Выгляни наружу

День. Ещё один день. Закрыть глаза, открыть глаза. Снова день. Снова смотрю в темноту иллюминатора. Сейчас надо спать, но дышать душно и тяжело. Трогаю рукой грудь, чувствую лёд на самых кончиках пальцев и замираю, слушая бешеный стук сердца. Воздух становится квадратным, маленьким и острым. Пространство сужается из бесконечного в маленький сизый отсек, будто кто-то крошечными глотками пьёт воздух вокруг меня как кислородный коктейль. Отсек чуть кружится, ускоряясь и хохоча надо мной. Когда-нибудь это закончится. Может быть даже сегодня усну. Впиваюсь короткими, почти фантомными ногтями в ладонь. Отвлечься не помогает.

Нащупываю рукой под тонкой сонподушкой шкурку переплёта из прошлого и хватаюсь за него, словно за последнюю надежду. Чувствую прохладную кожу, будто мёртвую, и страницы старой бумаги. Они быстро шепчут мне что-то, будто до сих пор живы. Старые сплетники даже не пытаются скрывать то, что от нас так тщательно берегли. Они подарили мне прошлое. Только что мне теперь делать с настоящим?

- Фальса, ты должен спать в это время. Система для всех одна. Высшая цель. – проскандировал обходящий отсеки.

- Высшая... сплю – выстрелил я кусками фразы и пряча блокнот обратно под сонподушку.

Звук шагов разбился о тьму и рассеялся. Открываю закрываю глаза, слышу почти неуловимый гул двигателей, а может звук самой вселенной. Одни и те же глаза, один и те же звуки, ощущения. Раздражающее постоянство.

...Поле бартома. Неон гаммы. Мёртвый чёрный... Люди вокруг... Покойник... Чёрный, чёрный...

***

Утро. Хотел бы я назвать его так, как это было в чужом дневнике, но я даже не знаю, что такое рассвет. Иллюминатор постоянно показывает мне ночь. Но одна часть темноты у нас всё же зовётся бодрочасы, а другая часть тьмы - сончас, каждый уходит в свой отсек и ждёт, когда наступит опять время бодрости. Снова вокруг бледные люди, знавшие ультрафиолет только под лампой; когда опять придёт время еды без красок и горсть синтезированных витаминов.

Летим каждый день в одном и том же чёртовом корабле с невысокими гладкими потолками, грамотно спланированным под нужды строго определённого количества людей. Коридоры без углов, словно мы все тут как в сумасшедшем доме: вдруг начнём колоться о них и умирать. Коридор один, а отсеков много. Мы каждый день учимся, работаем и теряем жизнь по капле в этом микроскопическом мире.

***

Как это всё началось и куда мы летим уже почти сто шестьдесят лет? Думаю, никуда. Никто не должен знать, что я так думаю, но это факт. Интересно, мои мысли также туманны, как и наша общая цель?

Правнадзор, наш великий бортовой Правнадзор считает, что однажды мы откроем новый мир, самый прекрасный и дивный. Нас внесут в анналы истории Вселенной, а мы сами буквально влетим в этот день.

Сейчас же мы плывём по кем-то проложенной дороге. Под нами лёгкие мазки млечного пути и миллионы разбросанных звёзд. Над нами тоже миллионы звёзд. Наш огромный корабль, а он может маленький, я никогда не видел других, состоит из отсеков: отсек с огородом, отсек кухни, отсек для учёбы, у каждого маленький отсек с кроватью. Корабль несётся каждый день вместе с нами, унося всё дальше и дальше в неизвестность. Как так вышло?

Вернёмся в прошлое. Абсурдное начало случилось полных 158 лет назад. На земле было подразделение учёных, которое совершило поразительное открытие, точнее, сразу несколько. Ими была зафиксирована вспышка активности в очень отдалённом сегменте нашей Галактики. Вспышку начали активно изучать, в надежде, что это была не случайность. Прошло несколько лет. Вспышка стала новой Планетой со странным названием. Учёные стали считать новенькую родной сестрой Земли. Спустя ещё пару лет появилась возможность синтезировать новый вид топлива, позволяющий добраться за сто шестьдесят лет до возможной новой жизни.

