Звезда танцует

Звезда танцевала перед ними. Сияющий белесый шар, смоделированный компьютером на основании десятков фотографий, подрагивал – слабо, но вполне заметно. В движении пылающего гиганта чувствовался ритм, который четко указывал на одно: танец был парным. Такое колебание звезды могла вызвать лишь крупная планета на близкой орбите – достаточно крупная, чтобы начать этот танец.

– Горячий юпитер, – с уверенностью заявил Хаббард. Он едва заметно улыбался. В его случае это можно было считать проявлением восторга. – Поздравляю. Похоже, мы первыми видим новую планету... Посмотри на третий снимок! Кажется, это она...

– Это помехи, – отмахнулся Андрей. – Планету с такого расстояния снять невозможно!

– Не похоже на помехи. И мы оба знаем, что этот телескоп отличается от остальных. Кажется, «Пульсар» действительно это сделал...

– Не рано ли ты праздновать начинаешь?

Томас Хаббард наконец отвернулся от монитора, переводя взгляд на Андрея. Удивление его было таким же мимолетным, как радость.

– Тебя что-то беспокоит? Вы спроектировали и запустили эту машину. Ваша страна! Разве ты не должен гордиться?

– Посмотри на координаты! – Андрей постучал пальцем по монитору.

– Что с ними не так?

– Телескоп не был направлен на этот сектор! Мы же сами его настроили... Он не мог снять ни эту звезду, ни ее чертову планету, они не попадают в зону охвата его линз!

– Но как-то же он это сделал, – пожал плечами Томас.

– Чтобы это сделать, «Пульсару» нужно было самостоятельно развернуться в сторону! Ты слышишь, как это звучит? Самостоятельно развернуться!

– Ты драматизируешь, – отмахнулся американец. – Мы покончили с настройками только вчера, возможны погрешности...

– Возможны, – кивнул Андрей. – Только это не погрешность. Звезда снята идеально, она в центре кадра, да еще в таком качестве!

– Что я могу сказать... Это уникальная машина.

Машина действительно была уникальной. Строительство космического телескопа «Пульсар» началось более двадцати лет назад. Проект казался в равной степени амбициозным и невозможным: устройство предельно точной съемки, которое не остановится неподалеку от Земли, а продолжит движение вдоль всех планет и за границу солнечной системы. При этом более совершенное оборудование по сравнению с предыдущими миссиями позволит телескопу собрать данные, способные расширить существующую карту вселенной.

С учетом прогресса, который принес гораздо более скромный «Кеплер», «Пульсар» мог стать революцией в исследовании космоса. Его потенциал в обнаружении экзопланет сложно было даже оценить – с учетом радиуса действия и возможностей связи.

Но это на чертежах и в пламенных речах его проектировщиков. На практике создание телескопа требовало гораздо более серьезных вложений, чем они предполагали. «Пульсар» превосходил предшественников не только возможностями, но и ценой; через два года после открытия проекта дело застопорилось.

И тогда вмешался Константин Крестов. Миллиардер, который давно уже прослыл эксцентричными выходками, взялся финансировать создание телескопа. Прецедент был уникальный, однако ему решили не препятствовать. Многие были уверены, что со стороны Крестова это просто очередная блажь. Когда он поймет, как стремительно улетают его деньги, он выйдет из игры.

Но он не вышел. Вероятнее всего, это и не было игрой для него. Финансовые аналитики с хищным удовольствием рассказывали, как строительство «Пульсара» пожирает фонды и компании Крестова. Сам миллиардер, который с годами стал миллионером, комментариев не давал и все реже появлялся на публике. Такое поведение снизило стоимость акций его компании, ускорив разорение, и все же его средств хватило, чтобы телескоп подготовили к запуску.

Самое удивительное заключалось в том, что Крестов практически ничего не требовал взамен. Его имя было написано на корпусе «Пульсара» на всех языках мира, капсулу с его личными вещами заблокировали на борту, но на этом все. Человек, который разорился из-за этого телескопа, не получил от него никакой выгоды.

