то же время он ощущал жжение в стыке между шеей и челюстью, что все это неправильно происходит. Он посмотрел на абсолютно спокойного, как казалось, Черныма. От былого смятения не осталось и следа, хотя именно он находился при самом незавидном раскладе.

Приехали. Первым вылетел Кирилл. На борту его встретил человек, облаченный в тактический скафандр, отличный от обычного подчеркнутым милитаризмом и маскулинностью в дизайне. В рельефе скафандра узнавались анатомические особенности мужского тела, закаленного в тренировках. Однако, голова этого человека казалась непропорционально маленькой, если вглядеться. Скорее всего, под броней он был несколько стройнее и рыхлее. По его правую руку ожидали двое мужчин в черно-красной униформе службы безопасности, оба открыто носили на поясе оружие наподобие пистолетов.

— Вы, должно быть, и есть полковник? — спросил Кирилл, протягивая руку.

— Верно, касатик, — полковник ответил оглушительным прокуренным голосом, он ревел как авианосец на полном ходу.

Он поприветствовал также и Лукаша, выплывшего вслед за Кириллом. Все пятеро уставились на Черныма, стоявшего в лифте как скромный гость за порогом, который ожидает приглашения. Капитан шагнул вперед, переступил за шлюз.

— Черным Головьян, — начал полковник, — вы задержаны за незаконное проникновение на режимный объект. Как оператор частной военной компании-подрядчика корпорации Галатрейс, вы попадаете под мой конвой и будете доставлены в орбитальный изолятор до дальнейших разбирательств с вашим начальством.

— Да, ать, это понятно, у меня тут груз.

— Личные вещи будут изъяты, — полковник кивнул подчиненным, и те обступили нарушителя, но не смогли дотянуться до его рук, — ну и аппетиты у вас, Головьян, протокол изъятия давайте сейчас составим.

— Ых... согласен.

Черным все еще пыхтел у шлюза, ему так и не удалось выйти до конца. Бойцы приняли у него из рук по паре небольших контейнеров, пытаясь облегчить навьюченного страдальца. Наконец, резким маневром Черным отвоевал у лифта оставшиеся пожитки. Однако, удержать равновесие ему не удалось, он споткнулся, а все то, что он так бережно тащил, разлетелось в стороны. Все смешалось в доме.

— Да тут пусто, — заметил один из офицеров, заглянув в изъятый контейнер.

— Где-то пусто, а где-то нет, — объяснил Черным, — вот например в этом довольно полезная штука.

С этими словами капитан со всего размаху стукнул по кувыркающемся в воздухе чемоданчику. Да так вломил, что тот, казалось, раскололся пополам. Мгновением позже этот чемоданчик изрыгнул из себя массивное облако бардового дыма, в долю секунды заполонившее все видимое пространство.

Внезапно, Лукаш ощутил на воротнике крепкий хват. Неизвестная сила потянула его прочь, взрывая клубы кровавого газа. Это был Черным, летящий по коридору на реактивном ранце.

— Кирилл! — крикнул Лукаш.

— Тихо-тихо, все с ними в порядке, прокашляются немного.

Слышна удаляющаяся ругань, забила тревога. Лукаш видел лишь свои безвольно болтающиеся ноги. Кровь прилила к кончикам пальцев, они как будто готовы лопнуть. Иногда ему приходилось огибать беспомощным телом незадачливых сотрудников Галатрейс, а одного из них, самого цепкого, даже пришлось ненадолго взять с собой. Немного он пробыл в компаньонах: на первом же резком повороте он саданул плечом по стене и остался парить без сознания. Тандем капитана и навигатора остановился возле шлюза, ведущего в технические помещения.

— Капитан, — просипел Лукаш, разминая покрасневшее от врезавшегося воротничка горло, — кха-кха, что вы наделали?

— Я? Следую инструкциям.

Черным достал из-за пояса два металлических кубика темно-зеленого цвета, потер их друг об друга, отчего они стали отдавать слабым свечением, и поднес к датчику рядом со считывателем шлюза. Простейший прием взлома “в лоб”: кусочки гекоксипана при трении излучают слабый радиационный фон. Приложи такие к датчику, и система безопасности решит, что корабль проходит через радиоактивный пояс, и тогда экранированные технические коридоры экстренно откроются, чтобы укрыть в себе персонал. Дверь отворилась. Черным схватил подчиненного за запястье и повел внутрь.

— Эти техтоннели ведут прямо к двигателям Ари, — объяснял капитан, — да поторопись ты! Сейчас быстро действуем!

— Зачем нам нужны двигатели?

— Если быть точным, зачем они нам НЕ нужны.

Черным ехидно глянул на спутника и подмигнул ему. Он снял со спины ранец, вынул из него топливный элемент. Тогда-то Лукаш и понял, почему они мчались по коридору так быстро. Бак был заполнен тем самым почти целым литром горючего, которое удалось сэкономить на подлете к Маринеру.

— Вы летали в помещении на межорбитальном топливе!?