Планета периодически «махала» нам вспышками, и сотни учёных всё усерднее готовили важную экспедицию, отлаживая все процессы, чтобы в открытом космосе не случилось ничего страшного. Был построен уникальный для Земли летающий сосуд, который смог вместить много людей и был спланирован так хитро, что целая экспедиция могла бы чувствовать себя хорошо.

На корабле «Мирный» должны были обустроить для жизни целое общество: выращивать несколько видов фруктов и овощей, поставить мощнейшие двигатели. Создать и встроить микросооружение, которое стало бы синтезировать топливо и кислород уже в космосе. Учёные совершили прорыв, он смогли спланировать жизнь для 100 человек и их потомков, которые однажды достигнут новой Планеты. Проект создавался долго. Добровольцев отбирали ещё дольше: нужны были врачи, которые смогли бы обучить новые поколения добровольцев уже на «Мирном», инженеры, механики. А самый главный критерий для всех женщин и мужчин, которые полетели бы рука об руку – здоровье.

День отлёта. Фото на память. Сто крепких молодых людей смотрят в камеру и улыбаются даже глазами. Это они стоят на пороге важнейшего события и уже готовы подняться по этой лестнице.

Фото с этими обречёнными счастливцами висит в нашем главном отсеке. Он встречает нас раз в день, собирая со всех позитивный настрой, а потом делит его на маленькие кусочки и раздаёт всем поровну. Сегодня я снова ничего ему не дал, а то, что получил от него, тут же потратил. Пусто.

Нам нужно улыбаться друг другу так, как это делают люди на старом фото. И я улыбаюсь. Наши безумные предки, такие уверенные, в успехе смеются над нами. Безликие и какие-то одинаковые. Мы здесь тоже безликие и одинаковые.

Они подписали нашу судьбу на столько лет, а сами растворились так давно, будто их никогда и не было. Лишь вселенная, наверное, до сих пор вглядывается в их тела, которые после смерти отправляются в вечное путешествие по тёмной материи Нашего мира.

***

Сейчас мы здесь. Есть мы и минимальная иерархия, чтобы сохранять порядок. Всегда кто-то один для обхода и для контроля за питанием, но это кто-то каждый день новый. За размножение и всё остальное отвечает Правнадзор.

Я в числе остальных. Мы находимся в равном положении, даже Правнадзор всего лишь орган. Так должны думать, так все думают. На деле же, Правнадзор зорко следит за всеми. Если ты недостаточно улыбался или недостаточно верен идее, то тебя отведут в один из секретных отсеков и смогут замотивировать заново. Улыбаюсь. Мимо скользит мина одного из Правнадзорников.

Кому-то покажется наше существование райским. Равноправие, нет никакой нужды ни в чём. Здесь каждый с детства учит все возможные науки, ведь нам нужно быть заменяемыми друг для друга. Новый день – новая роль, сплошное мнимое разнообразие. Кстати, я очень близко к ещё одной новой функции. Вывод на несколько мгновений из рутины. Скоро мне предстоит дать потомство, когда пройдёт межродовое перераспределение.

Никто не знает, кто и чей потомок, кроме Правнадзора, поэтому именно он назначает нам партнёра для размножения, а если с нескольких попыток не выходит создать ребёнка, то переназначают в другую пару. Не стоит к кому-то привязываться или любить. Это может оказаться инцестом, а это плохо для крови будущего, нас учат этому очень рано.

***

Про Землю уже никто не помнит, это запретная тема, а может никто ничего и не знает. Прошлого нет, а до будущего, возможно, мы не долетим. Четвёртое поколение, потерянное для всех. Рваные куски между всеми возможными реальностями. Лоскуты вселенной, которые несутся в придуманную кем-то пустоту.

Улыбаемся. Чувствую фальшь в их счастье, а может просто они знают мою тайну, знают про мою ненависть. Снова улыбаюсь призракам, скользящим вдоль отсеков бликами людей.