Константин даже не пришел на торжественный запуск, просто передал видеообращение ко всей команде, работавшей над проектом. «Пульсар» поднялся в небо без него.

Трудность заключалась в том, что поднять такую крупную и сложную машину целиком, не повредив ее, невозможно. Телескоп отправляли на орбиту в три этапа, и уже от команды Андрея зависела дальнейшая сборка.

Они справились. Хотя было нелегко: потребовалось несколько десятков выходов в открытый космос и многие дни работы внутри. Но вчера «Пульсар» наконец обрел финальную форму, прошел настройку и был готов к отправке в свое последнее путешествие. Сборочная команда покинула его, переместившись на станцию, и телескоп заработал в тестовом режиме. Этим утром они уже просматривали первые кадры, полученные им – и видели «танцующую» звезду, о которой человечество раньше не знало.

На фоне общей эйфории Андрей пока был единственным, кто заметил, что для такого снимка телескопу нужно было развернуться градусов на тридцать. А между тем, сейчас его положение казалось тем же, в каком они его оставили! Технически, это было невозможно... И глядя на абсолютное спокойствие Хаббарда, Андрей уже начинал сомневаться в себе. Может, это он придумал лишнего? Однако он привык себе доверять, чувствовал: с телескопом что-то не так.

– Я должен проверить его еще раз! – заявил он.

– Ты... что? – удивленно покосился на него Томас.

– Я отправлюсь туда и посмотрю, что показывают внутренние датчики.

– Ты с ума сошел? Это сложно, опасно и ничем не оправдано! Куда ты собрался?

– Туда. – Андрей указал на иллюминатор. – Отчет я пока не сдал, с нашего ухода прошло меньше суток.

– И что?

– Во-первых, на «Пульсаре» еще поддерживается искусственная атмосфера, воздух он должен спустить только послезавтра. Во-вторых, я имею право пойти туда, если в чем-то сомневаюсь.

– И все-таки это опасно, – указал Томас. – Мы говорим о выходе в открытый космос! Сколькими жизнями ты готов рискнуть?

– Только одной, да и то не лучшей, – усмехнулся Андрей. – Я сам переберусь туда, сам и вернусь. От тебя требуется только контролировать процесс отсюда.

Было в глазах Томаса что-то странное – то, что Андрей не мог понять. На укор подозрительно похожее... И это сейчас еще больше раздражало.

– Зачем тебе это нужно? – поинтересовался Хаббард. – Допустим, он повернулся – я считаю, что случайно. Что с того?

– Это машина размером с город! Если уже сейчас есть какие-то неполадки, мы не можем пустить ее на автопилоте неизвестно куда!

– Можем, потому что мы ее не над Землей пускаем. Там, куда отправится «Пульсар», его размер – ничто. Ты это прекрасно понимаешь. Тебя раздражает скорее тот факт, что произошло нечто такое, чего ты не ожидал. Ты не любишь терять контроль.

Из-за обычной флегматичности Томаса можно было заподозрить, что он безразличен ко внешнему миру и не замечает ничего вокруг. И лишь в такие моменты он позволял другим узнать, насколько он на самом деле проницателен.

Но даже если он был прав, Андрей отказываться от своей идеи не собирался.

– Я все равно это сделаю. С твоей помощью или кого другого попрошу.

– Может, и правильно оно, – задумчиво произнес Томас. – Зато будем знать наверняка, кто из нас прав...

– Ты о чем?

Но пояснять Томас не стал.

***

«Пульсар» не был создан для людей. Его коридоры спроектировали настолько узкими, что пройти через них в скафандре не представлялось возможным. Андрею пришлось снять защиту, и это напрягало его гораздо больше, чем переход через открытый космос.

Он ведь уже привык к этой черной бесконечности... В первый раз дух захватывало от осознания того, что под ногами у него ничего нет. Абсолютно. И падение здесь будет не падением, а парением вне времени – до тех пор, пока один из видов космической смерти не окажется у него на пути. Жизни-то здесь не было...