— Да я с ума съехал! — рассмеялся Черным, а потом вдруг стал серьезным. Он положил ладонь Лукашу на затылок. — А теперь без шуток. Сынок, сейчас все от нас двоих зависит. Миссия, успех и честь, все на карту поставлено, — он взглянул в темень тоннеля, где, вроде, послышались шаги по металлу, и перешел на шепот, — наша задача: залить в один из баков горючку, что ты сберег тогда. Их движки на совсем другой соляре летают. Только они попробуют стартануть, как полетит к чертям вся их система. Ари на месте встанет и не сдвинется. Не сдвинется без помощи Пустельги, разумеется. С нас хоть и мелкий, но рабочий двигатель, с них топливо и еда. Тогда мы домой полетим на совсем других условиях. И, главное, Маринер сохраним.

— А что, если они не согласятся? Что, если они предпочтут дождаться помощи? Они полтора месяца могут автономно дрейфовать.

— Сейчас уже меньше, скорее всего.

— Скорее всего?

— Понимаю, — вздохнул Черным, — есть вероятность, что не прогорит. Я всех их секретов не знаю. Но шанс все же есть. К тому же, что они сделают? Возьмут меня в плен? Ха-ха, пожалуйста!

— А как же я?

— Во, здорово, что напомнил, — Черным достал из-под перчатки телескопическое лезвие и приставил его к печени Лукаша, — ты мой заложник, вали все на меня.

— П-понял.

Лукаш не понял. В каком он сейчас положении на самом деле? Действительно ли начальник пытается его отмазать, или угрожает взаправду? Больше всего хотелось убежать обратно, рассказать в подробностях, куда пошел свихнувшийся капитан и, наконец, пообедать. Ему мешало маленькое превосходство Черныма — магнитные ботинки. Если Черным мог успешно шагать в любом направлении, то Лукашу пришлось бы долго и неуклюже выравниваться, искать опору и тщательно продумывать траекторию. При такой нерасторопности лезвие может навредить ему быстрее, чем удастся проверить истинные намерения капитана.

Делать нечего. Темными переходами их тандем добрался до топливной операторской. Здесь стояло несколько консолей, стены как будто построены из труб. На одной из них закреплено несколько пластиковых шлангов со свободными концами. Черным поднял тот шланг, из которого подкапывала серая жижа, и закрутил его переходник к реактивному ранцу, после чего встал за главную консоль. Капитан пошаманил немного в терминале, нашел необходимые утилиты и отдал команду повернуть вентиль другом конце комнаты. Лукаш выполнил приказ, и топливо из ранца со свистом всосалось по трубе. Где-то в стене клацнул клапан.

Беглецы убедились, что не оставили в операторской следов саботажа, забрали все, что принесли, и стали потихоньку выбираться.

— Сейчас цель у нас — сдаться красиво и как можно дальше от двигателей, чтоб подозрений не навлечь, — шептал капитан, ведя Лукаша под руку.

— А если спросят, куда бежали?

— Если спросят, то ты молчи, а я скажу, будто рассчитывал, что тебе после контракта дали хотя бы базовый доступ, что я хотел с твоего терминала где-нибудь подключиться и сообщить в Загору о нападении, о захвате экипажа. Кстати, посмотри, доступ может и впрямь дали?

Лукаш заглянул в подсумок, вытащил личный терминал, и тяжело охнул, глядя на размер трещины на дисплее. Он попытался оживить машину, но экран лишь горел зеленой мозаикой пикселей.

— А терминал мой почил, матрица вдребезги.

— Как так-то?

— Аккуратнее надо было на поворотах, капитан.

— Тихо!

В коридоре снова послышались шаги, в этот раз ближе. Две пары ног бряцали по решетчатому полу. Иногда шаги стихали, раздавались скрипучие звуки открывающихся шкафчиков, шлюзов, ящиков. Из-за поворота на стену упало широкое пятно света, оно росло и раскачивалось в такт чьей-то крадущейся походки. Черным дернул Лукаша за руку, заставляя его, как тряпичную куклу, пролететь вперед, а затем приставил лезвие к его горлу. Капитан шепнул:

— На помощь. Ну, на по-мощь.

— Кхм... На помощь! — крикнул Лукаш.

На стене оказалось еще одно пятно, теперь с человеческим силуэтом. Шаги стали увереннее.

— Капитан Головьян, это вы? Вам лучше сдаться.

— Да что вы?

В коридоре показались двое мужчин, экипированных похожим на полковника образом. Их внешний вид дополнялся глухим, закрывающим голову шлемом. В руках они держали по тазеру, на их плечах прикреплены фонари. Лукаш изо всех сил старался выглядеть не как сообщник, он нарочно пытался нащупать ногами опору на полу, на стенах, его неуклюжая возня уводила тело то в бок, то к потолку, но Черным крепко фиксировал шею притворного пленника.

— Бросьте нож, отпустите нашего сотрудника. У нас разрешение на применение летального оружия.

Лукаш задергался совсем уж дико, давая капитану понять, что спектакль пора заканчивать.

— Ладно-ладно! — поддался Черным. — Ваша взяла!

