Марс-1

Виктор Серпухов сел на корточки, зачерпнул лопаткой землю - а можно ли её назвать землей? Он считал, что это скорее песок. Безжизненный, бесполезный. Он аккуратно насыпал образец в пластиковую баночку, герметично закрыл. Достал маркер из нагрудного кармана, открыл зубами и написал на ярлыке:

«Обр. почвы

Граница преобразования

24 февраля,»...

Задрал рукав и посмотрел на хронометр.

- Пять часов сорок три минуты... Марсианское время. - бормотал он про себя.

Выпрямился, отряхнул руки, положил маркер в нагрудный карман, а пробу - в рюкзак. Засунул руки в карманы и оглядел пейзаж.

За границей преобразования почва резко меняла свой цвет c темно-ржавого на ярко-красный. В ясную погоду отсюда хорошо виден каньон, но сейчас он скрыт за бушующей вдалеке бурей. Редкие отблески молний проскакивают сквозь пелену кружащегося песка.

- Черви... Дохлые черви...

Сергей Лаптев мерил шагами поле среди жухлых ростков горчицы белой и рассматривал землю. Тут и там вермишелью валялись дождевые черви, не подающие признаков жизни.

- Может, они болеют чем-то? - спросил Виктор.

- Да чем им болеть... Жрать нечего, вот и дохнут. - меланхолично откликнулся Серый.

Рукой в перчатке он собрал несколько червяков в такую же банку, как у Витька. Вынул маркер и размашисто написал:

«Черви. Дохлые».

Махнул рукой: «Поехали!».

Метрах в двадцати начинается бездорожье. На нем стоит «Йахма», старый, но надежный вездепроход. Сзади к нему прицеплена цистерна с искусственной почвой, из нее торчит свернутый рулоном шланг.

Сергей влез за руль, Виктор энергичным прыжком оседлал цистерну, размотал шланг и крепко схватился правой рукой за поручень.

- Трогай! - крикнул он.

И Сергей тронул. Мотор взревел, колеса на мгновение забуксовали, взметнули вверх фонтаны красного песка, и вездепроход рванулся с места.

По левую руку мимо проплывали горчичные поля, по правую руку - марсианские пейзажи. Лаптев гнал вездепроход, Серпухов подпрыгивал вместе с бочкой на ухабах. Когда поля закончились, они притормозили и развернулись. Теперь по правую руку была зелень, по левую - Марс во всем первозданном великолепии.

Виктор переключил рычаг на блоке управления, и изнутри раздался гул. Повернул вентиль, двумя руками схватился за шланг, нажал на крючок. Шланг дернулся, и из него полилась коричневая густая струя искусственной почвы - смеси перегноя, удобрений и химикалий-преобразователей. Он надежно зацепился ремнем за поручень, хлопнул рукой по кузову, и Сергей повел машину вдоль поля.

Серпухов водил шлангом из стороны в сторону, густо усеивая марсианский песок содержимым бака. Его напарник не спеша вел машину по бездорожью и наслаждался видами. Теплый ветерок обдувал его лицо, прогоняя густой смрад, исходивший от смеси. Буря ушла куда-то вглубь пустыни. Солнце - яркая звезда - медленно двигалось к закату.

 

***

 

Шланг дернулся в руках Витька, издал хлюпающий звук и выплюнул последнюю порцию смеси. Они как раз подъезжали к очистной станции. На песчаной дорожке поджидала другая цистерна - с водой. Предстояло совершить еще одну поездку вдоль полей и полить их. Но сперва - ужин.

«Йахма» остановилась возле развилки. Они подошли к воротам станции и Виктор трижды ударил по ним кулаком.

- Михаил Иоанович! Мы приехали!

Михаил Иоанович был человеком крупным, что называется «в теле» и носил черную густую бороду. Как самый старший на станции и самый образованный (три диссертации за плечами, две по микроорганизмам, одна по космологии), ко всем он обращался не иначе как «ребята». «Ребята» обращались к нему на вы, хоть и сами были опытными космонавтами и учеными. Очень уж уважали.

Что-то пискнуло, и ворота с механическим шумом отъехали в сторону. За ними стоял Михаил Иоанович, собственной персоной.