Это знание с годами никуда не ушло, Андрей просто научился абстрагироваться. Угроза, которая была знакома, больше не пугала. Но «Пульсар» представлял собой новое явление, неизведанное... Этот корабль казался жутким, даже когда здесь возилась вся сборочная бригада. Теперь же Андрей пришел один, и его дыхание сейчас было единственным звуком в мертвой тишине.

Как глупо было бы умереть здесь, когда это совсем не нужно...

Андрей поспешно отогнал мрачные мысли. Все должно пройти нормально, быстро – он бы все равно не простил себе, если бы просто проигнорировал свои подозрения.

В телескопе, рассчитанном на контролируемый автопилотом полет, помещений с открытым для людей доступом было мало. Андрея интересовала в первую очередь кабина управления телескопом, с двигателями проблем не наблюдалось.

Иллюминаторов в этом корабле не было, и ощущение пространства попросту терялось. Иногда Андрею казалось, что он и не в космосе больше, а где-то на Земле – или под землей. Там, где другая жизнь не только возможна, но и опасна. Такие страхи были непростительны для человека с его опытом, поэтому он был рад, что о них никто не узнает. Андрея не покидало ощущение, что кто-то смотрит на него... То чувство чужого взгляда, от которого мурашки по коже – и в котором нет смысла. Здесь ни при каких обстоятельствах посторонних быть не может!

Чтобы успокоиться, Андрей заставил себя сосредоточиться на деле. Вот только отвлечение было сомнительным: все показатели остались в норме, никакого сбоя! Узким специалистом он не был, и все же его знаний хватало, чтобы понять: этот корабль не мог развернуть телескоп в нужную сторону, чтобы лучше снять звезду, а потом повернуть обратно.

Конечно, у «Пульсара» были и сенсоры, и активный двигатель, но их задача – уклонение от угроз. Телескоп же мог снимать только то, что находилось непосредственно перед ним. В ограниченной зоне, как и «Кеплер» когда-то! Потом все данные передавались на Землю, у машины не было функции определения, что важно, а что – нет.

Компьютер, с которым работал Андрей, подтверждал это. Значит, или сбоя вообще не было, или произошел он не здесь. А к другим стратегически важным блокам изнутри доступа не было.

По идее, настала пора уходить, и все же одна теория не давала Андрею покоя. Нелепая, странная, а в некотором смысле – незаконная. Но он здесь один, люди больше не вернутся на «Пульсар», поэтому о нарушении никто не узнает.

Прихватив оставшиеся на корабле инструменты, Андрей направился туда, где была замурована капсула с посланием Константина Крестова. Ее блокировали не здесь, на Земле, и открывать ее конструкторам строго запрещалось. Но какая уже разница? Андрей понимал, что полностью скрыть следы своего вторжения у него не получится. Однако вещи внутри не пострадают, и это главное.

Ему пришлось повозиться, чтобы отсоединить одну металлическую плиту. Дважды его пытались вызвать со станции, и дважды он подтверждал, что нужно провести небольшое тестирование. А потом он и вовсе позабыл о своих спутниках: металлическая плита поддалась, пропуская его внутрь, и Андрей увидел то, чего увидеть не ожидал.

Капсула с посланием была вовсе не капсулой. За плитой скрывалась комната, причем самая большая из всех, что Андрею доводилось здесь видеть. Круглая по форме, она была ярко освещена люминесцентными лампами. Одну из стен занимал монитор – без каких-либо признаков панели управления, да и теперь он казался выключенным. А напротив монитора, в центре комнаты, находилось тело.

Его не бросили здесь просто так. Труп поместили в стеклянный сосуд, заполненный мутной жидкостью, и судя по движению воды, внутри постоянно работали фильтры. Однако в том, что человек, заточенный в сосуд, мертв, сомнений не возникало.

Андрей никогда не встречал Константина Крестова лично, но видел достаточно его фотографий и выступлений, чтобы мгновенно узнать.

– Твою мать... – вполголоса произнес Андрей. – Ты что сделал?..