- Привет, Фальса.

- Привет. – улыбаюсь я в ответ.

Они знают, что это всё фальшь? Или только я фальшивка?

Кажется, вокруг всем хватает счастья, ведь у каждого есть такая огромная причастность к будущему. Кто-то раньше мечтал слетать хотя бы на луну, а мы каждый день видим мелькание планет и протягиваем руки в пустоту. Один большой механизм и где-то сбоку я. Самая большая мечта – научиться раствориться в остальных, как гранулы нашей безвкусной еды на завтрак. Хочу заполнить пустоту внутри причастностью и ежедневным счастьем, но что-то со мной не так.

***

Несколько месяцев назад для меня всё изменилось. Моя роль была в тот день простая – уборщик. Механическая работа, дающая слишком много пространства для мыслей, всегда мне нравилась. Учебный отсек. Скамьи с маленькими столиками-мониторами. Впереди – большой экран, как глаз великана. Сбоку – завал учебных экспонатов и пробирок. Прибираюсь. Вдруг новый звук. Трогаю стеллаж, жду повторения. Снова звук, но гулкий, будто он надёжно спрятан. Ищу. Вот он. Маленький троянский конь в идеально отработанном мирке. Кто-то, кто спрятал его, был бунтарём. Непонятно как он вообще попал на этот корабль. Личную вещь здесь. Сложно, недопустимо.

Чувствую духоту. Прикладываю лёд рук на лоб и щёки, а потом трогаю по своей привычке сердце, сразу всей ладошкой, прижимая её сильно-сильно. Чувствую, колотится. Обратиться бы в медицинский сектор... А вдруг они найдут мои мысли и вскроют всю подноготную истинность? Тогда меня будут насильно переучивать в нашу веру. А разве я не этого хотел. Нет, слишком рискованно. Это лишь волна, краткая вспышка. Надо лишь переключиться.

Трогаю свою новую вещь. Свою, как приятно смаковать это запретное слово. Мысли обтекают его, ласкают. Руки и глаза уже успевают отправиться исследовать. Оказалось, желтоватые страницы умеют хрустеть. С краёв уже немного бурые, имеют такой странный запах, будто пахнут самой жизнью, а не тем, что окружает нас. Это кажется таким посторонним и притягательным. Если провести рукой по бумаге – чувствуешь совсем легко поверхность букв, они кажутся более реальными, чем всё остальное. Короткие штрихи чьей-то жизни.

Прячу сокровище к себе в серебристую куртку. Позже найду ему другой дом. Иду в главный отсек. Рассматриваю людей, тех, на главном фото. Они кажутся разными, все кажутся идейными, но ведь кто-то из них пронёс сюда прошлое. Кто? Смотрю долго, но люди только продолжают улыбаться. Так кто? Может усатый тёмный мужчина, с худым безжизненным взглядом. Или этот светловолосый парень? Похож на меня. Или я на него. Снова иду убираться. Украдкой читаю страницы. Много мыслей, целый дневник.

***

- Высшая цель. Мы все связаны золотыми нитями избранности. Мы – это будущее для всех людей. – скандировал в главном зале Глава.

Я же жду возможности полистать прошлое.

- Со дня на день мы можем ворваться в новый мир!

Листаю мысленно прочитанные страницы, представляя по описанию Землю. Такой, какой её помнил кто-то из наших предков. Там можно было пить кофе, гуляя по парку. Не знаю вкуса этого напитка, запаха или как выглядят парки, описание звучит как сама свобода. Смакую строчки по одной, медленно, чтобы хватило дольше.

Думаю о том, какой вкус у его прошлого. Должно быть очень светлый, солнечный. У этого предка была собака и жена, это значит, что у него была одна закреплённая женщина, а ещё у них была какая-то Любовь. Жена умерла, а он, как написано, улетел в эту экспедицию с разбитым сердцем. Не знаю, как может быть разбито сердце, словари говорят что-то неоднозначное. Может и моё разбито и поэтому так ухает и стучит?