- Рановато вы сегодня, ребята. Заходите.

Серпухов отмывал руки от липкой смеси, пока Сергей доставал из машины контейнеры с едой. Иоанович разлил ребятам по кружкам настоящий, привезенный с Земли чай. Когда наконец стол был накрыт, еда разогрета, и все расселись по табуреткам, Серпухов с надеждой приоткрыл свою порцию.

- Опять картошка. - заключил он.

- Сегодня пюре. - возразил Витька. - а вчера была жареная.

- Да какая разница! Мы уже две недели жрем картошку, надоело до колик.

Две недели назад в одну из двух теплиц, ту, в которой выращивались злаковые посевы, угодил метеорит. Все растения погибли, не справившись с марсианским климатом.

Виктор пожал плечами.

- Зато это настоящая еда. Хоть что-то.

Михаил Иоанович отхлебнул чай.

- Меня больше беспокоит, что мы будем есть, когда закончится картошка.

- Ну как что. - усмехнулся Серый. - Искусственную пищу в тюбиках. А когда и она кончится, будем собирать дохлых червяков с полей, перемалывать, посыпать солью...

- Ну жеваный крот! - взревел Иоанович. - Ну не за едой же!

Повисло молчание. Все работали ложками, и даже Сергей, несмотря на свои жалобы, уплетал пюре за обе щеки.

- Они продолжают гибнуть? - спросил Михаил.

Сергей кивнул. Сделал глоток чая и продолжил.

- Не думаю, что что-то серьезное. Там почва очень бедная. Это земные черви, к местной атмосфере не приспособленные, к гравитации не приспособленные, ни к чему. Их надо в тепличных условиях выращивать, а когда оклемаются - на поля. - он махнул головой в сторону выхода и сделал еще глоток.

Виктор вздохнул.

- Эксперимент, в конце концов. Еще никто так не делал.

Он уже доел свое пюре. Сергей всплеснул руками.

- Не, ну представьте! Четыре тонны дождевых червей, в анабиозе, летели с Земли два месяца - и все для того, чтобы сотнями окочуриваться на полях! А мы на них смотрим и репу чешем! Это же даже не смешно!

- Н-да. - Виктор звякнул пустой кружкой об стол и поднялся. - Ну мы пошли, Михаил Иоанович. Спасибо вам.

- Да не за что.

Ворота станции закрылись за спинами ребят. Наступили сумерки. Серпухов надевал перчатки и смотрел на поднимающийся в небе Фобос, когда раздался странный звук - не то жужжание, не то звон. Он все нарастал.

- Что за звук? - Сергей оглядывался по сторонам.

- Не знаю. - хотел ответить Виктор, но в этот момент небо взорвалось.

 

***

 

Очнулся от холода, лежащим на спине. Небо заволокла серая мгла, и из неё падал...

Из неё падал снег. Последний раз он видел снег четыре года назад.

Серпухов перевернулся и поднялся на четвереньки. Адски холодно. Голова гудит. Земля заледенела и покрылась снегом в несколько сантиметров. Шатаясь, поднялся на ноги. Огляделся.

Сергей лежал неподалеку, на животе, лицом вниз. На ватных ногах, шатаясь, подскальзываясь на льду, Виктор подошел к нему, растормошил. Тот наконец очнулся и что-то промычал. Перевернулся, диким взглядом посмотрел на Серпухова. Он помог ему встать на ноги.

- Что это было? Что произошло?

Виктор огляделся еще раз.

- Наверное, с генератором атмосферы что-то случилось. Надо ехать на станцию, срочно.

- Сначала Иоанович.

- Я проверю Иоановича, а ты подготовь «Йахму».

Сергей поспешил к вездепроходу. Виктор подошел к воротам и начал стучать в них.

- Иоаныч! Иоаныч! Миха!

- Витька? - раздался встревоженный бас из-за двери. - А с Сережей что?

- Сергей у вездепрохода, он в порядке. Вы как?

- Я пришел в сознание десять минут назад. Уже думал, вы... того...

- Вы можете открыть ворота?

- Вся электроника отказала. Я здесь заперт. Но обо мне не беспокойтесь - у меня есть теплая одежда. А вот вы...