Охрана обыскала неудавшегося беглеца, избавила его от пояса, где уместилась целая россыпь примочек для диверсий на любой вкус, сорвала со скафандра перчатки, а затем и сломала оба магнита на ботинках точными ударами пистолетной рукоятки. На запястьях сомкнулись наручники. Один сотрудник повел капитана вперед, второй бережно поймал улетевшего под потолок Лукаша и учтиво сопроводил следом.

Полковник встретил их у выхода из техтоннелей. На этот раз компанию ему составил Гоэм.

— Головьян, вы на борту минут двадцать, а проблем от вас уже уйма!

— Я бы с ним не церемонился, — подхватил полковник, — на моем корабле такого шутника следовало бы космировать.

— Ну что уж вы, сразу в крайности? Шутник достоин сцены. Шутки, правда, у него пока не смешные, так что сцена будет одиночной, с двухразовым питанием и только бумажными книгами.

— О, у вас на борту есть бумажные книги?

— Еще бы, Галатрейс может позволить себе взять в полет пару лишних килограмм. Но вернемся к вам, Головьян. Скажите, что вы искали в технических помещениях?

Черным озвучил легенду. Рассказывал гладко, без запинок, ни разу не посмотрел в нижний левый угол, а все время закатывал глаза вверх и вправо.

— А что, умно! — оценил Гоэм. — Доступ у господина Малека действительно есть, так что же вам помешало? — он посмотрел на Лукаша.

Лукаш потянулся к подсумку, чтобы представить публике разбитый терминал. Но что будет, если он подыграет Черныму? Снова карнавал с беготней и угрозами? Призрачный шанс, что звезды сложатся особым узором, посреди которого случайно окажется Ари-Ари? Перспектива — туман, судьба не ясна.

— Все не так, — спокойно произнес Лукаш.

— Повтори-ка, касатик? — не расслышал полковник.

— Это ложь, — ответил он, оправившись от сомнений.

Черным вытаращил глаза, виден лопнувший капилляр.

— Что ложь? — Гоэм приблизился к Лукашу, положил руку ему на плечо и интересливо наклонил голову.

— Мы разбавляли топливо нашим топливом, — признался он, — это убьет двигатели, если Ари-Ари попробует полететь.

— Вот как? Что ж, мы проверим. И отфильтруем в таком разе. Успокойте этого умалишенного!

Черным дернулся в сторону Лукаша, почти выскользнув из лап конвоира, но был сдержан общими усилиями двух бойцов.

— Да не дрейфь, капитан, я вас не обижу, только вломлю этой гадине, — порывался он.

Полковник саданул бунтаря поддых, остудив его пыл:

— Эта гадина спасла тебя от трибунала, дурная башка!

На что Черным толкнул полковника плечом.

— Ну, хватит. Офицеры, — обратился он к сотрудникам, — объясните капитану Головьяну правила поведения на борту Галатрейс.

Черным тут же оказался на полу лицом вниз. Один из офицеров приставил тазер к его ахиллову сухожилию и выстрелил. Тело затряслось, изо рта обильно пошла кровь.

— Черт, он язык прикусил! — крикнул Гоэм.

— Или откусил, и такое бывает, ха! — полковника нисколько не напугало незапланированное увечье.

Лукаш наблюдал эту картину и запоминал правила поведения. Их было много, но все они легки в усвоении. Сперва, когда мышцы Черныма ослабли после шока, его извлекли из скафандра. Шов на спине гимнастерки разошелся, в разрыве виднелась майка. Офицеры принялись избивать человека рукоятками пистолетов, отбивали почки, стучали по хребту. Потом его перевернули тяжелым сапогом на спину и повторили процедуру с печенкой, иногда обновляя тазером шоковый эффект. Остальные пункты Черным выучил в камере.

Через четыре дня Ари-Ари достиг Земли.

Эпилог.

Маринер, в итоге, оказался в Музее Марса, как и задумывалось, но история запомнила его возвращение только как достижение капитана Гоэма Орнума, чьи заслуги высоко оценило высокое начальство.

Черным был признан виновным в инциденте с Галатрейс, а его экспедиция нелегитимной, за что Загора получила огромный штраф и лишилась своего летного комитета. Они еще сотрудничали с Чернымом некоторое время, но только на фрилансе, никто не хотел брать его в штат после такого провала.

Не выкупила Загора и Пустельгу. Корабль оказался слишком стар и уступал машинам следующего поколения во всем.

Кирилл, привязанный к Пустельге, не покинул Галатрейс по истечению контракта и проработал еще восемь лет. Когда обслуживание корабля перестало окупаться, его списали и подарили Кириллу. С тех пор он летает частно, работая на себя.

Лукаш тоже забыл о своем обещании вернуться в Загору. Его съедал стыд за смелость, не найденную в самый нужный момент. Он честно служил под началом Гоэма. Однажды стал капитаном сам и имел обязанность лично набирать команду. Иногда он видел на бирже профиль Черныма, но боялся его открыть, чтобы наверняка не оставить в сети никакого следа о том, что он хотя бы видел этого человека, смотрел в глаза его портрету.