Мертвец ему предсказуемо не ответил. Однако определенный эффект его слова все же произвели: включился монитор. После загрузки технической информации на нем появился... Константин Крестов. Впрочем, после секундного шока Андрей все же разглядел, что это лишь компьютерная графика превосходного качества, а не реальная съемка.

– Вирилин Андрей Сергеевич, сорок два года, инструктор-космонавт-испытатель, полковник. Распознание произведено верно?

Голос звучал вполне естественно, без металлических ноток, обычно присущих компьютерам. Правда, эмоций в нем тоже не было.

Андрей огляделся по сторонам, стараясь обнаружить камеры и колонки, но ничего не заметил.

– Что происходит? – только и смог спросить он. Доверяй он себе чуть меньше, Андрей бы решил, что ему мерещится.

– Других источников движения не обнаружено. Вы один, что не по протоколу. Это преступная вылазка?

– Что?.. Какая еще преступная вылазка? Я здесь, потому что телескоп развернулся сам! Я хочу знать, что происходит!

Образ на экране замер, словно обдумывая сказанное. Наконец Константин кивнул, и уже сам ответ, осознанный и своевременный, поражал.

– Предоставление информации одобрено. То, что вы видите перед собой, – аналитический центр «Пульсара». Им являюсь я, Константин Крестов.

Ситуация была настолько невероятной, что Андрей внимательнее присмотрелся к телу. Но к голове мертвеца не тянулись провода, и не похоже, что черепную коробку вскрывали. Так что фантастическую версию о связи между сознанием Константина и кораблем можно было смело отвергнуть.

– Константин Крестов мертв!

– Верно, – согласился компьютер. – Поэтому Константин Крестов – это я. Информация будет предоставлена в ознакомительных целях.

Оказалось, что Крестов не был одним из безумцев, которые настолько верят во внеземной разум, что ради связи с ним готовы отдать все. Его сумасшествие, в котором Андрей уже не сомневался, носило совершенно иной характер. Узнав о том, что есть возможность создания корабля, заново открывающего космос, Константин задался целью перенести в него свое сознание.

Он был достаточно умен, чтобы не полагаться на развитие биоинженерии, и недостаточно мистичен, чтобы верить в переселение души. Пока инженеры создавали телескоп, Крестов разрабатывал уникальную программу, призванную стать разумом корабля. Он десятилетиями переносил все, что составляло его личность, в компьютерные алгоритмы.

Его суждения о том, что хорошо, а что – плохо. Его знания о мире. Его модели поведения. Этот компьютер не был им, но все его стратегии были основаны на убеждениях и приоритетах Константина. Так что, в некотором смысле, это был один и тот же человек.

Когда «Пульсар» был готов, группа людей, получивших за это хорошее вознаграждение, установила компьютер на корабле и перенесла тело Константина в эту комнату.

Слушая монотонный рассказ компьютера, Андрей разглядывал тело, пытаясь определить причину смерти. Когда голос утих, он спросил:

– Вы ведь не болели, не так ли? Я, кстати, буду обращаться к вам как к Константину, если вы на этом настаиваете. Так вот, Константин Крестов ничем не болел.

– Не более, чем полагается в этом возрасте, – подтвердил компьютер.

– Пятьдесят три – это не тот возраст, в котором накапливается так уж много болезней. И точно не закат жизни! Я должен поверить, что ваша естественная смерть удачно произошла в тот момент, когда корабль был готов к запуску?

– Нет. Моя смерть прошла в лабораторных условиях, чтобы тело сразу же было правильно сохранено. Но виновных искать нет нужды, все сделано добровольно.

– Это я уже понял, – вздохнул Андрей. – То есть, вы отдали почти все свои деньги на создание телескопа, зная, что умрете?

– Да. Моя цель оставалась неизменной с самого начала. Я создавал эту программу с тех пор, как подключился к проекту.

Вот почему его не интересовало падение акций и разорение компаний. Крестов знал, что на «Пульсар» ему хватит, а больше его ничто не волновало. «После нас – хоть потоп». И это длилось двадцать лет! Двадцать лет умирания, почти половина его жизни...