- Это хорошо, Иоаныч. - Виктор приблизил лицо к воротам настолько близко, насколько мог. - Мы поедем на станцию.

- Удачи вам, ребята.

- Спасибо.

Около ворот на гвозде висел термометр. Он показывал минус двадцать три. Виктор подошел к нему, оторвал от стены и положил в карман. После направился к Сергею.

Тот безуспешно пытался завести «Йахму». Мотор рычал, фыркал, но отказывался заводиться. Руки, синие от холода, раз за разом поворачивали ключ.

Виктор сел на пассажирское сиденье, положил термометр на панель управления и достал рацию. Она, похоже, функционировала. Виктор поднес её к уху.

- Раз, раз. Запрашиваю Центр. Раз, раз.

Только помехи.

- Электроника отказала. Но не вся! Рация работает.

Сергей еще раз повернул ключ в зажигании. Двигатель включился и снова заглох.

- Ч-черт. - он стучал зубами. - В-в-се п-п-погибло. И п-п-посевы, и ч-ч-черви! Говно!

Он ударил по рулю кулаком, и раздался протяжный гудок. Сергей откинулся на сидении.

- Раз, раз. Кто слышит? Раз, раз. - бормотал Витька в рацию, перебирая частоты.

- Н-никто, блин, не слышит! - Сергей еще раз попробовал завести двигатель.

Виктор бросил взгляд на термометр и продолжил бормотать. Температура упала еще на два градуса.

А снег продолжал падать, заметая дорогу, толстым одеялом покрывая поля, засыпая лобовое стекло. Марсианские дюны меняли цвет с красного на белоснежный. К тому же утренняя буря, кажется, возвращалась из глубин Четвертой.

Минус тридцать.

Сергей вышел из вездепрохода и по очереди протер каждое стекло рукой в перчатке.

Потом сел за руль, выдохнул густым облачком пара и повернул ключ.

Двигатель взревел, так же, как и в предыдущую сотню попыток. Но не заглох. С десять секунд ребята боялись шевельнуться, и даже не дышали. И, наконец, Лаптев снова ударил ладонями по рулю, и гудок радостно известил их о своей работоспособности.

- Наконец-то! Погнали, Витек. Мы этом Марсу еще покажем! Все покажем!

- Погодь! - Серпухов вытянул руку. - Не гони. Ты помнишь, что такое гололед?

Сергей прикусил язык. На лице вновь проступило напряжение.

- Помню, помню. Ч-черт, хорошо что ты сказал, сейчас убились бы оба. Ладно, буду осторожен.

Он аккуратно тронулся с места, развернулся и поехал в сторону станции. Витька не прекращал попытки с кем-нибудь связаться.

Минус тридцать один.

 

***

 

Лаптев вел машину по прямой дороге. Обогревательная система функционировала и была выкручена на максимум, так что кабина начала прогреваться. Однако появилась другая проблема - окна быстро запотевали. Сергей не успевал протирать их.

- Может, выключить обогреватель? - предложил Виктор. - Не видно же ничего.

Лаптев на мгновение задумался и отрицательно кивнул головой.

- Не вариант. Снаружи уже минус сорок, если не меньше. Как-нибудь доедем.

И снова дорога, снова снег летит навстречу несущейся в ночи машине. Темнеет, видимость падает. Фары не работают. Сергей как раз собирался сделать остановку, чтобы протереть стекло, когда из темноты навстречу выскочил еще один вездепроход.

Он ударил по тормозам и резко развернул руль вправо. «Йахму» дернуло, Витька ударился о стекло головой при повороте. Скрип, шины теряют сцепление с дорогой, вторая машина врезается в левый бок и ребят бросает в другую сторону. Удар, скрежет, звон в ушах. Осколки стекла летят в лицо. Два вездепрохода, сцепившиеся в один ком, продолжают скользить и, наконец, останавливаются.

Тишина. И где-то вдалеке завывает буря.

- Витек, ты как?

Он шевелится. С его виска капает кровь.

- Живой. - он поднимается. - Ты?

- В порядке.

Виктор открывает дверь, и холодный ветер продувает машину насквозь. Выходит наружу. Сергей ползком перебирается на пассажирское сиденье, оттуда падает на снег. Встает, отряхивается. Наверное, сломана пара ребер, но это ничего.