- Мы – уже целый мир, но именно мы сможем открыть целую планету!

«Горький день. Капает дождь. Не взял зонт, потому что теперь она не напоминает мне. Капли заливаются в ворот и топят меня изнутри. Мне нужно куда-то уехать. Мне нужна новая цель. Обещаю себе найти другую работу и уехать отсюда, чтобы не вспоминать о ней, глядя на каждый сантиметр мира.» Читаю чужие строки и хочу оказаться на его месте. Иметь возможность уйти, иметь цель, которая может пропасть, иметь шанс найти другую цель. Я не выбирал эту цель и этот корабль. Ненавижу этого предка за то, что его новый выбор породил меня. Ненавижу этот дневник.

Тот смог поменять один мир на другой, у меня же нет ни одного миру. Могу уйти лишь в открытый космос, но мне никто не даст. Правнадзор не допустит разгерметизации. Важен каждый.

Какао она, Земля. Такая же как в Атласах о вселенной. Круглая и влажная. Или совсем другая... Надо вернуться, надо во что бы то ни стало вернуться и увидеть эту необыкновенную планету возможностей и мимолётности.

Мне тридцать лет, а я никогда не трогал песок, даже не знаю, как можно дышать не синтезированным кислородом, у которого так много запахов. Хочу капли дождя, которые ловко метят прямо в открытый глаз или собаку.

***

Украдкой читаю страницы, мусоля каждую, словно желая впитать этот единственный живой запах в свою собственную кожу. Словно я хоть как-то смогу дать себе возможность жить.

Сердце ухает, а корабль летит плавно и ловко. Плачу. Бросаю дурацкий дневник на пол, слышу шуршание страниц и жалобный писк голоса внутри. Хватаю его обратно. Прячу, поглаживая треснувшую корку одним пальцем, но слёзы текут. Мне жалко этот бесполезный предмет. Жалко себя.

***

Кухонный отсек. Сегодня работаю здесь. Стук скальп-ножей. Жара. Пальцы горячие, лоб мокрый. Снова день. Закрыть глаза, открыть. Завтра будет такой же, только опять немного другая роль. Зачем-то беру нож. Может хочу каплю холода. Слишком мокрые руки, неловкие. Роняю его рядом с собой и вижу, как на стол течёт моя кровь. Лава настоящей жизни, с бурлящим запахом железа. Вроде пахнет знакомо, но слишком по-настоящему: сурово и немного горько. Прячу нож. Продолжаю смотреть на струящуюся дорожку, которая потихоньку уносит меня с этого корабля.

***

Снова ночь. Последние страницы. Написаны толсто, немного небрежно. Должно быть, написаны здесь. Последние страницы. Можно перечитать, начать заново, но не хочется.

***

- Поворачивай корабль. – я приставил скальп-нож к голове капитана. Поворачивай. Мы летим обратно, домой.

- Фальса, успокойся. – испуганно сказал Иннокент. – Мы уже дома.

- Поворачивай! – кричу, теряя терпение и хватая его за волосы, ближе к шее.

- Фальса, мы летим почти сто лет. Мы не сможем вернуться назад.

- Я не буду ждать, поворачивай! – ору и вижу своё отражение в главном иллюминаторе, вижу испуг Иннокента.

- Фальса, мы не можем вернуться, но мы тебе поможем.

Я заплакал и сел на пол. Никогда. Не сможем вернуться. Ни-ко-гда. Каждая буква падала на меня камнем. Я закрылся руками, но это было бессмысленно.

- Фаль, это, это наш дом. Высшая цель. - Иннокент потянулся рукой к моей голове, пока я размазывал слёзы по лицу.

- Неет, заткнись!

Вижу капли крови на своей руке, опять успел себя порезать. Чувствую кровь и как куница хочу ещё. Хочу крови, хочу жизни. Кинуться и убить их всех. Или себя.

***

Пустой корабль грузно приземлился на чужую планету. Если выглянуть в иллюминатор, то можно было бы увидеть, есть новая жизнь или нет. Посмотри в иллюминатор. Там пусто.