– Ваши деньги, ваша репутация, а потом и ваша жизнь – все ради этого корабля, – поразился Андрей. – Я ведь не могу уже не спросить... зачем? А вернее, ради чего?

– У меня были свои причины.

– Охотно выслушаю хотя бы несколько.

Там, где человек уже начал бы раздражаться, компьютер оставался абсолютно невозмутим. Константин мог передать ему свои навыки и знания, воспоминания даже, но не чувства.

– Этот аналитический центр делает «Пульсар» не просто достижением, а революцией в сфере космических исследований. Я могу оценивать окружающие объекты, наводить фокус на те из них, которые представляют наибольшую ценность, менять маршрут, если надо. Скоро у вас будет не только возможность высчитать, где находятся экзопланеты, – вы их увидите. Это путь, на котором человечество простаивает. Если отследить всю динамику космических исследований со времен Гагарина, станет очевидно, что мы замедлились. Человечество замедлилось. Есть открытия, предположения, эксперименты, но не такие смелые, как раньше. Мы все чаще переливаем из пустого в порожнее, занимаемся тем, что никому не нужно, вместо того, чтобы смотреть вперед и искать новые горизонты.

– Благородно, – усмехнулся Андрей. – Возможно, отчасти даже честно. Но я никогда не поверю, что кто-то может отдать все во имя общих идей и лозунгов. Почему вы это сделали на самом деле?

– Вы не так поняли меня. То, что я назвал, – смысл. И я принял участие в проекте, чтобы обменять свою жизнь на этот смысл. На Земле я достиг всего, чего только мог. У меня были деньги – у меня всегда они были. Я женился на лучшей женщине, которая только была в моем окружении. У меня родился ребенок, потом – второй. Ни одно из этих событий не принесло мне радости. Потом моя семья умерла, погибла в авиакатастрофе – вы наверняка слышали об этом. Но даже тогда я не чувствовал ту скорбь, которую испытывали все остальные. Я искусственно создавал связь с жизнью, и это становилось все труднее. Я устал.

– Вам и сорока не было, когда вы влезли в проект, – возмутился Андрей. – Какая усталость от жизни?!

– Я знаю, что мое состояние было ненормальным, и это все усугубляло. Если я не мог наслаждаться жизнью в своем расцвете, что было бы дальше? Лечение депрессии имело место, но оно не помогало. Я существовал по инерции, только потому, что и смерть меня не привлекала. Но когда я услышал о проекте «Пульсар»... Тогда я впервые почувствовал, что происходит нечто правильное. Я впервые за долгие годы захотел чего-то. Быть первым там, где не был никто. Умереть ради идеи, которая действительно имеет смысл. Вот чего я хотел.

– Это не может быть здоровой реакцией.

– Потому что собственное существование – собственная шкура, если угодно, – всегда дороже, чем некая идея? А что если не для всех? Впрочем, и я вначале испытывал те же сомнения, – признал Константин. – Я напоминал себе, что всегда могу остановиться. Но шли годы, а такого желания у меня не возникало. Напротив, я все больше увлекался тем, что делаю. В некотором смысле, обретал бессмертие.

– А вот это зачем? – Андрей указал на мертвое тело. – Я говорю не о самоубийстве, хотя уже оно требует отдельного рассмотрения. Зачем здесь труп?

– Я не сторонник поиска внеземной жизни, но и не противник. Я допускаю, что там, куда доберется «Пульсар», могут быть разумные цивилизации. Поэтому в подарок им я приготовил самое ценное, что создала Земля: человеческое тело. Я не знаю, сколько корабль сможет хранить его, однако это будет долгий срок. Работа над системой была завершена до моей фактической смерти, так что я не знаю, какой она была. Но я верю, что не разочаровался, пройдя этот путь до конца.

Что ж, насколько Андрей мог судить по спокойному лицу мертвеца, Константин действительно не потерял веру в свой план. Да и куда уже отступать? Его деньги кончились, бизнес нужно было начинать с нуля, и не осталось тех, кто ждет его и любит...