- Андрей! - кричит Виктор. - Господи!

Андрей Крумов, техник-инженер, пробил своей головой лобовое стекло. Он простонал. Виктор вытащил его из стекла и помог сесть на сиденье. Нога Крумова, та, которой он жал на газ, лежала, согнутая под неестественным углом.

- Ты как?

Он отключился. Сполз по сиденью вниз. Витька выругался и полез за аптечкой.

Пока он накладывал шину, Сергей осмотрел оба вездепрохода.

- Как Андрей?

- Жить будет. Если не замерзнет. А что с «Йахмой»?

- Эта не поедет. - Сергей пнул первую машину, в которой ехали они. - Ось погнута. А вот эта - похлопал рукой по кузову второго вездепрохода. - Вот эта выглядит относительно целой. Но надо проверить.

- Значит, одна точно сломана и одна в уме?

- Да.

Серпухов молчал. Сергей оторвал капот сломанного вездепрохода и бросил на снег. Достал из багажника веревку, чемодан с инструментами. Пробил два отверстия в капоте, продел через них веревку. Завязал. Получились импровизированные сани.

- Тут недалеко должен быть склад. Там теплее, чем снаружи. Отвези его туда, придумай что-нибудь, пересидите там. А я поеду к генератору, посмотрю, что с ним. И пошлю к вам медика.

Виктор задумался. Кивнул.

- Хорошо. Что-нибудь придумаю. Помоги перенести его.

Вдвоем они аккуратно вытащили Андрея из «Йахмы» и положили на сани. Серпухов взял веревку, примерился.

- Давай, Витек, удачи.

- Удачи.

Сергей залез в вездепроход и повернул ключ в зажигании. В сломанное лобовое стекло завывал ветер. Двигатель хотел было заглохнуть, но передумал.

- Уже хорошо.

Он поморщился от холода, развернулся и поехал в сторону станции.

 

***

 

Скоро вдалеке показался шпиль Преобразователя. Огромная труба уходила в небо. Обычно из нее выходил густой белый пар и невидимые для глаз кислородные облака, но сейчас она просто одиноко высилась в пустом небе. Сергей направлялся в её сторону.

Через двадцать минут он остановился около здания Преобразователя. Генератор атмосферы находился в огромном круглом здании - жизненно важном центре станции. Ворота в помещение застыли в полуоткрытом состоянии. Должно быть, в момент вспышки, отключившей всю электронику и людей на планете, они открывались или, наоборот, закрывались. Сергей вошел в проем и осмотрел помещение.

Пусто. Ни освещения, ничего.

- Эй! Есть тут кто?

Эхо разнесло его слова по залу. Всюду стояли компьютеры, стулья на колесиках, провода, трубы. Но людей не было.

- Они все в столовой. - пробормотал Лаптев. - Когда это случилось, был ужин, они ушли в столовую, а потом электроника отключилась, и они все оказались там заперты.

Он глубоко вдохнул спертый воздух и закашлялся. Эхо подхватило его кашель.

- Да... Это хорошо, что здесь никого не было. Очень хорошо.

Он искренне радовался, потому что почувствовал в здании незваного гостя. Дело было не в генераторе. Поверхность кожи жгло, легкие покалывало изнутри при каждом вдохе. Внутри Преобразователя поселилась радиация.

 

***

 

Виктор, задыхаясь, глотая обжигающе холодный воздух, дотащил Андрея до ворот склада. Чуда не произошло. Они были закрыты. Но наверху должен быть запасной люк.

Он прыгнул, зацепился за какую-то трубу под крышей, подтянулся, залез наверх. Люк находился недалеко от входа. Он закрывался на механический замок, поэтому разбить его молотком труда не составило.

Серпухов легко спрыгнул вниз и огляделся. Механизм открытия ворот находился под панелью в стене, вскрыть которую при помощи вырванной из вездепрохода трубы не составило труда. Под ней располагались микросхемы, кабеля и, что самое важное, два мотора, открывающих ворота.

Витька вылез наружу, вытащил из «Йахмы» аккумулятор и два провода с «крокодилами» на концах. Вернулся на склад.

- Если подать ток напрямую на мотор...

Со слабым гулом механизм пришел в действие, и ворота, медленно, по миллиметру в секунду, двинулись в сторону. Он терпеливо ждал. В помещении поначалу было теплее, чем на улице, но с каждой секунд температура падала. Миллиметр за миллиметром. Секунда за секундой.

Когда ширина проема достигла сантиметров десяти, он убрал напряжение. Подошел к воротам, ухватился за край, уперся ногой в стену, закряхтел. Ворота нехотя, с большим трудом, со скрипом, но поддавались.

Витька затащил Крумова внутрь и снова подключил провода к мотору. Ворота поползли обратно. Долгие минуты спустя проем уменьшился до ладони, до трех, до двух пальцев... и мотор остановился. Виктор потер провода друг о друга. Электричество закончилось.

- Блин, блин, блин.

Он оттащил Андрея подальше от проема, откуда задувал ледяной сквозняк со снегом, и начал искать что-нибудь, что помогло бы заткнуть щель.

Мешками с удобрениями он завалил ворота, а позже нашлись одеяла, которыми он накрыл Андрея и укутался сам. Получилось неплохо, по крайней мере, смерть от холода им не грозила.

- Ну как ты, Андрюха? Живой?

Крумов пошевелился.

- Ж-живой. Нога болит. И холодно. Но ничего, не умру.

- Это хорошо. - изо рта вырывались облачка пара. - А куда ты ехал-то?

- К вам. Когда... это случилось, мы шли в столовую. Я задержался, и ушел последним. И вдруг... что-то грохнуло. Я упал, потерял сознание. Когда проснулся, было холодно, шел снег. Электроника не работала. Все остальные оказались заперты. Кто в столовой, кто еще где. Связи нет. Мы подумали, что с вами могло что-то случиться. Что надо съездить за вами. Я был снаружи, вот и поехал. А потом... сам знаешь.

Витька кивнул.

- Мы тоже отключились. И Михаил Иоанович. Он был заперт на станции очистки. А мы оказались снаружи, как ты. И поехали на станцию.

- А... перед тем, как ты потерял сознание. Что случилось?

- Был какой-то странный звук. Писк или вроде того. А потом был грохот, как будто небо взорвалось. Больше ничего не помню.

Андрей кивнул.

- То же самое. Только Преобразователь все время жужжит, поэтому я не услышал звука.

- А что это было? Как ты думаешь?

- Не знаю. Может, метеорит. Может, космическое излучение.

- Излучение? - Витька удивился.

- Вспышка на Солнце или еще что. Космос еще малоизучен.

Серпухов задумался.

- Если это вспышка на Солнце... Значит, на Земле тоже все попадали... - он задумчиво посмотрел наверх, где был только потолок.

Лампы вдруг разом мигнули. Он моргнул. «Померещилось?».

- Андрей, тебе не показалось, что...

Лампы заморгали и одна за другой начали включаться. Виктор с открытым ртом смотрел на них. Ворота зажужжали, пытаясь закрыться, но мешки мешали им. Витька спешно подбежал и убрал их. Потом взял рацию.

- Эй! Меня кто-нибудь слышит?

Треск помех, и вдруг - ответ.

- Это Михаил, вас слышу. Кто-нибудь еще?

- Это Виктор. Михаил Иоанович, как вы?

- Я в порядке. Ребята, вы как?

- Я и Андрей на складе. У него нога сломана. Кто-нибудь, пришлите помощь!

- А Сережа где?

- Уехал. Сергей, ты слышишь?

Радиомолчание.

- Дмитрий Ухов на связи. - раздался энергичный голос. - Как слышно?

- Слышно хорошо. - ответил голос Иоаныча.

- Мы в столовой. Сейчас пошлю к вам людей.

- Вас понял.

- А Сережа? Сережа где?

- Я здесь.

Виктор замер. Повисло молчание.

- Где ты?

- Как бы сказать... - кашель. - Я под зданием Преобразователя. - его голос был смертельно спокоен. - Из-за этой... вспышки случился пробой реактора. Честно говоря, я сейчас по колено в ядерном топливе.