Его замысел был гениален в практичности подготовки. Но не более того.

– Полковник Вирилин, я настоятельно рекомендую вам не упоминать о том, что вы услышали. Правда известна лишь небольшой группе лиц. Сдайте отчеты и позвольте «Пульсару» начать движение.

– Я не могу этого сделать, – покачал головой Андрей.

– Почему же?

– Константин Крестов был болен, это очевидно. Я боюсь даже предположить, какие алгоритмы были созданы на основе его воспаленного сознания. И этот груз... Неужели труп действительно должен стать первым, что о нас узнает вселенная?

– А что должно стать первым? Что загружали в капсулы, отправленные в космос в прошлом? Пластинка с записями? Носки американского президента? Детские рисунки? Что имеет ценность как информация о нашем виде? Я готов подарить тело – финальный плод эволюции со всей его сложностью.

– Мертвое тело!

– Иначе нельзя. Этот корабль не принесет никому вреда своим существованием, кем бы вы ни считали меня. А то, что должно или не должно стать символом Земли, – ваша субъективная оценка. Человечество без «Пульсара» не получит ничего. А с ним – новую вселенную.

На самом деле не все было так просто, как заявлял компьютер. И Андрей мог легко проверить это:

– Вы наверняка создали алгоритм «если... то» на любую ситуацию. Так вот... Если я откажусь молчать и выражу свое несогласие с запуском «Пульсара» публично, что будет?

– Если вы заявите о намерении сделать это, то я вас остановлю.

– Как?

– Вы не хотите знать.

Но он уже знал. Судя по тому, как быстро компьютер развернул корабль для снимка «танцующей» звезды, его власть над «Пульсаром» была абсолютной. Сейчас компьютер, тень чужого безумия, мог сделать с незваным гостем что угодно.

– Вы можете затруднить старт проекта, – добавил Константин. – Можете солгать мне сейчас, чтобы не был выполнен алгоритм, и далее вести деятельность по уничтожению «Пульсара». Возможно, вы даже преуспеете. Но к чему это приведет? Вы уверены, что первое послание человечества, которое вселенная все равно получит, будет лучше, чем мое предложение? Нужно делать выбор. У вас в руках практически та же власть и та же ответственность, что были у меня до биологической смерти. Я свое решение принял. А что решите вы?

***

Запуск основных двигателей прошел успешно. «Пульсар» стартовал с ожидаемой скоростью, отправляясь в первое и последнее путешествие. С космической станции его будет видно еще долго, а потом... Пока не хотелось думать, что потом.

– Как думаешь, сколько он протянет? – задумчиво поинтересовался Андрей.

– Только на том топливе, что есть сейчас, – лет двести, – отозвался Томас. – А если сработает система подзарядки от солнечной энергии, то, возможно, целую вечность.

Они стояли у иллюминатора и наблюдали за плавным движением телескопа.

Со стороны это выглядело даже красиво. Огромная машина со своими неземными чертами уже казалась элементом космоса. Это не могло окончательно успокоить Андрея, но и чувства, что он допустил ошибку, тоже не было. В конце концов, он действительно не мог дать людям больше, чем Крестов – разве это не аргумент?

Андрей украдкой покосился на Томаса, спросил:

– Ты что, знал?

– Не понимаю, о чем ты, – невозмутимо ответил Хаббард.

– О том, что я найду там... Теперь мне кажется, что ты знал.

Томас повернулся к нему, спокойно выдержал испытующий взгляд Андрея.

– Знать не знал, но догадывался. Я бы не отдал все за то, чтобы личные пожитки в космос послать. А за то, чтобы умереть со смыслом... Мог бы. Я не знаю, что ты видел там, и знать не хочу. Это может быть хуже того, что я думаю, а меня устраивают мои иллюзии. Он сделал то, что я, может, и хотел бы, а не решился бы никогда.

– Возможно, ты и прав...

На экране у них за спиной по-прежнему танцевала звезда. А на одном из снимков просматривался нечеткий, еле различимый образ экзопланеты, только что открытой человечеству.