- Какого хрена ты там делаешь, Серега. - прошептал Виктор.

- Его нужно слить и изолировать ядро, и как можно быстрее. И поскольку я уже нахватал несколько смертельных доз. - кашель. - Я не полезу обратно, пока не закончу. Вся эта балда со страшной скоростью плавится, поэтому я буду спешить. Конец связи.

Молчание. А потом эфир взорвался. Кто-то кричал, кто-то умолял, кто-то неразборчиво шептал, но ответа не было. Виктор оперся на стену и вытер со лба пот. Глубоко вдохнул, поднес рацию ко рту, нажал кнопку передачи.

«Я тебя понял, Серега. Прощай».

Потом сполз по стене и бессильно опустил голову на грудь.

 

***

 

- Сергей Лаптев. Умер от лучевой болезни шесть лет назад. Друг мой хороший. - Виктор остановился у аккуратной могилки с торчащей из нее табличкой. Табличка не деревянная, а из специальной пластмассы. Обнесена металлическими кольями с натянутой между ними проволокой. Просто и сурово - так хоронят космонавтов.

За Виктором следовала стайка новобранцев - «свежая кровь», как говорил Серый. Они молчаливо, с почтением смотрели на эту и другие могилы. Кладбище тянулось на несколько десятков метров.

- Станислав Шельц. Тоже лучевая болезнь. Анна Штальдт, Александр Гренин, Андрей Крумов. - Виктор указал рукой на следующие одна за другой захоронения. - неизвестная болезнь вроде гриппа.

Через несколько месяцев после инцидента со вспышкой разморозились древние бактерии, жившие в марсианском льде. Прежде чем были приняты меры и синтезировано лекарство, три человека умерли на больничных койках. На это понадобилось меньше суток. Подробностей Виктор не рассказывал. Захотят - сами узнают.

Он оглянулся на них. Здоровые, крепко сложенные ребята и девушки от двадцати пяти до тридцати лет. Светлые, умные лица, слегка омраченные видом кладбища. Глаза, впитывающие информацию. Они узнают все, что им нужно, они выгрызут из Марса все, что смогут выгрызть. А что не смогут они, сможет следующая «партия». И та, что будет за ней.

- Михаил Иоанович. Инфаркт. Умер во сне. Евгения Задольцева. Несчастный случай. Максим Богданов... - он остановился и замолчал.

- Что с ним случилось? - подал голос один из новобранцев.

- Повесился. - коротко выговорил Виктор и продолжил.

У калитки он остановился и обернулся.

- Кое-кто. - начал он. - считает, что не следует в первый же день водить вас по кладбищу. Но я так не думаю. Я хочу, чтобы вы понимали - покорение Марса не было и не будет бескровным. Вы это и так знаете, но я хочу, чтобы понимали. Впитали в себя. Ваши друзья будут умирать. Мы - старое поколение - будем умирать. Те, кто придут после вас, будут умирать. Но мы справимся. Мы победим Марс. Отсюда и до горизонта. - он указал рукой в сторону каньона. - будут зеленые поля, по которым будут бегать дети. Это цель, которой мы посвятим каждый наш вдох - вплоть до самого последнего. Помните об этом. И помните о людях, которые здесь лежат.

Он сделал паузу и откашлялся. Новобранцы серьезными взглядами смотрели на него.

- На этом все. Пойдёмте к жилым корпусам. С этого дня вы одни из нас.

 

***

 

Сопроводив молодняк к корпусам и оставив их размещаться, Виктор вернулся к могиле Сергея. Хотелось курить, но космонавты не курят. Поэтому он просто стоял и размышлял о работе, проделанной за эти шесть лет. А сделано было много. Половина поверхности Марса превращена хоть и не в зеленые поля, но в плодородную, пригодную для засеивания почву. Сооружено второе здание Преобразователя, запасное. Улучшены технологии преобразования почвы и атмосферы. Выведены новые виды растений. В отдельной лаборатории на Марсе и десятках крупных научных центрах на Земле ведется исследование аномальной вспышки, произошедшей шесть лет назад. Природа её до сих пор не ясна.

А что до червей... черви продолжают дохнуть.

Виктор развернулся и пошел в сторону станции. У него было много работы.